Текст книги "Сборник песен"

Автор книги: Андрей Макаревич

Есть волшебный замок

 
Есть волшебный замок
В разноцветных облаках,
Добрыми делами
Весь в улыбках и цветах.
 
 
Там не бывает ночи,
Там царит веселье дня.
И замок открыт для всех,
Но не для меня.
 
 
Есть печальный замок
Из сомнений и тревог,
Каменные стены,
В паутине потолок.
 
 
Сумрак подсознанья,
Темный и сырой подвал.
Туда нелегко попасть,
Но я там побывал.
 
 
И лежит дорога
Между ними лишь одна,
Сквозь огонь и воду
Мне всегда она видна.
 
 
И с утра до ночи,
Словно проклятый гонец,
Я должен по ней пройти
Из конца в конец.
 

Запущенный сад

 
Ты можешь ходить как запущенный сад,
А можешь все наголо сбрить,
И то и другое я видел не раз
Кого ты хотел удивить?
 
 
Ты верил в гитару, «Битлов» и цветы,
Мечтая весь мир возлюбить,
Но все эти песни придумал не ты
Кого ты хотел удивить?
 
 
Пр. Скажи мне, чему ты рад?
Постой, оглянись назад…
Постой, оглянись назад и ты увидишь,
Как вянет листопад и вороны кружат,
Там, где раньше был цветущий сад.
 
 
Ты стал бунтарем и дрогнула тьма,
Весь мир ты хотел изменить,
Но всех бунтарей ожидает тюрьма
Кого ты хотел удивить?
 
 
Теперь ты устал и тебе все равно
Как жизни остаток прожить.
И тут на тебя все похожи давно
Кого ты хотел удивить?
 
 
Ты думал собой осчастливить весь свет,
Сияньем его озарить.
Но ветер подул и тебя уже нет
Кого ты хотел удивить?
 

За тех, кто в море

 
Ты помнишь, как все начиналось
Все было впервые и вновь
Как строили лодки и лодки звались
«Вера», «Надежда», «Любовь»
Как дружно рубили канаты
Как вдаль уходила земля
И волны нам пели, и каждый пятый,
Как правило, был у руля.
 
 
Я пью до дна
За тех, кто в море
За тех, кого любит волна
За тех, кому повезет
И если цель одна
И в радости и в горе
То тот, кто не струсил
И весел не бросил
Тот землю свою найдет.
 
 
Напрасно нас бурей пугали,
Вам скажет любой моряк,
Что бури бояться вам стоит едва ли,
В сущности буря – пустяк.
В бури лишь крепче руки,
И парус поможет идти.
Гораздо трудней не свихнуться со скуки
И выдержать полный штиль.
 
 
Я пью до дна
За тех, кто в море
За тех, кого любит волна
За тех, кому повезет
И если цель одна
И в радости и в горе
То тот, кто не струсил
И весел не бросил
Тот землю свою найдет.
 

Знаю только я

 
Я увезу тебя туда,
Где от горя нет следа,
И никогда летним днем
Нет ни гроз, ни дождей.
 
 
Там, на далеком берегу
Я сберечь тебя смогу,
И помогу позабыть
Хоровод серых дней.
 
 
R: Где мой дом,
Тут он или там?
Где мой дом,
Где мои друзья?
Как мне быть,
Как туда доплыть?
Знаю только я…
 

Знаю и верю

 
Нас мотает от края до края,
По краям расположены двери,
На последней написано «ЗНАЮ»,
А на первой написано «ВЕРЮ».
 
 
И одной головой обладая,
Никогда не войдешь в обе двери,
Если веришь, то веришь не зная,
Если знаешь, то знаешь не веря.
 
 
И свое формируя сознанье,
С каждым днем от момента рожденья
Мы бредем по дороге познанья,
А с познаньем приходит сомненье.
 
