Текст книги "Курьерская служба (СИ)"

Автор книги: Андрей Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 2

Чем ещё заниматься молодому человеку моих лет, кроме как перепиской с юными красивыми девушками? Всё выглядело логичным.

– Возможно, – неопределённо ответил я.

– Вот. Ты говорил, что даже писала тебе что-то такое личное. А про работу – до осени найдёшь. Ты, главное, Эльдар Матвеич, теперь не переживай на тему того, что у тебя камердинер – студент, а самого отчислили. Как там, по умному… не комплексуй.

Я не ощущал беспокойства. Мне, скорее, было жутко интересно, что вокруг происходит. Но вида я не показывал и глупостей не делал: хватило ошибки на самом заседании. На последней фразе я взглянул на лицо спутника. Издёвки не было. Похоже, этот Сид действительно хотел помочь, приободрить и успокоить. В разговоре не ощущалось никакого лакейского тона и выглядел парень вполне искренним.

– Напомни, где учишься? – решил я всё же завязать беседу.

– Музыкальное же. Заочное. На звукорежиссёра! – Сид неуклюже приоткрыл передо мной парадную дверь, и я увидел город.

Вдаль уходил достаточно широкий проспект с невысокими пятиэтажными домами в европейском стиле. За ними в километрах пяти высился квартал небоскрёбов, напоминавших по стилю ар-деко. Я едва не присвистнул: наибольший был не менее трёхста метров в высоту. Над ними кружило небольшое транспортное средство – не то вертолет, не то автоклав. Но затем я перевёл глаза на объекты поближе, на сквер, который раскинулся прямо напротив входа, и был удивлен еще больше.

Там росли вперемежку берёзы, сбросившие листву, и пальмы, а вокруг краснели поля тюльпанов, цветков агавы и других тропических трав. Я бы с ходу не назвал.

И это в феврале.

Глобальное потепление? Или та самая магия, о которой говорил Верховный Секатор? Или – и первое и второе? Разгадок пока не было.

Оглянулся назад, прочитал вывеску.

“МОСКОВСКИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ КАМНЕРЕЗНЫЙ УНИВЕРСИТЕТЪ им. Николая I. ВЕРХ-ИСЕТСКИЙ ФИЛИАЛ”.

И чуть ниже:

“Коллегия Высшего Образования Пермской Губернии”.

Верх-Исетск, подсказал мне парень, чей разум сидел в черепной коробке до меня. Город на уральской реке. Пятый по величине город в Империи. Финансовая, промышленная и культурная столица Урала. Губерния значилась Пермская, но уездный город был больше Перми почти вдвое. Сид подтолкнул меня в бок, указывая правильный путь с крыльца по лестнице.

– Ты куда, вон же автомобиль вашей тётушки. Ты прямо сам не свой. Молчаливый какой-то... Вопросы странные задаёшь. Надо тебя будет лекарю показать…

При слове “лекарь” я вздрогнул и потёр шею. Поскольку память местного Эльдара была частично утрачена и просыпалась случайно – мне ничего не оставалось, как поиграть в амнезию. Трюк старый, избитый и надоевший многим бывалым Секаторами, но мне он всё ещё нравился.

Я остановился у машины и признался:

– Надо будет, надо, Сид. Знаешь, у меня словно память отшибло после этого совета. Очень многое не помню. Тебя с трудом узнал.

Сид опешил на миг, но не растерялся.

– Да и хрен на них всех. Память отшибло, говоришь? Полечим, напомним. Прыгай, барь, на переднее, я на заднее сумки кину. Ну или как хочешь, конечно.

Автомобиль совмещал в себе обводы старинных лимузинов: завитушки вокруг круглых фар, узорчатая решётка радиатора и лакированные деревянные ручки. И общая квадратность позднесоветского автопрома из других Ветвей. Рядом со стоящими рядом вычурными иномарками он выглядел так себе. Обшивка салона тоже видала лучшие времена. Ладно хоть нормальный ремень безопасности здесь в своё время изобрели. Видал я один мир, в котором их в обычных автомобилях не предусматривалось.

