Текст книги "Иностранец на Мадейре"
Автор книги: Андрей Остальский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Андрей Всеволодович Остальский
Иностранец на Мадейре
В настоящем издании сохранена авторская орфография
© Остальский А., 2015
© Оформление. ООО «Торгово-издательский дом „Амфора“», 2015
Моим верным спутницам Свете и Роберте
Автор благодарит за неоценимую помощь в подготовке этой книги Жоао Карлуша Абреу, Филипу Лоджа, Октавио Суза, Педру Тешейра, Ольгу Григори и Александра Шепелявенко. Особая благодарность ее первым читателям и рецензентам Светлане Азерниковой и Александру Юрздицкому.
Наше пребывание на острове оказалось столь приятным, что хотелось просто наслаждаться им вместо того, чтобы заниматься его описанием.
Дневники Горацио Бриджа, 1844 год
Глава 1. География
Еще несколько секунд назад самолет натужно пробивался сквозь облака, нервно вздрагивал под напором ветра – и вдруг провалился в ослепительную голубизну. На мгновенье невольно закроешь глаза, но уже в следующую секунду навстречу тебе стремительно развернутся будто нарисованные голливудским художником-фантазером декорации: зеленые, с черными базальтовыми прогалинами и темными горными вершинами.
Вот он каков – архипелаг Мадейра. Еще через мгновенье перед глазами – главный остров крупным планом, и вот уже ясно видны бухты и изрезавшие его берег дороги с бегущими по ним игрушечными машинками, и разноцветные леса, и белые, желто-лимонные, абрикосовые домики под черепичными крышами, прилепившиеся к зеленым холмам. Щемит в груди, потому что вдруг понимаешь, что что-то сейчас произойдет необыкновенное, значительное, твоя жизнь изменится.
И первая неожиданность – бумс! – напоследок еще раз крепко вздрогнув от ударившего в бок воздушного потока, самолет резко приземляется, почти врезается в землю… И бежит, кажется, слишком быстро, сможет ли остановиться?… Но нет, все в порядке, обычное дело, аэропорт Мадейры не самый легкий для посадки, но опытные португальские летчики отлично приспособились, никаких серьезных неприятностей не было здесь с тех пор, как аэродром расширили, продлили взлетно-посадочную полосу, поставив ее на 180 широченных, диаметром в три метра, бетонных свай.
Добро пожаловать!
Das ilhas, a mais bela e livre! – «Самые красивые и свободные из островов!» – это девиз архипелага Мадейра.
Ну, самые свободные – это, наверное, острова Дезерташ (Пустынные) и Селваженш (Дикие), потому что они необитаемы, на них живут только птицы и их корм (если не считать доктора Зино, но о нем речь впереди). А самый красивый – это, конечно, главный остров всего архипелага, давший ему свое имя – Мадейра.
На протяжении веков сюда не прилетали, а приплывали. Ощущения были, впрочем, похожими. «Остров все ближе и ближе – роскошный, весь словно увитый зеленью, с высокими голыми маковками блиставших на солнце гор, точно прелестный сад, поднявшийся из океана. Переливы ярких цветов неба, моря и зелени ласкают глаз… казалось, что он видит что-то сказочное, волшебное» – так описывал впечатления своего героя писатель-маринист Константин Станюкович, побывавший на Мадейре в 1862 году.
А за девять лет до этого Иван Гончаров, глядя с борта фрегата «Паллада», поначалу ошибся, обознался. Мадейра показалась ему суровой скалой. «Все казалось голо, только покрыто густым мхом. Но даль обманывала меня: это не мох, а целые леса; нигде не видать жилья».
Но вот фрегат обогнул восточный берег, повернул к южному, и тут Гончаров увидал нечто, что его потрясло. «Нас ослепила великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и небо, и океан, одна из тех картин, которые видишь в панораме, на полотне и не веришь, приписывая обольщению кисти… Не знаешь, на что смотреть, чем любоваться; бросаешь жадный взгляд всюду и не поспеваешь следить за этой игрой света…»
Не меньшее впечатление остров производил и на путешественников из других стран. «Я не знаю другого такого места на Земле, которое так поражало бы и так услаждало бы глаз с первого взгляда, как остров Мадейра», – писал английский моряк, ставший одним из первых признанных писателей-маринистов Викторианской эпохи, капитан Фредерик Марриат.