 
И загадка останется вечной,
Не помогут ученые лбы
Если знаем – безумно слабы,
Если верим сильны бесконечно!
 

Имитация

 
Она сидела за столиком у окна,
И он как бы случайно смотрел туда.
Она была ничего, она была одна,
В ее глазах как бы читалось «Да».
 
 
Время суток позволяло сыграть в игру,
Время года велело стрелять в упор.
И он как бы случайно подсел к столу,
И как бы небрежно повел разговор.
 
 
Имитация.
 
 
Он больше любит коньяк, она – сухое вино,
Подали двести сухого и сто коньяку.
Они оба любят группу «Кино»
И не любят «Яблоки на снегу».
 
 
Он свободен до часу – немалый срок,
И она до двенадцати хоть куда,
Он предложил зайти к приятелю на огонек,
Она как бы подумав, сказала «Да».
 
 
Имитация.
 
 
Его приятель на кухне как бы читал,
Пока они занимали его кровать.
Все случилось быстрее, чем он ожидал,
И несколько хуже, чем она могла ждать.
 
 
Через двадцать минут они вышли вон,
Три рубля на такси – небольшая беда,
Она сказала «Звони», он записал телефон
По которому не позвонит никогда.
 
 
Имитация.
 
 
Он сбежал в метро, бросив ей «Пока»,
Он был просто рад, что остался один,
А за ним, догорая горела Москва
Головешками окон, углями витрин.
 
 
Время выключить свет, стиснуть зубы и спать,
Чтоб хотя бы лет пять не очнутся от сна,
Ее дома как бы ждала ее мать
Его дома как бы ждала жена.
 
 
Имитация.
 

Каждый день, отправляясь в плаванье

 
Каждый день, отправляясь в плаванье
По морям сквозь ветра и бури,
Я мечтаю о тихой гавани,
Где б мои корабли уснули.
 
 
И о пристани в синих сумерках,
Где огни угольками рдеют,
Где не верят тому, что умер я,
Где все время ждут меня
И надеются.
 
 
Как давно ты была оставлена
Моя тихая старая гавань.
И с тех пор моя жизнь отравлена
Пересуды и грязный саван.
 
 
Плыли прочь, онемев от ужаса,
Лишь завидя мой парус белый,
Никому не хватило мужества,
Подойти и узнать в чем дело.
 
 
А потом, где б они ни плавали,
Мстя за страх, что тогда испытали,
Объявили посланца дьяволом,
Кораблем-мертвецом назвали.
 
 
Дай им бог оправдаться дочиста,
Оставаться в мирке-постели,
Им не знать каково одиночество
Под огнями святого Эльма.
 
 
Каждый день, отправляясь в плаванье,
По морям сквозь ветра и бури,
Я мечтаю о тихой гавани,
Где б мои корабли уснули.
И о домике в синих сумерках,
 
 
Где окно от закатов рдеет,
Где не верят тому, что умер я,
Где все время ждут меня
 

Каждый правый

 
Каждый, право, имеет право
На то, что слева и то, что справа.
На черное поле, на белое поле
На вольную волю и на неволю.
 
 
В этом мире случайностей нет,
Каждый шаг оставляет след,
И чуда нет и крайне редки совпаденья.
И не изменится времени ход,
Но часто паденьем становится взлет,
И видел я, как становится взлетом паденье.
 
 
Ты шел, забыв усталость и боль,
Забыв и это и то.
Ты видел вдали волшебный огонь,
Который не видел никто.
 
 
И часто тебе плевали вслед,
Кричали, что пропадешь,
Но, что тебе досужий совет,
Ты просто верил и шел на свет
 
 
И я знаю, что ты дойдешь.
А ты дороги не выбирал
И был всегда не у дел,
И вот нашел не то, что искал,
А искал не то, что хотел.
 
 
И ты пытался меня обмануть,
Мол, во всем виновата судьба.
А я сказал тебе:
В добрый путь,
Ты сам согласился на этот путь,
Себя превратив в раба.
 

