Текст книги "Инструктор. Снова в деле"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Чего стал, мужик? Прогулка на проезжей части? Убрал машину! – из тонированного окошка, съехавшего вниз, раздалось хамоватое приказание какого-то верзилы.

– Да-да, – пообещал Илларион. – Сейчас уберу.

Не любил он хамов, просто не переваривал. И потому прямиком направился к «мерседесу» с тонированными стеклами.

– Мужики, – обратился он вежливо, будто бы хотел что-то попросить, но тут же резко ударил двумя согнутыми пальцами шофера в наглое лицо. Тот завыл от боли и ткнулся лицом в руль.

Передняя дверца авто открылась, и оттуда вылез парень фактурой с десантника, лицо, как каменное, и, обойдя машину, молча двинулся на Забродова, как великан, желающий раздавить какую-то мелюзгу, копошащуюся под ногами. Илларион ловко выступил вперед, провел болевой прием, и огромная детина зашипела от боли, прося отпустить руку.

– Эх, ты! Да не в весе дело! – ухмыльнулся Забродов.

Он догадался, что в машине кто-то был еще, но решил, что лучше не заглядывать, всякое в жизни бывает, вдруг нервы не выдержат, и Илларион глупо отправится на тот свет. Да и тот парень, что там, внутри, не рисковал выходить, видя, как легко Илларион разобрался с его шофером и охранником.

– А все потому, что вежливости не знаете. Элементарных правил этикета! Вот обратились бы ко мне как человек к человеку, я бы машину убрал и счастливой дороги пожелал. А так к травматологу заглянуть не мешает, а шоферу посоветуй чаем глаза на ночь пополоскать. Думаю, отпустит. Я не сильно его. Рулить сможет.

«Ну и денек, ну и денек, – то и дело повторял про себя Забродов, – что с людьми в мире происходит! Совсем разучились быть вежливыми и культурными. Человек человеку волк. Вот эти так и вели себя со мной, только я не считаю, что люди – волки друг другу, просто иногда попадаются такие сволочи, с которыми по-хорошему себя вести не выходит. Не могли объехать, стали за мной прямо. Чуть повернули бы и объехали. Надо было еще хамить. – Забродов еще некоторое время глядел в зеркало заднего вида. «Мерседес» беспомощно мигал аварийкой, а шофер, не отнимая рук от лица, вышел из машины, а его место занял детина, отчаянно разминавший кисть правой руки. – Ничего, до свадьбы заживет. Небольшой вывих, пусть еще спасибо скажет, что сухожилия не порвал. Совсем сосунок еще, никакой техники, одна бравада. Эх, десантура. Что она по сравнению со спецназом!»

Темнело, и Илларион, взглянув на часы, выяснил для себя пренеприятное обстоятельство. Оказывается, он застрял здесь на несколько часов, и ехать дальше не имело смысла, следовало возвращаться домой, хотя бы потому, чтобы завершить день на мажорной ноте. Например, навел бы порядок в своей библиотеке и определился со списком новых книг, которые надо заказать у Марата Ивановича Пигулевского, старого антиквара. Но и назад добираться было непросто. Одна сплошная пробка. «Рано или поздно допрыгаются все эти транспортники. Будут пешком ходить в свое министерство, – размышлял Илларион, осторожно покручивая руль. Не дай бог, очередная коза попадется на дороге и украсит его «бьюик» такой же отметиной, как та автолюбительница! И вместо новых книг все деньги уйдут на ремонт машины. – Вот почему бы не сделать, как в Токио? Там же столько транспортных развязок, тоже, конечно, есть проблемы, но не до такой же степени, когда я должен пять километров ехать за чадящим автобусом и ждать, когда он уберется куда-нибудь или перестанет пускать мне клубы дыма под нос. Второе маловероятно, я задохнуться успею, а он будет себе волочиться. Сплошной бардак. Поглотят скоро Москву пробки. Но, с другой стороны, если подумать, такое развитие событий не так уж плохо. Меньше машин, да и воздух станет чище. Какой смысл будет куда-то ехать, если все равно где-нибудь на пути намертво встанешь? Конечно, смысла никакого». Илларион курил сигарету и стоял в пробке, ощущая, как напряглась его спина. Он вольготно откинулся на спинку сиденья, он мог позволить себе такое положение хотя бы потому, что имел приличный водительский стаж и на изменение дорожной обстановки реагировал быстро. Такой позор, как с той девицей, с ним бы не случился. Чтобы не терять времени даром, достал из кармана любимого жилета мобильник и позвонил знакомому, новоявленному владельцу автосервиса.

