355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Левицкий » Я – сталкер. Тропами мутантов » Текст книги (страница 1)
Я – сталкер. Тропами мутантов
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 02:12

Текст книги "Я – сталкер. Тропами мутантов"


Автор книги: Андрей Левицкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Андрей Левицкий
Я – сталкер. Тропами мутантов

Из аналитической записки главы Министерства

Аномальных Ситуаций (МАС) Президенту РФ

Особо важно.

Только лично.

1 (один) экземпляр.

…на данный момент известны минимум 4 так называемых «Зоны», которые называют: Тунгуска, Новая земля, Везувий, Московская Зона. Однако невозможно говорить со стопроцентной вероятностью про отсутствие других «Зон» на планете (некоторые, имея относительно небольшую площадь, могут быть скрыты в джунглях, в районах вечных льдов, других ненаселенных и труднопроходимых областях). Интерес представляют сходность аномальной фауны и флоры на различных и, казалось бы, не связанных между собой локациях. Но особое внимание приковывает к себе так называемая «Зона Мохова» (по имени впервые наткнувшегося на нее егеря Ивана Мохова) – накрытая колпаком неизвестного науке искажения, полностью отрезанная от нас область.

Часть первая

Глава 1

Когда вертолет заложил крутой вираж, Зона открылась взгляду во всей своей мрачной и величественной красе.

Я сидел посередине, и видно мне было не очень. Нашли куда посадить крутого знаменитого репортера, умники. Слева от меня находился десантник по имени Костя, а справа белобрысый здоровяк, которого почему-то называли Пригоршней. Он был в ковбойской шляпе, перехваченной ремешком у подбородка, сделанной не из кожи, а из темного брезента. Головной убор явно не по уставу. На обоих камуфляжные комбезы и разгрузки. А на мне джинсы, рубашка да кожаная куртка…

Пилот заметно нервничал, хотя мне говорили, что он спец и летал над Зоной много раз. Впрочем, тут летай – не летай, но если попадем под Всплеск, один из тех, что начали происходить в последнее время, то кранты нам вместе с машиной.

Рокоча винтами, вертушка двигалась невысоко над кронами деревьев. Когда она снова круто накренилась, я плечом навалился на Костю, и он пихнул меня локтем в бок:

– Отвали!

Пригоршня покосился на нас. Этих двоих мне выделило для охраны армейское командование Периметра, окружающего эту Зону длинной глухой стеной. Вояки на ножах с Министерством Аномальных Ситуаций, которое заправляет в Зоне всем. МАС их сильно подвинуло, почти полностью отстранив от трафика артефактов, которые добывают в Зоне. А кому понравится, когда посторонняя рука залезла в твой карман, хорошенько пошарила там и вытащила все деньги? Теперь у военных и МАС чуть ли не война – но скрытая, незаметная.

– Поменяемся местами? – предложил я Косте, вспомнив, что надо изображать репортерское рвение. Все-таки я и правда известный «экстремальный репортер», а что в Зону прибыл совсем за другим, так про это никто не знает, кроме меня, конечно. – Хочу снять панораму.

– Девок на шоссе Энтузиастов будешь снимать, – отрезал он. – Сиди и не отсвечивай.

– Я тоже испытываю к вам чувство глубокого уважения, Константин, – хмыкнул я.

– Да ладно, Костян, – добродушно пробасил Пригоршня, – пусть поглядит мужик, хуже тебе от этого будет, что ли?

Он пересел на мое место, я – на его и сразу приник к иллюминатору. Вертушка летела над редколесьем вдоль насыпи с асфальтовой дорогой. За нею виднелись развалины, а впереди между холмами было обширное поле. Москва осталась за спиной, ее не видно, и это радует: надоела мне бывшая столица по самое не могу. И теперешняя ситуация, когда власти переехали в Питер, а вся северная Москва превратилась в предбанник Зоны, город не улучшила – стал он от этого только опаснее. Вообще, Зон на планете теперь множество.

– К Химкам приближаемся. Эй, репортер! – голос Пригоршни в наушниках звучал добродушно. – Так ты, стало быть, телевизионщик?

Я ответил, не оборачиваясь, направив объектив камеры в иллюминатор:

– Нет, журналист я.

– Журналист он… И что пишешь, журналист?

– Статьи про экзотичные страны, про экстремальные виды спорта и аномальные места. Но сейчас решил сделать еще и видеорепортаж.

