Текст книги "Джагер"

Автор книги: Андрей Левицкий

Соавторы: Алексей Бобл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Соглядатаи могут быть и среди башмачников, и среди монахов?

– Конечно. Будь осторожен, не спеши и не ошибись в подозрениях. В Ордене, кроме Дюка Абена, ты никого не знаешь.

– Переговорщика тоже подозревать?

– Всех! – отрезал Петр и ухмыльнулся: – Стой ровно, послушник.

Он поправил тюрбан на голове Вика, закрыл ему лицо платком, подоткнув край у виска, разгладил ткань на плечах.

Эван передал Владыке котомку, тот накинул лямку на голову, пристроил суму за спиной, поправил, чтоб не давило шею. Принял у Петра посох, крутанул в руках, ухватив за оплетенный кожей верх, вытащил обоюдоострый клинок. Бросив меч на стол, шагнул к Вику и показал ножны с медным кольцом.

– «Штерн» – надежное оружие. В этой части спусковой механизм. Понимаешь, что сие означает – спусковой? Ты ж книжки читал, обучен… вернее, сам себя обучил.

Владыка повернул кольцо, из ножен выскочила железная пластина. Потянув за нее – внутри что-то хрустнуло, – коснулся пальцами прорези и пояснил:

– Отсюда, если нажму на пластину, вылетит короткое лезвие. Металл с особым напылением. Панцирного волка с тридцати шагов валит, если попадешь в голову или сердце.

Он снова ухватился за нижнюю часть, повернул кольцо, утопил пластину в ножны и взял меч со стола.

– Обращаться умеешь?

– Старший бригадир обучил.

– Да, Оглобля знатный боец. И дурень редкостный. Хотя не без хитрости.

Гест развернул меч острием к полу, показал на рукояти рядом с узелком кожи неприметный выступ.

– Тут надавить пальцем… видишь, насечка на клинке, – и можешь вынимать из ножен.

Эван протянул Вику котомку, затем Петр отдал ему посох. Стод, присев на корточки, пересчитал стоявшие на полу прозрачные склянки, рядом на холщовом отрезе лежали рулонами свернутые бинты и четыре, в виде плоских коробочек, фонарика. Стод поманил Вика, отдал ему два бутылька, пояснив, что в одном самогон – рану промыть, согреться при случае. В другом лечебный воск. Вручил три рулона бинта; фонарик оказался керосиновым. Внутри запаянной коробки за мутным стеклышком был спрятан фитилек, который зажигался щелчком кремневого колесика на боку. Все остальное Стод раздал жрецам.

Гест, закрыв лицо платком, сказал:

– Выступаем сейчас. Каспер, в походе за мной держаться. На стоянках предателя ищи. Помни, никаких чувств. Ты теперь пустынник. Стод и Эван всегда впереди, Петр замыкает.

Владыка сложил ладонь лодочкой, коснулся лба. Монахи повторили жест. Вик замешкался, но, пересилив себя, сделал то же, что и все.

Петр, подойдя к стене, отдернул атлас – открылся проход со ступенями ведущей вниз винтовой лестницы.

Два «пустынника» шагнули на лестницу, за ними Гест, потом Петр.

Ладони у Вика вспотели, посох скользил, пришлось перехватить покрепче. Слыша, как бухает в груди сердце, он поспешил за жрецами.

Через потайную дверь они вышли во двор Храма, когда процессия с двойником Владыки уже выезжала за ворота. На плацу стояла одинокая повозка, рядом мялся староста. Увидав пустынников, старик бросил вожжи и закричал:

– Кабы не личное повеление Владыки, плюнул бы! Лошадь в стойло определил, повозку в мастерские! Где вас шакалы носють?! Че рожи попрятали? Обет дали, думаете, теперича спрос мал? Только возвернитесь мне обратно! Не поленюсь, сам Преподобному Гесту скажу, чтоб в Храм вас не пущали боле. Мне дармоедов в Канториуме хватает!

Не обращая внимания на старика, они уселись в повозку. Стод взял вожжи, перекинул через плечо и посохом ударил лошадь по крупу. Кобыла дернулась, присела на задние ноги, заржала и рванула с места, цокая подковами по мощенному камнем плацу. Староста шарахнулся в сторону, едва не угодив под копыта. Завопил что-то вслед, но никто не оглянулся.

