Текст книги "Сердце из стекла"
Автор книги: Анна Цой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Однако стоять в стороне я не планировала, потому настроилась на некромантские потоки, приготовилась к боли и отправила за борт небольшой сканирующий маячок.
– Не лезь в это, – тут же отреагировала мама, – а лучше иди к бабушке в каюту!
Отвечать я ей не стала. То, что она за меня переживает, было логично, однако у меня были идентичные чувства по отношению к ней. Потому я не ушла бы даже под страхом смерти или паническим ужасом, что сейчас мешал настроиться на более-менее спокойный лад.
Магический датчик вернулся целым, что означало отсутствие личей или других некромантов в пределах пары километров. Это было хорошим знаком – я не смогла бы перенаправлять сеть подчинения и настраивать ее под себя. Все же я действовала отличными от обычных способами, и мои сети были удобными только мне, но не другим магам. И наоборот.
Я протянула руку к маячку и впитала его трясущейся конечностью. В голове тут же мигнул образ: костяные наросты на светло-зеленой коже, белые пустые глаза и мелкие белые волоски на раздутых от воды длинных телах.
– Ррахины… – вырвалось у меня неосознанно.
Я была благодарна себе, которая, занимаясь некромантией в библиотеке, додумалась изучить виды нежити, причем всей. Даже той, которая является нечистью и к первой категории относится постольку-поскольку.
Так вот, эти самые ррахины являлись подвидом всеми известных никс, или же навок. Получались они вследствие существования обширных курганов на дне рек, морей и прочих водоемов. Если быть конкретнее, то они появлялись там, где было большое количество насильственных смертей. Виной тому был магический выброс, магия агрессивного некроманта или же темномагические потоки, проходящие в большом количестве именно в этом месте.
По иронии судьбы мы как раз проплывали над таким местом – иссиня-черные потоки здесь были везде.
Что касалось самих монстров, то подчинить их было достаточно сложно, все же они не были нежитью в прямом смысле этого слова, а значит мне придется блокировать их подпитку от потоков. Если брать в расчет количество мертвяков и их весьма длительное здесь нахождение, то по степени прожорливости они оценивались на уровне девять из десяти. А это было просто убийственно, потому как я быстрее присоединюсь к числу голодных и озлобленных тварей, чем успею поставить блок на каждого. Ко всему прочему, если я каким-то немыслимым образом успею это сделать и не умру при этом от магического истощения, то стоит нам отплыть на пару сотен метров, как наша мнимая защита падет, и «Трупная воронка» нас догонит.
Ситуация была патовая. И со всей определенностью безвыходной – чем больше мы будем использовать магии на ррахинах, тем сильнее и агрессивнее они будут становиться. А потому:
– Нельзя применять магию… только защитную, – произнесла я.
Громко не получилось. У меня вообще голос не предполагал крики или громкие команды, сейчас же, в условиях собственной трусости и нахождения в кругу взрослых опытных людей, я была той самой «трусливой птичкой», как называл меня Вольтер.
Эх! Сейчас бы Князя под боком. Вот бы кто разобрался со всем в мгновение ока и лишь пальчиком пожурил, мол «Лесси, ты опять куда не надо залезла». Однако его здесь не было, да и противоречивые тараканы в голове запели в унисон, что не нужно нам такого лживого счастья. И так тошно.
– Никакой магии! – правильно поняла меня мама, – кто использует хоть каплю, лично брошу за борт к таким же тупорылым умертвиям! Только защитные плетения!
Я восхищенно оглядела Раю, которая уверенным командирским тоном сказала то, что промямлила я секундой ранее. И ее послушали безоговорочно! Более того, парни потушили боевые заклинания в ладонях и опустили руки. Барсик так вообще демонстративно спрятал их за спину.
Мама определенно была моим кумиром – она могла все, что было недоступно мне. Она могла то, что было не под силу многим.
