Текст книги "Война кланов. «Черный фронт» против НСДАП"

Автор книги: Андрей Васильченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Австрийская «боевая группа» приобрела исключительное значение после запрета «Черного фронта» в Германии. Теперь она стала ответственной за координацию деятельности всего штрассерианского движения. Необходимость издавать собственную прессу, которая нелегально должна была поставляться в рейх, позволила договориться Штрассеру и Шульцу о начале совместной деятельности. Но при этом не могло быть и речи об объединении. Шульц находился в более выгодном положении. Его, по меньшей мере, не преследовали у себя на родине. КГРНС и ДНСАП остались двумя разными организациями. При этом Шульц подчеркивал, что не видит никаких идеологических различий между их группировками. Но это, скорее, был жест доброй воли.

Информационная служба НСДАП сообщала в одном из донесений об этой договоренности следующее: «Как уже говорилось в сообщении от 19 февраля 1933 года, Отто Штрассер собирается воспользоваться услугами газеты „Немецкая рабочая пресса“, которая должка занять место запрещенной газеты „Черный фронт“. Исполнительный комитет, который заседал 17 февраля 193З года в Тюрингии, одобрил этот проект».

Вышедшая 25 февраля 1933 года «Немецкая рабочая пресса» опубликовала призыв, подтверждавший достигнутую договоренность. «Мы доводим до сведения, что после запрета „Черного фронта“ „Немецкая рабочая пресса“ будет выходить как печатный орган движения Отто Штрассера, руководимого им „Черного фронта“ и размещать организационные сообщения и статьи, присланные из Германии. Мы также доводим до сведения, что со стороны ДНСАП Австрии достигнута договоренность с „Содружеством“ Отто Штрассера о его прибытии в Вену для программного заявления, которое должно предопределить пути обоих движений».

Альянс между Шульцем и Штрассером оказался недолгим, он продлился до 20 марта 1933 года. Штрассер оказывал Шульцу финансовую поддержку, дабы тот обратил более пристальное внимание на издательскую деятельность. До начала этого сотрудничества «Немецкая рабочая пресса» выпускались тиражом 2500 экземпляров, из которых 1400 шло в розничную продажу, 600 – подписчикам, а 500 отправлялось в Германию. В конце февраля Штрассер потребовал, чтобы тираж увеличился до 5 тысяч, большая часть которых должна была направляться в Германию. 4 марта «Немецкая рабочая пресса» впервые вышла с вкладышем первого номера штрассеровского «Черного отправителя». 7 марта Шульц собрал в гостинице «Зеленые ворота» общий сход венской группы. От ДНСАП на этом мероприятии выступили сам Шульц и его помощник Эндерес. От «Боевого содружества» речь держали Кински, Бонеш и Гёргей. Темой обсуждения была «Наша позиция в отношении Гитлера и социал-демократии». После прочтения сообщений возникало впечатление, что социализм одной группировки вовсе не походил на социализм другой. Причем никто даже не пытался найти точки соприкосновения.

Почему перестала выходить «Немецкая рабочая пресса», до сих пор не известно. Но факт остается фактом – второй номер «Черного отправителя» вышел в другом месте в качестве самостоятельной газетки. Третий номер вновь вышел в качестве приложения к «Немецкой рабочей прессе». В нем наконец-то была предпринята попытка выработать общее понимание социализма. Кински специально для этого написал статью «Что такое социализм? Четыре принципа немецкого социализма». Но предложенные принципы очень отличались от штрассеровских тезисов.

Согласно взглядам Кински, кризис капитализма не был связан с циклическим историческим кризисом, предопределенным переходом от либерализма к консерватизму. Для него это явление было простым совпадением двух экономических процессов: кризисов производства и распределения. Отсутствие плановой экономики, погоня за наживой приводили к перепроизводству, нарушению равновесия, что вылилось в мировой экономический кризис. В итоге была подорвана покупательная способность широких народных слоев. Предложенное Кински решение проблемы состояло в том, чтобы обучить часть городского населения сельским профессиям и провести акцию переселения на восточные территории. Это должно было освободить 80 % народа от цепей долгового рабства. Повышение уровня жизни увязывалось с признанием общественных интересов.

