Текст книги "Два огня (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Игровое – выпустил облачко дыма я – Тут вот какая ерунда выходит. Чтобы продвинуться дальше по квесту с печатями, основному для меня, как ты помнишь, мне надо посетить Обезьяний Храм, что на Юге. А я этого сделать не могу. Я там уже был.

– Ну да, он же одноразовый, как тот шприц – почесал подбородок Валяев – Это хреново. Это наш косяк. Недосмотрели мы.

– Косяк – не то слово – подтвердил я – Не знаю, кто у вас накосорезил, но в одну, по сути, цепочку заданий врезать два посещения одноразового места – это сильно не по уму.

– Это жизнь – Валяев насупился, он никогда не любил здоровой критики в свой адрес – Бывает.

– Это да – решил не прессинговать я, от греха подальше – А вообще – это лечится? Насколько там все хреново? Очень или так себе?

– Да как тебе сказать – Валяев заложил руки за голову и потянулся – Не то, чтобы очень, но я так прямо тебе сейчас не отвечу. Мне надо посоветоваться с народом, который в этом понимает получше меня. Да, представь себе – и такое бывает.

– А мне тогда как? – я почесал затылок.

– А ты ищи выходы на Странника – вызверился Валяев – Это тоже для тебя главное задание. Если ты про это и думать забыл – то мы – нет. Почему ничего для этого не делаешь?

– Делаю – даже как‑то обиделся я – Но ты не забывай – я не един во многих лицах. Нечего было на меня клан этот непутевый вешать, я на нем знаешь, как плотно подвязан?

– Знаю – кивнул Валяев – Но это тебя не освобождает от остального. Грамотнее планируй своё время, верно расставляй приоритеты… И вообще – вали отсюда. Мне дальше прибираться надо. А то опять начнется – 'Грязью заросли', 'Никакого понимания об аккуратности' …

– Никит, а чего случилось‑то? – вкрадчиво спросил я, туша сигарету – Приезжает кто‑то важный? Или Старик дозором решил обойти свои владенья? С инспекционными целями, типа 'Тумбочки к осмотру'?

– Не беспокойся, те кто приезжают – они не по твою душу заявятся – Валяев хмыкнул, как будто сказал забавную шутку – Это наша головная боль. Но, на всякий случай, не ходи на этот этаж в ближайшие дня два. Не стоит этого делать. А по Храму – я тебе сам завтра позвоню, не волнуйся. Придумаем что‑нибудь. Любая система существует для того, чтобы находить способы как ее обойти, это ее основное предназначение. Даже если ты ее создавал сам.

– А если меня позовут сюда? – уточнил я. Что‑то мне не понравились его слова относительно приезда невесть кого. Как‑то они меня напрягли. – Мало ли.

– Тогда перстень вот этот не снимай с пальца – очень серьёзно посмотрел на меня Валяев – Но – не позовут, не волнуйся. Накой ты им нужен?

Не позовут – и очень хорошо. Не знаю, кто сюда пожалует, и знать этого не желаю. Не тот это случай, когда следует слишком любопытничать.

Валяев тем временем помахал мне ладонью, как бы давая понять, что аудиенция закончена и полез в шкаф, откуда последовательно начали вылетать совершенно разномастные вещи, вроде левой боксерской перчатки, пачки влажных салфеток, шнура от компьютера и тому подобного.

– Пока, Никит – бросил я окурок в кучу мусора на полу, предварительно его затушив – Спасибо тебе.

– Ага – из‑за дверцы шкафа показался сам Валяев, с коробкой из‑под пиццы в руке – Не вопрос.

Он открыл коробку и достал оттуда розовые трусики, которые больше были похожи на связанные между собой веревочки.

– А, так вот они где лежат – удивленно сообщил мне он – Лерка тогда их обыскалась. О, смотри‑ка ты!

Он достал из коробки давным – давно зачерствевший ломоть пиццы, и, хрустнув, откусил от него приличный кусок.

– Фу – непроизвольно сморщился я.

– Чего 'фу'? – возмутился Валяев – В дороге и жук – мясо. Да и чему тут портиться?

Я не стал ничего отвечать этому проглоту. Я просто покинул его кабинет, доставая на ходу телефон – с Азовым надо поговорить. К нему у меня тоже два дела.

