Текст книги "Пятеро против всех"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

И только уже свернув за угол, он понял, что именно показалось ему таким подозрительным в этой «шестерке» – свежая краска. Машина блестела как новенькая, хотя кузов был старый, дверцы и передние крылья проржавели до дыр.

Когда он угнал тачку у тех, кто покушался на Светлану, они, конечно, к ментам обращаться не стали, машину нашли сами. Ну а поскольку она была засвечена, не иначе как перекрасили ее, сменили номера… И, как подсказывала ему интуиция, вовсе не из пустой предосторожности…

Он вдруг резко развернулся и побежал к подъезду.

«Шестерка» стояла все на том же месте. Артист не стал дожидаться лифта – бросился по лестнице на свой седьмой этаж. Но, поднявшись на шестой, замер на лестничной площадке, прислушался. Вроде тихо. Загремела труба мусоропровода – кто-то сверху бросил пакет с мусором. Зашумел лифт. Злотников достал из кобуры пистолет и загнал в него обойму. Осторожно двинулся по лестнице.

На лестничной площадке седьмого этажа никого не было. Семен торопливо открыл дверь своими ключами.

И только теперь, очутившись в прихожей, он облегченно вздохнул и спрятал пистолет в кобуру. Похоже, в последнее время он стал излишне подозрительным. А как туг не стать подозрительным, если то на девушку, которая тебе нравится, покушаются, то клиента, за которого тебе платят, всерьез собираются убить… Что он, в самом деле, дурью мается, эта малиновая «шестерка» наверняка принадлежит какому-нибудь соседу из другого подъезда… Он говорил это себе и в то же время был уверен, что именно такой машины у них во дворе никогда не было. Не первый год он здесь живет, все изучил, все знает. Если только К кому-нибудь гости приехали…

Артист осторожно заглянул в комнату. Светлана все так же сладко спала. Он подошел к ней, хотел потрясти за плечо, разбудить и еще раз проинструктировать, чтобы не подходила ни к дверям, ни к окнам, не отвечать на телефонные звонки. Но в последний момент отдернул руку, решил: пускай спит и так он ее достал своими инструкциями…

Он написал Светлане записку, приколол ее кнопкой к кухонной двери, чтобы могла сразу заметить, открыл дверь, сделал шаг на лестничную площадку. И тут же замер. Из лифта вышли двое: один бритоголовый, другой – в бейсбольной кепке. В парне в кепке Семен мгновенно узнал водителя «шестерки». На долю секунды все растерялись: и Артист, и парни. Семен опомнился первым, заскочил назад в квартиру.

– Стоять, сука! – послышался ему вслед грозный окрик.

Семен лихорадочно закрывал замок, когда снаружи раздались едва слышные хлопки. Он резко дернулся, отпрянул в сторону, вжался в стену и так, по стене, съехал на пол, чувствуя, как рукав пиджака стремительно набухает от крови. Превозмогая боль, он достал пистолет и дважды выстрелил по двери. В темной прихожей выстрелы прозвучали как пушечные залпы.

В комнате раздался истошный вопль журналистки.

– Света, не выходи из комнаты! – крикнул Артист. – Не выходи!

Он прислушался – на лестничной площадке теперь было тихо. Сознание начало мутиться – перед глазами поплыли разноцветные круги. Злотников подумал, что надо немедленно добраться до телефона. Пополз к кухне и потерял сознание.

* * *

Часы показывали уже пятнадцать минут двенадцатого. Все были в сборе, кроме Артиста. Горобец нервно барабанил пальцами по столу. Мои парни были несколько напряжены. Они не привыкли к тому, что каждый их шаг контролируется сверху. Наше спецподразделение обычно действовало самостоятельно. Впрочем, сейчас я прекрасно понимал волнение Горобца. В том случае, если Хусаинова убьют, у подполковника будут крупные неприятности и работу он свою наверняка потеряет.

– Пастухов, в чем дело? Только что был разговор о наведении дисциплины в службе охраны, и тут же ваши сотрудники…

– Вы же знаете, сейчас везде пробки. Ну не рассчитал человек немного времени. В конце концов, у него машина могла сломаться. – Я, конечно, прикрывал Артиста. Его «мазду» разбили еще в прошлом году. Какая-то его бывшая подружка – актриса.

