Текст книги "Путешествие в другой мир (СИ)"
Автор книги: Андрей Уткин
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Я в трусы к тебе лазил, пока ты спала, – рискнул он такое брякнуть. – Точно знаю, что никакого пацана нет. Ты одна спишь. Сколько годиков же тебе?
– Слышь! – остановилась она (перестала выталкивать) и слегка повысила голос, – а с чего ты вообще взял, что я спала!
– А что, бессонница беспокоит? Эх-эх-эх! Старенькую бабушку беспокоит...
– Заткнись!
Селин подчинился.
– Как ты узнал, что у меня никого нет? – спросила она после долгой игры в молчанку.
– По глазам.
– Блин...
Это «блин» могло означать примерно следующее: «а я думала, что ты не до такой степени чуткий. Что тебя можно обвести вокруг пальца, как этих всех...» Ну, тех пацанов, которых она хотела бы водить в свой дом, но, поскольку они неумные, то... Как написано у Омара Хайяма: «лучше жить одной, чем абы с кем».
– Что «блин»?
– Скажи, только честно, ты под одеяло ко мне не лазил? – очень хотелось ей рассчитывать на ответ «нет».
– Я даже к себе не лазил.
Так он ответил девушке. То есть, лично для себя он понял, что она спала очень крепко. Так, что, если бы он залез к ней под одеяло, чтоб пощупать, там, девственница она или нет, то она даже не заметила бы.
– Нет, честно «нет»?
– Да честно!
– Честно-честно «нет»?
– Ну, ты просто храпела.
– Я?!
– Люди храпят, если лежат на спине.
– Что?
– Ну, если ты спала, значит, для тебя это в порядке вещей – спать в одиночестве. Ну, и ты говоришь, чтоб я ушел. Но... я точно не нужен тебе?
Этой фразой он прервал ее. Она хотела сказать ему: «а может я претворялась, специально храпела, а сама не спала!»
– Нет, не точно.
Так ответила ему девушка.
– В смысле, я должен еще посидеть немного и подождать, не позвонят ли коллекторы?!
– Нет, ты должен... Да, хотя...
И она не договорила.
– Если хочешь, – сказал Селин, – то мы можем начать всё заново.
– Что сделать?
– Ну, грубо говоря, отмотать время назад. В тот момент, когда наступил вечер. Хочешь?
– Да, конечно...
– И ты увидишь, что тебе не будет так одиноко.
– Ты что, серьезно?!
– Я-то?
– Ну, вообще, ты какой-то такой... странный.
– А, ты просто не веришь... Здесь, в этом мире... Двойнике старого нашего... Здесь можно так сделать, серьезно!
– Ух ты...
Но она не договорила, потому что они шли вдвоем по степи. То есть, Селин не знал, знает ли она или нет, что секунду назад они ворковали как голубки, но, всё-таки, он решил про себя: «эх, была – не была!» И начал: «Настя!» Девушка на него посмотрела. «Я всю жизнь тебе хотел сказать, что...» Но... Что-то произошло и бедная Настенька перевернулась. Там, где были ее ноги, сейчас находилась голова.
То есть, если сказать точно, то головы там не было. Селин даже согнулся и посмотрел для надежности. Чисто внешне девушка выглядела, как дерево. Шея-ствол, будто бы начинает расти в том месте, где земля. И вот, Селин потянул эту девушку (примерно так же, как в той сказке, дедка, который потянул репку), и вытянул, но... Головы нету у девушки.
Всё, что успел увидеть Селин – это, как под землей что-то убегает. То есть, судя по «волне», которая «поплыла», как рытвина. Поплыла от того места, где «росло» это странное дерево-девушка.