Перераспределение личной собственности означало контроль государства над финансовым и промышленным капиталом, исключение из хозяйственной жизни ненемецких элементов. Добровольное ограничение потребностей и доходов должно было привести к полнейшей автаркии страны. Но ни корпоративное государство итальянского фашизма, ни провозглашенное Штрассером государство сословий и советов не могли, по мнению Кински, стать основой для нового социального порядка. Отвергая ранние позиции первых национал-социалистов, Кински выдвинул идеи о вездесущем государстве, которое бы могло реализовать всеобщую мечту об общественном благе.

Казалось, он был убежден: одного воспитания достаточно для построения справедливого общества и правильного экономического уклада. Позже эти идеи были развиты «Немецким национал-социалистическим объединением Австрии».

Несмотря на все попытки сближения, 20 марта 1933 года между Шульцем и Штрассером произошел разрыв. Истинные причины его неизвестны, но правдоподобной кажется следующая гипотеза. Штрассер был одержим только одной идеей – бороться против Гитлера. Но это вряд ли могло удовлетворить организацию, которая играла хоть и небольшую, но все-таки роль в политике Австрии. И если политические интересы Шульца ограничивались родиной, то Штрассер ориентировался прежде всего на Германию. А стало быть, их интересы не только не совпадали, но и были взаимоисключающими. Различия во мнениях усугубили финансовые трудности. Штрассер не мог долго поддерживать Шульца – все немецкие счета «Черного фронта» были арестованы. Да и для самого Штрассера было более выгодно обеспечить финансирование собственной газеты.

С марта по июль 1933 года Штрассер самостоятельно издал в Вене 15 номеров «Черного отправителя», который хоть и имел четыре полосы, но был выпущен пятитысячным тиражом. Новый печатный орган штрассерианцев был по сути боевым листком. Кроме этого Штрассеру удалось издать брошюру «Надолго ли Гитлер?», которая нелегально доставлялась в Германию, правда, доставку по почте, как это делалось раньше, пришлось прекратить. Было решено создать на австрийско-баварской границе сеть нелегалов, которые доставляли бы в рейх подпольную литературу.

18 марта «Черный получатель» появился в газетных ларьках Вены – «Боевое содружество» начало широкую подписную кампанию. Как ни странно, но она удалась. На газету кроме частных лиц подписалось множество организаций. Среди них были не только националистические организации, но и редакция марксистского «Красного знамени», и даже читальные залы Венского университета. Это позволило Штрассеру распространить свои взгляды среди большинства консервативных организаций австрийской столицы и даже создать кружок симпатизирующих, куда вошло множество студентов. Но все равно положение «Боевого содружества» в марте 1933 года было незавидным. Денег хватало только на выпуск газеты.

В апреле 1933 года из Германии прибыл Хильдебранд, который должен был контролировать деятельность австрийских штрассерианцев. Кроме него руководством занимались два штатных сотрудника: Хана Хайден и Эмиль Карл Мюллер. Карл Экер производил исключительно вербовку новых сторонников. Это ему удавалось, хотя нельзя было сказать, что организация росла как на дрожжах. В Вене Штрассер мог рассчитывать где-то на 200 человек. Очень сложно установить, кем они были. Но в целом можно утверждать, что в Австрии «Боевое содружество» стало организацией средних слоев, а вовсе не рабочим союзом. Большинство австрийских штрассерианцев были «белыми воротничками».

Случайные заметки сторонников группы Шульца и бывших австрийских нацистов, покинувших партию, говорили о частом двойном членстве в «Боевом содружестве» и других организациях: «Немецкой обороне», Союзе «Танненберг», который осуществлял свою деятельность не только в Германии, но и в Австрии. Все это наводит на мысль, что организация Штрассера развивалась здесь как некое приложение к военизированным объединениям националистического толка. Вероятно, самим штрассерианцам мало кого удавалось завлечь в свои ряды. Организационные способности австрийских штрассерианцев можно поставить под сомнение, особенно если принимать в расчет переговоры с «Немецкой обороной» и внутренние письма, распространенные 1 июля 1933 года. «Боевое содружество» уже давно пыталось установить более плотные контакты с «Немецкой обороной», тем более что многие ее члены уже были штрассерианцами. По указанию национального руководства «Немецкой обороны» во всех мероприятиях «Боевого содружества» принимал участие некий капитан Каде. Видимо, он изучал потенциал этого движения. В определенный момент, скорее всего после отчета Каде, «Немецкая оборона» выразила готовность участвовать в мероприятиях штрассерианцев и распространять среди своих членов пропагандистские материалы «Боевого содружества». Но это должно было произойти при соблюдении ряда условий. Во-первых, штрассерианцам необходимо было зарекомендовать себя с положительной стороны. Во-вторых, «Боевому содружеству» следовало занять четкую идеологическую позицию. Руководство «Немецкой обороны» критиковало Штрассера за терпимое отношение к евреям и христианам, слабую политизированность отдельных членов его организации и недостаточно спланированную политическую работу (посмотрели бы они на штурмовиков Штеннеса). Эти замечания были вполне справедливыми, так как новые члены КГРНС не были в состоянии освоить «Тезисы Немецкой революции», а старые не проявляли особого рвения. В итоге Штрассерианцы часто пропускали обязательные занятия, да и на самих мероприятиях царил беспорядок.

