Текст книги "Беглецы"

Автор книги: Анна Блоубелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Он был весь забрызганный кровью, словно беспощадный алый демон, поднявшийся из глубины преисподней. Филин что-то яростно прокричал ему, но тот даже и ухом не повел. Действуя, как заправский мясник, Дорби перерубал огромным мечом сыромятные ремни, которыми были скреплены дубовые бревна.

Серебристое лезвие раз за разом опускалась вниз, с тупым звуком вонзаясь в мерзлую древесину.

Один из противников пытался достать его длинной валузийской саблей, с хищным прищуром целя ему в грудь. Брул одним молниеносным движением поднял лук. Щелчок тетивы – и первая же стрела, отбила у храбреца всякую охоту лезть вперед.

Он нелепо взмахнул руками, опрокидываясь навзничь, как подкошенный репейник. Из оголенного горла торчало белоснежное оперение.

Однако арбалетчики противника были не менее удачливы, чем глазастый пикт.

Из тех, кто бросился к мосткам, чтобы скинуть их в пропасть, в живых остался только громадный Дорби. Один тяжелый болт пробил ему левую ногу, раздробив бедро, другой распорол кожаные доспехи, и намертво застрял в ключице. Из последних неимоверных усилий великан сумел-таки столкнуть обледенелые бревна вниз. На краткий миг противники замерли.

В полном молчании было слышно, как останки моста с грохотом полетели в непроглядную бездну, гулко ударяясь о выступы скал. Вслед за ними съехало тело мертвого Филина и без единого звука кануло в ужасающий провал.

Презирая жуткую боль, Дорби пошатнулся и медленно поднялся на одно колено. Даже издали было хорошо видно, каким нечеловеческим напряжением сковано его покрытое потом и кровью лицо.

Он злобно сплюнул, намереваясь повернуться к своим собратьям, которые уже спешили ему на помощь, но в следующий миг целая туча тяжелых стел, буквально изрешетила его с ног до головы, не оставив на нем ни одного живого места.

Парочка горячих наемников, прикрываясь щитами, попыталась оттащить его от края пропасти, но колючие стрелы, как зловещие осы, заставили их отступить назад.

На той стороне пропасти гневно заулюлюкали, посылая злобные проклятия в адрес Барона Осгорна.

Он хмуро посмотрел на обидчиков, поправил позолоченную маску, плотно облегающую его лицо, и отдал команду двигаться дальше. Вслед им полетели еще большие оскорбления, поддержанные воем голодных собак.

Хищные псы подняли такой злобный лай, что только покойник не поспешил бы убраться от них куда-нибудь подальше.

Напоследок ядовитый Мойли, на глазах черных всадников, столпившихся на противоположной кромке бездны, похлопал себя по заднице, давая ясно понять, какого он мнения о растерянной куче противников. После чего показал крохотный кулак и пришпорил коня.

Десяток смертельных стрел, выпущенных ему вослед, с тихим шорохом воткнулись в затоптанный снег, так и не долетев до маленького человечка.

С гибелью Дорби, подле которого полегли Филин и еще несколько отчаянных наемников, отряд барона Осгорна потерял чуть ли не треть своих бойцов.

Следуя за своим хозяином, ни один из воинов Силака не оглянулся назад, демонстрирую врагам полное пренебрежение. На их суровых лицах, обезображенных красноватыми татуировками, не отразилась и тени сожаления о погибших товарищах.

Привычные к виду смерти, к частым потерям близких друзей, они не слишком предавались бессмысленной горечи и тоске. По их непонятным и загадочным верованиям, души мертвых воинов переходили в лучшее царствие, где каждому уготовано и приличное угощение и прекрасная женщина.

Так стоит ли печалиться о тех, кто уже пирует на собственных поминках.

За все время боя спутница барона Осгорна не издала ни звука. Хотя от Кулла не укрылось, что гибель могучего Дорби отложила в ее сердце тяжелый осадок.

По правде сказать, атланту и самому было немного не по себе, ибо каким бы ни был человеком этот Дорби, погиб он как настоящий воин, ни чем ни посрамив ни своей ратной чести, ни достоинства.

