Текст книги "Тайная любовь Копперфильда"

Автор книги: Анна Данилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

6

– Вот, выпейте воды и давайте все по порядку… Итак…

Следователь прокуратуры Игорь Левин, устроившись за столом, достал блокнот и приготовился писать. Все это происходило в тесной кухне квартиры, принадлежащей Александру Сырову, человеку, труп которого час тому назад обнаружила под кроватью его родная сестра, Екатерина Сырова.

Девушка была бледная, дрожала всем телом. Ей явно требовалась медицинская помощь. Однако именно сейчас, находясь в этом состоянии, она могла сообщить обо всем том, что произошло в этой квартире.

– Мы с моим другом, Толиком, приехали сюда, зная, что Саши нет дома. Я точно знала, что он должен был улететь в Ниццу. Мы с ним беседовали незадолго до этого.

– В Ниццу? Отдыхать?

– Не знаю… Наверное.

– Чем занимался ваш брат?

– Он – программист. Работал в одной фирме… Честно говоря, я мало что знаю о его работе.

– Он хорошо зарабатывал?

– Не думаю. Были у него, конечно, кое-какие заработки помимо его основной работы. – Катя судорожно схватила стакан с водой и сделала несколько глотков, при этом зубы ее стучали о край стакана. – Он компьютеры ремонтировал.

– Часто ваш брат совершал такие поездки – на Лазурный Берег?

– Нет. Но иногда все-таки где-то бывал. Он покупал дешевые горящие туры, он был легким на подъем… – она залилась слезами.

– Итак, вы пришли с вашим приятелем Толиком сюда, в эту квартиру… Зачем?

– Понимаете, я живу с родителями. Постоянный контроль… Но мы уже взрослые. У Толика тоже родители, не квартиру же нам снимать для встреч… Вот я и решила, что никому не будет плохо от того, что мы проведем эту ночь в квартире моего брата. Тем более что его точно не должно было быть дома.

– Понятно. И что дальше?

Катя, кутаясь в черный мужской махровый халат, вдруг поняла, что под ним она голая. Даже зажмурилась от стыда.

– Мы… разделись уже… Скажу сразу, мы немного выпили в клубе… Нам было хорошо, весело…

Она бросила взгляд на прикрытую дверь кухни, за которой, в нескольких метрах от нее, сидел и ждал допроса белый от страха Анатолий, и почувствовала прилив тошноты.

– Я не помню, кто первый сказал, что пахнет… Что отвратительно пахнет… Мы не сразу заметили.

Левин хорошо представил себе картину, как эти двое, сгорая от желания, раздевались, как бросились на кровать и как ядовитый запах, льющийся из-под кровати, где лежало завернутое в полиэтилен тело Катиного брата, отравил их страсть, как вмиг отрезвил, привел в чувства…

– Ваш брат, Катя, жил один?

– Да, один. Он был малообщительный, хотя довольно симпатичный.

– Что же, у него и девушки не было?

– Не знаю, я ни разу не видела.

– Скажите, вот вы осмотрели комнату… У брата что-нибудь пропало?

– Денег я не нашла, но я и не знаю, где он их хранил… Но вы же понимаете, он должен был отправиться в Ниццу, не думаю, что он держал деньги наличными. Скорее всего, все средства у него были на банковских картах… Он и мне советовал тоже держать их в банке или на карте. В кухне, в пустой сахарнице, вон в той, – она указала на фарфоровую треснутую сахарницу в розочках, – лежит три тысячи рублей.

– А компьютер?

– Вот уж в компьютерах я точно ничего не понимаю. Но это самое ценное, что было у него дома, да и в его жизни тоже. Уверена, что все свои деньги, какие только у него появлялись, он тратил на компьютер, все чего-то докупал, устанавливал…

– Думаю, вы понимаете, что этот компьютер нам придется забрать, чтобы изучить, поработать над ним.

– Да-да, конечно, без проблем… Господи, Сашка! – завыла она. – И так в жизни ничего хорошего не было, одна сплошная работа, ни личной жизни, ни семьи, ни детей! Хотя ему было уже двадцать семь. Не представляю даже, кто и за что мог его убить! А как он, кстати, был убит?

