Текст книги "Воин (СИ)"
Автор книги: Аникеевич Леонтий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Живым! Сказано брать живым! – раздался крик сержанта. Отпрыгнув от зажавшего обрубок руки гнолла, я обессиленно опустился на траву. Адреналин уходил из крови, оставляя лишь неимоверную усталость и отупение.
Душитель, рыча и скуля от боли, перетягивал себе кисть жгутом, кинутым ему сержантом. Я сидел, уставившись в одну точку, практически не моргая. Еще двух воинов, оставшихся в живых, рвало недалеко рядом в кустах.
– Молодец. – Хлопнул меня по плечу сержант. – Два геоманта чисто твои. Да и с псиной ты здорово помог. Будет с тебя толк. А вы чего стояли, обезьяньи выкидыши? Ни на что не годные куски дерьма! – сержант сплюнул, и достал веревку.
Все, что я мог – лишь помычать. Поднявшись на ноги, и шатаясь, как пьяный, я с ненавистью глядел на Душителя, понимая, что первый день вылазки мог стать для меня последним, и я так же, как те семеро, мог лежать сейчас в траве. Связав главаря гноллов, мы двинулись обратно. Не дойдя до Златоземья, к нам выехал конный отряд латников со знакомым лейтенантом во главе.
– Стой! – рявкнул сержант. – Задача выполнена, господин лейтенант! Спровождаем заключенного в...
– Дальше мы поведем его сами. – Прервал офицер доклад. – Возвращайтесь в расположение.
– Но. господин... – начал было сержант.
– Я сказал! Дальше мы сами! – рявкнул лейтенант, и подал знак двоим из латников.
Те, приблизившись, бесцеремонно растолкали нас лошадьми, и отобрав концы веревок, процессия двинулась в сторону Штормграда.
– Вот же мразь... – невидящим взглядом посмотрев им вслед, тихо выдохнул сержант. – Ладно, сочтемся еще. Двинули.
Весь оставшийся кусок дня нас не трогали. Сослуживцы со страхом смотрели в нашу сторону, и старались лишний раз не подходить. В столовой, дополнительно к еде, мы получили по бутылю местного пива, и напившись в хлам, вырубились прямо в казарме, едва успев доползти до коек. Утром, на построении, мы узнали, что ночью из расположения дезертировали пятеро. Нам показали их тела, висевшие на виселице в назидание оставшимся. На следующий день дезертировали еще трое, и одному удалось уйти. Остальных – просто зарубили. Из всего набора, а это сотня новобранцев, через три месяца осталось чуть больше восьми десятков, и тут мне по-настоящему стало страшно.
Та пара, которая выжила вместе со мной, оказалсь в числе первых дезертиров. Так что из того десятка, выходившего на первое патрулирование, остался лишь я один. Ту дерьмовую кольчугу, а так же щит с мечом заменили на плохонькие сине-белые латы, потертый каплевидный щит и выдали более-менее приличный прямой одноручник. Понимая, что от всего этого теперь будет зависеть моя жизнь, я выделял все свободное время и деньги на содержание оружия и брони в состоянии, близком к идеальному. Меч я каждый вечер точил и правил, и через пару недель им можно было порезаться. Сержант, глядя на то, как я ухаживаю за оружием и броней, только глухо бурчал что-то в усы, и увеличил мне нагрузку втрое. Вскоре ко мне присоединились еще четвро бойцов, так же прошедших боевое крещение, правда, с обычными разбойниками, и так же укомплектованных, и мы начали ходить в патрули, курсируя между Златоземьем и Штормградом или двигаясь вдоль каменных стен столицы. С напарниками я не знакомился, смысла не видел: через два дня, обходя стену, мы наткнулись на крупный отряд разбойников, и в стычке с ними потеряли троих. Тел разбойников потом насчитали двенадцать, но облегчения это не приносило: я с оставшимся в живых напарником еле доползли до казарм. Досталось нам изрядно, отлеживаться в лазарете пришлось долго: ни жрецов, ни друидов новобранцам не полагалось, так как текучка была неимоверная. За следующий месяц нас в строю осталось лишь чуть меньше полусотни. Остальные погибли, кто добивая разрозненные стаи гноллов, кто ловя разбойников... Сержант шипел и плевался, кляня нас на чем свет стоит. Нас латали, в особо тяжелых случаях просто добивали. Еще через месяц осталось всего два десятка. Итого, за почти четыре месяца, сотня пришедших уменьшилась впятеро: кто дезертировал, кого убили... Оставшиеся более-менее притерлись друг к другу. Я же продолжал оставатсья одиночкой, ни на кого не надеясь, ни с кем не знакомясь. Изредка меня пытались разговорить сослуживцы, однако я молчал, точил меч и на разговоры не реагировал. Так мало-помалу все и остали, обозвав меня Одиночкой.