Новая волна вибраций, сопровождённая отчетливым хрустом дерева и мучительным воем тысячи голосов – нечисть приступила к атаке. Рая вынула из корсажа острый загнутый кинжал, отличающийся весомой длиной в тридцать сантиметров и иссиня-зеленым лезвием незнакомого мне металла. Холодное оружие было вручено мне с видом заядлого охотника, собирающегося идти на крупную дичь голыми руками. Или скорее с особым блеском в глазах старого вояки, желающего влезть в любую драку, лишь бы вспомнить былые сражения.
– Стой за мной и ничего не бойся, – произнесла она, не делая больше попыток выпроводить меня в каюту.
И я была благодарна ей за это. Она всегда поступала похожим образом. Даже если я лезла в откровенное болото, то она предупреждала, грозила пальцем у лица или же крутила им у виска, однако позволяла мне делать так, как решала я сама.
Нас снова качнуло, послышался громкий «бум», хруст и корабль накренился вправо, отчего я вновь ухватилась за мамин рукав.
– Мм-мам! К-к-кажется, они прогрызли дно… – уже громче, однако не особо решительно, сказала я.
Женщина кивнула мне, обернулась в сторону взирающих с готовностью на нее солдат и отдала очередной приказ:
– Четверо, навесили на себя еще пару барьеров и отправились вниз. Ваша задача предотвратить прорыв. Исполнять!
В ту же секунду от строя отделилась четверка стражников и, крепко держа в руках сабли, рванула вниз, что-то говоря друг другу полушёпотом. Мы же остались наверху, пытаясь следить за всеми направлениями одновременно.
Так и вышло: сперва мы услышали уже привычный скрежет со всех сторон, только усиленный и раздающийся чаще обычного, а затем везде начали появляться светло-зеленые макушки с редкими длинными белыми волосками и жуткие мертвые глаза утопленников. Они цеплялись острыми и кошмарно длинными когтями за твердое и неподатливое дерево, забираясь по бортам корабля, однако раз за разом бились о прозрачный купол защитного барьера, яростно в него вгрызаясь такими же зелеными зубами и рыча как оголодавшие после длительной спячки звери.
– Я протяну еще минут пятнадцать, – сказал светловолосый капитан, наблюдая за потугами нечисти.
По его вискам стекали мелкие бисеринки пота, а брови были нахмурены до предела. Со всей очевидностью число, названное им, было не просто примерным – скорее всего оно должно было сократиться в два или три раза, прежде чем оказаться верным или хотя бы приблизительным.
Это понимали все, потому судорожно пытались принять оборонительную позу, вешали на себя всевозможные защиты и что-то судорожно бормотали. Кажется, это было что-то сродни молитве или обращению к богине Грим, дабы она спасла своих последователей от неминуемой гибели.
Я всегда удивлялась людям, которые поступают таким образом в моменты, подобные этому. Разве может Бог или Богиня услышать тебя и помочь? Даже если не брать в расчет то, что богов не существует, сама ситуация была достаточно глупой. Шептать мистические слова, желая того, что априори не сбудется, необходимо только для того, чтобы вселить в сердце надежду и успокоить мысли. Очевидно, что никто не спустится с неба и не погубит всех тварей со дна морского ради кучки самых обычных людей. Есть вероятность, что даже если Грим и появится здесь, то скорее всего будет прятаться как раз за спинами этих самых людей, лишь бы ее хитрейшество не сожрали.
Тем временем мертвецы, не оставляя попыток прогрызть барьер, начали заползать друг на друга, взбираясь по шипастым костяным наростам на спины и плечи, и образуя еще один своеобразный купол. Тот, разрастаясь с каждой минутой все сильнее и сильнее, так же становился плотным, не пропуская свет солнца и образуя непроглядную тьму внутри – там, где находились мы.
Чувства присутствующих в этот момент описать было сложно. Я видела, как в полумраке подрагивают руки мамы, сжимающей меч с такой силой, что еще секунда и он размножится на две части. Видела, как делает судорожный вздох Лорд Эрлис, тихо отсчитывая секунды до падения последнего оплота нашей безопасности.