– Ему проломили голову.

– А чем?

– Предположительно, молотком, который и нашли вместе с телом, завернутым в целлофан. А этот целлофан, скажите, он был здесь, в квартире, вы не знаете?

– Не знаю… слишком большой кусок. Это же не упаковка какая, его явно покупали, он же совсем новый, – ответила Катя.

Она говорила чистую правду. Полиэтилен был явно куплен преступником, который тщательно готовился к убийству. Главным для Левина было определить мотив преступления. Кто и за что убил скромного компьютерщика? Вариантов, как всегда, было много. Сыров бывал в квартирах своих клиентов, которым ремонтировал компьютеры, и мог случайно что-то увидеть или услышать, и за это его могли убить как свидетеля. Возможно, у него все же была личная жизнь, о которой его сестре ничего не известно, но которая могла послужить мотивом для сведения счетов, ревности… Он мог кому-то задолжать деньги…

Конечно, сама квартира могла бы подсказать, какая здесь произошла драма, что такого могло случиться в жизни простого компьютерщика, за что его могли убить. Но результатов экспертизы придется подождать. А так даже при тщательном осмотре было ясно, что Сыров жил один, что ни одна девушка не оставила здесь своих видимых следов – ни зубной щетки, ни духов или расчески, ничего такого, что могло бы свидетельствовать об обратном. Возможно, кто-то здесь и наследил – знакомые ли, друзья, убийца, но пока что о них не было ничего известно.

Левин приказал запаковать постель, на которой спал Сыров, чтобы выяснить, нет ли на ней биологических следов женщины.

Взяты были на экспертизу записная книжка Сырова, документы, кассовые чеки…

– У него была борсетка! – вдруг вспомнила Катя. – В ней он держал свой кошелек, проездной, какие-то записки, документы…

– Нет ни борсетки, ни телефона… А машины у него не было?

– Что вы, какая машина! – она замахала руками. – Говорю же, в его жизни была только одна машина – вот эта!

И она указала на одиноко стоящий на столике осиротевший компьютер.

* * *

Беседа с Анатолием не дала вообще ничего. Он находился в каком-то ступоре, и Левин подумал, что теперь ему не скоро захочется любви. Да и Катя, к сожалению, будет теперь ассоциироваться у него с этой квартирой, этими ужасными запахами, видом разложившегося трупа…

Удивительно, как это они сразу не почувствовали этот запах. Хотя с того момента, как они вошли в квартиру, и до того, как легли в постель, прошло всего несколько минут. Труп был очень хорошо завернут в полиэтилен, упакован в несколько слоев…

Стоп. Полиэтилен. Неплохо было бы, конечно, выяснить, где и когда он был куплен. Но сейчас июнь, дачники до сих пор докупают полиэтилен для парников. Во всяком случае, мама Левина, страстная любительница цветов, совсем недавно докупала полиэтилен, чтобы посеять турецкую гвоздику. Она сказала, что она должна взойти к концу лета, а цвести будет только на следующий год. Да и как вычислить тот магазин, где его покупали, если преступник не оставил магазинный чек…

Левин был уверен, что на полиэтилене нет ни одного отпечатка пальцев, что преступник действовал в перчатках. Если он не идиот, конечно.

Он снова пригласил Катю.

– Скажите, когда вы видели вашего брата последний раз?

– Точно не помню. Мы с ним разговаривали по телефону… У меня своя жизнь, у него – своя. В Москве большие расстояния, мы все работаем, и свободного времени остается не так уж и много.

– Ясно… Думаю, что и родители ваши тоже мало что о нем знают, так?

– Да, это так. К сожалению. Он редко их навещал…

– Тогда давайте еще раз вспомним, как, в каких выражениях, с каким подтекстом он говорил вам о Ницце?

– Да просто сказал, что хочет отдохнуть, что давно не был в Ницце…

– Вот как даже? «Давно не был в Ницце…» Значит, он бывал там прежде. Что ж, и это тоже проверим.

Да, отдохнул парень в Ницце. Как же. Ницца… А что, если его убили, чтобы он не полетел туда?

