Текст книги "Большие деньги (СИ)"

Автор книги: Анфиса Каховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лежали на дороге деньги. А-агромные: пять тысяч одной бумажкой. Сложена была бумажка вдвое и лежала прямо посреди дороги в луже, которая утром была красивой корочкой льда. Теперь лёд превратился в какую-то мерзкую кашу из воды и грязи, но купюру эта неэстетичность местопребывания ничуть не смущала, она лежала себе и ждала, когда её кто-нибудь поднимет.

А Серёга ждал, когда же у него появятся деньги. Ждал терпеливо, не первый год – а они так и не появлялись. Почему-то у других появлялись, а у него нет. Но он не переставал ждать. Сядет, бывало, на кривую свою табуретку на кухне, откроет бутылочку, нальёт стакан и ждёт.

Ясно теперь, что два таких ожидания просто не могли не встретиться. Другие люди смотрят вверх – мечтают о чём-нибудь, или вперёд – высматривают, куда идти, а Серёга смотрел исключительно вниз, себе под ноги, чтоб не загрести дырявыми кроссами весенней грязи, которая ещё утром была скользким льдом. И вот тут-то ему и померещилось, что прямо перед ним, в самой грязи, лежит купюра в пять тысяч рублей. Он, конечно, понимал, что такие огромные деньжищи на дороге валяться не могут, и интеллигентно перешагнул через лужу, но рука его – он и не ожидал от неё такого! – нырнула в грязь и тут же вынырнула с мокрой и мятой купюрой.

Тут Серёга остановился, разжал пальцы и принялся изучать находку: не рваная, с водяными знаками – настоящая! У Серёги от волнения в зобу дыханье спёрло. Не глядя под ноги, направился он к своему подъезду, не замечая, что ноги уже совсем мокрые, и бережно неся в вытянутой руке своё сокровище.

Пять Тысяч Рублей! Такие деньги Серёга видел только во сне! Вот наконец дождался! Теперь всё пойдёт по-другому. Он купит новые кроссовки и куртку. Он оглядел то, что было на нём: неопределённого цвета мешковину, похожую издали на гриб сморчок, а вблизи на коврик для ног, с большой натяжкой можно было назвать курткой. Раньше он этого не замечал, но теперь яснее ясного увидел, что человеческое существо не имеет морального права нацеплять на себя такие штуки.

Он купит себе куртку! Настоящую куртку! Решено. Такую с заклёпками, с золотой молнией и с ремешками. Купит кроссовки. Недавно на рынке он видел такие кожаные, с полосочками.

В таком прикиде его сразу на любую работу возьмут. Тыщ двадцать. Или нет, даже сорок. Серёга почувствовал, что ему жарко, и свободной от купюры рукой провёл по голове, чтобы снять шапку – и сообразил, что шапки-то у него нет. «И шапку, и шапку куплю!» Серёга взялся за ручку двери подъезда. Но тут внутри него что-то сказало: «Э-э, стоп! Ты куда это? Что дома делать?» «Верно, – согласился Серёга с этим что-том, – зачем я домой-то?» А что-то его тут же поддержало: «Поворачивай оглобли, Сергуня, на свете столько хорошего, что можно купить за пять тысяч. Походи по магазинам, полюбуйся на товары. Ты теперь богач! Незачем дома чахнуть».

Ни секунды не сомневаясь, Серёга направился в ближайший торговый центр. Навстречу ему из метро выплывали мрачные толпы возвращавшихся домой работяг. «Ого-го! – подумал Серёга. – Я теперь тоже, как вы. Тоже могу себе всё купить».

Какой-то хлыщ в лёгкой курточке нараспашку и модном кашне, завязанном каким-то мудрёным, тоже модным, манером, толкнул его плечом и, суетливо извинившись, побежал дальше. Хлыщ этот не видел вокруг ничего – всё внимание его было сосредоточено на телефоне, который он остервенело прижимал к уху. А оттуда к нему взывал голос:

– Ты чего ушёл-то? Я же говорил тебе – останься! Сам бы всё услышал. И Зябликов говорит вот: «Чего это Лыткин ушёл так рано?» Да, правда, клянусь тебе, не разыгрываю!

– А разве… разве бывают такие премии – три оклада? – пролепетал Лыткин и врезался в урну, но не заметил этого и тут же побежал вперёд.

– Ты просто работаешь ещё мало, поэтому у тебя такого не было, – ответил телефон.

– А-а ты точно не врёшь? – Лыткин продолжал свой бег зайца через поля.

Телефон довольно засмеялся:

– Слышь, Зябликов, он всё не верит. Вот смс-ка придёт, тогда поверишь.

– Ой, – пискнул Лыткин, – звякнуло. Это смс-ка. Всё, отключаюсь.

Он резко остановился и посмотрел на телефон. Это, и правда, было оповещение банка. Лыткин сглотнул – и открыл.

«Вам начислена заработная плата в размере…»

Лыткин зашатался. Тройной оклад! И это не сон. Он вытер со лба пот. Жарко! Чего люди в шубы кутаются? Он стоял посреди дороги, не обращая внимания на то, что его постоянно толкают, и отупело пялился в телефон. Потом закрыл смс-ку. Открыл. Пересчитал нули – вдруг ошибся. Нет, всё верно. Закрыл. Открыл. Всё то же. Закрыл. Открыл. Не исчезает. Полностью выключил телефон. Включил. Открыл смс-ку. Все нули на месте!

«Уф, – выдохнул Лыткин, – неужели правда?»

Он снялся с тормоза и медленно поплыл по узкой дорожке между домов. «Телефон новый сколько стоит? Или лучше планшет. Без планшета на работе хоть зарезаться». Он открыл сайт магазина электроники и стал нервно листать картинки. «У-у! Дёшево как. Это мне ещё и на телефон хватит. Катюха просила косметику какую-то. Чёрт, как её? Обиделась, что на восьмое марта не подарил. Та-ак. Посмотрим. Где-то в закладках у меня было. Сколько она стоит? Тю-ю. Всего-то. Вот обрадуется! Или лучше нет. Посудомойку ей куплю. У всех её подружек есть, а у неё нету».

И Лыткин снова остановился, шаря в телефоне в поисках посудомойки. Какая-то бабища не смогла обойти его – по чести сказать, всей ширины дороги еле хватило ей одной – и пожелала ему всего самого лучшего. Но Лыткин не обиделся, не то у него было настроение, чтоб обижаться на такие пустяки. Он лишь подумал: «И правда, неудобно здесь торчать, пойду домой». Но Катя! Катя по его лицу сразу догадается, что что-то не так. Она всегда умела читать у него по лицу! Нет, надо сначала выбрать посудомойку, заказать, а потом прийти и …

Лыткин заозирался в поисках места, где можно было бы спокойно покопаться в телефоне. И вспомнил: вон за тем домом чудный небольшой ресторанчик. «Присяду там, всё сделаю. Кстати, рюмочку опрокину. Дороговато там, но сегодня можно. Какого-нибудь хорошего коньяка возьму. И повод есть!» Губы его уже почти ощущали вкус коньяка, и ноги сами понесли его в нужном направлении.

Когда он суетливо перебегал дорогу, какая-то шикарная машина, в сумерках он не разглядел, какая именно, обрызгала его грязью, но он даже не расстроился – что значит испачканный слегка костюм по сравнению со свалившимся на него богатством! Да он теперь может себе двадцать таких костюмов позволить!

Машина, не сбавляя хода, свернула в сторону проспекта. Водитель равнодушно оглядел что-то тощее и тёмное, шарахнувшееся в сторону.

– Витя, сделай потише, – сказал ему пассажир, вальяжно расположившийся рядом. Он меланхолично нажал на наушник, вставленный в ухо:

– Да, я слушаю. Ты уверен? Подтвердилось? Скинь мне этот документ. Прямо сейчас! Я верю, что ты всё проверил. Я просто посмотреть на него хочу.

– Георгий Николаевич, направо? – осторожно, боясь потревожить своего пассажира, спросил водитель.

– Направо, направо, – махнул рукой налево Георгий Николаевич. Он гипнотизировал взглядом планшет, который держал в руках, и водитель, не решившись уточнить, повернул направо.

– Вот оно, – сказал Георгий Николаевич, любовно глядя на экран планшета, и торжественно добавил: – Свершилось!

Водитель вежливо покосился на планшет, и Георгий Николаевич великодушно подставил ему экран:

– Гляди. Вот оно, завещание. Три месяца ждал. Теперь всё моё. Теперь я столько могу себе позволить. С Маринкой разведусь к чёрту. Надоело! – и он весело захихикал. – Не позволяла она мне купить мою красавицу, а теперь шиш! Всё могу купить! Хватит мне на этом хламе допотопном ездить. Ты же хотел за рулём «Лексуса» посидеть? Сбылась твоя мечта! А-а! Есть у тебя знакомые водилы, которые «Лексус» водят? То-то! Эх, старушка, – Георгий Николаевич похлопал по шикарному кожаному сидению, – отслужила ты своё, на пенсию пора. Маринке её отдам. Не жалко. А сейчас давай-ка, Витя, закатимся на ней напоследок к Валико, а утром – в салон за «Лексусом»!

