Текст книги "Опыт нелюбви"
Автор книги: Анна Берсенева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 13
Она все расписала очень подробно. Даже, может, слишком подробно. О том, что комната в редакции должна быть одна, большая, со множеством прозрачных перегородок, и что кабинет главного редактора должен представлять собою выгородку с прозрачными же стенами, – может, об этом не она должна была думать, а дизайнер, которому поручено оформлять помещение.
Кира уже выяснила, что три года назад Длугач выкупил для своего холдинга территорию закрывшегося винного завода, и теперь его главный офис располагается в здании бывшего заводоуправления, а под газету отведен цех, в котором раньше производилось белое вино. Она уже и побывала в этом цехе, где еще шел ремонт, и именно после этого вписала в свою концепцию прозрачные стены.
Кира хотела, чтобы в редакции все работали открыто, и она сама в том числе, а кто их знает, этих дизайнеров – нагородят клетушек, и главному редактору обустроят, чего доброго, для пущей солидности стометровый кабинет, как у господина Длугача.
Длугач должен был вернуться со дня на день, и Кира убеждала себя, что ждет его возвращения лишь потому, что наконец сможет предъявить ему сделанную работу и получить отзыв на нее. Именно и только поэтому.
Время было самое что ни на есть отвратительное, кислый март, и она проводила вечера дома. Да и дни тоже – из «Транспорта» ведь уволилась уже, а кроме как на работу ей и ходить было некуда.
Родители уехали три дня назад: папу пригласили на семинар в Калугу, а мама, конечно, поехала с ним. Не то чтобы они могли сказать Кире что-то ободряющее, но проводить день за днем одной в пустой квартире было все же тоскливо. Хорошо, что Интернет разнообразил существование.
Впрочем, и по его просторам она бродила сегодня рассеянно.
Кира открыла почту. Федор прислал подробный разбор ее издательской концепции. Удивился, в целом одобрил, три идеи отверг категорически, еще две предложил – и заключил, что Кира молодец.
Федькина похвала была приятна и вдобавок существенна: он не стал бы хвалить ее просто так, по детской дружбе, и хорошо, что откликнулся сразу, до того как она показала свои заметки Длугачу. Она поскорее вычеркнула все, что Царь посоветовал вычеркнуть, и вписала все, что он велел вписать. И пересказала ему в ответном письме историю про задержку длиной в шесть месяцев. Ее рассмешила эта история, и Кира знала, что Федька рассмеется тоже.
Написала Царю – и делать стало нечего. Кира выключила компьютер. Маялась она сегодня, вот что! Жизнь накануне перелома шла тягуче, томительно.
Телефонный звонок она еле расслышала: перед отъездом папа, оказывается, бросил трубку у себя в кабинете. Странно, что она за три дня не разрядилась.
– Здравствуй, – сказал Длугач. – Что так долго не отвечаешь? – И тут же распорядился: – Купи себе сотовый телефон.
Удивительно, что для начала хотя бы поздоровался! Кира терпеть не могла, когда с ней разговаривают командным тоном. Но придется привыкать. Не нравится – надо было сидеть в «Транспорте» заплесневелом.
– Здравствуйте. Куплю, – сказала она.
– Тебе и еще двум сотрудникам, сама решишь кому, будем оплачивать безлимитный тариф. Давай сейчас встретимся.
Все это он произнес без паузы. Кира не поняла, зачем он собрался с ней встречаться. Чтобы обсудить оплату телефонов?
– Где встретимся? – машинально спросила она.
– Где хочешь. В ресторане. Какой у тебя поблизости?
– «Донна Клара», – ляпнула Кира.
Она и так-то не была знатоком ресторанов, а в эту секунду все названия, которые она краем уха слышала, и вовсе вылетели у нее из памяти.
– Это где? – спросил Длугач.
– На углу Малой Бронной и Спиридоньевского. Только это не ресторан, а просто кондитерская, – честно уточнила Кира.
– Но тебя устраивает? – уточнил он.
– Да.
– Я буду через час. В половине седьмого.
Из трубки раздавались короткие гудки. Потом и они замолкли – трубка разрядилась. Кира стояла, как соляной столп. Она не понимала, как все это понимать.
«На свидание он меня зовет, что ли?» – недоуменно подумала она.