Азов, как выяснилось, был на первом этаже, что меня порадовало. В этих коридорах 'Радеона' заблудиться проще простого, да еще и сотрудники на меня глазеют, как на жирафу какую‑то. В любых компаниях, даже очень крупных, как правило, все про всё знают, а потому и про меня многие слышали. Опять же – новогоднее представление на помосте тоже, видимо, не было тайной за семью печатями, присутствовашие там уже поделились с теми, кого там не было, увиденным. Деталей‑то никто не знает, но вот то, что меня на это лобное место отвел лично Старик, а потом еще и выпивал со мной, а Зимин стоял на разливе – это видели все.

Работа у меня по большому счету публичная, но быть в центре внимания я все‑таки не люблю. Ну это дело нафиг.

Ядвиги в холле уже не было, надо полагать, что, раздав ценные указания, она покинула место нашей с ней баталии. Оно и к лучшему – мне лично вторая серия словостолкновений прямо сегодня не нужна, я свои козыри на потом приберегу, чтобы пустить их в ход в нужный момент. Есть у меня пара мыслей по поводу того, что могло выступить катализатором такого ко мне отношения со стороны этой женщины. Не знаю, какая из них верная, но при оказии проверю непременно.

Азов обнаружился неподалеку от ресепшен, в закутке около одной из колонн. Он стоял и беседовал с прехорошенькой девушкой в униформе 'Радеона', та что‑то ему расскзывала, помаживая напаникюренными пальчиками руки.

Хотя – что значит 'что‑то'? Ясно, о чем речь шла, тут даже гадать не надо. Глаза и уши в действии. И язык, тот который без костей. Воистину – каждый сам кузнец своего счастья.

– Она просто вне себя была – донеслось до меня – Я думала, она ему сейчас в рожу вцепится, правда – правда, Илья Павлович!

Я по возможности тихонько подошел к девушке со спины, подмигнув Азову, и, спел прямо в очаровательное розовое ушко с золотой капелькой – сережкой -

Но вглядись, и ты увидишь -

Как весёлый барабанщик

С барабаном вдоль по улице идёт.

Девушка подпрягнула на месте, обернулась и мы буквально оказались в ситуации 'глаза в глаза'.

– Барабаним? – задушевно спросил я у нее.

– Я? – бедняжка явно перепугалась – Я ж ничего, я ж только чтобы вам проблем не было. Илья Павлович!

– Успокойся, Лидочка – Азов сделал страшные глаза, глянув на меня и погладил девушку по плечу – Харитон Юрьевич у нас шутник. Или ты этого рева испугалась, что у него песней зовется? Так мне тоже не по себе стало, эдакую страсть слушать.

– Лидочка, я очень ценю вашу заботу обо мне – я прижал руки к сердцу – Низкий вам поклон.

Девушка изобразила что‑то вроде книксена, прискнула нечто непонятное и опрометью побежала на пост.

– Ты чего мне информаторов распугиваешь? – нахмурился Азов – А если бы она тут от страха померла?

– Не сгущайте краски – попросил его я – Не так уж и скверно я пою. Да и не распугаешь всех ваших информаторов. Как напугать целое здание?

– Скверно ты поешь – Азов усмехнулся – Ты поешь преотвратно. Причем – не только песни. Вот скажи мне – почему эта птичка – невеличка мне поведала про твой конфликт с Свентокской, причем случилось это уже минут как пятнадцать – двадцать, а ты позвонил только сейчас? Чего ждали, о чем думали?

– Фига себе у нее фамилия – поразился я – Не выговоришь. Свентокская.

– Фамилия как фамилия – уже не притворно нахмурился Азов – Итак – причина?

– Я у Валяева был – а чего не сказать ему правду? Тем более, что так оно и было – От него – сразу к вам.

– Значит, сначала все следует рассказать Валяеву, который отвечает за игровой процесс и, с недавнего времени не имеет совершенно никакого отношения к вопросам безопасности, а только потом мне – уточнил Азов – Оригинально.

– Ничего я ему не рассказывал – примирительно сообщил я безопаснику – Я к нему по игровому моменту ходил. Они там раздолбаи, а мне в игре выкручиваться приходится.

О как. Значит, репрессии все‑таки последовали. Дали Валяеву по шапке, и, надо думать – неслабо дали.