– Про Бермудские треугольники сказочки сочиняешь? – презрительно бросил Костя.

– Нет, про него не писал.

Он не слушал:

– А теперь, значит, решил про Зону этот… пасквиль накатать? Прилетел, как в зоопарк, и фоткаешь, вроде мы звери в клетках?

– Типа того, – согласился я. – А-ну, изобрази обезьяну, Костя… Хотя нет, не надо, и так для репортажа годишься.

– Что-о?! – взъярился он, и тут широченная, как совковая лопата, рука Пригоршни опустилась на его плечо и припечатала зад приподнявшегося десантника обратно к сиденью.

– Ты задобал, Костян, – признался Пригоршня, вроде и по-прежнему добродушно, но уже и грозно. – Че ты его достаешь всю дорогу? Сиди и не отсвечивай!

Я незаметно ухмыльнулся, искоса наблюдая за ними. Месть сладка, даже если она чужими руками сделана! Костя заметно стух и, спихнув руку Пригоршни, отвернулся. Вообще, он прицепился ко мне с того самого момента, когда в военном лагере на Периметре этим двоим приказали охранять меня, и донимал подколками. Мне, впрочем, на язвительного десантника с его изящным чувством юмора было глубоко наплевать – у меня в Зоне свой интерес, свое дело, я не отвлекался на ерунду.

Разобравшись с Костей, Пригоршня снова развернулся ко мне и показал на шрам, украшающий мой лоб справа и рассекающий напополам бровь:

– А это у тебя откуда, журналюга?

– В Афганистане получил.

– В Афгане был? – снова влез в диалог Костя, и по тону его было понятно, что он мне верит примерно как хасид шахиду.

– Делал репортаж про наркомафию. В горах их люди выследили меня, ну и навалились…

– Врешь, тебя б там замочили на раз, репортерчик!

– Да, почти и замочили, – пожал я плечами. – Но вот отбился как-то… С двумя пулями в боку и ножевым ранением головы.

Они переглянулись, и Костя на очередном вираже покрепче сжал лежащую на коленях «Грозу» с подствольником.

– А в Зоне капец бы тебе пришел, если бы бандюки местные навалились. Не отбился бы. Или в аномалию попал бы – и суши брюки.

Аномалиями здесь называли локальные образования, появившиеся после возникновения первых Зон, – словно мины, аномалии разбросаны по всем этим неласковым землям. Бывают они психические и физические, стабильные и ползучие… Для людей большинство смертельны. Научного объяснения тому, как они появились, до сих пор нет, ученые только руками разводят. А военные, не будь дураками, вовсю исследуют их в своих лабораториях.

Ничего не ответив Косте, я снова нацелился камерой в иллюминатор – типа снимал. Под нами было поле, где высились горы мусора и груды ржавого металла. Между ними тянулась колючка на бетонных столбах, дальше – ржавела толстая труба на сваях. Я подался к иллюминатору, разглядев, что впереди по растрескавшейся асфальтовой дороге идут четверо людей в потрепанной одежде. Один вдруг оглянулся на вертушку, что-то сказал другим – и они бросились в разные стороны.

– Крысы, – скривился Костя, уставившись в иллюминатор. – Сталкерское отродье.

– Сталкеры… Вы так называете людей, которые ходят в глубину Зоны? Я слышал разные слова: бродяги, охотники, даже проводники… А, и ловчие еще.

Костя презрительно молчал, и вместо него ответил Пригоршня:

– Да у них вообще путано. Короче, записывай, журналист, потом от гонорара мне отстегнешь: сталкерами называют больше тех, кто постоянно живет в Зоне. Бывалых, типа, самых крутых. Охотники – это те, кто конкретно промышляют мутантами. Охотник может быть как из-за Периметра, так и постоянно обитать в Зоне, то есть одновременно быть и сталкером. Проводники хорошо знают Зону и нанимаются, чтоб каких-то людей, ну вот типа тебя, или экспедиции через эти места водить. Сталкер может быть профи-проводником, а может и не быть. Охотник – тот редко проводником бывает, разные эти, как их… амплуа. Ну а ловчие… их, считай, в Зоне и нету, потому что ловчие – это парни, которые снаружи, за Периметром, ловят вырвавшихся наружу мутантов. Вот такой у нас тут расклад, журналюга.

– Вы их не любите, судя по твоему ласковому лицу? – я кивнул на Костю.

– Да кто ж их любит! – ощерился он.

