Текст книги "Клан Ельциных"

Автор книги: Анна Гранатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Таня медленно шла со своим еще маленьким сыном по заснеженным улицам.

– Боря, а кем ты будешь, когда вырастешь?

– Не знаю… – Сын капризно пожал плечами. – Но я хочу ездить по всему миру. Хочу, чтобы у меня был свой самолет, и я на нем летал по всей земле. Хочу быть самым известным в мире человеком!

– Куда бы ты полетел в первую очередь?

– В Англию. Там большие дома с каминами и настоящая королева!

– Тогда учи английский язык…

«Первые леди» русского либерализма

НАША ВЕРСИЯ:

Наина Иосифовна с королевской гордостью рассматривала себя в большое зеркало, обрамленное бронзой, и находила себя вполне современной и стильной женщиной. Достойной первой леди страны. Ей нравилось новое платье из мягкого темного бархата, простое, но достаточно эффектное. В последнее время Наине пришлось неоднократно менять свой гарнитур и свою манеру одеваться. В Кремле, куда она стала вхожа, были свои законы и правила. Еще Раиса Горбачева завела «званые четверги для первых леди», и Наина Иосифовна была волей-неволей вынуждена на них являться. Эта вынужденная обязанность потянула за собой и другую – соблюдение кремлевского дресс-кода, то есть, определенного стиля в одежде. Дресс-код предписывал носить простые темные костюмы с прямой юбкой до середины колен и ниже, непременно из дорогой и практичной ткани.

Большинство «первых дам» покупали себе костюмы в дорогих бутиках, и Наине Иосифовне волей-неволей пришлось поддерживать эту тенденцию. В отличие от Раисы Максимовны, которая сама диктовала условия своему окружению, Наина была человеком зависимым, в том числе и от чужого мнения. Провинциальную жилку она не могла да и не желала в себе изживать.

Наина была противоположностью Раисы Горбачевой.

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«Я, честно говоря, даже не ожидал, насколько естественно способна вести себя Наина в самых сложных обстоятельствах. Попав в музей, она спокойно признается: вот этого художника я вижу в первый раз, этого знаю, он мне нравится, об этом только слышала, а вот это моя любимая картина. И те комплименты, которые мне говорили в ее адрес, прежде всего и сводились к тому, что она удивительно естественный человек, который не боится быть самим собой. Искренне она восхищается тем, что ее восхищает, искренне негодует, если речь зашла о каком-то неприглядном поступке. И эта искренность приятна людям, которые ее принимают, она помогает легко находить общий язык.

За границей у меня нет возможности для больших, неторопливых, как в России, встреч с простыми людьми, для разговора о их быте, заботах, проблемах. Получилось так, что эту информацию собирает для меня жена. У нее очень зоркий женский глаз, она подмечает тысячи мелочей, мимо которых прошел бы мужчина. Именно она мне порой и рассказывает интереснее специалистов о своих ощущениях от той или иной страны, где мы побывали. И мое собственное представление о проблемах, которые мы там решали, становится объемным, я вдруг начинаю понимать, о чем мы не договорили, что упустили, что недоработали. То есть и в этих, вроде бы сугубо торжественных, изолированных от нормальной жизни поездках жена мне реально помогает. А дома она спокойно возвращается к своим обычным домашним обязанностям».

В открытую политику либо в «подковерные интриги» Наина не стремилась. Она была далека от женщин-политиков, которые тратили тысячи долларов на костюмы от кутюрье, – этого требовала публичность, яркость их профессии. Нет, Наина не одевалась в дорогих европейских салонах, как организаторша «оранжевой революции» Юлия Тимошенко, не носила на пиджаке бриллиантовую саламандру, как Мадлен Олбрайт, не была ценительницей особого рода жемчуга, как Маргарет Тэтчер. Ей вполне хватало для психологического комфорта пушистой лисьей горжетки, накинутой поверх шерстяного платья.

Но Раиса Горбачева уж задала планку дресс-кода, ниже которой первая леди опускаться не могла. «Доброжелательницы» объяснили Наине, что одеваться так, как она привыкла, по кремлевским меркам не годится. И Наина согласилась с тем, что в чужой монастырь со своими законами не ходят. Ее гибкий ум позволял быстро мимикрировать под любую среду. Здесь во всем главенствовали его величество Протокол и Негласные правила. Наина быстро поняла, о чем и как можно вести беседу, а о чем не следует. Не принято было плохо отзываться о том или ином политике, о той или иной социальной проблеме. Это назвалось «политкорректностью».

