Текст книги "Курьерская служба (СИ)"

Автор книги: Андрей Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Я инстинктивно и немного грубо нажал на плечо Нинель, заставляя её нырнуть внутрь машины и пригнуться. Захлопнул дверь.

Все трое были похожими друг на друга – крепкими ребятами с короткими стрижками. Один был кавказцем, второй походил на азиата, а третий, высокий, был подозрительно безоружным и остался стоять у машины.

– Какие-то проблемы? – спросил я, но в ответ кавказец замахнулся битой и пошёл на меня.

– За Игоря! – рявкнули из спорткара – получается, там был четвертый.

Рука легла на ствол. В машине у Осипа переключилась песня, вокалист запел зычным гроулингом под глухой бласт-бит на барабанах с неизменным саксофоном на фоне – до чего же музыка в параллельных мирах бывает похожей! Откуда-то сбоку вынырнула Альбина и словно шар боулинга снесла идущего на меня кавказца с битой.

Я включился в игру. Пистолет вынырнул из кобуры, перевернулся в руке, и движением снизу вверх я въехал прикладом по подбородку азиата, увернувшись от дубинки. Удар отозвался болью в руке. Все же, стычка с ультрас и драка в туалете аэропорта были совсем недавно. Рядом возник Осип, из голенища его сапога показалась короткая телескопическая дубинка. Похоже, приятель Сида тоже был не промах и повидал всякое. Взмах – и пошатнувшийся от удара азиат схватился за руку с перебитым запястьем.

В этот момент стоящий поодаль высокий выстрелил, пуля просвистела в паре сантиметров от глаз. По звуку я определил, что это пневматика, оглянулся: боковое стекло машины Осипа пошло мелкой сеткой, но не разбилось. Хорошо, что не огнестрел, промелькнула мысль, но расслабляться не стоило. Мне приходилось в прошлых жизнях терять зрение, и повторять этот опыт не хотелось.

Осип увидел в чем дело, отступил за машину и рявкнул:

– Швайн, у него ствол!

Альбина сидела верхом на кавказце, вбивая его голову в асфальт и не замечала угрозы. Я увидел, как стреляющий целится ей в голову и не раздумывая выстрелил в него.

– А! Твою мать! Он меня ранил! – высокий схватился за бедро, из которого хлестала кровь. – Огнестрел!

Признаться, я был одновременно и рад, и огорчён, что не убил его. И удивился, что в принципе попал. Видимо, минимальных мышечных навыков стрельбы у реципиента хватило, чтобы успешно наложить на них мои. Азиат медленно отступал к машине. Похоже, они не предполагали, что я буду с оружием и не один. Нет, они не были бойцами, не были профессионалами, понял я. Все, на что хватило бюджета у Игоря – банда подмосковных недобандюганов, мелких рекетиров, не имевших дело с нормальными стрелками.

Я продолжал держать раненого на мушке, но он больше не думал стрелять. Доковылял до двери и рявкнул:

– Отступаем!

Азиат с перебитым запястьем пробормотал:

– Хозяин сказал: «надо»...

И снова попёр на меня, утерев кровь с носа и перехватив дубинку здоровой рукой. В этот миг Осип взобрался на багажник своего джипа, затем вспрыгнул на крышу, а затем словно пантера обрушился на идущего на меня азиата. Повис на плечах, молотя трубой по спине, затем, когда они оба повалились, резво поднялся и наподдал сапогами.

– Прекратить... – послышался ровный, но властный голос из спорткара.

Стекло опустилось, в окне показался лысый, сухой старик. Он держал в ладони блестящую безделушку, покачивая её из стороны в сторону.

– Вы отпустите наших людей. Ты подойдёшь к машине...

Я не запомнил, что ещё он бубнил под нос, но очнулся только тогда, когда стоял всего в метре от его двери, держа в руке мобильник. Трава и воздух вокруг меня словно расцвели, а протянутая рука старика с мерно-качающимся амулетом звала к себе, звала. Но я нашёл силы оторвать взгляд и обернуться. Вокруг меня стояли четверо – двое нападавших, Осип и Альбина. Все забыли о травмах и ссадинах и молча глядели в глаза старику, истекая кровью.

