Текст книги "Право выбора (СИ)"

Автор книги: Андрей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Основания? – один из тех, кто привез сюда Вику изучил документ, который старший ему предъявил.

– Позвоните в главный офис, вам все объяснят – спокойно посоветовал старший – Но с сегодняшнего дня охрана объектов переходит в наше ведение.

Мммм, вон оно что. Так мы 'объекты'. Отрадно, что для меня наконец нашлось подходящее название. Ладно, вы сами разбирайтесь со своими полномочиями, а я хочу выпить. Оставив представителей двух разных команд сверлить друг друга ледяными взглядами, я подошел к дверям кабинета.

– Все, звоню ему в последний раз и садимся – услышал я голос Вики, отметив, что слышимость-то ого-го какая, надо будет это запомнить.

– Верно-верно – к моему величайшему удивлению ее поддержала Шелестова – Вон, водка уже отпотевает!

Надо же, на алкогольной ниве они находят общий язык? Воистину, вот где подлинный 'коннектинг пипл'.

Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответил на звонок, открывая дверь.

– Разливай. Сказали же тебе – отпотевает водочка-то!

Глава пятая
о застолье, шутках и хоровом пении

Надо же, впервые вижу сразу всех своих подчиненных в сборе. Всегда ведь кто-то да отсутствовал, а здесь прямо праздник души какой-то.

– Общий привет – помахал я рукой своим коллегам – Соскучились по папке?

Гомон, раздавшийся в ответ, меня, по правде, немного растрогал. Радуются, ждали – вон бутылки даже не распечатаны и салаты не покоцаны.

– А почему без бороды? – выделился из общей гаммы голос Шелестовой – И без дрына в руках? И без красного халатика с перламутровыми пуговицами? Ну, я так не играю! Налейте мне водки, что ли, пропал вечер...

– Ко мне этот вопрос тоже относится, про 'соскучились'? – по обыкновению флегматично поинтересовался у меня Петрович, сидящий в уголке – Я просто тебя созерцаю большую часть своей жизни и по этой причине затрудняюсь ответить тебе честно. Особенно если вспомнить, в какие неприятности ты меня время от времени втравливал.

– В какие, в какие? – оживилась Шелестова, выглядящая если не прекрасно, то близко к этому. Впрочем, она была из той породы женщни, которыя и в драном мешке будут смотреться как королевы – Поподробнее?

– В разные – Петрович, похоже, был тут единственным представителем мужского пола, кто не таращился на Елену без вожделения и не прикидывал свои шансы. Впрочем, был еще Жилин, который сидел в уголке и пил из огромной кружки кофе – Вот, помню, когда нам было лет по семнадцать, затащил он меня на день рождения какой-то своей знакомой, а у меня в тот день был жуткий насморк...

– Петрович, ты выбрал не лучшую историю – перебил я его – Нашел, о чем поведать народу перед пьянкой? Совесть имей!

Ничего криминального тогда не случилось, и скрывать мне было особо нечего. Просто у Петровича была аллергия на чеснок, сильная, неизлечимая, выражающаяся в том, что желудок его вовсе не принимал. Он мне про это много раз рассказывал, обходя, впрочем, тот момент, как именно его желудок реагирует на раздражители. Я ж не знал, что он избавляется от попавшего в него аллергена, так скажем, орально... Вот и полил кусок курицы чесночным соусом, когда Вадька отвернулся, а с учетом того, что у него был сильнейший насморк, он ничего и не почуял. Реакция его организма оказалась моментальной, да ещё как назло и именниница сидела напротив него...

Что примечательно – Петрович на меня тогда даже не злился и кулаками махать не полез. Вот такой у него был характер. Только назвал меня 'долбоящером' и рукой махнул. Но так я ведь не нарочно? Я ж не знал...

Но для грядушего праздника эта история явно не подходила.

– Потом расскажешь – требовательно заявила Шелестова, достала невесть откуда кружевной платочек и завязала на нем узелок – Люблю пакостные истории.

Нет, правда, откуда она его вынула? В том платье, которое туго облегало ее безукоризненную фигуру, не то что карманов быть не могло, на него и материи-то пошло всего-ничего!

