355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анн Росман » Дочь смотрителя маяка » Текст книги (страница 1)
Дочь смотрителя маяка
  • Текст добавлен: 12 апреля 2021, 08:01

Текст книги "Дочь смотрителя маяка"


Автор книги: Анн Росман



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Анн Росман
Дочь смотрителя маяка

Ann Rosman

FYRMÄSTARENS DOTTER

Published in the Russian language by arrangement with Bönnier Rights, Stockholm, Sweden and Banke,

Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden Перевод со шведского Екатерины Хохловой

© Ann Rosman, 2009

© Хохлова Е.Н., перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Лучшее лекарство от всех недугов – соленая вода. Пот, слезы и море.

Карен Бликсен

Колокола церкви в Марстранде в 10:30 объявили о начале воскресной мессы, но в Хамнесшере, где без устали трудились поляки, их звона не было слышно. Рабочие старательно заделывали полуразрушенную стену в кладовке, когда она внезапно обрушилась. Видимо, старинные камни были больше не в силах выносить тяжесть секретов, которые так долго хранили. За руинами глазам польских рабочих предстала комната, которая когда-то принадлежала семье хранителя маяка. И в полумраке они увидели покойника. Мертвец сидел к ним лицом, словно давно ждал гостей.

Поляки вскрикнули и перекрестились.

Маяк Патер Ностер, Хамнесшер,
2 августа 1963 года

Она поцеловала его в лоб и погладила по волосам. Потом взяла одну руку и приложила к своему животу. Ей показалось, что он улыбнулся. Она провела пальцем по изгибу его прекрасных губ. Младенец в животе заворочался, словно тоже желая попрощаться.

Сердце разрывалось от тоски. Она прикрыла его покрывалом от холода. Мужчина в дверях ждал, когда она закончит. Давно пора было уже идти. В дверях она в последний раз обернулась и помахала. С губ сорвался шепот:

– До скорой встречи. Я буду считать минуты!

1

На Хамнесшере – маленьком острове к западу от Марстранда царило оживление. Оставалось два месяца до открытия после долгой реставрации маяка Патер Ностер. Морской пейзаж без его привычного силуэта казался чужим и незнакомым. Два года общество «Друзья Патер Ностер» собирало деньги на реставрацию и транспортировку маяка, и это было весьма нелегкой задачей. Только несколько местных жителей Марстранда пожертвовали деньги, и мало кто проявлял интерес к проекту.

Бригадир Роланд Линдстрём в свой перерыв наслаждался лучами мартовского солнца, когда его покой нарушили крики Мирко. За спиной побежавшего к нему Мирко маячил второй поляк постарше, чье имя Роланд никак не мог запомнить. На лице его была написана тревога. От второго рабочего всегда неприятно пахло потом, и шведы прозвали его Светт. Роланду было непонятно, как можно довести себя до такого состояния и не замечать, как дурно от тебя пахнет. Светт носил одну и ту же серо-зеленую рубашку в клеточку каждый день. Интересно, почему жена ничего ему не говорит. Или он не женат?[1]1
  Светт (швед.) – пот. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

– Матерь Божья, – запричитал Мирко по-польски и перекрестился.

– Что случилось? – спросил Роланд, раздраженный тем, что ему помешали наслаждаться теплом и солнцем за домом смотрителя маяка.

– Покойник.

Роланд нахмурился. По-шведски поляк говорил плохо. Может, что-то другое имеет в виду? Роланд неохотно вылил остатки кофе из стальной крышки термоса и вернул ее на место. Сунув под губу пластинку жевательного табака, он вытер руки о синие рабочие штаны, и поднялся. Наверное, что-то перепутали, подумал он.

Проект также предусматривал ремонт домов на Хамнесшере и строительство пансиона с залом для конференций. Последним писком моды было строить гостиницы для конференций и семинаров в труднодоступных местах, чтобы поездка туда казалась приключением. Резиновые моторки с двенадцатью пассажирами на борту развивали скорость до 40 узлов и оказывали ожидаемый эффект на пассажиров, несмотря на вред окружающей природе и весьма недешевую цену. Роланда же больше всего интересовал щедрый бонус, который он получит, если работы будут закончены точно в срок, указанный в плане.