– Нормальные пацаны, я к ним с пониманием отношусь, – хмыкнул Пригоршня, поправляя свою неуставную шляпу. – Даже думаю иногда: а вот если бы я сталкером был, а не десантником, добывал бы артефакты за пригоршню долларов….

– Ну, и что б ты делал? – разозлился Костя на Пригоршню. – По лагерям бы жил, по землянкам вонючим спал?!

– А что такого? Зато дисциплины нет, как у нас, не надо всяких козлов слушаться. Эх… Ладно, забудьте. Эй, репортер, что еще ты не знаешь, что тебе рассказать?

– Да что он вообще знает! – Костя снова разбушевался. – Они сидят в своих городах, про наши дела только по телику видят то, что им хмыри, вроде этого, рассказывают.

Знал бы десантник, какова истинная цель моей поездки сюда, какой информацией я владею, каким страшным путем она мне досталась… Знал бы, что я на самом деле собираюсь сделать, – не разговаривал бы сейчас со мной, а побыстрее сдал бы обратно своему командованию для выяснения всех подробностей.

– Андрей! – окликнул Пригоршня. – Как тебя… Андрей Нечаев, да? Слушай, а ты не родич, часом, Глебу Нечаеву? Служил у нас такой, помнишь, Костян?

Костя, покачав головой, отвернулся, но Пригоршня не отставал:

– Ну, Нечаем его называли, неужто забыл? Громкое ж было дело, пару лет назад пошел Нечай в Зону с бригадой, зачистить от нелицензированных охотников окрестности Старбеево, и пропал. А потом, говорили, объявился уже в Питере, да особняк у него свой, да жена-красава, да тачка крутая… Командование хотело его за дезертирство прижать, но не смогло: какая-то «крыша» у Нечая хорошая появилась, отмазали его. Так ты, журналист…

– Не знаю никакого Нечая, – отрезал я, уставившись в иллюминатор. В этот момент я не видел ни его, ни ландшафт снаружи, вместо них перед глазами было…

Тело посреди темной гостиной, еще одно – в ванной, кровь на полу, брызги на стене и мебели, три быстрых силуэта….

Над вершинами двух холмов, к которым мы летели, возникли тусклые вспышки, и молчащий всю дорогу пилот спросил:

– Это что, пальба там? Какого хрена происходит!

– Охотники сцепились, – пояснил Пригоршня. – У них часто разборки, не обращай внимания.

– Как это – не обращай? А если нас собьют?

– Да никто нас не тронет. Во-первых, откуда у них гранатометы? Во-вторых, знают же: если на армейских напасть, мы такую зачистку в районе устроим… Но вообще, я слышал, сейчас большая склока между военсталами и анархистами. Может, они шалят?

– Короче, холмы облетаем – и назад, – решил пилот. – Тут хоть и Третий пояс, я все равно не хочу рисковать.

Эта Зона была условно разделена на три «пояса», и Третий, со стороны Москвы длящийся от Периметра примерно до Дмитрова, – самый безопасный. Это, конечно, не значит, что здесь можно гулять вприпрыжку и собирать лютики на лужайках, но шанс отдать Зоне душу тут немного меньше. К тому же Всплески, то есть возникшие в последнее воремя непонятные энергетические возмущения неизвестной природы, в Третьем поясе слабее и могут даже не вырубить электронику – только потому над этими местами и летаем.

Вертушка почти миновала долину, когда из кустов внизу вынырнул мутант, похожий на гигантского одноглазого богомола.

– Верлиока! – удивился Костя. – Как сюда забрел, они ж дальше живут, на болотах…

Я тоже удивился: насколько знал, эти холоднокровные мутанты-насекомые размером с теленка предпочитают держаться стаями – так что делает тут одиночка? Или где по кустами прячутся его сородичи?

Нет, они слишком крупные для этого, вон разве что в той роще могут укрыться…

Весить верлиока может до тонны, но сейчас мы видели детеныша – вряд ли он тяжелее пары сотен кило.

Выскочив из кустов, юный верлиока бросился прочь, то есть прямо вперед по нашему курсу. Решил, наверное, что эта огромная шумная штука в небе преследует именно его.

Костя заерзал, подняв «грозу».

– Завалить бы козла панцирного. Наши ученые или барыги за периметром всегда их лапы покупают, или что там у них… Петр, а ну опустись ниже!

– Такого приказа не было, – отрезал пилот хмуро.

Верлиока бежал к низине между холмами, вертолет быстро нагонял его.

