Текст книги "Анализ романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова"

Автор книги: Андрей Яценко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

2. Отношения мастера и Маргариты

По мнению повествователя, он покажет читателям в романе настоящую, верную и вечную любовь. «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!» Давайте же рассмотрим чувства, которые возникли у мастера и Маргариты друг к другу. По нашему мнению, они имеют существенные отличия.

Мастер полюбил Маргариту с первого раза. «Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!» «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!» По крайней мере, так полагал мастер. Возможно, причиной его любви было то, что ему нравились страстные натуры. «Покорил меня Алоизий своею страстью к литературе». Вот и Маргарита Николаевна тоже была страстной. «У нее была страсть ко всем людям, которые делают что-либо первоклассно».

То что его чувство именно любовь на это указывало отношение мастера к ней. Даже в состоянии душевной болезни он старался оберегать ее. И его чувство осталось неизменным до самого конца романа.

И даже находясь в разлуке с ним, Маргарита чувствовала, что он по-прежнему любит ее. «Его не было рядом в этот день, но разговаривала мысленно Маргарита Николаевна все же с ним: «Если ты сослан, то почему же не даешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, я почему-то этому не верю. Значит, ты был сослан и умер… Тогда, прошу тебя, отпусти меня, дай мне, наконец, свободу жить, дышать воздухом».»

После освобождения в середине января мастер узнает, что его квартира занята. Он не пожелал делать Маргариту несчастной и не подал ей о себе никаких вестей. «Нет, сделать ее несчастной? На это я не способен». Мастер укрывается в психиатрической больнице.

Позже в квартире Воланда он выразил приверженность прежнему взгляду. Мастер продолжил любить Маргариту и поэтому желал ей счастья. Но быть с ним для нее уже невозможно, по его мнению. «Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую – оставь меня. Ты пропадешь со мной».

«– А чем вы будете жить? Ведь придется нищенствовать.

– Охотно, охотно, – ответил мастер, притянул к себе Маргариту, обнял ее за плечи и прибавил: – Она образумится, уйдет от меня…»

С анализом чувств Маргариты Николаевны все намного сложнее.

Сначала она испытывала столь сильное одиночество, даже находясь замужем, что в отчаянии думала о самоубийстве. «Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя… Так вот она говорила, что с желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста».

У столь сильного чувства были две причины. Первая. Маргарита уважала, но не любила мужа. И она страдала от отсутствия любви и счастья. «С тех пор, как девятнадцатилетней она вышла замуж и попала в особняк, она не знала счастья». «Моя драма в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаю делом недостойным. Я от него ничего не видела, кроме добра…» Вторая. У нее не было детей. И это ожесточило ее. «Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женою очень крупного специалиста… Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожал свою жену». «…была на свете одна тетя. И у нее не было детей, и счастья вообще тоже не было. И вот она сперва много плакала, а потом стала злая…»

Позже Маргарита утверждала, что давно любила мастера. «Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга, никогда не видя…» Однако, эти слова Маргариты Николаевны следует подвергнуть сомнению. «Не желала бы я встретиться с вами, когда у вас в руках револьвер, – кокетливо поглядывая на Азазелло, сказала Маргарита. У нее была страсть ко всем людям, которые делают что-либо первоклассно». Вот и мастер вызывал у нее страсть тем, что первоклассно писал. «Я – мастер, – он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой «М». Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы доказать, что он – мастер. – Она своими руками сшила ее мне, – таинственно добавил он».

Во время исчезновения мастера происходила борьба в Маргарите Николаевне между разумом и природой. Часто после расставания женщины хорошеют, их природа берет свое. Они готовы к новым отношениям. «Вот и пример, – мысленно говорила Маргарита тому, кто владел ею, – почему, собственно, я прогнала этого мужчину? Мне скучно, а в этом ловеласе нет ничего дурного, разве только что глупое слово «определенно»? Почему я сижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?» Но разумом она не может его забыть и получить свободу. «Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его, чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти!»

Именно страстный характер Маргариты Николаевны заставляет ее делать высокие ставки: «Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!» и действовать решительно: разгромить квартиру литературного критика Латунского и вцепиться ногтями в лицо Алоизия Могарыча.

«– Что это за критик Латунский? – спросил Воланд, прищурившись на Маргариту.

Азазелло, Коровьев и Бегемот как-то стыдливо потупились, а Маргарита ответила, краснея:

– Есть такой один критик. Я сегодня вечером разнесла всю его квартиру».

«Шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, и Маргарита, завывая:

– Знай ведьму, знай! – вцепилась в лицо Алоизия Могарыча ногтями.

Произошло смятение.

– Что ты делаешь? – страдальчески прокричал мастер, – Марго, не позорь себя!

– Протестую, это не позор, – орал кот.

Маргариту оттащил Коровьев».

Да, Маргарита испытывает страсть к мастеру. Именно поэтому она не хочет отпускать его и желает всегда быть вместе с ним.

«– А чем вы будете жить? Ведь придется нищенствовать.

– Охотно, охотно, – ответил мастер, притянул к себе Маргариту, обнял ее за плечи и прибавил: – Она образумится, уйдет от меня…

– Не думаю, – сквозь зубы сказал Воланд…»

«А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я».

И, наконец, ее обуревает главный грех в христианстве – гордыня.

«– Потребовать, потребовать, моя донна, – отвечал Воланд, понимающе улыбаясь, – потребовать одной вещи!

<…>

– Я хочу, чтобы Фриде перестали подавать тот платок, которым она удушила своего ребенка.

<…>

– Молчи, – приказал ему Воланд и, обратившись к Маргарите, спросил: – Вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Высокоморальный человек?

– Нет, – с силой ответила Маргарита, – я знаю, что с вами можно разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я легкомысленный человек. Я попросила вас за Фриду только потому, что имела неосторожность подать ей твердую надежду. Она ждет, мессир, она верит в мою мощь. И если она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло».

Вот таким букетом черт обладала Маргарита Николаевна: жаждой любви и счастья, страстью к мастерству, решительностью и гордыней.

Таким образом, мастер как влюбился в Маргариту с первого взгляда, так и сохранил в неизменности свое чувство до конца романа. Но именно эта любовь добавила страданий Маргарите после освобождения мастера органами власти. У нее же первым было другое чувство, вытолкнувшее ее в город с желтыми мимозами. Страдая от отсутствия любви и счастья, и, готовая в случае неудачи, покончить с такой жизнью, она надеялась на встречу. После встречи Маргариту охватила страсть к мастеру из-за его писательского мастерства. Во время его исчезновения она страдала, и ее женская природа добавляла ей мучений, желая новых знакомств. После нового обретения мастера она расцвела и такой являлась профессору Поныреву во снах. «…в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека».

3. Просьба Маргариты

Почему Михаил Булгаков изменил название романа с «Евангелие Воланда» на «Мастер и Маргарита»?

Нам представляется, что для автора как христианина важнее судьба двух заблудших человеческих душ. Сначала писатель проследил вовлечение Воландом мастера и Маргариту в создание романа о Понтии Пилате, как «евангелия» от сатаны. Затем оба героя подвергаются страданиям для привлечения Маргариты к участию в Великом бале у сатаны. И, наконец, заполучение их истерзанных душ и воздаяние им в вечном приюте: кому «покоем», а кому счастьем.

Финал романа для мастера и Маргариты с первого взгляда представляется счастливым. По мнению же богословов Андрея Кураева и Дмитрия Першина, и публициста Давида Эйдельмана такой взгляд обманчив. И мы с ними согласны.

Начнем с желания Маргариты Николаевны.

Маргарита «…обратилась к Воланду: – Прошу вас опять вернуть нас в подвал в переулке на Арбате, и чтобы лампа загорелась, и чтобы все стало, как было».

Во исполнение этой просьбы мастера извлекли из психиатрической лечебницы и уничтожили историю его болезни. Его квартиру освободили от Алоизия Могарыча и изменили записи в домовой книге застройщика. Любовникам вернули их документы. Маргарите Николаевне возвратили ее имущество: тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу, фотографию и сберегательную книжку на десять тысяч. От себя на память Воланд подарил Марго небольшую золотую подкову, усыпанную алмазами.

Мы продолжим рассмотрение утверждения, об обманчивости представления о счастливом финале романа в следующих пунктах. Сейчас же хотим заметить, что в романе присутствуют категории, такие как «покой», «свет», «свобода», которые некоторыми исследователями почему-то воспринимаются буквально. Однако, хотелось бы повторить, что мы рассматриваем роман, как «седьмое доказательство существования бога» в оболочке «прелестного романа». Поэтому и выше перечисленные категории следует рассматривать глубже. Итак,

4. Что такое «свет» от Воланда?

«Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.

– Он прочитал сочинение мастера, – заговорил Левий Матвей, – и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем…

– А что же вы не берете его к себе, в свет?