Он медленно открыл дверь в кладовку. Времени до планового окончания работ оставалось немного, и они не могли позволить себе простой. А с трупом простой гарантирован. Этот покойник здесь явно лежит уже много лет. Пара месяцев не сыграют роли. Если бы стена не обрушилась, они бы вообще его никогда не нашли. Может, дело ограничится только тем что полиция приедет и быстренько его заберет. Но не стоит на это надеяться. Видно, что чувака замуровали. Роланд долго взвешивал за и против, пока наконец не принял решение, которое и сообщил полякам с характерным гётеборгским акцентом.

– Мы снова замуруем стену, понятно? Вы ничего не видели? Поняли, мужики?

Фразы были сформулированы как вопрос, но и дураку было понятно, что это приказ. Роланд буравил рабочих взглядом, одновременно нащупывая в кармане мобильный. Он уже начал набирать номер, когда Мирко прокашлялся. Как верующий католик, он счел своим долгом возразить. Покойный имеет право на достойное погребение в освященной земле. И их долг позаботится об этом. Возможно, покойный мужчина был женат, его семья должна узнать правду. Микро показал на свое обручальное кольцо, чтобы подчеркнуть сказанное. Роланд прищурился – солнце слепило глаза – и предложил им выплатить две месячные зарплаты в обмен на молчание и отпустить домой.

Мирко попытался было возразить, что дело тут не в деньгах, но когда Роланд согласился поднять компенсацию за молчание до шести зарплат и возможности сразу ехать домой, быстренько заткнулся. Перед таким предложением сложно было устоять. Нужно было думать о жене и дочери. Мирко перевел слова начальника Светту, и они пошли собирать вещи. Роланд отвез их на материк на своем рабочем катере, ничего не сказав другим рабочим. Всего час прошел с того момента, когда они нашли труп, а они уже стояли на парковке. Мирко этот час показался целой вечностью. Никогда еще он не испытывал такого ужаса.

В полном молчании они ехали в синей шкоде Мирко по просторам весенней Швеции. Дороги были свободными. Весна здесь ощущалась острее, чем в море. Зеленая травка, свежий воздух и шесть зарплат в конверте заметно улучшили их настроение. Паром из Устада в Свиноустье отходил через час, так что они решили сделать остановку у старой церкви. Пожилая пара перекусывала бутербродами на скамейке. Дама, заправившая за воротник салфетку, чтобы не испачкать светлую куртку, сморщила нос от запаха, исходившего от Светта. Краем глаза Мирко отметил, что она что-то шепнула своему мужу. Тот достал пульт от машины и открыл двери.

Мирко зажег две сигареты и одну протянул своему приятелю. Светт трясущейся рукой принял сигарету. Ему явно было трудно сохранять спокойствие. Произошедшее выбило обоих из равновесия. Они медленно обошли выкрашенную в белый цвет церквушку, чтобы размять ноги. Ласточки сновали вокруг колокольни. Причесанный гравий хрустел под подошвами видавших виды рабочих ботинок. Мирко сделал вдох, словно желая что-то сказать, но передумал. Подумав еще немножко, он провел рукой по щетине на подбородке, затушил сигарету и посмотрел на Светта.

– Роланду известно, где ты живешь? Он знает, где тебя можно найти?

Светт покачал головой.

– Тогда давай поступим, как положено.

Мирко уверенно набрал экстренный номер на мобильном. Когда польские рабочие спустя десять минут ехали по направлению в порт, на душе у них было легко, и окружающий пейзаж радовал гораздо больше.

Марстранд, август 1962 года

Летний вечер выдался теплый, Дом собраний был похож на дворец из сказок, в которых все всегда хорошо кончается.

Изящное деревянное крыльцо приглашало прохожих зайти, но белоснежные скатерти и распорядитель с зачесанными волосами и строгой миной явно давали понять, что не каждому тут будут рады. Только те, кто умел держать себя в обществе, мог подняться по этой лестнице. Официантки давно уже усвоили, что лестница живет своей жизнью, и что надо внимательно смотреть под ноги, особенно когда идешь с полным подносом.