– Стой! – прорезался тонкий голосок позади, повторивший распевно. – Оторвись, оторвись...

Дальше всё закрутилось снова. Еще один мой выстрел – сам не понял, куда. Больше не стрелял, берёг патроны. Удары – ощутимые, но не причинившие большого вреда – в бока и плечи с обоих сторон, я молотил в ответ кулаками и прикладом, меня держали и толкали вниз, распахнутая дверь машины со вжавшимися в угол раненым стрелком, мощный кулак Альбины, пролетевший мимо меня и врезавшийся в окно, в морду старика. Выстрел из травмата, вскрик Осипа и в финале – свисток полицейского и рёв двигателя мотоцикла со стороны улицы. Двое недобитков запрыгнули на заднее сиденье, спорткар сорвался с места и помчал с парковки, едва не сбив спешащих на выстрелы жандармов. Один успел развернуться и отправился в погоню. Второй подъехал к нам.

Я оглянулся. Альбина помогла Нинель выбраться из машины. Бедная девушка всё ещё сжимала в руках изломанный букетик цветов, выглядела при этом ещё более измученной, чем её побитая компаньонка-телохранитель.

И тут до меня дошло, что произошло. Только второй сенситив мог прервать поток гипноза, который своим амулетом навёл на нас старик. И этим вторым сенситивом оказалась дражайшая Нинель Кирилловна.

– Спасибо... – проговорила она. – Я, похоже, раскрыла первый навык... Вы спасли меня, мой рыцарь, а я – вас. Жаль, что не получилось свидания...

На миг она остановилась и потянулась в мою сторону, не зная, обнять на прощание, или нет, но её удержали за плечи.

– Мы идём домой, Нинель Кирилловна, вы устали, – буркнула Альбина, оглянулась на Осипа и сказала, усмехнувшись. – С тобой, красавчик, я ещё повидаюсь. Больно хорошо дрался.

Они пошли обратно по дороге к поместью. Мотоцикл жандарма проехал мимо них, не обратив никакого внимания.

– Ни с места! – рявкнул полицейский на нас. – Документы!

Дальше была рутина: опрос, оформление, осмотр повреждений машины, страховщики... Выехали обратно мы спустя два с лишним часа. Более всего я волновался о том, не дошли ли новости до матери, но всё обошлось.

На обратной дороге Осип давал непрошенные советы по общению с девушками – я слышал их уже тысячу раз и знал всё не сильно хуже. А ещё мой водитель восхищался Альбиной и весело комментировал произошедшее.

– Какая крепкая, прекрасная женщина. Смуглая, горячая. Как прекрасно поставлен хук справа! Я почти влюбился. Ты же спросишь у своей зазнобы, барь, как у неё телефончик? Я даже с тебя ничего не возьму. Правда, ни копейки. Классное же приключение получилось, согласись? Ну и что, что свидание обломилось...

Не любил чувствовать себя сводником, но обещание выполнил и вечером спросил в переписке у Нинель Кирилловны. Она ответила со смайликом и телефон дала, но после выдала то, что мне вовсе не хотелось услышать – свою старую шарманку про необходимость учиться.

«Намъ пока стоитъ прекратить общение. Но только живьёмъ. Вы мне очень нравитесь и близки. Но я вижу, что рядомъ съ вами происходятъ какие-то неприятности, а мне нужно набраться силы для учёбы. Я буду счастлива продолжить переписку с вами, Эльдаръ Матвеевичъ. Пишите мне чаще...»

Мне ничего не оставалось, как писать.

Следующее утро меня разбудило шумом строительной техники прямо под окном. Выглянув, я обомлел. Над моим забором возвышалась стрела здоровенного передвижного крана, которая спустя пару минут подняла с погрузчика и плавно понесла через забор... домик Сида. Мой комардин уже крутился на земле в углу участка, подкладывая с рабочим какие-то блоки и подкидывая щебень. Пока я производил утренние процедуры и готовил завтрак, всё уже было закончено.

Накинув халат и нацепив уличные тапки, я почапал через целину к своему новому соседу.

– Привет. Это чего за самодеятельность? Круто, конечно, но мы это не обговаривали.

Сид пожал мне руку и довольно улыбнулся во все тридцать два зуба.

– Всё во исполнение кодекса о крепостных. «При смене места жительства барина более чем на тридцать километров крепостной, исполняющий обязанности дворового из перечня „А“, обязан...» и далее по тексту. Ты же не написал бумагу о разрешении не менять место жительства? Вот я и перестраховался. А то потом вдруг случится чего...

– Так откуда я знал? И я как-то жил же в Верх-Исетске, пока ты оставался в усадьбе.

– Матушка твоя ещё была до совершеннолетия поверенной, она писала бумагу.

– Ну, – я почесал легкую щетину на подбородке. – С другой стороны, я обещал вам с Софьей решить жилищный вопрос. Будем считать, что он пока временно решён. Сколько за переезд отдал?

– Не дороже денег, всё из своих накоплений. Тебе, барь, платить без надобности. Сейчас электричество и трубы осталось подвести. Счётчик отдельный заведу, платить буду исправно.

– Подготовь счёт, или как там это делается, с электрикой помогу. Отвезёшь меня?

– Сейчас, перекушу только.

Один серьёзный минус у этого мира, всё же, присутствовал. Сервис доставки готовой еды, заказываемой в одно нажатие с мобильника, здесь развит не был – как я надеялся, пока. Видимо, при достаточном числе крепостных и людей, готовых работать у состоятельных мещан надомными работниками, эта потребность у людей отсутствовала.

Ну, ничего, подумалось мне. Наверняка ещё доживу до периода расцвета подобных сервисов. Разрушать страну мне хотелось всё меньше, к тому же, она идеально подходила для того, чтобы разрушить весь мир целиком. Оставалось только построить правильную карьеру и быть взаимовыгодным тем, кто помогает мне в осуществлении цели. Завтраком я со своим камердинером, конечно же, поделился, но заодно задумался о получении прав – благо, с прошлых жизней я помнил, как водить машины.

Садовое кольцо у Москвы здесь тоже присутствовало. Меня встретили вполне знакомые шумные магистрали в тисках старинных каменных строений и офисных высоток. С Садового мы свернули на набережную Яузы, где раскинулся достаточно скромный ансамбль зданий центрального офиса Курьерской императорской службы.

– Всё, барь, дальше пускают только с синими номерами, – Сид притормозил у небольшой парковки.

– Со служебными, то есть?

– Дипломатическими, служебными, личным автотранспортом крупных родов.

Распрощавшись, я направился к нужному подъезду. У входа стояла толпа людей, человек двадцать в такой же форме, что и у меня. Все чуть постарше меня и парочка «возростных», ближе к сорока. Примерно дюжина мужчин и вдвое меньше женщин. Все парни выглядели вполне прилично, хотя серьги в ушах, бородки и чуть более длинные волосы выдавали в некоторых достаточно неформальных личностей. Одна из девушек была роскошной «афророссиянкой», причём, по-видимому, нилотом: стройная, с чёрной, как уголь, кожей и пышными волосами, совсем не вязавшимися со строгой формой и вполне красивыми чертами лица.

Другая девушка обернулась и, завидев меня, тихонько взвизгнула, подбежала и набросилась на шею, коротко обнявшись. Я даже не сразу сообразил, что это была Алла – уж больно отличалась одежда и причёска.

– Здорова. Забыла сказать спасибо, что навёл на вакансию! Похоже, тут круто. А я тут уже со всеми познакомилась. Смотри, вот это Лукьян, он тоже в наш офис будет работать, – тут она перешла на шёпот, сказав. – Тот ещё зануда, ещё и не дворик, но надо привыкать.

«Дворик». К такому жаргонному сокращению наименования собственного сословия я готов не был. Лукьян оказался высоким скуластым блондином, почти альбиносом, с выпученными рыбьими глазами и весьма надменным выражением морды лица. Он выглядел недовольным – то ли оттого, что Алла своими короткими обнимашками спровоцировала его на ревность, то ли в принципе тем, что она так вольно себя повела.

– Лукьян Мамонтов. Ты, полагаю, Эльдар? Алла мне про тебя уже все уши прожужжала.