– А ты мне часом не врешь? – вроде бы и шутливо Азов это у меня спросил, вот только чего меня так мороз по спине продрал?

– Смысл? – пожал плечами я – Мне все эти ваши шпионские игры даром не нужны, они мне… – я покрутил пальцами, как бы показывая какой мощности я употребил бы слово для описания данной ситуации, если бы не был так хорошо воспитан – Что до этой… Хе! Свентокской. Нет, ну бывают же фамилии, а? Так вот – что до нее, так там все просто. Сдается мне, что вздорность характера помножилась на личную стервозность, недосып и недо… Отсутствие мужчин, короче. А тут еще я со своими шутками, вот и сорвало башню у тетки.

– Прости за банальность, но я сам решу – у кого чего сорвало – невежливо сообщил мне Азов – Так ты чего хотел узнать у меня?

И я снова начал объяснять, что завтра первый рабочий день, и что мне очень надо быть в редакции, что через три днядолжен выйти первый выпуск этого года.

– Надо – так езжай – удивил меня Азов – Двух бойцов я тебе дам. Что, опешил?

– Есть маленько – не стал с ним спорить я – Не ожидал.

– А я люблю вот такие парадоксы – Азов потрепал меня по плечу – Но чтобы часы – маячок все время были на тебе!

Я поднял кисть правой руки и потряс ей в воздухе, демонстрируя вышеназванный предмет.

– Молодец – Азова сказал это как‑то рассеянно, он вглядывался во что‑то или в кого‑то за моей спиной, видимо у входа в здание что‑то происходило – А почему сегодня? Завтра же должны были прибыть?

– Кто? – спросил я и попытался развернуться.

Не успел. Азов схватил меня за плечо, подтащил к лифту, забросил в кабину и скомандовал -

– Дуй наверх. Нечего тебе тут сегодня делать, понятно?

– Да не вопрос – я подпрыгнул, и в закрывающихся дверях лифта увидел несколько человек, которые стояли в холле и слушали Старика, который привычно поигрывал своей черной тростью.

Глава десятая
о дневных разговорах и новых знакомствах

Не знаю, чего такой шум и гам подняли, на мой взгляд, это были вполне себе нормальные люди. Впрочем, сам состав компании был немного необычен – старичок с совершенно лысой головой, две привлекательные и дорого одетые дамы средних лет и невероятно красивый юноша в черном плаще до пят. Никогда бы не подумал, что такое могу сказать про мужчину, но против правды не попрешь.

В результате я пожал плечами, решив, что все это не моего ума дело. У меня и так хватает проблем, и к чему наживать себе новые, проявляя совершенно неуместную любознательность.

После этого мои мысли свернули в совершенно другую сторону. Я начал думать о том, что по приходу в номер (не мог я считать это место домом. Ну вот – не мог. Гостиница, и все тут) сделаю себе бутеров и предамся чревоугодию, совмещая это с каким‑нибудь приятным занятием из тех, что я лишен с осени. Например – телевизор можно посмотреть. Или, что еще лучше – книжку почитать. Ни на то, ни на другое времени у меня не было давно. То я убегаю, то меня бьют, то в меня стреляют – какие книжки, какое телевидение? Про виртуальные похождения я вообще молчу… Тут главное, чтобы Вика уже не вернулась, а то не будет мне вредной сухомятки. Нет, я люблю ее кухню, но иногда так хочется вспомнить время, когда я ел то, что подворачивалось под руку. Мы, мужчины, существа неблагодарные, по этой причине пельменно – сосисочные времена сейчас мне кажутся не такими уж и плохими.

Ее не было, а потому откладывать все это дело в долгий ящик я не стал, соорудил себе несколько многоэтажных бутербродов (сыр, колбаса, ветчина, помидорка, чуть подвядший салат… Ах, красота какая замечательная! Диететики, пойдите и повесьтесь!) и полез в сеть, на самый популярный книжный флибустьерский сайт.

По идее его не было в природе, по крайней мере, так утверждали официальные органы. Но он – был. У нас так часто случается – вроде как чего‑то нет, а оно существует и процветает, людям на радость, себе на пользу.

Там я залез в раздел 'Популярное' и начал читать отзывы, отбирая те книги, где они были наиболее паскудными. Общеизвестный факт – чем больше в книгу кидают грязью заслуженные флибустьеры – фекалоиды, тем она может оказаться интересней. Не всегда это срабатывает, но частенько.

Как это и водится, накачав книг в наладонник и плюхнувшись на диван, я понял, что читать я уже не хочу. И телевизор смотреть тоже не хочу. Через двадцать минут, повертевшись, я осознал, что даже сон ко мне не идет.

– Зажрались вы, батенька – сказал я сам себе.

На самом деле, такой образ жизни, какой я сейчас веду – это не есть хорошо. По сути, я помещен в тепличные условия, совершенно мне непривычные и несвойственные, а это запросто может привести к деградации. Видел я такое.

Одна моя приятельница и коллега по цеху как‑то вышла замуж, причем очень удачно, за вполне себе богатого дядьку. Причем дядька был совершенно нормальный – не псих, не урод, без приступов патологической ревности и тому подобных закидонов. И он действительно ее любил.

Все вроде бы было хорошо, но не хотел этот дядька, чтобы его жена работала. Мол – дома должна сидеть, и все тут. Приятельница моя, которую Маринка звали, посопротивлялась, посопротивлялась, да и сдалась.

Вот тут‑то невеселое и началось. Он никогда не относилась к той категории женщин, которых ласково называют 'хозяюшка', и которые умеют двадцать четыре часа в сутки вить семейное гнездышко. Маринка прошла огонь, воду и чугунные трубы (она как‑то неделю шастала с диггерами по московским коллекторам), могла влить в себя поллитровку водки, умело закрутив ее в бутылке 'винтом', и как‑то раз на спор сиганула прямо из вертолета в воду, причем метров с сорока.

Она честно пыталась как‑то приспособиться к этому быту. Она посещала какие‑то выставки, ходила по магазинам, даже попробовала подружиться с соседками (с мужем в комплекте ей достался дом в элитном поселке по престижному направлению) Но – тщетно. Это ведь тоже призвание – так жить. Не каждой это дано, и глупо ждать от кукушки, что она будет вить гнездо подобно жаворонку? Может, ребенок спас бы ситуацию, но с ним тоже не сложилось – у Маринки была слишком бурная юность, после которой возможности родить у нее не осталось.

Выдержала Маринка год, после сбежала ко всем чертям из этого рая.

– Знаешь, Никифоров, что там самое жуткое? – сказал мне она, когда мы в редакции отмечая ее побег, накидались по полной – Это то, что в какой‑то момент тебе начинает нравиться тот ритм жизни, который тебе задали извне. То есть, когда тебя потихоньку начинает устраивать растительное существование, которое ты ведешь, когда ты в нем видишь не дискофорт, а прелести. Безделье растворяет личность, как кислота металл, незаметно, но неуклонно. Я смылась оттуда, когда это поняла. А поняла я это тогда, когда поймала себя на мысли о том, что у меня почти нет своих мыслей. Все, что у меня осталось – это фрагменты деловой жизни моего мужа, о которых он мне рассказывал и кусок лужайки, который видно в окно. Проще говоря – я там начала деградировать. Не как человек, но как личность. А самое страшное, что может потерять человек – это потерять себя. Наливай давай, чего сидишь, как засватанный?

Маринка погибла через полгода, совершенно глупо, в автокатастрофе на трассе 'Дон'. Но эти последние полгода она снова была совершенно счастлива от того, что она опять живет так, как хочет. И, что‑то мне подсказывает, если бы ей предложили выбор – полгода, но такой жизни или еще лет сорок в холе и неге, то она бы выбрала более короткий отрезок пути.

Так вот, к чему я – и у меня начинается вот такая деградация. Все слишком просто и всего слишком много. И мысли, как тараканы на кухне – разбегаются, когда включают свет.

Я, переместившись на кухню, достал из коробки пистолет, подаренный мне Шелестовой и пощелкал курком. Ладонь ощутила рельеф гравировки на щечках рукояти, и я вспомнил о том, что так и не выяснил – что именно на них изображено? Что за каббалистика?

Подумав немного, я плюнул на все и набрал номер Златновой. Какого черта? Если откладывать это дело на потом, я так ничего и не узнаю. Ну, а если она будет засыпать в процессе разговора, буду начинать петь в трубку – это кого хочешь простимулирует, доказано сегодня.

