Текст книги "Капитан Филибер"
Автор книги: Андрей Валентинов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Барских не желаете?
– О! Крайне признателен, сударь! Только с позиций, купить не успел.
Пачка была последней, и я прикинул, где в Новочеркасске можно достать мои любимые с ваткой.
– А не подскажете, господин…
На синих погонах – один просвет без всяких звездочек. То ли капитан, то ли…
– Есаул, – улыбнулся ушастый, перехватив мой взгляд. – Войско Донское.
Улыбка у есаула оказалась чрезвычайно приятной, хотя и слегка снисходительной. Встретил штафирку!
– Спасибо, господин есаул. Я, знаете, личность глубоко штатская…
Улыбка погасла, ярко блеснули глаза – синие, в цвет погон.
– Но вы, как я вижу, все-таки пришли сюда, а не в ресторан «Арагви», господин…
"Арагви"? Что-то помнится, кажется, встречал в мемуарах Суворина. Хвалили-с!
– Кайгородов Николай Федорович.
– Чернецов Василий Михайлович. К вашим услугам.
Кто-о-о?! Стоп, я чему я удивляюсь? Есаул и должен быть здесь, в Новочеркасске, именно сегодня его отряд отозвали с фронта, я лишь не знал, что мы встретимся на Барочной.
Я глубоко затянулся, наслаждаясь прекрасным турецким табаком. Повернулся к окну, попытался пустить колечко дыма. Давно не тренировался, правда…
…Одно колечко, второе… Неплохо! Хорошо! Даже отлично!..
– Ну как там мои пушечки, Василий Михайлович? Бахают?
Моргнул, взглянул недоуменно. Приоткрыл рот… Наконец, резко выдохнул:
– Не может быть! Капитан Филибер?!
– К вашим…
Ай! Душить-то меня зачем? Ребра, ребра!..
– Филибер! Филибер, вы! Ну, слава богу, наконец-то. Где вы все время прячетесь? Я же давно хотел… Я же… Вы меня тогда так выручили! Если бы не ваши трехдюймовки…
– Ва-си-лий Ми-хай-ло-вич! Кости не ломайте!.. Господин есаул-у-ул!..
Теперь мы смотрели друг на друга. Чернецов смешно морщил нос, качал головой. Но вот улыбка исчезла, затвердел взгляд:
– Договоримся сразу. Без «ичей», без «есаулов» – и на «ты». Если не в строю.
Я охотно кивнул. Усмехнулся:
– А ты меня, Василий, сначала построй.
* * *
– А чего ты от них хотел, Филибер? Правильно говоришь: бродячие музыканты. Traveling Band – правильно? Я бы и сам сюда век не совался, так Каледин прислал. Совсем на фронте хреново, жмет Сиверс, уже Миус переполз. Морячки в Таганроге высадились, на Батайск идут, кокаин нюхают… И даже не в этой сволочи, я тебе скажу, дело. Наши воевать не хотят, уперлись – мол, договоримся, большевики Дон признают… Про Голубова слыхал? Не избрали атаманом, вот и решил шансом воспользоваться. Очень опасный, хуже него – только Подтёлков… Тут ведь какая идея была? Отряды создаем – маленькие, но кусучие. Семилетов, Курочкин, Греков, Федя Назаров, я… Переносим войну на территорию противника, штабы громим, коммуникации разрываем. «Партизанка», одним словом. А в это время Атаман войско поднимает. Хотя бы две дивизии, хотя бы одну… Чего вышло, сам видишь. У меня в отряде – студенты с гимназистами, смотреть жутко, скаутский лагерь – не армия. А офицеры… Здесь, в Новочеркасске однажды собрались тысячи полторы, полк целый. О делах, значит, покалякать, о текущем моменте. Я им этот момент и разъяснил. Я, говорю, пойду драться с большевиками, и если меня убьют или повесят «товарищи», буду знать, за что. А за что они вздернут вас, когда придут? Ясно за что – за шею! И знаешь, сколько ко мне в отряд записалось? Аж двадцать семь человек. И те после разбежались. Вот так и воюем. Не Сиверс нас разобьет – свои сдадут, вот что страшно. Как ты у себя в Каменноугольном держишься, не представляю. А теперь… Хочу у Корнилова батальон выпросить – всего на одну операцию. Есть задумка «товарищей» потрепать, может, еще несколько дней выиграем. А ты, Филибер, вот что: к Корнилову не ходи, и к Алексееву не ходи. Они – кубыть Иван Иванович с Иваном Никифоровичем у Гоголя – меж собой разобраться не могут. Ты с Деникиным поговори, Антон Иванович среди этих… музыкантов самый вменяемый. Нет, лучше сделаем. Я сегодня Каледину скажу, он записочку черкнет… Тебя не только выслушают – ковровую дорожку простелят. И не пропадай, Филибер, самое время сейчас вместе держаться. Самое, я тебе скажу, время!..