Рассказывали, что один молодой человек родом с острова Марстранд в этом зале опустился на колено и сделал предложение девушке выше его по сословию и состоянию. К неудовольствию родителей и других гостей девушка ответила согласием. Рука об руку молодые люди вышли из Дома собраний, но поскользнулись на лестнице, упали и оба сломали шею. Пожилые официантки говорили, что у лестницы свои понятия о плохом и хорошем.

Арвид откинулся на спинку кресла на веранде и отпил шампанского. Легкий ветерок развевал флаги, в воздухе пахло морской солью и водорослями. Солнце садилось, окрашивая улочки у северной гавани Марстранда в золото. Был конец августа, но солнце не спешило уходить, и вечера радовали теплом. Деревянная яхта под четырьмя парусами плавно вошедшая в гавань, привлекла его внимание. Паруса неспешно спускали, замедляя ход судна. Яхта мягко причалила к мосткам у купальни. Арвид сложил ладони козырьком, чтобы лучше видеть против солнца. На борту был только один пассажир – молодая женщина, теперь спрыгнувшая на берег. От прыжка лодка закачалась, а юбка затанцевала вокруг стройных ног. В руках у нее была корзинка.

– Еще шампанского? – отвлекла его официантка, подошедшая подлить шампанского. Она нагнулась вперед, демонстрируя пышную грудь.

– Что желаете… покушать? – спросила она с соблазняющей улыбкой.

– Спасибо, пока ничего. Я подожду с заказом прихода остальных, – ответил Арвид, скрыв недовольство.

– Тогда я желаю господам хорошего вечера, моя смена на сегодня закончена, – ответила она и решительно направилась в сторону кухни.

Арвид снова вернулся к созерцанию. Яхта все еще стояла у причала, но женщины нигде не было видно. Тут на веранду ввалились его друзья.

– Милый, ты давно ждешь? – выдохнув табачный дым, Сири прижалась к его щеке поцелуем и потом уселась рядом. Сигарету в мундштуке из слоновьей кости она положила прямо на льняную скатерть. Арвид поспешил поднять ее, чтобы на гладкой ткани не осталось следов.

– Густав рассказал нам такую смешную историю, – она вырвала сигарету у Арвида и показала на мужчину из компании, жестом прося повторить историю.

К ним подошла официантка. Она бросила взгляд на лодку, а потом обвела взглядом оживленную компанию и повернулась к Арвиду.

– Мы совсем забыли про клубнику к шампанскому, – сказала официантка теплым, как ее улыбка, голосом. Светлые волосы были убраны наверх, только один локон вырвался и ласкал загорелую шею. В тонких руках стеклянное блюдо с клубникой. Это была она – девушка с яхты. Она приняла заказ с вежливостью и тактом, которые Арвид редко наблюдал у обслуги. Сири вырвала его из задумчивости толчком в бок.

– Ты скучал по мне, Арвид?

Он чувствовал аромат ее парфюма, слишком терпкий для него. Официантка поставила перед ним тарелку. Арвид отметил ее легкую поступь и то, что в ее лице было что-то знакомое. Он представил, каково было бы держать ее за талию и кружить в вальсе. Сири продемонстрировала свое неудовольствие, взяв его за руку.

– Дорогой Арвид, если ты собираешься разглядывать других женщин, пожалуйста, не в моем присутствии.

Было очевидно, что она имеет в виду официантку. Арвид отечески похлопал Сири по руке и отстранился. Официантка ушла, а Арвид все не мог выбросить ее из головы. Ее красота и безыскусность его околдовали. Он думал о том, как изящно она управляла лодкой. Солнце делало последние золотые мазки на морской глади, и внутри Арвида разливалось тепло.

2

Вся потная и в бешенстве, Карин втащила корзину с бельем из стирки в прихожую. Ворот куртки прилип к шее, она убрала со лба мокрую прядь. Душ бы ей сейчас не помешал, а еще лучше ванна. Карин стянула куртку и повесила в шкаф. Дверь не хотела закрываться, Карин надавила, и, содержимое коробки со стиральным порошком, которая мешала двери закрыться, все оказалось на полу.