Выкатившись за ворота, повозка пристроилась за ползущим по мостовой сендером.

Когда подъехали к рынку, весть о том, что Владыка покинул Храм, уже разлетелась по Лужнецкому острову. Люди высыпали на набережную, загалдели, словно птицы на хозяйском дворе. Толпа ремесленников, торговцев, фермеров и старателей пошла навстречу процессии.

Вик разобрал сквозь урчание двигателей мольбы о прощении грехов. Некоторые падали на колени и начинали отбивать поклоны. Жрецы спешились, примкнув штыки к трехлинейкам, зашагали рядом с машинами.

Колонна едва двигалась. А разношерстный люд все шел навстречу, выстраивался на обочине, требуя Владыку. Всякий раз церемониально покидая Храм, Преподобный должен выйти из машины и поговорить с народом. Отпустить грехи кому соизволит, помолиться за страждущих.

Колонна проехала мыловаренную башню, к которой от огромных пышущих паром котлов тянулись толстые трубы, и встала. Когда повозку заслонил от толпы бронированный корпус сендера, Стод натянул вожжи, остановил лошадь. Гест толкнул локтем Вика в бок, тот вспомнил о своей миссии и спрыгнул на мостовую. За ним слезли Петр и Эван.

Жрецы, отгородив трехосный фургон от наседавшей толпы, построились полукругом.

Поравнявшись с сендером, Вик увидел возле кабины переговорщика Дюка. В ноздрях защипало – место неудачное для стоянки, запах от мыловарни так и шибает в нос, даже платок не спасает. А работникам каково? Щелочь в котлах, соли разные… Может, начальник стражи нарочно тут машины задержал? Вон как народ носы пальцами зажимает, отворачивается. Детишек и вовсе не видать.

Толпа начала потихоньку отступать в сторону рынка.

В задней стенке фургона открылась дверца, упала лесенка, и на ступеньках появился двойник Геста. Выставив локоть и зажав мантию пальцами, двойник прикрыл лицо.

Точно, начальник стражи не дурак. Поддельного Владыку никак не опознаешь, люди держатся подальше от мыловарни. Вик отыскал взглядом седобородого жреца, который тихо отдавал команды охране. Та действовала слаженно, чувствовалась выучка.

– Владыка! – раздалось за спиной.

Вик обернулся. К процессии от мыловарни бежал человек. Тощий, в лохмотьях, покрытых ржавыми потеками, смуглая кожа усыпана язвочками. На шее ремесленника болталась связка мыльных брикетов, опутанная проводками.

– Владыка, выслушай! Защитник наш, молю, не вели гнать!

Он пробежал мимо Вика. Седобородый отдал команду, и трое людей в желтых одеждах выдвинулись немного вперед.

Казалось, бегущий к фургону человек не замечает направленные на него штыки. На ходу он кричал:

– Владыка, не гони! Дай говорить! Выслушай!

Седобородый повернулся к двойнику, замершему на ступеньках. Тот мотнул головой.

Начальник стражи бросил:

– Отогнать.

Рослый жрец, стоявший ближе других к бегущему навстречу процессии человеку, шагнул вперед и выставил штык, но ремесленник нырнул под трехлинейку, ввинтившись между стражниками, подскочил к фургону. Грянул выстрел.

Дюк Абен сунул «контендер» в кобуру и вытащил тесак из петли на поясе. Ветер развеял облачко пороховых газов.

Вик увидел, как упал на колени ремесленник, схватившись руками за мыльные брикеты на груди.

Несколько жрецов бросились к раненому, один проткнул штыком плечо, другой пропорол щеку. Они нависли над ним, окружив со всех сторон, и тогда ладони Вика обожгло. Он вздрогнул, вспомнив, что подобные ощущения уже испытал возле Октагона. В голове, словно картинка в учебнике, вспыхнула и растаяла схема замкнувшейся электрической цепи.

Мыловар разорвал связку на шее.

Грохнул оглушительный взрыв.

Полыхнуло белым пламенем. Вика отбросило далеко от повозки, он упал, прокусив язык. Рот наполнился кровью. Вик встал на колени, качнулся и свалился лицом вниз. Кто-то потянул его за плечи, приподнял.