* * *
За окном шел снег и рота красноармейцев…
Я толкнул тяжелую дверь, вдохнул чистый морозный воздух, оглянулся… Как в детстве: сначала налево, потом направо. Со снегом – угадал, вовсю валит. А красноармейцы скоро пожалуют…
Одернул полушубок, поправил башлык (никак не научусь носить!). Увы, кожаное пальто сейчас не по сезону.
Пуста Барочная. Красная армия пока не подвалила, Белая меж собой разбирается (кубыть Иван Иванович с Иваном Никифоровичем), простому обывателю лишний раз высовывать нос в такую непогоду ни к чему. Извозчиков нет, таксомотор только в самом центре поймаешь… Пешком? А куда деваться?
Сапоги скользили по снегу, холод забирался под плохо завязанный башлык… "На сером снегу волкам приманка: пять офицеров, консервов банка…" Мой новый лучший друг не спешил раскрывать главную Военную Тайну – свою «задумку». Еще один Кибальчиш – с большими ушами… Через несколько дней он двинется в рейд на станцию Глубокая, где сейчас штаб большевиков, готовящих наступление на Каменскую-Новочеркасск. Возьмет с собой чуть больше роты – все, что сможет наскрести. Такое у него уже получалось – в Дебальцево, где была ликвидирована вся верхушка местной Красной гвардии. Но на этот раз фарт не выйдет. "Эх, шарабан мой, американка! А я девчонка да шарлатанка!" Как там дальше у Луговского? А никак:
Стой!
Кто идет?
Кончено. Залп!!
Ушастый даже не узнает, что Каледин расщедрится: даст ему сразу полковника, минуя одно звание. Так и отправится на последний смотр в синих погонах с одним просветом. Предупредить? А послушает? Конечно, не послушает, у него – и у Каледина, и у всех остальных – только и надежда на такие рейды, на булавочные уколы в брюхо нарождающейся непобедимой и легендарной Рачьей и Собачьей РККА. Вот и рискуют, кладут головы.
Эх, раз (и), два (и) – горе не беда.
Направо околесица, налево лабуда…
Снег бил в лицо, рукам было зябко даже в карманах, по пустой улице мела поземка. «Итак, начинается песня о ветре, о ветре, обутом в солдатские гетры, о гетрах, идущих дорогой войны, о войнах, которым стихи не нужны…» Как бы поступил премудрый Янки из Коннектикута, попав в Камелот-Новочеркасск? Ясное дело, вызывал бы дюжину биороботов, синтезировал танковую колонну, подключил бортовой компьютер для составления Великого Плана… А еще лучше, вколол бы каждому офицеру, прячущемуся сейчас от фронта, дозу возбуждающего в соответствующее место. Пятьдесят кубиков патриотизма, пятьдесят – инстинкта самосохранения. Прав Василий – перевешают, перережут, в лагерях, за колючкой переморят… Нет, не поможет! Я тоже мог бы положить на стол Каледину карту со всеми «красными» силами-резервами. Даже компьютер не нужен, без него помню. И это ничего не изменит. Его величество Исторический Процесс – логичный, закономерный, никаким «янки» не поддающийся. «Широки просторы. Луна. Синь. Тугими затворами патроны вдвинь!..»
