Текст книги "Уповаете?"

Автор книги: Андрей Вознин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Миниатюрный мирок маршрутного такси одиноко плутал в каменном лабиринте спящего города, пытаясь отыскать в уходящей ночи путь к рассвету. Металлическая утроба, этакая урбанизированная вариация временного пристанища Ионы, представлялась сонным пассажирам надежной защитой, и они отрешенно блуждали в чудных садах Морфея, наивно вверяя свою судьбу бездушному агрегату. Как опостылевшая работа могла заставить ни свет ни заря променять уют родных кроватей на это промозглое детище автопрома, оставалось вселенской загадкой.

За немытыми окнами рассвет только-только начинал проявлять себя первыми проблесками, и на улицах закипала извечная борьба между нарождающимся светом и царствовавшей всю ночь тьмой. Внутри же мрачного салона жалкое порождение пары немощных лампочек пока терпело свое очередное поражение.

Но мне было как-то не до этого извечного противостояния перворожденных. Нежданно уподобившись блуждающему айсбергу, забредшему в теплые воды, моя жизнь совершила полный оверкиль, явив ранее сокрытую во мраке глубин сторону. Еще недавно я был уважаем коллегами и руководством, занимал, пускай, скромную, но заслуженную своим трудом должность. Однако смерть никого не щадит в этом мире, и ее внезапный визит к моему начальнику отдела оказался пренеприятнейшим сюрпризом как для работников, так и для принимающей стороны. Утром, взломав запертый с вечера кабинет, охрана обнаружила его, достигшего в тщетных поисках оргазма вечного успокоения в самоудушении. Наследство в виде должности, кожаного кресла и отдельного кабинета стали для меня настоящим испытанием. И эти… Коллеги по "цеху", внезапно превратившиеся в подчиненных. Всего-то четверо, но забот они доставляли почище иных десяти. Когда-то редкие задержки допоздна перекочевали в разряд хронической реальности. И все, что меня сейчас окружало – работа, работа и снова работа… Тянувшаяся бесконечным некрашеным забором, за которым где-то существовали настоящая жизнь и радость бытия. Необходимый ежедневный сон превратился в лоскутное покрывало, неудержимо расползавшееся на отдельные мелкие клочки. О выходных иногда вспоминал, как об утраченном навсегда Рае. А вышестоящее руководство… Внушения, выговоры, недовольство как скрытое, так и явное, стали моими постоянными спутниками. Усталость физическая и, что более неприятно, моральная постепенно накапливались, приобретая устрашающий образ бомбы с замедленным действием. В течение дня постоянно ловил себя на мысли, что нигде не успеваю, ничего не понимаю и засыпаю, засыпаю…

Даже огромные кружки черного кофе… В последнее время… Перестали помогать…

Глава 0

Дверь такси неожиданно громко хлопает, впуская из внешнего мира очередную изъеденную сумраком тень. Я открываю глаза. Водитель такси, неприятно похожий на руководителя нашего Института – Доктора Shark, спрашивает, где остановиться далее. Мои горестные мысли, прервав свой скорбный хоровод, исчезают, уступая место унылой пустоте… Напротив сидит привлекательная девушка, и её длинные ноги в чулках притягивают взгляд подобно магниту. От щиколотки… Выше… Выше… Стоп! С усилием заставляю себя смотреть только в окно. Однако, немытое стекло, внешний сумрак и хилое освещение салона играючи предоставляют в моё распоряжение неплохое зеркало. Ищу в сером мареве отражений милую соседку…

Там что-то шевелится… За хрустальной гранью реальностей. Наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть… И вдруг из зеркальной глубины на меня бросается какая-то омерзительная тварь. Рефлекторно отшатнувшись, оглядываюсь на соседку. Но… Её больше нет! Вместо привлекательной девушки странное нечто: угловатая тварь с вытянутой костистой шеей; с отвисающей на ней, словно измятый рукав балахона, старческой кожей; бездонные тёмные провалы глазниц на лысой болванке головы тянут в свои мрачные глубины. Вжавшись спиной в кресло, оглядываюсь на других пассажиров, пытаясь заручиться их поддержкой, но… Повсюду одинаковые серые пятна вместо привычных человеческих лиц. К счастью такси уже подъезжает к моей остановке. Срывающимся голоском выкрикнув просьбу остановиться, оставляя за собой ручейки леденящего пота, выскакиваю на улицу. Руки неудержимо дрожат, и я с трудом утираю пот с лица. Не хочется об этом думать, но… Похоже, начинаю сходить с ума. И вот, получив хоровод тревожных мыслей о стремительно тающем психическом здоровье, шагаю к зданию нашего Института Опытных Разработок. Ноги предательски подкашиваются, стремясь трусливо увильнуть от противостояния с вездесущей гравитацией. Такое начало трудового дня откровенно пугает.