Что касается барона Осгорна, то по красноречивым словам Брула выходило, что этот странный человек более всего походил на того, кто лишь по странному несчастью родился на грешной земле, а не на небе. Ибо его золотая маска и сдержанный характер годились разве что к благопристойным ликам светлых богов, а не к простым людям.

– В такой обстановке любая женщина согласиться быть спутницей бога, – с хитроватой усмешкой заметил пикт. – Разве что кроме той, в чьей душе больше демона, чем кроткого терпения.

Слушая приятеля, Кулл только покачал головой. Он не знал мотивов, по которым преследовали барона Осгорна. Да, по правде сказать, это его совсем не касалось, поскольку не дело воина решать, плох или хорош тот, кто нанял его на службу.

Дело воина быть верным тому, кто доверил тебе свою жизнь.

Долг и честь – вот что важнее всего для тех, кто с детства привык обращаться по большей части с железными игрушками настоящих мужчин, а не с деревянными куклами.

Барон Осгорн нагнулся в седле, подправляя на плечах девушки меховую накидку.

Пришпоривая коней, отряд, словно пущенная из лука стрела, рванулся вперед, оставляя позади не только разрушенный мост, но и еще один день пути.

Чем дальше уходил отряд на запад, плутая в заснеженных горах, тем нервознее вели себя люди. Силак, по прозвищу Малыш, беспрестанно поглядывал назад. По его нахмуренному лицу пробегала тень невысказанной тревоги. Это беспокойство передавалась остальным наемникам. Кто бы ни был тот, кто гонится за ними, ему нельзя было отказать в упорстве.

Усталые люди все меньше говорили о пустяках, то и дело понукая изнуренных коней. Барон Осгорн вел себя так, как будто ничего особенного не происходило.

Его голубые глаза, все так же спокойно смотрели на мир.

Он подбадривал девушку то нежным словом, то удачной шуткой, беспрестанно рассказывая ей что-то занимательное. Мойли держался подле них, то и дело поддерживая хозяина остроумными репликами.

Брул заметил, что еще день такой безудержной скачки, и кони не выдержат. Никто не стал оспаривать это суждение.

К исходу второго дня мороз накинулся на них с такой неистовой силой, что даже разведенные костры плохо помогали.

Люди жались к пламени чуть ли не вплотную, рискуя подпалить себе не только одежду, но и бороды. Лишь широкий полукруг огня, выложенный вдоль стоянки, помог им продержаться до рассвета.

Едва поблекли сумерки, как повалил снег.

Он падал сплошной стеной, словно небеса задумали сбросить все ледяное крошево, что накопилось у них за долгую зиму. В пяти шагах не видно было не зги. Перекусив на скорую руку, отряд наконец-то выехал в отроги безымянных гор.

К полудню снегопад неожиданно прекратился. Облачный покров медленно расступился, и синие небеса вновь распахнули свои бездонные объятия. Перед изумленными людьми расстилалась широкая равнина, покрытая сетью белоснежных холмов. В свете яркого солнца, вдали виднелась черная полоска леса.

Барон Осгорн показал на нее рукой, и всадники на рысях поскакали вперед. Приободренные хорошей погодой, люди слегка оживились.

Брул заметил, что запах леса еще слаще, когда позади не остается ничего, кроме оголенной поверхности неприступных скал.

– Еще бы, – весело подхватил Мойли. – Ведь в хвойном изобилии лесной зелени, любой пикт растворится без остатка, словно муха в сладком сиропе.

Вместо того чтобы спорить с ядовитым коротышкой, Брул только посмеялся.

Погоня настигла их внезапно, как раз в тот самый момент, когда они оказались между двумя высокими холмами, покрытыми седыми шапками снегов. Издали они были похожи на двух старых великанов, улегшихся отдохнуть после долгой утомительной дороги.

Оглянувшись, Кулл первым заметил стаю бешеных псов, мчащихся по их следу в сладострастном предвкушении желанной добычи.

За ними в отдалении маячила плотная группа черных всадников.