Водитель уже выбирал в телефоне нужный номер.

– Валико, это Виктор. Георгий Николаевич сейчас приедет к тебе, ты как? Отлично. Коньяк? – Это он обратился к пассажиру, тот важно кивнул. – Да, как обычно. – Омары свежие? Только что плавали? – Вопросительный взгляд.

– Всё, всё давай! – закричал, не удержавшись, Георгий Николаевич. – У меня такой повод, приеду – расскажу. Да, зал мне нужен! Зал, говорю! Нет, это мало. Ну, придумай что-нибудь. Ты же меня знаешь, я всё оплачу.

Когда они подъехали к ресторану, уже порядочно стемнело, но Георгий Николаевич так светился от счастья, что не надо было никаких фонарей. Вот оно, долгожданное богатство! Вот она, свобода!

Утро наступило поздно. Когда Георгий Николаевич, шатаясь, поднялся и посмотрел на часы, они показывали 15.27. К нему с непременной улыбкой приблизился Валико.

– Как спалось, Георгий Николаевич?

– Хреново, – вежливо ответил тот. – Почему у тебя такие диваны жёсткие?

– Это не диван, это стол.

– Да? Ну, не важно. Я поехал. Я тебе что должен?

Увидев число на протянутой ему бумаге, Георгий Николаевич начал заикаться:

– Ты что, издеваешься? Откуда такие цифры?!

– Это за девочек, это за разбитую посуду, – стал терпеливо перечислять Валико, – это за тех омаров, которых вы выписали из Саудовской Аравии…

Георгий Николаевич слушал вполуха, он искал на столе бутылку, в которой хоть что-нибудь осталось. Но при последних словах он насторожился:

– В смысле, за ресторан?

– Вы же купили ресторан.

– Я? Ресторан? Зачем мне ресторан?

– Вот уж не знаю, – Валико волшебным образом извлёк из-за спины рюмку, и Георгий Николаевич жадно схватился за неё, словно утопающий за спасательный круг.

Проглотив лекарство, он достал из кармана телефон, долго не мог включить его, но, войдя наконец в банк, глянул на то, что осталось от его огромного наследства и стал медленно сползать по стенке.

– Это что я, за одну ночь!

Перед его мысленным взором пронёсся серебристый «Лексус», махнув на прощание передним крылом, и скрылся в тумане, который не рассеялся даже после рюмки водки.

– Мариночка, я домой, – пел он заплетающимся языком, когда Витя вёз его по знакомой дороге. – Хорошо, заеду. Хорошо, куплю. Ладно, не забуду. Здесь сверни, – махнул он водителю, когда они выехали с проспекта.

– Да чтоб тебя! – неожиданно крикнул тот.

Прямо перед машиной выскочил какой-то тощий субъект в застёгнутой наглухо тонкой курточке.

– Смотри, куда прёшь! – закричал ему водитель и приправил свой совет парочкой душевных эпитетов.

Лыткин испуганно закивал и бросился на спасительный тротуар. Там он постарался плотнее закутаться в куртку, но безжалостный ветер всё равно холодил его голую шею – куда делось кашне, он не знал. Также ему была неизвестна судьба его телефона, и он сильно волновался из-за того, что не может позвонить на работу, предупредить, что сегодня не придёт. Да они, конечно, и сами догадались – шестой час! А вот Катя точно беспокоится, что он дома не ночевал. Ох, будет ему! Ветер нещадно бил прямо в лицо, и Лыткин пытался свернуться калачиком, чтоб ветер его не заметил. Он доплёлся до остановки и, озарённый внезапной мыслью, испуганно схватился за карман – слава Богу, транспортная карточка была на месте: денег на автобус у него не было.

Ждать автобуса пришлось очень долго, и, чтобы совсем не замёрзнуть, Лыткин стал ходить туда-сюда. Подойдя к выходу из метро, он обратил внимание на какое-то существо, свернувшееся на верхней ступеньке прямо возле двери. Существо было лохмато, грязно и очень печально. На нём было нечто, что, вероятно, раньше являлось курткой, а сейчас напоминало какой-то гриб сморчок. На ногах у него были почему-то рваные домашние шлёпанцы.

Серёга заглянул Лыткину в глаза, и они поняли друг друга без слов.