Текст книги "Советская Британия"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

9

Ночь принесла не только тревогу, но и добрые вести. Вечером распогодилось. Короткий отдых заканчивался. Чистое небо принесет с собой новые налеты армад бомбардировщиков бошей и азиатов. Опять утро начнется с бесшабашной драки отчаянных смертельно уставших парней на латаных-перелатаных «Спитфайрах» против полнокровных эскадрилий «Мессершмиттов».

Возвращавшийся домой после визита в будку метеорологов лейтенант Чарльз Стоун насвистывал себе под нос веселый мотивчик. Все не так плохо, как кажется. Три дня отдыха. Целых три дня отдыха для обескровленных эскадронов – это настоящий дар Божий! И мы их получили.

Вчера на аэродром Рочфорд прибыло свежее пополнение. Восемь летчиков. Пусть это неоперившиеся юнцы, еще не почувствовавшие на губах вкус крови, еще не привыкшие надеяться только на себя, свой самолет и товарищей в строю, еще неуверенно держащиеся в воздухе, но зато это наше свежее пополнение. Через неделю, а то и раньше половину пополнения вычеркнут из списков, но выжившие станут истребителями.

Был и еще один повод для хорошего настроения. Даже целых два повода. Командир эскадрона сегодня ездил в Хорнчерч и совершил невозможное: выбил новые самолеты. Целых шесть «Спитфайров». Настоящее сокровище, этого как раз хватит довести численность эскадрона до штатной. И что еще лучше, завтра днем Чарльз отправляется на завод за новыми машинами. Это еще два-три дня отдыха. А если на заводе будет задержка, ребята говорили, могут и на неделю задержать, получится настоящий отпуск.

Какое счастье не слышать вой сирен, спать в постели, а не под крылом самолета, гулять по улицам, не бросая на небо тревожные взгляды! Как, оказывается, мало надо человеку для счастья. Всего полгода назад, да нет, это в июле было, Чарльз Стоун и не думал, что война докатится до Великобритании. Он и не подозревал, что немцы заставят нас зарыться в землю, что мы будем бояться чистого, безоблачного неба.

Командировка за самолетами – это хорошо. Это одно удовольствие. Даже предстоящая драка с заводчанами не могла испортить настроение Стоуна. Ничего страшного, проверим птичек на заводском аэродроме, отбракуем дефектные машины. Ни одна сопля штатская не подсунет нам третьесортный товар. Выросший в припортовом районе Ливерпуля Чарли с детства привык отстаивать свое право на жизнь. Иначе нельзя. Дашь слабину – сомнут и втопчут в дерьмо. Те же самые дети бедных кварталов, уличные друзья не откажут себе в удовольствии поиздеваться над слабачком.

– Чарли, постой, – послышался за спиной голос капитана Мазефильда.

– Да, Дэн, что-то случилось?

– Я вот по поводу командировки, – капитан запнулся. – Понимаешь, в чем дело: самолеты надо получать не в Ковентри, а в порту. Наши заводы, только ты никому ни слова, нечего ребят раньше времени…

– Говори прямо. Русские разбомбили завод. Так?

– Сам все понимаешь, – Мазефильд облегченно вздохнул. – Два дня назад пришли два транспорта из Америки с «Вархавками».

– Хорошая машина, не хуже «Спитфайра». Но нам самолеты выделяют?

– Выделяют, – капитан с виноватым видом развел руками, – в Ливерпуле.

– Значит, поеду в Ливерпуль. – Надежды на отдых испарились, как дым.

Мазефильд, зараза, все понимает, знает, что с тех пор, как эта проклятая бомба попала в подвал дома родителей Стоуна, лейтенанту лучше не напоминать о родном городе. Проклятая война. Чарли, после того как получил извещение о смерти мамы и сестры, и дома-то ни разу не был. Не мог себя пересилить, и все тут. Оправдывался тем, что командование не отпускает, не может оставить эскадрон, когда товарищи дерутся с гуннами и азиатскими варварами. Оправдывался, а в душе понимал, что не сможет сойти с поезда в родном городе.

Даниэль Мазефильд все понял, когда Чарли спокойно скомкал и швырнул под стол проездные документы. Больше капитан ни разу не напоминал летчику о положенном ему отпуске на похороны родных. Все равно, жертв той бомбежки уже похоронили на ближайшем кладбище. Отец и старший брат в море. Они, как и Чарльз, дерутся за Британию, только на своем фронте, служат на торговом флоте. Сейчас уже можно прямо говорить – служат.