– Да ладно, опустись, тебе говорят! – наседал Костя, но пилот не сдавался.

– Приказ был покружить над окраиной. Устраивать для вас охоту я не собираюсь.

Тем временем верлиока нырнул в низину – и после этого впереди будто прорвался огромный нарыв. Столб огня ударил из земли, швырнув мутанта вверх. Он пронзительно завизжал, звук проник даже в кабину.

– Аномалия! – заорал Костя. – Это жарка!

В тот же миг грузное тело, с большой силой подброшенное в воздух, врезалось в нас снизу.

Машина выдержала бы подобный удар, но он пришелся неудачно – в самый край кабины. Туша верлиоки проскользнула вдоль нее, оставив на фонаре красно-черный развод, и врезалась в несущий винт. Даже сквозь наушники донеслись треск и хруст. Вертушка затряслась, нос задрался и сразу резко ушел вниз. Меня едва не выбросило из кресла, закричал пилот, Костя с руганью повалился на пол, и тут же вертолет завалился набок.

Стремительно замелькали холмы, роща, небо, снова холмы… Я увидел дерево – совсем близко, вертушка неслась к нему, а оно тянуло навстречу кривые голые сучья, будто черные щупальца.

Рев Пригоршни в наушниках оглушил. Инстинктивно я сжался, нагнув голову, обхватил ее руками, согнулся в три погибели – а потом возникло ощущение, будто я внутри футбольного мяча. И какой-то великан, у которого ножища размером с подъемный кран, широко размахнувшись, со всей силы засандалил мяч через все поле – прямо в чужие ворота!

Глава 2

Постанывая от боли, я неловко повернулся.

Толстый сук не просто сломал иллюминатор, он пробил бок Кости и вышел с другой стороны. Десантник был мертв, вертолет застыл наискось, пол кабины накренился. Тихо ругаясь, я прижал ладони к вискам, сдавливая гудящую голову, зажмурился. Разбитая камера болталась на ремешке – стащил его с запястья и бросил. Сколько я был без сознания? Кажется, несколько минут. Схватившись за спинку кресла, привстал.

И увидел лежащего впереди пилота с размозженной головой. Тоже мертвец… А Пригоршня? Рукавом стирая кровь со лба, я повернулся в другую сторону. Дверь справа была раскрыта, прямо за ней шелестела листва.

В голове – гулкая пустота, болела грудь, ныли запястье и колено. Подволакивая ногу, я вылез из вертолета.

Машина наполовину висела, нанизанная на толстые сучья. Они бы, конечно, не выдержали ее веса, но хвостовая штанга, треснувшая, со сломанным винтом, уперлась в землю, глубоко продавив ее. Проем был метрах в трех над землей – я сначала повис на руках, потом спрыгнул.

В колене хрустнуло. Зона вас всех побери! – я покатился по земле, хрипло матерясь, наконец замер, сцепив зубы. Когда боль немного отпустила, сел в густой траве, потом медленно встал.

И вдруг отчетливо понял: это происшествие – удача для меня. Нет, я не желал смерти ни Косте, ни безымянному пилоту, но ведь я собирался проникнуть в Зону, этот полет был просто разведкой, прикидкой ситуации… и в результате я уже здесь. Так или иначе, путем длительной подготовки или нелепой случайности, но добился своего.

С другой стороны, я ведь хотел нанять проводника, нормально вооружиться, взять припасы… А теперь что? Я в Зоне, спору нет. Но – один, без проводника, без припасов, без оружия.

Стоп. Оружие-то есть: в кабине, возле двух трупов.

Двух…

Где все-таки Пригоршня?

Я внимательно огляделся. От вертолета к зарослям вела примятая трава. Вечерело, среди деревьев посверкивала какая-то аномалия, а в глубине леса раздавались всякие звуки. Неуютные такие, внушающие смутную тревогу. Зона, даже в районе Третьего пояса, опасное место, новичку здесь выжить трудно. Надо бы мне залезть обратно в кабину, взять оружие десантников… Хотя вообще-то лучше провести внутри вертолета всю ночь, а утром решить, куда дальше.

Хотя – нет, нельзя здесь ночевать. Упавшую машину скоро найдут военные, и меня эвакуируют, что в мои планы не входит. Но оружие точно необходимо, так? Значит, лезем обратно… И тут рядом зашелестели кусты.

Послышались тяжелые шаги, дыхание. Кто там пожаловал? Я повернулся.