Плюс к этому «Боевое содружество» оказалось в сложной ситуации. Оно не могло вставать в оппозицию к Дольфусу, так как в одночасье все немецкие штрассерианцы могли лишиться политического убежища. Но привлечь новых сторонников, критикуя главу зарубежного государства, было затруднительно. Нападать же на австрийских нацистов тоже было неразумно – они могли бы пополнять ряды «Боевого содружества». В итоге Штрассер почти всегда отказывался участвовать в открытых политических дискуссиях. Да и сама теория Штрассера мало подходила для венского климата. Австрийские националисты считали ее неполной и осуждали за расплывчатость. Все это приводило к потере дисциплины, на что во внутреннем письме обратил внимание руководитель венской «боевой группы» Рудольф Йордан. Он обрушился на подопечных с уничижительной критикой за неуплаченные взносы, нежелание проходить политическую учебу, пренебрежительное отношение к контактам с Германией, невыполнение приказов: «С безграничной горечью я наблюдаю за венским балаганом, который совершенно несправедливо носит название „боевой группы“. Для этих собраний говорунов больше бы подошло наименование „политической рюмочной“ или „объединения заклинателей“. Тем, кто ясно не понял, зачем пришел сюда, кто из-за второстепенного не видит главного, не место в „Боевом содружестве“. Нам нужны дела, а не болтовня. Я осознаю тяжесть поставленных мною задач, но они должны быть выполнены. Мы должны доказать самим себе и истории, являемся ли мы якобинцами Немецкой революции или жалкими жирондистами! Может, мы революционеры за пивной кружкой и обыкновенные ворчуны? Мы должны быть активистами, борцами за дело Немецкой революции. Мы должны сражаться, а не заниматься политическим онанизмом! Нам нужно не количество, а качество. Нам предстоит достигнуть великой цели – Великой национальной социалистической Германии!»

Если о пропагандистской и агитационной деятельности «Боевого содружества» в венский период известно достаточно много, то о переезде Отто Штрассера в Австрию сообщалось гораздо меньше. Если верить мемуарам Штрассера, в Австрию ему помог попасть старший брат Грегор, который отошел от политики и дожидался своей участи. В одной из автобиографий Отто Штрассер сообщал, что прибыл в Вену 9 мая 1933 года без какой-либо полицейской регистрации, поселился у своей кузины Луизы Рэпп.

Но первые неточности в мемуарах Штрассера выявились, когда было найдено заявление, поданное им в венскую полицию. Впрочем, это детали. В то время он очень опасался нападений австрийских нацистов, которые находились на нелегальном положении. Опасения были вполне оправданными. После того как «Черный фронт» был запрещен в Германии, Дольфус мог поддаться нацистскому террору и освободить руки гитлеровцам, которые бы сами расправились со старыми противниками.

Штрассер был совершенно убежден в реальности подобного сценария, а потому уже в мае 1933 года собирался перебраться в безопасное место, а саму организацию передислоцировать в Чехословакию. Впрочем, его мемуарам особо не стоит доверять – Штрассер любил все приукрасить. Взять хотя бы Эдгара Юнга.