Я чертыхнулся, дернул за край ни в чем не повинного башлыка, подставляя шею морозу и ветру. "Не пропадай, Филибер!.." Я-то не пропаду, друг Василий…
Снег… Рота красноармейцев на подходе.
* * *
Юнкер Принц ждал меня, там, где и договаривались – в огромном неуютном номере гостиницы «Европейская», где даже ковры пропахли клопами. К моему удивлению, он был при полном параде: темный костюм, шелковая рубашка, галстук-бабочка. Очки новые – в золотой оправе.
Форму в поездку я надевать запретил. Мало ли, кого по пути встретить придется? Пришлось моему Принцу путешествовать в сущем рванье, поэтому когда парень попросил разрешения приодеться, возражать не стал. Благо, денежное довольствие в отряде выдавали регулярно.
– Господин капитан" Юнкер фон Приц… Николай Федорович, я… Я смешно выгляжу?
– Что вы, Сергей! Вид у вас очень даже… А мы куда-то собираемся?
Оклад Принцу я установил офицерский. На нем висела вся наша бухгалтерия, кроме того, парень был вынужден заниматься еще и адъютантскими обязанностями, от чего изрядно страдал. Но я был неумолим: в отряде хватало бойцов с нормальным зрением. К тому же характер у меня – не сахар, а мы с Принцем уже успели притерпеться друг к другу.
– Какая тетушка, Сергей? Ах, да, рассказывали, помню. Думаете, нас будут рады видеть? Не знаю даже, плана на вечер у меня нет, даже пакистанского… Ладно, ведите!
К тетушке? А почему бы и не к тетушке?
* * *
– …Господа, господа, чаю, пожалуйста, чаю! И пирог, господа, угощайтесь, угощайтесь!..
– Эх, пропала Россия!
– "Я синеглаза, светлокудра. Я знаю – ты не для меня… И я пройду смиренномудро, молчанье гордое храня. И знаю я – есть жизнь другая, где я легка, тонка, смугла, где от любви изнемогая, сама у ног твоих легла…"
– Иверскую часовню – вдребезги, одни кирпичи остались. На Спасской башне икону расстреляли, и Чудов монастырь пострадал, и Большой дворец. А юнкеров-мальчиков – штыками, штыками…
– Ироды, ироды!
– Чаю, господа, чаю!..
– "И, замерев от сладкой муки, какой не знали соловьи, ты гладишь тоненькие руки и косы черные мои…"
– Николай Федорович! Вот вы все время говорите о войне. Что начинается, что это – лишь первые зарницы. Какая война? Никто воевать не хочет, с нашего курса почти половина по домам разъехалась. Если чуда не произойдет, большевики придут и сюда, и в Киев, и на Камчатку. Я это не тому, чтобы оружие бросить, но вы же видите – никто и не думает сопротивляться, даже казаки!..
– Вы правы, Сергей. И – неправы. Я слыхал про одну великую… великую Империю. Однажды три… три губернатора собрались и решили, что этой Империи больше нет. И ее не стало – никто не вышел на защиту, ни один танк, ни один человек. Но сейчас так не будет. Чтобы победить, большевики распустили армию – двенадцать миллионов "человеков с ружьем". Эта лавина сметает, как цунами, все на своем пути – а следом идут Антонов и Сиверс. Они еще не понимают, что волна дойдет до краев – и отхлынет назад. И тогда начнется по-настоящему. Даже если один из дюжины не довоевал, представляете, сколько будет желающих пострелять? Не за царя или за Маркса, а просто так, потому что привыкли. Это и есть секрет войны, Сергей: миллионы тех, кто с ружьем, кто хочет – и кто будет сражаться…
– Чаю, господа, чаю! И как вам пирог? Правда? О-о, вы льстите, на Рождество был, конечно, удачнее…
– Ироды проклятые, ироды!