Караван

 
От воды к воде идет ночь за ночью, день за днем.
Бесконечный путь вперед – тот, которым мы идем.
 
 
Караван, без времен и без границ.
Караван, миллион усталых лиц.
 
 
Ни дорог, ни сил идти, не вернуться, ни свернуть.
Остается лишь пройти до конца весь этот путь.
 
 
Караван уносит вдаль память пройденных дорог,
То, что отдано как дань, то, что каждый не сберег.
 
 
Кто б ни вел нас, кто б ни ждал, мы дойдем когда нибудь,
Слишком тесно нас связал караван и этот путь.
 

Картонные крылья любви

 
Картонные крылья любви
Опять холода, зима на года
И ангелы к югу летят.
А завтра в полет, тебе на восход,
А мне как по всему – на закат.
 
 
Но я сорвусь с земли,
Словно пес с цепи,
И поднимусь в облака.
И я войду в облака,
Моя страна далека,
Но я найду тебя там.
О, картонные крылья
– Это крылья любви.
 
 
Вода и весло, свобода и зло,
Что делать и кто виноват?
Все это пройдет – лети на восход,
А я, так и быть, на закат.
 

Кафе «Лира»

 
У дверей в заведенье народа скопленье,
Топтанье и пар.
Но народа скопленье не имеет значенья
За дверями швейцар.
 
 
Неприступен и важен стоит он на страже
Боевым кораблем.
Ничего он не знает и меня пропускает
Лишь в погоне за длинным рублем,
 
 
И в его поведеньи говорит снисхожденье.
 
 
А я сегодня один – я человек-невидимка,
Я сажусь в уголок.
И сижу, словно в ложе, и очень похоже,
Что сейчас будет третий звонок.
 
 
И мое отчужденье назовем наблюденье.
 
 
Вот у стойки ребята их лица помяты,
В глазах глубина.
Без сомненья ребятки испытали в достатке
Веселящее действо вина.
 
 
И их поведенье назовем опьяненье.
 
 
Вот за столиком дама – на даме панама,
Под ней томный взгляд.
Но панама упряма и клюет на панаму
Уже двадцать восьмой кандидат,
 
 
И ее состоянье назовем ожиданье.
 
 
Вот товарищ с востока он танцует жестоко,
Ему пара нужна.
Только пары не видно, а танцору обидно,
И уводит его старшина.
 
 
В милицейском движеньи сквозит раздраженье.
 
 
А я все верю, что где-то Божей искрою света
Взовьется костер.
Только нет интереса
И бездарную пьесу
Продолжает тянуть режиссер.
 
 
Только крашенный свет,
Только дым сигарет,
У дверей в туалет,
Меня нет – я за тысячу лет,
Я давно дал обет
Никогда не являться
В такую ситуацию.
 

Когда ее нет

 
Она любит больных и бездомных собак
И не хочет терпеть людей.
Ей открыта ночь и не нужен день.
Она любит уйти в закат, но всегда на страже рассвет.
 
 
Отчего же ты сам не свой, когда ее нет.
Она бродит по городу вслед за дождем
То и дело меняя маршрут.
И ее не застать не там и не тут.
Она может сказать: «До завтра!» и исчезнуть на несколько лет.
 
 
Она сама по себе, она не хочет скрывать
Даже самых простых вещей.
Жаль, что ночь без нее стала ничьей.
Жаль, что голос ее растаял, как дым ее сигарет.
 

Когда мне будет 18

 
Я с детства выбрал верный путь,
Решил чем буду заниматься,
И все никак я не дождусь,
Когда мне стукнет восемнадцать.
 
 
Тогда приду в военкомат,
И доложу при всех как нужно,
Что я в душе давно солдат
И пусть меня берут на службу.
 
 
Мне форму новую дадут,
Научат бить из автомата,
Когда по городу пройду
Умрут от зависти ребята.
 