– Борода – дело такое – со знанием дела сообщил всем Стройников – Ее и отпустить недолго. Главное – что пришел наш главный редактор.

– И теперь мы можем выпить и закусить! – радостно поддержал его Самошников – А то кишка кишке стучит по башке!

– О редакторах – встрепенулась Вика – Надо же пойти Мамонта поздравить! Как не крути – он тут все-таки старший, в издательстве. Мы хоть и государство в государстве, но есть какие-то рамки, которые надо соблюдать.

Ну, по сути она права. Причем я как-то о нем и не вспомнил даже в этом контексте. В былые времена мы ему на подарки скидывались, а относили их наши старушки-веселушки, их хлебом не корми, дай начальство ублажить. Впрочем, кроме них это никого особо и не интересовало, что же до меня, то в последние дни перед Новым годом я как правило либо по службе мотался, либо в спортивной редакции сидел. А то и в рекламном отделе, если на личном фронте не складывалось – там всегда можно было найти одинокую девушку на новогоднюю ночь.

– Так, а чем поздравлять-то? – спросил у Вики я – Надо же было что-то купить? Нет, у меня есть где-то в столе забавный брелок фаллической формы, мне его одна... Знакомая, в общем, с Гаити привезла, но он мне может за такой подарок и череп проломить.

– А то я об этом не подумала – уничижительно заявила она и достала из-под своего стола блестящий подарочный пакет – Все готово. Пошли, не тяни.

– Эй-эй – возмущенно встала на моем пути Шелестова – А наши подарки? Я, конечно, понимаю – там руководство, его надо чествовать в первую очередь, и Мамонт этот дядька лютый, что уж там, видела я его. Но кто вам дороже, шеф – седовласый пьющий главред, которого вы видите раз в сто лет, или молодые и красивые мы, так сказать, ваша надежда и опора. Я требую внимания к себе!

Ноздри у Елены раздувались, волосы растрепались, грудь ходила ходуном. Валькирия...

– Слушай, тебе еще в руки флаг дать, на стол поставить и вон, платье приспустить – как есть картина времен Французской революции – заметил я, пытаясь обойти её стороной.

– Вив ля Франс – с готовностью уцепилась за бретельки платья Шелестова – Если желаете – могу оформить как подарок от всех нас. Мне не трудно, вам приятно... На стол только не полезу – высоты боюсь.

– Угомонись ты – посоветовала Таша, жующая яблоко – Пусть уже шеф сходит, вернется и мы все за стол сядем, а то я скоро слюной захлебнусь. А вот потом, если уж тебе так неймется, ты ему все покажешь, что хочешь. Хотя – чего он там нового увидит?

– Что ты имеешь в виду? – метнула на малышку разъяренный взгляд Вика.

– А я за! – Стройников поднял руку вверх, проигнорировав опасность, в виде моей женщины, которая была совсем рядом и уже издавала злобное сопение – Даешь взятие Бастилии!

За дверью послышался какой-то шум и возня. Жилин напрягся и очень ловко переместился из своего угла к нам, закрыв спиной дверной проем.

Вика бросила на него быстрый взгляд и уцепилась за мой рукав.

– Ну нет, так нет – внезапно сообщила всем Шелестова, лучезарно улыбнувшись – Раз народ сначала хочет хлеба – быть посему. А со зрелищами мы потом разберемся.

– Я с вами схожу – тоном, не оставляющим места для спора, сказал Сергей – Втроем мы более монументально будем смотреться. Более представительно, я бы сказал.

Он открыл дверь и первым шагнул в коридор, мне стало немного не по себе, но я двинулся за ним. Ну, выбора все равно теперь нет, что бы там не произошло.

Там все было спокойно, как обычно. Напротив дверей стояли невозмутимые охранники из новеньких, и смотрели на нас, выходящих из кабинета

– Что-то не так? – осведомился старший.

– Всё так – я отметил, что Сергей смотрит на пол и проследил его взгляд. Там были отчетливо видны несколько бурых пятен, более всего напоминавших кровь. Ну, вот и ответ на вопрос, чего они шумели. Переворот произошел, одни сменили других. Видно, миром не вышло, пришлось старых охранников убирать силой, и, надо отметить, что люди Азова и тут потерпели поражение – Надо пойти, местного патрона поздравить.