Наконец добираюсь до монументальной ограды, устремлённой к постепенно исчезающим с небосклона звёздам. За чугунными вензелями ограждения терминатор играет со мной в престранную забаву – граница перехода творит удивительную иллюзию с фасадом здания Института: за прошедшую ночь он странным образом обветшал; местами осыпавшаяся штукатурка открывает взору битый красный кирпич, трещины и дыры; утренний бриз без усилий сдирает со стен какие-то древние лохмотья и уносит их прочь. Такое впечатление, что за летящим в зарю зданием тянется серый кометный хвост, в котором то всплывают на поверхность, а то скрываются в глубине серые очертания с чёрными провалами вместо глаз и рта. Даже не хочется думать, куда этот "ветерок" уносит нас всех.

Вздохнув, проникаю на охраняемую территорию. Щиты на гербах по периметру ограды надёжно защищают от вторжения ложных сущностей. Во всяком случае, хочется в это наивно верить. Быстро пересекаю открытое пространство и взбегаю по ступенькам главного входа. Тяжеленная броневая дверь с трудом поддается нечеловеческим усилиям, и я ступаю вовнутрь…

Помпезный в романском стиле холл с вездесущей лепниной по стенам легко принимает меня в свои каменные объятия. Всё пространство вокруг замысловато расчерчено разноцветными лучами, пронзающими воздух через витражи далёкого купола. Однако эта весёлая игра света внизу надёжно гасится мраком, клубами поднимающимся из черноты мраморного пола. Затейливые прожилки в камне плит вкупе с солнечными зайчиками витражей создают полную иллюзию шевелящегося спрута. Или, скорее, лабиринта, в котором моментально теряю себя. Беспомощно озираюсь, ища выход… И спасение неожиданно приходит от чинно шествующей мимо похоронной процессии. Во главе скорбного хода несколько монахов в чёрных рясах с капюшонами, покрывающими опущенные головы. Пеньковые верёвки туго охватывают их тучные фигуры. Лиц не видно, поэтому сразу догадаться, что это за траурное действо происходит рядом, невозможно. В молчаливой толпе, тянущейся вслед за ними, с удивлением узнаю начальников отделов и лабораторий нашего родного Института. На лицах, словно пустынный мираж, дрожит несмываемая печать горькой утраты. Когда колонна змеёй проползает мимо, взгляд выхватывает ухмыляющуюся физиономию моего давнего приятеля Костяя, подвизающегося начальником отдела Х-разработок. Давний мой кореш и замыкает хвост идущей на чреве своём гадины.

– Ты что? На оперативку не идешь? – удивлённо шипит он на меня.

– А что, кто-то помер? – Наверное, со стороны я выгляжу, как впервые залетевшая барышня.

– Какой помер! Др.Shark выздоровел и сегодня вышел на работу!

Небольшое происшествие в маршрутке неожиданно приобретает устрашающий вид божьего промысла беспощадного в своей неотвратимости. Спешно сбрасываю куртку прямо во тьму под ногами и, натянув подобающее случаю лицо, присоединяюсь к страждущим коллегам. Скорбно переставляя мгновенно отяжелевшие ноги в такт шагам человеческой многоножки, мучительно вспоминаю детали последнего совещания у директора и поставленные моему отделу задачи. О коих имел неосторожность уже и опрометчиво позабыть.

