Текст книги "Цепная реакция"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А что было говорить? Что сама в музей ходила? Или на лекцию? Так бы он и поверил…

Снизу, со двора, донесся громкий звук клаксона. Дамы не обратили на него внимания.

– Ну и что? – посмотрела в глаза Ритке сестра. – Мало ли кому я что говорила… Ты ж меня не подставишь?

– Я – нет. А этот идиот, если что, всех вломит. Клаксон внизу вновь загудел. Настойчивей и требовательней.

– Кому еще там неймется? – Вика поднялась с табурета.

Выглянув в окно, она, разглядев рядом с джипом недавнего знакомого, отпрянула и спряталась за занавеску.

– Ой!

– Что? – Рита тоже выглянула наружу.

– Это же тот… Который из музея. Зачем он приехал?

– Тебя, наверное, ищет… Слушай, а он ничего! И тачка крутая. А ты говоришь – ботаник… Сбегай, узнай, чего ему надо!

Вика сняла передник, бросила его на спинку стула и снова осторожно глянула вниз.

– А вдруг он про картину узнал?

– Если бы узнал – не стал бы сигналить. Я бы, между прочим, на твоем месте ромашку из себя строить не стала. Давай! Мужик явно упакованный.

* * *

Научными изысканиями установлено, что при выборе будущей партнерши мужчины в девяноста процентах случаев реагируют на внешность дамы и только в десяти – на что-то другое, типа мозгов. Слегка потерявший разум Леха при виде обтягивающей футболки с надписью «Бог с тобой» утратил его окончательно. Какая практически неземная красота…

– Привет!

– Привет! – ответила неземная красота. – Ты мнесигналил?

– Угадала. – Леха похлопал ладонью по капоту машины. – Вот, забрал со станции. Заменили, наконец, моему коню амортизатор. Ждать, правда, долго пришлось, пока новый пришлют… А сейчас как раз ехал мимо и решил тебя проведать. Ты чего тогда так быстро убежала?

– Хотела на помощь кого-нибудь позвать, – нашлась Вика. – А когда выскочила с соседом, тебя уже не было.

– Понятно… – «Бизнесмен» замялся, прикидывая, как озвучить план по заманиванию красотки в ласковые сети. – Слушай, Вик, а ты сейчас не занята? Просто место есть одно… Тоже, в общем, музей. Недалеко… Может, прокатимся?

– Ну, не знаю…

– Поехали, поехали…

Не дожидаясь ее согласия, кавалер распахнул широкую дверцу, помог забраться в обитый кожей салон и, быстро обойдя машину, занял место за рулем.

– Кстати, что это за поцы были? – спросил он, выруливая со двора на проспект. – Убогие какие-то.

– Убогие и есть, – согласилась Вика, разглядывая салон джипа. – Один – бывший кавалер моей старшей сестры. Та его послала, так он почему-то решил, что на Риткином месте должна быть я. Тебе не очень досталось?

– Ерунда. Я же бизнесмен, должен уметь с людьми договариваться. Так что… разобрались.

– Ты извини, что я тебя в ту историю втравила.

– Да ладно… Если опять надоедать начнут, не стесняйся, звони. Сам-то я не по этой части, но есть друзья-умельцы. Слона порвут… А ты с сестрой, что ли, живешь?

– Угу.

– А родители?

– Мама у второго мужа. А отец… – Вика опустила глаза и, чуть помедлив, проговорила: – Он в длительной экспедиции, на севере. Геологом работает.

– Здорово. Не поверишь, я в детстве тоже геологом хотел стать. А потом вот… Бизнесом увлекся. Тоже занятная штука… Да, кстати! – Не отрываясь от дороги, Быков пошарил рукой сзади за пассажирским сиденьем и протянул девушке большой букет неопознанных ярко-красных цветов в нарядной упаковке.

– Держи!

– Это… мне? – уставилась на подарок Вика.

– Ну да. Ты кого-то еще в машине видишь? Нравится?

– Обалдеть!

– Носи на здоровье!

Свернув на набережную, где было посвободней, он перестроился в левую полосу и прибавил газу. Джип резво полетел в сторону объездной, легко обходя по пути попутные машины.

До городской черты оставалось совсем немного, когда им наперерез, прямо через две полосы, бросился инспектор ГИБДД, выразительно помахивая полосатым жезлом.