В подтверждение своих слов я поднял руку с блестящим пакетом и потряс ей, как бы говоря: 'Святое дело, жаль Христос не дожил'.

– Понятно – кивнул охранник, пробубнил что-то непонятное, видно в микрофон, который был где-то надежно спрятан от чужих глаз и поинтересовался – Это где?

– На этаж выше – ответила Вика и также удостоилась кивка.

Нас довели до кабинета, причем в какой-то момент мне стало казаться что я иду под конвоем. Единственным приятным моментом в этом было то, что по дороге мне попалась Калерия Георгиевна, которая в бытность мою простым журналистом жутко меня не любила. Вид моей персоны, окруженной охранниками, да еще и с массивным пакетом в руках, судя по всему заставил ее пересмотреть отношение и к жизни, и ко мне лично, поскольку если уж возвышаются такие как я, то мир явно вывернут наизнанку. Она изменилась в цвете лица, пробурчала то ли 'Здравствуй', то ли 'Вот же тварь', и шмыгнула в первую же попавшуюся открытую дверь.

Только вот вряд ли ей могло прийти в голову, что все это очень ненадолго, я же в этом ни на секунду не сомневался, такие вещи навсегда не бывают. Коли и поднимет тебя волна на кручу, то лишь на час, как того халифа, чтобы потом и утопить. Чтобы жить над всеми постоянно, надо родиться уже там, наверху, придерживая губами золотую ложечку. Ну, или быть героем дамского сериала. Я бы ей мог сказать, что мне потихоньку страшновато становится думать о том, как оно будет, когда меня столкнут с горы вниз и что, наверное, очень больно я о землю ударюсь, когда кубарем к подножью полечу. И о том, что я могу в этом полете захватить и людей из своего окружения, просто по инерции, и это совсем уж неприятно. Про то, что будет после этого с Викой, я вообще думать не хочу... Впрочем, не факт, что после моего падения у меня будет Вика.

Мамонт нас не ожидал, это было видно по его крайне изумленному лицу. Нет, определенно сюда стоило приехать только для того, чтобы увидеть опешившую Калерию и удивленного Мамонта. Оно того точно стоило.

– Ы? – спросил он у меня, стоящего в дверях.

– С наступающим, Семен Ильич – вытянул я руку с пакетом и двинулся к его столу – Счастья вам в следующем году, удачи и, главное, здоровья. Если оно будет, то и все остальное приложится.

– Здоровье здесь надо железное – согласился со мной Мамонт – А ты чего это мне подарок припер? Врать не стану – наводит на нехорошие мысли.

Бедный, бедный Мамонт. Он во всем стал видеть подвохи и скверные знамения. Даже в таких незымысловатых вещах, как подарок на Новый год.

– Да не волнуйтесь вы – мягко сказал я главному редактору. Да, сдал он за эти месяцы, сдал. Грива волос висит лохмами, щеки перестали быть упругими и одрябли, в глазах поселилось что-то вроде безнадежного ожидания скверных вестей. Был Мамонт и весь вышел. Видно он с того дня, когда мне выдали билет в будущее, так и сидит, ждет отставки. А такое ожидание кого хочешь под стол загонит – Пришел просто поздравить. И все, клянусь.

Мамонт поймал мой взгляд и усмехнулся.

– Да верю я тебе, верю – он вздохнул – А ты заматерел, какой-то лощеный стал, вальяжный. Не тот, что раньше.

– Это хорошо или плохо? – уточнил я у него.

– Я не знаю – развл руками Мамонт – Просто тот был хороший парень, хоть и раздолбай, и телепень. А этот... Холодный ты теперь, ненастоящий, вот что я тебе скажу. И не проси меня объяснить тебе эти слова, я этого и сам не смогу сделать. Просто ты спросил, а я ответил.

– Устали вы – сказала вдруг Вика – Отдохнуть бы вам.

– Да отдохну скоро – невесело засмеялся Мамонт – Поверь мне, девочка. Я и сам это знаю.

– Да я ничего такого – Вика поняла, о чем говорит редактор и смутилась – Я в том смысле что отоспаться, может, на лыжах походить, воздухом подышать...