Сам лейтенант Стоун, получив похоронку, на следующий день сбил немецкий бомбардировщик. В жуткой собачьей свалке над побережьем быстрокрылый «Спитфайр» Чарли Стоуна бульдожьей хваткой вцепился в хвост «Хейнкеля». Пока ведомые дрались с «мессерами», Чарли упрямо прощупывал оборону вражеского бомбардировочного строя. Атака за атакой. При виде тянущихся навстречу огненных струй лейтенант только упрямо стискивал зубы. Ему везло, вражеские стрелки мазали, ни одна из пуль не задела мотор или летчика. Сам же он подошел на пистолетную дистанцию и буквально располосовал вражескую машину длинной очередью в упор из всех шести стволов.

С тех пор прошел месяц. Война продолжалась. Стоуну до сих пор везло. Лейтенант дважды возвращался на аэродром на изрешеченной, с разбитым радиатором, с заклинившими элеронами, прошитой очередями машине. Он терял ведомых, бывало выскакивал из собачьей свалки с пустыми патронными ящиками. Английские летчики-истребители немало могут порассказать о жарких боях осени 40-го. Не многим тогда посчастливилось выжить. Зачастую свежее пополнение сгорало за неделю, и эскадрон превращался в два неполных звена. Чарли Стоуну везло, ни разу не был ранен и даже ни разу не покидал горящую машину.

– Может, не стоит? – С этими словами капитан положил руку на плечо Чарльза. – Меррик безлошадный, пусть едет за самолетами.

– Не надо Меррика, подсунут ему утиль или оставят с носом, – зло отрезал Стоун. – Сам поеду и пригоню американцев.

На этом разговор завершился. Чарли не хотел ехать в Ливерпуль, всеми фибрами души противился необходимости покинуть родной эскадрон, боевых товарищей, друзей, но по-другому не получалось. Завтра утром или до обеда еще один боевой вылет, если немцы захотят воспользоваться хорошей погодой и заглянут к нам на огонек, а во второй половине дня получаем проездные, командировочные и первой же машиной до Лондона.

Поезд на Ливерпуль отходит вечером, Чарли это помнил еще с прежних, довоенных времен. Хорошо, Лондон пока не бомбят. Немцы и русские не рискуют лезть в зону ПВО столицы. Город защищают десятки зениток, расчеты прожекторов, аэростаты-заградители, в пригородах базируются эскадроны истребителей. Лондон врагу просто так не взять. К сожалению, другие города они бомбят. Все военные заводы, химические комбинаты, знаменитые английские порты превратились в цели вражеских налетов. А бомбы не всегда летят в цель, частенько начиненные взрывчаткой стальные оперенные чушки падают рядом с заводом или доками, на город. Тогда гибнут мирные люди.

Утро вопреки ожиданиям было спокойным. Сектор по тревоге не поднимали. Наблюдатели и радарные посты не засекли ни одного вражеского самолета, осмелившегося приблизиться к границам сектора. Капитан Мазефильд собрал летный и технический персонал в штабном домике. Молодежь уже успела вчера познакомиться с ветеранами эскадрона, и парни особенно не стеснялись, на лету впитывали демократичные обычаи боевых летчиков, без казарменной муштры и кретинского чинопочитания, уместного в штабе, а не на полевом аэродроме.

Даниэль Мазефильд затребовал доклады авиационных специалистов и механиков. И без того все знали, что эскадрон располагает шестью истребителями на семь летчиков, включая командира. Все машины не один раз ремонтировались, но в воздухе пока держатся, драться с «мессерами» на них можно на равных. Еще один самолет числится в ремонте, хотя небо он больше не увидит. Механики заявили, что им проще не писать заявки на новые запчасти, а в двух словах сказать, что можно оставить от старой машины. Как Пол Хьюман сумел сесть на этом самолете, осталось неизвестным, летчика вытащили из кабины мертвым.

Совещание шло в обычном размеренном темпе. В окно светило низкое осеннее солнышко. Чарли по праву старичка развалился в видавшем виды кресле у окна и скрестил руки на груди. Доклады он слушал вполуха, и так все давно всем известно, все все давно знали наизусть.