– Стриб, надо поговорить. Сержант тихо подошел ко мне, и опустился рядом. Я отложил тряпку и точило, придирчиво осмотрел лезвие и засунул его в ножны.
– О тебе в отряде судачат, что ты ни с кем дружбы не завел. Нос воротишь, мол.
– О чем с ними говорить? С кем дружить? – я повернулся к сержанту. – Они нежить, сегодня один, завтра другой в могилу отправятся. Я их запоминать не успеваю. Они жить не хотят. – Я бросил ветку в костер, возле которого сидел.
– А ты? – сержант смотрел мне прямо в глаза.
– А я каждый день думаю о том, как выжить. – Отведя взгляд, сгорбился, обнял руками колени и уставился на огонь.
Сначала я пытался провести параллели с тем Азеротом, который я помнил. играя. Потом забил: общего было только название. Что совпадало – это, как насмешка, путь героя человеческого рода, начиная с песочницы. В остальном на канон можно было наплевать.
Так мы сидели с сержантом, глядели на костер, подкидывая ветки, и молчали. Как вдруг тишину и сонный гул лагеря нарушил топот копыт и заполошный крик:
– Тревога! Тревога! Заключенные пытаются сбежать из тюрьмы! Тревога! – Топот развернулся, и кричавший поскакал обратно.
– Подразделение, подъе-е-ем! – Зычно проорал сержант, вскочив на ноги.
Тишину как ветром сдуло, народ выскакивал из палаток, матерясь и облачаясь на ходу. Я же, поскольку практически и спал в латах, только подтянул ремни, закинул на спину щит, прицепил к поясу лежавшие рядом ножны с мечом и отправился к уже выстраивавшейся колонне.
Возле входа ярко горели факелы, собравшаяся стража с магами стояла полукругом, глядя на дверь. Наши две десятки, едва подойдя, были встречены жутким матом на мотив «где нас так долго носило», и вперед выступил один из магов.
– Там лейтенант, с чиновником из магистрата. Они были на допросе, сейчас что с ними – неизвестно. Вы зайдете, сделаете что хотите, чтобы они целыми выбрались обратно. Потом уничтожите там всех. Это понятно? – Он высокомерно посмотрел на нас, и повторил:
– Господина лейтенанта и чиновника. Живыми и невредимыми наверх. Вам ясно, смертники?
– Да, господин маг! – С ненавистью глядя на этого высокомерного ублюдка в синей мантии, проорали мы.
– Если ясно, какого @%$&^@%$ вы еще тут?
Два воина, стоявших возле двери, дождались, пока первая шеренга станет наизготовку, и рывком распахнули двери.
– Пошел, пошел, пошел!
И мы двойками начали нырять в зево туннеля, ведущего в тюремные катакомбы...
Глава 3.
Мы медленно, не спеша, спускались вниз по лестнице, так же двойками, выставив вперед щиты. Я шел одним из последних.
– Кто там сидит, знаешь? – Обратился я шепотом к напарнику.
– Говорят, мастер-убийца, элементаль и Душитель, которого вы поймали. Ну и так, мелочи разной еще нахватали до кучи. – Так же тихо ответил он.
Я выдал про себя матерную тираду, из которой приличными были лишь междометия и союзы, и покрепче сжал в руке меч. Сегодня мне поможет только то, что вдолбили за эти месяцы инструктора и сержант.