7
Конечно же, Мельникову хоронили не на двойнике Земли, а, как и положено, на Оригинале. Селин, если можно так выразиться, тоже присутствовал на похоронах. Только, если бы он объяснял эту ситуацию самостоятельно, то сказал бы, что на похороны он явился не вовремя. То есть, другими словами, Селин несколько опоздал на похороны. А если посмотреть на то, как он выглядел чисто внешне... То есть, если посмотреть со стороны, издалека на этого парня, то объяснение ситуации не покажется таким заунывным. Типа: «я опоздал на похороны». «Ну, что за глупость? – ответит любой, если представить себе, что Селин это говорит ему. – Опоздать можно в театр, в кино, в цирк... На тот же концерт, в филармонию... Но – на похороны?»
То есть, он не опоздал, а пришел в темное время суток. Наверное, он не хотел, чтобы его кто-либо вообще видел. Но, вообще, трудно объяснить этот дибилизм – прийти на кладбище ночью. На такое способны только Селины.
– Эй, ты! – раздался женский голос, донесшийся из-за спины Селина, глупо выставившегося на венки Мельниковой. Селин испуганно обернулся, но... Не успел, потому что девушка, которая позвала его... Нет-нет, она не убежала и спряталась в тень... Она же ведь не дура! Она просто врубила фару. Луч уперев прямо в бестолковое Селиново лицо. Просто, Селин рассчитывал на свет полной луны. Он думал, что, раз сейчас ночь полнолуния, то одного ночного светила ему вполне достаточно. Так что парень совершенно не готов был к тому, что его кто-то узнает. То есть, окликнет резким, вызывающим голосом...
Но Селин не растерялся. Он не стал пытаться вывернуться из-под света этой фары. Вместо этого он спросил у светящегося фонаря: «А ты он или она?» То есть, мол, какого ты пола. Кто ты – фара (она) или он – ночной фонарь.
– А ты сам что ли не знаешь? – ответила ему эта Фара.
– Что по-твоему я знать должен?
– Про тех школьников ты забыл?
– Это всё? Я просто не знаю, как к тебе обращаться – «он» или «она».
– Ты мне секс должен, – так ответила ему Фара.
– Кого-о?..
– Тебе что, объяснить?
– Ну, если учитывать, что я не бельмеса, то... Ну, в общем, да! Давай.
– Ты мне позвонил – пожаловался, что тебя прессуют коллекторы, я тебя...
– А, ну понятно! Дальше можешь не продолжать!
Селин понял так, что сейчас он услышит историю, которая произошла между ним и Мельниковой. Но рассказчик считает, что в то время он и она поменялись телами. И смысл рассказа в том, что Селин должен Мельниковой секс за то, что она помогла ему спрятаться от коллекторов. То есть, это затасканный прием, который часто использовала против него Мельникова. Она так смешно пользуется этим приемом, как неумелая каратистка, метящаяся ему между ног, но постоянно попадающая лишь по копчику своим глупеньким туфельком.
– Ну, дак что, секс будет? Ведь ты до-олжен.
– А можно посмотреть на твои глаза?
– Ты что, прям на кладбище? Ты некрофил?
– Чего-чего?
– Я спрашиваю, ты – некрофил.
– Дело в том, – начал Селин опять пороть ту же глупую горячку, – что я забыл, о чём речь. Я не помню, что вы мне говорили перед этим, о, существо неопределенного пола. Не знаю, кто вы – девушка или маленький мальчик.
– Ну, да... – хмыкнула Фара в ответ.
– Что не так опять? – пожал плечами Селин.
– Да в том-то и оно, что ничего.
– Э-э...
– Я имею в виду, на потом перенесем обсуждение этой темы.
И Фара тут же исчезла. Так, словно до этого ее просто не было. Так, словно на самом деле она призрак. А Селин обычный умалишенный, за которым частенько можно заметить, что он разговаривает сам с собой.
8
Зоя сидела дома и ела какую-то фигню, когда дверной звонок задребезжал, как оглашенный. Она была очень сильно напугана, ей сон приснился какой-то страшный. Поэтому от любого, даже самого маленького шороха, она могла подпрыгнуть как припадочная.