И тут же поняла, что это именно так, и сердце у нее ухнуло вниз с такой силой, что даже пятки онемели.
Он звал ее на свидание таким же неожиданным образом, каким позвал на работу, а еще раньше подарил дурацкий букет, который оказался не таким уж дурацким, а еще раньше сказал ей у реки, что все люди хранят сковородки в духовке… Неожиданность, непредсказуемость была частью его натуры, и, может быть, самой главной ее частью.
Кира бросила трубку на диван и заметалась по комнате. После тягостных, однообразных дней, после одиноких блужданий по Сети приглашение Длугача озарило ее жизнь, как вспышка. Она растерялась, ей стало страшно, ей стало весело, от восторга у нее занялось дыхание, потом замерло…
Час – ведь это совсем не много. Надо одеться, надо сначала выбрать, во что одеться, хватит с нее разорванной юбки!..
На следующий день после того незабываемого собеседования Кира отправилась в бутик и купила себе платье. Покупка была довольно бессмысленная, потому что платье было вечернее и делового костюма никаким образом не заменяло. К тому же оно было дорогое до неприличия; Кира потратила на него все деньги, которые начала было откладывать к лету, на отпуск. Но очень уж противно ей было вспоминать поперечные складки на той проклятой юбке, и пуговицы внатяжку на пиджаке – противно не менее.
В общем, вечернее платье было приобретено, его-то Кира и извлекла сейчас из шкафа.
Самым удачным ей казалось в нем то, что оно черное и поэтому скрадывает ее полноту. А если надеть к нему нитку бабушкиного жемчуга с фермуаром, то она будет выглядеть не просто стройной – ну, почти стройной, – но даже элегантной.
Кира надела платье – и ахнула. Как она могла забыть, ну как?!
Платье было с открытой длиной. То есть Кира так это обозначила, потому что не знала, как называется, когда платье не подшито внизу. В общем, его длину предлагалось выбрать самостоятельно. А она забыла это сделать. И вот теперь, когда оно наконец понадобилось, платье было совершенно не готово к тому, чтобы его надеть.
Был вечер воскресенья. Мастерская мелкого ремонта на Большой Бронной была уже закрыта. Кира точно знала расписание, потому что еще бабушка постоянно сдавала в эту мастерскую что-нибудь зашить, заштопать или перешить.
Сделать самой? Она вспомнила треск ниток на разрывающейся юбке… Можно вообразить, как будет выглядеть вечернее платье, подшитое ею!
Кира беспомощно огляделась. Ей показалось вдруг, что жизнь ее зависит от этого платья. Это не так, конечно. Надо успокоиться.
Она отыскала на диване между газет телефонную трубку. Трубка безжизненно молчала – ну да, разрядилась же. Кира бросила трубку обратно и, как была, в неподшитом платье побежала в прихожую. Сегодня утром она в окно видела, как Люба в магазин идет. Может, она и сейчас еще здесь, ну да, тетя Нора, кажется, гриппом заболела, Люба потому и приехала…
Кира пулей вылетела на лестницу, забыв запереть дверь квартиры.
Любин подъезд был за углом, входить к ней и к Сашке надо было со Спиридоньевского переулка, а к Царю и Кире – с Малой Бронной. Только на улице Кира заметила, что выскочила из дому в тапках.
Квартира Маланиных представляла собою кургузый хвостик, отделенный стенкой от прежней большой коммуналки на пятом этаже. Жильцы этой коммуналки, дружно или не слишком, лет десять назад продали свои комнаты соседу, сумевшему разбогатеть от первого же щелчка свободы. Сначала он собирался и Любе с мамой взамен их крайней по коридору комнаты купить квартиру где-нибудь в Жулебино, но потом рассудил, что дешевле и быстрее отделить их стенкой и подмазать кого следует в домоуправлении, чтобы этот аппендикс стал считаться полноценным жильем.
После Любиного замужества тетя Нора жила в этой маленькой квартирке одна. Счастье, что именно сегодня она заболела и Люба пришла ее навестить! То есть не счастье, конечно, что это она? Совсем разум потеряла.
Тетя Нора открыла входную дверь и сразу же спряталась в комнату.
– У меня точно грипп, Кирочка! – сказала она оттуда. – Боюсь тебя заразить. Люблюха в кухне.