– Если выживем сегодня, – выдохнул идущий спереди воин, – я проставляюсь.
– Будем. – Шепнул другой.
– Прекратили разговоры! – злой шепот сержанта раздался сзади, прерывая невольную беседу.
Со стен чадили факелы, роняя отблески на стены, заставляя тени двигаться в дерганом ритме. Потеки влаги от их света казались кровавыми, а крик, раздавшийся впереди, заставил нас разом остановиться. Мы замерли, вглядываясь вперед до рези в глазах, пытаясь понять – что там. Сержант знаками показал нам разделиться и двигаться вдоль стен. Сразу стало видно, что впереди был перекресток. С боков появились решетки, ведущие в камеры, и все они были открыты нараспашку. Напряжение росло, народ был взвинчен, и когда раздался вопль справа-спереди, воин, идущий с той стороны, тоже заорал и несколько раз быстро воткнул меч в тело, попытавшееся вылезти.
– По сторонам смотрите, идиоты. И не орите. – Сквозь зубы тихо процедил сержант, пинком отбрасывая в сторону труп бывшего заключенного. Впереди опять раздался крик, и судя по дальнейшим звукам, там кого-то ели. На фоне хруста костей, на одной ноте завыла женщина, и мы стали двигаться еще медленнее. Тут один из воинов, идущий впереди меня, засунув меч подмышку, снял с себя шлем.
– Черт, ничего не видно же! – пробормотал он.
– Одень обратно, идиот! – послышался злой шепот сержанта.
– Так ведь ни... – на горле его появился красный росчерк, воин забулькал, с шеи потек ручеек крови ему за шиворот и он свалился безжизненным кулем.
Сквозь забрало я почувствовал дуновение ветерка, и тут факелы начали тухнуть один за другим.
– Вампир! Твою же... – опять бульканье, и второй, уронив меч и зажав рукой шею, пал замертво.
Я успел только провалится в открытый зев камеры, закрывшись наглухо щитом и пытаясь что-то разглядеть сквозь дым и чад еще оставшихся факелов. Послышался демонический хохот, и лязг доспехов возвестил о том, что мы лишились еще одного.
– Строй! Сбить строй! – надсадно заорал сержант.
Да щазз. Кажется, мы нашли мастера-убийцу, хотя, скорее, он нашел нас. Нервы, напряженные до предела, уловили размытое движение слева, и я махнул туда щитом. Зацепил лишь воздух, снова раздался хохот.
– Ну что, консерва? Поиграем? – вкрадчиво зашептала темнота камеры, и мимо опять прошелестел ветерок. Правое бедро ожгло болью, я, пытаясь просчитать направление движения, ткнул мечом вперед и не прогадал: послышался вскрик, и на несколько мгновений проявилось тело в мятом костюме.
– Ш-ш-ш-ш-ш, ты за это заплатишь, консерва! – обернулся тот. Облизнув губы языком, он наклонил голову, и метнувшись вперед-влево, вылетая из камеры, вскрыл горло от уха до уха сунувшемуся туда было соратнику. Далеко не улетел: раздалось хеканье сержанта, и вампир, неловко качнувшись, упал на одно колено, зажимая бок.
– Я убью вас всех-х-х-х! – Зло вскинул голову он, и горящих факелов осталось всего двое.
– Рубите его! Не стойте! – заорал сержант, снося ему голову, и в следующую минуту от вампира остались лишь ошметки плоти. Стены, и сами бойцы были замызганы кровью с головы до ног и тяжело дышали: каждый старался ударить хоть по одному разу.
– Зажечь факелы! Построились вдоль стен! Что же вы дохнете, как мухи, м-мать... – зло прохрипел сержант. – Стриб, живой?
Я вышел и камеры, прихрамывая.
– Да, вроде. Бедро только задел, урод.
– Бинтуйся, мы прикроем. – Сержант настороженно следил за проходом впереди. Он был темным, и лишь далеко впереди был виден свет. Воины торопливо зажигали потушенные факелы, рассредотачиваясь по стенам, и тьма неохотно отступала.
Хромая, я дошел до сержанта и тронул его за плечо.