Мгновенно оценив обстановку, барон Осгорн повернул коня к вершине одного из холмов. Оставляя позади себя цепочку глубоких следов отряд медленно, но упорно взобрался на вершину. Очутившись наверху, наемники быстро заняли круговую оборону, развернувшись на небольшом пятачке.

Площадка оказалась на удивление ровной и удобной. Места было вполне достаточно для того, чтобы здесь уместилось чуть больше дюжины вооруженных человек.

Люди сноровисто вытоптали снег и приготовились к бою. Девушка находилась в центре, окруженная шестеркой берсеркеров.

Первыми как всегда заработали лучники.

Град посыпавшихся стрел – и вот уже несколько свирепых псов, подвывая от острой боли, замертво попадали на землю у подножья холма. Барон Осгорн велел приберечь стрелы для мишеней куда более важных, и злобных собак, натасканных специально для охоты на человека, перебили мечами, искромсав их на куски.

Вслед за ними, вспарывая рыхлый снег, появились и первые всадники. Солнце не успело сдвинуться и на малую долю своего диска, как невысокий холм был со всех сторон окружен вооруженными до зубов людьми.

Кулл насчитал ни много, ни мало около восьмидесяти человек. Они держались на почтительном расстоянии, боясь колючих стрел.

Их опасения были не напрасны, ибо несколько неосторожных смельчаков уже валялась на стылой земле с торчащими опереньями между глаз. Больше никто из них не решался повторить судьбу своих товарищей.

Их предводитель произнес короткую фразу, повелительно отдав какой-то приказ.

Спустя мгновение вперед выехал одинокий всадник. Он держал в руках копье, украшенное белым флажком перемирия.

По мановению руки Барона Осгорна, Силак выехал ему навстречу.

Они встретились на полпути между двумя враждебными группами.

С одной стороны грубый могучий наемник, с другой щеголеватый хищный волк, со смертельным прищуром голодных глаз. Ветер дул в сторону холма, и слова Силака были хорошо слышны всем.

– Чего уставился? – сурово произнес он, осматривая малорослого противника широко распахнутыми веждами титана. – Хочешь говорить – говори. А нет, так проваливай по добру, по здорову, пока я тебя не попотчевал своим топором.

– Мой хозяин, князь Вагдан, – холодно процедил парламентер сквозь зубы, – желает лично переговорить с бароном Осгорном. В противном случае, все вы будете перебиты из арбалетов.

– И девушка тоже? – свирепо прорычал Силак.

Парламентер надменно вскинул голову.

– Мой хозяин надеется, вы не будете прикрываться женщиной, как трусливые зайцы?

Услышав последнюю фразу, барон Осгорн не заставил себя долго ждать с ответом.

Он пришпорил коня и начал медленно спускаться с холма. Наемники было сунулись за ним, но барон Осгорн велел им оставаться на месте. Молодая женщина также не удержалась от стремительного порыва, бросившись вслед тому, кто был с ней рядом все эти долгие дни. Однако шестерка молчаливых охранников вернула ее назад.

Увидев барона Осгорна, от шеренги зловещих преследователей немедленно отделилась темная фигура всадника.

Судя по тому, как он двигался, это был человек знатного происхождения. К тому же опытный воин, отметил Кулл, наблюдая за тем, как тот управляет лошадью.

О чем они говорили, осталось неизвестным. Однако, несмотря на расстояние, яростные слова князя долетели до ушей атланта.

Было видно, что ответная речь барона Осгорна, полная безмятежного спокойствия, не возымела должного действия.

Напротив, она еще больше взбесила преследователя. Он все больше и больше распалялся, гневно размахивая руками. Выслушав его, барон Осгорн мягко рассмеялся. Этот смех окончательно вывел из себя князя, и он, не выдержав, выхватил меч.

Молодая женщина, во все глаза наблюдавшая за коротким разговором, вскрикнула.

В ее голосе было столько мольбы и тревоги, что только мертвец не догадался бы о тех глубоких чувствах, которые она испытывала к своему спутнику.

Неожиданный выпад князя бесповоротно изменил и без того сложную ситуацию в худшую сторону.

