Текст книги "Аргентина: Кейдж"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глас отца Юрбена гремел над площадью. Зонтики сникли, некоторые уже начали пятиться. Кюре взмахнул рукавами мокрой сутаны:

– Часовня не угодила? Не каменья сокрушать вам надлежит, но собственные грехи!

Вдохнул поглубже, блеснул отчаянными глазами:

– На колени!!!

Дождь, осмелев, вновь ударил каплями в мокрый булыжник. Ни слова, ни дыхания. Была толпа – нет ее. Только склоненные головы, только поникшие плечи.

– Божья дудка, говорите? – прошептал Крис, боясь спугнуть тишину. – Я бы, гражданин мэр, другой инструмент поискал.

Максимилиан Барбарен внезапно хмыкнул.

– А чего вы хотели? Всю войну оттоптал, сержант, три медали. Справится! Другое плохо, Кретьен. Эти сюда приползли, а остальные по домам сидят – но рассуждают точно так же. Вроде как прокляли город. Вы не подумайте, я, конечно, материалист...

* * *

На ней тоже был плащ, легкий, в цвет осенних листьев. Мокрый берет, сумочка в каплях дождя. А за спиной – черные камни Альбигойской башни.

– Ну, что мне с тобой делать, Кретьен?

Он лишь развел руками.

– Не знаю.

Мари-Апрель, шагнув ближе, стряхнула с кончика носа очередную каплю. Кристофер Жан Грант вновь попытался вспомнить, на кого похожа странная девушка. Лицо, голос, даже капля воды на носу... Не смог и в который уже раз огорчился.

– Они там, в городе, словно с ума сошли. Наверное, ты права, Мари, это все – просто страх. Можно подумать, графиня полтора столетия их за каждым углом подстерегает!

Девушка взглянула серьезно.

– А если и так? Ее убили без всякой жалости, а потом зарыли, словно собаку. Даже часовню, построенную ради ее памяти, хотят сломать.

Отвернулась, взглянула в мокрое серое небо.

– Но, думаю, дело все-таки в чем-то ином. Я узнавала, самой стало интересно... Ни разу призрак никого не убил, не тронул. Просто черная безмолвная тень, просто старая память. Не она ищет покоя – они не могут себя простить.

Мари-Апрель с силой провела ладонью по лицу, улыбнулась.

– А еще я поняла, что ты придешь, пришла сама, и вот теперь мы оба мокрые... Что дальше, Кретьен?

Кейдж оглянулся по сторонам. И вправду! Не спрятаться, не согреться...

Внезапно девушка взяла его за руку.

– А знаешь, на что это похоже? На нашу с тобой историю, Кретьен. Встретились, друг на друга взглянули – и фотоаппарат на траве.

– Точно! – выдохнул он.

Мари-Апрель покачала головой.

– Защитники этой башни верили в промысел Божий. Мы с тобой люди современные... Так давай поверим Эйнштейну. Запутались в трех измерениях – ищем четвертое!

Оглянулась, кивнула в сторону трещины.

– Ты меня подсадишь, а я тебе руку подам. Внутри можно спрятаться. А в сумочке у меня – фляжка с граппой. Понял, маловер? Ну, чего стоим?

И Кристофер Грант шагнул в четвертое измерение.

6

Харальд Пейпер отпустил такси чуть не доезжая до Парижской площади возле первой же попавшейся витрины. Сомнительных заведений, спасибо Колченогому, на Унтер-ден-Линден давно уже нет, и самый бдительный таксист ничего не заподозрит. А вот если проехать дальше через площадь и повернуть строго на запад... Что делать нормальному человеку на Вильгельмштрассе?

Паранойя ласково улыбалась.

...«Контакт» в Министерстве авиации был старый и не слишком полезный. Мелкого чиновника поймали на такой же мелкой мерзости и, ткнув носом, заставили расписаться в бумажонке под соответствующим грифом. Многого не потребовали: список фамилий под номерами, назначено, прибыл, убыл. Обычная ячейка в густой сети. Ловись, рыбка, большая и малая!