Вечером у Левина уже была кое-какая информация по Сырову. Да, он действительно 3 июня должен был вылететь из Москвы в Ниццу рейсом авиакомпании «Austrian Airlines», но в списке пассажиров этого рейса его не было. Тело пролежало, получается, три дня под кроватью в квартире. И только благодаря тому, что оно было плотно завернуто в полиэтилен, пахло не так сильно, как если бы лежало неупакованным.

Зная номер телефона Сырова, Левин заказал распечатку его звонков. Но и здесь информации было негусто. Практически все звонки его были адресованы коллеге по работе, Виталию Малышеву, программисту фирмы «Fagot-Free-центр». Остальные звонки – и входящие и исходящие – надо было изучать.

Левин сам поехал в конце рабочего дня в фирму «Fagot-Free-центр», нашел Виталия Малышева и, сообщив об убийстве Сырова, узнал, что фирма занимается программированием для иностранных заказчиков, но сотрудникам-программистам платят мало, вот им и приходится подрабатывать ремонтом компьютеров. Просмотрев распечатки звонков Сырова, Малышев, достав свои записи в блокноте, сообщил, что это номера телефонов «левых» клиентов, то есть как раз тех людей, которые пользуются услугами Сырова и его самого, Малышева. Причем это номера телефонов начальников компьютерных отделов различных фирм, а не частных лиц.

Они разговаривали на лестнице, Малышев, худой носатый парень с мрачным неулыбчивым лицом, казался задумчивым.

– Вы говорите, Сашку убили… Но за что? Он же был совершенно неопасный человек…

– То есть?

– У него не было и просто не могло быть врагов. Он больше всего на свете любил свою работу и делал ее блестяще. Да, конечно, его злило, что нам так мало платят, поэтому брался за любую подработку. И брал недорого, говорил, что у людей и так денег нет… Словом, добрейшей души был человек. Ума не приложу, за что и, главное, кто мог его убить! Он никогда и ни с кем не конфликтовал, поверьте мне!

– У него была девушка? – спросил Левин.

– Вот чего не знаю, того не знаю. Знаете, он мало о себе рассказывал. Я знал только, что у него есть сестра Катя, которую он очень любил. Он мечтал накопить денег и купить ей квартиру.

– А как же так получилось, что у него есть квартира, а у сестры – нет?

– Я тоже спрашивал его. И он сказал мне, что все дело в воспитании. Что у родителей есть деньги и что они могли бы Кате купить жилье, но она еще молодая, будет мужиков водить, ну и разное такое… Сашка еще удивлялся, говорил, что если уж кто захочет водить мужиков, то найдет способ… Короче, полная ерунда!

– Накопить денег на квартиру? И это представлялось ему реальным?

– Он хотел свою продать, купить себе где-нибудь в спальном районе, а на разницу плюс какие-то сбережения купить тоже в спальном – для Кати. Но это, конечно, были пока что только разговоры, мечты. Его очень устраивало, что квартира у него в центре, что работа неподалеку, что клиенты тоже поблизости находятся… Да и вообще, он очень любил свою квартиру, и я понимал, что мечты – это одно, а реальная жизнь – другое.

– Он часто путешествовал?

– О да! Он часто куда-нибудь мотался. Брал горящие дешевые путевки, путешествовал налегке. И вообще изобретал такие маршруты и способы путешествий, чтобы это обходилось ему дешевле. Знаю, что иногда ездил, как говорится, дикарем, один, но готовился к поездке. Связывался по Интернету с людьми, которые знакомили его с семьями, готовыми принять его на неделю-другую, завязывал знакомства… Саша говорил, что останавливаться в какой-нибудь семье и дешевле, и полезнее в плане изучения языков… Вот такой был Саша Сыров. Тихий, скромный, любознательный, талантливый… Мне на самом деле жаль, что его убили… Вы говорите, проломили голову. Но за что? Кому он мог перейти дорогу?

* * *

На следующий день, утром, Левин снова вернулся в квартиру Сырова. Информация, которую он получил от специалистов, изучавших компьютер Сырова, заставила его проверить еще одну из версий, связанных с его профессиональной деятельностью. Оказалось, что компьютер, который находился в квартире Сырова в день обнаружения трупа, был просто бутафорией, пустой коробкой, из которого вынесли весь «мозг». Это могло означать только одно – убийца позаботился о том, чтобы никто не узнал, чем жил, дышал и интересовался Саша.