– Он не заслужил света, он заслужил покой, – печальным голосом проговорил Левий.

– Передай, что будет сделано, – ответил Воланд и прибавил, причем глаз его вспыхнул: – И покинь меня немедленно.

– Он просит, чтобы ту, которая любила и страдала из-за него, вы взяли бы тоже, – в первый раз моляще обратился Левий к Воланду.

– Без тебя бы мы никак не догадались об этом. Уходи».

Так что же такое «свет» от персонажа Иешуа Га-Ноцри, которого не заслужил автор романа?

«Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он».

«От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться». Человек в плаще «…поднимается все выше к луне, увлекая своего спутника. За ними идет спокойный и величественный гигантский остроухий пес».

Вот о каком «свете» говорили Левий Матвей и Воланд. Это холодный и обманчивый лунный свет. И его, конечно же, следует не путать с другим светом, который, скорее всего, может прийти на ум, – нетварным божественным. Именно лунного света был недостоин автор романа, по мнению его героя – Иешуа Га-Ноцри. И с этой оценкой согласился Воланд, истинный создатель романа и его персонажей. «Тут Воланд повернулся к Маргарите: – Маргарита Николаевна! Нельзя не поверить в то, что вы старались выдумать для мастера наилучшее будущее, но, право, то, что я предлагаю вам, и то, о чем просил Иешуа за вас же, за вас, – еще лучше».

Следует ли читателям и исследователям переживать, что мастера и Маргариту не взяли в «свет»? Это им решать. Мы же полагаем, что дух зла и повелитель теней властвует в аду и поэтому его «свет» – это одно из мест там. Да к тому же хотя бы раз в год во время праздничного весеннего полнолуния «…лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны. Луна властвует и играет, луна танцует и шалит. Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это – номер сто восемнадцатый, его ночной гость». Да, возможно, только во сне профессора Понырева мастер и Маргарита попадают в лунный свет, в котором поднимаются к луне и беседуют Понтий Пилат и Иешуа.

Давид Эйдельман считает, что мастер потому не заслужил «света», что не дописал роман о Понтии Пилате и Иешуа Га-Ноцри не воскрес. Именно поэтому роман мастера нельзя называть Евангелием – благой вестью, в нем не сообщается благая весть о воскресении.

Мы же полагаем, что Давид Эйдельман под «светом» от Воланда в романе ошибочно имел в виду иной «свет» – божественный. В версии Воланда Иешуа Га-Ноцри и не должен был воскреснуть, умерев на кресте. Его Иешуа – это не Иисус Христос Сын Божий. Иешуа простой человек, которого «повесили» на «столбе с перекладиной», и его душа после смерти попадает не в божественный свет теплый и благодатный, а в лунный – холодный и обманчивый. Поэтому ершалаимскую историю в романе справедливо можно назвать «Сказкой от сатаны». Почему же не следует соглашаться с названием «Евангелие Воланда» смотрите ниже в пункте «Евангелие от Воланда».

5. Что такое «покой» от Воланда?

Итак, мастер не заслужил «свет» и, поэтому получает «покой».

«– То, что вы ему нашептали, я знаю, – возразил Воланд, – но это не самое соблазнительное. А вам скажу, – улыбнувшись, обратился он к мастеру, – что ваш роман еще принесет вам сюрпризы.

– Это очень грустно, – ответил мастер.

– Нет, нет, это не грустно, – сказал Воланд, – ничего страшного уже не будет».

«Маргарита… оглянулась на окно, в котором сияла луна, и сказала:

– А вот чего я не понимаю… Что же, это все полночь да полночь, а ведь давно уже должно быть утро?

– Праздничную полночь приятно немного и задержать, – ответил Воланд. – Ну, желаю вам счастья».

Итак, Воланд уверяет мастера, что ничего страшного уже не будет и желает Маргарите счастья. Дух зла знает, что любовники получат «покой» в вечном приюте. «…улыбнувшись, обратился он (Воланд – А.Я.) к мастеру, – что ваш роман еще принесет вам сюрпризы». Что же скрывается в произведении за этим внешне положительным словом? При анализе описания полученного «покоя» мы соглашаемся с аргументацией богословов Андрея Кураева, Дмитрия Першина и политтехнолога Давида Эйдельмана.

«…то, что я предлагаю вам, и то, о чем просил Иешуа за вас же, за вас, – еще лучше».