Выбор на нулевом этаже коридора Соcytus ничуть не удивляет – горьких слёз начальников хватит, чтобы наполнить средней глубины реку. Идём с Константином в хвосте процессии, хлюпая ботинками по солёным лужам. В приёмной нас встречает немного оправившаяся за прошедший месяц секретарша, а также плотоядно распахнутая дверь кабинета нежданно воскресшего руководителя. Клубящийся в тамбуре мрак, надёжно хранит ужасы этой страшной «пещеры Лейхтвейса». Создавая небольшие водовороты перед сужающимся проёмом двери, начинаем толчками втягиваться в святая святых Института. Пытаюсь надышаться перед тем, как оказаться по ту сторону, но меня подхватывает поток и затягивает в темноту. Беспомощно погружаюсь в марево тамбура. За спиной одиноко гаснет прощальный луч надежды покидаемого мира. Теряю ориентировку, но вовремя получив дружеский толчок чуть пониже спины, выныриваю уже по ту сторону. По традиции совершаю небольшой ритуальный поклон. Осматриваюсь. Здесь весеннее возрождение, яркий свет и цветёт радуга в красном уголке. Значит, у хозяина кабинета прекрасное настроение. Это радует… Наверное. Вошедшие ранее уже робко рассаживаются по стульям, стоящим вдоль стен, стараясь не привлекать к своим персонам лишнего внимания. Мгновение назад душераздирающе печальные лица сейчас благоухают радостной приветливостью фальшивых улыбок, напоминая дешёвый пластик кладбищенских цветов.

В дальнем углу кабинета за массивным каменным столом, стилизованным под алтарь, молча бдит зловещий Др.Shark – директор нашего Института, доктор герметических и прочих наук, ставленник высших сил и в общем-то неплохой – местами – руководитель. Его мощный торс по древней традиции задрапирован в чёрный плащ с красным подбоем. Густые брови грозно нависают над небольшими налитыми кровью глазками, беспокойно ёрзающими в тесных для них глазницах. В монахах, примостивших свои телеса рядом с шефом и скинувших капюшоны, с удивлением узнаю его заместителей. Судя по всему, нежданное выздоровление директора подвигло их на экстренное усмирение плоти. Только вот месяц, проведённый в безудержном веселье, несомненно даёт о себе знать. Как оказалось, надёжный источник инсайда о неизлечимости постигшей Др.Shark болезни был не таким уж и надёжным. И вот, сауны, застолья и пляски голыми на столах предательски проявляют себя во всей красе – раскисшие фигуры и опухшие физиономии замов не может скрыть даже самая суровая епитимья. Что переводит хозяина этого кабинета в статус основного подозреваемого в умышленном распространении недостоверных слухов о себе.

Как только последний прибывший нащупывает пятой точкой стул, благоговейную тишину рвет хорошо знакомый громовой глас, звучащий в огромном помещении тревожным набатом. Звуковая волна приветствия, отражаясь от голых стен, проносится ураганом над присутствующими, взъерошивая причёски дам и холодя лысины мужчин. Оперативка стартует в давно привычном формате: затяжной разбор проблем, не имеющих никакого отношения к работе Института; покорные участники совещания, внутренне страдая, безропотно внимают. Перебрав темы всех телепередач, просмотренных за время вынужденного бездействия, Др.Shark традиционно переходит к анализу смертных грехов присутствующих в контексте переваренных сериалов. Делает это он со вкусом и расстановкой, находя неожиданные ходы и параллели. Пара часов пролетает единым мгновением, и демонстративная пляска на остатках самоуважения сидящих вдоль стен приближается к финишу – директор заметно выдыхается.

– Пока я болел, мне пришла в голову отличная идея. Мы начинаем работу над новой разработкой!

Неожиданный пируэт застаёт всех врасплох – на утренних пятиминутках босс никогда не нисходил до разговоров о работе. Проклятье! Оказывается его мозговая болезнь прошла не так и безобидно, как показалось мне поначалу… Во всяком случае для присутствующих.

– Отдел опытного производства! Тебе поручается создание опытного образца. Параметры: андроид, материал – бионический гелий/полимер, рост – пятнадцать метров. Через пять дней должен находиться на испытательном полигоне!

Только животный страх, наверное, не позволяет всем пооткрывать рты, услышав такое!

– Отдел полимеров, надеюсь, мотаете на ус? И предупреждаю – чтобы никаких отговорок о канализации критически важных технологий.