Гауптштурмфюрер звонил по нужному номеру не слишком часто, но регулярно, чтобы не забывали. Никакого риска, главное, не говорить по телефону-автомату больше сорока секунд. Для «контакта» же он безлик и безымянен. Пароль, нужный номер – и новости вкратце. Сеть густа, несть числа ячейкам, однако эта считалась ценнее прочих. Не слишком легко достучаться до конторы Толстого Германа!

* * *

Сын колдуна давно уже не пытался искать обычную человеческую логику в поведении партийных вождей. Чистый Дарвин, хоть книжку пиши. А для зверья главное сила, подкрепленная клыками и когтями – и конечно же вид, чтобы стаей не ошибиться. Еще с югенбунда молодой национал-социалист научился различать два основных: шакалы и волки. Однако, тоже строго по Дарвину, виды не оставались неизменными. Волк превращался в шакала, а тот, пугая стаю, внезапно отращивал волчьи клыки. Но шакалов с каждым годом становилось все больше, и для волков настали плохие времена. Самые сильные, Рем и Штрассер-старший, погибли, Рудольф Гесс, а с ним целая стая помельче, поспешили накинуть шакальи шкуры.

Фюрера сын колдуна волком не почитал. Разве что вервольфом.

Агроном, поначалу не слишком клыкастый и сильный, очень рисковал. Сразу после чрезвычайных декретов января 1933-го кто-то на самом верху скомандовал «Ату!». Пришлось прятаться, петлять и огрызаться. Вроде бы отбился, даже сумел войти в тесную стаю вожаков. Но самым сильным по-прежнему оставался Главный Волк – Герман Геринг.

Сослуживцы, поверив болтовне, любили повторять, что Толстый Герман уже не прежний, и самое ему место – в витрине музея национал-социализма, и то в виде чучела. Гауптштурмфюрер думал иначе.

* * *

На Вильгельмштрассе было не слишком людно, и Харальд старался не смотреть по сторонам. Знакомых в министерствах и посольствах у него не слишком густо, но нарваться всегда можно, как и на слишком бдительных шуцманов. Хорошо еще, не вечер, тогда бы точно остановили, хотя бы у британского посольства. Но сейчас ясный день, и сын колдуна без всяких помех дошел до серого корпуса, издалека похожего на саркофаг с крышкой, первого из многих. Кое-что еще достраивалось, но уже сейчас злые языки прозвали то, что получилось, Соломоновым Храмом. Толстый Герман, истинный ариец королевских кровей, узнав об этом, смертельно обиделся за любимое детище – Имперское министерство авиации. Харальду же скопище больших и малых саркофагов сразу же напомнило тюрьму Шпандау. Даже цветом – один в один.

Оставалось найти нужный вход, но возле него не останавливаться, пройти дальше – и свернуть за угол, к автомобильной стоянке. Там и подождать. Не слишком долго, совещание должно закончиться с минуты на минуту...

* * *

Колченогий прожил бы еще долго, если бы не цеплялся за кресло гауляйтера Берлина. Хозяин имперской столицы мешал многим, но прежде всего Главному Волку и Агроному. Оба – смертные враги, однако закон Дарвина допускает и не такие чудеса. Козел, тоже рвущийся в волки, был уверен, что поиск «марсианской» техники – прежде всего удар по излишне зарвавшемуся министру авиации...

Есть!

...Девушка шла между двумя военными, молодыми крепкими парнями в летной форме. Сама в штатском, скромный серый плащ, маленькая шляпка. Улыбалась, о чем-то рассказывала. Один, званием постарше, хотел взять девушку под руку, но получил щелчок в лоб. Сын колдуна усмехнулся и поспешил отойти подальше, за долгий ряд авто.

Со свиданьицем, Вероника Оршич!

В списке разыскиваемых убийц доктора Геббельса она числилась под номером два, непосредственно после изверга и врага рода человеческого Марека Шадова. На предпоследнем совещании Козел не без гордости доложил о ее аресте.

Харальд Пейпер, подождав сигнала светофора, перешел улицу и не спеша побрел обратно. Все, как он и предполагал. Волки, по добру ли, нет, но договорились, Козел же так и остался в козлах. Стерпит ли? А если нет, чего от него ждать?