– Анхен, майне кляйне – привычно поприветствовал я свою приятельницу, когда та, после пятого гудка, сняла трубку – Поздорову ли? Не приснился ли единорог?

– Чу – услышал я в ответ – Никифоров? Вот не ждала, не гадала.

– От кого я это слышу? – хмыкнул я – Человек с даром предвидения и знаток тайных ритуалов говорит, что не видит ближайшего будущего?

– Отстань – Анна всегда славилась прямотой суждений и отсутствием тяги к реверансам – Делать мне нечего, только гадать на твою потертую личность. Велика честь.

– Как дела? – решил я соблюсти этикет. Я же все‑таки джентельмен – Все в порядке?

– Дела – не надо лучше – сообщии мне – Это у вас холод собачий и слякоть, а у нас тут благодать.

– 'У нас' – это где? – не понял я.

– Никифоров, я уже полгода как с Словению отбыла на ПМЖ – ошарашил меня Слоник – Все, кроме тебя в курсе. А знаешь, почему так вышло?

– Почему? – совсем уже растерянно спросил я, размышляя, что именно она имела в виду. Почему она свалила в Словению или почему все, кроме меня в курсе?

– Ты – эгоист – обличительно сообщила мне Анна – И появляешься только тогда, когда тебе этого надо. Тьфу на тебя!

Я даже не знал, что сказать, в первую очередь не понимая, за что она на меня так обрушилась. Ну да, позванивал я ей редко, и в основном по делу, но при этом нас ничего и не связывало, в личном плане. Была некая завязка для отношений давным – давно, даже пара свиданий, но дальше дело так и не продвинулось.

– Эммм… – протянул я, размышляя о том, в какую сторону повернуть разговор, но тут в трубке раздался звонкий хохот.

– Что, напрягся? – сквозь него проговорила Анна – Поделом тебе!

– Да ну тебя совсем! – возмутился я – Нет у тебя совести!

– У тебя тоже – парировала Златнова – Ладно, выкладывай чего надо. Без дела ты и в самом деле не звонишь.

– А ты чего в Словению‑то свалила? – спросил я у нее – Замуж или так, для разнообразия? Или это ты тоже шутку пошутила?

– Хорошо тут – услышал я в ответ – Климат лучше, да и вообще… Но не замуж, ну вас всех.

– Позиция – признал я – Анхен, душа моя, слушай, я тебе сейчас файлик вышлю ММSкой, глянь его, и скажи мне – знаешь ты, что это такое или нет?

Собственно, мое 'какого черта' относилось в первую очередь к файлу. Уверен, что он почти одновременно окажется и на столе Азова, что может закончится непредсказуемо. Но бояться надоело.

– Шли – согласилась Анна – Ой, слушай, ко мне пришли. Давай созвонимся чуть позже?

– Нет! – рявкнул я в трубку – Сейчас глянь, дело двух минут!

Я как‑то раз ее так два дня ловил. Натура увлекающаяся, полчаса могут стать знаком бесконечности.

– Ладно – ладно, не ори – покладисто согласилась Анна – Просто ко мне клиенты пожаловали. Я, знаешь ли, пользуюсь здесь популярностью, как специалист по эзотерике, разумеется.

– Потому к тебе и обратился. Все знают, что ты лучшая – подольстил ей я, одновременно отправляя снимок рукояти пистолета, который я сделал перед звонком ей – Все, лови.

– Жди – коротко сказала Анна – Сейчас посмотрю.

В трубке зашуршало – видно, Слоник смотрел фотографию. Было слышно, как она сказала что‑то вроде 'А!', еще чью‑то речь на певучем языке, надо думать, ее посетителей.

– Никифоров, ты лентяй – наконец снова услышал я ее голос в трубке – Мог бы и поисковики в сети поюзать.

– Ань, у меня нет доверия всемирной паутине – доверительно сказал ей я – Тебе есть – а ей нет. Ну, что это такое?

– Это один из сорока семи пантаклей Соломона – деловито объяснила мне Анна.

– Пентаклей? – уточнил я.

– Можно и так сказать – согласилась она – Но я считаю, что правильней – 'пантаклей'. Понимаешь, в принципе, это слово нисходит к греческому языку, и…

Анну понесло. Вот поэтому в идеале стоять за ее спиной и тыкать в нее пальцем, так оно быстрее выйдет.

– Это безумно увлекательно – перебил ее я – Но это что за пантакль? Тот, что у меня на пистолете?

– Пистолете? – переполошилась Анька – Никифоров, во что ты влип? Какой пистолет, тебе нельзя давать оружие в руки, ты же идиот? Ты же мало того, что ни в кого не попадешь, так еще и себя подстрелишь!

– Пневматический! Безобидный! Муляж! – рявкнул я – На Новый год подарили!

– А – успокоился Слоник – Тогда ладно. Но очень необычный выбор символа для оружия. Почему этот пантакль, почему не 'счастье' или 'удача'? А кто подарил?

– Девушка – не стал скрывать я.

– Твоя девушка? – уточнила Анна.

– Нет, просто знакомая девушка – по возможности терпеливо объяснил я – Просто – знакомая.

– Просто знакомая – повторила Златнова – Которая золотом на слоновой кости гравирует семнадцатый пантакль. Забавные у тебя знакомые. Хотя – некоторая логика в этом есть.

– Что это за символ? – сопя, спросил я.

– Это пантакль 'Свобода' – наконец ответила мне Анна – Он защищает своего владельца от неволи, рабства, пленения. По легендам, он защищает тело того, кто им владеет от людей, замышляющих лихое дело, а душу – от демонов, которые на нее посягают. Если его обрести, уже находясь в неволе, он может помочь обрести свободу.

О как!

– Слушай, а ты сейчас, как, один? – осторожно спросила Анна – Ну, в лично плане?

– А это тут при чем? – удивился я.

– Ну, может, она хотела тебе так дать понять, что тебе пора на волю? – предположил Слоник – Знаешь, есть такие женщины, слова в простоте не скажут, или наоборот – стесняются сами инициативу проявить. Вот она тебе таким образом знак и подала – мол, давай, освобождайся, скидывай с себя кандалы отношений.

– Ты знаешь – я переварил Анькины слова – А, может, ты и права.

Ну, предположить, что Шелестова чего‑то побоится сказать, невозможно. А вот про 'не слова в простоте' – это про нее.

– Анхен, ты гений! – абсолютно искренне сказал я в трубку – Ты – лучшая.

– Врешь, подлец – хихикнула на том конце провода Златнова – Но – приятно. Слушай, если будешь в Словении – позвони хоть. Пойдем, кофе попьем, поболтаем. Тут все хорошо, но ваших рож не хватает.

– Само собой – от чистого сердца заверил ее я.

– Киф, ты и просто так звони – попросила меня Анька – Хоть ты и скотина, но все‑таки – друг юности.

Ну да. Какая бы не была хорошая страна, но вечером всегда ощущаешь, что она чужая.

– Я позвоню, Ань – заверил ее я – Вот разрулю тут кое – какие дела – и позвоню.

– Да, вот еще что – было слышно, что Слоник хлопнул себя ладонью по лбу – Этот пантакль был посвящен Меркурию и, по легенде, им же и нарисован.

– Меркурий? – я почесал затылок – Это тот, что в крылатых сандалиях? Который Гермес?

– Ну да – подтвердила Анька – Так вот, по ряду утверждений, Меркурий или Гермес был единственным богом, который перешел из языческого пантеона в христианский. Он стал покровителем алхимиков, Гермесом Трисмегистом.

– И? – подтолкнул ее я, когда Златнова замолчала.

– Алхимия – суть богопротивное дело – помолчав, сказала она наконец – Киф, не бери это в голову, меня просто как всегда понесло в какие‑то дебри.

– Ага – ответил ей я – Трисмегист, стало быть.

– Слишком неявная связь – Анька посопела в трубку – Харитош, мне правда пора.

– Спасибо тебе, Ань! – еще раз поблагодарил я ее – Пока!

– Пока – ответила она мне и повесила трубку.

Яснее не стало. Стало запутаннее. Версия с тонким намеком на освобождение из сомнительной неволи отношений с Викой не выдерживала никакой критики. Просто в силу того, что вряд ли такой красотке и умнице, как Шелестова, нужен потрепанный жизнью хрен с горы вроде меня. Завышенная самооценка – это прекрасно, но надо быть реалистом.