Нельзя было позволять себе излишние эмоции – тон разговора должен быть нейтральным, безоценочным, доброжелательным. Но самое поразительное – Наина должна была освоить особую, протокольную улыбку, ибо улыбка естественная означала провокацию собеседника на эмоциональный ответ, фактически манипуляцию обстановкой, сокращение дистанции общения. Это как запрещенный прием в спортивной борьбе.

Вообще запретов было больше, чем разрешений. Говорить позволялось на темы, которые можно было перечислить по пальцам: о светлом будущем страны, о его героическом прошлом, о сложных перипетиях нового законодательства и об особых исторических датах.

Протокольный отказ от улыбки оказался для Наины легче, чем отказ от любимой меховой горжетки. В провинции, а особенно на Урале, мех был ценностью. Пушнина всегда ценилась там на вес золота. Однако в Москве оказалось, что горжетка никак не сочетается с деловым костюмом, а сам деловой костюм надо не в магазине искать, а шить на заказ – чтоб такого больше ни у кого не было.

Но сейчас, стоя перед зеркалом в новом бархатном платье, Наина Иосифовна думала о том, что пушистая огненная лиса не только не помешает, а напротив, украсит его своим апельсинов о-ярким мехом. В самом деле, как, интересно, отреагирует ее муж на горжетку, которую он так давно не видел? Наина посмотрела на часы. Борис Ельцин должен был приехать с минуты на минуту… Эх, только бы он сегодня себя прилично вел за столом, только бы не перебрал лишнего! Она смахнула с ресницы подкатившую слезу. Кажется, в нагрузку за то, чтобы быть первой леди, женой российского президента, небесная канцелярия подбросила ей тяжелую расплату – жить бок о бок со стремительно спивающимся мужем. Многие жены с такими мужьями разводятся… но это же не просто муж – это президент страны! Значит, она обязана терпеть, таков ее крест… А может быть, сегодня все обойдется… Надо его чем-то отвлечь от этой проклятой водки…

В дверь позвонили.

Вошла Лена Окулова со своим мужем и детьми. Наина радостно бросилась всех обнимать. Когда семья старшей дочери, избавившись от тяжести зимних пальто и шуб, прошествовала в гостиную, Наина чутким материнским взглядом отметила какую-то странную грусть в глазах дочери.

– Лена, что-то случилось?

Окулова вздохнула и медленно, с паузами на каждом слове – было видно, что ей непросто подобрать слова, – начала рассказывать, какой странный разговор произошел у нее недавно с дочерью. Как Катерину попрекали, что она внучка Бориса Ельцина, человека, развалившего сверхдержаву…

– И что я должна была говорить Катьке? – Елена развела руками. – Вот ты, мама, как считаешь? Папа в самом деле развалил страну?

– Ничего твой отец не разваливал, – Наина покачала головой. – Наоборот, он старался спасти ее всеми силами от того, чтобы она не рухнула в пропасть. Горбачев же со своей перестройкой завел ее в тупик! Да твой отец ночами не спал, чтобы удержать страну от гражданской войны! Все уже забыли, что было в августе! Как на улицах стояли танки! Мне страшно было за Борю, когда я видела как он работал…

– Правда?

– А ты как думала? Знаешь, Лена, я слабо разбираюсь в политике и не завидую тем, кто выбирает работу на государственной службе. Не раз и не два мне за Бориса становилось страшно. Я видела, как он не спал, мучился бессонницей, пил горстями таблетки от сердечных приступов, как он доходил до нервного срыва. А то, бывало, приедет домой – ив крик… И кулаками размахивает… слова ему нельзя в ответ молвить… Сама понимаешь… Власть – это тяжкое бремя…

– Удивительно, мам, какое у тебя безразмерное терпение!

– А знаешь, Лен, я когда перетерплю душевную боль, то чувствую себя намного лучше. У меня словно крылья вырастают для полета. Конечно, непросто ужиться с Борей. Но надо же в жизни чем-то жертвовать…

– Жертвовать?!

– Я видела, на какие дикие перегрузки Боря себя обрек. Прав он или не прав в политике – не мне решать. Я его жена, и моя задача – морально поддержать мужа. Быть всегда рядом с ним.

Елена кивнула.

Сейчас она увидела свою мать такой, какой она давно не была. Такая невзрачная, скромная, сознательно держащаяся в тени… Но яркую женщину рядом с собой Борис терпеть бы не стал. И она скорее всего не ужилась бы с ним.