Когда пристегнулись, завелись и выехали на проспект, Сид протянул:

– Память… как меня зовут же помнишь?

– Сид, – кивнул я.

– А фамилия? – прищурился комардин.

– Вот это не помню, слушай, – признался я.

– Да, дело дрянь. Макшеин я. У меня в предках, я рассказывал, беглые шотландцы были. Как у деда твоего в Казани чуть цех не пожгли, помнишь?

– Дед… Что-то припоминаю.

Деда я помнил очень смутно – в других жизнях он редко доживал до моей зрелости, а в этой, судя по всему, видел его редко. Зато вспомнился его портрет – лихой лысый мужик с короткой бородой и странным ручным животным – не то хорьком, не то лангустом.

– А как год назад к филиппинкам в массажный ходили? Ты испугался, и мне за двоих пришлось отдуваться, помнишь?

В голове всплыли образы – полумрак, ароматические палочки, смуглые голые девушки… Но неясно, были ли это воспоминания бывшего владельца тела или же ассоциации с филиппинскими массажистками из прошлых жизней.

– Звучит очень интересно, но нет.

– Куда хоть едем – понимаешь?

– К… тётке? – всё ещё немного неуверенно предположил я.

Сид кивнул, почесал загривок.

– К Мариэтте Генриховне. Ну хоть на "ты" обращаться разрешаешь, как все прогрессивные, значит, все нормаль. Но вы скажите барин, ежели вам некомфортно сие общение с простолюдином…

– Все нормаль, Сид. Комфортно.

Тут я нисколько не врал. Изначальное впечатление было положительным, и по опыту я знал, что близких по духу людей, независимо от статуса и ранга, всегда стоит держать рядом. Тем более, когда угораздило начать свою миссию в возрасте студента.

Была у такой дружбы и обратная сторона. Сколько близких людей я похоронил в тех мирах, которым было суждено погибнуть! Сколько судеб оборвалось, сколько линий жизней пересеклось с моими и разминулось навсегда.

Я прогнал эти мысли. Сейчас я находился в начале нового долгого пути. Уничтожение мира – сложный процесс, и приспешники всегда полезны. К тому же, многие знакомства от мира к миру имеют свойство повторяться. Лицо Сида показалось мне знакомым, как и фамилия – разве что имя в иных мирах наверняка было другим.

– Хорошо! – Сид приободрился. – Как-никак, сколько уж служу… пятый год. С семнадцати лет. Тебе же четырнадцать было, когда я пришел к вам по распределению от дворянского дома. В шестнадцать подарили.

Дворянский дом, откликнулась память тела. Что-то вроде регионального профсоюза дворян или небольшой корпорации. Крепостные здесь были и земельные, и губернские. Распределяемые всем родам, исходя из статуса и бюджета. А еще были крепостные кремлевские, купечество, служивые люди и еще с десяток более редких сословий.

Начинали вспоминаться и другие факты – взаимоотношения между генерал-губернаторствами. Московское и Уральское друг друга весьма недолюбливали, и ведущими отраслями промышленности владели разные дворянские рода. "Ты изгой", – зазвучала в голове фраза. – "Как и твой род". Ничего, исправим.

Я ехал и чувствовал, как душа молодеет. Опасность, военное время и отсидки в бункерах позади. Взгляд вместо признаков возможной угрозы все чаще выхватывал из толпы на перекрестках красивые женские фигуры, бëдра в мини-юбках и коротких шортах, цеплялся за декольте.

Поглядывал и на архитектуру главного проспекта. Здания стояли невысокие, в основном в стиле классицизма и псевдо-русском – эдакие терема, покрашенные в яркие, хоть и изрядно выцветшие цвета. Попадались и новомодные стекляшки, слегка выбивавшиеся из общего стиля, а также суровые кирпичные дома без особых изысков. Проезжали трамваи и автобусы обтекаемых форм, современные и тоже бесшумные. Реклама была неброской, вывески стильные, а названия на них – незнакомые.