– У меня для тебя две новости. Одна хорошая, а вторая плохая. Начну, пожалуй, с плохой. Коньячку ты сегодня ни при каких обстоятельствах не дождешься. Меня мазнули в бок на Ленинградке, а тут пробки, так что я домой возвращаюсь. А теперь новость номер два. Поцарапан мой конь, и ему нужен ремонт. Так что я заеду к тебе на неделе.

– Вот, Забродов, даешь! Расстроил ты меня. Я думал, ты приедешь, коньяк попьем… А ты лишил меня заслуженной награды.

– Не факт, – засмеялся Илларион. – Награду еще заслужить надо. А резина пока у меня еще летняя. И конюшни я твоей не видел. Машина хоть проедет в гараж твой?

– Обижаешь, Илларион. У меня гараж на десять твоих «бьюиков», хоть на танке заезжай.

– Заеду как-нибудь. Счастливо, – едва положив трубку, Илларион резко ударил по тормозам. «Вначале разгонятся, а потом тормозят резко. Нет никакой размеренности. Верно говорят: как живут, так и ездят. Жить любят с шиком и ездить так же. Только часто этот шик заканчивается плохо, со всеми вытекающими последствиями. Передозом, лечением за границей, машинами, смятыми в гармошку. Нет чувства меры. Можно ехать спокойно. Не спешить, раньше ведь все равно не приедешь, а в кювете окажешься или на встречную вылетишь. Нет, все равно летят. А потом статистика: 40 000 смертей в год на дороге», – рассуждал Илларион, чувствуя, как с недавнего времени его начало раздражать вождение машины. Он устал от постоянного напряжения, оттого, что, скажем, едущий впереди, мог неожиданно выкинуть какой-нибудь опасный фортель. Илларион чувствовал, будто находится на боевой операции, план которой неизвестен и, кто враги, а кто друзья, точно неясно, и он должен рассчитывать только на самого себя. Так и на дороге. Сам делаешь все правильно, а вот от ошибок других не застрахован, причем часто случается, что попадешься тогда, когда ждешь этого меньше всего.

На Малую Грузинскую он приехал затемно. Повалил густой снег, совсем как зимой. «А еще говорят, глобальное потепление. – с насмешкой подумал Забродов. – Все эти прогнозы – выдумки шарлатанов. Сказать что-то надо, вот и говорят. А на самом деле как оно будет – никто не знает и никто предсказать толком не может. Потому что, скажем, произойдет ядерный взрыв, и кто сможет сказать, как изменится климат? Никто. Будут только одними вероятностями кормить».

Забродов осторожно заехал во двор, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь местного лихача, возомнившего себя королем дороги. Знавал он и таких и сочувствовал им, не слишком приятно столкнуться со столбом или деревом, а еще хуже сбить пешехода. Илларион поискал свободное место и неспешно припарковал машину между двумя джипами, с филигранной точностью парковщика номер один в мире – расстояние было выверено до миллиметра. «А что, смог бы и чужие машины парковать, – рассудил Забродов, довольно оглядывая свой «бьюик», который к утру обещал быть припорошенным снегом. Закурил сигарету и присел на корточки перед дверцей, провел по ней рукой и покачал головой. – Хоть общественным транспортом пользуйся, когда на дороге с такими водителями повстречаешься. Дернуло же меня сегодня резину менять. Ну, посидел бы дома лучше, прогулялся, разобрался бы с книгами, а в итоге вышло, что за день ничего толкового не сделал: ни с книгами не разобрался, ни резину не поменял и еще теперь получил ремонт себе в подарок как награду за проявленную инициативу». В дворике было темно, тем не менее Забродов почувствовал что-то странное. Не то чтобы за ним кто-то следил или крался (это бы он сообразил сразу, иначе грош цена ему, если не может себя защитить), а вот какое-то другое чувство его охватило, будто бы забыл что-то важное. «Точно, – Илларион хлопнул себя по лбу. – Марату Ивановичу обещал позвонить. Про книги новые узнать. Эх, поздно уже, наверное». И тут взгляд Забродова упал на машину, стоявшую перед его «бьюиком», как будто бы он ее только что заметил, а парковался с завязанными глазами, демонстрируя самому себе искусство высшего пилотажа и доказывая, что со счетов его списывать еще рано.