– Давай сюда, быстрее…

Его усадили в повозку. Стод ударил посохом по крупу лошади, обогнув стоящий впереди сендер, направил ее вдоль заболоченного русла реки. Рокот голосов позади стал тише, сквозь крики донесся стук копыт. Вик, прижимая ладони к вискам, приподнялся. По набережной навстречу мчался конный отряд башмачников.

Глава 7

Когда небо над горизонтом побелело, между барханами заструилось марево, а восточный ветер, всю ночь несший прохладу, потеплел. Солнце налилось желтизной, раскрасив Пустошь в привычные глазу цвета. Вскоре оно дохнет жаром так, что от зноя не будет спасенья.

Ежи вертел в руках оптическую трубу, переминаясь с протеза на ногу, иногда оглядывался на Баграта, сидящего к нему спиной. Расстелив кусок льняной скатерки, Владыка обедал. И зачем так высоко забрались? Крыша древнего храма не слишком подходящее место для трапезы и уж тем более для встречи с Чембой: того и гляди, трухлявые балки не выдержат веса перекрытий и обвалятся. Ну ладно бы купол сохранился, хоть какая-то тень, так нет же – пожар его давно порушил. Главное, солнце вон как поднялось, скоро дышать станет трудно, так нагреется воздух. Это мутанты к жаре привычные, хотя в песках и они стоянок не устраивают, а почему? Воду взять негде, и ничего тут не растет, и мутафаги не водятся, в общем, жрать нечего, жизни в Сухом море нет. Только руины древних городов среди барханов, в которые наведываются экспедиции старьевщиков, да рыжие пятна зыбучих песков.

Ежи присел, подобрался к краю крыши, ухватившись за торчащий из бетонной плиты арматурный прут, выглянул.

Голова закружилась, он едва не отпрянул, но, пересиливая себя, смотрел вниз. Вал – длинная высокая возвышенность из черной земли, местами покрытой песком. Полуразрушенный храм стоял прямо на ней, а внизу были развалины, вросшие в песок – большинство построек вокруг Черного вала погрузились в него до верхних этажей. Ежи как-то узнал в храмовом архиве, что когда-то здесь стоял город под названием Чернигов, и удивился его названию: Черный-гов. Черный – понятно, но что такое «гов»? Может, предки так называли этот чернозем, из которого состояла возвышенность?

Пройдет сезон-два, и от древнего города ничего не останется, лишь сам вал и каменные строения на нем будут служить путникам ориентиром. Умели все-таки предки строить, грамотно места выбирали. Тут явно до Погибели кордон был, причем монашеский, куда дороги с разных поселений сходились. Если б не Сухое море, которое от северных предместий Киева до самого Шацка тянется, то Ежи осмелился бы предложить Владыке заставу на валу поставить и дань взимать с караванщиков, срезавших в этом месте путь до Большой Московии. Они в последнее время совсем обнаглели, с Моста сразу в Харьков прут, в обход застав Ордена, и уже оттуда по Сухому морю к перепутью, а там – хочешь на Можайский тракт, хочешь к Ленинскому сворачивай или в Кислую долину езжай сразу… Но Баграт идею не примет, содержать такой форпост вдали от Киева слишком накладно, одно снабжение водой чего будет стоить.

Облизав сухие губы, Ежи вытер пот со лба и оглянулся. Сейчас бы спуститься с крыши да в тень, к остальным. Он отодвинулся от края, повернувшись к Баграту, исподтишка оглядел хозяина. Ох и загадочный человек, ох и непонятный! Связана с его прошлым какая-то жгучая, волнующая тайна – тут уж Ежи не сомневался. Баграт иногда казался ему пришельцем из чужого мира, словно он явился в Пустошь откуда-то совсем издалека. Может, из-за границы Донной пустыни? Или с востока прибыл, с Урала, где, по слухам, стоит великий Вертикальный город? Или, наоборот, с запада, откуда-нибудь из бесплодных мертвых земель за Минском? Ведь никто не ведает, что там дальше, а Пустошь, если задуматься, не так уж и велика. Только кажется большой, потому что пройти ее всю от Донной пустыни до севера Московии неимоверно трудно. Мутафаги, кочевые мутанты, крупные бандитские кланы и небольшие отряды кетчеров – да мало ли что может встретиться на пути? К тому же торных дорог почти нет, имеется несколько трактов да старых бетонок, а так – сплошное бездорожье, бурелом, развалины, пятна радиационные и другие аномалии, и гейзеры, и трещины, из которых огонь пышет. Вот и чудится, что земли эти так огромны. Но на самом деле не очень-то велики они – и что за их границами лежит? Никто не знает. Никто, кроме Владыки. Или он не из неведомых мест пришел, а такой же местный, как Ежи, и только кажется своему секретарю личностью с загадочным прошлым?