Значит, было все-таки в жизни этого тихони, большого любителя путешествий, нечто такое, что мешало кому-то жить. Или узнал чего лишнее, или переписывался с кем-то, кто не хотел, чтобы об этом знали… Поди сейчас догадайся, что было у него в голове, когда он собирал свой рюкзачок в дорогу…

Выяснить, где, в какой туристической фирме он заказывал билет до Ниццы, пока не удалось, но это было вопросом времени. Но, учитывая информацию, полученную от людей, которые были знакомы с Сыровым, можно было предположить, что Ницца должна была стать еще одним пунктом его одиночных странствий по свету. Не самый плохой пункт, надо сказать.

Левин бродил по квартире, в которой, несмотря на то что сестрица успела все прибрать и вымыть, стоял сладковато-ядовитый запашок смерти.

Спартанская обстановка, все строго, чисто, аккуратно. Он был педант, этот Саша Сыров.

На стенах купленные явно с рук, на Крымском Валу, милые акварели – пейзажи, натюрморты. И лишь над письменным столом карандашный портрет-зарисовка самого Саши, выполненный человеком явно талантливым.

Левин снял застекленный портрет, внимательно изучил. Маленькая подпись в правом нижнем углу работы – «Н. Трепова».

Что ж, это уже кое-что. Конечно, это могла быть просто девушка-художница с Арбата, а может, знакомая.

На столе среди кипы разного рода принтерных распечаток – от туристических маршрутов до специальных профессиональных текстов, связанных с программированием, – одна обратила на себя особое внимание Левина.

«Торговая компания «Синий лев» приглашает на работу художника-иллюстратора.

Требования:

Мужчина/женщина, гражданство РФ.

Опыт работы в области создания иллюстраций, мультперсонажей.

Отличный рисунок от руки – обязательно.

Умение работать в графических программах, желательно владение программами по работе с трехмерными изображениями.

Наличие портфолио обязательно!»

Он тотчас набрал номер Кати Сыровой.

– Скажите, Катя, ваш брат умел рисовать?

– Нет, не умел. А что?

– Может, он подыскивал место работы какому-нибудь своему знакомому или знакомой? Вам ничего об этом не известно?

– К сожалению, нет.

– А вот портрет, который висит над его столом… Вы не знаете, кто и при каких обстоятельствах его нарисовал?

– Кажется, кто-то на улице, какой-то художник.

– Или художница? Здесь написано «Н. Трепова».

– Нет, не знаю, я никогда не слышала эту фамилию.

Закончив осмотр квартиры, Левин вышел, запер ее, снова опечатал и позвонил в соседнюю дверь. Женщина в фартуке, явно готовящая ужин, поскольку из глубины квартиры доносились запахи жареной рыбы, узнав, кто он и чем занимается, пригласила его войти.

– Хотите холодного компоту?

В жаркой, душной кухне ему было приятно разглядывать тарелочки на стенах, коллекцию хохломской деревянной посуды, бросать голодные взгляды на сковородку с шипящими в ней большими кусками рыбы. Холодный клубничный компот приятно утолил жажду.

Женщина сама принялась рассказывать о своем соседе. В сущности, ее рассказ мало чем отличался от всего того, что Левин уже знал о Сырове. Тихий, спокойный, работящий молодой мужчина.

Безо всякой надежды Левин задал вопрос о его личной жизни, и тут, к его радости, женщина сказала:

– Ну да, была у него одна девушка… Правда, бывала она здесь редко, я, во всяком случае, видела ее всего лишь два-три раза. Простая, очень скромно одетая и какая-то зачуханная, понимаете? Вот есть такие девушки, которым даже если дать денег, они не смогут прилично одеться. Вот и она из таких. Видно, что красавица от природы, но волосы немытые, брюки какие-то не по размеру… Жуть! Думаю, что она приходила к нему по делам. В руках – какие-то папки с документами или рисунками…

– Может, она художница?

– Может, и художница. Странная какая-то… Точно художница. И знаете почему? Потому что у нее пальцы были черные и оранжевые… словно не отмылись. Я еще подумала тогда, и чего это она с грязными руками ходит. И вот теперь вы сказали, что она, может быть, художница, и я подумала, точно!