Эдгар Юнг, известный политический публицист и писатель, начал карьеру в Народной партии, после чего примкнул к «Немецкому клубу господ», мозговому центру младоконсерваторов. В 1932–1934 годах был советником Папена, в котором Юнг пытался найти законопослушный консервативный дух, что не помешало последнему пойти на компромисс с Гитлером. Юнг, в свою очередь, пытался собрать воедино всех более или менее оппозиционных консерваторов. Ему даже удалось спровоцировать Папена произнести 17 июня 1934 года в Марбурге откровенную речь, призывавшую встать в оппозицию Гитлеру. Планировалось, что СА при поддержке радикального крыла рейхсвера должны были поднять восстание и сформировать национальное правительство. Но Гитлер нанес удар быстрее. Э. Юнг погиб при невыясненных обстоятельствах 1 июля 1934 года.

Так вот, Штрассер в своих мемуарах утверждал, что поддерживал тесные контакты с Юнгом. Но на деле оказалось, что они были едва знакомы. Есть сведения, что Юнг изъявил желание встретиться со Штрассером в Австрии. Встреча произошла где-то в конце мая 1933 года. На ней Юнг поведал Отто Штрассеру о растущих противоречиях внутри гитлеровского кабинета, различиях между СА и рейхсвером, распрях между штурмовиками и эсэсовцами, разногласиях между СА и «Стальным шлемом», о растущем нацистском терроре. Свой рассказ Юнг якобы закончил мыслью, что влиятельные круги не всегда будут безропотно смотреть на эти безобразия. После обмена мнениями Юнг и его друзья выразили готовность купить несколько тысяч экземпляров «Черного получателя» и антигитлеровской брошюры, чтобы отправить ее в Германию. Кроме этого Юнг сделал Штрассеру подарок – поддельный паспорт, выписанный на чье-то имя. Он мог обеспечить Штрассеру при необходимости свободу передвижения по Германии. Дело шло к тому, что Штрассера хотели вовлечь в консервативный заговор против Гитлера.

Чтобы укрепить свои позиции в Австрии, Штрассер решил установить связи с влиятельнейшей фигурой в военизированных группировках Вальтером Фримером. Вальтер Фример был одним из лидеров австрийских хаймверов. Как известно, именно эти военизированные союзы привели к власти Дольфуса. Но со временем «социально-христианский фашизм» как главная идеология хаймверов был вытеснен великогерманскими идеями в стиле «фёлькише». Это идеологическое развитие позволило им сблизиться с НСДАП, за что еще в 1930 году выступал Грегор Штрассер. Фример стал фактическим выразителем подобных настроений. Под его контролем в то время находилась мощная организация «Защита Родины». В сентябре 1931 года В. Фример, по образцу Муссолини, решил организовать поход на Вену. Но путч провалился. Во-первых, он был плохо подготовлен. Во-вторых, к этой затее враждебно отнеслись лидеры других хаймверов. Попытка государственного переворота сошла Фримеру с рук. Правительство не захотело накалять и без того непростую политическую обстановку в стране, и заговорщиков даже не отдали под суд. Оставшись на свободе, Фример вернулся в родную Штирийскую марку. Но его политическое отшельничество длилось недолго. В 1932 году он стал сотрудничать с австрийскими нацистами. В мае того же года призывал рядовых членов хаймверов к политической независимости от национального руководства этих союзов, которое поддерживало режим Дольфуса. 20 мая состоялась его встреча с Гитлером. В ходе беседы Фример настаивал на независимости «Защиты Родины» от НСДАП. Фюрер, казалось, пошел на уступку. В 1933 году хаймвер Фримера был переименован в «Немецко-австрийскую защиту Родины». Она была усилена членами союза «Оберланд», проживавшими в Тироле и Каринтии. 18 апреля 1933 года Фример совместно с нацистами создает «Великогерманский фронт». Именно с этого момента влияние гитлеровского движения на хаймверы стало расти. Местные группы нацистов стали пополняться австрийскими националистами. Теперь Фример только мешал Гитлеру. Его с двумя десятками сторонников фактически выкинули из «Великогерманского фронта». С этого момента Фример решил начать вооруженную борьбу против Гитлера.

Именно тогда состоялась встреча Отто Штрассера и Фримера. Но об их совместной деятельности фактически ничего не известно. Судя по всему, власти не воспринимали всерьез этот «политический мезальянс». Информацию удалось найти только в одной из австрийских газет того времени – «Экстренном листке». В одном из выпусков этой газеты между «Боевым содружеством революционных национал-социалистов» и группой Фримера ставился знак равенства, их называли либо национал-большевиками, либо национал-коммунистами.