Леха остановился, поджидая, когда тот подойдет. Его рука уже потянулась к карману за «индульгенцией», но в следующее мгновение он сообразил, что привычная отмазка не в тему. К тому же служебное удостоверение все равно осталось у Репина.

Искусствовед вполголоса чертыхнулся. И добавил:

– Извини, я сейчас…

Выйдя из салона, он заторопился навстречу инспектору.

– День добрый, – рефлекторно козырнул тот. – Лейтенант Мохов. Наруша… О! Леха, ты, что ли? Тебя и не узнать.

– А-а-а… Старик… Здорово!

Он тоже вспомнил этого лейтенанта. В прошлом году СОБР вернулся из горячей командировки. Понятное дело, решили отметить. Пили в кабаке. Когда тот закрылся, поехали всей кодлой к Репину, благо хата у того большая, а его Ленка слиняла по делам в Европу. Выдвинулись на пяти личных машинах. На набережной вся колонна разогналась до стошки – время позднее, дорога пустая, гони – не хочу. А тут – бдительный Мохов с палкой наперевес. Первое авто затормозило, а все остальные устроили «принцип домино». Поцелуй меня в бампер. Несчастного инспектора чуть в реке не утопили, чтоб знал, кого можно тормозить, а кого – опасно для жизни. Так и познакомились. Правда, имени лейтенанта сидевший тогда в первой машине Леха вспомнить не мог. То ли Витя, то ли Вова…

– Ты, я погляжу, при параде, – заметил Витя-Вова и указал подбородком в сторону машины. – Твой аппарат?

– Да н у, ты что, откуда в жопе алмазы? На время одолжили… Слушай, ты извини, тороплюсь. На внедрении.

– О как! То-то, смотрю, вырядился, будто в загс. А очки – что, тоже для маскировки?

– Ну…

Внедренный искусствовед украдкой оглянулся и полез во внутренний карман пиджака. Достав бумажник, извлек из него пятидесятирублевку.

– На вот, возьми! Пивка выпьешь за мое здоровье… Извини, но больше дать не могу. И так у матери занимать пришлось.

– Ты чего, не теми грибами закусывал? – оторопел Мохов, отталкивая его руку.

– Надо так, понимаешь? – заговорщицки прошептал Алексей, снова протягивая ему деньги. – Для маскировки… Операцию завалишь! Бери!

Инспектор усмехнулся.

– Ну, разве что ради успеха операции… Только не говори никому, что я у тебя полтинник взял. Засмеют… Обоих…

Отработанным жестом Мохов вынул купюру из рук коллеги и, отдав честь, удалился.

Нарушитель возвратился к машине, на ходу демонстративно засовывая бумажник обратно в карман пиджака.

– Вот ведь кровососы, а?! – притворно возмутился он, садясь за руль. – Видит дорогую тачку и давай с ходу мозги окучивать: «Новые правила!.. Двойное нарушение!.. Лишение прав!..» Двести долларов отстегнуть пришлось, чтоб заткнулся. Стошку за превышение скорости и стошку – за ремни.

– Правильно на всех заборах пишут: менты – козлы, – поддержала Вика. – Я их тоже не перевариваю.

– Ну, не все ж козлы… – потупив взор, возразил капитан. – Там и нормальные есть. А дерьма везде хватает. У меня вон, в бизнесе, козлов тоже немало…

* * *

Минут через двадцать они съехали с трассы и, преодолев пару километров грунтовой дороги, подъехали к старой усадьбе.

В центре большого, но довольно запущенного участка возвышался двухэтажный дом с высокими прямоугольными окнами и широким крыльцом, над которым нависал увенчанный портиком балкон с ажурной чугунной оградой. Слева была пристроена круглая башня с зубчатым парапетом и тремя ярусами узких окон. Здание сияло свеженькой светло-зеленой штукатуркой и новыми окнами с белоснежными рамами.

– Приехали! – объявил Быков, глуша мотор.

– Ух, ты… Это что – твой дом?

– Нет, что ты… Я тут просто с ремонтом помогаю. Финансирую, в смысле… Снаружи они уже закончили, сейчас внутренняя отделка идет. Обещали к ноябрю завершить, только с нашими темпами навряд ли уложатся… А вообще эта усадьба графа Стропилина. Построена в начале девятнадцатого века. Историческое место! Здесь, говорят, останавливался сам Айвазовский. По пути в Феодосию.

Меценат покинул салон, открыл багажник машины и достал оттуда большую сумку.

– Пойдем…

Из дома вышел мужчина лет шестидесяти в потертом камуфляжном костюме.

– А, Алексей Романович! – радостно улыбнулся он. – Здравствуйте… Что, решили посмотреть, как работа движется?

– Приветствую, Георгий Андреевич! Да, посмотрю. А заодно хочу девушке усадьбу показать. Не возражаете?

– Да какие могут быть возражения? Вы, можно сказать, тут первое лицо… Проходите, пожалуйста! Только аккуратно, не прикасайтесь ни к чему особо. Внутри всюду ремонт, так чтоб не испачкаться…

Поднявшись на крыльцо и миновав входную дверь, они оказались в просторной передней. Ремонт действительно был в разгаре: стены, уставленные лесами, пол, устланный обрывками полиэтиленовой пленки со следами краски, батарея пустых пивных бутылок.

– Я смотрю, они не очень-то шевелятся… – недовольно пробурчал Алексей Романович, осматриваясь. – Как неделю назад было, так и осталось.

– К концу месяца обещали закончить, – пояснил сторож. – Потолок, как видите, готов, а вот со стенами у них проблемы. Материалов не хватает.

– Зато пива хватает… Передайте, чтоб завтра же связались со мной.

– Обязательно передам. А еще я вас попросить хотел, чтобы рефлектор заменили. Старый искрит. Не дай бог, пожар случится.

– Без проблем, – небрежно кивнул меценат.

– Вот спасибо… А теперь прошу в кабинет графа! Там камин только что закончили реставрировать. Есть на что посмотреть.

Леха, галантно пропустив Вику вперед, сунул руку в карман и нажал кнопку на мобильном телефоне. Раздался звонок. Он достал аппарат и, бросив взгляд на экран, обратился к сторожу:

– Георгий Андреевич, вы пока даме кабинет покажите, а я вас догоню. Звонок очень важный, из Москвы…

Он приложил телефон к уху и, направляясь к выходу на улицу, негромко, но так, чтобы могла услышать Вика, произнес:

– Да!.. Добрый день, Никита Андреевич!.. Да, деньги я перевел, еще вчера. Четыре миллиона, как договаривались… Да, разумеется…

Девушка в сопровождении сторожа по длинному коридору двинулась в глубь дома.

– Здесь еще в восьмидесятые ремонт затеяли, – пояснил тот. – Только вот закончить не успели. Бардак в стране начался, и никому ничего не надо стало… Обидно! Это ведь наша история. Корни наши, можно сказать… Хорошо, есть еще люди неравнодушные. Алексей Романович вот помогает… Очень хороший человек… Кто-то деньги на яхты тратит или на клубы футбольные. А он – на музеи…

Сторож распахнул одну из дверей. За дверью оказалась просторная комната с обшарпанными стенами и обвалившимся потолком.

– Вот, смотрите… Сейчас тут разруха, а будет галерея – молодые художники смогут выставлять здесь свои работы. Это Алексей Романович придумал! Проходите…

– А правда, что в этом доме Айвазовский останавливался? – спросила Вика, осторожно пригибаясь, чтобы не задеть свисавшую с потолка проводку.

– Не исключено. Это усадьба графа Стропилина, а он был дружен с Айвазовским. Сам-то Стропилин из себя ничего не представлял. Граф – как граф… Таких много было. Жил тихо и помер тихо. Еще до Первой мировой войны. Вот если бы его, скажем, большевики расстреляли, тогда б сегодня о нем во всех газетах писали. И деньги на ремонт быстро бы нашлись. А так – не вспоминает никто… А то, что дом – памятник архитектуры, это разве кому объяснишь? На обычное жилье-то не хватает, какие уж там памятники… Хорошо вот, Алексей Романович объявился. Меценат, можно сказать!

Сторож галантно распахнул перед Викой следующую дверь.

– Вот он, кабинет графа… Мебель, естественно, пока не завозят, но отделка закончена полностью. А вот полюбуйтесь: тот самый камин! Красивый, правда?

– Да, очень…

Камин и вправду впечатлял. Его портал и боковины полки были отделаны темно-синими изразцами различных оттенков, удачно сочетавшимися с голубой окраской стен кабинета. Топочный проем отгораживала невысокая чугунная решетка с причудливым орнаментом, а полку украшала изящная мраморная скульптура спящей девушки.

– Ну, вы тут посмотрите пока, – предложил Георгий Андреевич, – а я вниз пойду, печку проверю. А то искрит – не дай бог пожар…

Когда он удалился, Вика подошла к камину поближе и невольно залюбовалась скульптурой. Фигура спящей излучала спокойствие и безмятежность – то состояние, которого так не хватало ей самой.

Девушка полезла в карман и достала сигареты. Но, снова взглянув на скульптуру, смутилась и спрятала их обратно.

* * *

Неслышно подойдя к двери, Быков через неплотно прикрытую створку наблюдал, как «объект оперативной разработки» смотрит на мраморную фигурку. Как осторожно, словно боясь потревожить, дотрагивается до нее кончиками пальцев. Да, первое впечатление, похоже, не обмануло. Неизвестно пока, конечно, что у нее за характер, но если эту мелочь опустить, то он, наверное, был бы рад разделить с ней кров, ложе и последний кусок хлеба. Хороша! Подобная красота могла родиться только под небом Юрьевска! Еще и по музеям ходит, стало быть, не шалава. Интересно, а кто он в ее глазах? Мачо или срачо? И есть ли у него подлые конкуренты?

Его даже совершенно не тревожил сейчас вопрос о наличии жилой площади. А ведь именно он, этот нехороший вопрос, стал отправной точкой его первого развода.

Меняя ракурс, Леха шагнул в сторону. И задел локтем стоявшую на невысоких козлах банку с краской. Банка с грохотом упала на пол, украсив брюки влюбленного яркими пятнами. Последний костюм! В чем теперь в свет выходить?! В чем людям на глаза показаться?

– Ба-а-лин!

Пришлось покинуть наблюдательный пункт.

Вика тут же откликнулась на беду:

– Ой, ты ж брюки испачкал!

Значит, и характер золотой.

Меценат снял липовые очки, сунул их в нагрудный карман пиджака и огорченно уставился на заляпанную штанину.

– Надо бензином, – вспомнил он совет из книги «Уроки домашнего хозяйства». – А то потом не отстирать будет.

– Только не бензином! Это, похоже, водоэмульсионка. Не пахнет. Здесь где-нибудь вода есть?

Он огляделся. На подоконнике стояла пластиковая бутылка с какой-то мутной дрянью. Он понюхал содержимое.

– Вода, вроде…

– Давай!

Вика достала из кармана джинсов цветастый платочек, смочила его и, присев, принялась оттирать пятна.

– Точно, эмульсионка… Сейчас отмоем…

«Да она еще и хозяйственная! Может отличить масляную краску от водоэмульсионки! Таких нынче и не сыщешь!»

Закончив, она обвела глазами кабинет, ища, куда можно выбросить испачканный платок. Меценат забрал его и спрятал в тот же карман, куда сунул очки.

– Я постираю. И верну. Не бойся.

«Будет повод встретиться».

– Между прочим, очки так лучше не носить. – Вика кивнула на торчавшую из нагрудного кармана пиджака дужку. – Стекла царапаются, и выронить можешь, когда нагибаешься.

– Да был у меня футляр. Оставил где-то. А новый никак купить не соберусь… Слушай, а ты что, верующая? – Он пальцем указал на надпись «Бог с тобой».

– Нет… Это миссионеры на улице раздавали. Бесплатно. Я взяла, материал неплохой.

– Я б тоже взял, – признался миллионер. – Раз халява… Пойдем, еще чего покажу.

Покинув кабинет, они пересекли коридор, и благотворитель распахнул очередную дверь. По винтовой металлической лестнице, прижавшейся к стене, они поднялись на самый верх и через небольшую решетчатую дверцу вышли на круглую смотровую площадку, окруженную декоративными зубцами с бойницами.

– Смотри, какая красота! – Леха шагнул к парапету, осторожно взяв девушку за руку. – Хоть картину рисуй!

– Да, – согласилась Вика, оставаясь в дверях, но руку не отняла. – Обалдеть.

– И позиция классная.

– Какая позиция?

– Для стрельбы, – пояснил меценат. И, спохватившись, добавил: – Понимаешь, я в армии пулеметчиком служил. Вот и засело в голову. Бзик, прямо! Иной раз даже на пейзаж какой-нибудь смотрю и думаю: где тут пулемет поставить, чтобы вся территория лучше простреливалась… Пойдем поближе!

– Нет-нет!.. – Теперь девушка уцепилась за рукав бывшего пулеметчика. – Я высоты боюсь.

– Не бойся, я рядом!

Вика, продолжая держаться за Быкова, осторожно приблизилась к бойнице.

– Я тоже раньше высоты боялся, – продолжал тот, поддерживая девушку. – А когда во время первого прыжка старшина пинком ускорение придал, весь страх в момент прошел. Когда купол раскрылся, аж заорал от восторга.

– Ты ж пулеметчик…

– Ну… Я десантный пулеметчик. Сейчас это время с тоской вспоминаю. Трудно было, конечно, но зато мужиком себя чувствовал. Бизнес – это совсем не то… Тут себя непонятно кем ощущаешь. Иному деятелю по роже засветить хочется, а ты ему улыбаться должен. Потому что от него зависит, дадут тебе кредит или нет.

– А какой у тебя бизнес?

– Перевозками занимаюсь. Грузовыми. Недавно еще одну компанию в Москве зарегистрировал.

Легенда была заготовлена заранее. Автор идеи – художник Репин.

– Сейчас вот в Газпроме серьезные подвязки появились. Как раз оттуда человек только что звонил… А это уже совсем другой уровень. И деньги, конечно, совсем другие.

«Гнать, так красиво! По-нашему, по-газпромовски!»

– Так ты из Москвы?

– Нет, местный. Мама здесь, квартира… То есть теперь уже дом. А в Москву мотаюсь периодически. Удалось, вроде, команду нормальную собрать. Ничего ребята, с головой. Но все равно контроль нужен. В наше время каждый кинуть норовит…

Вика улыбнулась.

– Леш… Знаешь, с букетом, который ты мне подарил, тебя тоже обманули.

– Не понял…

– Этот букет для мужчины. Скорее всего, на юбилей.

– Да ладно… – скривил губы десантный пулеметчик. – Откуда знаешь?

– Я же флорист. Курсы закончила. Покупаю на базе цветы, составляю букеты и продаю их в магазины… Это антуриумы. Они очень красивые, но это чисто мужские цветы. А на ленточке – цифра «пятьдесят». Скорее всего, букет на юбилей кому-то готовили, а потом заказчик отказался, и его выставили на продажу.

– Вот гады!

– Не расстраивайся… – Она дотронулась до его плеча. – Букет все равно классный. Мне никто такого никогда не дарил… Спасибо.

– Все равно гады…

Меценат-пулеметчик-газпромовец посмотрел на вечернее небо.

– Хочу здесь крышу стеклянную поставить. И зимний сад устроить. Или кафе. Сидишь, кофе пьешь и балдеешь. Видом любуешься. Как думаешь, нормальная идейка?

– Стеклянную? – усомнилась Вика. – А зимой не обвалится?

– Нет, что ты. Стекло – не такой уж хрупкий материал. Вон, в Америке небоскребы из него строят… Между прочим, если пять листов даже обычного оконного стекла сложить бутербродом, то их пуля из «макарова» не пробьет.

– А я бы не стала тут крышу ставить. Ощущение простора сразу пропадет. И воздуха столько уже не будет…

– Да?.. Ладно, как скажешь. Не вопрос… А сейчас… Закрой глаза! Закрой, не бойся…

Вика послушно зажмурилась. Вряд ли он собирается сбросить ее с крыши.

– Теперь смотри!

Она открыла глаза.

Темное небо взорвалось разноцветными огнями настоящего фейерверка. Вспыхивая яркими гроздьями, они освещали небольшую лужайку перед домом причудливым светом и серебристым дождем падали на землю.

– Какая красота! – Вика почувствовала себя сказочной героиней.

– Когда граф со своей супругой приезжал в имение, то в честь их прибытия всегда салют устраивали. Я решил не нарушать доброй традиции.

Меценат-искусствовед-перевозчик-пулеметчик-газпромовец как бы невзначай приобнял девушку за плечи. Якобы в целях безопасности, чтобы не поскользнулась. Она не вырывалась и его рук с плеч не сбрасывала. Мало того, задала наводящий вопрос:

– Получается, что мы с тобой – вроде графа с графиней?..

– А то, блин!

* * *

Входную дверь она открывала тихонечко, стараясь не шуметь. Но Ритка, несмотря на поздний час, и не думала ложиться.

– Нехило ты сбегала узнать, что мальчику надо… – крикнула она с кухни, услышав, как щелкнул замок. – Ты чего трубку не брала? «Абонент вне зоны». Я уж хотела участковому звонить, что тебя похитили. А потом подумала, что тот еще окочурится от радости, и не стала.

Букет, предназначенный мужику-юбиляру, вызвал у Ритки приступ плохо скрываемой зависти.

– Ого! Даже так… Красиво живешь. В каком кабаке гуляли?

– Почему сразу в кабаке?

– А где еще? Не на футболе же…

На кухне Вика достала из буфета вазу, подаренную когда-то бабушкой, налила воду и поставила цветы.

Ритка, ставшая недавно безработной, тут же напомнила о хлебе насущном:

– Ты пожрать не догадалась захватить? В холодильнике, кроме льда, – никаких деликатесов.

– Для непонятливых повторяю: мы не ходили в кабак.

– Что, решил сэкономить на еде?

– Между прочим, Леша усадьбу старинную восстанавливает. На собственные деньги.

– Круто. Стало быть, принца зовут Леша… И, судя по всему, у него много денег.

– Двести баксов гаишнику отдал, не моргнув.

– Да-а-а… – с завистью протянула сестра. – И почему мне с мужиками так не везет? Вроде, тоже не пальцем делана… Погоди, а может, у него пару тысяч баксов стрельнуть? Я бы со Стасом рассчиталась… Поговори, а?

– Не, неудобно. Мы знакомы всего ничего, а я сразу деньги просить начну?

– А ты взаймы попроси. Что тут особенного?

– Мне кажется, он не такой человек. Может неправильно понять.

– Брось… – поморщилась Рита. – Мужики все одинаковы. И этот «не такой» уже в следующий раз к тебе под блузку полезет. Вот увидишь! У меня, слава богу, опыта побольше твоего… Так что не будь дурой и лови момент. А мужик – чем ближе к заветной цели, тем покладистей становится. Наверняка не откажет.

* * *

Расположившись за столиком неуютного летнего кафе, натуральный оборотень Миронов слушал доклад невысокого мужа, очками и бородой напоминавшего знатока Анатолия Вассермана.

– Насчет эвакуации я проверил. В сорок первом картины из Эрмитажа действительно вывозили. На Урал, по железной дороге. И действительно, ехали через наш Юрьевск. Составы в пути бомбили, бардак на железнодорожных станциях в то время был делом обычным. Тогда ведь в первую очередь пропускали воинские эшелоны, а гражданские могли по несколько суток на полустанках простаивать. Что-то разворовывалось, о чем-то в суматохе вообще забывали. Так что в принципе не исключено, что часть эвакуируемой коллекции могла осесть и здесь. В том числе и без документов.

– А что в Эрмитаже? Подтверждают?

– Официально – нет. Но… Знающие люди заверяют, что до войны Ван Дейка там было больше, если можно так сказать… Несколько работ из эвакуации не вернулись.

– А цена?

– В прошлом году на «Сотбисе» Ван Дейк действительно почти за двадцать пять лаймов ушел. Хотя до аукциона эксперты предполагали, что торг остановится максимум на пяти. Сейчас искусство вверх ползет. Особенно антиквариат. Многие в это дело бабки вкладывают. В любом случае ты не прогадал.

Но Стас прыгать от счастья не спешил.

– Все равно не вяжется… Такая вещь – и в задрипанном музее? Без охраны?

– Какая «такая» вещь? – Собеседник отодвинул пустую чашку, извлек из лежавшей на столе пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. – Сам говоришь, что про Ван Дейка здесь никто не знает. Для них это – неизвестный художник. На хрена его картину стеречь?

– А почему столько лет – и неизвестный? Музейные крысы должны, вроде, в картинах разбираться. И что – про Ван Дейка не прочухали? Не кажется тебе это странным?

– Стас, в наших музеях сегодня такой же бардак, как и во всей нашей Раше. В том числе и из-за той зарплаты, которую получают эти, как ты говоришь, музейные крысы… Да что там в Раше! В цивилизованных странах – та же херня. Вчера по ящику передавали: в Испании аналогичный случай произошел. И не в захолустной галерее какой-нибудь, а в самом Прадо! Музей такой в Мадриде, один из самых известных в мире… Висела картина, никому не мешала. А тут пришло кому-то в голову рентген сделать. Оказалось – тоже какой-то великий художник. Забыл фамилию… Его автограф нашли под слоем краски. Так что… Хотя твоего Ван Дейка, прежде чем на покупателей выходить, надо все-таки сперва знающим людям показать.

– Знаем мы этих «знающих людей», – криво усмехнулся Стас. – Девять из десяти на ментов работают или на их старших братьев. Такого знающего человека сразу после разговора валить придется, чтоб не проболтался.

– Добрый ты, однако. Как дедушка Ленин… Тогда давай хотя бы краску на экспертизу отдадим. По краске возраст картины довольно точно определить можно. Отколупни аккуратненько с краю махонький кусочек… Есть у меня человечек в Самаре, он все дальнейшее быстро организует. Не бесплатно, разумеется, поскольку материя деликатная. Но зато – уже гарантия.

Стас ненадолго задумался, а затем отрицательно покачал головой:

– Нет, рано. Скоро из Москвы комиссия за этой картиной приедет. Кипеш поднимется – мама не горюй. Выждать надо, пока волна пройдет, а потом посмотрим… Картина – не колбаса, полежит, не испортится. И потом, здесь ее все равно не продать. За бугор надо выходы искать.

– А вот тут, Стасик, ты ошибаешься! Не нужно тебе за бугор. Наши олигархи по этой части сегодня всему забугру сто очков форы дадут. Яйца Фаберже у америкоса кто отжал? Наш! Вексельберг, правда, но все равно наш… Болтают даже, что и в Лувре давно уже не оригинал, а копия «Джоконды» висит. Ее поэтому за специальным стеклом держат и на приличном расстоянии, чтоб какой-нибудь дотошный искусствовед подмены случайно не обнаружил и шума не поднял. А настоящая «Джоконда», вроде, не куда-нибудь, а на Рублевку переехала.

– Все равно подождем… Ладно, забыли пока про мировой шедевр. Насчет стволов что? С газовиками много не наработаешь.

– С этим пока глухо. Местная уголовка недавно большую группу накрыла. Ребятки в южные края стволы сбывали… Сейчас военная прокуратура с подачи ментов во всем округе шороху навела. Комиссии до сих пор склады проверяют. Вояки так зашуганы, что даже стреляную гильзу продать побоятся.

– А что, на всю страну только один военный округ остался? Здесь не получается – ищи подходы в другом месте.

– Ищу, Стасик, ищу! Только здесь, как и с картиной твоей, торопиться не следует. Тоже лучше подождать, пока кипеш спадет.

* * *

Проверив крепление страховки, автор триптиха «До, во время и после зачистки» поправил каску и достал из кармана перчатки.

– Слушай, а ты мне про усадьбу Стропилина никогда не рассказывал.

– Так я там сам первый раз вчера был, – откликнулся свежевлюбленный, стоя возле ограждения крыши девятиэтажного дома. – Неплохо, скажу тебе, дядя Жора устроился. Один в графских хоромах… Местечко там – супер просто! Такие виды… Между прочим, салют нормальный получился. Так что тебе – персональное мерси!

– Всегда боку… А как подруга?

– Тоже супер. Плохо только, что высоты боится. Хотел ее пригласить с парашютом попрыгать, но теперь отпадает. Зато хозяйственная! Я брюки в краске заляпал, так она в момент отчистила. Даже следа не осталось.

– Не морочь глупости… – усмехнулся живописец. – За такой джип она тебе не только пятна на штанах отчистит, но и всех бактерий передушит. По одной.

– Да при чем здесь джип?

– Леха, ты меня пугаешь… Нельзя же быть таким наивным. Любовь, конечно, зла, но не до такой же степени! Неужели ты думаешь, что…

– Сто первый и девяносто третий – на исходную! – ожила рация в нагрудном кармане Быковского разгрузочного жилета.

– Понял… – отозвался тот без особого задора.

Друзья подошли к краю крыши, осторожно перешагнули ограждение и, ухватившись каждый за свой фал, развернулись спиной вниз, повиснув над бездной.

– Почему ты так уверен, что она со мной – из-за денег? – спросил «сто первый».

– Закон жизни. Женщины, они ведь с самого детства о ком мечтают? Фильм «Красотка» помнишь? Приезжает за ней сказочный принц, на белом коне… Спору нет, здорово! Но обрати внимание: речь изначально идет о принце. Не о водопроводчике и не о герое даже, а именно о принце! То есть чтоб при дворце, с недалекой перспективочкой на трон, чтоб денег немерено, чтоб слуг целый гарнизон… И непременно на белом коне! Пеший, если даже он и принц, не для нас. А если не на лошади, то хотя бы на кораблике с красными парусами… Ну и если барышням всю эту галиматью с малых лет в башку вдалбливают, то куда твоя избранница смотреть будет, когда вырастет? В душу твою прекрасную или в твой карман?

– Тебе твоя Ленка в карман смотрела?

– Ленка – другое дело. У меня в кармане тогда, кроме командировочных, ничего не было. И у нее тоже. Так что наш брак – не по расчету…

– Пошли! – рявкнула рация.

Господа одновременно начали спуск вниз. Отталкиваясь ногами от стены дома, они постепенно стравливали фалы, оказываясь с каждым прыжком все ниже. Достигнув уровня пятого этажа, они остановились, упершись подошвами в стену и зависнув над соседними окнами.

– Вика – тоже другое дело, – продолжил «сто первый», переворачиваясь лицом вниз.

– Ну-ну… – «Девяносто третий» повторил его маневр. – Сын мой, я, конечно, не Нострадамус, но кое-что предсказать могу. У тебя когда с ней следующая встреча?

– Сегодня вечером, после работы.

– Значит, сегодня вечером ты убедишься, что слово «развод», кроме общеизвестного, имеет еще одно значение. И гораздо более неприятное.

– То есть?

– Во время романтического ужина или прогулки при луне она у тебя денег попросит. Сто пудов, вот посмотришь! Мол, мама больная, лекарства дорогие нужны, и все такое… Спорим?

Ответить Быков не успел.

– Захват! – раздалось из рации.

Леха метнул в окно муляж светошумовой гранаты. Выждав секунду, быстро перевернулся спиной вниз и изо всей силы толкнулся обеими ногами, чуть стравив фал. Его тело, отлетев на пару метров от стены и зависнув на тросе, маятником вернулось обратно. Выставив вперед ноги в тяжелых берцах, Быков по инерции вышиб оконную раму, влетел в комнату и, едва коснувшись пола, резким кувырком ушел в угол, одновременно беря на изготовку короткий автомат и направляя его на дверь.

Через несколько секунд дверь отворилась, и в проходе выросла громадная фигура Соломина.

– Цел?

– Нормально, – доложил Леха, поднимаясь на ноги и отстегивая страховку. – Пикассо как?

– Тоже нормально… А вот Сороке не повезло.

– То есть?

– Когда вход выполнял, ноги слишком развел. Опыта еще не хватает… Н у, стойка рамы аккурат промеж ног и пришлась. Так что окно он не пятками вышиб, как полагается, а… другими внешними органами. Ничего! Даже правильно. У Сороки эти органы давно на бюллетень просились…

* * *

Отставив утюг, влюбленный взял в руки Викин платок и тщательно осмотрел его на просвет. Платок был абсолютно чистым. Алексей довольно улыбнулся.

– Никак влюбился? – раздался за спиной голос матери.

– С чего ты взяла?

– Да когда ж это было, чтобы ты по доброй воле утюг в руки брал… А теперь, смотрю, даже костюм сам отпариваешь. И рубашку погладил. Мать ведь не обманешь… Девушка хоть приличная? Не гопница?

– Что ты, мам! – Леха спрятал платок в карман висевшего на спинке стула пиджака. – В музее познакомились. Откуда в музее гопницы? Там люди исключительно интеллигентные и порядочные.

– Сейчас время страшное, все перемешалось… – не успокаивалась мать. – Не поймешь, где порядочный, а где пройдоха. Вон, у тети Веры старшая дочка – тоже влюбилась. С виду порядочный человек, в очках. А оказался аферистом. Вместе деньги за квартиру внесли, а потом оказалось, что он ее на себя одного оформил. Ни денег теперь, ни квартиры.

– Я же не аферист… Слушай, мам, не выдашь мне еще денежков? Ну, из гробовых? Так, на всякий случай… Я на рыбалку иду.