Текст книги "Цепная реакция"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Зачем на рыбалке деньги?

– Мотыля нужно купить. Ну и цветы…

* * *

Злая осень, несмотря на то, что сентябрь выдался сухим и теплым, постепенно отвоевывала у лета боевые позиции и переходила в наступление. И, хотя днем солнце продолжало пригревать, ближе к закату от озера заметно потянуло могильной прохладцей.

Быков закинул удочку и покосился на сидевшую подле него на складном стульчике Вику. Хорошо что догадался стулья с собой прихватить, а то пришлось бы на траве устраиваться – романтично, но холодно. Девушка, поеживаясь, зачарованно смотрела на медленно опускавшееся за вершины деревьев солнце. Воткнув удилище в песок, олигарх снял пиджак и набросил его на плечи спутницы. Та не скинула его и не растоптала ногами, что сулило позитивную перспективу.

– А я и не знала, что рыбу можно вечером ловить. Отец, когда мы летом в деревне жили, на рыбалку всегда рано утром уходил.

– И утром можно, и вечером. От многого зависит… А это место, к тому же, прикормлено. Я человечку из местного населения специально приплачиваю, чтоб следил… Ты сядь к костру ближе, а то простудишься!

– Нет, мне теперь не холодно… Я не хочу к костру, я лучше с тобой.

«О, да это уже не перспектива! Перспективища! Неужели счастье близко?!»

– И я тоже… Знаешь, психологи говорят, у каждого человека, как у улитки, должна быть своя ракушка. Где он может от всех спрятаться, где ему уютно… Я это место совсем недавно для себя открыл, и теперь моя ракушка – здесь. Никого сюда не пускаю… Ты первая!

– Спасибо.

– А у тебя есть ракушка?

– В детстве была… У бабушки в деревне, на чердаке. Бабуля мне как-то призналась, что ее мама – настоящая графиня. Ее в ссылку отправили, там она и пропала. А бабушку в деревне приютили, так она и выжила. Потом замуж вышла за местного комбайнера. Привыкла к деревенской жизни. Хотя аристократические замашки у нее иногда проявлялись. И читать любила, нас с Риткой старалась приучить. Ритка не особенно поддавалась, ей больше тусоваться нравилось. А мне – наоборот. Я на чердаке ото всех пряталась. От родителей, от сестры… Тайком забиралась и читала. Там книг много было и журналов старых… А сейчас этой ракушки нет. Бабушка умерла два года назад, и отец дом сразу продал.

Вика вытянула вперед левую руку. На среднем пальце красовалось тоненькое золотое кольцо с небольшим рубином.

– Вот, только колечко ее осталось на память…

– Тогда бери мою ракушку, – предложил щедрый олигарх. – Места хватит… Я серьезно!

Вика снова улыбнулась.

– Если с тобой, то согласна…

«Ура!!! Она – моя! Такими словечками не бросаются и всуе не поминают!»

– Леш, а ты снова брюки испачкал! Вообще, ты зря в таком костюме на рыбалку поехал.

– Да понимаешь, задержался… В офисе. Совещание, то да се… Бумаг надо было кучу подписать… Потом домой заскочил, удочки в багажник бросил, а рюкзак с костюмом для рыбалки не помню, где лежит. И сапоги тоже. Хорошие сапоги, норвежские… Я ведь совсем недавно в новый дом переехал. Половину шмоток не распаковал даже. Три этажа плюс гараж – где ж тут отыщешь? Короче, плюнул и поехал как есть.

Леха поймал себя на мысли, что не произнес ни одного слова-паразита. Общение с Викой несомненно оказывало на него благотворное влияние.

– Ничего, это отстирается… Леш!..

– Что?

– Ты не на меня смотри! У тебя клюет!

Бизнесмен опомнился, схватил удочку, резким движением подсек и вытащил из воды небольшую плотвичку.

– Вот! А ты говоришь – утром…

– Так маленькая совсем…

– Ничего. Чем мельче рыбка, тем уха вкусней. И потом, нам ведь на двоих много не надо, правильно? А уху надо сразу съедать, с огня. Потом уже не так вкусно будет. Ты, кстати, уже можешь картошку чистить.

* * *

Оперуполномоченный Юра Никифоров был возбужден не по-детски. Но не в похабном смысле этого слова. Он прижал к сердцу принесенные листы формата А4, словно завещание на дедушкин свечной заводик, затем положил их на стол, разгладил мягкой ладошкой.