По дороге она споткнулась об огромного медведя своей младшей сестры, даже успела на нее наорать, пока бежала к двери... Она была уверена, что там Настя стоит. Но за дверью никого не было, только один топот бегущих вниз по лестнице и хохочущих спиногрызов. «Я вас поймаю, – пригрозила та, – и перед девчонками штаны с вас сниму!» Она могла бы не верещать, не позориться. Но пацаны же ведь ее услышали уже, раз щелкнул дверной замок... Да и вообще – раз они захохотали похотливым смехом. «Аппетит весь испортили», – подумала Зоя, захлопнув дверь. Но – разве он был у нее, еще с самого утра? Но, вот, в ту же секунду, как только она захлопнула и подумала про аппетит, в дверь, очень резко, раздался звонок...
Зоя, поскольку она находилась впритык к двери, открыла моментально. Так, словно она считала, что там пацанва, и она успеет погнаться, чтоб схватить хотя бы одного – снять с него штаны, по возможности вместе с трусами, и успеть ущипнуть за мошонку. Так, чтобы побольнее. Тогда он не сумеет убегать, и она с радостью его поколотит. Может быть, затащит к себе в квартиру – над ним там посмеется ее младшая сестра.
Но за дверью опять никого не было, так что Зое ничего не оставалось, кроме как вернуться к телеку и к сладостям. Она маялась со скуки, уничтожая сладости: они помогали пересилить беспричинную печаль и превратить ее в дебильноватую веселость. Эх, как не хватало ей подруги Настьки! Сейчас бы пришла в гости к ней Мельникова – вот бы они похохотали! Не было б так уныло...
Как только Зоя плюхнулась в кресло и запихивала в рот очередное пирожное, неожиданно она увидела, что по телеку показывают Мельникову. Она, чуть не ошалела. Лицо Мельниковой торчало в телеэкране, торчало... Потом Насте, будто бы надоело молчать и она заговорила, глядя на подругу, таращащуюся на нее во все глаза: «Я просто хотела тебе спасибо сказать»... Зое в эту секунду показалось, что она поперхнулась пирожным. Она наверно хотела что-то промямлить. Но Мельникова, словно прочитав ее мысли, добавила к сказанному ранее: «Это я позвонила в твою дверь. Тебе показалось, что ребятня балуется дверными звонками. Но это всё-таки я там была».
– А за что спасибо? – удалось всё-таки той промямлить.
– За чувака. Ну, помнишь, ты мне дала его телефон?
– Да помню-помню! Только, как ты в телевизор этот попала?!
Это был примерно такой же глупый вопрос, как в том мультике, который ее сестренка сейчас смотрит: «что, вот эта большая тетенька хочет залезть в эту маленькую коробочку?!» Она понимала, что спрашивает глупости, но ничего не могла с собой поделать: когда ешь много конфет, да печенья, то умные вещи просто не могут поселиться никогда в твоей голове.
– Я умерла, – произнесла Мельникова в ту же самую секунду, когда ее подруга глупости свои озвучивала... То есть, Зое одновременно показалось, что Мельникова что-то прошептала (такое – очень-очень страшное, как этот ее сон), и, одновременно, ей страшно было это переспрашивать. Но, поскольку она была очень глупа, то не смогла удержаться...
– Извини, – начала Зоя, – но по-моему, ты что-то сказала. В то время, когда я говорила. Или мне наверно послышалось?
– Нет, конечно, – ухмыльнулась (неприятно так) Мельникова, – не послышалось.
– В таком случае, ты не могла бы объяснить?
– Ты серьезно – хочешь, чтоб я про всё про это объяснила тебе?!
– Да! Потому что мы с тобой подруги.
– Ну, хорошо, – хмыкнула та, – только, я за себя не отвечаю...
– Ты что, правда мне расскажешь?!
– Это очень плохая правда, но, раз ты спрашиваешь...