Впрочем, как бы ни был скор на руку князь, барон Осгорн оказался еще проворнее.

Не успел горячий князь и до половины поднять лезвие меча над головой, как навстречу ему взлетел стальной клинок барона Осгорна. Отбив подлый выпад, он сам насел на противника, обрушив на него град беспощадных ударов.

Сообразив, что князю угрожает нешуточная опасность, к нему на помощь сорвалась вся его конная рать.

Воздух задрожал от топота копыт и гортанных выкриков. Со стороны холма их тут же накрыл короткий залп лучников. За ним последовал второй и третий. Атлант видел, как наземь попадало множество коней.

Вслед за ними в рыхлый снег летели раненые люди, громко стеная от боли и сыпя яростными проклятиями. Их немедленно втаптывали в замерзший грунт, превращая в кровоточащие обрубки мяса. Лучники били наверняка, пользуясь преимуществом высоты и великолепной погодой.

Вся линия вражеской конницы была у них как на ладони, и ни одна выпущенная стрела не прошла в стороне от цели. Устроенная свалка ненадолго задержала противника.

Не дожидаясь конца сумятицы, наемники барона Осгорна сорвались с места и ринулись навстречу ораве недругов. Кулл сшибся с огромным копьеносцем. На всем скаку он ловко увернулся от его смертельного выпада и буквально размозжил голову орущему верзиле.

Вломившись в самую гущу врагов, атлант оказался один на один с целой сворой рассвирепевших воинов. Кто-то накинул ему на шее петлю и резким толчком выбросил из седла.

Он резво поднялся на ноги, и лезвие его палаша живо обагрилось кровью двух удальцов, бросившихся навстречу. Освободившись от петли, атлант свирепо оскалился. Понимая, что перед ними опытный вояка, остальные вели себя более осмотрительно.

Если бы не подоспевший пикт, Кулл вряд ли бы сумел долго продержаться. Вместе с Брулом они медленно отступили назад. К ним подоспел Силак и оставшиеся в живых наемники.

Краем глаза атлант заметил барона Осгорна, которого теснила четверка всадников. Неподалеку от них полулежал на снегу князь Вагдан. Он держался за раненую руку, с ненавистью поглядывая на своего врага.

Силак громогласно зарычал, словно дикий лев, вышедший на свою последнюю битву.

Преданный своему хозяину до гробовой доски, он бросился ему на подмогу.

Однако налетевшая стая свирепых хищников, закованных в добротные латы, напрочь преградила ему дорогу.

Отбиваясь от наседающих врагов, Кулл действовал зарфхаанским палашом не хуже армейского лекаря, отсекающего у больных все лишнее. В холодном блеске его глаз противники читали свой последний приговор. В пылу битвы он был подобен богу, которого не брали ни зазубренные мечи, ни острые копья.

Где-то падали в окровавленный снег люди, цепляясь скрюченными пальцами за ледяную землю.

Кого-то подняли на пику, посылая мятежную душу поближе к небесам. Громадного Силака, не в чем не уступающему ни в стати, ни в мощи Дорби, буквально изрубили топорами на куски. Маленького Мойли ловко стащили с испуганного мерина и под свист плетей отогнали в сторону, словно диковинное существо достойное более пристального изучения.

Брул бросился ему на выручку, но страшный удар по затылку с неимоверной силой вышиб его из седла, и он грохнулся на землю, как сноп соломы.

Пикта тут же спеленали как младенца и оттащили в компанию коротышки. Шестерка берсеркеров была попросту перебита из арбалетов.

Один за другим гибли наемники барона Осгорна, только Кулл еще держался на ногах.

Вокруг него возвышалась груда мертвых тел. Он был залит кровью с ног до головы, не подпуская к себе никого ближе, чем на шаг. Сверкающее лезвие палаша раз за разом оставляло смертельные росчерки на лицах противников.

Если бы не камень из пращи, метко пущенный одним из охранников князя Вагдана, Кулла изрешетили бы из арбалетов. Последнее, что он увидел, прежде чем рухнуть на гору трупов, был яркий сноп искр, вспыхнувший у него в голове.