 
Я так решил давным-давно,
И пусть меняет мода моду.
И огорчает лишь одно
Что мне служить всего два года.
 

Когда мы уйдем

 
Когда мы уйдем
В туманную даль
Ты оглянись и улыбнись
Брось тоску, забудь про печаль.
 
 
Печаль отойдет
Осенним дождем,
Сомнений нет – будет рассвет,
Даже в день, когда мы уйдем.
 
 
Ну и что за беда,
Если кто-то уснул, ну и пусть,
Ну а нам не до сна,
И, как в дальние годы,
Далек наш путь.
 

Когда я был большим

 
Когда я был большим – я не боялся машин
Мой папа снежный барс, покоритель вершин,
И с девяти до пяти я работал героем.
 
 
Я вылетал из окна, лишь только цель видна,
Выпивал по два галлона молодого вина,
И учил Брюса Ли кордебалету и хождению строем
Я видел цель вдали, имел жену Натали,
Ходил на край Земли, и Сальвадор Дали
Никогда не торговался, покупая у меня картины.
 
 
И я летал по ночам, напоминая сыча,
Сочинил ча-ча-ча и лечил Ильича
От простуды, геморроя и скарлатины.
 
 
Когда я был большим – я проглотил аршин,
Меня смотрел Чумак, но ничего не решил,
И я потом сто лет подряд не проходил в ворота.
Я изобрел рассвет, придумал группу «Секрет»,
Нарисовал на стене БГ то, чего нет,
 
 
С меня писали портрет Архимед и Нина Рота
И я ходил под окном очаровательных дам,
Со мною жил Моше Даян и Саддам
Мы принимали «Агдам» и зимой и летом,
Но только как-то раз беседа не задалась,
И тогда один другому взял и высадил глаз,
Но никогда потом не вспоминал об этом.
 
 
Когда я был большим – я не курил анаши,
Я покупал гашиш в конторе Чана-Кай-Ши
И не тужил, и сладко жил, но все-таки помер.
Меня несли на руках ну все, кому не лень,
И по планете был объявлен нерабочий день,
И Владислав Третьяк, в знак печали, сменил свой номер.
 
 
И каждый колокол в стране потом звонил по мне,
Мое имя написали на Великой Стене,
Моей жене подарили Магадан и остров Вуду
Но с той поры прошло уже две тысячи лет,
И я опять пришел на этот белый свет,
Но боюсь, что таким большим уже больше не буду.
 

Костер

 
Все отболит, и мудрый говорит —
Каждый костер когда-то догорит.
Ветер золу развеет без следа.
Но до тех пор, пока огонь горит,
Каждый его по своему хранит,
Если беда, и если холода.
 
 
Раз ночь длинна, то жгут едва,
И берегут и силы и дрова,
Зря не шумят, и не портят лес.
Но иногда найдется вдруг чудак,
Этот чудак все сделает не так.
Его костер взовьется до небес.
 
 
Еще не все дорешено,
Еще не все разререшено,
Еще не все погасли краски дня.
Еще не жаль огня,
Судьба хранит меня.
 
 
Тот был умней, кто свой костер сберег —
Он обогреть других уже не мог,
Но без потерь дожил до теплых дней.
А ты был не прав, ты все спалил за час,
И через час большой огонь угас,
Но в этот час стало всем теплей.
 
 
Еще не все дорешено,
Еще не все разререшено,
Еще не все погасли краски дня.
Еще не жаль огня,
Судьба хранит меня.
 

Кошка гуляет сама по себе

 
Если сто бегунов как один бегут,
Это можно назвать так и сяк.
У лошадей это будет табун,
У рыб это будет косяк.
 
 
Лишь в стаде баран доверяет судьбе,
За что он и прозван скотом,
Лишь только кошка гуляет сама по себе,
И лишь по весне с котом.
 