– Дело тут не в расчете времени. Это опоздание лишний раз показывает ваше отношение к порученному делу. А если клиенту надо будет куда-нибудь срочно выехать?

– А мы-то здесь на что? Разве не охрана? – возразил Боцман. – Начинайте совещание без Злотникова. Мы ему потом все ваши инструкции передадим.

– Нет, мне просто интересно, на сколько он опоздает.

И тут телефон на столе взорвался частыми звонками. Подполковник Горобец снял трубку:

– Да? Пастухов, это тебя. Какая-то девушка.

Я понял – случилось что-то серьезное. Служебный телефон я не давал никому, даже Ольге. Жена всегда могла позвонить мне на сотовый.

– Сергей Сергеевич, это Светлана Корниенко. Семен серьезно ранен. Мы в Сюгафе. Ему сейчас делают операцию. – В трубке послышались всхлипывания. – Они в него через дверь стреляли!

– Все понял, Светлана. Скоро буду.

– Что с Семеном? – в один голос спросили Боцман и Муха.

– Пока не знаю. В Склифе. Полагаю, еще одна попытка покушения на журналистку. Долго же они ее искали, сволочи!

Мы, не сговариваясь, поднялись и направились к дверям.

– А совещание, Пастухов? – попытался остановить Горобец.

– Подполковник, а может, мы его проведем прямо в машине?

Горобец, видимо, настолько опешил от моей наглости, что только кивнул в ответ.

* * *

Когда мы приехали в больницу, оказалось, что нужна кровь, причем неважно, какой группы. Медики использовали весь свой НЗ, и теперь им надо было срочно пополнить свой банк. Мы сдали кровь и принялись обзванивать своих знакомых и родственников – кто может. Человек пятьдесят в тот вечер откликнулись на нашу просьбу. Я нисколько и не сомневался в том, что народу будет много.

Операция по извлечению пули, тюкнувшей Семена под ключицу, прошла успешно, и уже на следующий день Артиста перевели из реанимации в отдельную палату. Светлана целые сутки провела с ним рядом. Ее уже несколько раз допрашивал следователь, но журналистка ничем не могла ему помочь: она не видела ни самих преступников, ни того, как они ранили Семена. Она как раз проснулась только от выстрелов Злотникова.

Мы заставили Горобца добиться, чтобы к палате приставили одного милиционера с автоматом.

* * *

Когда на следующий день я вошел в палату, Светлана сидела на стуле возле кровати, читала книгу, а Семен лежал под капельницей. Глаза его были закрыты.

Я приветливо кивнул. Светлане, она мне.

– Спит? – спросил я шепотом.

– Вроде заснул. Разбудить?

– Не надо. Когда проснется, передайте ему, что мы улетели в Швейцарию. Пускай поправляется, ни о чем не думает. Когда мы вернемся…

– Что вы тут шепчетесь, спать мешаете? – раздался вдруг бодрый голос Артиста.

Я подал ему руку. Он сжал ее здоровой, левой, и я почувствовал, насколько Артист силен, несмотря на ранение и операцию.

– Без меня, значит, уезжаете? – вздохнул он.

– Труба зовет. Сам знаешь – мы люди подневольные. Контракт. Не переживай, мы за тебя отработаем.

– Я и не переживаю. Удачи тебе, командир, в этом муровом деле. – Тут Артист поднял глаза на журналистку: – Светлана, можно вас попросить за соком сходить?

Корниенко понимающе кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь.

– Серега, с этими ублюдками я сам разберусь без вас, – сказал Артист тихо. – Ты не мог бы мне мою одежду из дома принести?

– Семен, тебя же только вчера с того света вытащили.

– Не преувеличивай, командир! Ты же сам понимаешь – ранение средней тяжести. С такими наши пацаны в Чечне по многу часов воевали. Ну так что?

– Не проси – не могу. – Я отрицательно покачал головой. – У тебя что, насчет этих… какая-то зацепка есть?

– Есть. – Злотников слабо улыбнулся. – Вот только скажи мне, как эти подонки нас вычислить могли?

– Думал я уже об этом. Не знаю пока.