Секунда. И мы погружаемся в полную темноту, не нарушаемую абсолютно ничем. Даже при условии, что барьер продержится дольше, чем рассчитано, мы просто погибнем под завалом из грызущих и разрывающих своими когтями трупов. Спасет ли меня Раин барьер или нет, но первоочередной задачей для меня остается ее защита. Я изначально осталась защищать ее, отступать сейчас было бы неосмотрительно.
Однако… яркая мысль промелькнула в голове и зажглась спасительной вспышкой сигнальной ракеты.
Основой именно этого восставшего кургана были потоки темной магии. Единственным доступным моему воображению способом являлось: изолировать ррахинов от этих потоков. И это непосильная задача для меня как некроманта. Но… что если идти от противного – ограничить поступление силы путем ограничения потоков? Что если взять и перекрыть сами «трубы», запретив поступление магии как таковой?
Не знаю, было ли это возможно, однако я со всей присущей мне в этот момент уверенностью завопила:
– Мам! Мне нужна сила! Очень много! Желательно порционно и не прерываясь!
Я увидела блеснувшие во тьме зеленые глаза Раи, ощутила на себе ее непонимающий взгляд и прикосновение теплой ласковой руки.
Вспышка!
По моему телу заструилась серебристая река светлой магии, заполняя каждый уголок. Второй круг она уже не преодолевала, становясь черными, преобразованными в темную силу потоками – мое тело автоматически перестраивало разные виды магии.
Я же, пока не заполнился лимит моего резерва, начала кропотливую работу. Узел, пара стежков, еще один узел. И так по кругу. Мне было необходимо «связать» пять восходящих потоков в один и «оттянуть» его как можно дальше от места кургана. Километра три или четыре?
То, что в теории казалось приемлемым вариантом, на практике было почти невозможно. На что я рассчитывала? Наверное, на удачу, в которую не верила никогда. Или же на собственные силы, подводившие меня не раз. Однако сдаться и скулить в углу по поводу безысходности было не для меня. Какая разница как мы умрем, погребенные под завалами из трупов или же от магического истощения? Во втором случае мы разве что не почувствуем боли и не будем ничего осознавать.
Интересно, сняла ли мама с меня вольтеровскую защиту? Участь, про которой все умирают, а я переношусь к Князю на переговоры, определенно казалась хуже той, где меня съедают. Хотя… какая разница, быть съеденной потом или же сейчас!
Я хохотнула и вновь сосредоточилась на плетении.
Стежок. Еще один.
И… готово! Осталось самое сложное – запустить импровизированную «стрелу» так же сплетенную из магии на пять километров в сторону и отправиться пить успокаивающий чай на травах. Или лучше спать в теплой уютной кроватке, желательно на пару дней.
Мою руку перехватила сильная и непреклонная рука мамы.
– Я поняла, что ты задумала, – она забрала невидимую «стрелу», – можно мне?
Не знаю зачем, но я кивнула ей в ответ. А затем отошла на несколько шагов назад, опасаясь наступить на кого-нибудь, а потому бесполезно озираясь. Был ли только в этом смысл? Риторический вопрос.
– Лорд Эрлис. Мне нужен проем в пять сантиметров на десять часов, – произнесла Рая, так же делая шаг назад.
В ту же секунду над головой мигнул неяркий светлячок света – это зажглась чья-то конечность, освещенная специально, чтобы показать маме где находится дыра.
Размах, уверенный шаг вперед и бросок! То, что я не смогла бы так, даже при условии полного резерва, было очевидно. То, что так смогла мама, казалось естественным, потому как я знала, какой физической и магической силой она обладает.
Вмиг ставшая видимой «стрела» пролетела ровно в щель, сверкнула магическим усилением на конце и улетела в нужном направлении. Я знала, что она приземлится за пределами досягаемости кургана было очевидно – мама никогда не ошибается.