* * *

Очнулся атлант от крепкого пинка по ребрам.

Он открыл глаза и уставился в лица тех, кто склонился над ним. Хищное выражение нескольких гнусных физиономий заставило его пошевелить связанными за спиной руками. Поняв, что он абсолютно бессилен перед своими обидчиками, Кулл глухо застонал. Один из тех, кто пнул его ногой, тихо засмеялся.

– Мой господин, – произнес он в следующий миг. – Похоже, этот пес, пришел в себя.

– Прекрасно, – отозвался князь Вагдан. – Надеюсь, тебе, барон Осгорн, эта новость придется по душе. По крайней мере, хоть пообщаетесь напоследок.

Вокруг лежали десятки мертвых тел, и ответ барона Осгорна прозвучал более чем уместно.

– С этим воином, уложившим многих твоих людей, мне есть о чем поговорить, князь. Тем более что он, в отличие от тебя, знает не на словах, а на деле, что такое настоящие чувства.

– О каких чувствах ты говоришь, барон?

В прозвучавшем ответе было столько иронии, что даже атлант улыбнулся.

– О тех самых чувствах, дорогой князь, что заставили тебя гнаться за мной. Только твои чувства, не в пример чувствам этого воина, куда как более темны.

Князь недобро нахмурился.

Его взгляд не предвещал ничего хорошего ни Куллу, ни барону Осбону.

– Вагдан, – донесся голос молодой женщины. – Если ты убьешь этого человека, я все равно не останусь с тобой.

– Неужели ты так любишь его?

Ответ был короток и ясен.

– Если бы я не любила его, то никогда бы не решилась уйти с ним.

– В самом деле?

Князь Вагдан резким движением сорвал позолоченную маску с головы барона Осгорна и с вызовом повторил.

– Неужели моя невеста и в самом деле любит этого урода?

В воздухе повисла долгая тишина. Потрясенный атлант во все глаза смотрел в лицо барона Осгорна.

Когда-то он, возможно, и был красив, но сейчас на Кулла смотрел обезображенный лик демона, покрытый чудовищными шрамами от ожогов.

Кроме того, через всю левую половину лица шел длинный рубец. Он тянулся от самого краешка губы к мочке уха, превращая и без того уродливую физиономию в кошмарный оскал.

Только яркие голубые глаза смотрели все так же безмятежно, отражая подлинную душу этого человека, такую же чистую, как гладь синих небес.

Девушка без страха посмотрела в лицо любимого и молча поцеловала его в губы.

Стало так тихо, что Кулл услышал звук собственных мыслей, ворочающихся у него в голове

– Немедленно развяжите этих сумасшедших, – свирепо прорычал князь Вагдан. – Пускай волки внимают их безумию.

– И коротышку тоже? – угодливо справился чей-то голос.

– Всех! – гневно обронил князь. – Мне не нужны ни доморощенные уроды, ни их грязные выкормыши!

Угрюмые люди князя безропотно повиновались своему горячему предводителю. Без единого слова атланта и пикта развязали.

Маленького Мойли наградили увесистым тумаком, и бросили к ногам своего хозяина. Кулл поднялся во весь свой могучий рост и с удовольствием растер опухшие запястья.

Рядом, кряхтя, выпрямился пикт. Его голова, залитая кровью, раскалывалась от жуткой боли. Он чуть было не упал, но атлант вовремя поддержал его за плечи.

Молчаливая орава черных всадников с немым интересом изучала барона Осгорна и живописные остатки его отряда. Несмотря на раненую руку, князь Вардан без чьей-либо помощи вскочил в седло. Напоследок он обронил одну единственную фразу. И хотя князь обращался к женщине, его слова были хорошо слышны всем.

– Ты уверена, что не откажешься от своих слов?

– Я люблю его, – как заклинание, просто и ясно повторила девушка.

– Но за что?

В голосе князя прозвучало такое искреннее недоумение, что девушка улыбнулась.

– А разве любят за что-то? – она выразительно засмеялась. – Когда любят, то просто любят. Разве это так трудно понять?…