Люба сидела за кухонным столом и, грызя карандаш, производила какие-то подсчеты, выписывая столбиком цифры из разномастных квитанций.
– Скоро виртуозом заделаюсь, – сказала она, отрываясь от своих подсчетов. – Дебет, кредит… Хорошо, что Митька у нас математик прирожденный. Вот стану старая старушка, он у своего папы продюсером будет.
Митькой звали ее младшего сына. Какие уж такие прирожденные способности к математике Люба выявила у пятилетнего ребенка, неясно. Но Кире было сейчас не до этого.
– Люба! – воскликнула она. – Подшей мне платье, пожалуйста!
– А что случилось? – удивилась та. – Подошью, конечно. Но ты чего такая перепуганная?
– Мне прямо сейчас надо!
– Ну, прямо сейчас подошью, – пожала плечами Люба. – Это, что ли? Снимай.
Кира перевела дух. В самом деле, что это она переполошилась?
В отличие от Киры с ее филологией, Люба выучилась на портниху, а потому ни мелких житейских перемен не боялась, ни крупных жизненных потрясений. Одежду-то люди шьют при любых обстоятельствах, о куске хлеба можно не беспокоиться. То, что призрак нищеты никогда не маячил на ее горизонте и она никогда не чувствовала себя беспомощной перед натиском жизни, – определило ее характер с детства и навсегда.
Кира сняла платье, отдала Любе, а сама завернулась в старое пикейное покрывало, которое вытащила из нижнего ящика буфета. Еще когда Кира и Люба были маленькие, тетя Нора использовала это покрывало для глажки. Тогда, в детстве, Кире казалось, что оно похоже на саму тетю Нору: очень простое, чуть не домотканое, но с таким странным и тонким узором, что выглядит какой-то особенной драгоценностью.
Люба села за швейную машинку и, вдевая нитку, поинтересовалась:
– А куда это ты собралась?
– На свидание, – испуганно проговорила Кира.
Она сама не очень-то верила, что это правда.
– Ого! К кому?
– Ну… Ты его не знаешь.
– В первый раз? – уточнила Люба.
Кира кивнула.
– И куда?
– В «Донну Клару».
– Кирка! – воскликнула Люба. – Нет, я, конечно, всегда знала, что ты в этих делах ничего не понимаешь. Но не до такой же степени!
– Почему? – расстроилась Кира. – Чего я не понимаю, Люб?
– Кто на первое свидание одевается, как на последнее? – пожала плечами Люба. – Ты еще в туфли новые влезь. На шпильках.
Именно это Кира и собиралась сделать. Туфли она купила вместе с вечерним платьем. Вдоль ступни на этих туфлях вилась блестящая ленточка, напоминающая загадочную надпись. И каблуки у них были высокие, и даже Кирины ноги казались на таких каблуках стройными… Она расстроенно шмыгнула носом.
– Не переживай, – сказала Люба. – Не успела же нарядиться, ну и хорошо.
– А что же мне надеть? – вздохнула Кира.
– Джинсы, – отрезала Люба. – И кроссовки. Уж точно не платье вечернее. Тем более в кондитерскую. Кирка, да нельзя ему показывать, как ты ради него во все новое обряжаешься, прям в обморок падаешь от счастья, что он тебе свидание назначил!
Интересно, что Люба даже не предположила, чтобы свидание мог назначить не мужчина Кире, а наоборот. Что ж, она просто хорошо Киру знает, вот и не заблуждается на ее счет.
Застрекотала швейная машинка.
– А вообще, раз уж у тебя мужчина появился, надо тебе вес сбросить, – безжалостно сказала Люба. – Ты на себя посмотри только!
Смотреть на себя Кире нисколько не хотелось. Она и так знала, что сбросить ей надо килограммов десять, не меньше. Это было совершенно невозможным делом.
Но Люба так не считала.
– Во-первых, на диету сядь, – не дав Кире произнести в свою защиту ни слова, заявила она. – На самую простую, без выкрутасов. Не жри после шести и считай калории. Тысяча восемьсот калорий в день – через месяц пять кило сбросишь.
– Пять – это для меня мало, – вздохнула Кира.
– Ничего не мало. Представь, что у тебя к поясу пять пакетов сахара привязаны и ты с ними целый день по городу ходишь. А теперь сними их и дома оставь. Ну как?
Такой простой образ никогда не приходил Кире в голову. А ведь правда!
– Главное первые пять килограммов, потом как по маслу пойдет, – заверила Люба, обрезая нитку. – И в фитнес запишись. На Малой Бронной открылся, я видела. Каждый день можно ходить, рядом же. Воля у тебя есть. А больше ничего и не нужно.
Воля у Киры, конечно, была, но при мысли о том, чтобы направить эту волю на физкультуру, ее охватило уныние. Она даже про свидание на минутку забыла. Но Люба напомнила, отдавая Кире подшитое платье.
– Наденешь, когда он тебя во французское посольство на прием поведет, – сказала она.
– Почему во французское посольство? – удивилась Кира.
– А французы в честь взятия Бастилии каждый год барбекю устраивают, мы с Саней были.
Почему ее должны повести на барбекю в честь взятия Бастилии, Кира так и не поняла. Но вряд ли она смогла бы сейчас воспринять даже более логичную какую-нибудь мысль.
– Джинсы и ничего, кроме джинсов, – повторила Люба, накрывая швейную машинку чехлом.
Кира вздохнула. Наверное, пока Люба жила в Германии и была хозяйкой большого поместья, она научилась разбираться, как и куда положено одеваться. Нет, не в поместье дело. А в том, что Люба видит людей без прикрас и правильно оценивает отношения между ними. А она, Кира, и видит, и оценивает все неправильно.
Вернувшись домой, Кира посмотрелась в зеркало сразу же, в прихожей, и сразу же поняла, что ни за что это платье не снимет. Дело даже не в том, что ей в этом платье удобно – нигде не жмет, не тянет, ничего не топорщится, – а в том, что она в нем себе нравится. Да, нравится!
Это бывало так редко, что она долго и изумленно смотрела на свое отражение. Сильнейшее волнение охватило ее. Она взяла с подзеркальника мамину помаду и провела ею по губам. Помада оказалась ярко-алая – Кира никогда такой не пользовалась, да и мама, наверное, купила эту помаду случайно, потому и оставила дома.
Щеки у Киры вспыхнули не хуже помады.
Наверное, она выглядит нелепо. Даже наверняка. Но ей в этой своей нелепости легко и хорошо, собственный вид ее волнует и придает ей смелости.
Она взглянула на часы. До назначенного Длугачем времени оставалось пятнадцать минут. До «Донны Клары» идти две минуты. То есть вообще не надо туда идти – только из подъезда выйти.
«Наверное, надо опоздать?» – подумала Кира.
Но нетерпение ее было таким сильным, что она ни минуты больше не могла удержать себя дома. Она сунула ноги в туфли, руки – в рукава пальто и поспешно, словно от кого-то убегая, вышла из квартиры.
С улицы кондитерская выглядела будто и не московская, а венская. Очень уж респектабельно светилось сквозь витрину ее нутро, и беспечно сидели за столиками посетители, и запах кофе с пирожными обволакивал покоем, не по-московски незыблемым.
Кира села у окна. Улица, родная до последнего камня, лежала перед нею как чужая, потому что по этой улице должен был пройти мужчина, которого она ждала.
Она сидела десять минут, пятнадцать. Кофе остывал перед нею, пальцы, ледяные от волнения, уже не согревались о чашку. Потом волнение сменилось растерянностью. Растерянность – слезами; Кира уже еле удерживала их внутри. Она наконец заметила, как нелепо выглядит ее вечернее платье. Все пришли сюда после работы и одеты так, как одеваются люди, у которых хорошая работа и хороший вкус: недешево, неброско, непринужденно. Так, как Кира никогда не умела одеваться.
След от помады алел по краю чашки, как жалкая улыбка.
В половине восьмого она встала из-за стола. Ждать дольше было бессмысленно. Искать объяснений тому, что он не пришел, – тоже.
«Какая разница, если поступок уже совершен?» – вспомнилось ей.
Он не пришел – это его поступок. А подробности значения не имеют.
Глава 14
– Нет, всю руку назад не отводим – только трицепс работает! В-о-от так, во-от так, вот теперь правильно…
Перед глазами плыли сизо-алые круги. Кира никогда не думала, что обыкновенные движения вперед-назад поднятыми руками могут быть такими тяжкими. В руках, правда, она держала гантели, но весят же они по килограмму всего, а руки от напряжения дрожат так, словно в каждой по чугунному ядру. И шея сведена, и болит невыносимо.