И, хоп, в это время потух телек! То есть, не просто потух, а весь свет в доме погаснул.
Зоя подскочила с такой яростью, словно она в точности была уверена, что знает, в чём причина... Она выскочила из комнаты и... Увидела мелкую проказницу! Та поставила табуретку, чтоб пощелкать пробками – побаловаться. «Ах ты, так тебя растак... Я всё маме расскажу, чтоб больше не заставляла сидеть с этой сопливкой... Что она вытворяет!» Она, как будто всё еще продолжала разговаривать с Мельниковой. Так, словно та ее слышала, хоть и являлась призраком...
Зоя понимала, что все эти сотрясания воздуха были такими же глупыми, как поедание сладкого: ну, вырубился телек – подумаешь? Но, просто, когда Зоя включила его опять, то Мельниковой больше не было на экране, как бы та каналы ни переключала...
9
Когда он пришел домой, то бабушки не было. «Хорошо, – подумал про себя Селин, – мне не будет телевизор мешать спать». Если его бабушке не спалось ночью, то она обычно куковала перед телевизором. А Селин всю предыдущую ночь не спал (так, как будто он подыгрывал Мельниковой, и с серьезным видом Селин ждал звонка от коллекторов), поэтому щас просто вырубился. Без задних ног.
То есть, поскольку Селину снились коллекторы (то, как они звонят безостановочно), то, когда среди ночи Сергея разбудил резкий звонок, то, безусловно, первое, о чём он подумал: «Блин! Ко мне пришли коллекторы! Они звонят ко мне в дверь...» Так, словно он реально поменялся телами с Мельниковой, и спасал от коллекторов не он ее, а она – его. Теперь он даже не понял, что, раз он вернулся на «оригинал» Земли, то его будут теперь точно так же доставать, как в свое время доставали Мельникову.
Но, слава богу, что звонок бренчал не дверной, а телефонный. И Селин сразу же подбежал к своему проводному телефону и снял трубку. Какая-то дурацкая суетливость на него напала (наверно, это было спросонья; причина заключалась всего лишь в том, что Селин не выспался), потому что, если бы не этот случай с Мельниковой, то Селин бы, просто-напросто выдернул бы телефон из розетки и плюхнулся назад, на лежанку. Не вел бы себя, как какое-то посмешище.
– Куда голова делась? – спрашивал всё тот же голос, с которым Селин на кладбище разговаривал.
– Чего? – промямлил Селин таким глупеньким голосочком, словно, после подобного, невыразительного вопроса, он бросит трубку, а, если телефон позвонит опять, то выдернет из розетки его вилку.
– Чё ты чёкаешь! – грозно продолжал голосок (всё тот же кладбищенский голосок). – Если ты меня не понимаешь, то – вот тебе!
Поскольку подбежал Селин к телефону в темноте, то, из темноты начала ему светить в глаза Фара. Всё та же, Кладбищенская Фара.
– Ну, вот, а теперь чё, дошло?!
То есть, Селин реально хотел выключить телефон. Но, поскольку Кладбищенская Фара напоминала ему о себе, то он передумал. Не стал «самовольничать». А то, чёрт же его знает, чего еще можно ожидать от этих призраков.
– Послушай, – заговорил Селин, – если ты Мельникова, то... Э-э...
– Я спрашиваю – где голова!
– Мне почём знать!
– Почему ее под землей потащило?! Почему ее поволокло так, как будто от нее буруны пошли. Как от лодочного мотора. Ну, как будто бы голову тащило не под землей, а под водой.
– А почему ты у меня об этом спрашиваешь!
– А потому что ты находился рядом!
– И что?
– Значит, тебе и отвечать. А у кого еще мне спрашивать.
– Просто я хотел тебе сказать, что, если ты Мельникова, то ты умерла уже. Какого хрена ты вернулась сюда опять. Вот, что непонятно.
Он произнес это с такой сильной укоризной, словно это была, охренеть какая крутая претензия. Прямо под себя можно сходить от его, такого вопроса!
– Дружок, ты вообще в курсе, что у той планеты, на которой вы все живете («вы» – это ничтожные людишки), есть планета-двойник?! Так вот, если, чисто случайно, ты об этом знаешь, то тоже очень уж непонятно, нафиг ты говоришь все эти глупости.
– А, то есть, ты двойник! Типа.
– Нет! Я оригинал. Это вы все – двойники. Паразиты, которые живут на невидимой планете.
– Ну, не цепляйся! Не придирайся к словам! О"кей? Назовем тебя условно двойник. Дак вот, если ты реально девушка-двойник Мельниковой, то, когда мы с ней (с оригинальной Мельниковой) прилетели на двойник-планету, то почему тебя не было дома? А? Что ты на это мне скажешь! Ведь, судя по самой Мельниковой, она та еще домоседка. Даже, когда я сидел всю ночь и глаз не смыкал (ждал, что по телефону начнут звонить коллекторы), то она спала себе спокойно. Даже хахиля никакого в гости к себе не позвала! Так, словно ночевать в одиночестве, для нее это в порядке вещей. И, значит, ты должна была дома торчать. Ну, что ли круглосуточно. Но тебя не было! И как прикажешь это понимать? Где ты, гуляла что ли где-то? Ведь ты же девственница!
– Извини, я не расслышала. Ты сказал, что на двойник планеты вы с ней прилетели?
– Да, я так сказал, – показалось Селину, что он очень здорово передразнил эту Кладбищенскую Фару, – ты действительно не ослышалась!
– Ну, правильно! – хохотнула эта Кладбищенская Фара из телефонной трубки.
– Что ты смеешься? Что опять не так!
– То, что вы реально двойники.
– Это почему же это!
Мол, почему двойники – мы, а не вы. Дескать, вы больше похожи на двойников.
– Потому что только ничтожные создания, несамостоятельные вынуждены перемещаться туда ползком. Не так, как мы!
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, вокруг нас просто реальность изменяется.
– А как ты ее отличаешь?
– Ну, как... Например, иногда можно увидеть несколько одинаковых облаков на небе. На ненастоящей планете не бывает ничего одинакового. Например, на ней невозможно встретить совершенно одинаковые узоры. На оконных стеклах. Там не встречается одинаковых кристаллов льда. То есть, даже, если миллиард лет прожить, что кристалл льда повторит одну и ту форму, то не фига не дождешься. Это говорит о том, что планета совершенно глупая и...
– То есть, ты просто смотришь на небо, – решил Селин развить глупое словоблудие этой девушки-двойника Мельниковой, – замечая, что на нем больше уже не видно облаков, идеально одинаковых по форме, и понимаешь, что ты находишься на глупой и ненастоящей планете.
– Да, именно так!
– А нам, дурачкам, надо вручную закатывать солнце.
– Что?
– Ну, переползать собственными усилиями.
– Ну, да. Что с вас взять: дурачки – они и в Африке дурачки.
То есть, вопрос был – как они (двойники) перемещаются с планеты на планету. Девушка-двойник Мельниковой должна была на это ответить, что они автоматически перемещаются. То есть, если оригинал перелетел на двойник своей планеты, проделав это с очень большим риском для своей жизни, то все эти надменные двойники перемещаются чисто автоматически.
– Но ты можешь только объяснить?
– Что еще не так?
– Почему Мельникова не была никогда на планете-двойнике, но, когда мы с нею к этой планете подлетали, то почему ее стало видно? По легенде, тем, кто никогда не бывал на двойнике планеты, земную поверхность будет не видно! И как ты мне это объяснишь.
– Ну, врет, однозначно. Была она раньше, просто инопланетяне стерли ей память. Ей теперь кажется, что на двойнике планеты до этого она никогда не была.
– Фу ты, чёрт! – психанул Селин. – Вот зараза! Ведь так всё просто! А я даже и не дотумкал!