Вопросы, вопросы… Вся жизнь Ежи состояла из них. Он был страсть как любопытен, всегда мучился, пытаясь узнать больше, чем знал, влезал во всё и думал, думал, думал так, что аж мозги временами кипели! За это и привечал его хозяин, потому и брал с собой во всякие поездки.

Внизу звенела кирка, звонко ударяли ломы в каменный пол, раздавались возгласы монахов. И зачем Владыка приказал лаз долбить? Уж не под землю ли он собрался, к пращурам? Какого некроза там делать? Ежи выпрямился и взъерошил волосы на затылке. Как ни напрягал секретарь мозги, не мог догадаться.

– На восток смотри, – не оборачиваясь, сказал Баграт.

Ежи сконфуженно отвернулся. Глаза у него на затылке, что ли? Чего на равнину-то пялиться, за ради Чембы этого? Да такого дылду без всякой оптической трубы узреть можно. К тому же он со всей своей сворой припрется. Секретарь передернул плечами – горланить начнут, как цыгане на базаре, копьями и духовыми трубками махать, чего доброго стрельнут ядовитым дротиком. Хорошо, если в доспехи засадят, а коли в рожу или шею? Он коснулся щек, круглого подбородка, склонив голову к груди, сдвинул под курткой пластину панцирника так, что край за воротник вылез и больно врезался в острый кадык. Кашлянув, поморщился, расстегнул верхнюю пуговицу и поправил доспех – дышать стало легче.

За спиной раздался шорох, клацнул затвор, но Ежи решил больше не оборачиваться и, выполняя наказ Владыки, поднял трубу. Далеко на востоке клубилось облако пыли. Сначала показалось, что это обычный ветрюган, который столбом гоняет по равнине песок со всяким мусором, но вскоре облако растянулось длинным шлейфом. Показалась повозка, вот только ни манисов, ни лошадей видно не было.

Подкрутив окуляр, секретарь вздрогнул. Одноосную колымагу тянули панцирные волки, да не просто тянули, неслись быстрее всякого «тевтонца». А ведь в Ордене машины – мощь, с ними в скорости разве что манис потягаться сможет! Наморщив лоб, Ежи опустил трубу. Это что же выходит, у Чембы в племени есть… секретарь аж зажмурился, вспоминая слово. Есть… ну которые мыслями мутафагов подчиняют. Баграт их в Храм, еще когда кочевые с Крыма на переговоры прибыли, наотрез пускать отказался. Как же он их называл? Гринго… нет – гронги! Точно, они. И что ж теперь делать?

Тряхнув головой, секретарь подался назад, вовремя спохватился, шагнул на прежнее место – а то Владыка заметит, что он мечется, как уж на сковороде. Оглянулся. Баграт сидел в прежней позе, ветер шевелил курчавые, черные как смоль волосы. Владыка разложил на скатерке детали от своего автомата и чистил шомполом короткий ствол. Автомат в разобранном виде походил на пистолет. Длинный магазин Баграт выщелкнул из рукояти и проволочный приклад отстегнул, положил рядом. Угловатый корпус оружия напоминал плоскую коробку с проштампованными по бокам канавками. Затвор располагался сверху. Снизу, рядом со спусковой скобой, прикручен фонарик толщиной с палец, внутрь пыж из карбида забит; горит недолго, но линзы в нем особые, потому луч узкий и бьет далеко. В темноте самое то, чтобы цель поразить.

Ежи снова уставился на равнину, на этот раз даже в трубу не стал смотреть. Мутантов было слишком много. Твари бежали обратным клином за колымагой, которая сбавила скорость.

Зачем же Владыка автомат чистит? Неужто решил Чембу грохнуть? Но какой в этом смысл? Чемба – вождь самого большого мутантского племени в Пустоши, которое он сколотил из множества разрозненных кочевых таборов, он создал Стойбище, по слухам – огромный лагерь мутантов, можно сказать – настоящий мутантский город. Баграт давно пытался наладить переговоры с ним.