В дверь позвонили вновь.

Вошел, точнее ввалился темной глыбой Борис Николаевич. Он был празднично раскрасневшимся, не с мороза (все-таки добирался на машине), а просто от волнения. Сегодня в телецентре Останкино записали его праздничное обращение к народу. Это было первое телеобращение президента Бориса Ельцина к народу. Исторический день! Вечером его выступление будут транслировать на всю страну. Его страну!..

Ельцин небрежно повесил пальто в гардероб, сбросил обувь. Вслед за ним высокой тенью вошел начальник охраны, Александр Коржаков. Прикрыл за собой входную дверь, но так и остался стоять в прихожей.

– Ну, Ная, я сегодня сказал речь! Посмотришь теперь меня по телевизору! – весомо бросил Ельцин и широким шагом прошел в гостиную.

– Александр, что ж вы стоите, проходите! – Наина сделала приветливый жест и бросилась перевешивать небрежно закинутое в гардероб пальто мужа, которое уже успело соскользнуть с вешалки.

ИЗ КНИГИ А.КОРЖАКОВА «ОТ РАССВЕТА ДО ЗАКАТА»:

«Меня не удивляло, что Борис Николаевич вел себя как настоящий партийный деспот. Практически у всех партийных товарищей такого высокого уровня был одинаковый стиль поведения с подчиненными. Я бы больше поразился, если бы заметил у него интеллигентские манеры. Когда Ельцин приходил домой, дети и жена стояли навытяжку. К папочке кидались, раздевали его, переобували. Он только сам руки поднимал».

– Ну, у нас начинается новая жизнь, – удовлетворенно заметил Борис Ельцин. – Новая эпоха – чего мне все это стоило…

– Папа, ты молодец, я горжусь тобой! – Татьяна Борисовна, принаряженная, со шлейфом дорогих духов, с новой модной стрижкой, вошла в комнату.

Ельцин тяжело плюхнулся на диван. Хозяйским взгядом оглядел стол…

– Что-то у нас… закуски полно, а вот водки на столе мало? – Он многозначительно посмотрел на Наину.

– Как скажешь, Боря. Можем найти и водку. Но вообще-то я думала, что в новогоднюю ночь все будут пить шампанское. А мешать шампанское с водкой… сам знаешь….

– Знаю. У нас на Урале это называлось коктейль «Северное сияние». В лучших ресторанах его готовили. Так что давай, Ная, исправляй ситуацию…

ИЗ КНИГИ А. ХИНШТЕЙНА «ЕЛЬЦИН. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ»:

«На отдыхе в Сочи жена помощника президента Суханова невольно оказалась свидетельницей малопочтенной сцены, когда первая леди демонстративно отчитывала жену Коржакова, Ирину. Она выговаривала ей, как девчонке: «Почему твой муж спаивает Бориса Николаевича? Это все от его дурного воспитания. Немедленно повлияй на Сашу». И Ирина стояла, вся красная, но молчала. Такие же точно претензии Наина Иосифовна предъявляла и другим вассалам».

Меж тем именно офицер КГБ и начальник президентской охраны Александр Коржаков, видя всю плачевность ситуации с пристрастием Ельцина к алкоголю, придумал так называемую «операцию закат». Он собственноручно разбавлял бутылки «президентской водки» водой и сам же их после этого закатывал. Так верный помощник пытался спасти своего шефа от алкогольной зависимости, но…

В докладе «Состояние здоровья Б.Ельцина», который цитирует Александр Хинштейн в своей книге «Ельцин. История болезни», есть и такое потрясающее медицинское откровение: «Цикл запоя – до шести недель. Жуткая абстиненция. Резко слабеет воля, и в этом состоянии он поддается на любые уговоры». Эта история болезни занимает более 40 засекреченных томов…

Но в близком кругу семьи все будут делать вид, что более трезвого (во всех смыслах слова) человека, чем Борис Ельцин, нет и быть не может. Что именно в его гениальную голову пришли реформаторские идеи, либеральные преобразования, цивилизованный рынок, демократия и прочие понятия…

Потом Ельцин начнет рассуждать о том, что такое настоящие демократические перемены и какой будет новая Россия. Его молча, затаив дыхание слушали.

– Теперь у нас новая страна, с новой политической элитой, – подытожил свою речь Ельцин.