Мамонт махнул рукой, явно давая девушке понять, что он только и мечтает о том моменте, когда встанет на лыжи.

– Ладно, идите уж – сообщил он нам – Спасибо, что не забыли обо мне. Правда тронут.

И я Мамонту поверил, хотя бы потому что он никогда таким тоном со мной не говорил.

– Нормально все будет – приободрил я его.

– Забыл добавить свое вечное 'Наверное' – в тон мне ответил Мамонт – А здесь оно было бы к месту.

– Ну, не знаю – почесал я затылок – Таких как вы профи поискать и не найти, не только я это понимаю.

– Все, вали отсюда – нахмурил седые брови Мамонт – И чтобы тихо было в помещениях во время пьянки. Никаких песен, воплей и голыми по коридорам не бегать!

– А что, раньше бегали? – удивился Жилин.

– А вон, у своего начальника спроси! – ткнул в меня пальцем Мамонт – Он тебе расскажет!

– Харитон? – вытаращила глаза Вика, Жилин же расплылся в улыбке.

– Чего? – встрепенулся я – Вы опухли оба? Это не я бегал тогда, это Рамазанов из креативной группы. К тому же он перед этим недели две квасил без продыха. И, между прочим, его потом на принудительное лечение отправили, правда перед этим санитары полчаса по всем этажам ловили, пока у закрытого входа на чердак не зажали.

– Все вы хороши – справедливо заметил Мамонт – И ты один из первых. Кто два года назад перед восьмым марта рекламщицам возбудителя в коньяк подмешал?

– И что, были недовольные? – осклабился я – Да и разницы в их поведении особой не было. Что с ним, что без него...

– Оч-чень интересно – Вика сузила глаза – А что еще было?

– А еще... – Мамонт перехватил мой взгляд и замолчал – Все, валите отсюда, я сказал. У вас Новый год, у меня отчеты. Брысь!

– Сдает старик – негромко подтвердила мои мысли Вика на обратной дороге.

– Есть такое – согласился с ней я – Жалко.

– Жалко. Вот интересно – кто займет его место после того, как он уйдет?

Не знаю почему, но эти слова меня покоробили. Нет, по сути все верно, отчетливо видно, что он сам уже себя приговорил к отставке. А когда человек в такой ситуации опускает руки, его уже ничего не спасет от неизбежного. Как не странно, но прописные истины – они зачастую практически являются аксиомами. Если ты борешься до конца – у тебя есть шанс вылезти из кувшина, как у той лягушки, что из молока масло взбила. А если плюнул на все и решил 'Будь что будет', то вероятнее всего, что ничего хорошего ждать тебе не следует. Применительно к данной ситуации даже уходить можно по-разному. Можно тупо сидеть и ждать, когда придут революционно настроенные хозяйственники и гаркнут 'Кто тут бывший? А ну, с казенной мебели слазь'. А можно все подготовить и уйти так красиво, что никто не и скажет: 'Про Мамонта-то слышали? Сняли его!'. Напротив, все будут судачить о том, что 'А Мамонт-то из 'Столичного' как ушел? Красава!'.

Но Семен Ильич не станет всем этим заниматься, он уже сдался. Жаль. Впрочем, легко судить других. Посмотрим, как ты будешь крутиться, когда под тобой почва пойдет разломами и снизу начнет припекать...

В кабинете слышалась перебранка.

– Господи, ну что за люди? – картинно заломила руки Вика – На пять минут оставить нельзя – сразу начинают собачиться.

– Страха нет – степенно заметил Жилин.

– Да что, мне их бить? – возмутилась Вика.

– Штрафовать – посоветовал Сергей – Это эффективней.

– Кстати – да – задумалась Вика – Это конструктивно.

– Только не говорите, что это мой совет – попросил Сергей – Отравят, чего доброго.

Шумели все те же – Соловьева и Шелестова. Они стояли друг напротив друга и напоминали двух базарных торговок, впечатление портили только дорогие платья. Неподалеку от них сидела на стульчике маленькая Таша, которая с любопытством созерцала скандал, болтая ногами и поедая 'оливье' прямо из салатницы, парни сгруппировались в другом углу, явно болея за Шелестову. Даже Петрович оживился.