Она беззвучно выругалась.

– Привет, – крикнул Йоран с дивана. В руках у него была брошюра.

– Мы были записаны в прачечную, – отрезала она. – И теперь у нас куча мокрой одежды и еще куча нестираной. И тетка Сведберг в ярости, потому что была записана после нас.

Карин чувствовала, как нарастает раздражение. Почему именно она должна все делать по дому, а он только валяется на диване.

– Я купил DVD-проигрыватель. Иди посмотри! – махнул он пультом.

– Ты слышал, что я сказала?

Пульс у Карин участился, ее бросило в жар.

– Зачем злиться? Можно же перезаписаться.

Не удостоив его ответом, Карин вышла в кухню и открыла дверцу холодильника. Кусочек сыра, выжатый тюбик с тресковой икрой, тарелка с остатками еды с прошлой недели.

Карин взяла тарелку и соскребла ножом остатки, бросив их в мусор. Йоран не выносил звук, с которым нож скреб по стеклу, но ей было плевать. Она добавила тарелку к груде грязной посуды. В животе заурчало. Она крикнула в гостиную:

– Думала, ты купишь продукты.

Йоран вышел в кухню и обнял ее.

– Я решил сходить завтра.

Она высвободилась из его объятий и разочарованно спросила:

– А что мы будем есть сегодня и завтра утром? Только не говори, что пиццу. Кто завтракает пиццей?

– Почему ты злишься? – удивился он.

– Потому что ты никогда не покупаешь продукты, не стираешь, не готовишь и даже не задумываешься об этом. Притом что ты в отпуске шесть недель, и мог бы найти время на дела по дому.

– Я тяжело работаю все остальное время. Неужели мне нельзя отдохнуть у себя дома? – возмутился Йоран, решив, что лучшая защита – нападение.

– Разумеется, отдыхай. У меня нет сейчас сил на споры. Мне нужно идти за продуктами.

Карин сдернула куртку с вешалки и вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Эхо разнеслось по подъезду.

Йоран работал посменно, капитаном на торговом судне. Шесть недель в море, шесть на суше. Они встречались уже пять лет. В начале Йоран говорил, что его работа мешает их отношениям и что он будет искать работу на суше. Но ни одна работа ему так и не приглянулась. Карин, много раз бывавшая на борту судна, знала, что эта работа прекрасно ему подходит. Матросы и остальная команда уважали молодого капитана. Не только потому, что его семье принадлежало судно, но и потому, что он с жил морем и не считал зазорным помочь матросам или коку на кухне. Йоран умело управлял огромным судном и обожал встречать рассвет на капитанском мостике. Было бы жестоко требовать от него сменить работу, но его длительное отсутствие сказывалось на их отношениях. Было сложно включать и выключать любовь каждые шесть недель и закрывать глаза на то, что с каждым разом чувства становились все слабее.

В те шесть недель, когда Карин жила одна, в холодильнике всегда была еда, и белье было выстирано. Казалось, жизнь с Йораном обещала быть легче, потому что двое могли хлопотать по хозяйству, но почему-то получалось наоборот. Карин привыкла по утрам пить чай с молоком, но, открыв холодильник, выясняла, что всё молоко выпил Йоран, а о покупке нового не подумал. Или, придя домой, понимала, что Йоран не купил продуктов, хотя обещал. Как сегодня, например.

Молодая женщина дернула на себя тележку, но слишком поздно, та уже врезалась в стеллаж с картошкой. Наверное, у нее тоже сегодня было плохое настроение. Пожилая дама, внимательно изучавшая апельсины, прежде чем положить в пакет, недовольно окинула женщину взглядом. Карин набирала картошки, когда в магазине появился Йоран.

– Ты больше не злишься? Я пришел тебе помочь, – сообщил он.

Но его помощь обычно заключалась в том, что она набирала товары в тележку, а он плелся следом, как собачонка. Карин устало посмотрела на партнёра. Он серьезно? – подумала она.

– Я могу помочь. Что нам нужно? Что принести?

Это было все равно что ходить за продуктами с ребенком.