–Что, воин? – обернулся ко мне тот. – А, Одиночка. Чего тебе?
– Господин сержант, там ведь элементаль, так?
– Да, воин. И?
– Нам его мечами бить, только смешить. – Я облизнул губы. – И, небось, големы в прислужниках у него. Мы только оружие затупим.
Сержант задумался, и заинтересовано глянул на меня.
– Дело говоришь. Есть что предложить?
– Там дубинки в караулке лежат. Они железом окованы. Там же должны быть ведра с питьевой водой, если еще заключенные туда не добрались.
Идею сержант понял, быстро отправив несколько бойцов в караулку, находившуюся в самом начале. Боцы вернулись зеленого цвета, приказ выполнив лишь частично: дубинок было всего две, а в ведрах было больше крови, чем воды.
– Нам ее не пить. – Посмотрев в ведра, сплюнул сержант. – А дубья что, больше не нашли?
– Все было разломано, господин сержант, – трясясь, ответил один боец.
– Ч-то н-аш-ли, и т-т-о х-х-хорр-ошо. – Заикаясь, ответил второй.
– Бесполезные обезьяны. – Прокомментировал сержант. – Стриб! Одна дубинка твоя, вторая – моя. Ведра дайте в середину строя. Пошли, пошли! – Он замахал руками, показывая вперед, и бойцы, напряженные до предела, двинулись. Сам он шел первым по правой стороне, меня поставив во главе слева. Дойдя до перекрестка, он подал знак остановится.
– Хоть бы эту дуру заткнули. – Пробормотало сзади. Как будто услышав его, вой, который так и тянула женщина, прерываясь на вздохах, вдруг закончился всхлипом, и наступила тишина.
– Эй! Эй! Стража! Вы же стража? – послышался торопливый шепот спереди.
Мы с сержантом переглянулись, он знаками показал на следующую камеру с моей стороны. Решетка была закрыта, в ее прутья вцепился хорошо одетый мужчина. судя по всему это и был тот чинуша из магистрата, о котором говорил маг. Я осторожно двинулся вперед, и увидел внутри кучку людей. Среди них выделялась жрица, в достаточно потрепанной робе, которая когда-то была снежно-белой, став грязной и помятой. Ее светлые волосы, некогда ухоженные, были в беспорядке. Она стояла, привалившись к стене и плакала, закрыв лицо руками. По камере из конца в конец ходил старый знакомый, лейтенант, сцепив руки за спиной в замок, а в дальнем левом углу на цепях висел заключенный, в одних подштанниках, безучастный ко всему. Голова его бессильно свисала, с коротко остриженной макушки текла кровь на избитое тело. Казалось, живого места на нем не было.
– Солдат! – резко повернулся к нам лейтенант и подошел к решетке. – О, и сержант здесь! Вы... – его прервал хорошо одетый мужчина:
– Вы должны немедленно вывести нас отсюда! Слышите? Немедленно! Я приказываю!
Я посмотрел на сержанта, тот кивнул.
– Путь сзади свободен. Выходите. – я посторонился.
– Нет, вы не поняли! Вы обязаны нас сопроводить!
– Господин...– начал было лейтенант.
– Без имен! – опять прервал его чиновник.
– Вы из магистрата? Где остальные? – спросил я, дернув подбородком в его сторону.
– Да. Остальные мертвы. Довольно вопросов! – чинуша подбоченился. – Подчиняйтесь приказу!
– Мирт, Декс, сопроводите господ и даму к выходу. – Сержант указал пальцем на камеру.
– Двоих не хватит! – взвизгнул чиновник.
– Проход сзади очищен. – повторил сержант. – Двух достаточно. – И прошептал проходящим мимо него бойцам:
– Ждите нас на улице. Не возвращайтесь.
Те кивнули, расслабляясь. Лейтенант, перед тем как выйти, вытащил меч из ножен, и повернувшись на каблуках, воткнул меч в живот заключенному, проворачивая и распарывая брюшину, вываливая внутренности. Закованный глухо вскрикнул и затих. Вытерев меч куском тряпки, лежавшей на замызганном чем-то бурым столе, который был рядом с трупом, лейтенант закинул меч в ножны и двинулся из камеры. Чиновник уже нервно притоптывал ногой и поторапливал бойцов. Жрица тихо плакала, впав в ступор, не отнимая рук от лица.