Мы проехали мимо большой стелы “Екатерининский Районъ”, стилизованной под заводскую башню и большого терема с вывеской "Горноуральская цивилизация – опора империи".

– Никогда не понимал эту горноуральскую эстетику, – прокомментировал Сид. – Сепаратизмом попахивает. Социалисты эти еще. Хотя музыка здесь отменная, много хороших электроджазовых групп. Эх, завтра концерт банды "Продам Волосы". Помнишь, водил как-то в клубешник?

– Нет, – признался я

– Ладно, потом вспомнишь. Кстати, сейчас включу, нашёл тут хорошую волну, как раз заценишь.

Он поковырялся в магнитоле, настроился на волну. Переключения шли плавно, как в интернет-радио, хотя эпоха еще на такое не располагала. Или, все же, располагала? Пока я не до конца понял уровень развития этого мира. Пропустив пару сладкоголосых певиц, исполняющих на французском и испанском языке, Сид включил достаточно весёлую группу с духовыми и странными текстами.

– "Кобыла и безумные кашевары", – усмехнулся Сид. – Не совсем мой стиль, но…

Договорить он не успел. Под мигающий синий (только тогда я заметил, что здесь он был вместо зеленого) сигнал светофора нам в бок влетел джип.

Мне везло. За все двести с лишним жизней мне доводилось попадать в аварии всего десять раз. И всего один раз я был травмирован достаточно тяжело. В этот раз тоже ремни сработали хорошо. Дёрнуло вперёд и немного вбок, машину развернуло, мы залетели на бордюр. Скрипнули рёбра, стёкла пошли мелкой сеткой, а в задней двери образовалась мощная вмятина. Подушки безопасности не сработали. То ли их не было в этой модели машины, то ли удар был недостаточно сильным для срабатывания. Сид выругался.

– Ты в порядке, барин? Всё нормаль?

– В порядке.

– Первый раз у меня такое… выходите.

Я освободился от ремней и вылез из машины, Сид последовал за мной. Джип, блестящий, лакированный, остался стоять с разбитой фарой на перекрёстке, и из него уже вылез бугай в красной куртке с непонятной надписью. Бородатый, смуглый, с резкими чертами лица и совершенно непонятной национальности. Он прошагал до самого нашего капота, кулаки были сжаты, незнакомец пёр на Сида с явным намерением начистить ему морду.

– Ты вёл?! Ты чего медленно ехал? Ты кто, твою мать?! Холоп! На кого попёр?

В зажатом кулаке я заметил золочёную квадратную печатку на два пальца, что-то вроде небольшого кастета. Сид, наверняка тоже это заметивший, стоял смирно. Он был почти на голову выше и крепче, но стоял покорно, спокойно – видно было, что это не в первый раз. И причину тому, как я догадался, было местное сословное деление. Соучастник ДТП наконец-то заметил меня и приподнял кулак.

– Дай я ему врежу, а? Чтобы знал!

– Дима, брось, поехали уже, – послышался женский голос из джипа. – Опаздываем! Оформи упрощёнку и поехали, Дима-а!

Но бугай уже замахнулся на Сида и его кулак встретился с выставленным локтём.

– Ты на кого руку поднял, шваль! – заорал Дима. – Я тебя на каторгах сгною! Ты у меня!...

Меня он словно не замечал. По весу и силе я был явно слабее, но решил взять ловкостью. Рука снова замахнулась, но я был уже рядом. Перехватил запястье и принялся заламывать руку назад. Затем мой ботинок ударил по его лодыжке. Рука дёрнулась вверх, и морда незнакомца припечаталась к капоту нашей машины.

У меня возникло большое желание сломать ему руку, но разум возобладал – вряд ли у меня на это хватило силы. Поэтому я применил болевой приём, заломив мизинец и придавив коленом к капоту. Удивительно, но навыков хватило – даже при большой разнице в весе удержать удалось.

– Ах ты гнида! Отпусти! Ты кто такой? Ты охренел на меня лезть?! Я второй гильдии! Я тлинкит! Аляска – сила!