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер начал строить собственный «Трест». Рейнхард Гейдрих будет подлым дураком, если не последует его примеру.

7

Анна Фогель работала. Купленное недавно трико надевать не стала – рано. Но в зеркало на стене то и дело поглядывала, мысленно разворачивая пространство чердачной каморки. В списке самого первоочередного уже стояло: сходить в «Paradis Latin», увидеть оба номера, побывать за кулисами, пройтись по сцене. А еще костюмы, обувь... О декорациях решила поразмышлять позже, когда станет ясно главное.

Самое трудное – партнер. Бывший преподаватель академии уже убедилась, что танцевать парень умеет – если требуется пригласить даму в приличном ресторане. Для сцены этого мало. Значит, недостатки надо обернуть иной стороной, сделать слабость силой.

«Надеюсь на вас, мышки!» – говорила Анна своим ученицам. Теперь в мышках она сама. Ничего, справится!

Обо всем прочем забыла, увлекшись не на шутку. И даже не услыхала, как открылась входная дверь. Только когда Марек постучал, дремавшая Сестра-Смерть открыла глаза и заступила на смену. Извини, капитан, ты в разработке. Ничего личного! Пока...

* * *

– Я кое-что из кафе принес, – сообщил Марек, доставая из большого бумажного пакета тарелки и свертки. – Еще теплое, чтобы вам, Анна, не выходить.

Мухоловка в который уже раз удивилась. Секретный агент Кай – мужчина хоть куда, заботлив, аккуратен, не забывает о порядке на корабле, малявка ему в рот смотрит. Чего еще надо Снежной Королеве? Что с женой у Марека полный разрыв, она поняла давно, как и то, что Гертруда – не родная дочь. Может, просто не повезло парню, встретил самовлюбленную дуру? Но если Герда хоть немного похожа на мать, поневоле задумаешься.

Кофе Марек варил сам, настоящий капитанский. Такой не в каждом ресторане найдешь.

– Спасибо! Пахнет ошеломляюще.

Самое время рассказать партнеру по номеру о том, что удалось придумать, но Мухоловка не спешила. Марек определенно что-то задумал. Взгляд контролировал, а вот о мимике слегка подзабыл. На подоконнике – свежие газеты, сверху «Matin», вечерняя, значит, купил только что.

– Помочь?

– Что пишут?

Парень помедлил, затем протянул руку к «Matin».

– Да всякое, Анна... А в утренних вы ничего не заметили?

Мухоловка вспомнила, как экзаменовал ее Эрц. Улыбнулась.

– Совещание в Имперском министерстве авиации. Геринг собрал летчиков легиона «Кондор». В Испанию они не поедут, легион куда-то перенацеливают...

Облокотилась о стол, наклонилась ближе.

– Плюсуем вчерашнее – Муссолини отменил переброску Corpo Truppe Volontarie. В Испании останется лишь неполная бригада. Зато итальянский флот начал внеплановые маневры у западного побережья.

– А-а... А при чем здесь... То есть я не про Испанию.

Анна Фогель отвернулась, чтобы не смущать парня. Секретный агент Кай наверняка заранее продумал разговор, а она ему все поломала. Легкая зуботычина перед допросом.

Извини, Марек, работа!

– Вот... Это и в «Matin», и в других. Вам это нужно обязательно увидеть.

Одна газета, вторая, третья. И везде – на первой странице: «Германское сопротивление действует!», «Он покарал Геббельса!», «Смелые люди – или провокаторы?».

– Это не новость, Марек. Это – информация. А вот зачем нам ее подбросили, сказать пока не могу.

Его пальцы сжались в кулак, побелели.

– Я – могу. Только не спрашивайте, откуда мне известно. Никакого Германского сопротивления нет, это провокация, Анна! Ловушка!.. И вы должны это знать.

– Спасибо! Обязательно учту... Можно?

Взяла всю стопку, бегло пересмотрела заголовки.

– А в остальных что интересного?

Опять все поломала! Парень ждал совсем другого, если не вопросов, то серьезной беседы. Не хочется ему в связные!

– Интересного? Ну... Если вы спортом увлекаетесь... Жермен де Синес, здешняя акула пера, напечатал очередную статью о Северной стене. Доказывает, что ее все-таки взяли этим летом. Курц и Хинтерштойсер, слыхали о них?