– Леди, прошу. – К ней приблизился сержант, протянул руку.
– Не подходите! Я никуда не пойду! Оставьте меня! Оставьте меня! Оставьте...
Она забилась в угол. Глаза ее были бешеные, руки она выставила перед собой, ладонями вперед, скрючив пальцы, как когти. Сержант, шагнувший было к ней, понял, что еще шаг – и она вцепится ему в глаза, невзирая на шлем. Пожав плечами, он развернулся – двух бойцов и лейтенанта с чинушей уже не было видно, они ушли в сторону лестницы.
– Если этот мудак не погонит их обратно, они выживут. – Сержант прошел мимо меня, остановившись.
– Не лезь на рожон, Стриб. Понял? – тихо прошептал он.
Я только кивнул.
– Двинули.
Сержант занял свою позицию напротив меня, с другой стороны стены, и осторожно заглянул за угол. Знаками показал подойти. Весь коридор впереди был ярко освещен, а в дальней комнате, которой он заканчивался, виднелись сполохи пламени. Они менялись, хаотично передвигаясь, и казалось, огонь там двигался.
– Там элементаль. – Зашептал сержант. – Готов?
Я пожал плечами, хотя в латном доспехе это было не особо заметно, и кивнул. Взяв дубинки на изготовку, закрывшись щитами, мы вдвоем с сержантом крадучись вышли в коридор, за нами потянулись остальные. Жрица, оставшаяся сзади, снова завыла...
В этот же момент из двух камер впереди выкатились черно-красные камни, закружились, взвились небольшим вихрем и собрались в два подобия человеческих фигур среднего роста. Жар от них исходил такой, что в коридоре сразу стало намного теплее, одежда под латами стала мокрой от пота.
– Бей! Коротко выдохнул он. – Остальным – стоять!
Бойцы, оставшиеся сзади, выстроили стену из щитов, укрывшись за ней, мы с сержантом бегом преодолели несколько шагов, отделявших нас от големов и обрушили на них дубинки. Жар, исходивший от раскаленных камней палил лицо, не защищенное шлемом. После того, как големы рассыпались, мы глянули друг на друга: ресниц и бровей у нас не было, лица были красные.
– И это только начало... – прошептал сержант. Снова выставив щиты, мы осторожно пошли вперед. За нами, тихо громыхая, двинулись остальные.
По пути к комнате мы еще разбили еще три группы големов. Лица уже полыхали, глаза слезились, до входа оставалось лишь несколько шагов. Сержант привлек мое внимание негромким шипением, и кивком указал на распахнутый проем. Подкравшись, мы стали по бокам, и сержант подозвал двух бойцов с ведрами.
– Как войдем, выливайте на самого огненного. Понятно?
Бойцы кивнули, подобравшись.
– Ну, начали.
Мы с сержантом скользнули внутрь, за нами, пригибаясь, вошли бойцы с ведрами, и тут мы узрели ад во плоти.... В центре комнаты стоял огненный элементаль, ростом с человека. Сполохи от него гуляли по стенам, вокруг кружило не меньше десятка мелких големов, наподобие тех, что мы уже раздолбали в коридоре. Как только мы вошли, все это молча ринулось в нашу сторону.
– Стриб, мелочь! Остальные – в щиты, проход перекрыть, стоять! – заорал сержант, работая дубинкой как заправский бейсболист. Один из воинов успел вылить всю жидкость из ведра в элементаля, и затем дико заорал, когда тот, сменив курс, слился с бойцом в объятиях. Крик в один миг захлебнулся, латы вспыхнули, рассыпаясь на отдельные части, и от бойца остался лишь прах и куча железа, бывшего латами. Жар элементаля потускнел, однако продолжал гореть, заставляя волосы на голове скручиваться от высокой температуры.
– Второй! Давай! – Крикнул сержант, разламывая очередного голема.