Ежи топнул протезом по бетонной плите. Если убить Чембу, племена вождя потеряют, враждовать начнут и… Стоп. Иначе надо мыслить. Устранив главаря, Баграт ничего не добьется. Его самого твари сразу на куски порвут. Растерзают еще до того, как хозяин на спусковой крючок нажмет, ведь у них гронги есть. Они любые намерения Владыки, если тот вздумает на жизнь вождя покушаться, заведомо почуют. Значит… значит…

Секретарь оглянулся.

– Что, – Баграт выпрямился, – вопросы замучили?

– Одолели, Владыка, – признался Ежи. – Сил нет.

Баграт повернулся, глядя с прищуром, вогнал в пистолетную рукоять магазин, щелкнул затвором и спрятал автомат под куртку. Не спеша достал из кармана чистую тряпицу и принялся вытирать руки. На скуластом лице вокруг носа залегли глубокие складки.

– Дай-ка мне трубу. – Владыка протянул руку.

Когда люминевый цилиндр лег в его широкую ладонь, он даже не посмотрел в сторону мутантов, которые пылили к Валу. Вместо этого Баграт задрал голову и стал поворачиваться на месте, будто искал что-то в небе.

С равнины уже доносились гортанные возгласы, все громче выли волки.

– Ну вот, – прищурив глаз, Владыка поднял трубу, – все в сборе.

Он смотрел на север, где в побелевшем от солнечных лучей небе едва виднелась черная точка.

– Держи. – Владыка протянул трубу секретарю и взглянул на часы. – Как по расписанию. И Чемба вовремя прибыл.

Ежи пригладил торчащие дыбом жесткие волосы, хмурясь и пытаясь сложить воедино все факты.

– Дуй вниз, – сказал Баграт. – Возьми у Павла Скалозуба клеть с почтовыми воронами и подними сюда. Ясно?

– Так то ворон от агентов наших летит?! – уразумел секретарь. – Понял, понял!

– Давно пора. Что же, шоу начинается, – заключил Баграт и отвернулся.

Сунув трубу за пояс, Ежи поправил котомку за спиной и похромал к лестнице, размышляя на ходу, что хозяин, когда в Храме находится, совсем по-другому разговаривает – там по-человечески, как все другие монахи, фразы складывает. А когда наедине с ним, то загадками сыплет, словечки незнакомые потребляет или целые выражения, смысл которых порой уловить тяжело.

Он спустился в просторную залу и остановился. На серых стенах виднелись трещины, покрытые бурыми потеками. Кислотные дожди разъели штукатурку и полностью смыли древние фрески. Ворота в храм не сохранились. Повозка с манисами, стоявшая до этого в центре залы, перекочевала под въездную арку. Другим путем внутрь попасть невозможно, окошки узенькие совсем, да и высоко. Разве что на крышу взобраться, потом вниз по лестнице, но это много времени у атакующих займет. Лошадей видно не было. Павел Скалозуб, чернявый монах, ростом и фигурой копия Баграта, сидел на передке. Завидев секретаря, он перегнулся через борт, пошебуршал в кузове и, когда Ежи подошел к повозке, протянул ему клеть с воронами.

– А где все? – спросил секретарь. И, повысив голос, добавил: – Вы вообще ведаете, что сюда мутантская армия мчится? Вы чем тут занимаетесь?

Скалозуб ощерился, мотнул головой вправо. Ежи уставился в соседнюю залу, где под стеной открылся проход в пещеру. Кругом валялся битый кирпич и целые куски вывороченной из каменного пола кладки. Секретарь открыл было рот, повернулся к монаху, но, встретившись с ним взглядом, оробел и, ничего не сказав, забрал у него клеть.

– Чеши наверх. Скажешь Владыке, что приготовлено все.