Время ожидания длилось почти вечность. Присутствующие замерли, глядя в темное пространство барьера. Но на самом деле не прошло и минуты, как наша последняя защита мигнула синим и пропала. На нас полетели брыкающиеся и ревущие трупы.
Я зажмурила глаза что есть мочи и села на корточки, ожидая удара.
Однако его не последовало – я приподняла веки, а затем и вовсе распахнула глаза. Вокруг меня ровным кругом лежали мертвецы, отнесенные барьером ровно на метр. Только уже окончательно мертвые и недвижимые.
Мы справились.
Остальным членам команды повезло меньше – кто копошился, придавленный к палубе тяжелыми телами, кто брезгливо разрубал останки мечом, а кто, как мама, лишь отряхивал промокшее и липкое от внутренностей платье.
Однако все было позади. А значит я могла расслабиться и спокойно вытянуть вмиг ставшие тяжелыми ноги. Круг чистого пола позволял мне и лечь, однако я лишь сгруппировалась, подтянув конечности к телу, и положила голову на колени.
То, что я переволновалась и вплела слишком большое количество магии, было очевидно. Но то, что я все еще могла двигаться и была в сознании, казалось просто удивительным, потому как мама, особо не заморачиваясь по поводу моего состояния, подняла меня и потянула в сторону кают. Мы, как и обычно, спустились по лестнице, прошагали по коридорам и зашли в нашу общую каюту. Дверь закрылась с тихим приглушенным хлопком.
Меня же проводили до душа и поставили под теплые струи воды, стекающей по волосам и одежде.
– Я буду в комнате, – устало произнесла мама и вышла, закрыв за собой дверь ванной.
Не знаю, где я нашла силы оттереть липкий пот и грязь с собственного тела, однако вскоре я вышла закутанная в полотенце. Рая, как и обещала, сидела на стульчике у широкого окна, рассматривая спокойное черное море и прислушиваясь к звукам, издаваемым мной.
Стоило мне прикрыть дверь, как она поднялась, подошла ко мне и высушила мои волосы, проведя рукой от макушки до кончиков.
– А теперь спать!
Я кивнула, вяло ей улыбнулась и в самом деле упала на кровать, укрываясь тяжелым пуховым одеялом. Ее ждало командование по разбору трупов и уборке. Я же помочь могла, только не мешаясь под ногами. А значит лучшим вариантом было лежать здесь и спать, не обращая внимание на громкие голоса в коридоре и бабахи с палубы, доносившиеся до комнаты лишь приглушенным стуком.
05
«Хлюп!».
Большая капля упала на нос и быстро скатилась по нему, плюхнувшись в лужу, в которой я стояла. Босые ноги ощутимо подрагивали, а все тело уже с минуту как покрылось большими зябкими мурашками. Мне не было нестерпимо холодно, однако пронизывающий ветер приносил не особо приятные ощущения, довершаемые крупным дождем.
Стоило мне поднять взгляд, как передо мной пронеслась тень, закутанная в черный плащ, чуть не сбившая меня с ног. Лишь в последнюю секунду я успела сделать резкий шаг назад, сравнимый только с падением, и тихо выругаться. Последнее явно было лишним, потому как сейчас особого смысла в моей болтовне не было – я вновь находилась в чьих-то воспоминаниях, а значит меня никто не услышит и, соответственно, не увидит.
Вокруг был самый обычный деймосовский лес, с его обилием темно-зеленых хвойных деревьев и колючих кустарников. А значит видение вновь занесло меня в этот мир. Сейчас был день или возможно предрассветные сумерки – из-за плотных дождевых облаков небо казалось хмурым и неприветливым, а достаточно пышные кроны деревьев позволяли видеть только его кусочек, что усложняло задачу в несколько раз.
Однако это была незнакомая местность. Не знаю как, но я отчетливо это понимала. Виной тому могли быть и обычные земляные овраги, которых никогда не было в горной местности близ Белокаменного замка, а я знала только ту область, или, возможно, отсутствие тех самых скал, привычных глазу, из-за которых деревья вокруг школы росли намного реже, чем я видела здесь.