– Когда они приходили, в квартире было тихо?

– В смысле?

– Они не ругались, не кричали?

– Нет-нет, что вы! Трудно себе вообще представить, чтобы Саша на кого-то кричал! Он был тихий человек, мирный. Не то что мой муж. Вот мой муж постоянно на меня кричит… На меня, на детей! Нервный очень. Что вы хотите – каменщик! У него работа тяжелая, нервная. Но я на него не обижаюсь. Он все равно хороший… А вот Саша был не такой. Я еще думала, повезет же какой-нибудь девушке, которая выйдет за него замуж.

– Когда вы последний раз видели эту девушку?

– Несколько дней тому назад… Может, неделю. Не помню.

– Понимаете, нам сейчас все важно знать – с кем Сыров встречался, какие были у него знакомые… Пока что нам о нем не известно вообще ничего. Поэтому у меня к вам, Татьяна, просьба. Вот моя визитка. Если вдруг вы увидите ту девушку, постарайтесь ее остановить, разговориться с ней, выяснить, как ее зовут. Спросите, не художница ли она… Если она не знает, что Саша погиб, сообщите ей об этом осторожно и посмотрите на ее реакцию. Думаю, вы поймете, кем ей приходился Саша – простым ли знакомым или возлюбленным…

– Хорошо-хорошо, я все поняла! Если увижу – сделаю все так, как вы сказали.

– Спасибо за компот. Очень вкусный, главное, холодный!

– А может, рыбки? Это зеркальный карп… У меня много!

– Нет-нет, спасибо большое.

И Левин, мысленно съев всю рыбу из сковородки, покинул гостеприимный дом.

7

Денис вышел из машины на Цветном бульваре, как раз напротив булочной, от которой исходил запах свежесмолотого кофе. Этот аромат напомнил ему Ниццу, завтраки на открытых террасах ресторанов, улыбку Юли… Нет, все-таки не зря он ее тогда встретил, и вообще, все, что происходит в жизни, – не случайность. Вот только бы разобраться теперь, зачем судьба подкинула ему эту загадку со странной девушкой, которая оказалась похожа и на его подружку с Ибицы, и на уборщицу Трепову?!

Он сказал водителю, чтобы тот подождал его в машине. Он не хотел, чтобы кто-то еще, помимо его секретарши, знал, зачем он приехал сюда.

* * *

Снаружи эти старые дома выглядели довольно прилично, внутри же, со двора, он знал это еще со школьных времен, когда навещал здесь свою старую учительницу, они представляли собой темную, дурно пахнущую изнанку городской архитектуры – мрачноватые дворики, образованные грязно-желтыми или оранжевыми стенами домов, мусорные баки с жирными крысами, бомжи на лавках…

Он довольно быстро нашел нужный ему дом, вошел в прохладный, гулкий подъезд, спугнув маленького рыжего котенка на лестнице, поднялся на третий этаж и остановился перед высокой массивной дверью, обитой выкрашенным коричневой краской дерматином. Конечно, вот они, так и не ставшие еще антикварными таблички-кнопочки с едва просвечивающими через мутный пластик буквами-фамилиями жильцов: «Поляковы», «Б. Штейман», «Игонина В.» и т. д. Коммунальная квартира, замечательно! Это здесь проживает пропитанная солнцем Ибицы или ароматом кофе ресторана «Негреско» Габриэль-Пилар-Филомена-Трепова? Вскруживший ему голову призрак, настоящая Фата Моргана!

Он нажал на первую попавшуюся кнопку, даже не взглянув на фамилию. Раздался довольно громкий и какой-то тревожный звонок. Потом наступила тишина. Он позвонил еще раз. Послышались какие-то голоса, шаги, дверь открылась, и он увидел невысокого, в майке, вспотевшего мужчину лет шестидесяти. Розовую лысину его прикрывали желтоватые, явно крашеные волосы. На курносом носу, являющемся центром его недовольного лица, держались маленькие очки в черной тонкой оправе. Тонкие малиновые губы блестели от жира. Его явно отвлекли от трапезы.