За прошедшие три дня нелетной погоды на аэродроме Рочфорд не произошло ровным счетом ничего интересного. Машин не прибавилось, а с учетом этого прискорбного факта пополнение не сильно увеличит боевые возможности эскадрона. Вот если бы зазвонил телефон, из трубки донесся бы голос Черчилля, вещающий, что война окончена, нацисты и коммунисты запросили мир, тогда другое дело.

В тот момент, когда капитан Мазефильд в очередной раз представлял новичков и расписывал их невидимые невооруженным глазом достоинства, его действительно прервал телефонный звонок. Даниэль Мазефильд прервался на полуслове и прижал трубку к уху.

– Командир 54-го эскадрона флаинг-капитан Мазефильд у телефона.

На этом официальном представлении равноправное участие капитана в разговоре и завершилось. Неведомый собеседник не требовал от него каких-либо ответов. Это был монолог начальствующего перед подчиненным. Именно так можно было понять по лицу капитана. Сначала недовольная мина отвлеченного от важного дела человека. Через полминуты командир эскадрона вытянулся по стойке «смирно», челюсть подалась вперед, выделилась ямочка на подбородке.

Взгляд капитана беспокойно бегал по комнате, на доли секунды останавливаясь на лицах летчиков. Глаза его остекленели, лицо приобрело какое-то странное выражение. Такие лица Чарльз Стоун видел только на похоронах. Под конец разговора глаза командира эскадрона метали молнии. В помещении сгустилась тяжелая давящая тишина.

– Понял. Поднимаю весь эскадрон. Задача – провести разведку района Дувра, о результатах радировать немедленно. При встрече с транспортниками атаковать незамедлительно. Любой ценой.

Положив трубку, Мазефильд расправил плечи и заложил руки за спину. Казалось, что он при этом стал выше на целую голову.

– Парни, над побережьем в южных секторах идет бой. Немцы ночью высадили десанты. Вражеская авиация висит над плацдармами и препятствует переброске наших войск. Командование сообщает, что перевес в силах на нашей стороне. Подтягиваются свежие резервы, в том числе истребительные эскадроны из северных авиагрупп. Положение пока тяжелое. Гунны решились на рывок. Сообщается о воздушных десантах. Связь с аэродромами 10-й авиагруппы нарушена.

– Когда взлетаем, командир? – невозмутимо прогудел первый лейтенант Арчер.

– Немедленно. В бой идут: Стенли, Росс, Барнет, МакКевин и Стоун. Вы, ребята, остаетесь. Остальных прошу покинуть кабинет и готовить самолеты к вылету. Баки под завязку, пулеметы проверить и зарядить.

Один из молодых летчиков хотел было возразить, но метеоролог приобнял парня за плечи и вывел на крыльцо. Дождавшись, когда закроется дверь за последним из уходящих, Даниэль Мазефильд сел в пустое кресло и забросил ногу на ногу.

– Дерьмовые дела, парни. Никто ничего не понимает. Штабные стоят на ушах. О нас вообще забыли, пока не устроили перекличку между еще живыми. На побережье идут бои. Немцы напирают. Полковник говорит, что немцы высадили 5 корпусов, из них два танковых. Врет, конечно. – Мазефильд злобно сплюнул сквозь зубы. – Нам ставят задачу разведать обстановку в районе Дувра. Связи с береговыми батареями нет. Доклады полиции самые противоречивые. Ходят слухи о немецких танках.

– Дуврские батареи, – протянул Уилли Барнет.

Вслед за этими словами наступила пауза. Чарльз невольно поежился. Дуврские батареи. От этих слов веяло могильным холодом. Обрыв линий связи. Панические слухи. Неясность. Немецкие десанты. Лейтенанту на миг показалось, будто на солнце за окном набежала туча, свет померк, а из углов потянулись темные холодные тени. К горлу подступил комок.

Батареи Дувра. Знаменитая береговая крепость, оснащенная десятками морских орудий. Врезанные в береговые скалы казематы, глубокие штольни, неисчерпаемые снарядные погреба. Батареи Дувра. Ключ к Ла-Маншу. Выкованный из первосортной английской стали замок на воротах Британии.

– Пойдемте, парни. – Капитан рывком вскочил на ноги. – Идем все вместе и вставим бошам по первое число.