Пожаловал Пригоршня. Он возник между деревьями – камуфляж в грязи, к комбезу прилипли листья, на лбу кровь, ковбойской шляпы нет.

Лицо его, раньше вполне добродушное, теперь, как бы это сказать, чтоб не показаться трусом… пугало. Оно стало серым и мертвенным. Взгляд неподвижный, глаза блестят. И дружелюбия в лице не больше, чем в армейском ноже.

Том самом ноже, который десантник выставил перед собой и медленно покачивал им, приближаясь ко мне.

– Пригоршня, эй! – начал я. – Ты это, слышь, расслабься, я тебя не съем…

Не договорив, отскочил – подойдя ближе, он сделал выпад. Еще немного, и клинок воткнулся бы мне в грудь, я едва успел избежать удара.

Твою мать!!! Я врезал здоровяку ребром ладони сбоку по шее. Да только она у него оказалась толстая, крепкая, словно резиновая, – с тем же успехом можно колотить автомобильную шину.

Лезвие чиркнуло по моему запястью. Нож был отлично заточен, если бы не рукава кожаной куртки и плотной рубахи под нею, он бы прорубил руку до кости. Но и так кровь потекла из разреза.

– Пригоршня! – заорал я, отпрыгнув и сжав запястье. – Отставить!

Он не слышал, пер на меня танком. Пришлось поворачиваться и бежать – а что еще было делать? Десантник тяжело топал следом. Вертушка осталась позади, я обежал густые заросли, деревья, перемахнул через кусты поменьше. Пригоршня ломился за мной, круша ветки, напролом.

Я еще не отошел после аварии, а тут такое! Зомби, да? Я читал про зомби, в которых людей иногда превращает Зона. Читал… но этот громила совсем не похож на ходячего мертвеца! Ни с какого боку не похож – Пригоршня вполне живой, только ведет себя как бездумная агрессивная машина. Или как человек под гипнозом. Или… или под влиянием какой-то аномалии? Точно! Но какой?

Стало светлее – деревья расступились, открыв несколько ржавых грузовиков и ограду с проломами, сквозь которые виднелись бетонные постройки. Все вместе это напоминало заброшенный машинный двор.

Дальнюю часть его захватило болото: буро-зеленая жижа затянула пространство между зданиями, мертвые деревья торчали из нее вместе с ржавыми цистернами и другой рухлядью. Отсюда жижа казалась очень густой, чуть ли не твердой, словно ее покрывала застывшая корка.

Хорошо, что до ближней ко мне половины машинного двора странное болото не добралось. Влетев на территорию сквозь дыру в ограде, я нырнул влево, за длинный гараж… и, взмахнув руками, резко остановился на краю глубокого бетонного бассейна с отвесными стенками. На далеком дне в луже воды лежала шина от грузовика. На ней матово поблескивал человеческий череп, а в луже виднелись кости.

Тяжелые шаги все громче доносились сзади. Отпрыгнув от ямы, я побежал к проему в стене следующего гаража. Он был без крыши, на полу – гниющее тряпье. Из дырки в стене торчала гнутая арматура. Схватившись за один прут, дернул изо всех сил, и он сломался в самом проржавевшем месте.

Прижавшись к стене с прутом в руках, я выглянул в проем. Тонкая струйка крови стекала с запястья, по ладони и пальцам, капала на пол. Немного кружилась голова, сердце тяжело стучало в ушах, почти заглушая сиплое дыхание Пригоршни.

Он шагал вдоль бассейна, выставив нож перед собой. Я покрепче сжал прут, поднял выше… А когда десантник повернул, оказавшись спиной ко мне, выскочил из проема и обрушил прут ему на затылок.

Нормального человека такой удар оглушил бы и отправил прямиком на дно бетонной ямы, в гости к тому мужику, который оставил в ней свой череп с костями, а сам ушел куда-то по делам. Но этот Пригоршня… Башка у него, как у слона, – он едва пошатнулся!

Прут завибрировал, пронзив болью раненую руку.

Десантник, развернувшись, широким взмахом кулака сбил меня с ног и отбросил далеко назад. Я упал на спину, удар вышиб воздух из груди и искры из глаз. Кое-как встал, скрипя зубами от боли в запястье.

Прут улетел далеко, другого оружия у меня не было. Пригоршня уже шагал ко мне, занося нож. Все, конец тебе, Андрюха Нечаев, не успел ты сделать то, что так хотел…

За широкой спиной Пригоршни появился человек.