– Слушай, я знаю, кого ты мне напоминаешь – ехидно улыбаясь сказала Елена багровой от злобы Соловьевой.

– Ну и кого? – раздула ноздри и сжала кулаки та.

– Высуни язык – внезапно попросил Шелестова.

– Чего? – глаза Соловьевой чурть не выскочили из орбит. Уж не знаю, кого Лена имела в виду, мне наша мисс 'Прыщ' напомнила вареного крабика. И цветом похожа, и лицом...

– Язык высуни – уже спокойным тоном попросила Шелестова – Слушай, тебе чего, трудно?

– Ты офигела? – сбавила обороты и Соловьева – Может, еще и глаза закрыть?

– Глаза – не надо – помотала головой Елена.

– Да ладно тебе, высуни – облизала ложку Таша – Мне уже интересно стало, на кого ты похожа.

– И нам – подали голос питекантропы (в моей лично шкале парни продолжали расти. К лету, даст Бог, до кроманьонцев дойдем).

– И мне – добавил от себя я – Хоть это и непедагогично.

– Ну, ладно – Соловьева неуверенно моргнула и высунула язык.

– Точно, один в один! – Шелестова хлопнула ладонью о ладонь – Я тут недавно кино одно старое смотрела, по войну и немцев, так там у одного фашиста в концлагере овчарка была, так она – вылитая ты!

– Уффф – скрюченные пальцы Соловьевой чуть не прошлись по щекам Шелестовой, та чудом увернулась. Я перехватил тощее тело визжащей от гнева девицы и с трудом стал ее удерживать. Она брыкалась, вопила и обещала порвать Елену на кучу тряпочек.

– Шеф, и как она на ощупь? – поинтресовалась виновница скандала – Тоща? Ребриста?

– Как батарея – чисто на автомате вырвалось у меня, я даже не понял, как. Ну, а что? И вправду все ребра можно пересчитать.

Соловьева угомонилась и завсхлипывала. Видно, запал у нее кончился.

– Вы как хотите, Харитон Юрьевич, а я этого так не оставлю – официальным тоном заявила Вика – Я составлю докладную записку, в которой будет отмечен тот факт, что сотрудник Шелестова (Елена встала по стойке 'смирно' и по-американски козырнула) регулярно дестабилизирует коллектив, парализуя его нормальную жизнедеятельность. Регулярно!

– Регулярно нас всех только понос пробивает – печально отметил я – Да и то, если съесть чего-нибудь не то. Сволочи вы все, родимые сотрудники. Я бросил все, отпросился у больших начальников, приехал к вам, чтобы выпить, закусить, посидеть с вами – а у вас тут все, как всегда. Одна плачет, вторая козлит, третья из общей посудины салат в одно лицо хомячит.

Таша посмотрела на ополовиненную плошку и скорчила забавную гримаску – ну да, мол, хомячу. Вкусно же? И снова запустила ложку в емкость.

– Ладно, Мэри, извини – Шелестова поняла, что перегнула палку и подошла к всхлипывающей Соловьевой – И чего мы с тобой не поделили? Ну ладно я, у меня язык как помело, но ты-то чего подорвалась?

Соловьева отмахнулась от нее, но Ленка положила ей руку на плечо.

– Пошли, подруга, жахнем мартиньки или даже водочки – бодро предложила она хлюпающей носом Мариэтте – Гони ее прочь, тугу-печаль, перевернется и на нашей улице грузовик с карамельками! Виктория Александровна, да не смотрите вы на меня так, напишите вы свою докладную, куда она денется? Просто шеф прав, все это можно отложить на потом. Сегодня – праздник, так давайте уже сядем за стол, пока Таша все не стрескала. А ну, поставь салатницу на место! Что ж ты за проглот такой малоразмерный?

Стопроцентная реакция и мимикрия. Только позавидовать могу.

– Правильно – подключился к мизансцене Жилин – Я голодный, как волк. Хочу салатов, колбасы, сыру и мандаринку!

– И выпить – хором из угла сообщили Стройников и Самошников.