Пот тек с меня ручьем, было нестерпимо жарко, и отступая от кучки камней, в которую превратился мой голем, я быстро бросил взгляд по сторонам. Второй боец не успел ничего, так же став кучкой пепла с металлоломом, жидкость в ведре исходила паром. Переложив дубинку в левую руку, державшую щит, я бросился к ведру, однако меня опередили: один из стоявших в проходе бойцов отбросил щит, в два прыжка добравшись до ведра, окатил оставшимся в нем ожившее пламя. Это было его последнее действие, элементаль обернулся к нему, слился в экстазе, однако, после двух ведер его жар спал сильнее, и умирал боец намного дольше, крича от нестерпимой боли. Мы с сержантом, добив ожившие камни, матерясь и прикрываясь щитами, втоптали остатки пламени в пол.
– Еще трое... – Скрипнул зубами сержант. Мы стояли, тяжело дыша, лица горели. Дубинки превратились в обугленные деревяшки, и мы отбросили их: свою службу они сослужили.
– Передохнем в коридоре, – бросил сержант, разворачиваясь к выходу.
– Староват я для всего этого дерьма.
Последнее крыло, открывшееся перед нами, было завалено трупами. Смрад немытых тел перебивала вонь от вывалившихся внутренностей, ноги скользили в лужах крови, оставшихся бойцов то и дело тошнило. Наш боевой дух, и так неимоверно низкий, скатился ниже плинтуса, и пробив пол, сейчас лежал в районе канализации. Продвигаясь вперед, нервно поглядывая по сторонам, мы осторожно шли вперед. Двери камер были закрыты, через решетки были видны лежавшие в них тела, залитые кровью. Спереди донесся чей-то крик, хруст костей, потявкивание и скулеж. Внезапно приоткрытые двери, ведущие в комнату в конце коридора, распахнулись, оттуда выбежали пять человек и дико крича, рванули в нашу сторону. Мы закрылись щитами, выстроив стальную стену, и не напрасно: за выбежавшими людьми выскочили несколько гнолллов, потявкивая в азарте погони. Люди, увидев нас, начали кричать на бегу.
– Спасите! Умоляем!
Сержант лишь дернул уголком рта.
– Заключенные! Назад! – проорал он.
– Они нас убьют! Пожалуйста, помогите!
– Назад, или вас убьем мы!
Люди остановились, обреченно смотря в нашу сторону и дико озираясь. Гноллы их уже почти догнали.
– Мерным шагом, в мечи, режем! – скомандовал сержант.
Мы сдвинули щиты, оставив лишь узкий проход, став под углом и выставив их вперед.
– Раз-Два, Раз-Два! – и мы глухо ступали, разгоняя стальную стену, ощетинившуюся мечами.
– Бей!
Гноллы, уже добежавшие к заключенным, споро протыкали их копьями. Двое, решившись, рванули в нашу сторону и были изрублены. Когда мы добежали до кучки ощетинившихся копьями гноллов, началось избиение: наша колонна разделилась, обтекая гноллов с двух сторон, сбивая щитами копья в стороны и разрубая плоть. Три удара сердца, и все, кто выбежал к нам в коридор, были мертвы. Из комнаты раздался глухой рык, и в проеме показался Душитель. Обрубок правой лапы был замотан какой-то тряпкой, в левой он держал одноручник, доставшийся ему от бедолаги из стражников. Оскалившись, он еще раз рыкнул и прыжком ушел из дверного проема вглубь комнаты.
– Берегись! – раздался крик сержанта.
Из дверного проема вылетело три темных сгустка заклинаний. Даже не задумываясь, мы попадали на пол, пропуская их над собой. Начав подниматься, я увидел еще три, летящих в нас уже понизу. Рванув на четырех костях, я умудрился от них увернутся, однако двум не повезло: заклинания попали одному в голову, взорвав ее ошметками и разметав по коридору, второму в плечо, оторвав руку и отшвырнув на поднимавшихся товарищей.
– В стороны, в стороны и внутрь, пошли, пошли, пошли! – заорал сержант и первым нырнул в проем.