– А я знаю. Знаю, но пока не скажу. Это, так сказать, дело чести. Ну что, поможешь боевому товарищу или как?

– Семен, а если с тобой случится что, как с Доком? Я ведь себе этого никогда в жизни не прощу.

– Не случится, – твердо произнес Злотников. – Дважды в одну воронку бомба не падает.

– Это еще вопрос: падает или нет. – Я снова покачал головой.

– Ты пойми, Сережа, если все эти дела взаимосвязаны, то когда я этих отморозков раскручу, мы на след заказчика выйти можем. Дилетанты они. Расколются.

– Хороши дилетанты – через дверь из пушки с глушаком стреляют. А если б они тебе башку продырявили?

– Типун тебе на язык, командир. И все равно они дилетанты, – упрямо повторил он.

Я пожал плечами. В конце концов, ему виднее – мне с этими подонками пока что сталкиваться не приходилось. Но то, что он собрался действовать один, без нашей поддержки, мало того – в наше отсутствие, меня сильно смущало.

Наконец в палату вернулась Светлана Корниенко, принесла пакет сока.

– Знаешь, командир, а я понял, почему этих недоносков ни в машине, ни в подъезде не обнаружил.

– Почему?

– Да потому что в шестнадцатиэтажке, которая напротив, хулиганы табличку с номером дома разбили. Вот они и ошиблись, ломанулись сначала туда. Эх, если б я их сразу засек! – Артист тяжело вздохнул.

– Сергей Сергеевич, что же вы за капельницей не следите? – укоризненно сказала мне Светлана.

Действительно одна из банок с лекарством на металлической стойке была уже почти пуста. Журналистка открутила колесико фиксатора и воткнула катетер в другую банку.

– Ловко это у вас получается, – притворно восхитился я.

– Я до университета медсестрой работала, – гордо произнесла Светлана.

– Вот и замечательно. Значит, есть кому укольчик поставить, клизму сделать. С легким сердцем оставляю Семена под вашей опекой.

– Иди, иди, шутник, – сказал Семен и добавил многозначительно: – В общем, принесешь мне шахматы и журналы. Сам знаешь какие. Светлана, дайте ему ключи от квартиры.

– Принесу. – Я знал, что, если сейчас не соглашусь принести ему одежду, он все равно ее достанет: украдет, снимет с кого-нибудь, купит, но достанет. Если уж Артист взялся за дело – обязательно доведет его до конца. Тем более если это дело чести. Упрямства в Злотникове ничуть не меньше, чем во мне. Может быть, даже больше…

* * *

…Когда Пастухов ушел, Светлана поправила подушку под головой Семена.

– Какие еще шахматы, когда вам надо отдыхать после операции?

– А разве шахматы – это не отдых? – возразил Артист.

– Не знаю, не знаю. – Светлана снова села на стул рядом с его кроватью, открыла книгу. Закладкой ей служила записка, оставленная Семеном на косяке кухонной двери.

«Милая Светлана, очень надеюсь, что вы на меня не обиделись за вчерашнее. Хочу, чтобы все у вас было хорошо в этой жизни. Для этого вам придется еще немного пожить у меня. Надеюсь, скоро все уладится и вы снова почувствуете себя абсолютно свободной. Я к вам замечательно отношусь. Более того, привык к тому, что вы у меня живете (обеды у вас получаются такие вкусные), и с ужасом жду того часа, когда вы уйдете. Может быть, я иногда несправедлив к вам и груб. Это только потому, что по своей первой профессии я офицер. Вернее – солдат. Мне платят – я воюю. Пожалуйста, в целях собственной безопасности неукоснительно соблюдайте все мои инструкции.

Ваш Семен Злотников».

Светлана перечитала записку и, глянув на лежащего под капельницей Артиста, украдкой улыбнулась.

Глава шестая. Бои без правил

Москва, 22 июня

За четыре дня до нашего отъезда в Локарно мне позвонил человек, который представился командиром разведывательного десантного батальона майором Черниченко. Он попросил меня о встрече, а когда я сослался на крайнюю занятость, сказал, что дело важное и касается Ивана. Через полминуты я уже гнал свой «шевроле» на предельной скорости в сторону Москвы.