Тлинкит? Никогда раньше не слышал такой народности.

– А я дворянин. Московский. Циммер моя фамилия.

После непродолжительной паузы он снова заголосил, правда, чуть потише.

– Грёбаные москвичи! Ты чего тут забыл? Пусти! Плати за ремонт давай! Или что, страховщиков будем вызывать? Давай на месте разберёмся.

Из машины выскочила девица – яркой восточной красоты, на высоких каблуках, в короткой красном платье и с вызывающим макияжем. Подбежав поближе, она встала рядом и принялась орать:

– Пусти! Пусти его, чего держишь?! Нам надо ехать!

Её высокая упругая грудь в платье с глубоким декольте, находившаяся всего в метре от меня, вызвала где-то глубоко в душе и организме позабытый прилив бодрости. Я с радостью вспомнил, что мой организм теперь куда моложе, чем был ещё пару часов назад. Скорей бы им воспользоваться – при столь раннем возрождении держать себя в узде очень нелегко.

Вокруг собирались зеваки, затрапезного вида горожане разных сословий. Я обратил внимание, насколько различаются лица. Проходили мимо и останавливались люди и кавказского типа, и среднеазиатского, и неожиданно много северного, круглолицего. Было даже двое темнокожих, причём весьма прилично одетых, в сюртуках и шляпах.

Я поймал взгляд одной роскошной молодой дамы, переходящей дорогу рядом с аварией в сопровождении хмурого парня в пиджаке, и невольно посмотрел ей в зону декольте. От всего её тела словно шёл жар, который чувствовался за несколько метров. В ответ она пронзила меня взглядом, полным одновременно страсти и злости, а в голове отзвуком прозвучало: “Что пялишься? Попробуй, завладей мной, юнец!”. На миг мне стало не по себе: что это, какие-то телепатические способности, которые бывают у некоторых из местных? Или какое-то безумие, вызванное юношеской похотью моего реципиента? Ответа пока не было.

Сид тем временем достал из кармана телефон – у него он был куда больше моего, ядовито-зелёного цвета, с чёрными наклейками и выдвижной физической клавиатурой. Местного порядка оформления ДТП я не знал, потому вопросительно взглянул на Сида. Сид понимающе кивнул и обратился к товарищу на капоте, вежливо наклонившись поближе к лицу.

– Так, сударь, позвольте ваше фио, сейчас свяжемся со страховой службой Уральского Дворянского дома. Не соблаговолите ли отпустить его, барин? Я прослежу, чтобы вам обоим не было никакой физической угрозы?

Я отпустил. “Дима” отряхнулся, скрестил руки и демонстративно присел к нам на капот. Отпустил, как выяснилось, вовремя. Через пару минут вальяжно подошёл местный полицейский – в высокой шерстяной шапке и лацканами. Он, как и тот охранник, был с усами, да и вообще, при усах было достаточно много прохожих.

Видимо, было модно. "Усатые" миры не особо нравились, но выбирать не приходилось – придется привыкать.

– Упрощённое? Раненые есть?

– Упрощенное, раненого нет, ваше благородие, – отозвался Сид.

Полицейский кивнул, выписал какую-то бумажку с крупно написанной датой и печатью, затем выставил её рядом с машиной.

– Производите фотографирование.

Я полез в карман, но Сид странно на меня посмотрел, достал свой телефон, прицелился, щёлкнул. Соучастник последовал за ним, затем пробубнил ему что-то – вероятно, номер, сел в джип и уехал. Затем Сид поговорил с парой зевак, сделал ещё пару снимков и вернулся ко мне.

Мы остались стоять рядом с разбитой машиной. Мой камердинер снова перешёл на “ты”:

– Я тебя, барь, честно говоря, не узнал. Ты где так ловко рукопашке научился?

– Фиг знает. Нашло что-то, – я растёр растянутые запястья. – Да и разве это “ловко”?

– Жалко “Лань”. Хорошая машина. Эх, был бы я выспавшийся! Заметил бы лихача. А то всю ночь летел, толком не спал.