Но девушке-двойнику, очевидно, показалось, что он притворяется. Дескать, он специально задал такой провокационный вопрос, чтоб подловить ее. Поэтому она выключила свою «кладбищенскую фару». Дальше последовали короткие гудки. Разговор закончился.
10
Селин лег спать.
Он уже вроде как заснул, но, как будто сон ему в это время снился (если заснуть второй раз за ночь, то, по идее, сновидения снятся сразу, как спящий вырубился), о том, что он лежит в своей кровати, и видит отворяющиеся дверцы шкафа. Из шкафа вылезла девушка (не голая, конечно, так как здесь не фентезятина про вампиров), которая очень похожа на Мельникову. Если глянуть на нее, освещенную лучами полной луны. Она прошла по полу и начала забираться к Селину под одеяло. То есть, такое во сне виделось ему.
Он подскочил, когда эта девушка (снившаяся, так сказать) прикоснулась к его коже своею ладошкой. Он прямо подорвался, потому что пальцы у нее были такие ледяные, как сосульки.
Он кинулся в сторону входной двери, но в то же время он услышал, как эта девица промурлыкала ему из-под одеяла: «Любимый! Дверь открывается только в шкафу!» И Селин, безрезультатно подергав дверную ручку взад-вперед, кинулся назад в комнату. Там он распахнул оконную раму, ну, и выполз на карниз. Всё, что ему надо было – дотопать до пожарной лестницы и спуститься на асфальт. Судя по его внешнему виду, всё это он должен был проделать с такой большой скоростью, как будто очень сильно торопится куда-то. Вот, случаются же такие парадоксы в жизни холостых... То есть, с рождения холостых, до этого ни разу в бракоразводном процессе не участвовавших... Случается такой парадокс, что молодой человек, у которого по этому поводу сильные комплексы (уверенность, что за всю его странную жизнь ни одна девушка не раздвинет перед ним свои ножки), видит перед собой девицу, которая их уже раздвинула, и приглашает к ним, подзывает, вдруг начинает паниковать. Выскакивает в окно и куда-то там убегает. Наверное, его цель: выбежать навстречу оперативникам. Тогда эта девица не успеет его сграбастать. «Мы вернулись во вчерашнюю ночь? – слышал Селин из распахнутой настежь оконной рамы. – Ты мне обещал!»
В это время Селин уже бежал босиком по улице. Ему казалось, что он слышит, как где-то завывает сирена. То есть, она может, либо заглохнуть, когда этот парень добежит до угла здания (как только он завернет, то завывание так странно прекратится, словно его и не было), либо начать удаляться. Но Селин надеялся на авось. Он знает, что ему не везет, всегда не везет, но – а вдруг.
Уличные фонари освещали его голое тело (парень только в одних труселях чесал), и, если кто-то высунулся в окно, в то время как он пробегал, то по любому сообщат в милицию. Скажут, что видели убегающую голую девушку. Если скажут, что это был парень, а не девушка, то отреагируют не так оперативно.
Поскольку улицы освещала полная луна, то Селину показалось, что он очень хорошо видит асфальтовую поверхность. Например, люк без крышки сумеет разглядеть, чтоб не сломать себе ногу от этой дурацкой беготни. Но он не разглядел кирпич, который лежал посреди дороги. Может быть, думал, что это просто газета. Селин споткнулся об него и при падении поцарапал коленки с ладошками об асфальт. То есть, какое-то время бежать он больше не мог.
– И что мне, опять спать одной? – неожиданно услышал Селин за спиной девичий голос. Он же всего секунду назад осмотрелся по всем сторонам.
– Послушай! – воскликнул Селин в возмущенном тоне «давай начистоту», – я же не виноват, что в том мире обитают чудовища-людоеды!
– Ага, не виноват! Ты меня даже не предупредил.