«„Форд эксплорер“… и номер как будто знакомый», – Илларион, докурив сигарету, бросил бычок в лужу и подошел к машине ближе, да так, что со стороны могло показаться, будто это нерадивый автоугонщик, размышляющий, угнать или не угнать. Глянул на левую фару. Разбита. «Вот это да! А еще говорят, что Москва – большой город. Ничего подобного. Выходит, даже очень маленький, раз хозяйка этой машины живет в моем подъезде. А ну-ка…» – Илларион даже развеселился, как будто встретил старого знакомого, с которым не виделся много лет и не раз выбирался из таких переделок, о которых потом и вспоминать страшно. Забродов повел себя совсем как хулиганистый мальчишка или неумелый автолюбитель, считающий, что его машину подперли. Он что есть силы пнул носком ботинка по колесам. Несколько раз. И отошел в сторонку, глядя по сторонам, кто сейчас выйдет. Занимавшийся морозец пощипывал руки. Забродов не ошибся. Буквально минут через пять дверь подъезда распахнулась и оттуда выбежала девушка в одном халате; по всей видимости, она снимала макияж или принимала ванну. Забродову на какое-то мгновение даже совестно стало, что потревожил ее, а потом вспомнил, как она его с деньгами посреди дороги стоять оставила, и засмеялся.

– Место встречи изменить нельзя. Меткая фраза, не правда ли?

– Если вы хотите узнать мое мнение о вашем чувстве юмора, то собираюсь вас огорчить. У вас его совсем нет! Вы ненормальный какой-то и просто меня преследуете!

– Очень интересная версия. Особенно если учесть, что я тоже живу в этом подъезде. Мне что, прикажете дома не появляться, пока вы здесь живете? Между прочим, я могу обвинить вас в слежке! И кстати, на улице минусовая температура, а вы в халате и тапочках. Я думаю, что совсем не похож на угонщика. Мне ваш сарай не нужен, – Забродов показал рукой на ее машину. – Потому нам необязательно закаляться. С непривычки, знаете, можно и простудиться.

Девушка покраснела и, кажется, только что догадалась, в каком виде предстала перед Забродовым. Причем смутилась так сильно, что можно было подумать, что в таком виде она перед мужчинами никогда не появлялась, даже в собственной квартире. Однако, когда первая растерянность исчезла, она не смогла удержаться, чтобы не обвинить Забродова в своем непрезентабельном виде.

– Это все из-за вас! Я плакала из-за того, что вы на меня кричали и не захотели уступить дорогу, а теперь я мерзну и могу заболеть, потому что непонятно какая дурь заскочила вам в голову и вы пнули мою машину. И никакой это не сарай, а очень хороший внедорожник, гораздо лучше вашего.

Последнее замечание имело своей целью уязвить Иллариона, однако он пропустил его мимо ушей. Для полного счастья еще не хватало спорить с женщиной о технических достоинствах и недостатках того или иного автомобиля.

– Лестно, что все в вашей жизни происходит из-за меня. Говорит ли это о том, что я имею в вашей жизни какое-то значение? Может быть, наша встреча – знак судьбы?

– Скорее знак того, что фортуна повернулась ко мне задом, – сердито прервала его девушка.

– Зато ко мне передом, – парировал Забродов. – И хватит ссориться, в мире и без того происходит очень много неприятных вещей. Соседи должны жить дружно.

Девушка фыркнула.

– Вы прямо как Кот Леопольд.

– А вы скоро будете похожи на Снежную королеву. Болтать на отстраненные темы с вами приятно, но боюсь, как бы вы не заболели, поэтому давайте лучше зайдем в подъезд.