Мужчина, что было понятно по росту и развороту плеч, словно копируя меня, почти поскользнулся, но, взмахнув руками словно крыльями, встал на обе ноги и замер на месте. Голова, прикрытая капюшоном, поворачивалась из стороны в сторону, будто выглядывая кого-то. Он быстро ходил меж деревьев, оглядывался и бурчал что-то себе под нос. Вскоре мужчина сменил место «поиска» и начал судорожно обходить соседний огороженный кустами клок земли.
– Мелкий паршивец! – послышался шипящий злой голос из-под капюшона, – как найду, уж я тебе задам!
Угроза вышла немного несуразной и достаточно смешной, потому как в этот момент искатель как раз поднимал ветку одной из странноватых «елочек», под которыми спрятаться мог только младенец. Или мелкое животное, типа белки.
Я непроизвольно хохотнула и продолжила наблюдать за мужчиной, резко откинувшим промокший до нитки капюшон и вновь оглядевшимся вокруг. У него было самое обычное ничем не примечательное лицо рабочего мужчины лет сорока с хвостиком: щеки, верхнюю губу и подбородок покрывала щетина с проседью, отросшая уже в приличную бородку, а колючий взгляд с ненавистью бегал из стороны в сторону, выдавая в нем что-то сродни волнению.
– Тебе будет лучше, если я найду тебя раньше, чем Лорд Вольтер узнает о твоем очередном побеге, – в его голосе послышалась ухмылка и грубость, будто он говорил что-то бранное, а не звал.
Сзади раздались шум, хлюпанье копыт по размытой проселочной дороге, ржанье лошадей и громкие человеческие голоса. Все это переросло в крики и гомон, а к мужчине подбежала орава мальчишек, старающихся перекричать друг друга, а затем и пара всадников на лошадях. Что примечательно – последними были две женщины-аристократки, что угадывалось по дорогой ткани плащей и платьев, проглядывающихся меж полами верхних одежд.
Дети тут же умолкли, смиренно опустив головы и лишь спокойно сбившись в кучку в отдалении. Скорее всего это были дворовые мальчишки, которые так же были отправлены искать «кого-то» в лес, а потому все они усердно пытались растереть замерзшие от холода босые ноги, напоминая сейчас меня саму. Единственным отличием было то, что я попала сюда прямиком из кровати, а они оставались босоногими круглый год.
– Нашел? – произнесла одна из «дам», в то время как вторая оглядывала периметр на предмет беглеца.
Что-то в сознании подсказывало мне, кого именно они ищут. Непонятно было почему он сбежал, сколько ему сейчас лет и правдивы ли слова мужчины, назвавшего это побегом?
– Нет, Леди Вольтер. Мы снова не можем его найти… – мужчина так же, как и мальчишки, опустил глаза, не смея их поднимать.
Голос его при этом стал мягким и услужливым, выставляя своего хозяина заядлым лгуном и хитрецом. Ведь того, кого он искал, он бранил с особым гневом и ненавистью, в то время как перед Леди услужливо лебезил.
– Продолжайте поиски, – сипло произнесла Гилида Вольтер, стараясь скрыть в словах волнение и подкатывающиеся к горлу слезы.
Скорее всего она была единственной, кто переживал – остальные делали то, что им было приказано и с презрением ругали виновника.
Присутствующие тут же разбежались кто-куда, всадницы же остались на месте. Вторая Леди, молчавшая все это время, была точной копией матери Феликса. Черные жесткие волосы были перетянуты обручем, азиатские раскосые глаза хищно щурились, а правая рука с силой сжимала хлыст, то и дело поднимая его, будто замахиваясь.
Женщина не понравилась мне с самого начала. Как, собственно говоря, и ее дочь, или другая родственница, кем бы не приходилась ей Гилида.
– Если Александр узнает об очередном твоем промахе, то точно отберет мальчишку! Чем ты только думала? – начала третировать и так находящуюся в ужасе женщину вторая.