Анна взглянула удивленно.

– Конечно! Я же сама на Эйгер поднималась. По Западному склону, но не по основному маршруту, а через Гриб. И с ребятами знакома, когда в Штатах прочитала об их гибели, здорово расстроилась. А вы тоже скалолаз, Марек?

Заранее знала – нет. Потому и пожертвовала фигуру, рассказав кое-что о себе. Классический гамбит.

– Ну какой из меня скалолаз? Но на Эйгере тоже, представьте себе, был. Не это важно. Жермен де Синес прав, Северную стену взяли. А главное, ребята живы!

– Только не спрашивайте, откуда мне известно, – невозмутимо проговорила Анна. – Марек! Хранить надо не только тайну, но и то, что вы о ней знаете. Иначе какой из вас к дьяволу подпольщик?

Отхлебнула остывший кофе и приготовилась слушать. Дозрел парень! Но если даже промолчит, характер покажет, тоже не беда. Геббельса застрелил некто Марек Шадов, один из руководителей Германского сопротивления. Случилось же это аккурат во время штурма Северной стены. Складываем вместе, смотрим на результат...

«...На Эйгере тоже, представьте себе, был. Не это важно». Очень, очень важно, heer kapitein!

8

Возле поворота к небольшой роще Жан-Пьер Мюффа затормозил и поглядел на пассажира.

– Теперь куда, Кретьен? Прямо или налево?

Сидевший в коляске служебного мотоцикла Кейдж сообразил не сразу. Место он попросту не узнал. Уезжал из лета, вернулся в осень. Низкие тучи, лужи возле обочин, холодный ветер...

– Там деревья были, – сообразил он наконец.

– Понял!

Мотоцикл рванул прямо с места.

Навестить коллег Крис решил по самой простой причине. Ни телеграмма, ни письмо не дойдут, если адресовать их во вторую палатку слева. А в маленьком поселке Монсегюр, прилепившемся к подножию горы-тезки, почтового отделения не было. Езды всего час, достаточно попросить у кого-то мотоцикл...

Не вышло. О строгом приказе доктора в Авалане знали все, даже завернувший в город по делам окрестный фермер. Автомобиль же Кейдж даже не решился попросить. Оставалось ехать пассажиром, и тут повезло. Сержант Мюффа сообщил, что у него возле Монсегюра дела. Намек насчет оплаты проигнорировал, поглядев странно.

И вот – знакомые палатки. Сразу же бросились в глаза разбросанные поверх едва подсохшей травы вещи. А вот автомобиль только один – «Renault Celtaquatre» профессора Бертье. Не наблюдалось и самого профессора, равно как и Мисс Репортаж. Зато прямо у одной из палаток, на расстеленном брезенте....

– А? Нас раскрыли? Джо, сделайте вид, что нас тут нет. Нет – и все! Вас нет, меня нет, ничего нет, мы просто гал-лю-ци-на-ция!..

– Э-э-э! – задумался Монстр и почесал затылок.

При этом сержант Бришо из Тулузской жандармерии попытался одним глотком опорожнить большой глиняный стакан. Закашлялся, захлебнулся воздухом – и тут же испуганно ойкнул. Ладонь Монстра звонко впечаталась в его спину.

Жан-Пьер Мюффа слез с мотоцикла, небрежно козырнул.

– Сержант! Мы ищем саботажников. Продают иностранным журналистам неисправные мотоциклы. Явная диверсия!

Бришо вновь зашелся в приступе кашля, при этом отчаянно кося в сторону Криса. Репортер сжалился.

– Нет, Жан, не узнаю. Тот dude был с бородой и горбатый.

Кашель немедленно иссяк. Сержант Брюшо поспешил воздеть к небу тяжелую черную бутыль:

– Знаете, что это, Мюффа? Я не знаю, случайно нашел прямо на дороге. Никогда такого не видел! И никто не видел, даже Джо. Вы, Мюффа, не поможете провести экс-пер-ти-зу? Глоточек, другой... У нас тут, кстати, совершенно случайно возник сыр, оливки... А это что? Надо же, куриная ножка!

– Ы-ы-ы! – подтвердил Монстр, широким жестом подзывая гостей.

* * *

Лорен оставила короткое послание и целую стопку исписанных листов, два своих репортажа. Кейдж взялся за письмо. Как он и предполагал, дождь прервал поиски, и мисс Бьерк-Грант вместе с профессором перебрались в Монсегюр, конечно же не на руины замка, а в поселок. В гости Криса она отчего-то не пригласила, все же свежие материалы велела оставить безотказному Джо. Заодно сообщила, что у Джорджа Тайбби в Париже все в полном порядке, а «малышу» следует пропить курс успокоительного. В конце следовало неизбежное напоминание о мисс Бьерк-Грант-младшей. Два письма от Камиллы, перевязанные бечевкой, прилагались.

Первая строчка репортажа гласила: «Мне почудилось, будто я снова в тоннеле под Ист-ривер, и я крепко сжала руку профессора Бертье...» Дальше Крис читать не стал, поглядел на Монстра.

– Чего в пещере нашли-то, Джо?

Тот думал долго, наконец решительно выдохнул:

– Грязь!

Между тем жандармы, отойдя на десяток шагов, о чем-то оживленно беседовали. Мюффа больше молчал, зато «саботажник» Бришо говорил непрерывно, при этом размахивая руками на зависть ветряной мельнице.

– Шпионы! Шпионы! – принесло порывом ветра. – Где я им шпионов возьму?

Кейдж вновь повернулся к Монстру.

– Джо! А почему тебя здесь оставили? Вещи за час погрузить можно. Холодно же!

На этот раз ответ последовал сразу. Монстр скривился, словно лайм сжевал.

– Не спрашивай!

И махнул ручищей. Два слова, почти рекорд. Насчет же «не спрашивай!»... Монстр был, конечно, Монстром, однако никак не дураком. «Меня не будет, значит, старший – ты», – сказал ему босс. Жаль, что Лорен об этом не знает. Съездил бы в гости, так ведь не звала.

Кристофер Жан Грант встал, поправил слезшую на нос шляпу и шагнул вперед, прямо в высокую, не успевшую просохнуть, траву. Взглянул на то, что перед ним.

Монсегюр!

9

– Многие из аристократов до сих пор считают Гитлера наемным кучером, – заметила Ингрид, стряхивая пепел в пустую консервную банку, – ждут, пока дилижанс проедет через лес с разбойниками, чтобы потом рассчитать и прогнать взашей. Кое-кто верит, что Ефрейтор образумится и вернет на трон законную династию, некоторые соскучились по орденам и званиям. Любить – не любят, но бороться не станут.

Харальд не спорил – слушал, а больше смотрел. В новом платье, синем с зеленым отливом, облегающем и одновременно строгом, баронесса выглядела опасно. Курила через мундштук, янтарный, в локоть размером. На тонких пальцах – золото, табачный дым не мог скрыть запах французских духов. И все это – на той же маленькой кухоньке, у стола, покрытого зеленым пластиком. Колдовство, не иначе.

– «Общество немецкого Средневековья» – в основном старики, ветераны прошлой войны, вроде моего покойного дяди. Выпускают журнал, раньше, когда денег было побольше, помогали ученым-медиевистам. Обряды в самом деле проводят – рыцари, но это лишь традиция, память. Никаких тайн там нет, Харальд. Подпольщики из них точно никакие.

– А вы не спешите, – гауптштурмфюрер тоже закурил, прикинув, что самое время открывать форточку. – Станьте там своей, а потом увидим.

Девушка взглянула удивленно.

– Харальд! Я и так своя. Это же питомник, родословные изучают чуть ли не под микроскопом. Господин Вениг много лет помогает Рыболовам вести дела, но он всего лишь служилый дворянин в третьем колене. Руку подают, но за стол сажают только по большим праздникам.

В светлых глазах мелькнуло сочувствие и одновременно – легкая насмешка. Сын колдуна невольно напрягся. Вот они, те самые саксы, когда-то растоптавшие державу его пращуров! «Битвы жаркие, в огне и железе, поминали вы, предки-сорбы, песнями ратными. Кто теперь споет нам ваши песни?» У сопливой девчонки прорезались клыки.

Успокоился, даже улыбнулся. Он этого и хотел, верно?

– Харальд! Я же о них говорю, не о нас! – Светлоглазая, что-то почувствовав, наклонилась ближе, обдав пьянящим запахом духов. – Мы с тобой, слава богу, самые обычные люди...

«Нет! Я – Мельник, брат Крабата! – возразил он, не двинув губами. – И ты тоже – нет, ученица!» Виду не подал, развел руками, признавая очевидное. Самые обычные, и слава богу!

– Насчет «Бегущих с волками» я тоже узнала, – баронесса помотала головой. – Сейчас точно засну!.. Харальд, сделайте доброе дело, заварите еще ваш замечательный кофе!

* * *

Девушка вернулась поздно, Харальд даже начал волноваться. Он уже понял, что квартиру брата придется оставить, причем как можно скорее. Марека Шадова по-прежнему ищут, сослуживцы просто ради перестраховки непременно еще раз проверят списки жильцов. И об Ингрид скоро узнают, кто-нибудь из «питомника» проболтается, дернет за ячейку в сети... И – ловись рыбка!

Уезжать не хотелось. Привык – и к месту, и к тому, что светлоглазая рядом. И кофе варить для нее тоже привык.

– «Бегущие с волками» на самом деле «Союз исконных германских традиций». Его основали, как и Общество, в 1850 году. Но Братство Грааля – объединение настоящих рыцарей, их Ордена существуют уже много веков. А «Бегущие» – просто любопытствующие дамы из приличного общества. Зато у них есть деньги, кто-то очень серьезный им помогал и помогает. И еще разница: Братство – консерваторы, монархисты, их идеал – времена Генриха Птицелова. А дамы с самого начала возлюбили прогресс, финансировали научные исследования, увлекались аэронавтикой, потом – авиацией. В 1924 году в Союз вступила Карин фон Канцов, жена Геринга. С тех пор они и дружат. Но Гитлера крепко не любят, он для них тоже – кучер.

Ингрид отставила недопитую чашку, закрыла глаза. Сын Колдуна погладил ее по руке.

– Хватит на сегодня. Отдыхай!

Глаза открылись, плеснув нежданным смехом.

– Как это понимать? У тебя голос, словно у кота. Ты упустил свою сметану, Харальд! Надо было решаться раньше, когда перепуганная девчонка прыгала к тебе в кровать.

Встала, повела затянутыми в дорогую ткань плечами.

– Завтра я перееду. Осталась одна ночь. Если ты постучишь в дверь, я, так и быть, подумаю. Но – ничего не обещаю.

Поймала его взгляд, закусила губу.

– Я не дразнюсь, Харальд. Ты мужчина, ты сильнее, да и не стану я сопротивляться, если до этого дойдет. Но зачем тебе кусок сырого мяса? Я очень тебе благодарна, ты не дал мне умереть – и позволил воскреснуть. Если то, что получилось, тебе не нравится, то – извини!

Сын колдуна ответил серьезно:

– У нас в семье есть легенда. Наш предок, мальчишка с мельницы, влюбился в девицу знатного рода. Та поначалу на него и смотреть не хотела. Но – сладилось как-то!

Ингрид фон Ашберг-Лаутеншлагер Бернсторф цу Андлау поглядела ему в глаза.

– Я не против, Харальд. Но сначала мы бросим мякиши из пумперникеля. Я вцеплюсь тебе в горло, увижу страх в твоих глазах, а потом, так и быть, помилую.

Мельник коснулся губами ее щеки.

– Не дождешься!

10

Первым выстрел услышал Мюффа. Крис, успевший задремать в коляске мотоцикла, поначалу решил, что с глушителем непорядок. Удивился лишь, отчего сержант затормозил так резко. Но когда пальнули снова, дублетом, сразу из двух стволов, сообразил и он. Выпрямился рывком, провел ладонью по лицу, оглянулся.

...Узкая улица, двухэтажные здания. Темные окна, запертые двери. Дом братьев Мюффа уже проехали.

Авалан. Ночь.