– Здравствуйте. Здесь живет Надежда Трепова?

– Да, здесь. Проходите, – и он довольно вежливо, слегка склоняясь своим маленьким упитанным телом, пропустил Дениса в просторную захламленную переднюю. – Третья дверь направо. Думаю, что она ждет вас. Вы ведь из издательства?

Только теперь Денис понял, что в квартире пахнет жареной курицей с чесноком.

– Вы извините за беспокойство, – проговорил он и решительно двинулся вдоль коридора к указанной двери. Остановился, постучал.

– Входите! – услышал он женский голос и взялся за ручку двери. Открыл.

Большая комната была залита золотым полуденным солнцем. Старый продавленный диван, древнее, покрытое малиновым плюшем кресло, большой круглый стол, заваленный бумагой, рисунками, коробками с красками, мелками, баночками с водой и кистями… Запах мыла, духов и скипидара. Так пахнет в мастерской художника, куда заглянула молоденькая, пахнущая как цветок девушка…

Возле распахнутого окна с развевающимися прозрачными занавесками на венском стуле сидела девушка и красила ногти на ногах. Это была Габриэль собственной персоной – за плечами не хватало разве что цветной картинки с видами Ибицы.

Судя по всему, она только что приняла душ или ванну. Лицо ее сияло чистотой, маленький нос блестел, солнце играло на длинных ресницах. На кончиках мокрых тяжелых волос брильянтами сверкали капли воды… Потрясающей красоты девушка.

На ней была голубая мужская рубаха, слегка прикрывающая бедра и позволяющая любоваться стройными длинными (не загорелыми!) ногами. Прекрасная Чэро!

Она повернула голову в сторону гостя, и брови ее взлетели вверх в удивлении: кто это? Она хлопала длинными ресницами и качала головой, силясь, вероятно, вспомнить, кто бы это мог ее навестить. Наконец, пожав в бессилье плечами, спросила:

– Вы кто?

– А вы меня не узнаете?

И тут она, сообразив, что раздета, вскочила и метнулась за деревянную резную ширму, прошуршала там несколько секунд и вернулась в широких домашних штанах.

– Садитесь, раз пришли, – она снова пожала плечами, мол, что ж с тобой, с таким непрошеным гостем, поделаешь, и подвинула Денису стул.

– Вы из издательства? – на всякий случай спросила она, хотя выражение ее лица указывало на то, что она и сама не верит в это предположение.

– Да нет же… Мы встречались с вами несколько дней тому назад совершенно в другой стране…

– Чего-чего? – Она распахнула свои глаза еще больше. – В другой стране?

И расхохоталась. Схватилась за живот, согнулась пополам.

– Ух, давно так не смеялась… Вы что?! Да я в жизни нигде не была! Ну и сказали! Я же чувствую, что вы меня с кем-то спутали… Нет-нет, мы с вами нигде прежде не сталкивались, хотя… Хотя ваше лицо кажется мне знакомым…

Она не злилась, напротив, ее, похоже, забавляла эта ситуация.

– Но, постойте, если вы говорите, что видели меня в другой стране… Кстати, где именно?

– Во Франции, – мрачным голосом ответил Денис, почему-то именно это и предполагавший, – что девушка будет открещиваться и от Ибицы, и от Ниццы. – В Ницце. А еще раньше – на Ибице.

– Где? На Ибице? Постойте-ка, что-то такое вспоминаю… Кажется, в Москве есть такое заведение, ресторан… Может, я там и была, да только уже не помню…

– Нет-нет, я имею в виду остров в Средиземном море… Это курорт такой со знаменитыми танцполами…

Он пристально вглядывался в ее лицо, и чем дольше он на нее смотрел, чем больше и больше убеждался в том, что там, в Ницце, он видел именно ее. Ведь она же со своим спутником сидела совсем близко от него, а потому он мог разглядеть даже форму ушной раковины Пилар-Соледат! Сейчас она по волшебству взмахнет рукой, и запястья ее обовьют золотые массивные браслеты, в ушах засверкают драгоценным блеском брильянты, тело прямо на глазах Дениса покроется нежно-золотистым загаром, и белоснежная улыбка осветит лицо молоденькой и капризной содержанки…

Стоп. Улыбка действительно чудесная, и зубы тоже. Она или нет?