Карин подумала было попросить его выбрать продукты для ужина, но решила, что у нее нет сил снова спорить. Проще самой что-нибудь придумать, чем спрашивать совета у Йорана, который всегда отвечал «что-нибудь вкусное».

– Можешь поискать кофе? – спросила она под конец.

Йоран оглянулся по сторонам и начал бесцельно бродить между полками.

Через десять минут, когда Карин уже хотела было объявить его в розыск, он возник из ниоткуда с коробкой кофе в руках. Карин бросила взгляд на коробку. Полчетверти экологического кофе без кофеина, бешено дорогого и явно без бодрящего эффекта. Она подавила желание пойти к полке и поменять его. Их жизнь всегда была такой или только в последнее время все изменилось? Пока они шли к холодильникам с замороженными продуктами, Йоран объяснял, что еду они покупают только на сегодня, потому что он не знает, что захочет на ужин завтра.

Кассирша в красной рубашке любезно улыбнулась им, и Йоран сразу пошел за кассу паковать пробитые продукты. «Умно, – подумала Карин, набирая пин-код, – так ему не придется платить».

Она застегнула куртку и уже натягивала рукавицы, когда зазвонил мобильный. На пятый сигнал ей удалось ответить.

– Что? Когда? Да, о’кей.

Йоран кисло посмотрел на нее с руками в карманах зеленого пуховика.

– Тебе нужно ехать? В воскресенье?

Что было бы, если бы она говорила так каждый раз, когда ему надо было на работу, подумала Карин, но ответила как есть:

– На Хамнесшере обнаружен труп.

– Хамнесшере? Том острове с маяком? Точнее, без маяка. Но там же никто не живет, – удивился Йоран.

– Я знаю, мне тоже это кажется странным.

Они молча поднялись на лифте. Карин неохотно призналась самой себе, что ее даже обрадовала необходимость уехать из дома. Она поставила пакеты на кухонную стойку и мысленно взмолилась, чтобы Йоран додумался убрать продукты в холодильник.

Она натянула комбинезон, рубашку-поло, джинсы, шерстяные носки и ботинки. Зима упорно не желала уходить, хотя на календаре значилась весна. Светлые волосы торчали во все стороны, но Карин смочила руки и убрала их в конский хвост. Потом надела непромокаемую куртку для яхты марки «Musto Offshore» – свою любимую куртку. В комплекте с брюками она защищала молодую женщину от дождя и холода в шведских и шотландских водах. В нее также был вшит специальный ремень, которым можно было прикрепить себя к матче во время шторма. Карин сунула крючок от ремня во внутренний карман. Йоран фыркнул, увидев, что она надевает куртку. Он считал, что носить ее на суше нелепо.

Постояв в раздумьях перед книжным шкафом, она подставила стул и достала три книги. Две из них она положила в рюкзак вместе с фонариком и блокнотом. На прощание Карин не стала целовать Йорана, только сказала «пока», и вышла из квартиры.

Десятью минутами позже она сидела на пассажирском сиденье в теплой машине Карстена. Окна заливало дождем – типичным гётеборгским дождем, больше похожем на туман. Капельки умудрялись проникать везде, отчего человек промерзал насквозь. Карстен улыбнулся, увидев, что она взяла с собой права на управление лодкой.

– Извини, что испортил тебе вечер воскресенья с Йораном, – сказал Карстен.

– Было бы чего портить, – ответила она, стягивая шапку, успевшую промокнуть, пока она шла к машине.

– Плохи дела? – спросил он с тревогой.

Карин задумалась над вопросом. Давно уже она не смеялась в компании Йорана.

– А у тебя как дела? – спросила она, положив конец расспросам.

Уголовный комиссар Карстен Хид не каждый день выезжал на место преступления, большую часть времени он занимался административной работой.

– Спасибо, все хорошо. Мне удалось избежать воскресного рагу Хелены. Этот звонок был как благословение, – признался он со смехом. Карин улыбнулась. Рядом с ним она расслабилась. Оставалось только включить печку.

– Какая дерьмовая погода!