Они вместе зашли в подъезд, причем Катя не позволила пропустить себя первой, чем смутила Забродова. Между ними висело какое-то неловкое молчание, и Забродов поспешил разрешить его вполне подходящей репликой.

– Позвольте представиться: Илларион.

– Катя, – девушка, как ни пыталась изобразить из себя чрезвычайно мужественную женщину, все же дрожала от холода. Шла она позади Забродова, по всей видимости немного его побаиваясь.

«Неужели я такой страшный, что меня следует бояться? – подумал Забродов. – Может она действительно думает, что у меня не все дома? Что это за ребячество – пинать чужую машину, а потом еще любезничать во дворе, стоя в дубленке, когда твой собеседник кутается в тонкий халатик». Забродову стало стыдно за свое поведение, и он подумал, что было бы хорошо отмотать время назад и, как из фильма, вырезать неудачные кадры.

Катя внезапно остановилась.

– Идите.

– Куда? – не понял Илларион, стоя на лестничной площадке перед своей квартирой. – Я уже пришел. Или, может быть, вы хотите, чтобы я забрался на крышу?

– Очень смешно. Видимо, вам не говорили, что невежливо так пристально смотреть на незнакомую девушку, как смотрите вы.

– То есть? Слишком строго?

– Нет, – пояснила Катя, нисколько не растерявшись. – Вы смотрите на меня так, как будто я вам что-то должна. Если ждете, что я приглашу вас к себе домой, то не дождетесь. Я девушка строгих правил.

– Да я не думал о вас ничего плохого. – Илларион вконец растерялся, так не терялся он даже тогда, когда в автомате закончились патроны, а его пытались выкурить из помещения гранатами. – И ничего вы мне не должны. Просто я так смотрю на вас, потому что ваше лицо мне незнакомо. А человек всегда обращает внимание на незнакомые лица; кроме того, вы девушка приятной наружности…

– Хватит! – перебила его Катя. – Что вы скажете дальше, я уже знаю. Так что продолжать не стоит. И дайте мне пройти.

– Разве я такой большой, что занял всю площадку? Проходите, места достаточно.

– Нет! Вы меня не поняли! Я хочу, чтобы вы зашли к себе домой и закрыли дверь. Только тогда я пройду. Откуда я знаю, что вы задумали? Может, вы ждете, чтобы я открыла дверь, и ввалитесь за мной следом?

– Интересная мысль, особенно если учесть, что ваша дверь открыта. Об этом ясно говорит нижний замок. Вот, посмотрите. И Илларион, сделав два шага вперед, потянул за ручку двери квартиры напротив. Дверь легко подалась.

– Тем более уходите. – Катя была упрямой и настаивала на своем, хотя от Забродова не ускользнула некая растерянность, отобразившаяся на ее лице. Должно быть, она была удивлена (как же так, позабыла закрыть дверь), но не хотела признавать своей ошибки перед этим странным соседом.

– Вы сегодня не в духе, Катя. Смотрю на вас и думаю: интересно, какое же у меня тогда должно быть настроение? Ехал в автосервис менять резину, встретился с вами. Поцарапал машину. Потом – короткий диалог с не самыми воспитанными представителями нашего общества. Забыл сделать важный звонок, не перебрал книги, и такой солнечный день ушел в прошлое, оставив мне одно разочарование. Кто виноват и что делать?

– Виноваты всегда мужчины, – тоном не терпящим возражений ответила Катя и, несколько смягчившись, с любопытством спросила, игнорируя второй вопрос Иллариона: – А что за книги?

– Разные, – уклончиво ответил Илларион. – Меня интересуют редкие издания. Антиквариат.

– Хм… не обижайтесь, но вы совсем не похожи на любителя книг.

– Это почему? – искренне удивился Забродов и даже немного обиделся. Ему-то лучше знать, что он любит, а что нет, а Катя по его лицу судит об его интересах.

– Лицо у вас… – она задумалась, силясь подобрать эпитеты.

– Страшное, что ли? – переспросил Забродов.

Он почувствовал себя неприятно, как будто Катя его оскорбила.

– Да нет. Не страшное, – поспешила она его успокоить. – Лицо как у военного.