Конфликт был забыт, Мариэтта покинула мои объятия, у Таши отобрали полупустую салатницу и, на всякий случай, ложку, загрохотали стулья, хлопнула дверь холодильника (надо же, когда купили? Я и не заметил), зазвякали бутылки.

Единственные, кто не участвовал в этом действе были мы с Викой – я ждал, пока все рассядутся, на лице же моей женщины застыла нехорошая улыбка. Зная характер Вики не понаслышке, я понял, что в ее голове родился какой-то очень коварный план.

– Мэтр. Вас ждет ваше почетное место во главе стола, вы же нам как родной отец – прозвенел голос Елены, она чуть изогнула гибкую талию, изобразив некий приглашающий жест – Ну и вы, Виктория Александровна присаживайтесь уже, чего ждать?

Как ей это удается? Втискивать в каждую фразу вызов всему миру, при этом не переходя тонкую грань между сарказмом, иронией и хамством? И еще один вопрос – как она дожила до своих лет? С такими замашками ее давно должны были в бетон закатать.

Вика промолчала и заняла место справа от меня, в аккурат напротив невозмутимой Таши, которая поняв, что до салата ей пока не добраться, пододвинула к себе розетку с оливками и потихоньку их начала поглощать. Почему и как она оказалась по левую руку от меня было непонятно, впрочем, я ничего против и не имел, ну, кроме одного пункта – как бы без еды не остаться. Маленькая-то она маленькая, а вот еды влезает в нее, похоже, много.

Когда все расселись, я взял запотевшую рюмку и поднялся со стула – первый тост был мой, как не крути.

В общем, опасения мои оказались напрасны – харчей мне хватило, как, впрочем, и всего остального. Да и вообще вечеринка задалась, против моих опасений – я, когда сюда ехал, то все вспоминал те осенние посиделки, на которых чувствовал себя пятым колесом в телеге.

Через час никто уже и не вспоминал о конфликте, Соловьева опрокинула несколько стопок и беспричинно смеялась, питекантропы зачастили с тостами, да так, что я даже начал их через один пропускать, Таша наконец наелась и шерудила пальчиком по экрану телефона, забив на общество – все шло как надо.

– А подарки? – поймав миг тишины, задала вопрос Шелестова – Я бы и подарила кое-кому кое-чего, и сама получить что-нибудь в дар не отказалась. Не сочтите меня меркантильной... Сочтите меня лучше сентиментальной! Ведь, как не крути – Новый год же!

Она невесть откуда вытащила хлопушку и с залихватским воплем 'Э-гей' бахнула ей в потолок, попутно осыпав Ташу мелкими кружочками резаной бумаги, из которой делают хваленое конфетти.

Парни переглянулись – они наверняка подобной фигней не заморачивались, такая хрень им даже в голову не приходила. И вообще они думали, что Елена тогда, когда мы к Мамонту собирались, пошутила про подарки.

Нет, ребята, они такими вещами не шутят. Не скажу за эту сибирскую язву и еще процентов десять неформатного женского поголовья, но в целом для слабого пола выбор подарков – это священный ритуал, они обдумываются и выбираются с массой ремарок. Тут мелочей нет, тут все сбалансировано – кому этот подарок предназначен, по какому поводу, с какой целью, что одариваемый должен понять, получив его, цвет размер, цена... Да, цена. 'Как он(она) мне в прошлом году подарил(а), так и я ему (ей) в этом' – это основное мерило. И здесь учитываются даже колебания инфляции, смею вас заверить. Отдельный пункт – упаковка. Всегда смотрите на рисунок подарочной бумаги, он вам многое может поведать.

Как же все-таки жаль, что не было времени заехать в нормальный магазин. У нас, у мужчин все, конечно, проще, но все-таки, все-таки...

– Чтоб тебе – беззлобно сообщила Таша, тряся головой, из ее волос на стол посыпалось конфетти – Спасибо еще, что не в тарелку.

– Ну, наверное, начну я – скрипнув стулом, я встал. Вика перевела на меня взор, в нем было удивление – Не стану врать, не было у меня возможности купить каждому из вас что-то эдакое, уж не обессудьте.

– Не дорог подарок – наставительно сообщила Шелестова пьяненькой Соловьевой – Внимание – вот что важно! Не тяните павлина за хвост, шеф, у меня прямо от любопытства уже свербит в разных местах.