Припадая на ногу с протезом, Ежи поспешил к лестнице. Ох уж эти охранники, элита Ордена, белая кость! Распустил их Баграт, дозволяет и прощает вольности в разговорах. Почтения к сану не требует вовсе. Неужто в тех местах, откуда хозяин прибыл – если он и правда не отсюдова, – так принято? Тогда бы Ежи ни за что не хотел там жить! Да как смел этот Скалозуб ему, секретарю самого Владыки киевского, так сказать?! Чеши наверх… чеши, понимаешь ли! Поднимаясь по ступенькам, Ежи просклонял телохранителей на все лады. Ступив на последнюю, покосился вниз. Монах, поставив между ног железный короб, перекладывал в нем патронную ленту. В зале появились еще четверо, у двоих на широких ремнях за спинами висели громоздкие пулеметы с дырчатыми кожухами вокруг стволов, двое держали в руках по ящику с патронами.

Неужто и вправду Баграт воевать с мутантами собрался? И повозку так поставили, что в храм не въехать, вход в какую-то пещеру откопали… Ежи сглотнул, тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и выбрался на крышу.

– Ну где тебя черти носят?! – крикнул Владыка.

Как бы по шеям не надавал, подумал Ежи, хромая к нему. Раз вспомнил неведомого мутанта всуе, значит, не в духе Баграт. Любит он «черта» поминать, когда злится. И что ж это за тварь такая, в каких краях обитает?

Секретарь поставил клеть Владыке под ноги и выпрямился, уперев руки в бока.

– Держи. – Баграт сунул ему свисток. – На север смотри, вон ворон летит. Подзови.

Владыка хлопнул секретаря по плечу, шагнул к другому краю крыши.

Ежи набрал побольше воздуха, чтобы дунуть в свистульку, Баграт окликнул его:

– Что Скалозуб сказал?

– Готовы.

– Ладно, свисти давай.

С первыми же трелями летевший высоко ворон сложил крылья и стал падать камнем. Ежи поднял согнутую в локте руку, птица замахала крыльями, спланировала и села секретарю на предплечье.

– Гильзу мне, живо! – Баграт стоял на самом краю, наблюдая за низиной под Валом, куда уже въехала колымага Чембы.

Гортанные возгласы и улюлюканье мутантов становились все громче.

Ежи отломил припаянный к кольцу на лапке птицы латунный цилиндр и протянул Владыке. Когда тот прочел записку, морщины на лице слегка разгладились.

– Пиши, – велел он. – «Жду два дня в условленном месте».

Секретарь посадил ворона в клетку, достал из котомки дощечку, к которой был привязан карандаш и прикноплен лист бумаги. Послюнив грифель, записал послание.

– Запечатывай.

Ежи аккуратно сложил лист, оторвал узкую полоску.

– Долго возишься. – Баграт отвернулся, глядя вниз. – Красиво идут.

Снова обернулся:

– Ну?!

– Готово, Владыка.

Секретарь выпрямился, держа скрученную трубочкой записку.

С равнины к Валу устремились мутанты. Темная масса обтекала строения, расползалась по низине, как жирная клякса на листе бумаги. Еще немного, и кочевые заполонят весь город.

– Заряжай ворона. – Баграт открыл клеть.

Ежи приготовил щипчики. Когда Владыка протянул ему ворона, секретарь вставил записку в гильзу у того на лапке и обжал кончик латунного цилиндра.

Баграт подбросил птицу. Она расправила крылья, сделав несколько взмахов, взмыла высоко и полетела на север.

– Снова пиши.

Опустившись на колено, секретарь взял дощечку.

Подумав, Владыка пожевал губами и произнес:

– Договор в силе… Точку поставь. – Баграт заглянул Ежи через плечо. – Дальше: встретим за Кислой долиной.

И шагнул к лестнице.

– Записал?

– Ага.

Владыка спустился на две ступеньки.

– Запечатывай, но пока не отправляй. Скажу когда. – Он окинул взглядом крышу. – Приберись здесь и вниз приходи.

Ежи кивнул и потянулся к клети, где сидели два ворона. У принесшего послание окрас был черный, с синеватым отливом. Другой был чуть крупнее и какой-то рябой – голова, хвост и крылья сплошь усыпаны седыми перышками.

Разобравшись с запиской, секретарь подхватил клеть, покрошил птицам кусок кукурузной лепешки, которую не доел Баграт, встряхнул скатерку, перекинул через руку и поковылял к лестнице.

И чуть не столкнулся с пулеметчиками, которые выбежали на крышу. Две пары молча проследовали мимо и улеглись на краю, по разные стороны от лестницы. Загремели патронные ленты в коробах, лязгнули затворы.

– Ежи! – донеслось снизу.