«– И там тоже, – Воланд указал в тыл, – что делать вам в подвальчике? – тут потухло сломанное солнце в стекле. – Зачем? – продолжал Воланд убедительно и мягко, – о, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой. Прощайте! Мне пора.

– Прощайте! – одним криком ответили Воланду Маргарита и мастер. Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита. Ни скал, ни площадки, ни лунной дороги, ни Ершалаима не стало вокруг. Пропали и черные кони. Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге.

– Слушай беззвучие, – говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, – слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься, и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.

Так говорила Маргарита, идя с мастером по направлению к вечному их дому, и мастеру казалось, что слова Маргариты струятся так же, как струился и шептал оставленный позади ручей, и память мастера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат».

Давайте же рассмотрим шаг за шагом все, что наобещали мастеру Воланд и Маргарита.

«Покой» вместо рая

Итак, мастера отпускают на свободу, теперь он может наслаждаться тишиной, днем гулять с Маргаритой под зацветающими вишнями, а вечером писать при свечах, и вечером к нему будут приходить те, кого он любит и интересуется, кто не потревожит мастера. Если эти обещания являются правдой, то почему профессору Поныреву снится другое?

Но каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, как Иван Николаевич видит во сне одну и ту же картину. «От постели к окну протягивается широкая лунная дорога… лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны. … Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это – номер сто восемнадцатый, его ночной гость. Иван Николаевич во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает:

– Так, стало быть, этим и кончилось?

– Этим и кончилось, мой ученик, – отвечает номер сто восемнадцатый, а женщина подходит к Ивану и говорит:

– Конечно, этим. Все кончилось и все кончается… И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо.

Она наклоняется к Ивану и целует его в лоб, и Иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне».

Давайте посмотрим, всегда ли таким был мастер. После психиатрической клиники он выглядел следующим образом. «Он был в своем больничном одеянии – в халате, туфлях и черной шапочке, с которой не расставался. Небритое лицо его дергалось гримасой, он сумасшедше-пугливо косился на огни свечей, а лунный поток кипел вокруг него». Мастер был небрит и пуглив. Однако уже в квартире у Воланда с ним произошли видимые изменения. «После того, как мастер осушил второй стакан, его глаза стали живыми и осмысленными». Так почему имея «покой» в вечном приюте, мастер пугливо озирается и не следит за собой, оброс бородой? Что «покой» в вечном приюте схож с душевным состоянием в психиатрической клинике? Теперь ни сам мастер не в состоянии побриться, ни Маргарита, ни обещанный слуга не могут его побрить? Что же пугает мастера? Ему же Воланд посулил «покой» от Иешуа Га-Ноцри. Видимо «покой» такой, что мастер снова становится пугливым и к тому же бородатым.

Теперь рассмотрим описание вечного приюта, которое странным образом перекликается со сном, приснившимся Маргарите в пятницу.

«Приснилась неизвестная Маргарите местность – безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ним мутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья, одинокая осина, а далее, – меж деревьев, – бревенчатое зданьице, не то оно – отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!

И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, и появляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, не разберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные, встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе, Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась».

В этом сне Маргариты ее мастер небрит и у него встревоженные глаза. И во сне профессора Понырева Маргарита непомерной красоты и выводит к Ивану Николаевичу за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека – мастера. Так может быть рассказ Воланда о вечном приюте лжив, а сон Маргариты – вещий? 22
  Богослов Дмитрий Першин указывает на сходство описанного места из сна Маргариты Николаевны с возможной будущей жизнью, по мнению Свидригайло из романа «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского.
  «…Я вас спросил: верите ли вы, что есть привидения?
  – Нет, ни за что не поверю! – с какою-то даже злобой вскричал Раскольников.
  – Ведь обыкновенно как говорят? – бормотал Свидригайлов, как бы про себя, смотря в сторону и наклонив несколько голову. – Они говорят: «Ты болен, стало быть, то, что тебе представляется, есть один только несуществующий бред». А ведь тут нет строгой логики. Я согласен, что привидения являются только больным; но ведь это только доказывает, что привидения могут являться не иначе как больным, а не то, что их нет, самих по себе.
  – Конечно, нет! – раздражительно настаивал Раскольников.
  – Нет? Вы так думаете? – продолжал Свидригайлов, медленно посмотрев на него. – Ну а что, если так рассудить (вот помогите-ка): «Привидения – это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше, так что когда умрет совсем человек, то прямо и перейдет в другой мир». Я об этом давно рассуждал. Если в будущую жизнь верите, то и этому рассуждению можно поверить.
  – Я не верю в будущую жизнь, – сказал Раскольников.
  Свидригайлов сидел в задумчивости.
  – А что, если там одни пауки или что-нибудь в этом роде, – сказал он вдруг.
  «Это помешанный», – подумал Раскольников.
  – Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
  – И неужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого! – с болезненным чувством вскрикнул Раскольников.
  – Справедливее? А почем знать, может быть, это и есть справедливое, и знаете, я бы так непременно нарочно сделал! – ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь.
  Каким-то холодом охватило вдруг Раскольникова, при этом безобразном ответе».
  Ф. Достоевский «Преступление и наказание». М., 1989, Ч. 4, I.