По голосу слышно было, что Карстен датчанин. У него была особая манера говорить «дерьмо». Он вгляделся в серую мглу перед ними и увеличил скорость стеклоочистителей. Дождь не переставал, и мокрые жухлые листья налипали на стекло.

– К нам поступила информация о том, что в одном из домов на Хамнесшере найден труп, – сказал Карстен. – Морская полиция поехала туда все оцепить лентой. Они должны быть неподалеку.

– Хамнесшер? Но там же никто не живет. И сам остров размером не больше почтовой марки, – удивилась Карин.

– По словам морской полиции, на острове сейчас работает строительная бригада. Не знаю, живут ли они там постоянно.

– Увидим.

Карстен причмокнул, увидев книги, которые она взяла с собой. По дороге в порт они ознакомились с информацией об острове. Карин читала вслух, время от времени посматривая в окно, чтобы ее не укачало.

– Есть письмо короля от 1724 года, что в этом месте нужен маяк, но остров слишком мал для проживания. Маяк строят в крепости Карлстен на острове Марстранд. Он используется сто лет, пока наконец не строят маяк на Хамнесшере. Архитектор Нильс Густав фон Хейденстам, отец поэта. Маяк был нового типа, который теперь называют «Столп Хайдена» или маяк-кринолин, потому что он по виду напоминал женский кринолин. 1 ноября 1868 года впервые зажглись огни на «Патер Ностер». В тот же год смотритель маяка мастер Улоф Андерссон с женой Юанной переехали на остров. Они прожили тут двадцать лет.

Карин разглядывала фото супругов в книге. Женщина со строгой прической сидела на стуле, сложив руки на коленях. Взгляд уверенно смотрел в объектив. На вороте у нее была брошь, длинная юбка слегка приподнималась над черными ботинками на шнуровке. Муж стоял за ее спиной, положив ей руку на плечо.

В Кунгаэльве они свернули с шоссе на дорогу 168 в направлении Марстранд, которая извивалась как змея. Типичная шведская дорога семидесятых.

– В 1964 маяк автоматизируют, а в 1977 гасят. На смену ему приходят маяки Хэттебергет и Скалленс неподалеку.

Она подняла глаза. Дождь перекрестился после того, как они пересекли Нурдэн. Южный залив замерз и покрылся коркой серо-зеленого льда.

Сложно было поверить, что там внизу была вода и живые рыбы. Покрытое льдом, море было похоже на зеленый луг. Пролив между островами Нурдэн и Инстэн не замёрз, отметила Крин, когда они проезжали по мосту. Карстен замедлил ход.

– Маяк Винга, – сказала Карин, показывая на световые лучи на горизонте. Карин было приятно видеть эту картину. С детства ей нравилось плавать на яхте по ночам, ориентируясь по мигающим огням маяков.

– Не позвонишь Лассе с погрузочного катера? Он может отвезти нас на Хамнесшер, – Карстен протянул Карин мобильный. – Смотри последний набранный номер.

Карин взяла телефон.

С материка через цепь островов, связанных мостами, можно было попасть на Куэн. Но дальше до Марстранда можно было добраться только на пароме. Солнце окрашивало небо в сказочные цвета. На горизонте над маленькими домами возвышалась крепость Карлстен.

Карин привыкла к морским путешествиям. Машина это совсем не то. Карстен припарковался перед зданием Морского управления, и пятнадцатью минутами позже они уже были на борту оранжевого катера с Лассе за штурвалом. Он был в вязаном свитере. Лассе крепко пожал им руки.

На борту Карин была как рыба в воде. Миллион раз она плавала на таком катере провожать и встречать Йорана или чтобы навестить его на борту. Катер причаливал к борту судна, сумки поднимали на веревках, а пассажиры поднимались по висячей лестнице. Однажды она устроила Йорану сюрприз. Они говорили утром, и у него было плохое настроение. Зная, что его корабль будет проходить Кальмар, она сбежала с уроков, позвонила штурману и тот согласился на ее дерзкий план, не посвящая в него Йорана. Девушка приехала на поезде из Гётеборга и тайком пробралась на борт. Эти воспоминания вызвали у нее улыбку.