– Нет, нет, господа, отчаиваться рано. Открою вам секрет: в Москве создан Национальный центр, он уже ведет переговоры с союзниками, те обещают прислать двадцать дивизий. Правда, придется уступить французам Новороссию. Но что делать, господа? За спасение отечества надо заплатить. Так думает сам Милюков!
– "И, здесь не внемлющий моленьям, как кроткий раб, ты служишь там моим несознанным хотеньям, моим несказанным словам. И в жизни той живу, не зная, где правда, где моя мечта, какая жизнь моя, родная, не знаю – эта, или та…"
– Но сейчас… Николай Федорович, выходит, сейчас на нас идет цунами? Что же делать? Мы же его не остановим!
– Его никто не остановит, Сергей. Но мы должны выжить, переждать, когда схлынет вода – и попытаться собрать уцелевших. Тогда… Может быть, тогда…
– Да, да! Если нас поддержат союзники, если Клемансо пришлет войска… Понимаю, господа, я и сам патриот, но Россия сошла с ума. Да-с! Сошла с ума. И сейчас требуется тре-па-на-ци-я! Пусть хирург будет иностранный – не беда. Да-да, так думает Милюков, сам Милюков!..
– Чаю, господа! А вот и пышки, они, кажется, прекрасно получились. Прошу вас, прошу…
– Николай Федорович, а что такое "пакистанский план"?
Лабораторный журнал № 4
14 марта.
Запись шестая.
Сходил на работу, провел занятия – и сразу же стало легче. В отличие от коллег-кафедралов, уже все знающих и прячущих взгляд, студиозы ни о чем не подозревают. Можно работать от души, забыв хотя бы до окончания очередной пары, что семестр доработать уже не удасться. Все те же коллеги намекали, что могу заменить меня прямо сейчас, дабы я смог поскорее «лечь» в Померки под хирургический нож. Понимают – бесполезно, все равно советуют. А вдруг?
В Померки я съездил. Походил между корпусами, заглянул в хирургический. Там пахнет смертью. Не хочу! Заканчивать путь в стенах, пропитанных страхом и болью? Нет, нет!
Решил – и хватит об этом. Читать Журнал куда интереснее.
Если я по долгу своей исторической службы много лет изучал Гражданскую войну в России, то Первый интересовался пушкинской эпохой (редактор!). Подозреваю, именно туда он первоначально стремился. Насколько я помню (надо уточнить!) все сие должно было записано, как «QR-170-0» – с условием, что Первый собирался выстроить Q-реальность 1830 года.
С формулами (и формулировками) требуется разобраться, поскольку перед началом опыта нужно будет сделать подробную запись по всей форме. "Работа должна иметь название – заголовок, а каждый ее этап – подзаголовок, поясняющий выполняемую операцию" – как и требуют Правила.
Причины своего отказа от "– 170" ("-" – Прошлое, «170» – годы от "точки пребывания") Первый прямо не формулирует, однако то и дело намекает. К примеру:
«Дверь в Прошлое вначале кажется вратами в Рай. Однако, если присмотреться, перед нами не врата, а открытый бомболюк, через который тебя сбросят с парашютом на невидимую во тьме землю. Гарантий по поводу парашюта никто не дает.»
Излишне образно, но по сути верно. Реконструкция реального Прошлого (а не антуража из очередного телесериала) способна преподнести не самые неприятные сюрпризы. Первый резонно замечает, что в столь милую «каждому интеллигенту» (меня прошу не вписывать!) эпоху Пушкина и Лермонтова отсутствовали не только пресловутые ватерклозеты, но и привычная нам медицина, что уже совсем не смешно. Новости же из, допустим, Лондона будут приходить хорошо если на пятый день. Могу добавить от себя, что люди ХХI века при всех своих недостатках куда более свободны. Привыкли! Сословные традиции (чины, титулы, свиные рыла и калашные ряды) будут казаться нам чем-то совершенно непереносимым. Пережитые в ХХ веке революции не прошли даром. Глядя на любого задирающего нос начальничка, мы в глубине душе уверены, что и на него найдется ВЧК – и не без удовольствия себе это представляем. Современники Пушкина были куда более патриархальны, безропотно корясь всякой власти, аще от Бога.
Первыми в практическом плане этот вопрос изучили DP-watchers. Их «погружения» не достигали таких глубин, речь шла не о «-170», а максимум о пятнадцати-двадцати годах. Но и этого хватило. Достаточно представить себе современного человека где-нибудь в начале 1980-х. Это только кажется, что «там» было все так же, только без колбасы и с партсобраниями.
Адаптация в чужом времени – тема отдельная. Авось, и до нее очередь дойдет.
В подобные ментальные бездны Первый не заглядывал, ему вполне хватило дровяного отопления и отсутствия инсулина. В Q-реальности мы не столь подвержены болячкам, но если есть предрасположенность, то невольно задумаешься.
Итак, выбор Первого вполне понятен. Хворобьев предпочел остаться в нелюбимом, но привычном Пролеткульте.
На этом Журнал № 1 можно закрыть, разве что еще раз перечитаю последние страницы. Формулы, формулировки… Скучно, но необходимо.
В качестве интерлюдии зафиксирую окончание истории с рекой Ляохэ. Как говорится, я так и знал.
За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.
Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи…
«Знаток», о котором я уже писал, не одинок в своем «ревизионизме». Нынешние «красные» атакуют по всем направлениям, в том числе и в вопросе о приоритетах. На вполне справедливый упрек, что у них, «красных», все не свое, ворованное, включая песни, следует ответный ход. Мол, нынешние «белые» подделывают источники, то есть, попросту врут. Так и в этом случае. Старая казацкая песня объявляется новоделом 2000 года.
Что ж, открываем Петра Николаевича Краснова. "Картины былого Тихого Дона", 1909 год:
«…Так, в постоянных стычках и набегах маленькими партиями проводили казаки зиму 1904 года. 24 декабря генерал-адъютант Мищенко получил приказание произвести набег в тыл японцам по направлению к городу Инкоо, откуда японцы получали продовольствие… Казаки подбирали раненых и убитых и выносили их с поля битвы. Всего за этот кровавый ночной штурм мы потеряли убитыми 4 офицеров и 57 казаков и драгун, ранеными 20 офицеров и 171 казака и драгуна, без вести пропало – вероятно, убитыми – 26 казаков.»
А ниже – текст песни. Книга, между прочим, переиздавалась, хотя и под другим названием.
Вопросы?
Авторство песни – деталька, как и вопросы символики, формы и "кто первым выстрелил". Но и детальки о многом говорят.
Мой дед, ушедший к красным летом 19-го, много раз вспоминал одну и ту же историю. В их маленькое село (два десятка хат у оврага) входили белые. Просто входили – въезжали на тачанках, никого пока еще не трогая, даже не обращая внимания на прятавшихся за плетнями селян. Дед запомнил первого, кто правил тачанкой: рыжего плечистого поручика. Запомнил – и все пытался объяснить. "Он был такой…" "Они были такие…". Странное дело, ему, агитатору-партийцу и преподавателю, не хватало слов. Но догадаться было нетрудно. Дед, тогда еще пятнадцатилетний Кибальчиш, чувствовал людей другой породы – сильной, очень опасной. Чужой. С такими не помиришься, такие не простят. А ведь дед был не робкого десятка, уже через полгода сам лупил из пулемета с такой же тачанки. Но страх остался – на всю жизнь.
"Белые" и «красные». Если и есть Ад там, под открытым бомболюком, за черной ледяной мглой, то где ему быть как не на "единственной Гражданской"? Комиссары в пыльных шлемах, комсомольские богини в кожанках, пальцы тонкие прикоснулись к кобуре… "Voila, Boulate Chalvovitch, c'est votre romantisme fangeux de la guerre civile!", – справедливо заметил Борис Штерн.
Вот она, Булат Шалвович, ваша блядская романтика Гражданской войны!
Поручики Голицыны и корнеты Оболенские расстреливавшие пленных и «шомполовавшие» целые уезды, ничем, конечно, не лучше.
Q-исследования: результаты и перспективы.