– А… Тогда понятно. Вы хотите сказать, без капли интеллекта. Так? – уточнил Илларион.

Катя заметно смутилась.

– Нет… нет… Что вы. Я вовсе не хотела этого сказать.

«Конечно же, не хотела. Как выворачивается теперь, будто бы не догадывается, что у нее на лице все написано. Женщины – хитрые существа… Думают одно, а говорят другое. Ведь только что собиралась убегать от меня, прятаться в своей квартире, а теперь спокойно стоит на лестничной площадке и разговаривает со мной, как со старым знакомым», – подумал Илларион и из чистого любопытства взглянул на часы, чтобы оценить, сколько же времени они потратили на болтовню.

Катя изменилась в лице.

– Я вас обидела? Нет, что вы, я не хотела! Вы не подумайте! Я не говорила, что вы необразованный…

– Да не в этом дело. Я просто подумал, как мы смотримся со стороны. Дверь в вашу квартиру открыта, вы стоите в халате, я в верхней одежде, и мы пытаемся наладить общение в такой, мягко говоря, непрезентабельной обстановке. Почему бы вам не переодеться и не заглянуть ко мне на чашечку чая? Если вы так интересуетесь книгами, я мог бы показать вам свою коллекцию. Уверен, кое-что вас бы заинтересовало.

– Еще чего! – фыркнула Катя. – Здрасте. В гости к незнакомому мужчине. За кого вы меня принимаете, Илларион? Еще не прошло и суток со времени нашего знакомства, а вы наглеете еще больше и зовете меня к себе в квартиру.

– Это можно расценивать как добрососедский жест. В конце концов, вы сегодня подбили мою машину.

– Мы квиты. Я отдала вам деньги. И вы еще имеете совесть попрекать меня, когда из-за вас я бросила все свои дела и выбежала на улицу?! Вы еще и хам, Илларион. Жуткий зануда и мужлан.

– Лестная характеристика, особенно если учесть, что вы меня совсем не знаете. Скажите, Катя, вы ведете себя так со всеми мужчинами или только с такими типами, как я?

– Я веду себя так только с теми, кто не знает правил хорошего тона, – решительно заявила Катя и, проявив неожиданную смелость, подошла к открытой двери своей квартиры, хотя раньше и приблизиться боялась. – А теперь дайте мне пройти.

– Пожалуйста. Чтобы вы не пугались, я выйду из подъезда или залезу на крышу, – съязвил оскорбленный Забродов.

«Нет, все-таки оформившаяся стерва, – решил про себя Илларион. – Я с ней по-человечески разговариваю. Хочу, так сказать, раззнакомиться, а она крысится на меня. Бывают же такие женщины, которые любят всем испортить настроение. И вообще, откуда она взялась? Что-то раньше я ее здесь не видел».

Забродов счел за лучшее зайти в свою квартиру, а не стоять в рассеянности посредине площадки, как какой-нибудь памятник на городской площади. Повесил дубленку в прихожей, вымыл руки и только собрался переместиться на кухню, чтобы чем-нибудь поужинать, как в дверь затрезвонили.

«Кого нелегкая принесла», – с раздражением подумал голодный Илларион, и на какой-то момент мелькнула мысль не открывать. Но трезвонили так, что не открыть было невозможно. Как обычно, в самые неподходящие моменты появлялся генерал Федоров.

– Не ждали? – засмеялся он, бесцеремонно вваливаясь в коридор. – Ты куда подевался? Я тебе полдня звонил…

– Догадался бы на мобильник позвонить…

– Мобильник, – проворчал генерал, передразнивая. И, отдернув штору, выглянул в окно. – В такую погоду все люди дома сидят. Один только Забродов не как все, что-то постоянно ищет и днем и ночью.

Он ухватил одну из книг.

– Только осторожней. Прошу тебя. Это раритетное издание, я за него черт знает сколько отдал.

– Лучше бы коньяка купил хорошего. – Федоров, не разделявший увлечения Забродова, назидательно потряс книгой перед его носом.

Забродов выхватил книгу из рук и поставил ее на полку.

– Ты как? По делу? – осведомился он, пребывая в том настроении, когда меньше всего хочется шутить.