Мы встретились с ним на Ленинградском вокзале около аптечного киоска. Через полчаса майор уезжал в Питер. Он молча протянул мне красные корочки с российским гербом. Я раскрыл их и внутренне похолодел. Это было ветеранское удостоверение Дока, испачканное засохшей кровью.

– Откуда это у вас? – спросил я упавшим голосом.

– Из Чечни. Спецназовцы передали. Капитан Неволин. Помните такого?

Я кивнул. Как не помнить? Когда я заканчивал свою службу, он только пришел из училища командовать взводом.

– Он дал мне ваш адрес. Я не поленился, съездил в Затопино, а жена ваша сказала: на сборах. От нее я и узнал номер вашего сотового…

Подробности по поводу того, как он меня нашел, меня мало волновали, поэтому я перебил:

– Что с Перегудовым? Убит? Где?

Майор вздохнул.

– Под Карабулаком. Я там не был. Неволин со своим батальоном был. Говорит, нашли массовое захоронение. Боевики, отступая, расстреляли всех пленных. Удостоверение было в кармане бушлата одного из убитых.

– Неволин опознал Ивана?

– Опознал. – Майор опустил голову. – Говорит, еще какие-то документы при нем были. Тела они отправили в Назрань, оттуда грузом «двести»…

– Ай, блин, твою мать! – Я не сдержался и со всей силы ударил кулаком по выложенной черным кафелем стене. Плитка треснула. Люди вокруг оборачивались на меня. Это я во всем виноват! Я попросил его помочь разобраться в деле с вакциной. Не учел того, насколько коварен и жесток наш противник. Ну что же, разбудили они во мне зверя – Артист ранен, Док убит! Око за око, зуб за зуб – так у них, кажется, говорят? Ну что ж, так тому и быть.

Майор смотрел на меня с сочувствием. Он-то понимает.

– Извините, сорвался, – сказал я. – Подробностей вы, конечно, не знаете.

Подробностей он, конечно, не знал. Я проводил его на поезд. На прощание мы крепко обнялись.

* * *

Артист поднял взгляд на журналистку. Светлана Корниенко что-то писала, склонившись над прикроватной тумбочкой.

– Очередная статья?

Светлана вздрогнула от неожиданности.

– Тьфу ты, напугали вы меня! Пока не знаю, что это будет: статья или очерк. Это наша с вами история. Обнародуя ее, мы покажем этим недоноскам, что не боимся их.

– Правильно рассуждаете, – улыбнулся Семен. – Хотя я привык работать безо всякой рекламы. Можно вас попросить еще раз сходить за соком? Хорошо бы такого же, как в прошлый раз – персикового.

– Хорошо. – Светлана вышла за дверь.

Она вернулась сразу с двумя пакетами сока. Остановилась около милиционера, который сидел перед дверью палаты с автоматом на коленях. Вид у него был крайне недовольный.

– Скучно вам здесь? – поинтересовалась журналистка.

– Идите, девушка, идите. Не отвлекайте меня.

– От чего? – искренне удивилась Светлана.

Милиционер не ответил. Светлана открыла дверь палаты. Сквозняк тут же смел с тумбочки исписанные ею листки. Окно палаты было открыто настежь. Взгляд журналистки упал на кровать – она пустовала. Светлана выскочила в коридор:

– Куда Злотников вышел?

– Никуда не выходил, – удивленно произнес милиционер. Поднялся со своего стула, заглянул в палату, и лицо его вытянулось от удивления. Милиционер бросился к окну, глянул вниз, в колышущуюся на ветру зелень больничного сквера. – Неужели сбежал?

– Вы еще сомневаетесь? Возьмите! – Светлана сунула в руки милиционеру пакеты с соком, выскочила из палаты и побежала по коридору. Она поймала себя на том, что очень волнуется за Семена. Она нисколько не сомневалась: он сбежал, чтобы мстить.

* * *

Был жаркий день. Небольшая деревушка у мелководной реки, давно оккупированная дачниками из Москвы, млела под солнцем.

В тени палисадника перед распахнутыми настежь окнами избы на раскладушке расположился Кирилл. Он только что вернулся с купания и теперь отдыхал, укрывшись махровой простыней.

– Кирюша, я накрываю на стол. Через минуту будем есть, – раздался из избы голос матери.