То, что они были в не особо приятных отношениях, я осознала с той самой минуты, когда они переглянулись, и мать Фила отвела глаза первой, просто не выдержав такого взгляда.
– Матушка… давайте перенесем этот разговор на более позднее время… – прошептала Гилида, однако, что могло остановить надсмехающуюся фурию, у которой каждое слово, вылетающее из сурового тонкогубого рта, было сравнимо с той самой плетью в руке? Ничего. Разве что наличие Лорда рядом. Сейчас таковой не присутствовал, потому я слушала очередной гадкий монолог, прерываемый только всхрапами недовольных лошадей, желающих, как и люди, убраться наконец в теплое помещение.
– Не смей меня затыкать! Ты настолько ничтожна, что не в состоянии не только родить одаренного сына, но и уберечь это жалкое подобие!
Я нахмурилась сильнее. Мне определенно хотелось сбежать и не слышать претензии злобной мамашки в адрес ни в чем не повинной дочери. Пока неповинной. Скорее всего сейчас Феликсу меньше четырех, раз его мать не заперта в «комнате рядом с его детской», как рассказывала она мне в ночь коронации нового Магистра.
Значит они потеряли маленького мальчика? В лесу?
На самом деле мне тоже хотелось накричать на эту горе-мать, а еще объяснить ей, что такие вещи редко заканчиваются беспроблемно.
Однако меня, желающую уже отправиться вслед той ораве «сыщиков», остановил еле заметный треск. Женщины отреагировали на него точно так же, как я, уставившись на верхнюю ветку ближайшего дерева и с удивлением заметив там маленького черноволосого мальчика, сидящего свесив ножки вниз и хмуро взирающего на мать и бабку. Светлое лицо мальчика напоминало матовый фарфор, отличающийся своей белизной и холодностью, в то время как миндалевидные насыщенно-синие глаза и черные, цвета воронова крыла волосы выдавали в нем метиса. На вид ему нельзя было дать больше трех-четырех лет, однако уставший пустой взгляд говорил о том, что мальчик понимает больше, чем позволяет его возраст.
В его руках был зажат огрызок карандаша, промокший листок бумаги и порванный башмачок, парой которому служил тот, что находился сейчас на второй ножке.
Женщины с минуту взирали на мальчика с шоком, в то время как маленькая рука усердно и, можно сказать, впопыхах сминала и так испорченный листок, а затем с явным сожалениям бросала прямиком в грязную лужу у дерева. За бумагой последовал и карандаш с ботинком, уже более ожесточенно отправленные в полет.
– Почему ты не откликался…? – послышался приглушенный измученный шепот, взамен которого раздался крик, – Я же искала тебя больше двух часов!
Мальчик лишь оглядел их холодным взглядом и никак не отреагировал. Скорее всего так было из-за того, что до четырех лет, а иногда и позднее, магически одаренные дети не могли разговаривать. Что было тому причиной – не известно, однако деймосовские дети аристократии в этом возрасте могли лишь издавать короткие звуки, мычать и смеяться, в то время как обычные не одаренные, произносили целые предложения.
– Слазь сейчас же, несносный мальчишка! – заверещала «бабуля», сверкнув взглядом, полным ненависти и презрения.
Феликс вновь взглянул в глаза сначала одной, потом другой женщине, а после вовсе отвернулся, намеренно игнорируя их вопли, злость и агрессию по отношению к нему.
Мне же хотелось убивать. В прямом смысле этого слова. Как мог маленький ребенок с неокрепшей психикой вытерпеть такие слова от своих же родственников и, казалось бы, близких людей?! Я была в бушующей ярости в тот момент, когда малыш оставался спокойным и равнодушным, даже при условии, что все эта гадость обращена в его сторону!
Две черноволосые гарпии не переставали оскорблять и ругать ребенка еще минуты две. Обе они уже скатились на откровенные ругательства, однако даже не пытались спешиться или же попытаться достать Фила. Причину этому я поняла позднее.