Каждый понял эту фразу по-своему.

Наина Иосифовна подумала о кремлевских «четвергах», затеянных еще Раисой Максимовной. Татьяна Борисовна – о молодых либералах, о бизнесменах, которые хотели активно строить новую, демократическую Россию. Елена Окулова – о том, что все катаклизмы вроде ГКЧП закончились и теперь жизнь станет спокойной, без потрясений.

– Наступила эпоха либерализма, – продолжал Борис Николаевич. Это – эпоха, где у каждого будет новая роль. И женщины теперь, – он посмотрел на Наину и Татьяну, – будут совсем другими. Не простыми русскими домохозяйками, не крестьянками, управляющими государством, а сильными личностями. Либеральные женщины будут участвовать в политике.

– Папа, как хорошо ты говоришь! – захлопала в ладоши Таня.

Борис Ельцин удовлетворенно кивнул.

– Я же теперь за все в стране отвечаю… Такая, понимаешь, загогулина. А давайте включим телевизор, – предложил президент России.

– Тебя еще рано смотреть, – заметила Наина, взглянув на часы.

– А мне просто интересно посмотреть, что у меня в стране в последние часы делается. Посмотреть, так сказать, хозяйским глазом.

Наина щелкнула пультом управления, и экран телевизора начал наполняться ровным голубоватым свечением.

По телевизору показывали почему-то Америку. Перед народом с новогодним приветствием выступал Джордж Буш.

Глава шестая
ОКТЯБРЬСКАЯ «РЕВОЛЮЦИЯ»

Хоть по шею в грязи, но зато – хозяин.

Генерал А. Власов

Нет человека, стоящего выше или ниже закона, подчинение закону требуется по праву, а не выпрашивается как милость.

Теодор Рузвельт

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ВАТЕРЛОО

Первый импичмент

НАША ВЕРСИЯ:

Сквозь дощатую решетку веранды на деревянный пол падали жиденькие солнечные лучики. Они как бы просеивались через сито, и от этого пол веранды напоминал шахматную доску, покрывшись сеткой черных и белых пересекающихся полос. Борис Ельцин стоял в этой клетке теней, наморщив лоб и полуприкрыв глаза, – так ему лучше думалось.

Ему брошен вызов. Взаимодействие парламента и Кремля превратилось в политическое Ватерлоо. Законодательная власть сопротивляется исполнительной.

Ему, Борису Ельцину, весной 1993 года объявили импичмент. То есть предложили уйти подобру-поздорову со своей должности…

Он прикрыл глаза и уткнулся лицом в ладони. И перед его внутренним взором поплыли могильные кресты. Он отчетливо услышал звон весенней капели и почувствовал густой запах влажной земли выкопанной могилы. Почему она – самый близкий ему человек – умерла именно в этот день?

Кажется, его преследовал злой рок. В самом деле, как такое стало возможным? Его мама, Клавдия Васильевна, умерла в тот самый день, когда в Верховый Совет для обсуждения и принятия была внесена самая тяжелая, самая радикальная для России программа… Программа приватизации Анатолия Чубайса.

Москва шумела свежими политическими лозунгами. Восьмой съезд законодательной власти в марте 1993 года стал водоразделом в жизни страны. Он вбил клин между Кремлем и парламентом. Клин, с которого началось противостояние, растянувшееся на все лето того года, породившее импичмент и референдум и закончившийся в октябре расстрелом Верховного Совета…

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«Мама умерла в половине одиннадцатого утра. А сообщили мне об этом только вечером. Утром я проходил мимо ее комнаты раза три, то за документами, то позвонить… И в последний раз дежурный охранник видел, как она вышла из своей комнаты, что-то сказала мне вслед, но я не заметил, прошел.

Это было в воскресенье.

Накануне вечером 20 марта она сидела, смотрела телевизор вместе со всей семьей. Смотрела мое выступление. Подошла, поцеловала и сказала: «Молодец, Боря». И ушла к себе.

В воскресенье открылась чрезвычайная сессия Верховного Совета, на площадях Москвы состоялись митинги «ДемРоссии» и коммунистов. Это были митинги протеста программе приватизации. Я занимался всеми этими делами, готовил дальнейшие шаги, получал информацию с сессии, постоянно звонил силовикам, Черномырдину…

В середине дня мне в первый раз сообщили, что маме плохо, я сказал: «Что же вы медлите? Надо везти в больницу». Мне ответили: врачи занимаются, вызвали «скорую». Я немного успокоился.