 
Даже волки, далекие братья собак
Выбирают себе вожака.
Да и стая собак не может никак
Без него обойтись пока.
 
 
У львов и у тигров есть главный в семье,
На нем и охота и дом,
Лишь только кошка гуляет сама по себе,
И лишь по весне с котом.
 
 
Перелетные птицы осенней порой
Не летают на юг по одной.
И олени, гуляя оленей тропой,
Тоже ходят по ней толпой.
 
 
Да и люди, что век коротают в борьбе
Понимают, что легче гуртом,
Лишь только кошка гуляет сама по себе,
И лишь по весне с котом.
 

Круг чистой воды

 
Я раскрасил свой дом
В самый праздничный цвет,
Написал на небе своем
Бесконечный рассвет.
 
 
Мне на весь этот мир
Было красок не жаль,
Я любил и сказки творил
И забыл про печаль.
 
 
Но случилась беда
В ярком мире моем,
И все краски, что выдумал я,
Выли смыты дождем.
 
 
Мир неделю страдал
После этой беды,
И лишь только ветер небо качал
В круге чистой воды.
 

1973 г.

Кто может знать

 
Кто может знать.
Может там, а может тут,
Нас будут ждать,
Так, как нас нигде не ждут.
 
 
Но зовет нас путь,
Подгоняет ночь и день.
Я сюда еще вернусь,
Мне бы только выбрать день.
 
 
Пусть ты не хотел,
Но все промчалось как в кино
Там ты не допел,
А тут не выпито вино.
 
 
Но зовет нас путь,
Подгоняет ночь и день.
Я сюда еще вернусь,
Мне бы только выбрать день.
 
 
И как, как будет жаль,
Если мне не хватит вдруг
Мест, где я побывал,
И ваших глаз и ваших рук.
 
 
Но зовет нас путь,
Подгоняет ночь и день.
Я сюда еще вернусь,
Мне бы только выбрать день.
 

Лица

 
Ночью нам дарован покой,
А днем, на беду, не спится.
И люди проходят бескрайней рекой.
Как флаги, несут свои лица.
 
 
Я в них в горький миг утешенья искал
Дарил я им радости миги,
И их до сих пор я читать не устал,
Как c детства знакомые книги.
 
 
Есть лица в виде закрытых дверей,
Ключа от которых нет.
Есть лица, которые солнца теплей.
Из тех, что нам дарят свет.
 
 
И часто я замечаю,
Что в лицах тепло убито:
Все меньше дверей открытых,
Все больше дверей закрытых.
И часто похоже, что в день непогожий
Случайный прохожий тебе не поможет, и все же
 
 
Когда я вижу вас разом,
Очень разные люди,
Я верую в светлый разум,
И в то, что он добрым будет.
 

1979 г

Луна

 
Ах, что за луна,
Лунным светом эта дивная ночь полна.
Плещет волна.
И тишина мне навивает нежные мечтанья.
И чудится мне,
Словно я лечу, как будто, в волшебном сне.
Прямо к луне,
К небесной юной луне.
 
 
А рядом со мной
Лунный свод, он красоты буквально неземной,
Только она
Собой увлечена, не видя всех моих страданий.
Мне без конца
Заслоняют половину ее лица.
Мне жаль, что она
Сюда пришла не одна.
 
 
Стоит ли влюбиться, чтоб забыться,
Очутиться при луне в волшебном сне?
Но!
Стоит ли влюбляться, чтобы разочароваться
И остаться при луне.
 
 
Но не просите меня,
Чтобы я искал любви не дожидаясь дня,
Ведь эта луна
Сегодня будто пьяна…
 

Маленькие герои

 
Мы старания утроим, построение устроим,
И пройдем железным строем накануне перед боем.
Пусть не кажется порою, что сражаться будет просто
Мы отважные герои очень маленького роста.
Мы отважные герои очень маленького роста.
 