– Тебе, Елена, набор эксклюзивных шейных платков с символикой 'Файролла' – я достал пакет с вышеупомянутыми изделиями. Причем соврал я только наполовину – продавщица в магазине заверила меня, что этот сувенир в торговых сетях не продают, только в главном здании 'Радеона'. Но об какой-то эксклюзивности говорить не приходилось – Раритет, между прочим, ограниченный тираж. Ты девушка уникальная, так что...

– Какая прелесть! – как всегда с неясными для понимания интонациями произнесла Елена – Будет что передавать от матери к дочери в качестве семейной реликвии. А лет через двести эти премиленькие тряпочки можно будет продать на 'Сотбис' как свидетельства эпохи.

– А мне нравится – с любопытством отметила Таша, вглядевшись в пакет с платками – Я тоже такие хочу.

– Извини – развел руками я – Единственный экземпляр. Но тебе тоже ратитетик достанется. Вот, держи.

Я протянул малышке флешку, сделанную в виде кастера, метающего файербол. Это и вправду был пока эксклюзив, его только вчера доставили в магазин. Такого класса в игре еще не было, он только планировался к введению в нее в большом весеннем обновлении.

– Прикольненько – Таша поставила на ладонь немаленькую и увесистую фигурку – А что он умеет?

– Тапочки к кровати приносить – отозвалась Шелестова, повязывающая один из платков на шею – Кофу варить и дверь за собой тихо закрывать.

– Это флешка – пояснил я Таше – Он посередке разбирается на половинки.

Питекантропы, Петрович и Жилин получили по добротному швейцарскому складному ножу, на мою удачу, без символики 'Радеона', Соловьевой я вручил складной зонт. Ну, не было там больше ничего подходящего, не футболку же ей дарить с надписью: 'Файролл – мечты сбываются!' ?

– А мне? – тихонько спросила Вика.

– Уф, ерунда какая – Шелестова смотрелась в зеркальце – Вам уже и так все досталось, натурально. Так что перевяжется наш шеф серебристой ленточкой и под елочку отправится под новогоднее утро.

– Перебор – мягко сказал я – Не находишь?

– Не-а – Шелестова достала из-под стола золотистую сумку с веревочными ручками – Вопрос лишен логического смысла, вы же вроде как вместе? Значит и подарок будет вручен не на товарищеской пьянке, а под звон курантов. Кабы мы с вами сожительствовали, так и мне бы эти платочки перепали возле елки в ночь, а не здесь. Да и не платочки, наверное, а что-то посущественнее досталось.

– Никак на мое место метишь? – вроде бы и спокойно спросила у Елены Вика, но я видел, что на щеках у нее появились два ярко-красных пятна, и понял, что она еле сдерживается.

– Отвечать обязательно? – белозубо улыбнулась Шелестова – Или сохраним интригу, до поры, до времени?

– А что там? – Таша, как всегда, не слишком следила за драматическим развитием событий и потыкала пальчиком в подарочную тару, которую держала Елена. Это, наверное, был первый раз, когда я порадовался нелогичности поступков этой чудной девчонки, но очень уж она вовремя влезла в начинающуюся свару. Невероятно вовремя. Я даже дал себе зарок пробить ей повышение зарплаты.

Но вообще я начинаю себя уважать. И в лучшие-то мои годы, тогда, когда я еще не слишком подистоптался и волос у меня было куда больше, чем сейчас, за меня особо никто не цеплялся и тем более вот так не конфликтовал. Со мной – часто, а вот за меня – не припомню. А тут прямо шекспировские страсти разворачиваются. Не отравили бы, по принципу – 'не доставайся же ты никому'. Хотя это вроде бы не Шекспир...

– А это подарок от нас, от всех – назидательно подняла пальчик вверх Шелестова – Нашему любимому шефу.

– От всех? – удивленно спросил Самошников и получил два тычка под ребра – от Стройникова и от Жилина, стоящих от него по бокам, после чего все трое застыли с благостными улыбками на лицах. Разве только что махать руками не начали, выражая общую радость.

– Дааа? – удивленно протянула Таша – И что мы дарим?