Вскоре к ним подбежал тот самый мужчина, встреченный мной первым. Взгляд его при виде мальчика не потеплел ни на градус, скорее стал более озлобленным и тяжелым. После того, как ему указали на дерево тонкой холеной ручкой и приказали «Достать этого выродка», он стал неожиданно испуганным. Однако мужчина не мог перечить высокородным Леди, и, смотря в упор на малыша, медленно стал приближаться к дереву. То, что он не сможет сделать и пару шагов, знали обе Леди. Знал это и сам козел отпущения, часто сглатывающий комок в горле, и конечно сам Феликс, сидящий на дереве. Догадывалась о подвохе и я, но его сути понять не могла. Потому лишь разглядывала выражение лица мальчика, попеременно переводя взгляд вниз на мужчину.
Четвертый шаг и ребенок вскидывает руку в его сторону, будто формируя в ладони невидимый шар и поворачивая его по часовой стрелке. Следопыт падает на колени, хрипя и сдерживая рвущиеся из горла хлюпающиеся звуки. По его подбородку и губам льется кровь, быстро загустевая и останавливаясь.
Мальчик вновь положил руку на колени и отвернулся, смотря лишь в глаза ни на секунду не испугавшейся матери. То есть она знала, что он сейчас сделает и, не смотря на это, послала слугу вперед? Она – или непроходимая идиотка, или жестокая стерва. Скорее всего два в одном.
Мужчина поднялся на ноги, кряхтя и немного подвывая, стер рукавом кровь с лица и, с ужасом взглянув на мальчика, спешно отошел назад к Леди.
– Вот напасть, – прошипела бабка, искоса глядя на внука, – знающий целитель! – она повернулась в сторону дочери, – говорила я тебе не давать ему читать! Что ты теперь собираешься делать?!
– Нужно дождаться Александра… – прошептала Гилида, опустив глаза и потирая шею, отодвинув ворот плаща.
Раздался отчетливый хмык, и вторая женщина вперила злой ожесточенный взор в Феликса.
– Думаешь в этот раз он сможет? – она усмехнулась, – в прошлый раз нам пришлось ждать больше часа, прежде чем пришла старая Дора.
Больше никто из них не проронил ни звука. Лишь лошади всхрапывали, перебирая ногами прелую мокрую листву.
Вскоре дождь превратился в белый пушистый снег. Ноги совсем заледенели, однако я могла думать лишь о мальчике на дереве, непринужденно размахивающем босой ножкой, будто не чувствуя промозглого ветра, ледяного покалывающего снега и изморози, которой покрылись кора дерева, промокшая одежда и тот самый одиноко лежащий в луже башмачок.
– Феликсиниан, – позвал взволнованный женский голос, заставивший меня вздрогнуть и отойти на два шага вбок.
Справа, на одной линии со мной стояла очень старая женщина, на вид которой было не меньше девяноста-ста лет. Сморщенные впалые веки были полуопущены в попытке разглядеть мальчика, а блеклые голубые глаза впервые за все время, что я провела здесь, смотрели на ребенка с добротой и переживанием. Было видно, что такое долгое путешествие являлось для нее тяжелым и весьма трудоемким процессом, однако она делала это не ради себя.
Немного позади стоял высокий жилистый мужчина, которого я видела в своем первом видении. Это был Александр Вольтер. За все это время он ни на каплю не изменился, все так же имея правильные черты немного смуглого лица, длинные светлые волосы, неизменно уложенные в хвост, и безразличный взгляд синих глаз, заставляющий как минимум поежиться.
Мальчик сперва оглядел напряженного отца, стоявшего в стороне, затем мать, обеспокоенно опустившую взгляд, и только потом благодарно улыбнулся нянюшке. Или же кормилице. Он споро вскочил на ноги, резво промчался по ветке и быстро соскочил с нее, особо не цепляясь ни за ствол дерева, ни за тонкие ветки. Мальчик прошлепал по парочке луж, встретившихся на его пути и вцепился в желтый передник старушки, тут же сжавшей его в объятьях.