Я ищу глазами пребывающего в вечном подшофе начальника «просраных» полимеров. К моему безграничному удивлению, Золь сидит чисто выбритым, в новеньком, ещё не обмятом на спине, костюме, в эпицентре ауры довольно дорого одеколона и без малейших следов похмелья. Грешным делом, встретив его пару дней назад в коридоре кристально трезвого, решил, что это мираж обыкновенный. Важно кивая головой, апгрейданный Золь записывает что-то на первых страничках новенького ежедневника. Нда-а-а, дела. Это что же происходит с этим миром? Если даже этот идейный сторонник Бахуса решил закодировать свое бренное тело…

– Отдел обработки информации!

Внутри у меня всё обрывается, а в конечности устремляются грозно рокочущие ледяные реки… Медленно встаю и замираю по стойке смирно.

– Перед тобою ставлю следующую задачу… – Напряженно жду приговора.

– Свиток Силы с именем Бога. Срок финальной готовности – пять дней.

Я обмякаю. Паковый лед в груди взрывается огненным штормом с небольшим пульсирующим ручейком в левой руке. Воздух предательски исчезает, и я зависаю в безвоздушном пространстве вдали от планет и звезд… Только холод и мрак кругом.

– Эй, не отвлекаться! Сядь! – Голос руководителя, подобно зенитной ракете, безошибочно находит меня, затерянного в безднах космоса, и мгновенно приземляет обратно на стул.

– Будут предложения по обозначению изделия? – Мертвящий, а по силе воздействия конкурирующий с печально известной головой медузы Горгоны, взгляд медленно скользит по притихшим рядам начальников, трусливо старающихся стать незаметными на фоне камня вековых стен.

– Может, как-нибудь вроде Титана или Атланта? – робко предлагает начальник отдела по связям с органами демократических реформ – девушка с невыразительным именем Тоник.

Однако её непродуманная попытка выслужиться заканчивается вселенской катастрофой:

– Что? Да ты думаешь, чего городишь? Какие еще Алант или Титьан? – Через рельефно проступающие складки на лбу директора, кажется, можно увидеть бурление магмы его возмущенно работающего мозга. – Цыгане что ли? Не надо здесь демонстрировать свое поразительное невежество!

При этих словах отдел бесполезных связей, лишившись единственной опоры в жизни в виде позвоночника, обречённо растекаются по стулу испуганно пузырящейся биомассой:

– Я… А… Но… Простите…

– Другие предложения… Я ЖДУ!

Угроза, звучащая в последней фразе, ставит перед присутствующими дилемму: отсидеться молча и получить за некомпетентность; или высказать свое мнение и опять получить за некомпетентность, вне корреляции с глубинами демонстрируемых познаний в мифологии. Правда, как всегда бывает при таких раскладах, надо учитывать одно «но»: некомпетентность может еще быть прощена и оправдана, как глубоко родственное состояние души, а вот отсутствие активности в решении поставленных руководством задач, способно стать роковой чертой, своеобразным Рубиконом, за которым неизбежно последует…

Потревоженный улей начальников взрывается напряжённым гулом:

– Гигант! Крепыш! Малыш! Александр! Мафусаил! Горро! Янычар! Могучий Янг! Твердый кулак! Молот Тора…

Босс, выслушивая очередное предложение, только кисло кривится:

– Могучий мне понравилось. Только кто такой Янг? Я его не знаю. Надо что-то более приближенное к жизни. Например, Могучая Рука! Нет, лучше Могучий Кулак! Или… Постойте, нет… Во! Могучая Елда! Да! Елда, которая всех наших врагов уничтожит, просто-напросто разорвет!

Внезапную тишину, квантовой пеной заполнившей кабинет, директор, наверное, считает благоговейным восторгом перед его ослепительным гением. Во всеобщем молчании слышны даже лопающиеся планковские пузырьки – возможно, мы присутствуем при рождении многочисленных вселенных.

Срочно бросаюсь на защиту небезразличного мне реноме нашего Института, продукция которого под таким незамысловатым названием вполне может распугать не столько потенциальных врагов, сколько всех реальных клиентов.

– Др.Shark! Разрешите? – Почтительно встаю. – Сейчас так не принято. Надо сократить – сделать аббревиатуру. Ну, например, Могелд – по первым трем буквам слов названия.