[Закрыть]

Конечно, на первый взгляд, может показаться, что Воланд сначала исполняет желание Маргариты, а затем просьбу Иешуа Га-Ноцри переданную Левием Матвеем. Дух зла возвращает живыми мастера и его возлюбленную в подвал во флигеле, где у них будет возможность жить при солнечном и лунном свете. Иешуа же Га-Ноцри попросил для них «покоя» и души обоих героев помещаются в вечном приюте.

Однако, Иешуа Га-Ноцри – это творение Воланда, который желает, чтобы вот такой Иешуа заместил в сознании людей фигуру Иисуса сына Божьего. Воланд осуществляет подмену. И поэтому просьба Иешуа – это пожелание творения, обращенная к своему создателю. Произведение не может быть лучше творца. Поэтому просьба Иешуа не в состоянии улучшить положение для мастера и Маргариты.

Итак, с помощью общего анализа мы разобрали, что это за «награда» мастеру и Маргарите от «Иешуа Га-Ноцри», а на самом деле от духа зла. Теперь же перейдем к анализу деталей. Как говорится:

«Дьявол кроется в деталях»

Воланд и Маргарита рассказывают мастеру, каким будет вечный приют. Но почему-то возлюбленная его видит и описывает мастеру, а тот его совершенно не замечает. На эту странность указал Андрей Кураев. Он полагает, что вечный приют фальшив – это неприятное место, и мастеру там будет плохо. «Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека».

Все описания будущего «покоя» в вечном приюте внешне выглядят привлекательно, но при подробном рассмотрении оказываются фальшивыми.

Исследуем сначала «положительные» моменты в вечном приюте со слов Воланда.

Во-первых, мастер будет гулять днем со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать.

По справедливому замечанию Андрея Кураева в мире Воланда вишни не будут плодоносить. Любовники будут вечно гулять под цветущими деревьями. Правда, возникает вопрос. А раньше, когда мастер работал в музее и затем, живя в подвале маленького домика в переулке близ Арбата, он много гулял в садике, где росли сирень, липа и клен? Да, мастер гулял, но по городу. «Ну, натурально, я выходил гулять». И во время одной из прогулок по Тверской познакомился с Маргаритой. «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы… Она повернула с Тверской в переулок и тут обернулась… Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам». Так что гулять под цветущими вишнями не было мечтой мастера. Даже если и была бы такая мечта, то она скоро бы приелась. Сколько лет можно радоваться цветущим круглый год вишням?

Во-вторых, будет звучать музыка Шуберта.

Прав Андрей Кураев – нужно задать вопрос – а какая музыка Шуберта будет звучать вечно в приюте. Богослов предполагает, что в романе присутствует отрывок из «Лебединой песни» Шуберта «5. Приют». «Варенуха немедленно соединился с интуристским бюро и, к полному удивлению Римского, сообщил, что Воланд остановился в квартире Лиходеева. Набрав после этого номер Лиходеевской квартиры, Варенуха долго слушал, как густо гудит в трубке. Среди этих гудков откуда-то издалека послышался тяжкий, мрачный голос, пропевший: «…скалы, мой приют…» – и Варенуха решил, что в телефонную сеть откуда-то прорвался голос из радиотеатра».

Приведем полностью «Приют» Шуберта.

Бурный поток, чаща лесов,

Голые скалы – мой приют.

Бурный поток, чаща лесов,

Голые скалы – мой приют.

Как там кипучие волны идут,

Тайно и горько так слезы текут.

Тайно и горько

Так слезы, слезы текут.

Тайно и горько так слезы текут.

Как там деревья шумят в вышине,

Так сердце бьется трепещет во мне.

Как там деревья шумят в вышине,

Так сердце бьется трепещет во мне.

Так сердце бьется трепещет во мне.