Рядом с ними легким хлопком возникло золотое кольцо перехода, в которое они зашли не опасаясь. За ними исчез Лорд Вольтер, две Леди и, наконец, ступила я. Мы прошли по темному переходу, затянутому серой дымкой, и вышли на мокрой каменной площадке напротив Мридифа – того самого замка, в который меня переносил Феликс, в котором была та самая «детская», не любимая Князем, и которая стала с его легкой руки моей комнатой.
Леди спешились и отдали поводья конюхам, в то время как мальчик и его няня стояли и молча наблюдали за Лордом, неспешно шагающим к ним.
Казалось, в этот момент, как и во многих других, взгляд Александра совершенно не изменился. Он был все таким же холодно-отстраненным, безразличным и безжалостным. Однако, жилистая рука старшего Вольтера, не дрогнувшая от всхлипа и вскрика мальчика, который стоял рядом, резко и с ощутимой силой схватила старушку за шею и подняла ее в воздух. Абсолютно молча и глядя только перед собой, Лорд оттолкнул подбежавшего и рыдающего Феликса, заставив его упасть на уложенную камнем землю.
Хруст.
И на землю упало лишенное жизни тело. Мое сердце перестало биться вместе с её. На одну секунду, неосознанно, однако я перестала слышать бушующую в голове кровь.
– Уберите здесь, – бездушно произнес Лорд Вольтер, – этого в комнату.
Он ушел быстро, почти взбежав по ступеням и скрывшись за деревянной дверью замка.
Для меня же все будто замерло. Лишь маленький синеглазый мальчик кричал одно единственное «Дора!», в то время как безразличные к его страданиям люди убирали мертвое тело женщины.
06
Я распахнула опухшие от слез глаза. Было странно и одновременно забавно то, что по поводу собственной жизни я так не переживала, наверное, никогда. Если не считать тот детский срыв, конечно.
Однако искорёженное жестокими травмами и по-настоящему кровавыми событиями детство синеглазого мальчика, со всей очевидностью уже канувшее в что-то сродни забытье, отпечаталось в душе нестерпимо ноющей раной. Хотя, все же в мыслях блуждал один из самых очевидных фактов – невозможно оставить глубокие борозды детских травм в прошлом. Отношение ребенка к окружающим уже было достаточно диким и опасливым: незамедлительное, а, главное, осознанное магическое воздействие на приближающегося человека уже говорило само за себя.
Я не буду говорить, что Феликс поступал неправильно или же плохо. Нет, я сама бы сделала точно так же при таких же обстоятельствах.
Пугало другое – слова матери Гилиды в момент, когда, казалось бы, можно было подойти к ребенку и попытаться поговорить, объяснить что-то. Она сказала: «Знающий целитель! Говорила я тебе не давать ему читать!».
Я особо не разбиралась в целительской магии, однако… Феликс, находясь в возрасте четырех лет, мог применять свой дар, переворачивая его с ног на голову. Того требовала ситуация – он считал себя беззащитным и находящимся в опасности. Осознать непреложный факт знания и использования анатомии в русле жестокости было нормальным для семнадцатилетней меня, взрослых людей, который окружали малыша, но не для него самого!
Я просто не могла понять, как люди, видящие и осознающие такой потенциал четырехлетнего ребенка, могли относиться к нему настолько бесчеловечно.
Возможно, это были лишь мои заморочки, как девушки, выросшей в мире большей справедливости и вечной борьбы за права обычных людей. Да, я не видела откровенной жестокости такого плана. Но… Черт возьми! В Детском Доме ко мне было отношение лучше, чем в огромном замке с сотней слуг и с родителями у Фила.
Ко всему прочему, тот же самый Вильгельм был строг и холоден ко мне первое время. Но все-таки среди его арсенала точно не было хладнокровной жажды убийства или кошмарной жестокости, которую, возможно, я и заслуживала.