– Мам, дай отдохнуть. Обедайте без меня, – лениво отозвался Кирилл.

– Потом все несвежее будет.

– Мам! – Кирилл повысил голос.

– Ладно, ладно, как хочешь, – смирилась мать.

Кирилл со вздохом перевернулся на бок, собираясь вздремнуть, и тут его взгляд уперся в лицо мужчины, сидящего перед раскладушкой на корточках.

– А-а?.. – Кирилл даже не слышал, как тот подобрался к нему так близко. Злотников аккуратно взял его за горло, слегка надавил на кадык и помотал головой, давая понять, что кричать совсем не надо.

– Кирюш, ты что-то сказал? – снова раздался из избы голос матери.

– Нет-нет. – Кирилл скосил взгляд на безжалостное лицо неожиданного гостя.

Артист встал, жестом дав понять, что Кирилл должен идти за ним. Кирилл послушно поднялся с раскладушки и покорно поплелся следом, даже не думая о сопротивлении.

Они очутились рядом с сараем, за высоченными зарослями крапивы.

– Ну что вам еще от меня надо? Я же все сказал! – плаксиво произнес Кирилл, стараясь не глядеть на мучителя.

– Кому ты что сказал?

Кирилл удивленно уставился на Семена. В его голове мелькнула догадка.

– А разве вы не…

– Разве. Я Семен Злотников. Их работа? – Артист кивнул на распухший нос Кирилла. Кирилл затравленно кивнул.

– Сколько их было?

– Двое.

– Один в кепке, другой бритый, так?

– Да.

– А ты, значит, испугался и свою невесту им продал. А потом, продав, на дачу от греха подальше свалил.

– Они же меня били! Я думал – убьют. Они звери!

– А ты трус! Кому ты нужен… Что-нибудь еще запомнил, кроме кепки и лысой головы? Может быть, одежда необычная, еще что-то? Говорили о чем-нибудь?

– Ни о чем они не говорили! – Кирилл на мгновение задумался. – У того, который лысый, у него я на руке татуировку заметил: группа крови. А еще мизинец у него на правой руке кривой.

– Мизинец, говоришь? Ну вот, это уже кое-что.

– Скажите, со Светой все в порядке?

– Чего это ты вдруг заволновался? – нехорошо усмехнулся Артист. – До этого, значит, не волновался, на солнышке нежился, а теперь расчувствовался? А позвонить, предупредить не мог, что ли?

– Пожалуйста, я вас прошу, не говорите ей ничего о том, что… – Кирилл замялся. – Ну что я сломался! Вы бы знали, как они меня били!

– Знаю. Плохо били. Надо было лучше. Не знаю, как ты Светлане теперь в глаза смотреть будешь. – Артист легонько толкнул Кирилла, и тот упал в крапиву. Лежал, боясь подняться, затравленно смотрел на Злотникова.

– Кирюша, ты где? – раздался в палисаднике зычный голос матери.

– Если с ней что-нибудь случится, я тебя убью, – тихо пообещал Артист на прощание И скрылся в кустах.

* * *

Следователь прокуратуры Адриано ди Бернарди очнулся от того, что его окатили водой. Он лежал на траве. Приятный теплый ветерок обдувал лицо. Адриано открыл глаза и увидел вокруг себя бородатых людей, одетых в военную форму. Все они были вооружены автоматами и пулеметами. Люди рассматривали его и о чем-то переговаривались. Потом один из них подошел к следователю, вынул из своего нагрудного кармана паспорт Бернарди, пролистал его и спросил по-русски:

– Паспорт твой?

– Си, пассапорто.

Вооруженные люди расхохотались, услышав голос Адриано.

– Итальянец, что ли?

– Си-си, итальяно, – закивал Бернарди. – Вы… вы есть… кто?

– Мы защитники родины. Освободительная армия Ичкерии. Понятно тебе?

Итальянец неопределенно пожал плечами. Он знал слишком мало русских слов. Мужчина заговорил со своими товарищами по-чеченски. Потом показал жестом, что итальянец должен встать.

Адриано попробовал подняться, но не смог. Он настолько ослаб за время переезда в ящике, что ноги его не слушались. К нему подошли двое, подхватили под мышки и куда-то потащили.

Теперь Адриано смог увидеть, что находится в каком-то горном селении. К склонам жались двухэтажные дома, окруженные каменными заборами. Вдали были видны террасы зеленых полей, на которых копошились люди.

Бернарди подтащили к массивной деревянной двери, расположенной на уровне земли. Дверь открыли, и кто-то сильно толкнул следователя в темноту. Он упал, чувствуя, что катится по ступенькам вниз. Там, внизу, была сырая земля. Адриано застонал и отполз подальше от лестницы, в темноту.

Глаза потихоньку привыкали к сумраку подземелья. Следователь увидел, что в подвале он не один. На подстилках из соломы лежали исхудавшие люди. Они изучающе смотрели на итальянца.

* * *

У Артиста появилась зацепка. Не каждый будет выкалывать себе на руке группу крови. Обычно это делают те, чья работа связана с риском, в том числе и солдаты спецподразделений. Если тебя серьезно ранило и нужна кровь, медик сразу знает, какой группы. Кроме того, кривой мизинец… Особые приметы, по которым ему нужно найти этих ублюдков, пока они не предприняли очередной попытки покушения на журналистку. Наверняка заказчик им хорошо заплатил, раз так стараются. А коли так – попробуют еще раз.

Если бы ребята – вся команда Пастуха – были в городе, он знал бы, как с их помощью выйти на тех, кто ему нужен. Но ребята уже уехали, он был один и должен сам придумать, как действовать. И придумал. Уже через час Артист знал, к кому именно обратится за помощью.

В свое время, когда его только-только выкинули из армии и он болтался без заработка – денег не хватало даже на хлеб, решили они с молодыми коллегами из театрика, в который он поступил (соблазнился посулами знаменитого режиссера), поскоморошничать – создать небольшую группу, в которую войдут и музыканты, и танцоры, и массовики-затейники. Дали объявление в газеты: мол, совсем недорого работаем на свадьбах, банкетах и прочих торжествах. Сначала не везло, а потом, когда прошел слух, что «скоморохи» работают хорошо и весело, стали их приглашать постоянно. Появились хорошие деньги и даже некоторая известность. Вот только на творчество времени почти не оставалось.

Тогда-то эта история и произошла. Однажды их пригласили скоморошничать на свадьбу в один кабак на окраине города. Они приехали, начали работать. Богатая свадьба, человек восемьдесят было приглашено. Естественно, подпили все как следует. Артист сейчас уже не помнил, с чего началась драка: то ли «скоморох» гостю рубаху вином залил, то ли гость «скомороху» нечаянно по уху съездил. Однако началась. И скоро участие в ней принимали уже два десятка мужиков. Злотников, как человек спокойный и уравновешенный, в потасовку долго не вмешивался, но когда в него запустили стулом, не выдержал, показал все, на что способен… Раскидал дерущихся по углам, особенно горячих вырубил – пускай, мол, отдохнут, подумают, – и скоро драка как-то сама собой прекратилась. Ну раскидал и раскидал, чего тут особенного? Подготовка у него соответствующая – спецназовская. Но только его «подвиг» не остался незамеченным. Когда все кончилось, подозвал его к себе дядя невесты, солидный такой кент, и предложил поработать у него телохранителем.

– А вы кто? – невежливо спросил разгоряченный дракой Артист.

– Конь в пальто, – отпарировал дядя. – Блатной я. Понял? Денег тебе столько в месяц положу, сколько ты на своем кривляний за жизнь не заработаешь. Идет?

Артист, конечно, отказался. Сказал, что ему вообще-то некогда, занят в театре. Да и не хотелось ему криминального авторитета защищать. Не любил он их, бандитов этих. Вслух, правда, ничего такого не сказал.

– Не хочешь – как хочешь, – сказал невестин дядя. – Я на тебя не в обиде, хоть и жаль. Ну а если возникнут какие-нибудь проблемы – обращайся. Понравился ты мне. – И дал Артисту свою визитную карточку.

– Да какие у меня могут быть проблемы? – усмехнулся Артист.

– Проблемы рано или поздно возникают у всех, – возразил невестин дядя.

Кажется, он оказался прав. Хотя Артист не был уверен, что телефоны, которые были указаны в визитной карточке, ему помогут – столько уже времени прошло. Да и вообще, недолог век криминальных авторитетов.