 
А враги – гора горою, мимо нас глядят устало.
Они вовсе не герои, но огромные, как скалы.
И холодные как льдины, не воюют, а скучают.
Мы бы всех их победили, только нас не замечают.
Просто нас не замечают из-за разницы в размерах,
И поэтому прощают, очень маленьких, но смелых.
 

Марионетки

 
Лица стерты краски тусклы
То ли люди, то ли куклы
Взгляд похож на взгляд
А тень на тень
Я устал и отдыхаю
В балаган вас приглашаю
Где куклы так похожи на людей
 
 
Арлекино и пираты, циркачи и акробаты,
И злодей чей вид внушает страх
Волк и заяц, тигры в клетке – все они марионетки
В ловких и натруженых руках
 
 
Кукол дергают за нитки, на лице у них улыбки
И играет клоун на трубе
И в процессе представленья создается впечатленье,
Что куклы пляшут сами по себе
 
 
Ах до чего порой обидно что хозяина не видно
Вверх и в темноту уходит нить
А куклы так ему послушны и мы верим простодушно
В то что куклы могут говорить
 
 
Но вот хозяин гасит свечи.
Кончен бал и кончен вечери
Засияет вечер в облаках.
Кукол снимут с ниток длинных.
И засыпав нафталином в виде тряпок сложат в сундуках.
 

Маски

 
И в радости праздной и в горькой беде,
Пусть каждый из вас будет верен себе.
Носите маски, носите маски,
Лишь только под маской
Ты сможешь остаться собой!
 
 
По воле случайной или воле своей,
Ходят невежды
В масках умных людей,
И я полагаю, что каждый из вас
Должен маску такую
Иметь про запас.
 
 
И если у друга случится беда
Маску участья
Не поздно надеть никогда,
Под маской, как в сказке, ты невидим,
И сколько угодно ты можешь смеяться
Над другом своим.
 
 
И в радости праздной и в горькой беде
Пусть каждый из вас будет верен себе
Носите маски, носите маски,
Лишь только под маской
Ты сможешь остаться собой!
 

Меж двух годов

 
Видишь как столетья облетают
Прошлогодней листвой,
Видишь как секунды застывают
Стрекозой в янтаре…
 
 
И ты узнаешь тогда – пройдет любая беда,
И нету слова «никогда» и все суета.
Но мы с тобою все-таки есть и наше место именно здесь,
И время прочит добрую весть и дорог не счесть.
Словно звук небесной струны,
 
 
Словно знак конца войны,
Словно свет далекой звезды
Через будни и сны.
В полночь застывают часы
 
 
Это время выверяет весы.
В миг затишья после трудов
Меж двух годов.
Время льет полночную мглу
Плавно, словно мед по стеклу,
 
 
Открывая небо для нас,
В свой назначенный час.
Время – твой извечный конвой,
Шаги судьбы за спиной,
Дыханье Бога с тобой
И со мной.
 

Между тем, что было и тем, что будет

 
Между тем, что было и тем, что будет времени тетива.
От «было» к «будет» шагают люди, явившись на свет едва.
 
 
А Время вновь над нами смеется, шаги и дни сочтены,
На золотом циферблате Солнца, над маятником Луны.
 
 
И дни кораблями уйдут от причала
Навеки, но знаю я
Как все, что было начать сначала,
Вернув на круги своя.
 
 
И я Стрелу Любви вынимаю и поднимаю лук.
И прямизну тетивы ломаю, и лук сгибается в круг.
 
 
Вот ближе и ближе «было» и «будет», и вроде моя взяла.
Но пальцы сорвались, как в пропасть люди, и в вечность ушла стрела…
 

Миллионеры

 
Я слышал, что миллионеры
Для всех на Западе в пример,
Я б тоже был для всех примером,
Когда б я был миллионер.
 
 
Сорил деньгами б я своими,
Имел заводы и поля,
Мое во всех газетах имя
И фотография моя.
 