Молодой, в походной одежде и с рюкзаком за спиной.

И с обрезом в руках, который он держал за ствол.

Укороченный приклад врезался в затылок Пригоршни – туда же, куда я до того приложился прутом. Десантник снова начал поворачиваться, но уже медленнее, надо полагать, второй удар достучался таки до его мозгов. Сталкер (ну а как еще его назвать?) крикнул: «Толкай его!», присел, упершись в землю коленями и локтями, и тогда я с громким выдохом бросился на Пригоршню.

Расстояние было небольшим. Я врезался ему в бок, он повалился через сталкера, упал на самом краю ямы… Нож его отлетел в сторону, а Пригоршня свалился вниз.

Падал он молча, без вскрика. Снизу донеслись стук и хруст: Пригоршня рухнул на шину, раздавив череп. Я помассировал плечо и присел на корточки, тяжело дыша. Сталкер распрямил спину – теперь мы сидели в одинаковых позах на краю ямы. Только у него в руках был нехилый такой обрез, а у меня – шиш с маслом. То есть с кровью, которая текла по руке…

– Ты кто? – спросил он.

– А ты кто?

– Где я? – в унисон вопросил снизу голос, полный обиды и недоумения. – Что это… Да что, блин, происходит?!

Стоящий на четвереньках посреди лужи Пригоршня задрал голову и увидел нас.

– Вы… Ты… Репортер, это ты меня столкнул? Ты что творишь, паскудник?!

Покосившись на сталкера, я ответил:

– Ты напал на меня с ножом, Пригоршня. Вон он рядом с тобой валяется, подними и глянь – на клинке кровь.

Говоря это, я вытянул над бассейном раненую руку. Красные капли закапали вниз с кисти, и Пригоршня тупо уставился на них.

– Я на тебя напал? Ты че мелешь, я не… Да я же не помню вообще ни черта!!! – Он схватился за голову. – Только как вертушка свалилась из-за верлиоки! Репортер, что потом было?! Эй, рядом, а ты кто такой? Репортер, а Костя, с ним что? Петр?!

– Они мертвы. И ты чуть не убил меня.

– Так это я их?.. – его глаза наполнились ужасом.

– Нет, они разбились при аварии. Но ты…

Я замолчал, скосив глаза вправо, – какое-то движение почудилось в дверном проеме. Сталкер, внимательно слушающий наш бессвязный диалог, повернул голову в ту сторону.

– Репортер, ты погоди, я же не убийца, – забормотал Пригоршня. – Ты это, слушай… Да я охранять тебя наоборот обязан. Ты не ври, с чего бы я стал на тебя вдруг…

Я не слушал – пялился на существо, возникшее в проеме гаража.

Это был прямоходящий ящер с широкой плоской башкой. Шея с уродливыми наростами, змеиные глаза… Черт, да что же это такое? В Зоне обитают слизни, бруторы, ведуны, лешие, есть кабаны, медведи и псы-мутанты, еще – неуловимые призраки и опасные крысы, но это…

– Василиск, – тихо произнес сталкер и всадил пулю прямиком в бугристый уродливый лоб твари.

Монстр беззвучно упал на спину. Я вскочил. Что еще за василиск? Никогда не слышал!

Мутант, задергав ногами, перевернулся спиной кверху. Сталкер бросился к нему, на ходу перезаряжаясь, а тварь на карачках очень резво поспешила прочь.

– Репортер, эй, не уходи! – позвал снизу Пригоршня. – Вытащи меня! Это все ошибка какая-то, это…

– …Паранойка, – заключает сталкер, возвращаясь. – Хлопец внизу, я так понимаю, паранойку словил. Ну, аномалия… вступишь в нее – мутит мозги, и тебе кажется, что весь мир против тебя. Кто послабее, стреляются или на гранате подрываются со страха, посильнее – нападают на все, что движется.

– Сбежал василиск? – спросил я.

– Сбежал, гад. Да я и не надеялся особо, их просто так пулей не свалишь. Хорошо, этот пугливый попался какой-то, обычный-то на нас попер бы, а как его убить… В несколько стволов гасить надо или гранатой. Ну, что у нас здесь?

Мы снова заглянули в яму, где Пригоршня, усевшись на шине, с надеждой смотрел на нас. Окинув его долгим взглядом, сталкер пожал плечами и заключил:

– Кажется, отпустила его паранойка, будем вытаскивать. Кстати, я – Шустрый.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю