Текст книги "Дух лунной башни (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Глава 2. Вынужденный покровитель
– Держи спину ровно. Не хмурься. Перестань поджимать губы.
Обычно непробиваемая Ренет Вейн жутко робела перед герцогиней Викторией, при каждой встрече впадала в панику и доводила меня до белого каления. Вот и сейчас, мы едва зашли в просторный холл замка Ван-се-Росса, оформленный в небесно-зеленых тонах, а я была накручена до предела. Не хватало потерять контроль и выплеснуть новый заряд черной разрушительной магии. Интересно, госпожа сильно дорожит фонтаном с серебряными дельфинами?
– Лил, поправь воротник. Он топорщится.
Я сжала зубы до хруста. Это мамина идея – напялить на меня платье, подаренное герцогиней. Оно, конечно, недешевое – бледно-розовое со стальным отливом. Но я чувствовала себя неуютно из-за обилия кружев. В отличие от Ренет, я не считала облачение в презентованный с господского плеча наряд – данью уважение. Это походило на рабскую подобострастность, а меня подобное бесило.
Я не сомневалась, что ждать госпожу придётся долго. Минут через десять-пятнадцать к нам выйдет кто-нибудь из слуг. Быть может, вредная Гертруда. Морща нос, проведет внутрь и велит ждать у двери в зал еще не меньше получаса. Помещение выберут попроще, чтобы показать наше место. Точнее, ткнуть нас носом в данный факт. Будто сами не понимаем, где мы, а где Ван-се-Росса.
Каково же было моё удивление, когда спустя минуту навстречу вышла сама хозяйка замка в роскошном синем платье в пол. Улыбнулась ошалевшей мне и кивнула потерявшей дар речи маме. И, пока та не рухнула к её ногам, проговорила гортанным мелодичным голосом.
– Пойдём в летний сад, Лилит. Прогуляемся. Ренет, ступай на кухню. Кухарки предупреждены, для тебя приготовлен вишневый чай.
Я не рискнула смотреть на маму. Представлять не хотелось, как открывается её рот. Самой стало не по себе. Я знала, Виктория Ван-се-Росса славилась непредсказуемостью. Но гулять по владениям с полуцветом? Чем я заслужила сомнительную честь? Не хлынувшей же силой? Или всё же именно ей?
Герцогиня ступала по начищенному до блеска полу едва слышно. Она напоминала пантеру. Из-за черных, как смоль, волос и грациозной походки. Не шла, а текла, как хищник, в любой миг готовый к смертоносному броску. Сколько лет Виктории, не знал никто. Даже, поговаривали, собственный муж. Вечная молодость была её магическим даром, передаваемым из поколения в поколение, но не унаследованным сыновьями Эмилио и Элиасом.
Одним из двух даров. Второй тщательно скрывался десятилетиями и оставался для всех тайной за семью печатями. В посёлках болтали, что он слишком ужасен. От высказываемых шепотом предположений меня мутило. Одни клялись, что Виктория по ночам превращается в летучую мышь и кружит над владениями, другие уверяли – она умеет убивать взглядом, а третьи считали, что наша достопочтенная госпожа обладает слишком примитивными способностями, чтобы их афишировать. Мне же нравилось думать, что второй дар герцогини – её секретное оружие. А его, как сами понимаете, нельзя делать всеобщим достоянием.
Супруг Виктории – герцог Эдвард умел управлять ветрами и грозами, что делало его опасным противником в глазах соседей. Подойдут неприятели к стенам замка и заживо зажарятся потоками огненных молний. Второй дар господина был весьма полезен в хозяйстве. Герцог умел находить любую пропажу и без труда указать местонахождение живого существа или предмета на расстоянии в сотни километров.
Сыновья герцогской четы унаследовали способности отца. Дот рассказывала, старший Эмилио в детстве по неопытности устроил мощный ураган и погубил посевы на всех без исключения полях Ван-се-Росса. Моему деду – хранителю цветов и трав – пришлось потрудиться, чтобы заново вырастить хотя бы часть урожая. А герцог Эдвард потратил немало золота, чтобы обеспечить население на зиму.
– Скажи мне, Лилит София Вейн, – заговорила Виктория, когда мы вышли на свежий воздух. – Какие чувства ты испытываешь к Свену Фаули?
В летнем саду Ван-се-Росса, в который мне в бытность поломойкой заходить не полагалось, сладко пахло розами и шиповником. Нежно звенела на ветру листва, где-то в глубине переговаривались птицы. Вопреки ожиданиям сад оказался не выхолощенным, а в некотором смысле диким. Я не увидела ни ровных дорожек, ни аккуратных цветочных грядок, ни одинаково подстриженных кустов. За растениями, без сомнения, ухаживали, но давали расти так, как им удобно.
Но мне это место показалось отвратительным, едва госпожа произнесла имя злейшего врага. Врага! Именно так, и не иначе! Этот факт я осознала ясно. Словно увидела голубое небо после грозы.
– Неприятно, когда подобные вопросы задают в лоб, – усмехнулась герцогиня, не услышав ответа. – Но будь уверена, в Гвендарлин с твоими чувствами никто не сочтет нужным считаться.
– Какой ответ верный? Следует поклясться, что я не испытываю ненависти, и сделать вид, что забыла медведя?
Сама не знаю, как с моего языка сорвались эти слова. Как я вообще посмела говорить с герцогиней подобным тоном. Вместе с проснувшейся силой, во мне словно демон поселился, плюющий на условности и порядки.
Госпожа повернулась, глянула высокомерно. Я подумала: ударит наотмашь. Но она усмехнулась и взяла меня за подбородок. Я ощутила прикосновение отполированных ногтей. Но они не вонзались в плоть. Пока.
– Маленькая чертовка, – пантера превратилась в кошку, жаждущую поиграть с мышью. – Сильная, но глупая. Я доходчиво объяснила Свену, сколь безрассуден его поступок. Родители тоже не пришли в восторг. Не из-за тебя, разумеется, а из-за использования сыном магии для нападения в нашем замке. Но в колледже у вздорного мальчишки будут развязаны руки. Тебе придется терпеть его выходки. Ты не представляешь всей своей мощи, можешь убить дурачка ненароком. Нравится мне это или нет, ты родилась на территории Ван-се-Росса, и нашей семье приходится отвечать за тебя перед обществом и советом Многоцветья. Запомни: опозоришь нас, пострадаешь не только сама. Я в порошок сотру и твою ветреную мать, и её никчемную корову-сестрицу.
К горлу подкатила тошнота. Однажды герцогиня помогла Ренет сохранить репутацию и остаться в родном доме. Но я – не её собственность! Ох, а мама верит в порядочность госпожи!
– Ты поняла меня, Лилит?
– Да, – прошептала я сдавлено.
А что ещё следовало ответить?
– Однако, – протянула Виктория нараспев, отпуская мой подбородок. – Я облегчу тебе жизнь. Во-первых, сделаю небольшой подарок, – герцогиня достала из складок платья кулон в форме трилистника – обычную безделушку из меди – и велела повернуться спиной. – Никогда не снимай его, – приказала она, защелкивая застёжку. – Узнаю, что ослушалась, оторву голову. В буквальном смысле. Серьезной защитой кулон не обладает, но глупым чарам других учеников противостоять сможет. А, значит, избавит от лишней головной боли. Безжалостные дети любят оттачивать навыки друг на друге.
– Спасибо, – пробормотала я. – За подарок.
По душе он мне не пришёлся, но молчать невежливо.
– Во-вторых, – продолжила Виктория. – В Гвендарлин за тобой будут присматривать, чтобы сама не влезла в неприятности и другим их не доставила. Мой старший сын Эмилио работает там преподавателем. Упрямец. Будто другого пути нет. А младший Элиас... – госпожа усмехнулась. – А вот и он. Вовремя.
Меня передернуло. При одном взгляде на младшего герцога память нарисовала светлые кудри Свена и огромного медведя, поднимающего когтистую лапу. Элиас был красавцем. Копией матери. Такие же черные волосы, глаза цвета стали, тонкие губы, высокие скулы.
А ещё он обожал манерничать. Но мне его герцогские замашки напоминали жеманство. Не парень, а сущая девица на выданье.
Элиас встал напротив нас. Поклонился матери и – о, чудо! – подарил лёгкий кивок мне.
– Приветствую в замке Ван-се-Росса, леди Лилит.
Я вытаращила глаза, почти уверовав, что сплю. Или схожу с ума. – Благодарю, господин Элиас, – через силу шепнули губы.
– Так-то лучше, – удовлетворенно заметила герцогиня, сквозь ресницы глядя на сына. – В дальнейшем обходитесь без «господ» и «леди». Обращайтесь друг к другу по именам, как и полагается ученикам Гвендарлин.
Я искала на лице Элиаса отвращение и ярость. Признаки несогласия. Но ни один мускул не дрогнул, ни единая чёрточка не исказилась. Вот что значит герцогская выдержка. Но я не сомневалась: парню отвратительна сама мысль, что мы можем оказаться на равных. Требование присматривать за мной в колледже ни чем не отличалось от оплеухи, которой матушка наградила его после выходки Свена.
– Будь готова к десяти утра, Лилит, – объявил младший герцог на прощание. – Я велю кучеру остановиться возле твоего дома. Не опаздывай. Возле портала нужно быть не позже шести. Иначе придется полгода собирать лягушек в пруду для отработки усыпляющего заклятья или другой чепухи. По дороге объясню некоторые незыблемые правила Гвендарлин, о которых не пишут в ознакомительной брошюре. А теперь прошу извинить. Дела.
Младший герцог облагодетельствовал меня еще одним кивком и удалился. Я осталась стоять, открыв рот. Проститься не потрудилась.
– Да-да, до колледжа доберешься с Элиасом, – подытожила монолог сына Виктория. – Отныне он – твой покровитель. Его задача помогать тебе и объяснять распоясавшимся дружкам, какие последствия ждут тех, у кого зачешутся руки попрактиковаться на полуцвете из нашего герцогства. Ступай домой. Побудь с семьей и отдохни. Завтра тебя ждёт длинный день. Как и многие последующие. Место, в которое ты отправляешься, не терпит слабости.
* * *
Остаток дня я провела в странной меланхолии. Перебирала старые вещи, листала книги, которыми зачитывалась в детстве. Достала из сундука под кроватью давно забытые игрушки и сложила в коробку. Пусть тётка отнесет соседке-вдове. Оставшись с пятью детьми на руках, она не побрезгует подарком от полуцвета.
Я приготовилась крикнуть Дот, но рука потянулась к одной из кукол. К деревянной фигурке в кружевном розовом чепце на волосах из чёрной пряжи. На игрушечной девочке было прелестное платье с вышивкой, туловище под ним опутывали настоящие женские волосы – каштановые, почти, как мои. Таких кукол клали в кроватки младенцев для защиты от злых духов.
Поддавшись порыву, я завернула фигурку в ткань и убрала в дорожный сундук. Глупость, конечно. Подобные игрушки теперь многие считали пережитком прошлого. Никакими защитными чарами они не обладали, просто матерям хотелось верить, что кто-то (или что-то) помимо них оберегает нежных чад.
После ужина, прошедшего в тягостном молчании, я устроилась на кровати с упомянутой Элиасом брошюрой о колледже, которому предстояло стать моим домом на ближайшие годы. За три недели я прочла её раз десять, но сегодня снова потянуло пробежаться глазами по основным главам.
Учебное заведение, в которое отправляли отпрысков всего юго-запада Многоцветья, основали восемьсот лет назад герцог Дарлин Ван-се-Рмун и его жена Гвенда – белокурая и прекрасная, как утренняя роса. По крайней мере, так о ней писали в книге. Портретов основателей, увы, не осталось. Оба погибли в расцвете лет во время пожара. Имена супругов и подарили название колледжу – Гвендарлин.
Располагался он на огромной черной скале посреди моря. Благодаря мощной магии, замешанной на крови, замок закрыли от посторонних, чтобы никто, кроме преподавателей и учеников, не мог попасть внутрь. В колледж добирались через порталы. Каждому обитателю Гвендарлин на левую щеку ставили своеобразный пропуск – невидимую печать с женской крылатой фигурой, ставшей гербом учебного заведения еще при супругах Ван-се-Рмун. После окончания колледжа, а в случае преподавателей – увольнения, печать стирали.
Стены замка меняли цвет по несколько раз в сутки. Впервые услышав об этом, я испытала легкое удовлетворение. То же самое происходило с моими глазами, значит, у нас было что-то общее с новым домом. Жилые помещения делились на четыре части. Белую – для светлых магов, чёрную – для темных, нейтральную – для преподавателей, и отдельную – для полуцветов.
Главной достопримечательностью Гвендарлин были зеркала-близнецы, хранящиеся в замке испокон веков. Большую часть времени они оставались черны, как самая тёмная ночь, и не отражали ни комнату, в которой находились, ни тех, кто пытался в них заглянуть. Оживали волшебные зеркала лишь в первый день учебного года, чтобы показать каждому ученику, на какую магию он может рассчитывать.
Это была незыблемая традиция. Юные маги ежегодно заглядывали в глаза отражению в надежде на новые подсказки. Только избранным близнецы демонстрировали всё и сразу. Остальные собирали информацию о своих возможностях по крупицам. Даже унаследовав фамильную магию, члены семьи могли проявлять способности по-разному. Например, герцог Эдвард блестяще управлял молниями, а коньком его старшего сына Эмилио, по рассказам Дот, были смерчи. Кое-кому, кроме основных двух даров, перепадали и крохи способностей других родственников.
Зеркала меня заинтересовали. Я ничего – абсолютно ничего – не знала о собственной магии. Помимо того, что она тёмная и опасная. Я жаждала ответа, какой у меня второй цвет – дополнительный к чёрному. Благородный синий, как у клана Ван-се-Росса, свидетельствующий о невероятной силе духа? Мрачный серый, свойственный любителям плести интриги? Яркий красный, говорящей о безжалостности и взрывоопасном характере? Успокаивающий зеленый – спутник магов, способных к врачеванию и никогда не теряющих надежду?
Я понимала, глупо гадать. Я – полуцвет, и останусь им до конца дней, а, значит, ожидать можно любых несуразностей и катаклизмов. От смешения нескольких цветов до господства одного единственного – чёрного.
В спальню бесшумно вошла Тира. Ловко запрыгнула на кровать и устроилась под боком, внимательно следя за мной умными желтыми глазами. Я захлопнула брошюру и повернулась к кошке, чтобы выплеснуть негативные эмоции. Не важно, что собеседник не способен ответить.
– Не хочу в Гвендарлин, – пожаловалась я плаксиво. – К демонам зеркала и мою магию. Не представляешь, какой высокомерный мэтр приезжал по мою душу после истории с медведем. Дамочка с ним – сущая мегера. Герцогиня Виктория рядом с ней – сама невинность и добродетель.
В комнате с каждой минутой сгущались сумерки, и на целое мгновение показалось, что Тира прячет в усах улыбку. Но, разумеется, кошки не умеют улыбаться. Даже особенные.
– Представляешь, эта леди Сесиль – не только педагог, но и воспитательница! Её обязанность следить за ученицами после занятий. Чему она может научить? Презрению и высокомерию? Мерзость!
Встреча с гостями из Гвендарлин прошла в замке Ван-се-Росса, куда меня вызвали без матери. Я стояла в холле и еле сдерживала гнев, пока брезгливые взгляды скользили по лицу и одежде. Если б герцогиня Виктория не дала понять, что покровительствует моей семье, эта парочка кривиться бы до бесконечности.
Метра звали Алакс Риц. Ему было далеко за сорок, но он отчаянно молодился, одевался, как юный щеголь. Леди Сесиль Ларс выглядела еще старше и невероятно уродливо: нос и рот будто скульптор-неудачник вытесал, посчитав, что им полагается быть значительно крупнее всего остального. Уверена, рядом с хозяйкой замка Ван-се-Росса дамочка чувствовала себя ничтожной.
– Лилит София Вейн, – выдала она таким тоном, будто нечто совершенно непристойное. – Отец неизвестен, мать – вертихвостка. Нам есть над чем поработать. Хотя исправлять ситуацию поздновато. Девица взрослая, губы сердечком. Однозначно в голове ветер.
Меня накрыла обида. Да, я бываю раздражительной, а временами по-настоящему злой. Но не ветреной или поверхностной. Те, кто рано взрослеют, и умом обладают поострее, чем у сверстников.
Мерзкий мэтр Риц пошёл ещё дальше. Гадко усмехнулся и проговорил, растягивая слова.
– У этого полуцвета слишком мощная чёрная магия. Сможет ли кто-то обуздать способности девчонки? Говоря «сможет», я имею в виду «захочет». Не проще ли отправить её в темницу?
Герцогиня Виктория и тут не дала гостям спуску.
– Это решать директору Бритту, – проговорила она почти ласково, но я явственно услышала в голосе госпожи угрозу. – Директор слишком многим обязан нам и примет во внимание наше мнение. Оно гласит, что леди Лилит должна научиться управлять магией. Уверена, благородный мэтр помнит, что сохранил своё кресло благодаря нашему решению не предъявлять Гвендарлин обвинений. Мы с мужем имели всё основания для преследования колледжа.
Я понятия не имела, о чём говорила герцогиня. Но, главное, смысл уяснили гости. Риц стал белее мела, Ларс задышала часто-часто, желая поскорее убраться подальше от Виктории и её ледяного взгляда. Гадостей в мой адрес больше не прозвучало. Мне вручили ту самую брошюру о Гвендарлин, официальное уведомление о зачислении, список необходимых вещей и металлическую пластину с гербом колледжа. Её следовало промыть водой с добавлением трёх капель моей крови. В первый день учёбы ей предстояло превратиться в невидимую печать на левой щеке.
...Я лежала, слушая, как мурлыкает Тира. Следовало подняться, умыться, переодеться в ночную сорочку и расстелить постель. Но веки становились всё тяжелее и тяжелее. Приближался последний сон в родном доме. О чём-то светлом, добром и жизнеутверждающем. Вот только...
Всё изменилось вмиг. Кошка примолкла, напряглась. Шерсть встала дыбом и...
Тира издала грозное шипение, в желтых глазах вспыхнула ярость.
Я проследила за её взглядом. Кошка с гневом взирала на овальное зеркало, стоящее на подставке на письменном столе. Дешевое. Самое обыкновенное.
– Там никого нет.
Я поднялась и зажгла лампу.
– Это всего лишь...
Слова застряли в горле. С отражением всё было в порядке, не считая глаз, приобретших цвет перезревших вишен. Но я не смогла разглядеть ничего, кроме себя. Взгляд приклеился к лицу. Но, кажется, внутри зеркала находился кто-то ещё. Прятался в углу, не разрешая себя увидеть.
Чёрная тень метнулась по комнате. Зеркало приземлилось на полу. Осколки брызнули в стороны – кривые и острые. Тира легко уничтожила мою собственность и теперь взирала назидательно.
– Это обман зрения, – объявила я под бешеный стук сердца.
Тира в ответ издала странный звук, похожий на смешок.
Глава 3. Метла, рога и лисий хвост
Я, щурясь от яркого солнца, смотрела в окно кареты и отчаянно старалась вычеркнуть из памяти заплаканное лицо Ренет. Прощание прошло отвратительно. За пятнадцать лет жизни я ни разу не видела маминых слёз. Любые беды она неизменно встречала с улыбкой или смирением, а сегодня рыдала на широком плече Дот, будто прорвало плотину. Тётка и та расчувствовалась. Стояла, опасно шмыгая носом, пока слуга Элиаса загружал дорожный сундук в карету.
Мои глаза остались сухими. Я не позволила себе расплакаться. Боялась нового всплеска способностей. Понимала, за слезами последует приступ гнева. Начну кричать и топать ногами. А, значит, всенепременно что-нибудь случится. Не только трава окажется выжженной под корень. Того гляди, от родного дома головешки останутся.
Попрощавшись с родными и устроившись на мягком сидении, я приготовилась к обороне. Не в буквальном смысле, конечно же, а исключительно к словесной. Ни капли не сомневалась, что, оказавшись вдали от матушки, младший герцог вволю поупражняется в остроумии и язвительности. Однако прошёл целый час с момента отъезда, а Элиас не издал ни звука. Сидел, уткнувшись в книгу. Стальные глаза увлеченно бегали по строчкам. Мне оставалось посматривать в окно и слушать стук колес.
Лишь, когда позади осталось последнее селение родного герцогства, господин счёл нужным заметить моё присутствие. Я напряглась, нервы натянулись, будто струна арфы, на которой играл любимый музыкант нашей покровительницы Виктории.
– Нужно поговорить, Лилит, – объявил Элиас, но, к удивлению, без яда. – Хочу, чтобы между нами не осталось недопонимания. Я не в восторге от требования матери. Но выполню его, не сомневайся. Её желание для меня – закон. Однако ты должна уяснить – мы с тобой не друзья. Я объясню всем, что ты под защитой нашей семьи. Приду на помощь, если потребуется. Но не допущу, чтобы в моем окружении посчитали, что я нянька полуцвета.
Я слушала молча. Элиас прав. Никто на его месте не захочет потерять лицо перед такими же богатыми и влиятельными приятелями. Но на душе стало мерзко. Лучше б он забросал меня гадостями, а не пытался быть хорошим и чистеньким для всех.
– Ты всё поняла? – стальные глаза прожигали насквозь.
– Да, – я не показала злости, ответила почти безразлично. – Вы... то есть, ты не дашь причинить мне серьезный вред, но за спиной будешь поливать грязью и сетовать на неразборчивость матери.
Элиас потерял контроль на мгновение, но я успела прочесть на красивом лице гнев. Без сомнения, я попала в яблочко, и парню не понравилась откровенная констатация факта.
Плевать. Я предпочитаю называть вещи своими именами.
– Раз с этим покончили, – поспешил перевести тему младший герцог, – перейдём к следующему вопросу. Что ты знаешь о легендах Гвендарлин?
Я пожала плечами. Мне доводилось слышать, что о колледже сочинено немало мистических историй. Но, признаться, никогда не вникала в детали. Знала, в замок меня не отправят, и не забивала голову. Мама нарочно не упоминала колледж, чтобы мы с тёткой не чувствовали ущербности. Дот, в отличие от младшей сестры, не попала в Гвендарлин из-за болезни, лишившей её способностей.
– В замке живёт злой дух, – озвучила я то немногое, что слышала.
Тонкие губы Элиаса исказила усмешка.
– Да, так гласит легенда, – кивнул он. – Она самая древняя, пожалуй. Принято считать, дух поселился в Гвендарлин при строительстве, и именно из-за него начался пожар, в котором погибли супруги Ван-се-Рмун. Говорят, это мифическое воплощение зла до сих пор обитает в замке, но большую часть времени спит. Вырывается на волю в ночь новолуния. Летает по тёмным коридорам, а потом кружит над башнями.
– Но ты в это не веришь? – уточнила я, услышав в голосе младшего герцога скептицизм.
– Никто особо не верит, – кивнул он, поглаживая острый подбородок. – Но в ночь духа происходят странные вещи. Ученики засыпают крепко-крепко и видят кошмары. Никакие снадобья бодрствования не помогают. Никакие заклятья. А если кто-то проснется – такое иногда случается – и посмеет высунуть нос в коридор, ему грозит исключение. Были и несчастные случаи. Учеников находили в шоковом состоянии, и ни один не мог толком объяснить, что случилось. Но я, думаю, это дело рук мэтров. Они старательно поддерживают старинную легенду и заколдовывают нарушителей, сваливая вину на духа. Удивительное дело, на педагогов дух сонную «хворь» не насылает.
Сохранить серьезность получилось с трудом, новость о проделках педагогов позабавила. Что касается духов, в них я не верила. Это сказки, призванные заставить непослушных детей вести себя прилично. В жизни есть вещи гораздо страшнее мрачных придуманных историй.
– Другие призраки в колледже водятся?
– Разумеется, – отчеканил Элиас, не сообразив, что я издеваюсь. – Есть привидение вредной старой служанки, которая свернула шею, спускаясь по главной лестнице. Теперь она подставляет ученикам подножки на ступенях. Есть ещё леди Бэкка – воспитательница, умершая лет сто назад. Рассказывают, она ненавидела, когда ученики поздно ложились спать. И теперь в ночь духа мстит тем, кто в течение месяца нарушает режим. По одно из легенд, именно она приходит в спальни, гладит костлявой рукой по волосам и насылает кошмары.
– Кто-нибудь видел эту руку? – я сделала большие глаза.
– Смейся-смейся, – Элиас неожиданно стал хмурым. – В отличие от духа Гвендарлин, в леди Бэкку я верю. Почти. Сны, действительно, жуткие. По-настоящему жуткие, а, главное, реальные. После пробуждения долго поверить не можешь, что ты в безопасности. Если не посетят кошмары, проснёшься разбитым. Весь день будешь клевать носом, всё ронять из рук и на стены натыкаться. Говорят, это она – леди Бэкка – высасывает из учеников энергию, чтобы продержаться следующий месяц.
Меня распирал хохот, но я не посмела смеяться. Слишком тревожным выглядел младший герцог. Напряженным. К тому же, неприлично насмехаться над союзниками и покровителями. Пусть и вынужденными.
– Поверишь ты в легенды или нет, не важно, – зловеще-заговорщицкий тон Элиаса сменился назидательным. – Они рождают правила, которые нигде не прописаны, но ученики Гвендарлин обязаны их соблюдать.
– Ты о запрете покидать спальни в ночь духа?
Я скромно сложила руки на коленях, демонстрируя готовность слушать. Даже глаза опустила для пущей убедительности. Помнится, с Дот подобный трюк не раз проходил. Но Элиас ни на грамм не поверил в мою покорность. Сам не отличался послушанием. Слуги Ван-се-Росса шептались, что родители не раз получали гневные послания из колледжа о неподобающем поведении младшего отпрыска.
– Вижу, тебе не терпится выкинуть фортель, – проговорил он с герцогской снисходительностью. – Я бы не советовал. Из-за происхождения ты и так постоянно будешь влипать в неприятности. Зачем усугублять ситуацию?
Мне хватило выдержки скрыть презрение. Не впервой слышать грубость в собственный адрес. Но сейчас Элиас показался мне, как никогда, мерзким. Позёр! Да и что, собственно, он вообще понимает? С самого рождения на привилегированном положении. Получает всё, что захочет. И в колледже, наверняка, ему многое сходит с рук. Ещё бы, брат преподавателя!
– Так что за правила? – спросила я непринужденно.
– Их десятка полтора. Для начала запомни три. Во-первых, никогда не упоминай духа в присутствии мэтров. Они чтят легенду, но говорить о ней вслух не принято. Во-вторых, не вздумай ходить в лунную башню. Считается, там тоже живёт призрак. Старшекурсники подбивают новичков, устраивают испытание. Но если нарушителя застукают, от позора он не отмоется до конца учёбы. Этот грех не прощается. Почему? Не знаю. В-третьих, не смей заглядывать в зеркала-близнецы в течение учебного года. Только в первый день. Находятся умники, проникают в зал обманом. Думают, удастся узнать подробности о способностях. Но плата высока. Мэтры могут выставить из Гвендарлин взашей. Да и зеркала мстят за пренебрежение к традициям. Кое-кто терял рассудок. В общем, Лилит, наш колледж – место чрезвычайно весёлое. С каждым уголком связана мистическая история, а происшествия сыплются, как из рога изобилия. Редкая неделя обходится без них. Сначала жутковато, но потом привыкаешь.
Я не придумала, что ответить. Элиас будто поставил цель, заставить меня возненавидеть Гвендарлин сильнее. Я демонстративно уткнулась в окно, за которым простиралось поле, усыпанное клевером – цветами, которые обожала Ренет за неприхотливость и нежный цвет. Герцогский отпрыск решил более не набиваться в собеседники. Раскрыл книгу с видом истинного ценителя литературы. Ликбез закончился, и теперь мы снова оказались на разных сторонах огромной пропасти.
Следующие несколько часов прошли невыносимо скучно, зато без неприятностей. По крайней мере, крупных. Подавить раздражение пришлось дважды. На въезде в очередной посёлок к карете кинулась нищенка в лохмотьях с мольбой о подаянии. Слуги прогнали бродяжку прочь, а Элиас брезгливо поморщился, будто увидел не женщину, а огромного таракана. Я сжала кулаки. Подумаешь, что она грязная. Не всем дано родиться в древних кланах!
Вскоре почувствовать себя нищенкой пришлось мне самой. Карета преодолела чавкающую жижу, в которую превратилась поселковая дорога после ночного ливня, и остановилась у порога трактира. Деревянное строение не отличалось презентабельностью, но запахи наружу вырывались отменные. Я невольно сглотнула слюну, прогоняя из мыслей дивное видение – тарелку с прожаренной сочной бараниной.
– Идём, – скомандовал Элиас. – На обед у нас полчаса. Иначе выбьемся из графика.
– Я тут подожду, – буркнула я под нос, сообразив, что у меня нет с собой даже меди, чтобы расплатиться за еду.
Младший герцог без труда угадал причину отказа. Достал из кармана несколько золотых монет и кинул хозяину заведения. Круглый, как бочонок, мужичок лично выскочил встречать высокого гостя и отвешивал поклоны, желая угодить.
– Накройте стол для меня и моей спутницы, – распорядился Элиас, выходя из кареты. – Накормите лошадей и слуг.
Я едва удержалась от смешка. О, да! Его светлость бесцеремонно ставил гнедых жеребцов выше охраны. Последних отпрыск Ван-се-Росса явно ценил меньше. Прежде чем войти в трактир, он любовно оглядел коней, удостоверяясь, что они не потеряли форму.
Следовало поблагодарить Элиаса за то, что не оставил голодной. Но язык не повернулся выдавить «спасибо». Я последовала за герцогом, чувствуя себя униженной, будто меня втоптали в грязь, через которую мы только что проехали. Глупо. Я ведь никто. И всё же противно быть обязанной дрянному мальчишке. Даже в мелочах.
Других посетителей в трактире не оказалось, а Элиас не намеревался общаться со мной. Я спокойно уткнулась в тарелку с потрясающе вкусным рагу из мяса и овощей. Не замечала ни расшаркивающегося перед молодым господином хозяина заведения, ни снующих туда-сюда официантов. Желудку стало хорошо, а следом потеплело и на душе.
Спустя четверть часа, потягивая яблочный сок, я расслабилась и почти поверила, что остаток пути пройдёт без приключений. Но, увы. Одна из главных неприятностей дня как раз входила в трактир.
– Заберите транспорт! Только попробуйте повредить! В лягушек превращу!
Я чуть не поперхнулась сладким напитком, брезгливый спутник уронил нож.
На пороге стояла юная ведьма, опираясь на упомянутое средство передвижения, то бишь, на метлу. Разумеется, девица была не из тех могущественных особ, которые три столетия назад вели войну с магами и, в конце концов, оказались почти истреблены. Оставшиеся в живых ведьмы почти потеряли силу. Нынешнее поколение могло варить зелья-однодневки и заколдовывать метлы для перелётов на небольшие расстояния. Ведьмами их называли исключительно по привычке. Однако в Гвендарлин чертовок принимали.
Вошедшая в трактир девица выглядела на год-два старше меня и явно училась в магическом колледже. При её появлении я невольно перевела взгляд на собственное дорожное серое платье, внезапно показавшееся невероятно унылым. Наряд ведьмы затмевал всё вокруг. Буйство красных, оранжевых и жёлтых оттенков делали длинное одеяние похожим на ковёр из опавших листьев поздней осенью. Дополняли картину длинные волосы цвета меди, струящиеся по спине, и рыжая сумочка, на которой висел лисий хвост.
– О! Элиас! – вскричала ведьмочка, едва трактирщик самолично забрал её драгоценную метлу. – Какая, однако, встреча. Не думала, что Ван-се-Росса останавливаются в столь дешевых заведениях.