– Иду! – отозвался он, спускаясь.

Повозка с манисами по-прежнему загораживала въезд в залу. Скалозуб, сидя на передке, внимательно слушал Баграта, который стоял к нему боком, заложив руки за спину.

– …тогда подорвешь заряды, – закончил он фразу.

И монах кивнул:

– Уяснил.

Владыка повернулся, положил руку ему на плечо:

– Но я думаю, до стрельбы не дойдет.

– Воюем до победы! – Скалозуб осклабился.

– До победы.

Ежи подошел к повозке:

– Слушай сюда.

Баграт, потянув его за рукав, отвел в сторону:

– На переговоры со мной пойдешь. Вдруг Чемба не врубится, не поймет сразу мое предложение. Тогда переводить станешь. Все остальное время думай про белую обезьяну… – Увидав на лице секретаря замешательство, Владыка поправился: – Про белого мутафага. Тупо так стой, гляди перед собой и думай про него.

– Зачем? – удивился Ежи.

– Затем! – раздраженно бросил Баграт, но смилостивился и пояснил: – Чтобы гронги мыслей твоих не прочли. Ты ж у нас размышлять горазд.

Владыка легонько стукнул секретаря по лбу.

– Уразумел! – выпалил Ежи.

– Повтори.

– Глядеть перед собой и думать про белого мутафага.

– Молодцом. Шагай за мной.

Когда они вышли из храма, мутанты окружили вал. Отовсюду доносились возгласы, рычание, бряцало оружие. Ежи почудилось, что вся эта свора сейчас хлынет навстречу, раздавит, растопчет, порвет их на куски. Одно дело в Твердыне с мутантами говорить, когда в казармах полно жрецов-карателей, другое – здесь, посреди песков Сухого моря, где помощи ждать неоткуда.

Украдкой взглянув на Владыку, Ежи сделал пару глубоких вдохов и покрепче сжал в руке кольцо, на котором висела клеть с воронами. Вспомнив наказ Баграта, стал думать про белого мутафага.

Из галдящей на все лады толпы выехала колымага. Управлявший ею здоровенный мутант вскинул трезубец из арматуры – шум стих. Панцирники, высунув языки, втащили повозку наверх, Чемба натянул поводья, и волки остановились.

Одет мутантский вождь был в меховую безрукавку и штаны до колен, на голове шлем, искусно выточенный из черепа пятнистого маниса. Ноги обуты в сандалии, ремешками которых к голеням прихвачены щитки из плавников катрана.

Баграт сделал пару шагов к повозке, встал, расправив плечи, как подобает Владыке. Ежи последовал за ним, но остался чуть в стороне и позади.

За спиной у Чембы, квохча и ухая как наседки, завозились два мутанта, и сразу заволновались волки в упряжке, до того сидевшие смирно.

Мутанты были небольшого роста, едва ли четыре локтя наберется, грязные, босые и тщедушные, в драных хламидах на голое тело и шляпах, сплетенных из тростника. Спутанные сальные волосы свисали до плеч, лиц не разглядеть.

Гронги, сообразил Ежи и тут же обратно принялся думать про белого мутафага.

– Прими дары, вождь! – произнес Владыка, когда волки притихли.

Два монаха вынесли на пустырь перед храмом бочку, сверху на нее поставили сундучок с резной крышкой, обтянутый сеткой из серебристой нити.

– Крымское вино, – продолжил Баграт, – и золотые монеты…

Один из телохранителей шагнул к Владыке, монах развязал тесьму на груди, стащил со спины черный футляр в форме полумесяца и раскрыл его.

– И саблю. – Баграт вынул клинок из футляра, на гарде с рукоятью заблестели драгоценные камешки. – Подарок, достойный великого шанти.

Владыка сделал короткий кивок и положил саблю в футляр. Монахи подхватили дары и перенесли их на повозку Чембы, после чего быстро удалились.

Ежи вытер вспотевший лоб – ну и загнул Владыка, ему и толмач не нужен. Последнюю фразу кочевники поняли хорошо: шанти – опытный воин, наставник, который обучает вступающего во взрослую жизнь юнца всем премудростям охоты, войны и переговоров.

Вождь повернулся боком к Баграту, выпятил подбородок и стукнул себя кулаком в грудь, издав гортанный возглас. Его подхватила сотня глоток.