Но пентакль – вот он, и он тут тоже явно неслучайно. Если это не намек на личные отношения – то, может, на общественные? Может, Шелестова тот самый 'крот', о котором шла речь? Ведь кто‑то из этой славной компании – засланный казачок, я об этом не забыл.

Опять же – нелогично. Так себя палить – это верх глупости. Даже при том варианте, что именно вор всегда громче других кричит 'Держи вора'.

Тогда – что это? У меня пока ответов нет. Стало быть – подождем, пока подсказки не придут сами. Будет завтра, мы все встретимся и, возможно, появятся новые элементы мозаики, которую я складываю уже почти полгода.

Забавно – изначально это был маленький паззл с небольшим количеством деталек. А сейчас…. Практически 'Бородинская панорама'.

– Слушай, а ты не в курсе – кто это в 'Радеон' пожаловал? – пребывая в задумчивости, я пропустил тот момент, когда вернулась Вика.

Она была в спортивном костюмчике, который облегал ее стройную фигурку, волосы были стянуты в два хвостика, что делало ее похожей на девчушку.

– Фиг знает – ответил ей я, убирая пистолет в футляр – Какие‑то важные гости.

– Не знаю, не знаю – Вика с неодобрением глянула на оружие – Мы с ними столкнулись, случайно, в холле. Так там старичок был, у него вгляд как рентген. Он на меня глянул – так душа в пятки ушла, глаза как… Не знаю. Такое ощущение, что он меня наизнанку вывернул. И Генриетту они знают. Это старый хрыч её еще так по щеке потрепал, и говорит: 'Генрике, девочка. Ну, ты нашла ответы на свои вопросы?'.

– А Генриетта? – заинтресовался я.

– Она побледнела вся и отвечает ему: 'Ответы я и раньше знала. Я не нашла покоя'. Так и дед этот засмеялся, и женщины, и парень, что с ним были. И Старик тоже.

– А потом что? – поторопил ее я.

– А ничего – Вика распустила волосы – Мы в лифт пошли. Вот интересно – а кто это был?

– Не знаю – вздохнул я – И, если честно – знать не желаю.

– И правильно – внезапно согласилась со мной Вика – Ну их. Ладно, я в душ, пропотела вся на этих тренажерах.

– Душ – это хорошо. Помыться – это никогда лишним не бывает – я поднялся со стула – Спинку потереть?

Если честно – вечером мне совершенно не хотелось идти в Файролл. За окном мела метель, эта зима вообще выдалась снежной, давно такой в Москве не было, поэтому светивший в комнате торшер создавал дополнительный уют. Вика, уже подготовившая на завтра свой костюмчик и выгладившая мой, лежа на диване, читала что‑то из того, что я днем скачал из сети.

– Давай недолго там – сказала она мне, заметив, что я направился к капсуле – Будить завтра буду без жалости. В первый день после длинных праздников руководящая и направляющая должна быть на рабочем месте с утра. Народ раскачивать надо, а на это моего авторитета не хватит.

– Твоего? – засмеялся я – Да брось ты!

– Шеф еженедельника – ты – очень серьезно сказала Вика – И плохо, что ты не всегда об этом помнишь. Я всегда тебя подстрахую, сделаю все, чтобы все шло так, как должно. Но решающее слово и дело – твое. Так что – не слишком задерживайся, надо чтобы ты поспал хотя бы пять часов.

– Хорошо – я подошел к ней и присел на корточки, так, чтобы ее лицо было напротив моего – Я недолго, правда. Кое‑что там сделаю – и сразу обратно.

– Значит – опять заполночь выйдешь – обреченно вздохнула она – Опять не выспишься. Но – ты такой, какой есть, чего теперь. Иди уже.

Кролина была уже на месте, она стояла у подножия лестницы, где мы и условились с ней встретиться.

– Не опоздал – сразу кинул я взгляд на встроенные в интрефейс часы – Даже раньше пришел.

– Так я ни в чем тебя и не обвиняю – удивилась девушка – Это я раньше пришла.

– Рефлексы сработали – пояснил ей я – Привычки.