Катер пересек гавань Марстранда и остановился, пропуская паром, идущий с Куэна в Марстранд. Их штурман поприветствовал капитана парома.

– Мой сосед, – пояснил он.

– И муж твоей сестры или кузины? – шутливо поинтересовалась Карин.

– Ничего подобного вообще-то, – ответил Лассе. – Но если ты находишь мою внешность странной, то это как раз потому, что люди в этих местах женятся на родственниках, и большинство моих знакомых никогда не бывали в Гётеборге, – подмигнул он. Карин расхохоталась.

– Как красиво город обрамляет гавань, – сказал Карстен.

– Называть это городом преувеличение, хоть когда-то Марстранд и имел статус города. Но то, что красиво, согласна. Я не устаю наслаждаться этой красотой каждый день.

Выкрашенные в пастельные тона старые домики вдоль покрытой брусчаткой набережной ждали летних туристов. Веранды ресторанов пустовали, но в домах начинали зажигаться огни. Карин гадала, сколько из них включали живые люди, а сколько – запрограммированный таймер. Дома располагались вплотную друг к другу и постепенно взбирались вверх к крепости. Некоторые дома были обиты шифером. В окнах некоторых все еще висели кружевные занавески – дань моде прошлых времен. За ними можно было разглядеть старожила Марстранда, который не считал нужным включать свет так рано и сидел в полумраке.

Карин бывала тут не раз и знала, что дома в прекрасном состоянии, но особенно хорош был выкрашенный в белый цвет дом с балконом, украшенным резными звездами. На балкон можно выставить классическую белую садовую мебель с крестом в спинках, или из тикового дерева с подушками темно-синего цвета.

Словно прочитав ее мысли, Лассе сказал:

– Слишком дорого.

Он кивнул в сторону красивых домов и пожал плечами.

– Политики твердят о том, что в этих деревнях на побережье нужно поддерживать жизнь, но при этом призывают закрыть школу. Но суровая реальность заключается в том, что только некоторые могут позволить себе жить здесь, учитывая сегодняшние цены и налоги. Убери школу, и останется город-призрак. Красивые кулисы, – Лассе показал на старый деревянный дом светло-желтого цвета. – Моя бабушка родилась здесь. Ее сестра с семьей все еще живут в доме, но вопрос как долго. Летом они сдают его в аренду, чтобы было чем платить налоги.

Карин не могла не согласиться с его рассуждениями о будущем острова. Здесь больше не осталось рыбаков с грубыми руками и проворными пальцами, чинящих сети и чистящих рыбу. Больше не осталось сушилен для рыбы. Может, дома и в хорошем состоянии, но темные и пустые. Медленно вымирает старое рыбацкое поселение. Последние дома справа она часто видела на открытках с Марстранда. Карстен кивнул в сторону серого дома, выходящего окнами на пролив.

– Какой вид у них!

Лассе направил катер в северный вход гавани Марстранда. Он сказал, что раньше этот дом принадлежал известного певцу П.Г. Гулленхаммару.

– Фонарь, – так его называли. Или «ПГ». Он, кстати, выставлен на продажу. Всего несколько миллионов. Кто-нибудь, у кого деньги в избытке, но нет времени, наверняка его купит. Завистники будут радоваться тому, что его часто приходится красить. Не им самим, но все равно. Раньше в доме жил управляющий маяком. Первый маяк был в этом доме, его до сих пор видно, – Лассе показал на стеклянную башенку с юго-западной стороны дома.

– В 1914 году была построена специальная световая будка, оборудованное современным оборудованием АГА. Вы, возможно, помните Густафа Далена, отца шведского маякостроительства. Он в 1912 году получил Нобелевскую премию за свои достижения. Ага – это сокращение от АБ Газааккумулятор. Так называлась компания Далена, строившая маяки. Ага-маяк был автоматизирован, в смотрителе нужда отпала, дом был продан. Только будка напоминает о прошлой эпохе, ушедшей безвозвратно.

Солнце, выглянувшее наружу из-за туч, напомнило им о том, что сейчас время заката. Карин при виде этого моря из жидкого золота переполняли эмоции. Какая красота, вздохнула она.