Прилег, потому что был уже на пределе, предыдущая ночь прошла без сна. Да и перед этим накопилось… Мама меня очень беспокоила, я несколько раз спрашивал, как она, но мне не сообщали, говорили: она в больнице. Надо же, и я не почувствовал, что это все, конец. Что ее уже нет. Все мысли были заняты этим проклятым съездом.

Вечером ко мне приехали члены правительства, человек семь, и все уже знали. Не знал один я. Вот такие собрали большие силы. Видно, очень боялись моей реакции…

Помню, что я попросил всех выйти и лег.

Все, мамы больше нет.

Почему именно в этот день? Какой-то знак, что ли? Ее уход был как благословение, как жертва. Будто она сказала сыну: все, больше я ничем тебе на этом свете помочь не смогу…

Она умерла тихо, безболезненно, во сне, не меняя позы. Так врачи мне сказали.

Похороны состоялись во вторник. Не сверхпышные, не сверхскромные. Христианские похороны.

Было отпевание. Маму похоронили на Кунцевском кладбище в Москве».

* * *

Съезд попытался ограничить полномочия Ельцина. Это было и понятно, ведь сам факт того, что теперь появится

наряду с государственной и частная собственность, требовал жесткого контроля. В противном случае страна могла получить бесконтрольную и хищническую приватизацию со скупкой государственного имущества за бесценок, разрушение целых экономических отраслей, растаскивание государственных фондов и вывоз капиталов за рубеж, перевод прибыли от российского бизнеса на счета западных банков (что и произошло). Но Ельцину не нравилось, что Верховный Совет будет каким-то образом контролировать решения Кремля, и именно тогда с его подачи была заложена бомба недоверия к парламентской власти. Съезд потребовал, чтобы все основные политические и экономические действия совершались под его контролем. Ельцину это страшно не понравилось, и он сделал запись в своих дневниках, фактически бессознательно подтолкнув самого себя к решению идти ва-банк. Что и закончилось кровавой бойней у Белого дома. (Кстати, по материалам следствия, проведенного прокуратурой РФ, было установлено, что из оружия, имевшегося в распоряжении сторонников Верховного Совета, не было убито ни одного человека.)

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«Когда я смог спокойно обдумать случившееся, то понял: это коллективное безумие. Не может Верховный Совет руководить страной. Тут уже пахнет революционной ситуацией. А в запахе революции доминирует запах крови.

После Восьмого съезда народных депутатов я стоял перед серьезным выбором.

Либо президент превращается в номинальную фигуру и вся власть в стране переходит к парламенту. Либо я должен предпринять какие-то шаги, которые бы разрушили создавшийся дисбаланс.

В конце концов, все должно подчиняться какому-то одному, четко обозначенному принципу. Грубо говоря, кто-то в стране должен быть главным. Вот и все».

* * *

Ельцин дал понять, что с позицией Верховного Совета насчет ограничений собственной власти он в корне не согласен. И не пойдет ни на малейшие уступки ни на каком основании. Он с таким трудом выцарапал эту власть у Горбачева, отвоевал ее у него ценой развала Союза, и вот теперь он считал, что по праву может и должен быть единоличным «царем». Несогласных он найдет способ раздавить и уничтожить. Верховый Совет почувствовал всю степень угрозы, исходившей от президента, и объявил Ельцину импичмент. Это был первый импичмент в истории России, и основания для него были: незаконный захват власти, ликвидация Союза, два года «реформ», приведших страну к экономическому кризису.

ИЗ КНИГИ А.КОРЖАКОВА «ОТ РАССВЕТА ДО ЗАКАТА»:

«В конце 1991 года Александр Руцкой отправился с рабочей поездкой в Сибирь. То, что он увидел там, потрясло вице-президента до глубины души. Люди перестали получать зарплаты и пенсии, во многих городах не было тепла и света.

Резкий на слова, Руцкой, не сдерживаясь, бросил тогда во всеуслышание сразу же ставшими крылатые слова о «мальчиках в розовых штанишках» – младорефор-маторах».

Все это было тогда, в начале ельцинского правления.