– У тебя вечно одни дела на уме! – притворно обиделся генерал. – Неужели я просто не могу зайти к тебе в гости, проведать, узнать, как ты тут живешь, чем занимаешься и что думаешь. Ты хоть где пропадал сегодня?

– В пробках пропадал, – мрачно ответил Илларион. – И еще в ДТП попал благодаря своей новой соседке.

Федоров заметно оживился.

– Что за соседка? Какая соседка? У тебя не было здесь никаких соседок!

– Не веришь? Зайди в дверь напротив и спроси Катю, она тебе такого наговорит, что не пройдет и минуты, как ты сюда вернешься.

– Молодая? Симпатичная? – словно не слыша, продолжал генерал. Он каждый раз оживлялся, когда на горизонте Иллариона появлялась приятная женщина, и у Забродова возникало такое впечатление, что генерал Федоров больше всего хочет, чтоб он на ком-нибудь женился.

– Молодая и симпатичная. Только вот на язык такая шустрая, что и ты замолчишь. Я ей слово, она мне пять. Я случайно узнал, что она моя соседка, машину ее у подъезда увидел, пнул ногой, а она в одном халате выскочила.

– В халате? – глаза генерала округлились от изумления, будто бы Забродов признался, что не так давно видел инопланетян.

– Ну, в халате. Вот мы и раззнакомились.

– Ну ты и раззява, Илларион, не обижайся, – Федоров расхохотался. – Это же любому понятно. Она тебя соблазнить хотела! А ты, наверное, как обычно, стоял и скромничал, про свой антиквариат ей рассказывал!

– Не знаю, как насчет соблазнить, а настроение она мне испортила. Сказала, что у меня лицо, как у военного, ну, то есть как у тебя, – проворчал Илларион, садясь напротив Виктора в кресло и открывая бутылку коньяка, которую брал с собой в автосервис.

– Так ей что, лицо твое не понравилось? – недоумевал генерал. – Или что?

Иллариона несколько утомляла эта трескотня, и, махнув рукой, он ничего не ответил и разлил коньяк по рюмкам.

– Давай лучше выпьем немного.

Только подняли рюмки, даже чокнуться не успели, как снова звонок в дверь разорвал повисшую в комнате тишину.

«Как проходной двор какой-то, – с неудовольствием подумал Забродов. – Всегда так бывает. Как назло. Когда ты один и хочешь какой-то компании, хочешь душевно поговорить, все заняты и никто не хочет с тобой разговаривать, а уж тем более приезжать. Но когда хочется спокойствия и уединения, обязательно найдется человек, который все разрушит, и ты будешь сидеть с ним, говорить и ждать, когда он оставит тебя в покое».

Он посмотрел в глазок и удивился. Перед дверью стояла преобразившаяся Катя. «Вот те на! – подумал Илларион. – Пришла все-таки, а еще носом вначале крутила. Словом, настоящая женщина. Никогда не поймешь, что у них на уме».

Она нетерпеливо позвонила в дверь еще раз, и Забродов, решив, что сполна насладился удивительным моментом, когда не он, а Катя ожидает под дверью, распахнул ее, стараясь принять невозмутимый вид. Наверное, проще было провозить наркотики через границу контрабандой, чем казаться сейчас спокойным и безразличным ко всему происходящему.

– Да? – спросил Илларион будничным голосом, как будто ожидал от нее какой-нибудь просьбы. Может, соли для супа или гвоздь забить, а может, и лампочку поменять.

Катя нисколько не стушевалась, несмотря на его нарочито нелюбезный вид, словно она предполагала, что именно так он ее и встретит, и сказала:

– Кажется, кто-то приглашал меня в гости. И обещал что-то показать. Только вы не заблуждайтесь по поводу моего прихода. Это не дает вам вседозволенности в поведении. И если вы начнете приставать, я сразу же уйду.

Чем дольше смотрел на нее Илларион, тем нелепее начинал чувствовать себя в повседневной одежде. Он ощущал себя дворником рядом с голливудской звездой на одной фотографии. «Как быстро она привела себя в порядок!» – удивился он, оглядывая ее с ног до головы и мысленно прикидывая, сколько по времени мог занять ее вечерний туалет.