Как скалы там неподвижно стоят,

Те же все душу муки томят,

Душу все те же муки, муки томят.

Душу все те же муки томят.

Бурный поток, чаща лесов,

Голые скалы – мой приют.

Бурный поток, чаща лесов,

Бурный поток, чаща лесов, вот мой приют.

Можно согласиться с отцом Андреем, что слушать вечно такого Шуберта – это испытывать страдания.

В-третьих, приятно писать при свечах гусиным пером.

Мастер неоднократно и разным героям озвучивал свое отношение к написанному роману и будущему писательству.

Ивану Бездомному —

«Настали совершенно безрадостные дни. Роман был написан, больше делать было нечего…»

«Скажите мне, а что было дальше с Иешуа и Пилатом, – попросил Иван, – умоляю, я хочу знать. – Ах, нет, нет, – болезненно дернувшись, ответил гость, – я вспомнить не могу без дрожи мой роман».

«– А вы сами не будете разве? – тут он поник головой и задумчиво добавил: – Ах да… Что же это я спрашиваю, – Иванушка покосился в пол, посмотрел испуганно.

– Да, – сказал мастер, и голос его показался Иванушке незнакомым и глухим, – я уже больше не буду писать о нем. Я буду занят другим».

Маргарите – «Я возненавидел этот роман, и я боюсь. Я болен. Мне страшно».

Воланду —

«После некоторого молчания Воланд обратился к мастеру:

– Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение?

– У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, – ответил мастер, – ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, – он опять положил руку на голову Маргариты, – меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.

– А ваш роман, Пилат?

– Он мне ненавистен, этот роман, – ответил мастер, – я слишком много испытал из-за него.

– Но ведь надо же что-нибудь описывать? – говорил Воланд, – если вы исчерпали этого прокуратора, ну, начните изображать хотя бы этого Алоизия.

Мастер улыбнулся.

– Этого Лапшенникова не напечатает, да, кроме того, это и неинтересно».

И, несмотря на такую определенность взгляда мастера, как будто не слыша его, Воланд желает ему «приятно писать при свечах гусиным пером». Можно ли себе представить в пугливо озирающемся обросшем бородой человеке из сновидения профессора Понырева, творца, кому приятно писать?

В-четвертых, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула.

Однако, как указывает Андрей Кураев, гомункула создал не Фауст, а его антипод – доктор Вагнер. И гомункул считал себя несчастнейшим из людей, потому что у него не было физического тела. И не вынеся страданий, он разбивает свою реторту, в которой находился. Получается, что мастер ничего не сможет создать, а если что-то и получится, то его творение будет несчастным.

Выходит, что Воланд навязывает романтичность мастеру, не принимая во внимание его интересы и состояние. Ведь мастер уже говорил Воланду при их первой встрече, что его ничего вокруг не интересует, кроме Маргариты.

«После некоторого молчания Воланд обратился к мастеру:

– Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение?

– У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, – ответил мастер, – ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, – он опять положил руку на голову Маргариты, – меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.

– А ваш роман, Пилат?

– Он мне ненавистен, этот роман, – ответил мастер, – я слишком много испытал из-за него».

Так обретет ли тогда мастер покой в вечном приюте? Сомнительно. «… в потоке (лунной реки – А.Я.) складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это – номер сто восемнадцатый, его ночной гость».

Теперь рассмотрим положительные моменты в вечном приюте со слов Маргариты.

Во-первых, «…слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной».

Это утверждение не соответствует реальности. Мастер снимал двухкомнатную квартиру в подвале дома. Ее окна выходили во двор. «Дворик-то этот был тем и хорош, что всегда был пуст». Если двор всегда был пусть, то в нем всегда была тишина. Следовательно, утверждение Маргариты ложно.

Во-вторых, «Вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься, и кто тебя не встревожит». Но мастер любит только Маргариту. «Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!» Так мастер отозвался о первой встрече с Маргаритой. «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!»

И позже после всех испытаний мастер сохранил свое чувство к Маргарите.

«…Маргарита, припав к уху мастера, что-то пошептала ему. Слышно было, как тот ответил ей:

– Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя…»

Следовательно, больше к нему никто не придет. И это утверждение Маргариты оказывается ложным.

В-третьих, дом с венецианским окном. Звучит красиво, а как в нем внутри? В таком доме будет светло, только когда за окном светит солнце. Богослов Андрей Кураев указывает, что, например, Фауста Гете тошнило от витражей.