 
Пять машин позолоченных
Ждут меня у крыльца,
Я сажусь с озабоченным
Выражением лица.
 
 
Жизнь, как сон.
Работы лучше не найду я,
Горит любовь в мильонах глаз.
Куплю я ванну золотую
И изумрудный унитаз.
 

1971 г.

Мне осталось сделать первый шаг

 
Мне осталось сделать первый шаг,
Мне осталось сделать первый шаг,
Если все как надо
Наверно что-то тут не так,
Надо сделать первый шаг.
 
 
День вчерашний не приходит вновь,
Друг вчерашний ждет
Вчерашних слов,
Чтобы не остаться
И чтобы не попасть впросак
Надо сделать первый шаг.
 
 
Каждый день и каждый час
Нас тянет как на дно
То, что было и прошло давно.
Не тяни прощанья,
Не считай до ста
Нас заждались новые места.
 

Мой дом

 
Над нашим домом целый год мела метель, и дом по крышу замело.
А мне сказали, что за тридевять земель в домах и сухо и тепло.
И я узнав о том покинул отчий дом, и я пустился в дальний путь
И я за восемь лет прошел весь белый свет – на свете есть на что взглянуть.
 
 
Но лишь потом я вспомнил дом.
И темной ночью,
И самым светлым днем как хорошо иметь свой дом.
Помни о том – в краю чужом я вспомнил дом.
И темной ночью
И самым светлым днем как хорошо иметь свой дом.
 
 
Я видел хижины и видел я дворцы – дворец кому-то тоже дом
Я не заметил, что они счастливее, чем мы, хоть и не мне судить о том.
Меня встречали, улыбались тут и там, сажали есть давали пить
А я устал скитаться по чужим домам, а свой никак не мог забыть.
 
 
В краю чужом я вспомнил дом.
И самой темной ночью,
И самым светлым днем как хорошо иметь свой дом.
Помни о том —
В краю чужом я вспомнил дом.
И темной ночью
И самым светлым днем как хорошо иметь свой дом.
 

Монолог господина, пожелавшего остаться неизвестным

 
Возбужденные ситуацией,
Разговорчиками опьяненные,
Все разбился на демонстрации,
Тут тебе красные, тут зеленые.
 
 
И ничуть не стыдясь вторичности
Ишь, строчат от Москвы до Таллина
Про засилие культа личности,
Про Вышинского, да про Сталина.
 
 
Размахалися кулаченками,
Задружилися с диссидентами,
Вместо Бровкина ставят Чонкина,
Ох, боюсь, не учли момента вы.
 
 
Ведь у нас все по-прежнему схвачено,
Все налажено, все засвечено.
И давно наперед оплачено
Все, что завтра нами намечено.
 
 
Навели, понимаешь, шороху,
Что ни день, то прожекты новые.
Знать давно не нюхали пороху
Демократы мягкоголовые.
 
 
Вы ж культурные в деле, мальчики,
Чай стрелять по людям не станете.
А у нас свои неформальчики,
Кто-то в Люберах, кто-то в «Памяти».
 
 
Можем всех шоколадкою сладкою
Одурачить в одно мгновение,
А потом по мордам лопаткою,
Ежли будет на то решение.
 
 
Отольется вам не водичкою
Эта ваша бравада статная,
Нам достаточно чиркнуть спичкою
И пойдет карусель обратная.
 
 
И пойдет у нас ваша братия
Кто колоннами, кто палатами,
Будет вам тогда демократия,
Будут вам «Огоньки» со «Взглядами».
 
 
А пока резвитесь, играйтеся,
Пойте песенки на концерте мне.
Но старайтеся, не старайтеся,
Наше время придет, уж поверьте мне.
 
 
Время точно под горку катится,
Наш денек за той горкой светится.
Как закажется – так заплатится,
Как аукнется – так ответится.