– Какой… Еще… Могелд?! – Рявкает босс, и его голос оглушительно грохочет, подобно обвалу в узком ущелье. – Да ты что тут себе выдумываешь?! Семитские имена присваивать моей продукции?! С-с-с ума сошел совсем?

– Почему с-с-семитские? – Я беспомощно смотрю на своего соседа Костю.

– А-а-а! – На меня благословенно нисходит озарение. – Ну, тогда Могел. И я бы еще предложил Г поставить с большой буквы… Для вариативности.

– Вари… А? – Др.Shark некоторое время раздумывает.

Присутствующие напряженно ждут вердикта.

– Мо-Гел, МоГел, – Пожевав слово, большой шеф докатывает его остатки на языке. – А что? Хм-м-м. Мне нравится. Ладно, пойдет. Кто за?

Все дружно вытягивают свои руки вверх, некоторые даже обе – прямо как немцы под Москвой.

– Принято! Отдел реклам, попрошу выпустить рекламный проспектик!

На некоторое время повисает благостная тишина – начальники лихорадочно прокручивают в мозгах возможные угрозы для руководимых подразделений со стороны нового проекта. Опытники с полимерами уже влипли. Как, впрочем, и я. Кого ещё может настигнуть неугомонная длань судьбы?

– Лаборатория машинного разума здесь? – Таинство тишины, словно хрустальную вазу, беспощадно раскалывает неумолимый глас.

Все опять напрягаются. Казалось бы, подошедшая к логическому концу утренняя иезуитская пытка неожиданно находит новое продолжение. В дальнем углу встаёт Олег. Мы с Костяем незаметно семафорим своему корешу ободряющие послания. В последнее время наш «машинный разум» выглядит неважнецки. Когда-то его лаборатория была в передовых и неизменно удерживала, как шутили местные остряки, плохо-переходящее красное знамя. Но когда это было…

– Последняя ваша разработка? – Др.Shark плевать на былые заслуги.

– Энцефалоридер…

– Чего?

– Энце…

– Я не глухой! – Директор заметно злится, не понятно только отчего. – Что за энцефалосридер? Не е… Хм-м-м… Не компостируйте мне мозги! Так и скажите, что опять провалили очередное задание!

Некоторое время Др.Shark злобно пыхтит. Все ждут страшного…

– Все свободны!

Начальники с облегчением кидаются к выходу. Меня легко подхватывает и выносит вслед неудержимая волна ретирующихся. За порогом кабинета нагоняет Костяй и молча пожимает мне левую руку. Не поняв этого дружеского порыва, поднимаю вопросительно брови. Мой кореш, словно факир, демонстрирует бумагу с именем будущего монстра, замысловато скользит пальцем по буквам. Я, открыв рот, смотрю на лист… Это что же получается… Проклятье!

Забегаю в свой ещё толком необжитой кабинет – время Х! Открываю ящик письменного стола, достаю небольшую куклу, стилизованную под Др.Shark. Положив на стол перед собой, настраиваюсь. Тряпичная модель, распластанная на полировке, кажется беззащитной. Быстро прошептав связывающее заклинание, мелом черчу вокруг неё чёрную пентаграмму. Как только предо мной во всей красе предстаёт образ Др.Shark, злость, порождённая страхом, с готовностью закипает в груди. Взяв в руку длинную воронённую иглу, несколько секунд наблюдаю, как с неё скатываются тёмные капельки ненависти и дымясь капают на стол. Настенные часы призывно бьют первый раз. Пора! И я втыкаю в голову куклы, на несколько мгновений принявшую в себя воплощение большого шефа, первую иглу. Здание вздрагивает. Длинные ветвящиеся коридоры изгибаются в конвульсиях, по ним проносится вопль раненного зверя. Та-а-к, есть попадание! Подчиняясь ритму боя часов, монотонно втыкаю новые иголки. С последним тринадцатым воплем кукла превращается в подобие дикобраза, застигнутого охотничьей собакой за справлением малой нужды. Часы, натужно отдуваясь шестерёнками, замолкают. И я некоторое время жду. Не подкрепляемый боле образ начинает медленно таять, размазывается и вот исчезает совсем. Убрав «испуганного дикобраза» на обычное место, быстро завтракаю бутербродами с кровавой икрой.