Когда она произнесла эту фразу, то Селин посмотрел на ее лицо. Ну, так положено делать при разговоре: когда девушка говорит тебе что-то, то ты должен посмотреть на ее лицо, либо на ее глаза. То есть, стараться не отводить взгляд (не бегать глазами, как рукоблуд); просто, чтоб она не подумала, что тебе скучно слушать то, что она говорит тебе.
И Селин увидел, что это лицо не Мельниковой, а какой-то совершенно другой девки. Тут-то он и подумал про то, как выглядят лица чудовищ, прячущиеся в темноте. Ведь он всё время думал, что с ним разговаривает Мельникова. Голос же ей принадлежал! Еще он увидел, что за спиной этой девки странно «прячется» рука. Обычно, если преследующий свою жертву серийный убийца не приготовится ударить тебя обрезком трубы, то руки он всегда держит так, чтоб их было видно. За спину, либо в карманы не прячет.
– Ты кто такая?! – завякал скороговорочно Селин. – Что тебе надо?!
Обычно в его положении глупо в таком тоне разговаривать с девушками. По ней и так видно, кто она такая, без вопросов – она красавица. А что ей от него надо? Ну, может, с ее точки зрения сейчас белый танец. То есть, белая полоса в жизни... Надолго затянувшаяся белая полоса... Вернее говоря, долгое время белого танца – незакрытый гештальт... Словом, Селин мог бы поговорить с этой красивой девушкой, в таком тоне, но его сильно напрягала рука, которую та задвинула себе за спину. То есть, разговаривать, как джентльмен разговаривает с таинственной леди, встретившейся ему в темноте, было бы глупо. Ну, в данном случае.
– Я пришла, чтобы взять твою душу.
Так ответила ему она.
– Чего? – промямлил он так, словно выплюнул это слово.
– Я не сама. Меня заставили.
– То есть, ты хочешь сказать, что тебе нужно меня убить.
– А другим способом, – сказала та, – душа от тела не отделяется.
– А что, если просто так отдать душу... Так нельзя, что ли? Ведь, так делается.
Судя по его тону, Селин наверно хотел отшутиться. Он думал, что над ним тут прикалываются!
– Всё должно происходить в естественных условиях, – говорила она таким голосочком, как будто они находятся в офисе, а не ночью в темном переулке. – Душа отделяется от тела только в результате человеческой смерти. Нет, можно конечно и так, то есть, без летального исхода. Но для этого нужно купить душу у субъекта. В данный момент нам совершенно нечем платить.
– То есть, ты меня убить хочешь и баста? – попытался использовать он заезженную игру слов «хочу и баста». Думал, что так прозвучит смешнее.
– Снимай трусы, – ответила та.
– Что сделать? – думал он, что она имеет в виду, чтоб он с нее трусы снимал. Он понимал, конечно, что в одних трусах в данный момент находится он. То есть, не логично то, о чём он подумал.
– Ну, ты ж сказал, что хочешь #баться. Для этого нужно снять труселя. Давай, только побыстрее!
И вот, как только Селин снял с себя трусы, то всё его остроумие разом куда-то улетучилось. Полностью голым он чувствовал себя более глупым, чем есть на самом деле. То есть, первая из глупостей заключалась в том, что он не зажал срам своими ладошками.
– Сюда кидай!
Селин кинул.
– Почему такой писюн маленький?
– Ну, – промямлил тот, – от холода просто съежился...
– И ты решил, что будешь трахаться таким крошечным, как у маленького мальчика, писюнчиком? – сунула она себе в сумочку его трусы, руку при этом из-за спины не вынимая. – А ну-ка, попрыгай!
– Зачем?
– Ну, может, он отпадет при тряске. Давай, поскочи с большой скоростью!
– Отдай их назад.
– Как ты же сам говоришь: «зачем».
– Я думал, что ты трахаться... Ну, то есть... – стушевался он под воздействием ее взгляда.
– Интересно, за кого ты меня принимаешь...