Честно говоря, интуиция подсказала, что поблажек давать не стоит – всё же, я барин, а он, хоть и старше, но мой крепостной. С другой стороны, начинать общение с новообретённым товарищем со скандалов не хотелось. Мне подумалось, что самое время задать пару вопросов.

– Будь осторожнее! Этот парень сказал – чего я, москвич, здесь забыл. И правда, чего?

– Ну… Ты же знаешь. Циммеров не очень любят в Москве, прямо скажу. Тем более, после того, как родители твои развелись. В лицее над тобой… потешались разные ушлёпки. Да и ты сам с детства всё мечтал в камнерезы, “Уеду к тёте на Урал”, говорил. Типа, тут – лучшая школа. Филиал крупнее московского отделения.

Итак, значит, родители мои были в разводе. Что-то подсказывало, что это создаст определённые проблемы.

– И, как я понимаю, здесь я тоже стал изгоем?

– Московских дворян местные не любят, это да. Да и не только местные дворяне. Дворян вообще мало кто любит.

– Я заметил, – усмехнулся я, растирая всё ещё болевшую руку. – Тут какие-то банды в университете были. Не знаешь подробностей?

– Не знаю, ты не рассказывал особо. И обычно в такие дела дворяне своих крепостных не посвящают. Спасибо, что не дал ему по морде съездить. Я бы тоже ему врезать хотел бы. Но меня ж потом, действительно, по каторгам затаскают! Ладно, заболтались мы. Сейчас тебе такси до Мариэтты Генриховны вызову, – сказал Сид. – Не в общественном же транспорте толкаться.

– А это куда? – кивнул я на машину.

– А сам в мастерскую отгоню. Только бы… за ремонт сразу деньжат скинуть, барь. Я запросил в Дворянском доме, все фотографии письмом послал, те сказали, что компенсируют. У них юристы хорошие.

– Так. Давай, показывай, куда.

Я достал смартфон и нажал на кошелёк.

“Вас обслуживает Московский Дворянский Банк.

Введите пароль.

Запамятовали? Просите звонок”

– Пароля твоего, конечно, я не знаю, – вздохнул Сид. – Никогда не говорил, тебя маменька… то есть, Валентина Альбертовна приучила ещё в юности. Запроси звонок, восстанови.

Приятный женский голос сперва спросил, как обращаться, а когда я назвал ФИО уточнили: “сударь” или “ваше благородие”. Назвал второе – надо привыкать. Затем последовала проверка даты и места рождения, номер паспорта – его я подглядел в бумажке, выданной в Университете.

– Личность подтверждена. Ваш временный пароль будет выслан вам в цифровую почту, ожидайте. Доброго вам дня, Эльдар Матвеевич!

Наконец, после непродолжительного ознакомления с интерфейсом, пока Сид терпеливо ждал, я, наконец, вошёл в платёжный кошелёк. Там было две выделенные жирным цифры:

“Платёжный счёт: 255 руб. 12 коп.

Накопительный счёт: 15067 руб.”

Ниже виднелись акции: некие “Газкартель”, “Собрбанк”, “Мангазея”, “Русско-филиппинская компания” и ещё десяток ни о чём мне не говорящих, но внушающих уважение компаний. Общая их сумма была в районе тысячи рублей. Ещё ниже было несколько кнопок: “Свой Двор”, “Своя Недвижимость”, “Свой Транспорт”. Для интереса тыкнул на “недвижимость”. Там оказалось пусто.

Насколько я помнил историю других реальностей, подобные платёжные системы обычно появлялись куда позже, на десятилетие, а то и на два. Пока что оценить местный курс рубля я не мог. Впрочем, узнать это было достаточно просто:

– Сид, сколько скинуть-то? Ремонт сколько стоит примерно?

– Стекло дорогое будет. Пять. Может, девять – десять в сумме.

– Тысяч?

– Чего?! – Сид выкатил глаза. – Не, барь, точно к лекарю. Как будто с Луны прилетел. Мощно тебя там, в зале этом приложили.