Забежав в комнату, мы увидели в ней частично обглоданные останки, разбросанные искореженные остатки доспехов, и скалящихся гноллов. Я увернулся от летящего бывшего сослуживца, убитого геомантом, и моему взору открылась неприглядная картина. В дальнем углу стояли колдуны. Спереди неприступной скалой их закрывал Душитель, сойдясь в поединке с сержантом, не отступая ни на пядь. Гноллы из-за его спины беспрепятственно поливали нас заклинаниями. Из-за размеров комнаты маневра особо у нас не было, и вот следующие два бойца падают мне под ноги. Не останавливаясь, стальным поездом мы врезаемся в Душителя, опрокидывая его, втаптывая в пол, походя изрубив мечами. Сминаем колдунов, впечатывая их в стену, исступленно рубим в куски. Дикий крик и вой, сопровождавший нас все это время, прекращается. Тяжело дыша, я оглядываюсь, ища новую цель, и взгляд натыкается на своих, так же оглядывающихся, не верящих, что выжили, воинов.
Вся зачистка заняла у нас не более получаса, хотя, казалось, прошла вся ночь. Смертельно уставшие, мы вышли из ворот Штормградской тюрьмы, оставив там больше половины товарищей. Двое из нас несли ослабевшего от потери крови сержанта: Душитель таки достал его, порезав бок. Я нес на руках потерявшую сознание жрицу. Все мы были закопчены, в бурых потеках крови, щурились на факелы, которые держали в руках стражники внутреннего города, и молчали.
– Кто старший? Рапорт! – Послышался голос. Это был тот самый маг, который ставил нам задачу перед входом.
Я, держа на руках женщину, глянул на сержанта. Тот висел, поддерживаемый с двух сторон. Еле подняв голову, он доложил:
– Сбежавшие заключенные... уничтожены. Выжившие... сопровождены... наружу. Живых внутри... не осталось.
Его голова опять опустилась. Стоявшие напротив нас расслабились, вложив оружие в ножны. Тут же раздались командные окрики, у меня забрали жрицу, толпа начала расходится.
– Стриб. – Не поднимая головы, прохрипел сержант. – Донесите меня... лазарет в... Старом квартале. Сам веди... бойцов... в располож-ж-жение.
Глухо бухнув правой рукой в район сердца, я сделал бойцам знак, подняв ладонь и покрутив ею в воздухе. Построившись, мы отправились тесными улочками в сторону старого квартала...
Глава 4.
Мы сидели в таверне Штормграда, и прихлебывая средней паршивости «Столичное светлое», с сержантом и еще двумя бойцами из отряда – Гибом и Нехтом. После той памятной ночи всем выдали три дня увольнительных, мне – лычки сержанта и отдали под начало остаток выжившей десятки. Хотя, скорее, девятки... Наш бывший командир оттаял, назвался Лансом и поведал, что вскоре будет готовить очередную порцию новичков.
– Очередное мясо... Видишь, какой процент выживаемости? Каждый десятый, в лучшем случае!
– Слушай, Ланс. – Я поставил кубок на стол. – А вот стражники, которые столицу патрулируют, они чем занимаются?
– А, эти... – он пренебрежительно махнул рукой. – это типа "Элита". Вроде регуляров. Основная их задача – отбить нападение орды на город, но поскольку такого уже давно не случалось, то максимум на что способны – это грозно хмурить брови, передвигаясь по улицам, да прекращать потасовки в тавернах. Как только что посерьезнее – обсираются.
– А мы тогда кто? – нахмурился Гиб.
– Хех. Мы затычка в бочке. – Ланс отхлебнул, довольно крякнув. – Патруль за пределами городских стен, ловля разбойников, упокоение особо опасных... егери мы.
Для меня было ясно одно: если проводить параллели с моим старым миром, то подразделение, куда я попал было неким гибридом ППС и спецназа, с дикой текучкой кадров по причине высокой смертности.
– Ланс, а в-войска? – Нехт уже допивал третью кружку, и его язык слегка заплетался.
– А что войска? На передовой они, воюют.
Начали мы хорошо, затем нам принесли двух запеченных кабанчиков. Под такое мяско захотелось чего покрепче, и мы начали пробовать все, что имело градус... Последнее, что запомнилось, это когда Гиб, порядком нализавшись, предложил продолжить в другом месте. Потом провал.