– Мышцы шеи у тебя слабые, потому и болят.
Марина читала мысли так, словно они были написаны у Киры на лбу, по которому ручьем лился пот. Наверное, потому и являлась хорошим тренером.
– Но я же шеей… не двигаю… – задыхаясь, пробормотала Кира.
– Она у тебя в статическом напряжении. К которому ты не готова.
«Я ни к чему не готова! – Кире хотелось прокричать это во весь голос. – Я ваш спорт дурацкий ненавижу!»
Но ни во весь голос, ни вполовину она прокричать ничего не могла. Только жалкие хрипы вырывались у нее изо рта, когда она размахивала гантелями, тренируя трицепсы.
– Ну все, на сегодня достаточно, – наконец сжалилась Марина. – Потянемся немножко, и можешь идти.
Растягивать мышцы – по сравнению со всем остальным это еще куда ни шло. Хотя, стоя на прямых ногах, тянуться руками к полу все-таки больно. Но все остальные упражнения на растяжку – ничего, приемлемо. Уж всяко проще, чем пресс качать до звона в голове.
По опыту прежних занятий – она ходила в фитнес-клуб уже месяц – Кира знала, что в ближайшие два часа будет чувствовать себя более-менее жизнеспособной. Это потом все тело сделается чугунным, а ноги и руки неподъемными. Пока же этого не произошло, надо успеть добраться до Президент-отеля, плюхнуться на стул в конференц-зале, а потом уж можно будет только слушать, и боль в мышцах тем временем потихоньку пройдет.
В Президент-отеле третий день проходил международный семинар по энергетике, и все три дня Кира его посещала. Это оказалось гораздо интереснее, чем она ожидала, а главное, это было необходимо. Она с некоторым удивлением обнаружила, что именно об энергетике все деловые издания почему-то пишут вяло и поверхностно, а значит, ее «Экономические материалы» могут оказаться вне конкуренции, если начнут писать толково и глубоко. Только вот журналистов, на которых она могла бы понадеяться в этом смысле как на себя, у нее в редакции пока что не было. Потому Кира решила сама разобраться в вопросе. И сразу же оказалось, что возможностей для этого хоть отбавляй: то проводится семинар на уровне ликбеза, то, наоборот, мировой энергетический гуру читает лекции для специалистов, то для журналистов устраивается поездка на атомную станцию. Только успевай!
Она вышла из фитнес-клуба и направилась к своему дому. То, что занятия ненавистным спортом проходили по крайней мере на Малой Бронной, было очень удобно. Даже душ после тренировки Кира принимала дома и одевалась на работу не второпях.
Всего за два месяца новой работы жизнь ее переменилась совершенно. Вдруг как-то само собою оказалось, что она ведет ту жизнь деловой женщины, которая прежде казалась ей какой-то инопланетной. Даже ежедневник у нее появился, элегантная кожаная книжечка, удобно помещающаяся в сумку. Она специально завела именно такую, отмеченную добротной непринужденностью, когда поняла, что без ежедневника просто не запоминает все множество дел, из которых состоит теперь каждый ее рабочий день.
Пожалуй, стоило подумать и о том, чтобы научиться водить машину. Машины у нее, правда, не было, но раз жизнь переменилась так быстро и так разительно, то почему не предположить, что и машина появится в самом ближайшем будущем? Это было бы очень удобно: метро-то работает хорошо, а вот когда приходится пользоваться наземным транспортом, битком набитым, это отнимает слишком много времени и сил.
Еще удобнее была бы, конечно, персональная машина с шофером, но «Экономические материалы» являлись пока что неприбыльной затеей, поэтому Длугач не баловал материальными благами ни редакцию, ни главного редактора.
За два месяца Кира не видела его ни разу. Это могло показаться странным, но могло и не показаться. Зачем ему, собственно, ее видеть?
О том, что он одобрил концепцию, сообщила Кире его Инга Алексеевна.
Пожелание по оформлению редакции было передано дизайнеру, и дизайнер это пожелание выполнил.
Подбор сотрудников был отдан на полное Кирино усмотрение, и это оказалось не так трудно, как она предполагала, потому что гигантский штат предусмотрен не был, а набрать негигантский было ей вполне по силам.