– Хм. А сколько всего машина стоит?

– “Лань” двенадцатая-то? Новая – тысячи полторы, а эта – от силы пятьсот.

И тут я присвистнул. Полторы тысячи за машину и десять рублей за ремонт означали, что на платёжном счету у меня была пара среднемесячных зарплат, а на накопительном… Судя по накопительному – в других мирах я бы считался миллионером уже в девятнадцать.

Подъехало моё такси – лакированная чёрная машина. Сид закинул сумки, приоткрыл мне дверь и сказал извиняющимся тоном:

– Если можешь… объясни Мариэтте Генриховне, как всё было. Я её боюсь, строгая больно. Я за три часа постараюсь уложиться – забегу покушать.

– Квартира! – догадался я крикнуть напоследок. – Скажи адрес. Я же всё забыл, ты помнишь?

– Тридцать пятая, комплекс “Татищевский”! Ну, бывай, барь.

А затем прыгнул на переднее сидение разбитой “Лани” и осторожно порулил, высунувшись в окно.

Мне ничего не оставалось, как ехать знакомиться с тётушкой из этого мира в гордом одиночестве.

В большинстве посещëнных мной миров старшая сестра отца Мариэтта Генриховна либо умерла во младенчестве, либо жила где-то очень далеко с толпой моих двоюродных братьев и сестёр и знать нас не желала. Либо, того хуже, спилась и вела маргинальный образ жизни.

Поэтому чего ждать я не знал.

По дороге я ознакомился с контактной книгой и списком звонков. Чаще всего в последние дни звонили контакты: “Мама”, “Тёть Мари”, “Сид” и “Марк Каюмов”. Я вспомнил, это его потащили на публичную казнь перед залом после меня. Возможно, он был моим приятелем.

Тетка почти не звонила, последний звонок был больше месяца назад. Точно так же, как и отец: от того вообще последний звонок числился в рождество.

В сообщениях чёрт ногу сломит: в основном про обучение, но с парой человек, в том числе с Каюмовым переписывался и на тему каких-то неведомых местных игр, не то цифровых, не то настольных.

Посмотрел галерею фото и слегка разочаровался. Во-первых, качество фотографий не вполне соответствовало эпохе. Ни одной фотографии красивой девушки или чего-то запрещённого. Мой двойник казался мне исключительно скучным и скромным типом. Сплошные фотографии учебников, каких-то каменных пластинок, станков, фрезеров, досок и тому подобного. Пара фотографий из ресторанов, похоже, достаточно дорогих. Много фото из картинных галерей и всего несколько карикатур или мемов на политическую тему, юмор в которых я не уловил.

Мы прокатились по главному проспекту, свернули в сторону невысоких домов, утопающих в зелени, и остановились у длинной яркой пятиэтажки с вычурными колоннами, арками и вьюнами, доросшими до третьего этажа. Приглядевшись, я понял, что это не вьюны, а это самый настоящий виноград, который уже зацветал. Виноград на Урале – что-то новое, подумалось мне.

Услужливый таксист, смуглый, похожий на кавказца, в цветастой рубашке, помог погрузить в просторный лифт, а затем молча остановился у дверей, ожидая чего-то.

– Сколько? – догадался я и стал рыться по карманам.

– Ежели наличностью – то полтинник, – немного удивленно сказал таксист. – А так – семьдесят две копейки.

Принятую здесь сумму чаевых я не знал, но на всякий случай решил округлить. Недолго поразбиравшись с механизмом оплаты, я набрал восемьдесят на телефоне, пароль, а затем коснулся телефонами с таксистом. Механизм не очень удобный, но зато защищенный. Таксист мой жест оценил.

– Спасибо, сударь! Сейчас помогу сумки до лифта донести.

В подъезде я сразу обратил внимание на двух парней рабочего вида, куривших около почтовых ящиков. Когда я окончательно погрузился в лифт, а таксист откланялся и хлопнул дверью подъезда, пара пришла в движение.

– Сигареты имеются, барь? – спросил первый из них.