Глава 2
Ликвидация «Венского централа» и попытка работы в Чехословакии

Когда в начале 1933 года Дольфус решил начать наступление на НСДАП, над нацистской партией нависла реальная угроза ее запрета в Австрии. Австрийские нацисты решили ответить на эти меры, прибегнув к не менее агрессивной тактике. В январе 1933 года страну захлестнула волна террора. Почти каждый день где-то гремели взрывы бомб. Как и подобало в подобной ситуации, все это красочно живописалось в прессе. Нацисты взрывали еврейские магазины, газетные киоски, полицейские участки. В мае – июне 1933 года началась новая волна террора, которая посеяла повсеместную панику. Панические нотки слышались даже в полицейских донесениях, которые направлялись федеральному канцлеру.

11–13 мая Вена пережила три кровавых дня. Авторы многочисленных терактов были неизвестны, но Дольфус приписал их нацистам. Отмечалось, что покушавшиеся действовали очень слаженно и смело. Хаймверы и полиция начали массовые аресты местных штурмовиков и пронацистски настроенных студентов. Поначалу они отрицали причастность к этим терактам. Но позже НСДАП была вынуждена признать, что некоторые из них участвовали в «насильственных акциях», не уточняя, шла ли речь об уличных стычках или об организации терактов. Теперь у Дольфуса появился повод принять еще более жесткие меры в отношении гитлеровской партии. 20 июня 1933 года все австрийские газеты сообщили о запрете в Австрии НСДАП и штирийской «Защиты Родины». Этот запрет базировался на законе от 24 июня 1917 года, который должен был защищать республику от социальных беспорядков. НСДАП запрещалась любая деятельность на территории Австрии, в том числе создание новых организаций. Также запрещалось ношение нацистских значков и символики. Нарушавшие запрет подвергались штрафу в 2 тысячи шиллингов и тюремному заключению на полгода. Как показали события февраля – июня 1934 года, эти меры оказались безрезультатными, они не нейтрализовали нацистскую опасность. Гитлеровские СА и СС продолжили свое существование, формально вступив в парамилитаристские организации, например в Союз «Оберланд». Правительство решило запретить «Оберланд» и «Немецкую оборону», но и это не принесло результатов.

Тем временем в германских газетах утверждалось, что волну террора в Австрии организовал «Черный фронт», а СА и радикальные студенты просто оговорили себя под пытками. Штрассер тут же прореагировал на эту клевету. Он связался с хаймверами и опубликовал в газетах заявление, в котором решительно отвергал подобные обвинения. Но ситуация продолжала развиваться.

В понедельник 26 июня 1933 года в газете «Боевой призыв» появилась статья, вновь обвинявшая Штрассера в организации беспорядков. Несколько дней спустя та же газета начала клеветническую кампанию против «Черного фронта», опубликовав статью «Бомбисты не были нацистами». «Боевой призыв» давал понять, что эти публикации должны были стать сенсационным поворотом в деле о таинственных терактах. По ее мнению, пока НСДАП имела официальный статус, в стране не было саботажа и покушений, так как нацисты и без того имели возможность вести пропагандистскую деятельность. Пока политическое руководство австрийской НСДАП могло непосредственно воздействовать на своих сторонников, оно не обращалось за помощью к военизированным формированиям. Пока проходили дисциплинированные собрания, манифестации, слеты СА и СС, молодежь могла реализовать жажду деятельности и не было никаких жертв.

Оказывается, если верить «Боевому призыву», уже осенью 1932 года эмиссары «Черного фронта» начали оказывать тайное влияние на внутреннюю политику Австрии. Они пытались деморализовывать нацистов, проникая в НСДАП, СС и СА. Газета утверждала, что из штрассерианцев состояли целиком некоторые отряды австрийских СС. «Провокаторы» даже якобы протянули щупальца в «Рабочую газету» и «Красное знамя». «Черный фронт» фактически оккупировал нацистские организации, внушив их членам «национал-большевистские» идеи.

Дальше – больше. В Германии «Черный фронт», оказывается, хотел отговорить Гитлера от законного пути, предлагая ему захватить власть нелегальными методами. Сами же штрассерианцы придерживались «пропаганды действием». «В головах этих мародеров от национал-социалистического движения витали большевистские и анархические идеи», – утверждалось в одной из статей. «Гитлер не мог смириться с подобной политикой катастроф, а потому избавил свою партию от Отто Штрассера, Вальтера Штеннеса и им подобных. Но поскольку штрассерианцы не прекратили подпольной работы, Гитлер был вынужден отправлять их в концентрационные лагеря. Тогда Штрассер и Штеннес решили скрыться в Вене, чтобы там наладить отношения с остатками группы Шульца, надеясь проникнуть в „Отечественный фронт“»[правящая партия в Австрии в годы режима Дольфуса].