Поскольку сейчас было четыре часа дня, Злотников первым делом набрал номер, указанный в визитке как рабочий.

– Фирма «Экси консалтинг», добрый день, – раздался в трубке приятный девичий голосок.

– Здрасте, Владимира Ивановича я могу услышать?

– А как вас представить?

– Семен Злотников. – Артист подумал, что это имя ничего не скажет Владимиру Ивановичу, и добавил: – Скажите, скоморох свадебный ему звонит.

– Свадебный скоморох? – удивилась секретарша.

– Да-да, именно так.

– Что, вспомнил мои слова? Ну здравствуй, – раздался через некоторое время в трубке низкий голос Владимира Ивановича.

Генуя, 24 июня, 16.05

Городской прокурор Сержио Адамо пытался успокоить синьору Бернарди, которая рыдала в его кресле.

– Синьора Франческа, он жив. Жив, вы понимаете? И это самое главное!

– Бедный мой мальчик, он такой хрупкий, такой беззащитный. Они издеваются над ним!

– А по-моему, он нисколько не похудел. И вид у него вполне бодрый.

Синьора Бернарди посмотрела на прокурора как на врага:

– Это вы отправили его в Россию!

– Я? Ну, знаете ли!.. Ехать в Россию – это была его идея. Я отговаривал Адриано от этого безумного шага. Говорил, что можно обойтись силами Интерпола. Но он меня не послушал!

– Где же я возьму столько денег? У меня такая маленькая пенсия.

– В ближайшее время мы найдем способ, как вытащить его оттуда, я вам обещаю. – Несмотря на все попытки ободрить синьору Бернарди, которые прокурор предпринимал уже в течение получаса, она не прекращала рыдать. – Я свяжусь со своими коллегами в России… Сейчас нужно сделать все, чтобы похищение вызвало резонанс во всем мире. Нужно привлечь внимание общественности.

– Ах, Сержио! Пока появится резонанс, они его убьют! Вы знаете, мне сейчас лучше побыть одной. Я, пожалуй, пойду. – Синьора Бернарди поднялась.

– Я могу оставить себе кассету?

– Да-да, конечно.

– Я распоряжусь, вас проводят.

– Не стоит беспокоиться.

– Дорогая Франческа, пожалуйста, не отказывайтесь. Сейчас вам, как никогда, нужна поддержка. Обещаю, что в ближайшее время мы все уладим и вы снова увидите своего сына.

Когда синьора Бернарди ушла, прокурор с облегчением вздохнул. М-да, ну и задачу ему задал Адриано! А все его горячность! Прославиться ему, видите ли, захотелось! Преступление, связанное с русской мафией, раскрыть! – Сержио нажал кнопку на пульте дистанционного управления. На экране телевизора появилось лицо Адриано. Снимали его в какой-то комнате, где не было никакой мебели. Пол, устланный разноцветными коврами, и все. Адриано испуганно смотрел в объектив.

Кто-то, видно, сделал ему знак, и Адриано торопливо заговорил:

«Дорогие мои родственники, мама. Я сейчас нахожусь в Чечне. Попал в заложники. Похитители требуют с меня выкуп – два миллиона долларов. Я пытался им сказать, что у нас в семье нет таких денег, но они меня не понимают. Говорят, что если через три недели денег не будет, то меня убьют… Я понимаю, что вы не сможете собрать такую сумму. Обратитесь за помощью к синьору Сержио Адамо. Надеюсь, что он сумеет вам помочь. У него очень большие связи… Если нет – мне останется ждать самого страшного…»

Хорошенькое дело – сам заварил всю эту кашу, а теперь кто-то должен расхлебывать! Два миллиона – подумать только! Если он с такой просьбой обратится к друзьям в муниципалитете, его просто не поймут. Два миллиона наличных за чудачества молодого следователя?!