Ух, как же болит голова... Сколько я вчера выпил? Не помню. Так, оценка обстановки. Лежу на кровати, а не в канаве, уже хорошо. Открыл глаза: комната, сквозь ставни пробиваются солнечные лучи... Уже день? Глухо застонав, поднимаюсь. Ага, кровать... большая. Слева под одеялом что-то зашевелилась, и оттуда выглянула заспанная головка брюнетки. Хм, хоть симпатичная... Стоп! Я – в постели с девушкой? Почему не помню? Или, жаль, что не помню... А может, лучше и не вспоминать? Было ли вообще что-то? Или я настолько был пьян, что опозорившись, уснул?
– Доброе утро! – сонным голоском прощебетала девушка, поднимаясь и раскидывая руки, потягиваясь. Одеяло сползло с ее груди, открывая потрясающий вид на округлости.
– Доброе... – спрашивать, кто она и как я здесь оказался, я не стал.
– Слушай, я так хорошо выспалась! Первый раз за все время! – и она заливисто расхохоталась.
М-да, видимо и впрямь количество выпитого вчера спиртного перевесило основной мужской инстинкт. А может... И я потянул к ней свои клешни.
– Э нет, мне на работу пора! – хихикнув, брюнетка увернулась, и стала одеваться. – В другой раз, красавчик!
Хлопнула дверь, и я остался один. Да уж, красавчик. Видела бы она меня два дня назад. Морда – сплошной ожог, бровей и ресниц нет, волосы на голове спаялись в одно целое со шлемом, и его отдирали вместе с кожей. Сержант и добрая половина отряда тогда выглядела не лучше. Помогла жрица, которую мы вытащили, она нас и восстановила. А то не только бы по барам, но и по бабам... Хм. Так, а где я собственно?
Умывшись, я спустился вниз, и обнаружил огромный обеденный зал.
– О, герой-любовник явился! – встретили меня дружным хохотом Ланс и Гиб.
– А Нехт где? Мы же втроем пили? – спросил я, приглаживая мокрый ежик волос и смущенно улыбаясь.
– А он к своей пошел, сказал, недалеко живет. – Ответил Ланс.
– Так, стоп. Я вчера перестал что-то помнить после первой таверны.
– Это потому, что ты пить – не умеешь. – Доверительно громко зашептал Гиб. Ланс хрюкнул.
– А подробнее?
– А подробнее... – Ланс заржал, Гиб подхватил. Утирая слезы, мне рассказали в два голоса перипетии той ночи.
Оказалось, что таверн на нашем пути оказалось четыре. Правда, одну можно уже не считать, так как мы ее разгромили, а стражников, прибежавших на шум, развесили по стенам вместо подсвечников. Мы пили все, что горит, а что не горело – поджигали и пили, закусывая тем, что выглядело более-менее съедобным.
– В общем, весело было! – закончил Ланс. Гиб только тихо постанывал, лежа лицом в стол.
– А брюнетка откуда? – поинтересовался я, глядя на этих комедиантов.
– А, Люси! – хрюкнул Ланс.
– Ыыыыыы! – донеслось со стороны Гиба.
– Люси ты взвалил на плечо, сказал, войску необходима эта... психологическая разгрузка, и потащил наверх. Она, кстати, была не против! – Ланс конец предложения скомкал, расхохотавшись в голос.
– Ыгы. Посетители напряглись, готовясь послушать звуки страсти, а вместо этого услышали... – простонал Гиб.
– Твой богатырский храп на несколько часов! – ухнул Ланс.
– Ага, стены тряслись – только так! – выдавил из себя Гиб. – Фуух!
Я плюхнулся к ним за стол, красный, как рак. Брюнетка – теперь я уже знал, что ее зовут Люси – бросала на меня насмешливый взгляд из-под челки, разнося еду клиентам.
– Да уж, отметили, так отметили. – смущенно пробормотал я, чем вызвал очередную порцию смеха.
Сегодня был последний день отдыха в городе, после которого нас опять ждали будни патруля.