– Эк тебя жизнь скукожила – пожалела меня Кро – Нельзя так нашу сестру распускать, мы от этого на шею садимся и ножки свешиваем.

Ээээ, милая, твоя сестра любого обломает, тебе ли этого не знать. Впрочем, тебе лучше не знать, что я с твоей сестрой знаком, и довольно близко. Велик собразн тебя втемную разыграть – но не буду я этого делать. Наверное. Пока.

– Ну что, я портал открываю? – утончила Кро, приплясывая – А то мороз невелик, а стоять не велит.

К вечеру тут и впрямь захолодало. Нет, игра есть игра, но все равно было как‑то зябковато. Даже терпеливый Назир, который уже подошел к нам, и тот ежился.

– Буквально минуту подожди – попросил ее я – Почту сниму только.

Надо отметить, что мой почтовый ящик теперь пустовал редко. Нет, тысяч писем от моих фанатов в нем не было, как не было и собственно фанатов, титул 'Легенда Файролла' мне пока никто не присвоил, но с ростом уровня, росло и количество письменного спама в ящике. Вот и сейчас я уничтожил предложение о вступлении в клан 'Безупречные воины', два предложения инвестировать игровое золото – в работы по подъему затонувшего в Безымянном море корвет 'Черный раджа', и в строительство платного тоннеля в Ринейских горах, прямиком над столь памятными мне шахтами, а также уведомление о том, что именно на мой аккаунт выпал выигрыш лотереи 'Файролльское лото'. Причем выиграл я ни много, ни мало – пять миллионов золотых монет. Ю – ху, я миллионер, детка!

Господи, надо Валяеву нажаловаться, развел тут жулья, пройти негде.

Впрочем, в этой стопке мусора нашлось и полезное. Тём подтвердил встречу на завтра. Отлично, схожу, погляжу, что там за дружок у нашей мелочи пернатой завелся.

– Ну, идем? – поторопила меня Кро.

– Идем, идем – отозвался я – Я закончил почти.

– Слушай – Кролина немного замялась – Я вот тебя сегодня почти голеньким видела…

– Было такое – я закрыл ящик – Тебя поразила мое дельтовидная? Поверь, в жизни я не такой.

– Я видела тебя в жизни. Правда – в одежде, но этого было достаточно – прорезалась в голосе Кро ирония и тут же пропала – Речь не о том. Заметила я на твоем торсе интереснейшую живопись. Никогда ничего подобного не видела.

Ах ты, глазастенькая моя. Все‑таки заметила, не зря я тогда напрягся.

– Есть такое – кивнул я – Сама понимаешь – я человек бывалый, много дорог потоптал в этом мире.

И я искусно сплюнул на снег, показывая, что я знаю, что такое жизнь игровая.

– Скажи мне, мой милый лидер – Кро взяла меня под руку и заморгала ресничками часто – часто – Я сильно похожа на дуру?

– Сейчас – да – не стал скрывать я – Еще как.

– Вот когда я делаю так – можешь ездить мне по ушам – мою руку отпустили – А когда я по – человечески спрашиваю, где ты такую красоту добыл – можно и ответить.

– Можно – снова согласился с ней я – Но не сейчас. Сейчас – не время.

К моему удивлению, Кро согласилась с моим аргументом.

– Но это не значит, что я от тебя отстану – предупредила она меня – Ты же знаешь – я настырная.

– Знаю – вздохнул я – Портал открывай.

Я очень хотел закончить сегодня этот давно висящий на мне квест. Если честно – мне вообще порядком надоели эти королевско – клановые дела. Вместо того, чтобы локомотивом переть вперед, приближая свидание богов с миром, я мотаюсь по этому Пограничью, решаю какие‑то вопросы, до которых мне по сути, и дела‑то особого нет. И меня же еще и критикуют – мол, нерасторопен. Так освободите меня от этого клана, из‑за которого я тут завяз, как муха в варенье. Бросишь его – он сгинет. Нет, игрокам‑то хоть бы хны, а вот НПС все передохнут. Если же они передохнут – мне тоже конец, с теми шрафами, которые за это дело полагаются. Вопрос – и где выход? Нету его. Ну, кроме единственного – посадить Лоссарнаха на престол, обеспечить моему клану режим наибольшего благоприятствования, и спокойно потом заниматься своими делами.