В дверях Мазефильд на секунду задержался и негромко добавил:

– Если что, резервным аэродромом назначается Хорнчерч.

Взлет прошел без сучка и задоринки. Два звена «Спитфайров» сделали круг над аэродромом и повернули на юго-восток. Залив Темзы пересекли на высоте 10 000 футов. Подниматься выше капитан не хотел. Так лучше наблюдать за землей. А если появятся вражеские самолеты… Летчики все еще инстинктивно надеялись на систему раннего оповещения. В прежние дни она спасала, почти всегда.

Под крыльями истребителей раскинулся аэродром Менстон. Пока тройка капитана Мазерфильда кружила над окрестностями, лейтенант Стоун снизился и прошел над самым аэродромом. Да, на земле видны следы недавней бомбежки. На краю летного поля застыли три поврежденных «Бленхейма». Раньше здесь базировался целый эскадрон ночных перехватчиков.

Конечно, за последние недели ребятам здорово досталось. Как и все эскадроны 11-й авиагруппы, ночники летали хорошо если половинным составом, но все равно их должно было быть больше одного звена! Стоун сам не раз слышал, что командование особое внимание уделяет ночным истребителям, их потребности в людях и технике удовлетворяются в первую очередь.

На земле у домиков летного и технического состава видно какое-то шевеление. Бегают люди. Два грузовика тронулись с места и покатили в направлении Детлинга. Сесть и разобраться самому? – Чарльз скривился. Капитан не разрешит. Боится задерживаться над опасным районом сверх необходимого.

– Чарли, подтягивайся, – звучит в наушниках искаженный помехами голос командира, – идем на Дувр.

– Вас понял.

Прибавить оборотов и штурвал на себя. В пяти милях от аэродрома Стоун догнал звено Мазефильда. Командир эскадрона намеренно кружил над этим районом. Внизу на каменистой осыпи и в русле небольшого овражка лежали два «Бленхейма». Сбиты в воздушном бою. Что ж, теперь понятно, куда подевался шестисотый эскадрон. По крайней мере, ясна судьба его экипажей. Вон, на краю оврага белеет купол парашюта. Дальше посреди поля обгорелый остов одномоторного самолета. На отлетевшем при ударе о землю куске крыла чернеет крест с белой окантовкой.

Эскадрон летит на юг по направлению к Дувру. Капитан выбрал маршрут вдоль побережья. Небо чистое. Ни одного самолета. Зато внизу видны колонны машин, все до одной спешат в сторону Лондона. Лишь, как исключение, летчики заметили две группы тяжелых тентованых грузовиков, пробивающихся по запруженным беженцами дорогам к Дувру. Группы небольшие, по полторы дюжины машин. Но зато второй отряд везет четыре пушки.

Связи с землей нет. Что там внизу происходит, непонятно. Чарли заметил и пеших беглецов. Люди тащат нагруженные скарбом тележки и тачки. Еще дальше у небольшой деревеньки солдаты роют окопы. Что случилось?! Чарли крутит головой из стороны в сторону в поисках какой-либо подсказки творящемуся внизу. В душу летчика закрадываются нехорошие подозрения.

– Поднимаемся выше и расходимся по звеньям. Держать дистанцию в две тысячи ярдов! – командует Мазефильд.

– Командир, вижу на земле планеры, – в наушниках звучит взволнованный голос Джеймса МакКевина.

– Внимание за воздухом! – рычит командир.

Эскадрон прошел над крепостью с набором высоты. Самые худшие предположения оправдались – противник ночью выбросил воздушный десант. Парашютисты и планеристы. Что стало с гарнизоном батарей, одному богу ведомо. Чарли Стоун надеялся, что ребята заперлись в казематах и отстреливаются. Ведь не бывает так, чтобы у немцев второй раз прошел трюк с захватом бельгийских фортов? Не проходит такое повторно. Не может быть. Не бывает!

Проведя разведку, капитан Мазефильд передал по рации подробный доклад и положил самолет на обратный маршрут. Предложение лейтенанта Росса штурмовать немецкие позиции осталось без ответа. Командир посчитал риск излишним. Как в воду глядел.

Первым приближение вражеских самолетов заметил ведомый Стоуна Уилли Барнет. Немцы шли со стороны пролива. Не менее полусотни машин. Впереди, на высоте 12 тысяч футов, истребители, за ними два десятка двухмоторных бомбардировщиков. Перевес сил не в нашу пользу. Пришлось форсировать моторы и что есть мочи гнать к родному аэродрому.

Шесть «Спитфайров» против трех десятков «Мессершмиттов» – что тут скажешь? Даже такие бесшабашные задиры, как Стоун и Барнет, сразу поняли, чем закончится дело, стоит им рискнуть влезть в драку. Сожрут в мгновение ока и не подавятся.

С тех пор прошло четыре дня. О командировке за новыми самолетами Стоуну пришлось забыть. Ситуация была такова, что Дэн Мазефильд не мог себе позволить откомандировать одного из лучших своих летчиков. Эскадрон каждый день поднимался в небо. Истерзанный, обескровленный маленький отряд дрался не на жизнь, а насмерть. Два, три, а то и четыре вылета за день.

Чаще всего приходилось сражаться над Дуврским плацдармом. Прикрывать свои бомбардировщики, удерживать небо над головами пехотинцев, отражать налеты «Юнкерсов» и русских ДБ-3. Работы «Спитфайрам» было много. Смертельно уставшие, еле волочившие ноги, с осунувшимися, заостренными чертами лица и горящими глазами люди вновь и вновь садились в кабины истребителей и шли в безнадежные атаки против накатывающихся на Остров волн самолетов.

Люди сгорали, как спички. Каждый день на аэродромы Южной Англии перелетали свежие эскадроны из северных авиагрупп, и каждый день составлялись многострочные списки потерь. 54-й эскадрон успел получить полдюжины новых самолетов, но за четыре дня боев опять сократился до четырех истребителей.

В последние вылеты они ходили двумя парами. Капитан Мазефильд со своим бессменным, живучим Филиппом Россом и везунчик Чарли Стоун с ведомым лейтенантом Барнетом. При этом Уилли Барнет успел сменить «Спитфайр» на новенький американский Р-40 «Вархавк».

Сводки с фронтов приходили несвоевременно и крайне противоречивые. Зачастую увиденное своими глазами абсолютно не стыковалось с новостными сообщениями по радио и газетами. Было бы у людей время обдумать, сравнить официальные заявления и разворачивающуюся прямо перед глазами картину вражеского наступления, не избежать стойкой шизофрении. Рассудок не выдержал бы попыток совместить эти несовместимые картины в одно малопротиворечивое целое. К счастью, свободного времени не было. Даже на сон.

Утром 29 октября вернувшиеся с боевого задания летчики получили приказ немедленно приступить к патрулированию водного пространства на северных подступах к проливу Па-де-Кале. Дежурный офицер, сам с красными от бессонницы глазами, спокойным голосом доложил приказ командира сектора спрыгнувшему на землю с крыла самолета капитану Мазефильду и молча опустился на мокрую от дождя траву.

– Мы же не морская авиация, черт побери! – в сердцах выругался командир.

– Нет больше морской авиации, в нашем районе точно нет, – невозмутимо заявил лейтенант Меррик, лежа на боку.

В любой другой ситуации, в любой другой воинской части такое вопиющее нарушение субординации расценивалось бы как настоящий мятеж, не меньше. В любой другой, кроме 54-го истребительного эскадрона, и именно утром 29 октября. Генри Меррик уже 26 часов не покидал пост дежурного по аэродрому. Поскольку он единственный, кроме летчиков, имел допуск к управлению полетами, и у него не было самолета.

Капитан Мазефильд сам устал как собака, поэтому не нашел ничего лучшего, кроме как рухнуть на землю рядом с Мерриком. Вскоре к ним присоединились остальные летчики эскадрона. Целых четыре бойца, включая командира.

Механики и технические специалисты, не мешкая, принялись снаряжать самолеты к очередному вылету, а пилоты лежали на земле под пляжными зонтиками, подложив под головы парашюты. Зам по технике вовремя заметил, что с неба сыплет мелкая морось, и послал двух механиков соорудить над отдыхающими летунами временную защиту от дождя. Ничего другого, кроме солнечных зонтов, на аэродроме не нашлось, но никто не жаловался.

Через два часа четверка истребителей оторвалась от летного поля и взяла курс на восток. Летчики могли позволить себе поворчать на командование, а саботировать приказ – нет. Понятно, что майор Коллинз с радостью послал бы на патрулирование свежий эскадрон, дал бы отдых потрепанным в боях частям, обеспечил бы всех пополнением, новыми машинами и первосортным бензином. Другое дело – ничего этого у начальника сектора D 11-й авиагруппы не было. От сектора осталось лишь два обгрызенных, будто кость, эскадрона. А задачи ставят, как перед полноценным авиакрылом.

Пролетая над устьем Темзы, Чарльз обратил внимание на стоящие на якорях приземистые, увенчанные массивными башнями мониторы. Ветераны прошлой войны вновь призваны в строй и готовы задать гуннам трепку, буде те полезут, не спросивши дорогу. Здесь же, под берегом, отстаивались несколько десятков небольших эскортных кораблей, тральщиков и катеров. Последний эшелон на пути к столице. Вид британских кораблей внушал уверенность – не все еще потеряно, не зря мы строили флот, морское могущество в очередной раз спасет Британию.

Но и противника пока не видно. Погода пасмурная, над головой висит облачная хмарь, на северо-востоке небо перегородила серая стена дождя. Море под крылом самолета покрыто белыми барашками. Штормит.

Удалившись от берега на три мили, капитан Мазефильд приказал звену Стоуна отвернуть влево и держаться на дистанции прямой видимости. Благоразумно. Увеличивается полоса наблюдения. Скорость 200 узлов. Спокойный полет над водными просторами, по заданному маршруту. Для морской авиации это обычное патрулирование. Другое дело, летчики истребительного эскадрона чувствовали себя не в своей тарелке.

Драться над морем им приходилось, но в виду берега, и при первой же возможности ребята старались оттянуть противника к суше. Неприятно ощущать себя над бездонной пучиной, осознавать, что прыгай с парашютом не прыгай, все равно… Шанс на спасение минимален. Он проходит по разряду чуда.

В восьми милях от берега лейтенант Стоун заметил темнеющий на горизонте корабль. Немедленно сообщить командиру и повернуть самолет в сторону неизвестного судна. Вот и не зря вылетели на патрулирование. Осталось выяснить, кто это там борется с волнением, и можно докладывать на наземный пост.

Корабль медленно приближается. Идет курсом на юг, и получилось так, что самолеты его догоняют. Корабль большой двухтрубный, на корме две орудийные башни, одна над другой. Наш? Или нет? На корме и на кормовой мачте развеваются какие-то флаги. Нет, пока не видно.

Чарли пытается вспомнить картинки с силуэтами кораблей. В свое время командование пыталось научить истребителей различать основные типы военных судов. Жаль, командиры не проявили в этом начинании должной настойчивости. Все давно выветрилось из голов летчиков. Им куда важнее были силуэты самолетов, и желательно со всех возможных ракурсов.

Пара капитана проходит над кораблем и, качнув крыльями, ложится на обратный курс. Наш? Точно. Теперь и Чарли различает на флагах крест Святого Георга. Гордый символ Королевского флота. Несколько человек на палубах крейсера машут руками. Крейсер? Точно! Неожиданно в голове всплывает картинка из старой газеты – крейсер «Манчестер». Он самый! Две трубы, четыре трехорудийные башни, тяжелые спаренные зенитки в средней части корпуса. Навряд ли под нами «Манчестер», скорее всего, его систершип, родной брат-близнец последней серии океанских крейсеров.

Доложив земле о встрече с крейсером, эскадрон возвращается к патрулированию. Время идет. В баках осталось меньше половины запаса топлива. Однако бензин спалили не зря. Кроме крейсера, летчики обнаружили два наших патрульных корабля и тяжело поврежденный эсминец.

Израненный вражескими снарядами корабль шел, зарываясь носом в волны, с сильным креном на правый борт. Надстройки покорежены, мостик сорван со стоек, одно крыло задрано в небо, второе лежит на палубе. Шлюпки разбиты. Мачта лежит на торпедном аппарате. Дымовая труба скошена набок.

Ровно через минуту, после того как капитан Мазефильд доложил об обнаружении корабля, передал курс и описал видимые повреждения, в наушниках прохрипел голос наземного диспетчера:

– Орлы, примите благодарность от флота. Это «Грейхунд». Мы уже шесть часов считали его погибшим.

– Рад помочь, – отвечает Дэн Мазефильд.

На этом разговор обрывается. В наушниках слышен треск и шорох помех. Дистанция великовата, и радиостанции на истребителях слабенькие.