«…Я очень надеюсь на помощь синьора прокурора. Эти люди не шутят. Вчера они расстреляли одного русского журналиста, за которого его редакция не смогла вовремя заплатить. Я вас умоляю, спасите меня! Если вы согласны, позвоните по сотовому телефону, который сейчас увидите на экране. – Адриано поднял на уровне груди картонку, на которой фломастером были крупно выведены цифры. – Звонить можно в течение недели после того, как вы получите видеокассету. Дальнейшие инструкции вы также получите по телефону. Люблю вас всех и надеюсь…»

На этом запись оборвалась. На экране замелькали черно-белые полосы. Прокурор выключил видеомагнитофон. Конечно, он обязан помочь своему сотруднику. Но как? Эти чеченцы, видимо, полагают, что в Италии все следователи миллионеры! Ну понятно, если бы просили тысяч двести, на худой конец пятьсот… Впрочем, в этом случае семейство Бернарди могло обойтись и без помощи прокурора. Не так уж они и бедны на самом деле!

* * *

Бритоголового звали Стасом, хотя в паспорте он значился Вячеславом, а его напарника в бейсболке – Чучей. Кличка пошла от фамилии – Чечулин. Оба учились в строительном колледже. Стас поступил в колледж после армии. Вернулся из Чечни, где «оттрубил», по его словам, полтора года в разведке. Чуча – после школы. Жили оба в общежитии в одной комнате. Мизерной стипендии хватало всего дня на четыре. Остальное время жили за счет девочек, иногда шмонали пьяненьких на улицах. Чуча несколько раз предлагал другу подработать: то курьером, то расклейщиком объявлений, то грузчиком, но Стас отказывался, заявляя, что не царское это дело – с бумажками бегать, не для того он в Чечне кровь проливал. Вот будет что-нибудь стоящее, тогда…

Однажды после занятий он позвал Чучу в туалет, заперся с ним в кабинке и вынул из сумки большой пистолет с глушителем.

– С нуля пушечка. Супер! – хвастливо сказал Стас.

– Откуда это у тебя? – искренне удивился Чуча.

– От верблюда. Я же тебе говорил – будет дело. Вот что у меня еще есть. – Он продемонстрировал другу толстую пачку денег. – Скоро мы с тобой, Чуча, свалим из общаги, квартиры себе купим, черную икру будем ложками жрать…

– А что за дело-то? – осторожно поинтересовался Чуча.

– Журналистку одну завалить надо.

– Как это – завалить?

– Молча. Да ты не ссы! Для меня это раз плюнуть. Знаешь, сколько я «чехов» за полтора года замочил?

– Но это же статья!

– Какая же это статья, когда ни одна сука в мире не узнает? Я все аккуратно сделаю. Киллеры, между прочим, никогда не попадаются. Дело сделаем, пушку выкинем – и никаких улик. Ты вроде хвастался, что у тебя права есть…

Чуча кивнул.

– Ну вот и классно! Завтра поедем тачку покупать.

При разговоре о машине Чуча слегка приободрился, но все равно ему было страшно…

Несколько дней назад, когда Стас вдруг начал палить по захлопнувшейся перед их носом дверью, а оттуда в ответ раздались выстрелы, он испугался и бросился наутек. Стас его потом побил за трусость… Но как же тут не трусить? Сначала его какой-то старик палкой по башке огрел, так что он неделю в себя прийти не мог, тошнило и голова кружилась; теперь вот стреляли. Не плевым оказалось это дело, а смертельно опасным. Чуча стал уговаривать друга отказаться от заказа, отдать аванс, но тот заявил, что обратного хода сделка не имеет – если заказ не выполнишь, тебя самого уберут.

Чтобы заглушить страх, они теперь каждый день напивались до тошноты… Вот и сегодня, едва проснувшись, Стас вместо занятий отправился в ближайший магазин за водкой. А Чуча отвернулся к стене и натянул одеяло на голову.

Потому и не слышал, как дверь отворилась и в комнату вошел Артист. Семен огляделся, похлопал по карманам висящей на стульях одежды, заглянул в стенной шкаф. Подошел к кровати, потряс Чучу за плечо.

– Не хочу я пить! Дай поспать! – Чуча, недовольно морщась, повернулся к Семену, и тут же ему в лоб уперся пистолетный ствол. – А-а!.. – только и смог произнести парень.

– Где пистолет? – шепотом спросил Артист.

– Дяденька, не стреляйте! Я не виноват! Это все он! Я ничего не знаю!

– Пистолет где? – повторил Артист.