В минувшие века путешественники сообщали о чудодейственных ароматах, удивительным образом достигавших палубы корабля от приближающегося берега. И сегодня ступаешь на трап из самолета – и тоже дыхание перехватывает от неожиданности, от тепла, от вовсе не тропической, мягкой, щадящей влажности воздуха, действительно напоенного экзотическими запахами.
В прошлые столетия врачи направляли сюда состоятельных и знаменитых больных, страдавших чахоткой или другими респираторными заболеваниями. Местный климат облегчал течение болезни, продлевал жизнь. Среди приезжавших сюда лечиться были и аристократы, в том числе русские, и купцы да богачи со всей Европы, и даже художник Карл Брюллов, бюст которого появился пару лет назад в фуншальском муниципальном парке (в странной компании с памятниками лидерам революционных движений Латинской Америки). Брюллов, кстати, страдал не только чахоткой, но и болезнью сердца. Мадейра не смогла его излечить, но в какой-то момент ему стало заметно легче, настолько, что он смог уже гулять без сопровождающих (а то было и шага уже самостоятельно ступить не мог). Ремиссия позволила ему снова начать продуктивно работать.
Увы, период ремиссии у Брюллова длился не очень долго, кроме того, ему, кажется, стало скучновато на Мадейре. Он уехал в любимую Италию, где и умер.
Что же касается оздоровительного эффекта острова, то могу засвидетельствовать: наша маленькая англичанка стала заметнее реже цеплять всякие вирусы и простуды с тех пор, как провела здесь почти три года. Разница просто колоссальная. Школу практически перестала пропускать, а ведь на Альбионе картина была совсем иная… Да и мы с женой явно чувствовали себя лучше, чем в Британии.
Здесь, посреди океана, на острове, обдуваемом со всех сторон атлантическими ветрами, чистый воздух, вокруг чистая морская вода, из крана льется что-то такое почти родниковое. Пресную воду, точно гигантская губка, накапливает в себе горная порода, которая затем постепенно отдает влагу небольшим, но быстрым горным рекам и удивительным водоотводным каналам, опоясывающим весь остров и делающим возможным террасное земледелие.
Кстати, температура воды в океане достаточно высокая круглый год (от 18 °C в феврале-марте до 24 °C в августе-сентябре), и это несмотря на умопомрачительную глубину, начинающуюся почти у самого берега. Ведь что такое Мадейра? В общем-то, это вершина горного кряжа, сотворенного примерно два с половиной миллиона лет назад бешеной энергией столкновения тектонических плит, вздыбившей морское дно. Горный хребет этот взметнулся к небесам на высоту больше четырех тысяч метров над уровнем морского дна, выплеснув заодно из глубин земной коры чудовищное количество раскаленной добела лавы. И теперь его давно остывшие вершины застыли над водой. В море ведет резкий скалистый обрыв. Вот почему на острове Мадейра мало пляжей в привычном понимании этого слова. Но все же они есть. Во-первых, великолепный искусственный пляж в селении Кальета, на юго-западе острова, на который ушло сорок тысяч кубометров золотого песка, закупленного в Марокко. Там перпендикулярно берегу устроены две песочные полосы, как две стороны прямоугольника, защищенного от океана молами. Марокканским песком устлан пляж и в Машику на юго-востоке: туда легче и быстрее добираться от столицы острова, но там и многолюднее. Кроме того, есть еще несколько пляжей с черным, траурным песком. Самый известный из них – в Формозе, восточном пригороде Фуншала. Самый элегантный – удивительный маленький пляжик близ Канисала на востоке острова. Но для настоящих любителей пляжного «жанра» есть у Мадейры старшая (на пару миллионов лет) сестра: соседний остров Порту-Санту – сплошной изумительный пляж, растянувшийся на девять километров. Вот уж там толпы туристов вам не грозят.
А на самом острове Мадейра чуть отплывешь от берега – и начинаются адские глубины. Зато здесь много морских чудес: и киты прямо рядом резвятся, и глубоководная рыба Эшпада – это мадерьянское чудо из чудес – ловится. И есть немало любителей дальних заплывов, особенно среди русских, – тех, кто ловит особый кайф от сознания, что под ними – океанские глубины (только берегитесь медуз!). При всем при том у берега температура воды остается высокой благодаря обнимающим остров ласковым теплым течениям.