После «тщательного расследования» автор статьи пришел к выводу, что политическое руководство НСДАП не имело никакого отношения к террористическим актам в Австрии. Между тем в стране уже существовал некий «подпольный фронт», который ставил своей целью уничтожение не только национал-социализма, но и фашизма вообще. Эти статьи по своей форме и содержанию были типичным проявлением нацистской пропаганды: все переворачивалось с ног на голову, белое становилось черным. С одной стороны, нацистское руководство, инспирировавшее эти публикации, пыталось оказать давление на Дольфуса, намекая, что беспорядки и теракты могут продолжиться. С другой стороны, оно пыталось дискредитировать в глазах хаймверовцев Отто Штрассера, представив его как коммуниста и самого опасного врага австрийского фашизма.

В одной из своих книг Штрассер сделал предположение, что в то время за полицейским префектом Вены стояли люди, симпатизировавшие нацистам: «Теперь все было ясно: эту историю задумал подлый Штайнхойзель [префект полиции]. Я кипел от ярости, когда представлял, как он получает двойную награду: от австрийского правительства за то, что изничтожил террористов, и от Берлина за то, что нанес урон централу „Черного фронта“. Очевидно, что эти статьи, привлекшие внимание общественности, были делом рук НСДАП. Гитлеровцы хотели сделать меня козлом отпущения».

Публикации, появившиеся в «Боевом призыве», были очевидным намеком Гитлера Дольфусу: австрийское правительство должно было отменить запрет на деятельность нацистской партии и начать преследование штрассерианцев как «истинных» виновников терактов.

Когда клеветническая кампания против Отто Штрассера и «Черного фронта» достигла своего пика, в поле зрения австрийской полиции попал инженер Антон Вебер. Вебер был баварцем, одним из участников нелегальной сети, созданной Штрассером, которая переправляла контрабандными путями подпольную литературу в Германию. Он был арестован 18 июня 1933 года при попытке спрятать на одном из кораблей листовки, предназначенные для антифашистских групп. 30 июня Вебер предстал перед венским судом, а некоторое время спустя полиция начала облавы на членов штрассеровский организации. Клеветническая кампания в прессе и контрабанда оказались для австрийских чиновников вполне достаточным поводом для начала полицейского расследования. После того как были установлены все члены «Черного фронта», места их встреч, полиция начала готовить обыски. Аресты начались 3 июля 1933 года.

Около 13 часов усиленные полицейские наряды заняли помещения венского бюро «Черного фронта» в Хофбурге. Затем начались обыски в опорных пунктах и штаб-квартире «Национального союза унтер-офицеров». Как следовало из сообщений полиции, собравшиеся там люди не ожидали налета, а потому не успели спрятать оружие и уничтожить документы. Некоторые из присутствовавших штрассерианцев забаррикадировались в одной из комнат. Но ее взяли штурмом, прежде чем они успели уничтожить картотеку «Черного фронта». Полиция изъяла архивы движения, два пистолета, несколько обойм к ним и десяток винтовочных штыков. При обыске полиция натолкнулась на несколько важных документов: переписку Хильдебранда с германскими товарищами, адреса членов «Черного фронта» и сведения о подписчиках на газеты штрассерианцев.

Обыски в опорных пунктах, у Рудольфа Йордана и в помещении «Национального союза унтер-офицеров» оказались безрезультатными. Но на одной из квартир было найдено несколько ящиков с подпольной литературой и патронами. Аресты продолжились и на следующий день. Были арестованы Карл Экер, Альфред Крёсс, Луиза Конрад, у которых находились списки организации и письменные отчеты о деятельности революционных национал-социалистов в Германии и Австрии. 5 июля были схвачены Артур Вольф, Вильгельм Ландинг, Эдуард Свобода, Освальд Хриш, Вильгельм Гёргей и Иоганн Зайфрид, но у них не было найдено ничего особенно, кроме обычных газетных публикаций.