3. Основные направления: современное состояние (продолжение).
Практическая эвереттика. О ее существовании пришлось узнать совсем недавно. Эвереттика представлялась делом исключительно теоретическим, далеким от реальности, хотя и очень полезным. Собственно, благодаря работам Хью Эверетта стали возможны не только исследования Джека Саргати, но и само исследование Ноосферы.
Не буду умничать (гуманитарий!), лучше процитирую Журнал. Не первый, а № 2. Его автор – Второй – подходил к делу очень серьезно.
Итак.
"45 лет назад была опубликована работа молодого физика из самого престижного в США Принстонского университета Хью Эверетта под сложным даже для академической статьи названием "Формулировка квантовой механики посредством понятия «соответственное состояние». Статья моментально стала сенсацией…
В чем же суть теории? В классической механике считается, что события протекают независимо от наблюдателя. Создатель теории относительности Эйнштейн внес поправку на скорость наблюдателя. Эверетт пошел дальше. Хитрыми математическими исчислениями он доказывает, что наблюдение за любым объектом является взаимодействием, которое меняет состояние и объекта, и наблюдателя.
В традиционной квантовой механике рассматривается изменение только объекта. В квантовой механике Эверетта меняется состояние каждого члена пары – и объекта, и наблюдателя. Изменение состояния зависит не только от информации, но и от самого наблюдателя…
Из теории Эверетта следует масса ошеломляющих следствий. Прежде всего она объясняет неконтролируемый разброс результатов в ходе экспериментов, который является головной болью всех без исключения физиков в мире. Она объясняет многие странные явления – от НЛО, призраков до всяческих полтергейстов.
Основными понятиями эвереттики являются понятия ветвлений и склеек. Ветвление – это явление рождения универсумов в динамических процессах квантовой механики. Универсум – одна из автономных ветвей Мультиверсума. До появления теории Эверетта латинский термин Universum однозначно переводился как Вселенная. При каждом измерении Вселенная разветвляется на ряд параллельных Вселенных. На этих развилках возникают новые двойники, новые Вселенные. Мир, по существу, – это каскад причинно-следственных цепочек, образующих множество эвереттовских Вселенных.
Склейки – явления взаимодействия универсумов на самых различных уровнях. Склейки могут проявляться в явлениях как материального, так и ментального уровней. Материальные склейки могут выглядеть как «чудеса» – напр., появление или исчезновение физических предметов. Ментальные склейки проявляются в явлениях "измененного сознания", прежде всего – сна. Понятие об эвереттических склейках ввел Ю.А. Лебедев в 2000 г.
Обратимость времени для элементарных физических процессов, явления ветвлений и склеек универсумов приводят к необходимости рассмотрения в эвереттике неоднозначности не только Будущего, но и Прошлого. В связи с этим возникает совершенно новый взгляд на Историю, которая из линейного процесса (классического «длинного» или недавно описанного "короткого") превращается в «ветвящийся», причем структура этого ветвления определяется Настоящим."
Лично я понял хорошо если половину. Но и этого достаточно. Что поразительно, эвереттика постепенно становится респектабельной научной дисциплиной. Год назад в России были защищены две эвереттические диссертации.
Однако, все это теория. Она очень пригодится в будущем, когда ноосферные исследования наконец-то выйдут из подполья. В практическом же плане эти мудрствования помогают лишь морально.
Ситуация изменилась в конце 2005 года, когда заявила о себе анонимная группа эвереттистов-практиков. По некоторым данным она была создана одним из учеников помянутого выше Юрия Лебедева. Задачи группы таковы:
1. Сбор фактического материала, доказывающего существование «ветвления» и «склеек» в Истории.
2. Попытки создать или спровоцировать эти явления с последующим контролем за результатами.
Насколько можно понять, эвереттисты-практики желают творить Вселенные по собственному усмотрению. Идея та же, что и в Q-исследованиях, но речь идет не об одном человеке, а обо всех мирах, существующих и могущих возникнуть.
Замах, достойный Бога.
О реальных результатах деятельности «практиков» ничего не известно.