Глава 2. Восемнадцать имен кофе
– Ума шинеза пур фавор, – вежливо прошу я, но на лице официантки в лиссабонском кафе читается полное недоумение: она меня не понимает! А я-то был уверен, что говорю с ней по-португальски…
«Ну ладно», – подумал я. Попробую иначе.
– Ум гароту, фаш фавор.
Теперь недоумение сменяется подозрением. Да понимает ли клиент, куда он попал? Не путает ли два разных заведения? Ведь это – кафе, а просит он сначала китаянку. А потом, за неимением оной, начинает требовать мальчика. Может, полицию позвать?
На мое счастье, появляется более опытная начальница или владелица заведения.
– Вы что, с Мадейры, что ли, приехали? – спрашивает она
– Да, да! Именно!
Мы там с семьей уже почти три года как живем, а до этого двенадцать лет подряд проводили каждый год по несколько недель. Там и нахватались всяких португальских фраз и выражений. А теперь вот посещаем столицу и пытаемся использовать приобретенные в провинции, на острове, знания. Но что-то не слишком успешно…
Начальница смеется.
– «Шинеза» – это у нас тут «китаянка», – объясняет она молодежи, – а на Мадейре это еще и «кафе ком лейте», кофе с молоком. А «гароту» это не только «мальчуган», но и чашечка эспрессо с кипящим молоком.
На лице юной официантки – облегчение. Оказывается, к ним в кафе заглянул не сексуальный маньяк, а всего лишь любитель разновидности кофе, известной в остальном мире под итальянским названием «латте». Но при этом клиент оказался с мадерьянскими представлениями о том, как надо говорить по-португальски…
А я получаю урок сравнительного языкознания – чем отличается островной диалект от языка метрополии.
Португальцы, кстати, давным-давно сами придумали свой вариант «латте» и делают его ничуть не хуже, а, может, и лучше. Есть три его основные разновидности, отличающиеся размером порции. Самая маленькая – та самая, которую не без оснований зовут «мальчишкой». Самая большая порция, подаваемая в высоком прозрачном стакане, именуется «галау» (происходя, видимо, от американского «галлона»). А средний вариант – это как раз «китаянка» – chinesa.
Кроме того, есть классификация по количеству добавляемого кипящего молока. «Нормал» – обычный стандарт, «клару» – побольше молока, «эшкуру» – кофе почти черный, и, наконец «пингаду» – это уже и вовсе капля молока в буквальном смысле слова. Ну и если вы просто хотите чашечку эспрессо без всякого молока, то ваш выбор называется «бика шейя». Бывает, кроме того, «бика курта» – двойной крепости.
Для тех, кому хочется кофе черного, но немного послабее, существует «кариока». Ее наливают в чашечку другой формы, чуть более широкую.
Всего мы с женой насчитали 18 названий и терминов для описания различных видов кофе и его производных, но на самом деле их, наверное, еще больше.
Если же вам нужно избежать кофеина в любых его проявлениях, то в большинстве кафе и ресторанов найдут для вас и «кофе дескафинаду». Но есть для таких случаев и свой собственный, мадерьянский, гораздо более оригинальный и, по-моему, приятный и полезный вариант. Здесь придумали замечательный горячий напиток ша де лимау – из лимонной корки, заваренной в крутом кипятке. Один цвет чего стоит – ярко-лимонный с золотым отливом. Берешь в руки стаканчик – и невольно им любуешься. Кстати, этот же потрясающе освежающий напиток можно заказать с небольшим добавлением виски или местного бренди.
Вернувшись из столицы, мы с женой отправились в одно из наших любимых кафе, которое мы по привычке зовем «Оскаром». Теперь у него новый владелец, переименовавший кафе в свою честь – «Cafe do J. M.». То есть «Кафе Жозе Мануэля».
По внешности Жозе (или в таком случае – Хосе?) Мануэль – типичный венесуэлец, каких немало в последнее время переселилось на Мадейру. Десятилетиями направление движения было скорее противоположным – мадерьянцы уезжали в латиноамериканскую страну на заработки. Местная знаменитость, футболист Дани, играющий за российские клубы, родился в Венесуэле, хотя рос и учился играть уже на острове – после того, как вернулся на родину. И это весьма типичная история. Но не редкость и эмиграция состоятельных венесуэльцев на Мадейру, они переезжают сюда в поисках более мягкого климата – и в прямом, и в переносном смысле. Им здесь рады, поскольку они приносят с собой немалые инвестиции.
«Оскар», он же «Cafe do J. M.», наверное, должен считаться заурядным, дешевым демократичным заведением местного значения: кажется, мы ни разу не видели там никаких иностранцев – кроме себя любимых, заседающих там регулярно. Располагается кафе на длинной тенистой улице Подполковника Сарменту (Tenente Coroner Sarmento), соединяющей нашу любимую Жасминную улицу (Rua do Jasmineiro) с проспектом Камоэнса (Avenida Luis de Camaes).
Навечно оставшаяся в голове картинка: мы сидим за столиком на свежем воздухе, рядом с прозрачной стеной кафе. Прямо перед собой я вижу большое разлапистое дерево с желтыми цветочками в кроне – типуану, а за ней – бесконечную синь океана, сливающегося с голубым небом. А если обернусь, то увижу подернутые легкой дымкой зеленые горы. Мы одеты по-летнему, хотя на календаре – конец декабря. Веселое, хотя и слегка сюрреалистическое ощущение – гулять на Рождество в футболках с короткими рукавами и без носков.
Разбросанные по свету друзья и родственники сообщают о пронизывающей сырости английских ветров, о бесконечных холодных дождях Москвы и Петербурга, о непогоде в Нормандии и ранних морозах в США, а здесь, на Мадейре, словно другая планета. И в ноябре, и в декабре, и в январе, и в феврале и так далее – вокруг все та же ласковая синь, только цветы и деревья чуть меняют окраску, распускаются новые бутоны. Неподалеку от «Оскара», в соседнем дворе – розарий. Посреди зимы цветов не так уж много, и некоторые уже пожухли, но все равно поразительно – цветущие розы в январе! Хожу вокруг и декламирую Пушкина: «Январские морозы… читатель ждет уж рифмы „розы“, так на ж, возьми ее скорей!» У Пушкина это была острота, почти абсурд, здесь же это было бы констатацией факта. Январь – и розы. Только с морозами – дефицит. То есть полное их отсутствие.
Этот образ – гладь океана, яркие краски и ароматы распускающихся цветов, синь неба – и чашка ароматного кофе или ша де лимау в руке – может стать главным символом этой книги. Конечно, изредка выпадают деньки и похуже, налетает откуда-то взявшийся ветер, может пойти и дождь… Но это исключения, лишь подтверждающие правило. Мадейра – чемпион мира по климату! В зимние месяцы «стужа» по-мадерьянски – это температура в 16–17 °C. В такие дни местные жители ежатся, горестно вздыхая: «Фриу! Каков холод! Ужас вообще!» Но чаще столбик термометра в январе и феврале добирается до двадцати градусов. И летом здесь нет изнурительной жары, характерной для других тропических и субтропических стран, температура июля в среднем – 25–26 °C, редко когда дойдет до тридцати.
Климат Мадейры считается «средиземноморским». Но, по-моему, это неточное определение: в средиземноморских странах в августе бывает изнурительно жарко – под сорок, а зимой иногда целыми неделями царит мрачная серость, тучи, пронизывающий ветер, тоска… Нет, здесь, у нас на Мадейре, ничего нет подобного. Одно из немногих мест на Земле, где не нужно отопление и можно спокойно обойтись без кондиционеров. В одном западном тексте я прочитал другое определение мадерьянского климата: «океанический, с элементами тропического». Может быть, это так и есть. По крайней мере, он явно не укладывается в прокрустово ложе стандартных определений, слишком мягок и ровен для того, что мы обычно понимаем под тропиками и даже субтропиками. Еще один штамп – называть Мадейру «островом вечной весны». Но какая может быть весна, когда нет зимы? Нет, здесь скорее вечное мягкое лето с небольшими температурными колебаниями между разными сезонами.
Секрет острова в том, что он защищен от стихий Гольфстримом. А южный берег, тот самый, где расположена столица Фуншал и другие курортные городки, защищен вдвойне: направление ветров в Атлантике таково, что главное давление воздушных потоков принимает на себя берег северный. Там тоже очень живописно, дух захватывает – но достаточно сурово и аскетично по сравнению с расслабленной благодатью берега южного. Наши друзья, милая интеллигентная пара из Санкт-Петербурга, находят, что мадерьянский север напоминает им Норвегию – так же красиво, и так же сурово. Вообще, путешествуя по острову, можно натолкнуться на пейзажи, будто взятые напрокат из самых разных климатических зон. То почудится Мексика с остроконечными кактусами, торчащими посреди пустыни, то швейцарским высокогорьем повеет, а то вдруг покажется, что ты очутился в Крыму или на Кавказе. Но на протяжении главной курортно-туристической зоны на южном берегу – это все же Африка. Недаром же Мадейра ближе всего расположена именно к этому континенту. Буйство красок, красноватая почва, напоенная солнцем… Но это Африка без африканских недостатков. Нет здесь не только изнурительной жары, но и никаких змей, скорпионов и тарантулов, тем более мух цеце и других жутких насекомых. Здесь чисто, гигиенично, шанс подхватить что-нибудь желудочно-кишечное не больше, чем в какой-нибудь Скандинавии.
Тот факт, что до открытия острова португальцами он был необитаем, означает, что местное население гомогенно, это сплошные переселенцы с португальского севера, а затем и из некоторых других районов континентальной Португалии. Попадавшие сюда немногочисленные представители других рас и этносов быстро ассимилировались, оставляя следы в экзотической внешности обитателей острова и в какой-то мере в их психологии, но никаких отдельных этнических и конфессиональных групп здесь не образовалось. На острове нет ни мечети, ни синагоги, поскольку не востребованы. Хотя, говорят, мусульманский молельный дом в районе торгового центра «Madeira Shopping» все же имеется. Но нельзя не отметить, что число представителей других, неевропейских рас на острове ничтожно мало – гораздо меньше, чем в больших городах континента. Нет здесь ни расовых, ни этнических, ни межконфессиональных трений. Все сплошь белые добропорядочные католики, если не считать английских пенсионеров, в большом количестве поселившихся на острове, мимолетных туристов да украинских строителей и официанток. Ну да, пытаются зацепиться за мадерьянские скалы небольшие группы баптистов, свидетелей Иеговы и адвентистов седьмого дня. Но это так, капля в католическом море… И в этой гомогенности населения – одна из причин низкого уровня преступности, отсутствия вандализма и хулиганства.
Я отлично понимаю американского путешественника Горацио Бриджа, который 170 лет назад описывал впечатления от Западного побережья Африки, Канарских островов, но, оказавшись на Мадейре, досадовал, что ему надо вести дневник вместо того, чтобы просто забыть обо всем и наслаждаться волшебным климатом, буйными красками цветов, едой, вином… Но надо же кому-то и летописи создавать, и книги писать про это удивительное место, эту «клумбу в океане».
Правильно, наверное, в Античности группу островов у атлантического побережья Африки называли Макаронезией, то есть «блаженными островами». Когда два с половиной миллиона лет назад древние боги, они же бешеные вулканы, вздыбили морское дно и задрали над водой вершины горного кряжа, ставшего Мадейрой, они выбрали для этого исключительно удачное место.
Второй раз архипелагу повезло, когда он достался Португалии. Мадерьянцы – это отдельная островная мини-нация. Часть португальского народа, но особая и оригинальная. У этого, конечно, есть не только положительные последствия, но для нас с вами важнее всего, что здесь давно уже каждый знает и понимает: благополучие всего острова и всех его жителей зависит более всего от иностранцев, прежде всего туристов и отдыхающих. Поэтому, что бы они о нас ни думали в глубине души, они хотели бы нам угодить и понравиться. Причем получается у них это естественно, непринужденно, без лебезения и подобострастия. В итоге иностранцу на Мадейре приятно и вольготно. И проблем с общением не возникает. Из языков наиболее распространен английский, что не удивительно, учитывая многовековые исторические связи с Альбионом. Один англичанин, подвыпив, даже шепотом сказал мне: «Мадейра была веками негласной английской колонией, только ш-шш! не вздумайте повторить это вслух!» Вслух действительно лучше не надо.
Но, как и положено туристическому центру, Мадейра – полиглот. В сервисе говорят на множестве языков. Недостаточным считается владеть одним лишь английским. Не устаю восхищаться, слушая, как легко и непринужденно водители микроавтобусов, проводя экскурсии, мгновенно переходят с английского на французский, а потом на немецкий. Например, наш парикмахер Мелоди мало того, что классный мастер и вдобавок красотка, посмотреть приятно, так еще трехъязычна. Португальский и французский у нее родные, но и английским она, прожив несколько лет в Канаде, владеет в совершенстве. Но вообще я знаю одного петербуржца, который объяснялся с местными исключительно по-русски, слегка помогая себе жестами. И ничего, не пропал. Прекрасно себя здесь чувствовал.