– Я ненадолго. На часик, потом еду в театр, – пояснила она с нетерпением, словно намекала, что пора бы дать ей пройти внутрь, а не держать, как просительницу, на лестничной площадке.

Забродов и сам словно очнулся. «Ах, вот оно что! – с некоторым разочарованием подумал он. – Она в театр собралась, а я-то думал, что для меня нарядилась. Дурак ты, Илларион, так легко наживку заглотил. А еще хвастался когда-то, что читаешь женщин как открытые книги. В общем, 1:0 в ее пользу».

– Проходите Катя. Что я, в самом деле, за порогом вас держу.

– А я уже подумала, что вы меня боитесь, – с насмешкой произнесла Катя, незамедлительно принимая приглашение Иллариона.

Забродов попал в достаточно неловкое положение, двойственную ситуацию, которая требовала принятия решения. «Вот е-мое, – мысленно выругался он. – И генерал Федоров пришел, и Катя еще. Как же так сделать, чтобы Федоров не обиделся и понял мои намеки? Все-таки Катя рассчитывала только на мое общество, да еще чего доброго перепугается. Мало ли что подумает!»

Катя тем временем оглядывалась по-хозяйски. Указательным пальцем провела по стене, проверила, крепко ли держится вешалка, затем посмотрела себе под ноги и произнесла с некоторой задумчивой строгостью:

– А вот ремонт небольшой не мешало бы сделать…

– Подождите меня, пожалуйста, Катя, здесь. Я отлучусь на секундочку.

– Очень вежливо с вашей стороны держать гостя в коридоре. Я и раньше сомневалась в вашей воспитанности, а теперь…

Но что «теперь» Забродов не расслышал, потому что вернулся в комнату, где Федоров, пользуясь моментом забвения, тайком от Забродова разглядывал какой-то томик. Едва Илларион зашел, тот проворно захлопнул книгу и поставил ее на полку, словно застыдился перед Забродовым.

– А вы, товарищ генерал, как я смотрю, любите поэзию, а еще передо мной притворяетесь. – От Иллариона не укрылось это судорожное движение генерала, застигнутого врасплох.

– Ничего подобного, – живо возразил Федоров. – Просто ты застрял в коридоре. Если бы я был невоспитанным человеком, то давно бы выпил твой коньяк. Я же не могу сидеть без дела. Вот и взял книгу с полки полистать.

– Товарищ генерал! – вкрадчиво начал Забродов, раздумывая, как бы это лучше сказать, чтобы он понял все сам и при этом не обиделся. – Тут ко мне соседка в гости пришла.

– Ого! Ну-ка… – генерал необычайно оживился. – Познакомь, Илларион. Вечно ты маскируешь всех своих спутниц. Рассекреть хоть одну, по старой дружбе.

– Нет у меня никаких спутниц, – спокойно возразил Забродов и с внушением прибавил, глядя прямо в глаза: – Товарищ генерал… Может, вы зайдете как-нибудь в другой раз?

– Понял. Все понял! Такое дело деликатное при всех не делается.

– Да нет здесь никакого дела. Просто я приглашал ее в гости до того момента, как пришли вы, и думал, что она не придет, а она взяла и появилась…

– Да понятно все, Забродов! – генерал дружески хлопнул его по плечу. – Только познакомь меня с ней напоследок! А там уже дело ваше! Делайте что хотите.

Забродов взял рюмку коньяка и вторую поднес Федорову. На ум как раз и тост пришел.

– Товарищ генерал, давайте выпьем за таких замечательных и понимающих людей, как вы!

Виктор пожал плечами, словно не видел в своем поступке ничего особенного, но выпил коньяк и слегка поморщился, быстро ухватив дольку лимона.

Катя стояла в коридоре со скучающим видом, будто бы Илларион приехал с ней в незнакомый город, оставил ее на вокзале, а сам, случайно встретившись со старым приятелем, поехал в бар, чтоб, просидев там до вечера и напившись в зюзю, вспомнить о ее существовании. Заметив Федорова, Катя напряглась и посерьезнела.

– Знакомьтесь. Это Катя, моя новая соседка. А это Виктор… – Илларион несколько стушевался, думая, что лучше прибавить отчество, но не успел.