– Послушайте, что вам от меня нужно? Если вы не из издательства, то кто вы и зачем вдруг вздумали разыгрывать меня? С тех пор как сгорела моя мастерская, а вместе с ней все мои работы и сбережения, я сто лет не была ни в «Ибице», ни где бы то ни было… Это прежде я могла себе позволить расслабиться в «Дягилеве», когда он еще существовал… Потом мы с друзьями бывали с «Раю», «Мосте», но теперь, когда со мной все это случилось, все как-то не очень-то хотят со мной общаться… Но это вам неинтересно, я думаю.

– Вы поэтому моете полы в моем кабинете? – тихо спросил он, не сводя с нее взгляда.

Щеки ее вспыхнули.

– Господи, ну надо же! – Она прикрыла рот рукой, словно сказала что-то нехорошее. – Простите меня… Как же я это вас сразу не узнала? Вы ведь господин Дунаев, наш шеф, директор, бог!.. А я все это время ломаю голову, где я сама могла прежде видеть вас. Ну конечно! Мы столкнулись, кажется, один раз, когда я выходила из вашего кабинета, где работала… Уронила еще сумку. Так стыдно было. Чувствовала себя ну прямо как воровка! Только я не поняла, зачем вы придумали про эту Ибицу? Вернее, Ниццу? Вы же прекрасно знаете, что я не могу позволить себе такие поездки…

– Вы лжете мне, Надя.

– Но почему?

– Да потому, что я точно знаю, что гражданка Трепова Надежда Васильевна третьего июня этого года вылетела рейсом Москва – Ницца… Вы прилетели в Ниццу в тот же день, что и я, и поселились в отеле «Негреско», самом дорогом отеле… У меня даже снимки ваши есть… Вы были не одна, с вами был один человек, который вам очень неприятен…

– Денис Евгеньевич, что вы такое говорите? Вы вообще в своем уме? Не была я ни в какой Ницце! И парня у меня такого нет… Тем более который мне неприятен! Да у меня вообще сейчас никакого парня нет!

– Вы и на работе не появлялись, я это точно знаю, проверял. Вместо вас на этаже убиралась ваша подружка или коллега – Людмила Валеева. Послушайте, это ваше, конечно, дело, где проводить отпуск и с кем, в какой стране отдыхать и в какой гостинице останавливаться… Но у меня есть к вам вопросы…

Надежда смотрела на него, как смотрят на сумасшедших, – со страхом и любопытством.

– Вопросы? И что это за вопросы?

– Первое! Зачем вы скрываете от меня факт вашей поездки? И второе. Кто поручил вам следить за мной?

– Вы хотя бы слышите себя? – протянула она разочарованным голосом. – Денис Евгеньевич. Хотя давайте сначала так. Сейчас я сварю кофе, мы посидим, и вы расскажете все по порядку. Потому что все то, что вы рассказали мне сейчас, сильно смахивает на бред и вызывает во мне чувство обиды. Вот так.

Денису ничего не оставалось, как согласиться и дождаться, пока Надя сварит где-то там, в глубине большой, набитой, как ему казалось, невидимыми людьми квартиры, кофе. Ему даже страшно было себе представить, как выглядит кухня, в которой стоит несколько плит, столы, стулья, варится какое-то варево, что-то жарится, булькает…

Надя вернулась довольно быстро с маленьким подносом в руках, на котором стоял маленький кувшин с горячим кофе, чашки и сахар.

Пока ее не было, он с интересом разглядывал разложенные на столе наброски. Судя по всему, это были эскизы иллюстраций к детским сказкам. «Талантливо», – подумал он и в какой-то момент почувствовал себя не очень-то уютно в этой комнате, куда он явился для того, чтобы обвинить хозяйку, чтобы высказать ей свои подозрения…

– Вот, пожалуйста. Если хотите, я принесу вам молоко, – сказала Надя, лучезарно улыбаясь. – Итак. Давайте начнем с самого начала.

И Денис рассказал ей о том, что он каждый год, в начале июня, отправляется в Ниццу. Отдохнуть ото всех и вся. Что всегда ездит только один, что на этот раз даже невесту свою не взял, поскольку считает, что имеет право на личное пространство.