Вообще, когда дошло до дела, то выяснилось, что газета, какой до сих пор не было, это пока не более чем честолюбивое намерение Длугача, а осуществится оно или нет – это уж как у Киры получится.
Так что не было у него производственной необходимости видеться с нею. А непроизводственной не было тем более. После несостоявшегося свидания, прорыдав полночи в подушку, Кира осознала это так ясно, что ей сразу стало легче.
Поэтому она шла сейчас через заводскую территорию к себе в цех белого со спокойной душой. А из-за чего беспокоиться? День начался как задумано, даже спорту отдана дань, не говоря о семинаре по энергетике.
«Все-таки какой-никакой вкус у меня есть», – подумала Кира, входя в редакцию.
Она думала так каждый раз, когда сюда входила. Стеклянные перегородки в сочетании с нарочно оставленными без обработки кирпичными стенами смотрелись замечательно. Ее кабинет был сделан в виде стакана, поставленного донышком вверх посередине зала.
Первый номер газеты, выпуск которого назначили на следующую неделю, был уже практически готов. И даже реклама, которую Кира поручила собирать Матильде, оказалась в этом первом номере очень приличной. Во всяком случае, без стирального порошка обошлись.
Матильда, которую Кира переманила к себе в новую газету, была ее главной находкой. Ее оборотистость и жесткость в необъяснимом сочетании с готовностью воспринимать жизнь такой, какая есть, давали блестящий результат во всем, и в сборе рекламы особенно. Она, кстати, и объяснила Кире, что рекламы таких вещей, как стиральный порошок или прокладки, в солидном издании, особенно деловом, не должно быть и близко, иначе на приличных рекламодателей можно потом не рассчитывать.
Кира прошла к себе в «стакан», уселась за стол, сделанный из прозрачного пластика. Жизнь в прозрачных стенах нисколько ее не угнетала. Одиночества в замкнутом пространстве ей хватает и дома, а здесь – что с того, что все на виду? Она не собирается у себя в кабинете целоваться. Собственно, и не только в кабинете.
Кира придвинула к себе распечатку второй и третьей полосы газетного номера и принялась читать статьи. Телефон зазвонил у нее на столе и одновременно – в сумке. Она ответила на звонок по рабочему телефону.
– Кира Леонидовна. – Голос у секретарши Длугача был механический, как у автоответчика. – Виктор Григорьевич летит сегодня в Белоруссию и просит вас его сопровождать. Он подпишет контракты по малой авиации, надо будет дать материал в первый номер газеты.
– Хорошо, – ответила Кира. Все-таки это безо– бразие, когда при обычном деловом сообщении сердце ухает в пятки! – Когда мы вылетаем?
– Через три часа вас заберет машина. Вам надо заехать домой? Поездка на один день, – предупредила Инга Алексеевна.
– В таком случае домой можно не заезжать, – подстраиваясь под ее бесстрастный тон, ответила Кира.
Известие о том, что она увидит Длугача, так взволновало ее, что даже есть расхотелось. Хотя есть ей теперь хотелось всегда: тысяча восемьсот калорий в день оказались просто-таки концлагерной нормой – морковка, травка, крошечный кусочек вареной говядины, овсянка на воде… Даже фрукты – не всякие и понемногу.
Она на минуту пожалела, что сидит в прозрачном «стакане»: показалось, что от волнения покраснели щеки, и не хотелось, чтобы кто-нибудь это заметил. Но, может, это и не так. И во всяком случае, сотрудники заняты делом, им не до цвета ее щек.
Кира быстро оглядела себя, хотя и так знала свою одежду до последней нитки, потому что подбирала ее теперь тщательно и придирчиво, покупая только в хороших магазинах. Да, придраться было не к чему, но ей вдруг показалось, что выглядит она как-то… Пресно, вот как. Очень как-то обыкновенно. Но что необыкновенного она может на себя надеть? Шляпу с перьями?
«Хватит об этом думать! – сердито одернула себя Кира. – Ты на работе, и поездка эта по работе, и он просто твой работодатель, и…»
Она тряхнула головой и снова принялась за статьи. В них не хватает фактуры, это сразу видно. Вот об этом и надо думать, только об этом!