Он смерил меня оценивающим взглядом, но руку всё-таки пожал.

– Тот самый. Мамонтов... это те самые Мамонтовы?

– Те самые? Что ж, сомневаюсь, что ты про нас слышал. Мой отец – купец второй гильдии, занимающийся продажей ассенизаторных систем. Ты так сказал, чтобы польстить мне, так делать не нужно.

Я не растерялся.

– О, мне как раз нужен септик для контейнерного домика моего комардина. У вас же есть магазины, куда я могу обратиться?

Лукьян фыркнул.

– Для комардина. Личный камердинер? Что же он сам не занимается своей сантехникой? Признайся, что это ты тоже сказал, чтобы похвастаться своим дворянским титулом. Между тем, как ты понимаешь, многие купцы гильдии отца куда состоятельнее малоземельных дворян и занимают большее положение в обществе. И, да – частными системами канализации мы не занимаемся, только промышленными, для микрорайонов и заводов.

Парень всё ещё казался мерзким, но начинал мне нравиться: люблю людей, которые честны и указывают на соперничество с первых минут общения. К тому же, он неплохо разбирался в психологии, а такие соперники куда интереснее дубоголовых идиотов. Но градус я всё-таки решил понизить.

– Что же ты тогда пошёл в курьерскую службу? Меня и Аллу вот отчислили из вуза, подозреваю, похожая история?

Лукьян поморщился.

– Я закончил энергофакультет филиала Экономической академии в Туле, – парировал парень. – Мне странно, что ты считаешь наши должности не престижными. Попадание в столь серьёзную структуру, в отдел особых поручений – очень поможет энтерпризе моего отца. К тому же, я хотел повидать мир...

В этот момент ворота открылись, и толпа начала медленно всасываться в помещение. Учебный центр состоял из раздевалки, скромного буфета и достаточно небольшой аудитории с одиночными партами. Впустивший нас пожилой дядька со здоровенными усами оказался штабс-адьютантом и методистом курсов. Как выяснилось, нам предстояли и часы практики, и загадочные «мероприятия по нейропрограммированию», стоящие пару раз в неделю, при упоминанию которых по залу прошёл одобрительный шум. Обрисовав план, проверив состав и выдав комплекты из тетрадей и ручки, штабс-адьютант впустил первого из преподавателей.

Молодой мужчина выглядел как самый настоящий эльф из соответствующей литературы. Худой, с утончёнными чертами лица, высоким аристократическим голосом. Преподавал он курс «Деловой этикет и основы дипломатии». После нескольких вопросов в аудиторию, выяснивших средний уровень познаний, он прошёлся по истории сословного этикета и основам психологии.

Из зала, откуда-то с задних рядов поступил резонный вопрос:

– Прошу простить великодушно, а зачем нам психология?

Преподаватель улыбнулся:

– Рад, что вы старательны в учтивых оборотах. Представьте, что вам предстоит доставить ценный груз в наше представительство на другой континент. Конечно, в силу возраста в первых ваших рейсах, доставка будет производиться в команде. Однако какова вероятность, что основного нашего курьера настигнет беда, и понадобятся дипломатические рычаги по вызволению его из сложных ситуаций.

– Для этого есть сотрудники посольства или консульства, – парировал человек из зала.

Я посмотрел на него – под тридцать лет, худой, в круглых очках и с копной волос до плеч, форма мятая, как будто он снял её с предыдущего хозяина. Эдакий не то хиппи, не то панк из Основного Пучка.

По залу от его реплики прошли смешки. Кое-кто, по-видимому, понимал, что о некоторых из задач и интересов клиентов Курьерской Службы идут вразрез с интересами кланов, управляющих колониями и посольскими ведомствами. Дворянские дома – дело хитрое.

– Хорошо, давайте устроим небольшой практикум. Я – глава полиции городского района Кейптауна. Вашего старшего товарища забрали в тюрьму за незаконный провоз предмета искусства.

– На территорию Южноафриканского Союза или с территории?

– Разумеется, с территории. Вы находитесь у него в кабинете. То есть, у меня в кабинете. Ваши действия.

«Хиппи» сдвинул стул в проход, чтобы лучше видеть преподавателя, упёрся ногой и принялся его раскачивать.

– Ну, для начала – уточнить, имеются ли в помещении сенситивы, – сказал он и добавил вполголоса. – Кроме меня.

Он принялся напевать что-то себе под нос. Аудитория замолчала, в воздухе повисла напряжённая пауза. Преподаватель кивнул.

– Ну, хорошо, допустим, у вас есть на то навык и достаточный процент. Допустим, сенситивов нет – в Южноафриканском Союзе процент их крайне низок. Что дальше?

– Дальше всё просто. Вы берёте ключ. Встаёте с места... Идёте к камере с моим товарищем и открываете её...

Глава 14

В зале повисла гробовая тишина. Я увидел, как парень гладит красивый резной браслет у себя на запястье. Преподаватель покорно кивнул. Поднялся с места, нашарил где-то в ящике под столом ключ. Прошёлся через половину аудитории к большому стенному шкафу и открыл дверцу. На пустых полках среди стопок бумаг стояла полупустая бутылка какого-то спиртного, не то коньяка, не то виски.

Над аудиторией пролетели робкие смешки. Рука преподавателя потянулась к бутылке, но вдруг нырнула куда-то глубже, выудив короткий острый кристалл. А затем аудиторию пронзила яркая вспышка света, заставившая всех закрыть глаза и дёрнуться назад.

Послышался грохот. «Хиппи» не удержался на стуле и с грохотом опрокинулся вниз. Преподаватель-эльф же превратился в разъярённого орка и попёр на курсанта, который неуклюже поднимался со стула.

– Как вас зовут?

– Тукай Коскинен, ваше благородие.

– Вы наверняка читали Дворянский Кодекс. Одним из известных постулатов оного, знакомых даже гимназисту, является правило не применять индивидуальные средства парализации воли без угрозы для жизни по отношению к другому дворянину либо человеку высших сословий. Что было бы, если бы на мне не было предметов защиты, и я совершил что-либо противоправное?

– Ваше благородие, это же был практикум! – оправдывался Тукай. – Я полагал, что внутри курса применение сенса вполне допустимо.

– Допустимо. Но не в аудитории, а на индивидуальных занятиях и по предварительному разрешению. Это всё равно, что махать пушкой со взведённым курком посреди площади, говоря, что учишься стрельбе. Не говорите, что не догадывались об этом.

– Догадывался, – сокрушённо сказал «хиппи».

– Я в шаге от того, чтобы поставить вопрос о вашем отчислении с курса, – преподаватель продолжал рвать и метать. – Откуда это у вас? Оно задекларировано? Это аккумулятор и матричный парализатор с векторным усилением, правильно понимаю?

– Нет, это... простой источник с небольшим зарядом и без программы, – Тукай растерянно приподнял рукав, обнажив артефакт. – От дедушки достался. Я сам транслировал матрицу в ходе сеанса. И сам выставлял вектор... на вас.

Преподаватель замолчал. По залу прошёлся одобрительный шёпот. Даже Лукьян за соседним столиком пробормотал:

– Недурно.

– Вопрос о вашем отчислении снимается, – преподаватель поджал губы и, развернувшись, зашагал обратно к кафедре. – И молите бога, или богов, чтобы ваши навыки не заинтересовали разведорганы. Они вас с потрохами съедят. Итак, продолжим...

Далее был академический час практики, в ходе которого мы писали дипломатические письма – достаточно скучная и рутинная процедура. После наступил долгожданный перерыв. Первые лекции после десятилетий, проведённых вне стен учебных заведений, всегда тянутся вечность.

Группа окружила Тукая и задавала нескромные вопросы: сколько процент сечения, где учился, где купить артефакты и тому подобное. Кто-то даже предложил обменяться крепостными и расчехлил мобильное приложение “Мой двор”. Лукьян держался в стороне, всё ещё надеясь, что будет центром внимания. Поняв, что это безнадежно, снизошел до общения с нами.

– Ну и что, что у Тукая высокий процент. Сенс ещё никогда не был панацеей. Все мои предки носили не выше одного процента и ничуть не страдали – достигли высот, как видишь.

– Применительно к системам канализации правильнее сказать – глубин? – сказала Алла и задорно хихикнула, а затем пихнула его кулаком в плечо. – Да ладно, чо ты, я шучу. Высоты, я вижу.

После обеда началась лекция по «Международной логистике и геополитике». Вел её высокий дядька со странными чертами лица, представившийся Иваном Ивановичем Кузнецовым. Хотя определить настоящую национальность, как и звание господина, представлялось крайне затруднительным – не то северянин, не то индеец.

– В общем, забудьте всё, о чём вас учили в ваших учебных заведениях. Все учебники истории про крупнейшие мировые конфликты исходят из другой расстановки блоков, нежели сейчас.

Он включил проектор, отобразив карту.

– Вот Европейский Полуостров. Центр мировой цивилизации. Здесь вы видите отмеченные представительства Курьерской Императорской Службы. Скажите, командировка в какую страну выглядит наиболее безопасной?

– Норвежская Империя! Минимальный уровень уличной преступности! – выкрикнули с места.

Лектор усмехнулся, видимо, это была шутка, и она ему понравилась. По новостным передачами и историческим энциклопедиям уже понял, что Норвежская Империя является одним из давних врагов империи Российской.

– Кастилия? – предположила Алла. – Мне всегда нравилась Кастилия.

Преподаватель кивнул.

– Страна дружественная, конечно, но... Нравилась?

– Ну, или Греция. Или Каталония. На худой конец – Сицилия.

– Пляжи? – усмехнулся Иван Иванович.

– Пляжи! – кивнула Алла.

– Под Саратовом на Каспии пляжи ничуть не хуже. А уж Трабзон... Или, на худой конец, Сочи. Ещё варианты?

– Австро-Венгрия, – предположил Лукьян. – С ней же вроде бы сейчас достаточно союзнические отношения?

– Скорее, вооружённый до зубов нейтралитет, – усмехнулся один из сороколетних. – Как будто она нам с Малороссией не помогла. Тогда уж Пруссия. С ней официальный военный союз. Как и с Люксембургом.

– Он же отмёл Грецию, – немного небрежно махнул рукой в сторону преподавателя второй «возрастной». – И Сицилию, а с ней тоже союз. Какой-то другой критерий должен быть.

– Истамбул? – предположил Лукьян.

Преподаватель покачал головой.

– Де-факто он на треть принадлежит нам. Проливная Территория в совместном владении с Грецией и Австро-Венгрией. И я бы не сказал, что при этом город безопасен.

– Швейцария, – не унимался Лукьян. – Абсолютно-нейтральная страна. За всё время существования ни одного признака агрессии в нашу сторону.

– Ну неужели Бавария? – предположил Тукай. – Она же союзник Норвегии. Или что, социалистический блок?

– Сербия, – предположил я.

Опыт подсказывал, что даже в столь отдалённой от Основного Пучка реальности Сербия окажется союзнической. По залу разнеслись смешки, но, неожиданно, я угадал – преподаватель тыкнул в меня пальцем с кафедры.

– Ваш вариант самый близкий к истине, молодой человек! Да, Сербский Деспотат возглавляется уже второй десяток лет националистической военной хунтой. Да, расстрелы несогласных. Рабские условия для рабочего класса, как говорят социалисты. Север страны в руинах после войны с Австро-Венгрией. Но даже самый последний бандюган с автоматом или «закованный в кандалы», как пишут некоторые газеты, работяга там не тронет российского дворянина при исполнении. Скорее отведут в дом и накормят досыта.

– Обожаю сербскую кухню, – добавил Тукай.

– В общем, я рад, что среди ваших вариантов не оказалось ни Английской Империи, ни Франции. С первой у нас до сих пор не подписан мирный договор и есть споры в колониях, а вторая всегда будет рада воткнут нож в спину, даже если закупает у нас газ. Есть ещё один вариант, близкий к истине – Эстляндия. Островное карликовое государство, население меньше ста тысяч. У них по договору отсутствует армия, и нас там за века угнетения настолько сильно ненавидят, что боятся. Ни одного случая ареста российского дворянина. В случае какой-либо оплошности вас просто посадят на катер и отправят в Петербург.

– Так какой правильный ответ, ваше благородие? В какую страну безопаснее всего командироваться?

– Да по большому счёту, ни в какую. Везде есть свои риски. И сейчас мы их разберём.

Лекции по географии и геополитике я люблю. Да что любил, обожал. Как иначе нежели через них нащупать болезненные точки в этом мире. Честно говоря, когда всё закончилось, и все засобирались домой, я даже слегка расстроился, что всё так быстро закончилось. В гардеробной, когда я уже готовился вызвать такси, подскочила Алла.

– Так, ну что, в кабак? Отметим начало курса. Лукьян, эй, может тоже? Я знаю тут поблизости отличный баварский ресторанчик. С шикарными коктейлями, подруги водили.

Лукьян поморщился.

– Терпеть не могу ресторанную еду. Готовить нужно дома. Без химикатов. В крайнем случае в домашних сельских столовых.

– Ужас, какой он скучный, – прошептала она и бойко схватив меня под локоть, скомандовала. – Пошли!

– Пошли, – недолго думая, согласился я.

По дороге Алла пару раз попыталась подсунуть мне ладонь под локоть, чтобы идти под руку, но я старался держаться на некоторой дистанции. Поскольку я от природы молчалив, говорила много, навроде:

– Нет, ты не подумай, я вообще не любительница по кабакам. Просто когда ещё в Москву выберемся. Погода хорошая... Как тебе Тукай? Не, ну нельзя же так прямо в аудитории. В преподавателя ещё. Дичь какая-то.

– Угу.

Когда уселись в кабаке и я заказал «Ингольштадскую колбаску из стопроцентной говядины с горчичным соусом» за бешеные два рубля, монолог продолжался.

– Я вот думаю, а не придётся ли мне девицей лёгкого поведения в поездках трудиться? Вот зачем они симпатичных девушек берут на работу курьером? Наверняка же чтобы легче бюрократические препоны проходить, да? Я же красивая, да?

– Красивая, – кивнул я.

– Спасибо! Мне кажется, раньше ты более разговорчивый был. Что случилось-то? Девица какая-нибудь, да?

– Да как сказать... – я решил ответить уклончиво.

– Есть девушка, да? Или в Верх-Исетске осталась? Я с купчишкой там одним встречалась. Под тридцатник уже, третьей гильдии. У папаши у него торговый центр был. Брюлики подарил, на горячие источники свозил разок. А потом узнала, что он ещё с двумя роман крутит, прикинь, какой козёл? Послала я его, в общем. Как раз перед отчислением.

На этих словах она излишне громко забулькала трубочкой от коктейля, а в словах зазвучали слёзы. Что-то слишком часто рядом со мной девушки плачут, подумалось мне. И снова это паскудное желание приобнять, обогреть и успокоить. И воспользоваться, тем более, судя по всему, она был была вполне не прочь? Я отогнал эти мысли, мотивировав тем, что мне ещё придётся с ней работать. Да и Нинель Кирилловна... каким бы циником я не был, привязанность из мозга выкорчевать очень тяжело.

Впрочем, плакать всерьёз она не собиралась, а я решил, что стоит проявить минимум участия.

– Колбаску вон хочешь? Половину оставил.

– Хочу! – она изменилась в лице и бодро принялась за остатки моей порции.

– Козёл он у тебя был. Всё нормально будет, вон сколько мужиков на курсе, наверняка кого-то найдёшь.

– Да ну, с коллегами как-то не того, – сказала она с набитым ртом, но я заметил хитрый огонёк. – То есть я красивая, да?

– Ну да, считаю, что вполне красивая.

– А что у меня более всего красивое... Хотя ладно, о чём это я.

Она всё же разговорила меня, и разговор проходил на той тонкой грани, за которой можно скатиться в достаточно рискованный флирт, но мы вовремя остановились.

– Расскажи о ней, давай. Я же рассказала. Кто она?

Я взвесил все за и против, оценил то, что могу говорить, а что нет, и решил всё же немного раскрыться.

– Ну... Выпускница гимназии. Дворянка.

– Целовался хоть с ней?

– Ну...