– Представьте, это личное пространство я отвоевал сам у себя, – заявил он с гордостью.

– Хорошо, – терпеливо заметила девушка. – Что дальше?

Он принялся рассказывать о том, где и при каких обстоятельствах он видел ее, Надю Трепову, в Ницце! В каких ресторанах, гостинице, на набережной. Вспомнил про цветочное мороженое, ресторан, где подавали теплый хлеб с оливковым маслом…

Надя сидела, слушала, отпивая маленькими глотками кофе, и чувствовалось, что она недоумевает, завидует, грустит…

– Вы так вкусно все это рассказываете, Денис Евгеньевич, – вздохнула она. – И вы говорите, что это была я? С каким-то мужчиной?

– На вас был килограмм золота, брильянты… Вы выглядели весьма состоятельной барышней…

– Может, поэтому вы на «меня» и запали, из-за золота? – улыбнулась она. – А что вы скажете, если я расскажу вам, как все было на самом деле?

– Расскажите… – пробормотал он растерянно.

– Я с трудом нашла работу иллюстратора в одном издательстве и все эти дни, что вы загорали в Ницце и ели цветочное мороженое, глазея по сторонам на разодетых в пух и прах барышень, работала как вол. Когда соседи не буйствовали, работала дома, а когда невозможно было находиться с ними в одной квартире (здесь живут две пьющих семьи), брала с собой работу и располагалась прямо на улице, на траве… К примеру, два дня я провела в Ботаническом саду. Взяла плед, бумагу, краски… И работала, и спала, и обедала бутербродами с колбасой. Понимаете, я должна была сделать эти рисунки к определенной дате. Я и Люду поэтому попросила поработать за меня у вас в офисе, чтобы вовремя сдать свою работу…

– И как? Сдали?

– Да. Если не верите, можете проверить.

Она схватила какой-то листок со стола и быстро начеркала на нем номер телефона.

– Вот, это заведующая отделом детской литературы в издательстве «Пиноккио». Ее зовут Ирина Борисовна.

Денис хотел что-то сказать, но Трепова не позволила ему этого сделать, перебив:

– …И вот вы приезжаете в Москву, наотдыхавшись, набравшись сил, перебирая в памяти все картинки вашего приятного времяпрепровождения, и вдруг в какой-то момент понимаете, что девушка, которая зацепила вас в Ницце, удивительным образом похожа на уборщицу из вашего офиса… Вы узнаете ее адрес, приезжаете и начинаете мне тут парить мозги. Придумываете, что вы якобы обладаете сведениями о том, что ваша уборщица третьего июня вылетела из Москвы в Ниццу… Послушайте, что вам от меня нужно? Вы понимаете, что я никуда не вылетала?

– А может, у вас есть сестра-близнец? – вдруг осенило Дениса. – Она взяла ваш паспорт и полетела в Ниццу.

– Да, специально, чтобы следить за вами, да? А это ничего, что мне не известно ни о какой сестре-близняшке? Я одна у мамы… И что теперь? Или, может, вы хотели таким вот странным образом познакомиться со мной? После всех ваших рафинированных девиц, светских львиц вам захотелось попробовать завести интрижку с бедной художницей? Вернее, уборщицей?

– Но это были вы, точно вы, Надя. И мне очень жаль, что вы не желаете говорить мне правду. Спасибо за кофе… Думаю, что вам просто необходимо все хорошенько обдумать и принять правильное решение.

– Какое еще решение? – вдруг взвилась она. – Может, хватит! Как вам не стыдно! Говорю же вам – я все эти дни была в Москве, я работала!!! Пойдите в издательство, поговорите с редактором… Я не знаю, что вам еще сказать… Еще я недавно устроилась в одну торговую компанию, «Синий лев» называется… Буду подрабатывать на рекламе… И там можете тоже спросить, работаю я или нет. Они тоже заказали мне серию рисунков на тему купальников… Послушайте, чертовщина какая-то получается… Ладно, вы говорите, что девушка с моим именем и фамилией вылетела третьего июня в Ниццу, так? А вернулась-то она когда?