– Ответ из КВД? – буднично спросил Бухаров, скучавший за своим столом под плакатом «Чупа-чупс убивает». – Понимаю так, что здоров? Или не угадал?

– Он – мой!

– Кто? Триппер? Не сомневался…

– Быков! Сажать можно, и даже без музея. Вот! Бумаги! Конкретное, как ты говоришь, доказательство. Железная улика!

– Да ладно… Покажи-ка.

Но Никифоров тут же спрятал бумаги в свой секретный сейф.

– Нет, Андрюха. Мы же договорились, что ты не вмешиваешься… Лучше копи деньги на честно проигранную бутыль.

* * *

Сумерки сгущались. Ветер стих. Наступало время вампиров и оборотней. Гладкая поверхность озера казалась огромным волшебным зеркалом, в котором отражались подсвеченные багровым заходящим солнцем редкие облака и склонившиеся над водой березки.

– Леш, смотри, как красиво! – прошептала Вика, прижимаясь к могучему плечу оборотня. – Прямо как на открытке… А кто твой любимый художник?

– Да я их всех люблю… А уважаю Верещагина.

– А что он написал?

– Ну ты даешь… «Апофеоз войны», например. А уважаю, потому что настоящим мужиком был. Горячих точек прошел больше, чем иной спецназовец. Он прямо во время боя картины писал! Пули свистят, ядра рвутся, а он – ноль внимания. Эскизы делает.

– Зачем?

– Чтобы все отобразить правдиво. Но он не только рисовал. В атаки ходил, как простой солдат. Ранен был. А от наград всегда отказывался. Единственное, что принял, – Георгиевский крест. И везде его носил… Секунду!

Искусствовед привстал, помешал в котелке уху и осторожно снял пробу.

– Нормалек. Еще пять минут, и можно приступать… И погиб он красиво. Всем бы так. На броненосце при прорыве из Порт-Артура взорвался. Вместе с адмиралом Макаровым. При этом писал очередную картину…

Алексей осторожно, словно боясь испугать, обнял Вику.

Она не противилась, напротив, еще сильнее прижалась к нему. Вот она – великая сила эрудиции!

– Я в детстве тоже увлекалась. Фехтованием. В Москву даже ездила на соревнования. Потом пришлось бросить. Секция платная, а отец тогда без работы остался. Завод закрыли… Мне из секции уходить жалко было ужасно! Плакала, помню… А ты часто в Москве бываешь?

– Ну… Когда как. По необходимости…

– И как там сейчас?

– Круто… Москва – не фунт орехов, а порт пяти морей.

Любовь не терпит нерешительности, и эрудит решил форсировать события.

Томно посмотрев на покорившую его сердце дивчину, Леха склонился над ней. Показались клыки.

Она не противилась поцелую, но, когда правая рука мецената-пулеметчика скользнула ей под блузку, мягко отстранилась:

– Подожди… Я… Я не могу так.... быстро. Не обижайся… Давай лучше уху попробуем. А то есть хочется.

– И то дело! – согласился рыбачок.

Он поднялся, достал из сумки хлеб и вторую ложку.

– Держи! Осторожней только. Горячо…

Вика зачерпнула ложкой из котелка и, подув, попробовала.

– Вкусно!

– Рецепт из программы «Готовим из отходов».

Некоторое время они молча уплетали варево, выплевывая кости и плавники несчастных рыбешек на травку. Потом слово взяла Вика.

– Леш, я попросить хотела… Мне очень неудобно, но… Понимаешь, у Ритки проблемы большие. Это сестра моя, я говорила… Ей деньги срочно нужны. Две тысячи долларов. Ты… Ты не мог бы одолжить? Мы через месяц все вернем, честное слово!

У олигарха опустилась ложка.

– Ну, вообще-то, не вопрос… – глухо произнес он после небольшой паузы. – Только у меня с собой нет. Надо будет в банк ехать…

Вика виновато дотронулась до его руки.

– Ты извини, что я с такой просьбой… Просто… У нас богатых знакомых нет, а Ритке позарез нужно. А потом… Отец вышлет. С Севера. Мы отдадим. Хочешь – расписку напишем.

– Да я верю. Только… С компаньоном надо согласовать. У нас ведь бизнес совместный. Я постараюсь в течение двух дней. Два дня подождешь?

– Да, конечно.