– Туда! – Жан-Пьер указал рукой в сторону ближайшего переулка. Подумал и добавил:

– Saperlipopette!

За подобные слова строгая мама лупила маленького Криса по губам. Но сейчас Кристофер Грант был полностью согласен с сержантом.

Saperlipopette! Да что же это творится в Авалане?

* * *

Вернулись поздно из-за Мюффа. Сержант, у которого отчего-то тоже испортилось настроение, предложил заехать к его родственникам – посидеть в хорошей компании. Крис не стал возражать. На душе было кисло, а новостей набралось едва на полстраницы. Мотоцикл свернул с дороги и неторопливо пополз по влажной грунтовке в сторону крыш под красной черепицей.

Маленькая деревня, ничем не похожая на мрачный, тихий Авалан, встретила весельем и шумом. Виноград собран, самое первое, «с искоркой», молодое вино уже разливали по глиняным стаканам. Кейдж, стараясь устоять на ногах, потратил целую пленку, фотографируя радостных хозяев, накрытые столы, трактора и знаменитых белых коров. В коляску мотоцикла его усадили, положив на колени «Contax II» и укрыв пледом. Оставалось лишь добраться до нужной двери, извиниться перед мадам Кабис...

...Несколько мужчин, двое – с охотничьими ружьями. Женщины сбились в кучу, дверь ближайшего дома открыта, узкий луч фонаря рассек переулок надвое. Пахнет сгоревшим порохом и страхом.

– Графиня! Графиня! Уже здесь!..

– Все в порядке, дамы и господа! – казенным голосом проговорил сержант Мюффа и расстегнул поясную кобуру.

Крис сказанному не поверил, люди в переулке – тоже. Только через несколько минут общий крик распался на отдельные голоса. Но главное стало ясно сразу. Пришла! На соседней улице! Пули не берут! И, как назло, никого из Голиафов рядом. За мэром уже побежали, и к священнику тоже, но ждать нельзя – слишком силен затопивший переулок ужас. Один из мужчин, подсвечивая фонариком, перезарядил двустволку, оскалился по-волчьи.

– Жаканы! Разнесу нежить в клочья!..

Мюффа, опомнившись, поспешил перехватить ствол. Охотник рычал, не желая отдавать ружье. Второй, мелко крестясь, тоже достал из подсумка патроны. Сейчас выстрелит, и хорошо если пуля не пойдет в рикошет от каменной стены...

– Где она? Графиня? – спросил Кейдж наугад и шагнул вперед, в темноту.

– Та-ам! – ударило в спину. – В конце улице – направо!

Что-то крикнул сержант Мюффа, однако репортер Кристофер

Грант не обернулся. Страх – не ружье, его не вырвешь из окостеневших пальцев. Нужно что-то делать, но Голиафов нет.

Может, очкарик сгодится?

* * *

Никто не знает, как разговаривать с призраками. Не знал и Кейдж. О молитве даже не вспомнил, крест с шеи не снял. Поглядел на то, что заступило дорогу, поймал зрачками густую тьму.

– Gud’ning!

Что не поймут, не испугался. Поймут!

– I am родом имею быть из Сен-Пьер, Луизиана. Кристофер Жан Гранте my name. Не француз, but с общей кровью, предками из Canada, кажун, оттого и речь дивна с непривычки.

Тень, огромная, до окон второго этажа, молчала. Слышала ли, нет, поди пойми. Но Кейдж не дрогнул. С ним была его далекая Родина, вечный счастливый палеолит, а сзади незримой шеренгой, плечом к плечу, стояли предки, упрямые, никогда не сдававшиеся дикси.

– Ты, probably, права, когда приходишь. Но why не хотела ты, мести или раскаянья, востребовать должно them у людей, не у безумцев. They неспособны рассуждать и чувствовать, since боятся без меры. Не разбудит them страх, but сделает он безумцев еще безумнее. Otherwise как поступить тебе, не ведаю и не могу дать совет.

...Тень уже рядом, совсем близко, у самых стеклышек очков. Кейдж хлебнул холодного воздуха, выдохнул резко:

– Прости! Их всех – и меня тоже.

Стал на колени, склонил голову. На плечи опустилась тьма. Сердце ударило раз, другой...