Звук разбивающегося стекла… Напряженная работа жевательных мышц рефлекторно приостанавливается. Забыв схлопнуть челюсти, медленно оглядываюсь. Зеркало… Уф-ф! Сорвавшись со стены, это оно разбросало по полу тысячи сверкающих осколков. Замерев, я прислушиваюсь. Точно! Опять это тяжкое громыхание откуда-то снизу удавом опутывает здание, заставляя нервно дрожать стены и пол. А ведь весь последний месяц было тихо. И вот… Быстро дожёвываю, подсознательно подстраиваясь под ритм ударов, остатки бутерброда.

Глава 1. Увертюра.

День первый.

В отделе обработки информации, куда я тихонько вхожу, все мои пять работников, подобно прикованным цепями рабам, чинно сидят у мониторов своих компьютеров. Дисциплинка, однако! Благосклонно оглядываю подчинённых.

Та-а-ак, Керха. Худые обвисшие плечи, кажущиеся деревянными плечиками для его вечно измятых рубашек, мелко подрагивают от возбуждения. По-моему, это такой рефлекс, срабатывающий, когда он садится подле монитора. Взлохмаченные волосы являются яркой иллюстрацией всего того хаоса мыслей, что царит в его гениальной голове. Главный специалист в программном обеспечении. Работает явно не за деньги, а за идею, которых, к слову, у него уйма. Хотя… И с деньгами у него тоже полный порядок. Я не интересуюсь, где он их берёт. Мое мнение – делай что хочешь, лишь бы работа не страдала. Тонкие пальцы летают по "клаве", как у пианиста-виртуоза над роялем. Смотрю на экран монитора. Ага, программа распознавания надписей на древних языках почти закончена. Заглядываю в ящик стола – кукла, утыканная иглами, беспомощно пускает пузыри в глубоком блюдце с водой. Молодец!

Перехожу к следующему столу. Борта. Наша красавица – аппетитные формы и всё такое сопутствующее. О-о-о! Ещё издалека замечаю на её некогда стройной шее новое ожерелье. Подхожу ближе. На золотой цепочке маленькие фигурки. Слоники? Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. Ё…! Украшение оказывается давешним – человеческие зародыши, склеенные из кусочков, извиваются на своих пуповинах. Брезгливо отшатываюсь. Чёрт меня дернул посмотреть. Не хочется думать, что один из них мой. Долг заставляет заглянуть в ящик стола. Всё отлично. Среди обычной женской мелочёвки знакомая кукла, распятая на косметичке. Обход продолжается.

Мордье. Отличный работник. Француз. Семья. Кажется, есть дети. Прекрасный семьянин. Едва заметная небрежность в одежде о чём-то свидетельствует, только я не знаю о чём. Перед начальством никогда не заискивает, гордо держа дистанцию. Что у него на мониторе? Хм-м. Порно сайт… Какие-то малолетние детишки. У Мордье в уголке губ копится, пузырясь, густая слюна. Ладно, это его сугубо личное дело. Толерантность должна быть толерантной. Наклоняюсь и заглядываю в стол. Прекрасно! Все иглы на положенном месте. Что-то будоражит совесть на периферии зрения. Невольно перевожу взгляд. Что это? Из кармана брюк свисает удавка, с какими-то бурыми пятнами… Хотя, ладно. Выпрямляюсь. А у кого не бывает слабостей? И не касается это меня совсем. Может это обычный шнурок? Зато, если надо – вечер, ночь, выходные – Мордье всегда готов выйти, подменить, авралить сколько необходимо. Незаменимый человечище.

Продолжаю осмотр вверенной территории. Подхожу к Николю. Тунеядец и пьяница. Неопределённого возраста костюм по своей измятости даст фору любимой рубашке Керхи. Экран монитора с трудом просвечивает через толстый слой пыли убогим рабочим столом с единственным ярлыком – «Корзина», и та заполнена удалённым ещё в прошлом году ярлыком. Как всегда небритый, постоянно непричёсанный, сидя спит – со стороны не отличишь от задумавшегося человека. Всё проспал! Злобно пинаю его по ноге.

– Ну-ка, встать!

Николай вскакивает, испуганно моргает своими белесыми ресницами.

– Спишь, пьянь!

Со всей силы хлещу его по лицу ладонью. Он что-то пытается сказать, но зуботычина пресекает попытку оправдаться.

– Что у тебя за спиной? Опять отращиваешь?

Захожу за спину. Становятся видны подозрительные бугры под пиджаком.

– Ну-ка! Задери рубашку!

Николай покорно задирает рубашку вместе с пиджаком, что со стороны выглядит комично. Ну, так и есть – два белоснежных отростка проклюнулись, наверное, ночью, и уже распустились. Брезгливо отламываю их и бросаю под ноги. Кровь из свежих ран струится по худой спине. Испитое лицо печально. Что-то шепчет. Молится, что ли?

– Что? Ты хочешь мне что-то сказать? – С угрозой нависаю над ним.

– Нет, что Вы. Виноват.

– Вчера – прогулял, сегодня – проспал. На-хрена мне такой работник?

Заглядываю в ящик стола. Куклы как ни бывало! И если бы не его необъяснимая способность находить неожиданные решения там, где, как казалось, нет никаких верных ответов, выгнал немедля. Но нельзя – без него свиток просто не будет создан. Кипя от бессильной злости, иду к последнему столу.

Доплец. Иностранец. Кудрявые волосы, голубые глаза. Одет с иголочки. Женщинам такие нравятся. Насколько я знаю, два с ожерелья Борты – его. Подобострастно кланяется. И с громким стуком откуда-то из отворота модного пиджака вываливается невзрачный булыжник. А я и не знал. Кто бы мог подумать?

– Геология? Это хорошо. Я поддерживаю необычные хобби.

Поднимаю каменюку – тяжелая зараза! – и передаю Доплецу. Тот быстро суёт его себе за пазуху. Преданные бесцветные глаза следят за мной, не отрываясь, словно ожидая приказов. Странная личность – всегда услужливый, преданный до самозабвения, аккуратно и со вкусом одевается. Побольше бы таких работников. В зеркале за его худой спиной замечаю, что правая рука показывает непонятно кому кукиш. Заглядываю в ящик стола. Кто бы сомневался – голова куклы аккуратно утыкана иглами. Какой педантичный человек! Ни на секунду не сомневаюсь, что если замерить расстояние между ними, окажется поразительная точность исполнения задания – миллиметр в миллиметр. Рядом несколько листков исписанной бумаги. Успеваю заметить, что адресованы они Др.Shark. Кое-где мелькает моя фамилия. Заботливая скотина! Я выпрямляюсь. Доплец заискивающе улыбается, но зрачки тревожно дрожат. Наверное, готовит какой-то сюрприз на мой скорый день рождения. Делаю вид, что ничего не заметил.

– Внимание! Через пятнадцать минут всем сбор у меня в кабинете.

Однако план рабочего дня безжалостно ломается – по громкоговорящей связи разносится обще-институтский сигнал «Внимание!», срывая к чёрту мою оперативку. Противный металлический голос настойчиво повторяет:

– Начальнику отдела обработки информации срочно пройти к Др.Shark! Начальнику отдела…

Бросаю все дела и спешу по вызову. Перепрыгивая ступени, спускаюсь на три пролёта и оказываюсь на нулевом этаже. Здесь все странно и необычно. Такое впечатление, что пять обитающих здесь коридоров шевелятся, петляют и перемешиваются, по мере сил отдаляя мой неожиданный визит к боссу. Но я знаю откуда растут эти каменные змеюки и, стиснув зубы, начинаю борьбу с упоротым пространством. По ощущениям в этот раз нелёгкая несет по коридору Styx. Наконец побеждаю переплетающуюся ленту облицованного мрамором тоннеля и врываюсь в самый центр этого "змеиного" клубка, открыв двери приёмной. Секретарша Елена что-то торопливо записывает в блокнот. Выглядит она не очень – опять привычно заморенный вид, отсутствующий взгляд, давно затерявшийся где-то в закоулках потустороннего мира. Месячного отдыха уже совсем незаметно. Куда подевался утренний румянец на впалых щечках? Хочу спросить, но получаю чёткий знак средним пальцем. Понимающе киваю головой, тихонько барабаню в дерматин костяшкой мизинца и приоткрываю дверь. Тишина. Пугающая чернота тамбура. Глубоко вдохнув, делаю шаг… Второй… Темнота. Слепо шарю впереди себя руками. Наконец нахожу на ощупь ещё одну дверь. И уже теряя сознание заглядываю за неё…

– Позволите?

– Проходи!

Захожу, привычно складывая за спиной фигу. В ожидании дальнейших команд, замираю у спасительного выхода. Директор пока молчит. Во время затянувшейся паузы по очереди выбираю тёмные зигзаги на охряном ламинате и, скользя по ним взглядом, каждый раз упираюсь в носки чёрных начищенных туфлей руководителя. Стоит одна такая, ну никак не меньше тысячи баксов. Неужели они притягивают к себе орнамент? Смотрю на свои – рисунок демонстративно огибает поношенный китайский ширпотреб. Что? Уже и материя погрязла в стяжательстве? Наконец неожиданным кислотным елеем льётся знакомый голос:

– Я хотел поговорить с тобой… Проконсультироваться.

Поднимаю глаза. Огромные чёрные зрачки босса своей неподвижностью замораживают и мой взгляд.

– Я слышал, ты неплохо знаешь нетрадиционную медицину?

– Ну-у-у, некоторым образом… – своевременно заметив злобно прищурившиеся глаза, быстро меняю тактику разговора, – Да!

– У меня каждый день, в час Х, появляется жуткая мигрень. Сможешь мне чем-нибудь помочь или хотя бы ослабить?

Он улыбается, обнажая верхние клыки, с которых срываются капельки свежей крови. Ассоциативная связь мгновенно порождает измученные образы вечно пошатывающихся анорексичных секретарш, чья нестройная очередь теряет своё начало где-то глубоко в прошлом. Честно говоря, я уже и имена многих давно позабыл. Замыкает эту хронологическую колону обитателей приёмной – Елена, правда, судя по её пугающему виду, ненадолго. Трясу головой, чтобы отстраниться от наваждения:

– Хм-м, в час Х?

Мысленно затачиваю здоровенный осиновый кол и с наслаждением вбиваю его в чёрное сердце. Тьма в глазах Др.Shark начинает пульсировать, уголки губ вздрагивают и опускаются вниз. Он вопросительно смотрит на меня. Я заискивающе улыбаюсь, прижав ладони к сердцу, кланяюсь:

– Сделаю все, что в моих силах Др.Shark-сан!

Директор пододвигает листок пергамента и выточенное из золотого бруска "гусиное" перо. Холодок скользит от моего затылка по спине и вниз.

– Распишись!

Дрожащей рукой беру тяжёлое перо. Некоторое время смотрю на хищно очиненное остриё и тыкаю в большой палец левой руки. Такое впечатление, что проклятый инструмент жадно высасывает не меньше пинты крови. В глазах мутнеет, но собрав всю свою волю в кулак, ставлю кровавую подпись. Др.Shark что-то небрежно чиркает на обрывке бумажки и кидает через стол мне:

– Занесешь в бухгалтерию!

Пячусь к выходу, ледоколом рассекая линии орнамента на полу. И только когда оказываюсь в унылой компании очередной субъектессы потусторонних поисков с фонарями, заглядываю в листок. Надбавка к зарплате! Теперь через полгода, при скаредной бережливости, смогу купить одну туфлю, как у босса, и притягивать к себе саму материю. Принимаю решение временно отменить в своём отделе обще-институтское мероприятие часа Х.

Оглядываю чинно рассевшихся по стульям сотрудников. Керха задумчиво ковыряется в горбатом носу, наверно, выискивая пути построения очередного зловредного трояна. Глубину и напряжённость поисков подчёркивают неприятно извивающиеся на голове волосы. Борта доверчиво глядит мне в глаза, давая понять, что согласна на любую просьбу или приказ. Но раскачивающиеся украшения на стареющей шее недвусмысленно напоминают чем это всегда заканчивается. Доплец льстиво улыбается. Карман рубашки заметно оттопыривает антикварный диктофон, натужно пощёлкивающий стареньким электроприводом. Мордье смотрит в окно, выходящее прямиком на лобное место нашего Института. Пальцы слегка подрагивают на шёлковом шнурке, который ему, похоже, заменяет четки. Николай стоически ожидает окончания оперативки, не проявляя и мизерной готовности достигать обозначенные руководством горизонты.