– Ладно, не говори. Сенс? Тоже, поди, мощный процент какой-нибудь. Подобное к подобному тянется.

В этот момент Алла как-то грустно вздохнула.

– Не помню точный процент. Возможно, и не говорила. Но в районе пяти.

– Крутяк. А я тут бесталанная сижу.

Неужели ревнует? Или просто завидует? Разумеется, я по-прежнему мало понимал в сенситивике, но захотелось приободрить. А заодно расспросить кое-какие вещи.

– Да ну брось. Из полутора процентов тоже можно сформировать отличные навыки. Ты бы какой навык себе хотела?

– Конечно, артефактное матрицирование. Что, зря, что ли, училась?

– Ну есть же другие. Тоже полезные.

– Ага. Всякие стихийные? Которые спонтанно у невыявленных возникают? Нет, есть, конечно, гипноз и бителепатия... Тоже у нас распространено и востребовано. Телекинез, пирокинез, но это очень редкое. Термоконтроллинг. В средневековье всех перевешали, кто склонен был, а потом по дурдомам рассовали. На северах только остались всякие мансюки и эти...

– Алеуты? – предположил я.

– Ага! В общем, сейчас лишь бы меня взяли после курсов. А то я квартиру сняла, а мамка сказала, что помогает только месяц.

– Где сняла?

– Во Внуково. На окраине, на выезде в сторону Голицыно. За сорок в месяц.

– Голицыно? Я сейчас там живу.

Я даже не знал, рад ли я, что мы оказались соседями. Рассказал, как приобрёл участок и обосновался, и как Сид перевёз свой домик. Алла воодушевилась и резюмировала просто:

– О, отлично! А тебя сейчас твой этот... волосатик заберёт?

– Нет, Сид занят, на такси поеду.

Она громко звякнула стаканом, позвала официанта и потянулась к телефону.

– Значит так. Я сейчас плачу за ужин, а ты вызываешь такси, и по дороге меня закидываешь, идёт?

Пришлось согласиться, хотя такси из центра Москвы вышло дороже ужина. По дороге разговорились про политику, но разговор быстро перешёл на курорты, оказалось, что в детстве родители возили её в Грецию.

– Там я первый раз видела, как работает матричный предмет, – сказала она. – Мальчик начал тонуть, и мужик с пляжа его взглядом поймал, скоординировал и правильно грести руками заставил. У него браслетик был. Я тогда прямо увидела, как он засветился. Хотя, может, и показалось.

Мне вспомнились два предмета: короткий костяной нож в руке Игоря и амулет в руке того худого деда на «Свидании».

– Слушай, а не знаешь, где... амулетики прикупить?

– В Дворянском доме, конечно, – она странно посмотрела на меня. – Или ты про черный рынок? Ха, тут надо спросить у наших будущих коллег. Говорят, в Курьерской очень многие приторговывают. А зачем тебе?

Я рассказал, стараясь упоминать минимум терминов, деталей и предыстории, о том, как меня преследует какой-то тип с мощным парализатором воли.

– А тип – мощный сенсей?

– Вряд ли, – я пожал плечами. – Мой ровесник.

– Либо вундеркинд, либо у него слишком много ассигнаций. Ну сам подумай, откуда у ровесника способности перебить твой щит какой-то дешёвкой?

– Мой щит?... – не понял я, и вдруг в голове стрельнули, словно легкая мигрень, воспоминания. Воспоминания не мои, а моего сокамерника по черепной коробке.

Шестнадцатилетие. Лицо отца. Возможно, тогда я его видел в один из последних разов. «Мы теперь будем редко видеться, сын. Носи его с честью и не применяй сверх меры. Хотя он и сам не даст... »

Итак, мой пистолет был артефакторным. Заговоренным на точность в моих руках и осечку в чужих, на малозаметность, а также на защиту от психического воздействия. Именно поэтому я, девятнадцатилетний балбес, стрелял так точно, и поэтому он так часто помогал мне в драках.

Дальше я ехал молча. Когда машина выехала в город, миновала пару развязок и припарковалась около достаточно унылой старой девятиэтажки, она на миг остановилась, приоткрыв дверь.