– А ты – меня? За дебила, которого можно заставить спустить штаны, и стоять – отпускать свои плоские шуточки в его адрес.
– Нет, лично я тебя принимаю за серийного убийцу. Я просто пытаюсь понять: как ты своей смешной штучкой трахаешь жертв! Она ж у тебя не стоит!
– Я – трахаю?!
– Ну, это ж твои слова: «хочу е*аться». Я тебя за язык не тянула.
– То есть, ты хочешь сказать, что это я за тобой сейчас гнался, а не ты за мной!
– Спасибо, Кэп!
То есть, она сказала: «Спасибо, Капитан Очевидность». То есть, Селин донес до нее совершенно ненужные, очевидные сведения, и она так саркастично его поблагодарила.
– Но, ведь, это ты гналась сейчас за мной!
– То есть, по твоему мнению, маньяк здесь не ты! Кто угодно, хоть этот кирпич, о который ты сейчас споткнулся, но только не ты!
– Просто, судя по твоим рассуждениям, у меня должен быть стояк при виде своей жертвы.
– И что дальше? – проговорила та, поскольку Селин замолчал.
– Но, – продолжал он, – поскольку парень не ты, значит, раз у меня нет стояка, то ты маньячка. Потому что...
– Потому что, – перебила она его, – ты хочешь сказать, что я парень! Переодетый мужик. Правильно?
– Нет. То, что ты не докажешь, потому что ты девушка, и, следовательно, у тебя не может вставать при виде своей жертвы.
– Блин, как-то путано ты объясняешь... Во, чё придумала! Давай, я разденусь догола? Если у тебя не встанет, значит, ты не серийный убийца. Тот, который убивает маленьких детей, трахает и ест их трупики. Ну, что ты на это скажешь?
– Хорошо, раздевайся.
В конце концов, у Селина не было другого выбора.
И тогда девушка вытащила из-за спины эту свою ручонку, которую прятала. Дело в том, что в кулаке она сжимала рукоятку от топора. С лезвия при этом капали капли крови. Хоть и ночью слабо видно, но Селин в точности в этом был уверен.
– Ты что?! – испуганно пискнул он.
– Да ничего. Просто, ты щас положишь на тот кирпич свои причиндалы... На тот, о который ты спотыкнулся! Вот, что.
– Или ты зарубишь меня?
– Просто, когда я догола разденусь, то твой крошечный писюн поднимется, даже, хоть его и отчекрыжили.
– Э-э... – потерял на секунду Селин дар речи.
– Иди, подходи к кирпичу, урод!
Но сзади Селина послышались выкрики: «Стоять! Не с места!» Селин резко оглянулся и увидел нескольких милиционеров, нацеливших на него стволы. «Дак не я маньяк!» – глупо промямлил тот. Но, когда он посмотрел в сторону девицы, то решил, что, скорее всего, он и есть. Потому что девицы никакой там не было. Ясен перец, что на вопрос «почему голый», глупо отвечать: «Меня девушка-маньяк заставила раздеться».
11
Потом, когда его освободили, через несколько недель, то Селин узнал обо всём. То, что поймали настоящую убийцу. Когда ее допрашивали, то оказалось, что убивать ее заставляла мертвая подруга. Она говорила, что первый раз подруга ей явилась через телеэкран. Через самый обычный телевизор.
– А почему вы сразу ее не схватили? – набросился Селин на тех оперативников, которые задержали его на улице голого. – Я же сразу сказал, что не я, а эта девка убийца!
– Ну, там была старуха. Извини, мы бы не успели так быстро сообразить. Ты же сам понимаешь, как ловко всё запутано?
«Старуха?! – чуть не провопил он это вслух. – А почему вы ее видели, а я – нет?» Он не мог произнести такое вслух. Поскольку это был известный ему феномен, в ходе которого одни людишки видят доппельгангера, а вторые – нет.
Он не мог озвучить подобные вещи, поскольку это дуркой попахивало. Про это знал только один он и никто больше.