Итак, 24 марта 1993 года заседание Верховного Совета началось с чтения секретарем Конституционного суда В.Зорькиным заключения по поводу обращения Ельцина к гражданам России. Решение Конституционного суда дает основания для объявления импичмента президенту…

Весеннее обострение

Руслан Хасбулатов спешно созывает внеочередной, Девятый съезд. Он ставит на голосование вопрос об отрешении президента от власти. Если импичмент состоится, то вся полнота власти перейдет к его заместителю, вице-президенту и боевому генералу-афганцу Александру Руцкому. Ельцин чудом остался у власти. Не хватило каких-то трех десятков голосов, чтобы скинуть «царя» Бориса с его трона.

В стан оппозиции вслед за Руцким и Хасбулатовым перешли председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, министр безопасности Виктор Баранников, Генеральный прокурор Валентин Степанков.

Все зависело теперь от того, как сработает «наш ответ Чемберлену», – в ответ на импичмент Ельцин организовал всенародный референдум. Он вошел в историю, как «да, да, нет, да» – именно такие ответы ожидали от народа, и вопросы были сформулированы таким образом, чтобы люди именно так и отвечали. И вот вся страна, как под волшебному мановению дирижерской палочки, проголосовала именно так, как от нее ожидали.

Почему? Ведь тот экономический развал, в который вогнали Россию «младореформаторы» с молчаливого согласия президента, был очевиден всем и каждому. Конечно, были подтасовки. Но не настолько же! Может, люди, как, простите, послушное стадо баранов, пришли к избирательным участка и ставили «галочки», не читая вопросов? Что за магический гипноз окутал всю многомиллионную страну в момент голосования по референдуму, заставивший народ сказать «да» на вопросы «доверяете ли вы президенту?», «доверяете ли вы экономической политике Ельцина?» и «нужны ли досрочные выборы парламента?»?

Все эти резкие ходы ключевых фигур на развернувшемся политическом Ватерлоо напоминали странную карточную комбинации… Мол, мы бьем тузом вашего короля…

И Кремль, и правительство на тот момент уже поняли, что история в России не делается в открытой борьбе. «Путчисты» боялись нарушить закон, боялись крови – и проиграли. Увы, но в России политическая власть всегда была предметом жестокой подковерной борьбы, кровавых незаконных битв и хитроумных интриг.

Белый дом – парламент, Верховный Совет – был гарантом законодательной власти. И Ельцин прекрасно понимал, что до тех пор, пока в России останется махина Белого дома, ему всегда можно будет предъявить обвинение для нового импичмента.

Белый дом напоминал пороховую бочку, готовую взорваться в любой момент.

Вопрос был лишь в том, кто бросит туда спичку.

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»

«Наступило 5 июня 1993 года. В 9.45 я позвонил Коржакову и попросил принять усиленные меры для поддержания порядка в зале, где будет проходить открытие Конституционного совещания.

За 10 минут до начала заседания появился председатель Конституционного суда Зорькин. Я знал, что ему отвели место в первом ряду, крайнее слева, а Хасбулатову, председателю Верховного Совета, – крайнее справа. (…) Сразу после того как я сел на свое место, Хасбулатов вскочил и рванулся к трибуне. И тут началось… Когда в перерыве журналисты задали мне вопрос: «Что вы думаете о первом дне?» – я сказал: «Совещание продолжает работать, несмотря на провокационную акцию спикера». И все-таки Хасбулатов не тот: худой, тон какой-то просящий, глаза не сверкают, как обычно… Депутат Слободкин начал кричать, бросаться к трибуне. Его вынуждены были буквально вынести из зала.

Я вдруг отчетливо понял: сегодня у меня появилось непреодолимое желание разогнать всю эту компанию».

Тайное «яблоко раздора» Кремля и парламента

Ради чего же шла эта битва не за жизнь, а на смерть. Почему в мертвый клубок сцепились Верховый Совет и правительство – Белый дом и Кремль? Отчего депутаты и госчиновники, словно в кулачном бою, шли «стенка на стенку»? За что они, собственно говоря, боролись?

Мы должны пояснить, что означало слово «власть» в 1993 году и что было основным предметом борьбы.

Ключ к происходящему – вот он: ПРИВАТИЗАЦИЯ. Проще говоря, битва за деньги.

Началась битва за передел собственности. Был открыт «зеленый коридор» для перехода государственного имущества в частные руки. Началась борьба нового класса олигархов с прежней номенклатурной властью, которая мешала им спокойно поделить госсобственность между собой. Это благоволивший к олигархам Кремль и стоящий на стороне старой номенклатуры парламент.

Вот и вся суть «сложного законодательного конфликта», заключавшегося в противоречии функций двух ветвей власти.

Приватизация «по Чубайсу»…

АНАТОЛИЙ ЧУБАЙС. ИЗ ДОСЬЕ:

Анатолий Борисович Чубайс (род. 16 июня 1955 г., г. Борисов, Минская область, БССР) – политик, экономист, управленец, один ив идеологов и руководителей либеральных реформ в России начала 1990-х годов. Автор и организатор идеи ваучерной приватизации. Председатель правления РАО «ЕЭС России».

Еврей. Родился в семье отставного полковника, преподавателя философии марксизма-ленинизма Ленинградского горного института Бориса Матвеевича Чубайса

(1918–2000) и Раисы Хаимовны Сагал. Брат, Игорь Борисович Чубайс, – доктор философских наук, профессор кафедры социальной философии факультета гуманитарных и социальных наук РУДН. Женат вторым браком. От первого брака имеет сына Алексея и дочь Ольгу.

В 1977 году окончил Ленинградский инженерно-экономический институт им. Пальмиро Тольятти (ЛИЭИ). В 2002 г. окончил факультет повышения квалификации преподавателей и специалистов Московского энергетического института по направлению «Проблемы современной энергетики». Итоговая работа на тему: «Перспективы развития гидроэнергетики России.

В 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Исследование и разработка методов планирования совершенствования управления в отраслевых научно-технических организациях».

1980 г. – вступление в КПСС.

1990 г. – заместитель, затем первый заместитель председателя исполкома Ленсовета, главный экономический советник мэра г. Ленинграда А. Собчака.

1991 г. – председатель Комитета Российской Федерации по управлению государственным имуществом – министр РСФСР.

1 июня 1992 г. – первый заместитель председателя Правительства России по вопросам экономической и финансовой политики. Под руководством Чубайса разработана программа приватизации и осуществлена ее техническая подготовка.

Декабрь 1993 г. – избрание депутатом Государственный Думы от избирательного объединения «Выбор России».

Ноябрь 1994 г. – январь 1996 г. – первый заместитель председателя Правительства России по вопросам экономической и финансовой политики

Февраль 1996 г. – создал «Фонд Гражданское Общество», на основе которого начала работу аналитическая группа предвыборного штаба Б.Н. Ельцина

В июне 1996 г. создал Фонд «Центр защиты частной собственности».

15 июля 1996 года назначен руководителем Администрации президента России.

Апрель 1997 г. – назначен управляющим от РФ в МБРР (Международный банк реконструкции и развития) и Многостороннем агентстве по гарантиям инвестиций.

Май 1997-го – май 1998 г. – член Совета Безопасности Российской Федерации.

Ноябрь 1997 г. – освобожден от должности министра финансов, сохранив за собой должность первого заместителя председателя Правительства Российской Федерации.

23 марта 1998 г. освобожден от должности первого заместителя председателя Правительства России.

30 апреля 1998 г. назначен председателем правления РАО «ЕЭС России».

26 мая 2001 года на учредительном съезде партии «Союз правых сил» избран сопредседателем и членом Федерального политического совета

СКАНДАЛЫ:

31 июля 1992 приказом № 141 А.Чубайс создал «Отдел технической помощи и экспертизы», в котором работали американские экономисты-советники. Руководитель отдела Джонатан Хэй подозревался в связях с ЦРУ.

В январе 1996 г. отправлен Б. Н. Ельциным в отставку с поста вице-премьера после поражения проправительственной партии «Наш дом – Россия» на выборах в Государственную думу II созыва. Ельцин при этом сказал: «Что партия набрала 10 % голосов – это вина Чубайса!» Формулировка «Во всем виноват Чубайс!» стала очень популярным выражением. Однако вскоре Чубайс возглавил избирательный штаб Ельцина, а после выборов – его администрацию.

В президентской кампании 1996 г. был замешан в скандале по «делу о коробке из-под ксерокса», когда в ночь с 19 на 20 июня 1996 г. члены предвыборного штаба Б. Ельцина, возглавляемого Чубайсом, А. Евстафьев и С. Лисовский, были задержаны при попытке вынести из Белого дома коробку с $538 тыс. наличными.

В ноябре 1997 оказался замешан в «книжном скандале», когда пять ведущих реформаторов из правительства и администрации президента получили авансом по 90 тыс. долларов каждый от издательской фирмы за еще не написанную книгу «История российской приватизации». В число авторов этой книги входил А. Чубайс.

Автор скандальных реформ ЖКХ и энергетики, проведенных чрез Госдуму по «темной схеме».