– Сурпрыз! – подмигнула ей Шелестова и встав, протянула мне пакет – Харитон Юрьевич, с вплотную вас подступающим Новым годом!

– Спасибо – растроганно шмыгнул носом я.

– А поцеловать? – распахнула глаза Шелестова и повернула голову к Вике – Чисто по-братски, в щечку!

Вика скрипнула зубами, а я не без удовольствия прикоснулся губами к бархатистой коже Елены.

– Как орден получила! – сообщила Соловьевой Шелестова, поправила косынку и села на место.

– Чего там? – подпрыгнула на стуле Таша – Мне же интересно, что я вам подарила?

– Сейчас – хлопнул я по ее ручке, подбирающейся к пакету – Имей терпение. Вон, апельсин съешь!

– У меня от них диатез – отмахнулась Таша.

Я залез в пакет, там лежала коробка, затянутая подарочной бумагой, с забавными картинками – на них то кот бил мышь по голове дубиной, то мышь тыкала в кота огромным ножом. Немаленькая коробочка, и увесистая. Боги, что могла придумать эта проказница?

Под подарочной бумагой оказался футляр, отделанный мягким черным материалом с деревянными вставками и замочком на них. Ну, такая мини-щеколда.

Я глянул на Елену, та посигналила глазами 'мол, открывайте'.

Замочек щелкнул, я откинул крышку и присвистнул.

Внутри, на зеленом сукне, и в углублении, спещиально для него сделанном лежал пистолет, причем по хромированию и весу было ясно, что это не пластмасса. Простота классического дизайна, весомость, известные мужчинам всего мира надписи на стволе, правда кним добавилось еще и изображение лошади, вставшей на дыбы. Такого я не видел раньше.

– 'Кольт – М1911А1', пистолет-ветеран – немедленно отреагировал Жилин, перегнувшись через плечо Соловьевой – Под патрон 45 АСР. Неужто настоящий? Шеля, ты офонарела?

– Рехнулся? – повертела пальцем у виска Елена – Пневматика конечно, но стопроцентный реплик, до веса и всего такого.

Я достал пистолет из футляра и нажал защелку магазина. Обойма мягко щелкнула и выскочила из рукояти. Ну да, пневматика, вон прорезь под газовый баллон.

– Хромированный – заметил Жилин – Не припоминаю, чтобы кто-то 191-ю потоковую пневматику хромировал. И еще – какая рукоять забавная. Странный пластик. Это вообще пластик?

– Перламутровая – немного раздраженно ответила ему Шелестова – Чего пристал.

– Стало быть, индивидуальный заказ? – вынес вердикт Жилин – Однако. Надо думать, это тебе в немалую...

– Жилин, ты хочешь поссориться? – в голосе Шелестовой загремела гроза.

– Все-все – Жилин отошел в сторону.

Я вбил обойму обратно в рукоять, погладил перламутр вставок и задал Елене один только вопрос.

– Почему?

– Комплектом к машине – хитро прищурилась она – Одно без другого не смотрится.

Это был дорогой подарок. Слишком дорогой, даже если бы они все скинулись. Не люблю, когда происходят вещи, которые я не могу объяснить.

Я убрал пистолет в футляр, футляр в пакет и сообщил всем:

– Угодили. Растрогали. Люблю. Выпьем.

На самом деле мне было немного стыдно. Да не немного, сильно. Я и сам сразу понял, что это не штамповка, к ширпотребу не делают такие футляры, да и сам пистолет достаточно было только взять в руки, чтобы все понять. Отлично я смотрелся на фоне этого подарка со своими шейными платками, ничего не скажешь.

Но и это все фигня по сравнению с другим. Она всегда впереди на один шаг. Всегда и впереди всех, включая меня. И совершенно непонятно – зачем ей это надо? Игра? Развлечение? Какая-то цель, о которой я ничего не знаю?

По-хорошему, все эти мысли надо бы рассказать Зимину и пусть ей занимается безопасность, но это по-хорошему. А по жизни – не стану я этого делать. По крайней мере пока.

Мы посидели еще часа полтора, за окнами давно стемнело. Не знаю, как остальным, но мне было так хорошо, как давно не было, я сидел среди своих, и моя душа отдыхала.