Несмотря на то, что в полицейском департаменте абсолютно не верили, что организация Отто Штрассера была причастна к терактам, совершенным в июне 1933 года, полиция все-таки передала юстиции 17 членов «Черного фронта». Суд, приняв во внимание незаконное хранение оружия и нелегальное положение «Черного фронта» в Австрии, решил оставить соратников Отто Штрассера в тюрьме. Все они были осуждены за создание тайной организации и хранение оружия. Штрассер был приговорен к тюремному заключению заочно. Все осужденные были освобождены через год. А некоторые, например Луиза Конрад, вообще провели в тюрьме только пару месяцев. Вместе с тем суд запретил воссоздание в какой-либо форме «Черного фронта». Хотя сам по себе подобный факт был маловероятным – рядовые члены окончательно утратили любые контакты со своими руководством. Штрассера ждала новая неудача – его сторонников преследовали в Австрии так же, как и в Германии.

Во всех своих книгах Штрассер утверждал, что во время арестов соратников он находился в Вене и только чудом ему удалось не попасть в руки полиции. Бегство в Чехословакию он описывал следующим образом: «Покидать Австрию по железной дороге было небезопасно. Как показывал опыт, за вокзалами и дорогами уже пристально следили. Но оставался еще старый трамвай между Веной и Презбургом… Полиция снисходительно смотрела на такое старомодное средство передвижения, как трамвай. Никто не мог и подумать, что я подобным способом скроюсь в Чехословакии».

Можно поставить под сомнение правдоподобность подобных красочных описаний, так как известно, что во время пребывания в Австрии Отто Штрассер находился под неустанным контролем полиции. За ним продолжали следить даже во время пребывания в провинциальном городке Мальниц. Хотя Штрассер ездил по стране под именем инженера Отто Лёрброка, ему никогда не удавалось ускользнуть от полиции. 12 июня в полицейском рапорте говорилось, что он, оставив свою жену в Мальнице, уехал к своей кузине в Вену. 18 июня он отбывает на поезде с вокзала Франца Иосифа в Чехословакию. Именно там он узнал об арестах, которые происходили 3 июля 1933 года. Эти факты заставляют усомниться в том, что в Вене действительно произошло «чудо». Остальное можно было узнать из его письма, направленного Штрассером 6 июля 1933 года из Праги в венскую полицию.

Этот текст состоял из двух частей. Первая характеризовала действия полиции, вторая содержала пояснения относительно целей и задач «Черного фронта». «Публикации в венской прессе, в особенности сообщение полиции от 5 июля относительно „Черного фронта“, дали мне как имперскому руководителю этой организации повод довести до сведения полицейских структур наши цели. Как справедливо подмечено в полицейском релизе, я недолго пребывал в Австрии. Но в отличие от изложенного, уведомил полицию о прибытии в страну… „Черный фронт“ добивался бескомпромиссного и революционного воплощения в жизнь идей национал-социализма. Подобные целевые установки противопоставляли и продолжают противопоставлять друг другу „Черный фронт“ и гитлеровскую партию. Но они никогда не смогут направить „Черный фронт“ против интересов немецкого народа, равно как и против вечных понятий человечности и доброты. Несмотря на некоторые политические разногласия, возникшие между нами и австрийским правительством, мы полагаем, что венская полиция обязана обличать ложь нацистских газет и установить непричастность „Черного фронта“ к совершенным терактам. Но почему, несмотря на свою невиновность, сторонники „Черного фронта“ арестованы и отданы под суд? Якобы за создание тайной организации? Но обвинение в заговоре абсурдно, так как деятельность „Черного фронта“ проходила под само собой разумеющимся надзором властей. При выпуске вестника имперского руководства („Черный отправитель“), запрещенного в Германии, мы, поступая по инструкциям, согласовывали каждый номер, чтобы быстрее довести его до общественности. Ни один из 15 выпусков этой газеты не был арестован и изъят полицией. И в остальной политической деятельности „Черный фронт“ никогда не выходил за рамки, установленные законами Австрии, так как мы не хотели подвергать угрозе наше политическое убежище. А потому речь идет либо о прискорбном промахе, либо о роковой ошибке».Письмо заканчивалось тремя просьбами: освободить Луизу Конрад, не занимавшуюся политической деятельностью; не выдавать Германии арестованных в Австрии штрассерианцев; реабилитировать всех членов «Черного фронта» и сохранить за ними право политического убежища.