После масштабной аварии энергосети в России в 2005 году допрашивался прокуратурой как свидетель; оппозиционные правительству партии требовали его отставки.

ИЗ КНИГИ А.ЧУВАЙСА «ПРИВАТИЗАЦИЯ ПО-РОССИЙСКИ»:

«Стало ясно, что государственное имущество на определенных условиях должно передаваться в частную собственность. Тогда и появилось в русском языке слово «приватизация». Правда, большинство коллег привыкших использовать англоязычные термины, писали прайватиза-ция, от английского «privat», «частный». Но поскольку это резало слух, то я предложил в соответствии с русской филологической традицией латинскую кальку – «приватизация». И этот термин прижился…

Закон о приватизации был принят в последних числах декабря 1991 года. Он определял стабильную основу приватизационного процесса. Но нужна была еще и государственная программа приватизации.

Госкомимущество было создано весной 1991 года и вначале непосредственного отношения к приватизации не имело. Союзное законодательство предусматривало создание Фонда собственности, который должен был осуществлять полномочия собственника в отношении предприятий, относящихся к общесоюзной собственности. Аналогичным органом на республиканском уровне стало Госкомимущество.

Руководитель Госкомитета Михаил Малей считал приватизацию важной задачей и предложил некоторые интересные идеи. Итак, он выступил с идеей ваучера…

Заявка на приватизацию, от кого бы она ни поступила, не могла быть отклонена, если не было законодательного запрета на продажу данного объекта. В результате осенью 1991 года программа группы Малея была в Верховном Совете встречена в штыки и отвергнута…

Противостояние кабинета министров и Верховного Совета скорее было внтуриправительственное, когда каждый министр думал: «А черт его знает – послушаешь этого Чубайса, приватизируешь, ну хоть всю энергетику, а завтра у тебя напряжение в сети упадет, атомные электростанции встанут». Логика известная – элементарный здравый смысл. У Верховного Совета такой ответственности за реальное дело не было…

В январе – феврале 1992 года у меня (А.Чубайса. – Авт.)были большие сомнения вынесения программы приватизация на Верховный Совет, поскольку я все яснее понимал, какие невероятные трудности там возникнут. С начала 1992 года обозначилась негативная позиция Хасбулатова, а значит, и значительной части Верховного Совета по отношению к правительству и его ключевым персонам. Если мне память не изменяет, в конце января он впервые заявил о том, что такие реформы вообще проводить нам не надо. Легко себе представить, какой окажется реакция парламента и его спикера на внесенную программу приватизации!..

Я со страхом думал о том, как проводить программу через Верховный Совет. Так хотелось избежать этой мучительной процедуры… Но это было невозможно, в законе о приватизации черным по белому написано, что программа должна утверждаться Верховным Советом!

20 марта 1993 года мы официально внесли в Верховный Совет проект государственной программы приватизации на его Восьмом съезде. Набрали поправок в Закон о приватизации… Первая группа поправок касалась самого боевого вопроса – разделения полномочий между Госкомимуществом и Фондом имущества…

Депутат Тарасов живописует ужасы экономики – развал финансовой системы, дефицит, инфляция, развал производства. Что в таких условиях будет иметь наш народ после так называемой приватизации? А депутат Любимов без обиняков обращается к залу: «Убедительно прошу непарламентским языком провалить данный, так сказать, текст и данную программку». Но в результате мы победили…

Комитет по промышленности и энергетики возглавил депутат Еремин, который был в Верховном Совете одним из главных противников реформ президента: расстрелять реформаторов, повесить! Вот его лозунги. В 1993 году он активно участвовал в Октябрьском перевороте…

Есть такие стадии работы, которые я не мог доверить никому (А.Чубайс о себе. – Авт).Такая ситуация, например, была в конце 1993 года, когда надо было подписать указ президента, утверждающий основные положения приватизационной программы. Закавыка состояла в том, что ввести в действие основные положения указом можно было только до декабря 1993 года – если бы мы не успели этого сделать, надо было бы вносить документ на рассмотрение Верховного Совета, что имело бы самые непредсказуемые последствия. Именно тогда на протяжении небольшого отрезка времени – до формирования нового представительского органа – указы имели силу законов. И вот мы торопились, чтобы успеть до официального вступления в свои полномочия новой Госдумы. Кстати, едва-едва успели. За три дня до «времени Ч».

Прожорливых много – пирог один