– Можно просто Виктор, – прервал его генерал, улыбаясь Кате той любезной улыбкой, которую Илларион видел на его лице несколько раз в году. – Мы с ним старые друзья.

– Очень приятно, – ответила Катя и не сопротивлялась, когда Федоров вознамерился остаться джентльменом и поцеловал ей руку.

– Мне уже пора ехать, Илларион. Ты мне потом позвони обязательно.

Забродов кивнул и, закрыв дверь за генералом, тут же засуетился, толком не зная, за что хвататься. Давненько в гостях у него не бывали женщины. Рита уже не приезжала. Они недавно расстались. Федоров не в счет, его он мог встретить в чем угодно, но Катя – дело другое. Она таким взглядом смотрела, что Иллариону начинало казаться, что все вокруг не так и имеет какие-то невидимые изъяны.

– Что вам предложить? Чай, кофе, коньяк? Увы, ужин не предлагаю, раз вы так спешите, да и, если говорить откровенно, ресторанными изысками побаловать не сумею.

– Известное дело. Как и все мужчины, вы ленитесь готовить.

– Почему ленюсь? – запротестовал Забродов, не желавший выглядеть в ее глазах мужчиной с вопиющими недостатками. – Просто это не моя стихия. Я бы мог приготовить что-то особенное, но не вижу в этом смысла, да и не стремлюсь. У каждого человека есть такое занятие, которое увлекает его, захватывает, и тогда получается что-то достойное. А готовка, скорее прерогатива женщин.

Он провел Катю в комнату и, заметив ее неодобрительный взгляд, спешно спрятал бутылку коньяка.

– Это мы с Витей пригубили немного по случаю. У него день рождения был недавно. Вот мы и отпраздновали, – Илларион не собирался признаваться, что, когда к нему заходили давние знакомые, он мог позволить себе немного выпить.

– Я уже все поняла. А откуда вы Виктора знаете? – с любопытством спросила Катя. – Мне почему-то показалось, что он артист. У него такое интересное лицо…

«А у меня, значит, военное и неинтересное, – расстроился Забродов. – Вот так всегда бывает. Не ты нравишься женщине, хоть из шкуры вон лезь, а твой друг, который увиделся с ней мельком и ничего даже не предпринял, чтобы ей понравиться. Это какая-то вселенская несправедливость. И почему она приняла его за артиста?»

– Я давно его знаю. С самого детства. И кстати, он не артист, а генерал, – Илларион не удержался, чтоб не развеять ее фантазии.

– Вот как? – она удивилась. – Никогда бы не подумала, честное слово, такой галантный.

– Конечно, не подумали бы, – с некоторой обидой ответил Забродов, намекая на ее недавние отзывы в свой адрес. – Особенно после такого неотесанного солдафона, как я. Кажется, вы это имеете в виду?

Катя не смутилась и отреагировала достаточно живо, словно опротестовывая несправедливый приговор.

– Что за чушь! Я никогда такого не говорила! Вот сейчас вы ведете себя совсем иначе. Я только сейчас отошла от того первого впечатления, которое вы о себе оставили. А теперь я вижу, что вы совсем другой…

– Человек не может меняться так быстро, – задумчиво ответил Илларион. – Я бываю разным, но кричу достаточно редко. А на женщин в исключительных случаях, так что если я вас сильно обидел, то хочу извиниться. И еще: это касается ваших денег, я отдам вам их обратно. Все равно они мне не понадобятся. У моего знакомого есть автосервис. Он мне бесплатно сделает, я как раз и ехал к нему, а тут такая встреча.

– Забавно, забавно, – Катя впервые улыбнулась. – Может быть, это судьба? Как вы думаете?

– Или просто случайность? – вопросом на вопрос ответил Забродов.

– По-моему, судьба и есть совокупность случайностей. Иногда мы делаем некоторые важные вещи неосознанно. Я случайно нажала на педаль газа и поцарапала вашу машину; если бы я этого не сделала, вы бы поехали дальше на свой автосервис, и, может быть, мы бы так никогда и не познакомились. Здоровались бы, как все соседи, изредка встречаясь друг с другом на лестничной площадке, и все. А так все интересно закрутилось! Как в фильме!