Солнце взошло в зенит. Пот струйками стекал по лицу, секретарь смотрел на орущую в низине толпу и пытался унять дрожь в колене. Стоять на песке было неудобно, протез постоянно проваливался, а выдержать долго на одной ноге вес тела Ежи не мог, поэтому часто переступал с места на место.

Баграт слегка повернул голову в его сторону, заложил руки за спину и показал кулак. Ежи сглотнул и замер. Прикрыв глаза, постарался отвлечься, представив белого мутафага. Но тот, гад, не представлялся, норовил улепетнуть куда-то и пропасть совсем, а вместо него на ум лезли всякие мысли.

После очередного взмаха Чембы мутанты смолкли.

– Я знаю, что ты хочешь, вождь, – заговорил Баграт. – Но я не в силах повлиять на Московию, где не признают мутантов, где Орден и другие кланы истребляют вас. Для кочевых племен в Пустоши настали плохие времена.

Владыка сделал паузу. Чемба помрачнел, сдвинул густые брови, отчего шлем из черепа маниса съехал на лоб.

– Но племена в союзе с Киевом. И я решил разослать весть о нем по всей Пустоши. Наши заставы вас пропустят. Торопитесь к границам Московии, соберитесь вместе. – Баграт поднял сжатый кулак. – И обрушьте всю силу на поселения топливных кланов, подожгите нефтяные хранилища, разрушьте переправы через Разлом! А после отправляйтесь в Кислую долину. Займите ее и убивайте каждого, кто сунется за фронтир.

Ежи показалось, что толпа перестала дышать, сотни глаз уставились на вождя в ожидании. Чемба склонил голову к плечу, его пухлые губы вытянулись, он открыл рот, но Владыка опередил его.

– Лишив Московию нефти, – чеканя слова, Баграт взмахивал кулаком перед грудью, все больше распаляясь, – разрушив переправы, вы отрежете московские кланы от Пустоши! Вместе мы продиктуем им наши условия, и тогда…

Владыка окинул взглядом неровный строй мутантов.

– Тогда московские кланы станут рабами! Вашими слугами! Вы займете их поселения, воды и еды хватит всем, живите вволю! А не сделаете этого, знайте: Стойбище будет уничтожено!

– Как?! – зарычал вождь, широко разевая рот.

– Преподобный Гест, хозяин московского Храма, сделает это. И силы небесные ему помогут.

Чемба задрал голову. И сотни уродливых лиц обратились к небу.

Ежи взглянул туда – высоко-высоко над землей летела платформа. В Пустоши никто не знал, что это такое. Издали платформы походили на острова из металла, парящие над облаками. Кто управляет островами, сколько их и какая сила поддерживает в воздухе эти необычное сооружения – было неизвестно.

– Гест выступил в поход к Минску, – снова заговорил Баграт, – чтобы гнев небесный обратить против Стойбища. Преподобный знает, как это сделать. Небеса прольются огнем, и Стойбище будет разрушено. Лишь я могу остановить Геста!

– Вместе! – проревел Чемба.

Баграт коснулся пальцем виска:

– Думай, Чемба. Гест хитер. Пока мы тут говорим, он спешит к своей цели. Спешит на железных повозках, которые едут сами, без манисов и лошадей. Большое войско не сможет двигаться так быстро. Но малый отряд – сможет еще быстрее. Я опережу Геста, не дам выжечь Стойбище. Ты же сокрушишь московские кланы, отплатив им той же монетой, займешь их земли, лишишь горючего и продовольствия. Сейчас кланы не ждут нападения.

Вождь оскалился, блеснув желтоватыми зубами. Глянул на спокойно сидящих гронгов, спрыгнул с повозки и подошел к Баграту.

– Твой ответ, вождь? – спросил тот.

– Да! – рыкнул мутант.

– Вместе мы сила, – сказал Владыка, глядя в глаза Чембе.

– Сила! – выплюнул тот, обнажив клыки.

Взметнулся к небу трезубец Чембы, толпа взревела, потрясая копьями, духовыми трубками и щитами. Где-то слева от Вала ударили барабаны кочевников.

Подкатила колымага. Вождь запрыгнул на нее, глядя на Владыку, развернулся на месте, стукнул себя кулаком в грудь, стеганул поводьями волков и покатил вниз по склону.