Бизнесмен поднялся и, отойдя к воде, со злостью пнул ногой лежавший у берега голыш. Камень, подлетев, с глухим звуком шлепнулся в воду.

– Вот, гад!

– Ты что, Леш?

– Да вспомнил… Напарник, зараза… Компаньон то есть. По бизнесу. Каркает вечно всякое. Нострадамус хренов…

* * *

Инспектор по тылу, она же бывший контрснайпер Голикова в финансовой помощи коллеге отказала.

– Лешенька, мы же с тобой из одной кормушки едим. Две тысячи долларов для меня – тоже деньги немалые… А у Толи что, нет? У него же Ленка при деньгах.

– Пикассо у Ленки принципиально не берет. Гордость не позволяет.

– Я, конечно, спрошу у Дениса. Может, у него заначка есть… Ты, кстати, знаешь, что ему из турфирмы звонили? Работу предлагают. Оказывается, наверху есть какой-то проект, называется «Жемчужное ожерелье России». Н у, по типу «Золотого кольца»… Так вот: наш Юрьевск в это ожерелье входит!

– А причем здесь этот твой террорист?

– Во-первых, он не террорист… Еще раз так назовешь – обижусь. А во-вторых, они видели его работы на выставке и теперь хотят оформить договор на рекламный буклет. Даже аванс готовы перечислить, представляешь? Тебе как срочно нужно?

– Завтра. Хоть сколько. А, Ириш? На месяц всего. А там отдам. Железно! Ты ж меня знаешь.

– Знаю. А что у тебя стряслось?

– Не у меня. Так… – Леха опустил бесстыжие глазки. – Одному знакомому помочь надо. Хороший человек.

– А человек, случайно, не в юбке? – лукаво прищурилась Голикова.

– Почему обязательно в юбке? В джинсах… Ну, вообще-то, женщина. А как ты догадалась?

– По твоей цветущей физиономии. Большого ума не надо.

– Вы с моей матерью будто сговорились… Короче, сколько сможешь. По гроб жизни обязан буду!

Он взялся за ручку двери, но Ирина его тормознула:

– Леш, погоди! Мне тебя поколоть надо…

Она достала из письменного стола толстую папку с накладными.

– Сейчас… Ага, вот! Помнишь, перед форумом, когда я в командировке была, ты на склад ездил.

– Ну…

– Сколько ты тогда комплектов формы получил? Не помнишь?

– Помню. Причем совершенно точно. Сорок три комплекта, как один. У меня квартира сорок третья.

– Правильно, – кивнула Голикова, глядя в накладную. – А у них не срастается.

– Что еще не срастается?

– Долго объяснять… Тут из уголовного розыска приходили, интересовались этой партией обмундирования. Там какая-то нестыковка… Но у нас все в ажуре. Тридцать шесть комплектов выдано по карточкам, остальные семь – на месте.

Бывший снайпер посмотрела на оперативника словно сквозь прицел винтовки:

– А там, на складе, ты никаких лишних бумаг не подписывал?

– С какой радости?

– Ну, мало ли. Второпях, или еще как…

– Что дали, то и подписал, – пожал плечами Быков. – Откуда я знаю, какие у них бумаги лишние, а какие нет… А комплектов получили ровно сорок три. Елагин может подтвердить, он со мной ездил и грузить помогал… Все, Ир, побежал я! Террористу – персональный привет!

* * *

Разглядев у противоположной стенки ангара знакомый силуэт, Вика подняла руку:

– Роман Романыч!

Грузный черноволосый мужчина, пересчитывавший большие коробки с цветами, нехотя обернулся.

– А, Викуся…Привет… Чего тебе?

– Роман Романыч, заказ есть, а я на мели… Можно в долг, на неделю? Я тысячи на три наберу, не больше.

– Дорогуша, да кто ж в наши дни товар в долг дает?

– Я же вас никогда не подводила.

– Наташка Самсонова меня тоже никогда не подводила. А тут взяла гвоздик на пятьдесят тысяч под реализацию, и с концами. Расписку, правда, написала… Только что я с этой распиской делать буду? В суд понесу? С нашим судом если свяжешься, то без нервов и здоровья останешься. Дешевле застрелить.

Но Вика не сдавалась.

– Роман Романыч, ну пожалуйста! Заказчик серьезный, с перспективой. Обидно будет, если потеряю… Хотите, залог оставлю?

Она торопливо стащила с пальца колечко с рубином.

– Вот!

Оптовый продавец цветов недоверчиво посмотрел на постоянную клиентку. Потом взял кольцо, покрутил его в руках и спрятал в карман.

– Ладно, черт с тобой. Скажешь Чайкиной, что я разрешил… Только смотри: если через неделю не отдашь, больше не приходи. Собаку спущу.

– Отдам, Роман Романыч!

Поправив выбивавшуюся из букета веточку декоративной зелени, Вика отошла от стола на пару шагов и придирчиво осмотрела свое творение со всех сторон. Вроде, ничего… Она снова вернулась к творению и обрызгала цветы водой из пульверизатора. Потом, следуя вдохновению, вышла из комнаты и вскоре вернулась с веточкой герани. Осторожно раздвинув бутоны, аккуратно вставила ее внутрь букета.

От цветочного шедевра ее оторвал дверной звонок. Кого там еще нелегкая принесла?

На лестничной площадке обнаружилась веселая компания: двое разухабистого вида молодых людей и молоденькая, лет семнадцати, девчушка в короткой юбчонке. Девчушку Вика видела впервые, остальных знала хорошо. Местные начинающие алкоголики легкого поведения.

– Викуля, а мы к тебе! – сверкнул металлическим зубом один из парней, демонстрируя бутылку портвейна. – Тот самый вкус… И закусон имеется. Жорик, покажи тете фокус!

– Ап! – воскликнул Жорик и достал из-за спины банку соленых огурцов. – Огуречный рассол! Напиток завтрашнего дня.

– Вообще-то я вас не приглашала, – хмуро заметила хозяйка, загораживая проход в квартиру.

– Так ты нас и раньше не приглашала, – продолжал улыбаться парень, придерживая дверь носком ботинка. – Ик-спромт, так сказать… Давай, отворяй! Не морозь публику.

– Раньше – это раньше. А теперь – все! Грейтесь в другом месте.

– Ты что, заболела?

– Наоборот! – отрезала Вика. – Выздоровела…

Пинком откинув ногу непрошеного гостя, она захлопнула дверь прямо перед его носом.

* * *

– Леш… Леша! Ты жив?

Быков проснулся и открыл глаза. Над ним стояла мать и трясла его за плечо.

– В два просил разбудить, а уже половина третьего. Я в магазине была, только вернулась… Есть будешь?

– Буду, мам.

Мать исчезла на кухне.

Лехе приснилась бывшая жена. Она трясла перед его носом испачканным костюмом и букетом антуриумов. Кричала, что он испортил свадебный костюм, а цветы купил мужские. И какая же он после этого неблагодарная скотина, сломавшая ей жизнь. Леха пытался объяснить, что это нечаянно, а с букетом его обманули, но жена не унималась. Но тут в скандал вмешалась мать, разбудив сына.

Оборотень в погонах встал с ложа, потянулся и лениво ткнул кулаком в боксерскую грушу, висевшую на фоне армейского плаката «Никакая девушка не обнимет крепче строп парашюта». Потом, глянув в зеркало, состроил зверское выражение и отправился в ванную.

Через десять минут он, вымытый и выбритый, аки огурец, уже сидел на кухне.

– Сынок, это, конечно, не мое дело… – Мать положила со сковородки в тарелку порцию жареной картошки. – У тебя из-за музея неприятностей не будет?

– Какого музея?

– Ну, ты же говорил, что к профессорам внедряешься. Которые краеведческий музей ограбить хотят…

– А-а-а… Ну внедряюсь. А почему у меня должны быть неприятности?

– Так ограбили же музей! В новостях показывали. Ворвались в масках и все самые ценные экспонаты унесли.

– Да ладно, мам, – поморщился сын. – Утка желтая. В нашем музее ценных экспонатов нет. Среди картин, во всяком случае. Копии сплошные. Кто их воровать станет?

– Не знаю… Но по телевизору разве врут? А профессора твои? Зачем музей грабить собрались, если ценностей нет?

– Люстра в вестибюле висит, бронзовая. На нее, наверно, глаз положили, – прожевав, нашелся наконец искусствовед. – Если в скупку сдать, тыщ на сто потянет. Все, спасибо!

– Не поел совсем, – расстроилась мать. – И не отдохнул толком, после суток-то…

– Некогда. Ждут меня.

Олигарх только вытащил из кармана брелок, чтобы открыть арендованный джип, как его дружелюбно окликнули.

– Минуточку, коллега!

Леха обернулся, автоматически сжав правый кулак для смертоносного удара.

– Старший лейтенант Никифоров, уголовный розыск, – представился подошедший к нему невысокий парень и предъявил удостоверение.

– Да мы знакомы, вообще-то… Чего хотел?

– Поговорить.

– Слушай, давай завтра, а? Сегодня, ей-богу, некогда.

– Можно было б завтра – я бы по телефону позвонил. А надо сегодня. И не просто сегодня, а прямо сейчас. Причем на нашем поле, если не возражаешь. Просто показать кое-что хочу…

Быков бросил взгляд на часы, раздраженно сплюнул и кивком головы указал Никифорову на пассажирское сиденье.

По пути он попытался выяснить, чем может быть интересен, но уголовный опер не ответил, он рассматривал торпеду джипа с таким видом, будто это была неизвестная картина Рафаэля.

Войдя в кабинет, Никифоров жестом указал Быкову на стул возле одного из столов. Над столом висел отпечатанный на компьютере плакат: « Вам плохо? Ломит суставы, сводит мышцы, раскалывается голова? Мы поможем вам! Подпишите признательные показания – и все закончится…» Противоположную стену украшало предупреждение: «Чупа-чупс вызывает привыкание».

Опер уселся напротив и кивнул на очки, торчавшие из нагрудного кармана пиджака оборотня:

– Что, со зрением проблемы?

– Есть немного.

– А как же ты в СОБРе служишь? Там ведь метко стрелять надо.

– Очередями стреляю, по силуэту. Или на звук… Давай по делу, а? Меня ждут.

– А мы как раз по делу. У меня приятель в «наружке» работает. Так он говорит, что внешность лучше всего именно детали меняют. Очки надел, галстук повязал – и совсем другой человек. Не узнать…

Никифоров замолк, ожидая реакции спецназовца. Реакции не было.

– Слушай, а конь твой сколько стоит? – сменил тему сыщик-детектив. – Если не секрет…

– Он не мой. А цену могу у хозяина спросить, если надо. Старик, к чему все эти подводки?

– Да так, любопытно… А что не твой, так это понятно. В смысле, что не на тебя зарегистрирован. Но ездишь-то ты… Да и бог с ним, с джипом этим. Давай, действительно, ближе к делу! Тебе компания «Коттеджи на заказ» знакома?

– Нет.

– Точно?

– У меня квартира есть, на хрена мне коттедж? И на какие шиши?

– Ну, мало ли… – гнул свою линию оперативник. – Может, участочек где-нибудь имеется. У тебя или у родственников… Значит, не знакома такая фирма?

– Нет. Сказал уже.

– А в музее когда последний раз был?

– На той неделе. А нынче что – музеи запрещены?

– И что ты там делал?

– Интересно, а что в музее можно делать? – Быкову уже начала надоедать эта игра в кошки-мышки. – Это не пивная и не универмаг… Картины смотрел, что же еще?

– Замечательно! Коттеджа у тебя нет, но картины в музее ты все же смотрел.

– Нормальная логика… – скривился Леха. – Арбуз сладкий, но ветер северо-западный.

– Давай, кривляйся… А логика железная. Коттеджи плюс музей равняется разбой. Вернее, разбои.

– Че-го?!

– Ну, естественно! «Че-го?» Не буксуй, парень! Себе дороже. Ты в теме, и я это сейчас очень легко докажу.

Сыщик-детектив достал из ящика стола бумаги и положил перед собой.

– Вот! Очень любопытные документики… Договор и акт, согласно которому ты, будучи исполняющим обязанности инспектора по тылу, получил на складе не сорок три комплекта обмундирования, как числится по накладным, а пятьдесят три. Десять из них были переданы частному предприятию «Рассвет». Якобы для нашивки шевронов. А затем следы этих десяти комплектов теряются. Что касается «Рассвета», то он зарегистрирован на гражданина Чепеля, потерявшего год назад паспорт. Понятное дело, ни о каком «Рассвете» данный гражданин знать не знает и слыхом ни слыхивал. Юридический адрес конторы, естественно, липовый… – Никифоров пододвинул документы Быкову. – Твои подписи?

– Ну, мои… – подтвердил слегка обалдевший спецназовец, взглянув на бумаги. – Во, блин…

– Слава богу! Будешь сперва рассказывать, или сразу чистуху писать?

– Ты чего, «чупа-чупса» переел? Какую чистуху?!

– Желательно подробную. Для начала поведай о том, кому передал десять комплектов ворованного обмундирования. Тех самых, которые использовались бандитами при совершении налетов на строительную компанию и на краеведческий музей. А дальше уже легче пойдет. По накатанному.

– Да не знаю я никаких десяти комплектов! Все, что получил, привез в отряд. А шевроны мы сами пришиваем. На хрен нам этот «Рассвет»?.. Этот деятель, со склада который, мне десяток бумажек подсунул. Еще торопил. Говорил, что на какое-то совещание опаздывает. Я и подмахнул, не проверяя… Там, в их бухгалтерии, без бутылки хрен разберешься. Вы его получше тряхните!

– Представь себе, уже тряхнули. Он ничего не знает. Утверждает, что выдал тебе обмундирование в точном соответствии с имеющимися у них на складе документами. То есть пятьдесят три комплекта. И ему почему-то я больше доверяю, чем тебе.

– Это почему же? – возмутился честнейший среди смертных, украдкой в очередной раз посмотрев на часы.

– В том числе и из-за твоих часиков… – Никифоров указал подбородком на его руку. – Тоже не дешевые, надо думать?

– А при чем тут часики?

– Да все при том же! При том же, при чем и ночной клуб, и джип, и очки…

Напарник Бухарова перегнулся через стол и наклонился к самому лицу подозреваемого.

– Хочешь сказать, что на капитанскую зарплату все это приобрел? Или тебе их подарили богатые друзья и исключительно за твои красивые глаза?.. Парень, не гневи господа! Вон, как у тебя пиджачок оттопыривается… В лопатнике, наверно, тоже исключительно зарплата. Может, покажешь? Так, ради эксперимента? Давай! Я свой предъявлю, а ты – свой…

Юрий достал из кармана джинсов кошелек и демонстративно вытряхнул на стол его содержимое – пару смятых сотенных бумажек и несколько монет.

– А теперь свой покажи! Сравним…

Быков, поморщившись, чуть отвернулся. Заметив это, оперативник снова быстро перегнулся через стол и отработанным движением опытного карманника выдернул у него из внутреннего кармана бумажник.

Внутри оказалась пачка пятитысячных купюр.

– Ого! Это, наверное, на обед, да?

– Да не мои это деньги… Занял. Для человека одного…

– Верю! – приложил руку к сердцу опер. – Себе бы не поверил, а тебе – верю… Джип дали покататься, часы дали поносить, очки надел для понтов, а деньги занял для одного человека… На все отмазка имеется! Ты сам-то себе веришь?

Быков промолчал. Действительно ведь, железная логика. Никифоров откинулся на спинку стула и посмотрел на него со снисходительной улыбкой.

– А знаешь, что меня сейчас больше всего занимает? – продолжил он после небольшой паузы. – Почему ты, неглупый вроде мужик, прокол за проколом допускаешь? Не, я не про джип и не про часики… Смотри, что получается! В «Коттеджах» вы облажались реально. Взяли чуть больше ста тысяч, и то случайно, поскольку как раз в это время клиент предоплату внес. Но все равно: для такого уровня операции это даже не ничего. Это еще меньше… Дальше – музей. Снова, вроде бы, все спланировали, а итог – еще плачевнее. В наш музей люди с деньгами не ходят, так что с посетителей вы сняли в общей сложности около пятнадцати тысяч… Смех, да? Но это еще не все! Что касается картины, то тут еще смешней. Ты знаешь, какова рыночная стоимость «Портрета неизвестного с букетом»? Максимум пятьсот евро! И то – за счет рамы.

– Что?! – вытаращился Быков, услышав знакомое название.

– Тебе справку из музея показать? – с деланным участием поинтересовался Юрий, по-своему истолковав реакцию собеседника.

– Значит, правда…

– А ты думал, мы тебя на пушку берем? Нет, я ж понимаю, что не с пацаном зеленым дело имею. А ошибиться каждый может… Н у, так как насчет явки с повинной? Бумагу давать? Зачтется, ты же знаешь.

Леха поднял на оперативника взгляд, полный тяжелой скорби. Словно пленный партизан на эсесовца.

– Как ты правильно заметил, я не пацан зеленый, – тихо, но отчетливо проговорил он. – Поэтому пойду по своим делам. А свои фантазии ты на «Мосфильм» отправь, там кино снимут. Будет что конкретное – звони.

Быков поднялся и шагнул к двери.

– Да куда уж конкретнее! Э-э-э, я тебя не отпускал!

– И что? Стрелять станешь?

Леха, не простившись, отвалил из кабинета.

Стрелять Никифоров не стал. И даже не бросился в погоню.

* * *

Вика пряталась от припекавшего не по-осеннему солнца в тени кустов шиповника, в сквере за гостиницей «Космос». Она все чаще бросала взгляд на часы, укрепленные на фасаде здания гостиницы, и нервно теребила висевший на груди кулон. Алексей уже час как должен был подъехать…

Стрелки совершили полный оборот, и она поняла: ждать больше не имеет смысла. Да, похоже, сестра во всем права…

Рита пришла спустя пятнадцать минут после возвращения Вики с несостоявшегося свидания.

– Эй, принцесса! – окликнула она сестру, скидывая туфли. – А ты почему уже дома?

Отклика не последовало.

Рита прошла в комнату. Вика сидела у стола, уставившись на букет антуриумов, и курила. Эль Греко мог бы написать с нее кающуюся деву Марию, опустившую сигарету, а Тициан – вообще большинство своих картин.

– Понятно, – усмехнулась старшая. – Прошла любовь, завяли помидоры… Девочка плачет – мальчик не пришел… Не пришел?

Вика снова не ответила.

– Так позвони ему! Может, случилось что… Бизнесмен – профессия опасная. Хуже шахтера.

– Он телефона не оставил.

– Предусмотрительный. А офис у него где?.. А живет где?.. Что, тоже не знаешь?

Сестра промолчала.

– Ну, тогда понятно, – усмехнулась Рита, почувствовав вдруг смутное удовлетворение. – Был Голливуд, да весь вышел, стоило только о деньгах заикнуться… Нет, ну почему все мужики – такие козлы? Когда клеится, так прямо орел. Звезду с неба достать – что в лужу плюнуть! А когда до дела доходит, то какие-то несчастные две штуки баксов в долг дать – жаба душит.

– При чем тут деньги? Я же с ним не из-за денег…

– Да ладно тебе… Будто я не видела, как ты на его тачку пялилась. Небось, если б он тогда на стареньких «Жигулях» подкатил, и во двор бы спускаться не стала… А я ведь предупреждала: губу не раскатывай! У этого Леши таких как ты – до Москвы в два ряда построить можно.

– Нет, – упрямо возразила Вика. – Он не такой.

– Такой-такой! С рогами и с бородой… Этих козлов учить надо, чтобы…

Снизу, со двора, донесся громкий звук клаксона.

Вика вздрогнула и, взглянув на умолкнувшую сестру, подскочила к окну. А в следующую секунду, радостно улыбаясь, выбежала в коридор.

Оборотень-олигарх был сух, словно качественный памперс.

– Привет. Я опоздал… Были причины.

– Что-то серьезное?

– Ну да, в общем… Слушай, я тебе сказать хотел…

Леха хотел продолжить признание, что никакой он не олигарх, но осекся: на груди кандидатки на руку и сердце красовался знакомый кулон. Тот самый, что он приметил у студентки из музея… Именно он, без сомнений. Вот те раз…

– Красивая вещь… Откуда она у тебя?

– Сестра на Новый год подарила… Леш, да что с тобой? Что случилось?

– Ничего, – совсем глухо отозвался Быков. – Все в порядке… Я про деньги помню, не волнуйся. Просто на нас налоговая наехала с проверкой. Стуканул кто-то, что ли?.. В общем, пока они работают, я наличку снять не могу. Ты подождешь еще немного?

– Хорошо, хорошо… – успокоила Вика. – Это не сильно горит.

Быков снял очки и сунул их в нагрудный карман.

– Слушай, у меня голова разболелась… Из-за проверки… Отлежаться надо.

– Конечно! Хочешь, с тобой поеду?

– Нет, нет… Это у меня бывает. Нервы. Я позвоню… Завтра.

* * *

Сидя рядом с Быковым в салоне джипа и слушая рассказ друга, автор этюда «Захват в багровых тонах» зеленел от праведного гнева, все больше превращаясь в Шрека.

– Интересный поворот сюжета… – констатировал он, когда коллега умолк. – А ты не ошибся?

– Я этот брелок, то есть кулон… как тебя сейчас, видел. Это самоделка, второго такого не может быть по определению.

– Да, непростая девочка… Поторопился ты. Надо было личность пробить, прежде чем в омут головой. По учетам проверить.

– Ты свою Ленку пробивал?!

– Я ж тебе говорю: подорвался. Не до пробивок было. А сейчас – может, и проверил бы.

– Вот и я… подорвался.

– Понимаю. Ничего, Леха! Это не смертельно. Недаром говорят: лучше молоко в холодильнике, чем корова на кухне. Правда, наука утверждает, что женатые мужчины живут дольше. Но зато холостяки – интересней… А припрет – найдешь себе другую. Короче, поехали!

– Куда? Другую искать?

– Сдаваться, дурень…

Живописец достал мобильник и набрал номер детектива Бухарова.

Выслушав искусствоведов-любителей, борец с «чупа-чупсом» удовлетворенно крякнул:

– Это ж классно! А мы, понимаешь, голову ломаем: какого беса они наш бедный музей вниманием удостоили? Да еще обставились по-взрослому.

– Говорю ж, накладочка получилась, – виновато пояснил автор эротического полотна «Дембель на пляже». – Я ж сам эту чепуху с Ван Дейком придумал.

– На твою чепуху, между прочим, не только бандиты купились. Директор музея после налета сам не свой стал. Ревизию фондов затеял. Ему теперь всюду утраченные шедевры мерещатся. Собирается даже…

Раздавшийся стук прервал оперативника. В дверь просунулась голова участкового Гопченко.

– Работаешь? – спросил он, увидев в кабинете незнакомых людей. – Ну тогда не буду мешать. Позже загляну…

Голова исчезла.

– Игорь! – окликнул опер. – А ну, погоди!

Голова снова появилась в проеме.

– Ты как раз кстати. Зайди на секунду… Космонавтов, семь – не твоя земля, часом?

– Моя. – Вслед за головой в кабинет проник и весь участковый. – А что?

– Ты там такую Вику Захарову знаешь?

– Еще бы не знать… Это ж главные поставщики геморроев на моем участке – Вика да сестричка ее старшая, Ритка. Квартира состоит на учете как притон. Отец по хулиганке срок мотает, а доченьки тем временем развлекаются на всю катушку. Каждую неделю разборки… Вика, между прочим, на той неделе одному деятелю нос сломала.

– Как сломала? – удивился Бухаров. – Кулаком?

– Пепельницей. Хрустальной… Говорит, приставать начал, она и заехала по роже. Капитально заехала! Потерпевший, правда, тоже тот еще фрукт, и вполне по роже заслуживает. Из «травмы» телефонограмма поступила. Заяву он, правда, писать не стал, поэтому материал я «отказал». Вообще сестрички эти по жизни – полные моральные уродки. И, думаю, очень скоро следом за папашей по этапу пойдут… А ты чего ей интересуешься? Никак по твоей линии уже отметилась?

Бухаров посмотрел на Быкова. Тот сидел, опустив голову и понуро глядя в пол, словно минометчик, по ошибке обработавший не то село.

– Нет. Просто всплыла по одному материальчику… Косвенно… Ладно, Игорь, спасибо! А ты чего из-под меня хотел?

– Да бумаги туалетной хотел стрельнуть.

– Обойдешься! Сколько стрелять можно? Свою покупай.

Гопченко сгинул.

– Рита Захарова… – напряг гигабайты Бухаров. – Рита… Рита… Что-то было… А ну, погодите-ка!

Он встал и, быстро подойдя к сейфу, достал оттуда нужную папку.

– Точно! Захарова Маргарита. Работала уборщицей в компании «Коттеджи на заказ»… Тебя, Леша, Юрка Никифоров ведь не зря об этой фирмочке спрашивал. Ее лже-СОБР окучил за несколько дней до налета на музей… Вот все и срослось! Похоже, прав участковый: у них там семейный подряд. Сестрички-наводчицы… – Оперативник снова посмотрел на совсем сдувшегося олигарха. – Ты уже Вике сказал, кто ты на самом деле?

Леха, не отрывая взгляда от пола, отрицательно повел головой.

– Вот и славненько!

– Почему?

– Потому что ты для нас сейчас – единственная реальная зацепка. Будем, как принц Флоризель: ловить председателя на алмаз. На тебя, то бишь. Других подходов к ним нет.