– Редко можно увидеть море таким спокойным, – сообщил Лассе. Он показал на скалы. Ветер и соленая вода за тысячелетия придали им круглую форму.

– Но когда сидишь на скалах и смотришь, как море медленно поднимается вверх и вниз, кажется, что он не из воды, а из масла. Мы обычно называем такое явление «иар».

– Иар? – удивилась Карин. – Никогда ничего подобного не слышала.

Она повторила слово про себя, попробовала на вкус, отметила, что оно звучит красиво, спокойно.

– Шхер Патер Ностер состоит из нескольких островков…

Лассе рассказал, что название происходит от молитвы «Отче наш», которую читали моряки, пересекая скалистые шхеры вокруг Марстранда.

– Маяк расположен на островке двести пятьдесят метров в длину и сто пятьдесят в ширину. Здорово, да?

Карин слушала, впитывая мельчайшие подробности.

– Патер Ностер означает «Отче наш» по латыни, – продолжил Лассе. – В мире много остров с таким названием, и сам остров вообще-то называется Хамнесшер, это маяк называется Патер Ностер, но люди часто называют так и сам остров тоже.

Скоростная моторка пронеслась рядом с ними.

– Роланд Линдстрем, бригадир с Хамнесшера, – сообщил Лассе. – Вечно куда-то спешит.

Должно быть, это были особые люди, семья смотрителя маяка, подумала Карин, вспоминая фото в книге.

Лассе рассказал им, что уже месяц на острове живет строительно-ремонтная бригада из шведов и поляков. Согласно плану, они должны были закончить ремонт до того, как маяк доставят на остров к официальному открытию в конце июня.

– Была создана специальная фирма, которая откроет на острове гостиницу с конференц-залом, – продолжил Лассе, умело лавируя между пирсов, до которых, казалось можно было достать рукой.

– Хамнесшер, – сообщил он, причалив.

Карстен и Карин сошли на берег.

Остров выглядел необычно без маяка. Лассе не спрашивал, зачем им понадобилось на остров. Может, он уже знает, подумала Карин.

Когда катер с надписью «Пилот Марстранд» на борту отчалил, и шум мотора затих, наступила полная тишина. В гавани, помимо полицейского катера, стояла алюминиевая моторка, которая недавно обогнала их в море. Небритый мужчина лет сорока вышел из нее и пошел к полицейским.

– Карсте Ход, уголовная полиция Гётеборга. А это моя коллега Карин Адлер.

– Здравствуйте, – устало поприветствовал мужчина.

– Можно попросить вас представиться? – улыбнулась Карин.

– Разумеется. Простите. Роланд Линдстрём, бригадир, – ответил мужчина, протянув им руку. – Морская полиция уже здесь и все оцепила.

Он кивнул в сторону полицейской лодки, а потом на бело-синюю заградительную ленту.

– Вы были там, когда нашли труп?

Взгляд мужчины заметался. Видно было, что он напряженно думает. Несмотря на многолетний опыт мухлежа в строительной отрасли, вранье давалось ему нелегко.

– Можно и так сказать.

– Это вы вызвали в полицию? – спросила Карин, хотя знала, что звонил иностранец.

– Ну это…

Карстен пошёл поговорить с полицией. Карин в это время достала блокнот и записала дату, имя Роланда Линдстрема, дав тем самым бригадиру время на раздумья.

– Итак, Роланд, посмотрим, – надо было как-то его разговорить, – так это не вы звонили, но вы знали о том, что найден труп, правильно? – спросила она, глядя на него.

– Ну… в общем… да.

– Тогда можно поинтересоваться, почему вы не позвонили?

Вздохнув, Роланд описал ситуацию. Он рассказал о поляках и добавил, что они поступили правильно. Но он не стал упоминать свой бонус, о котором можно было уже не мечтать, и предложение, сделанное полякам.

Остров был маленьким и скалистым. В гавани много круглых камней. Рядом с домом кто-то сложил каменную ограду, за которой был единственный кусочек земли на островке. Видимо, землю сюда завезли на лодке. Карин снова подумала о женщине со строгой прической, в зашнурованных ботинках.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю