Текст книги "Защищая горизонт. Том 1"

Автор книги: Андрей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Пролог. Дом несбывшихся надежд

А вы видите сны? Цветные или блеклые отголоски далёких миров, забавных и опасных приключений, манящие истинных героев перинных замков. Что это? Другая Вселенная, планета, реальность или иная жизнь? Возможно, у каждого на этот вопрос готов свой ответ. Многие стремятся вырваться из серых и тоскливых будней, забыться ярким сном, мечтой, улететь как можно дальше от забот и невзгод, от вездесущей пыли дорог, злости и ненависти окружающих его людей, от офисного рабства и бытовой рутины, а может, от самого себя. В этой доброй для них Вселенной они находят то, о чём мечтали, о чём думали целыми днями, скрываясь в собственных мыслях от града давящих и злобных атмосфер. Возможность окунуться в детство, вспомнить свои игрушки, друзей, весёлые забавы. Вспомнить, как всё было легко и ясно, как солнце светило ярче, шутки были смешнее, а люди добрее. Вспомнить, к великому детскому разочарованию, и все свои несбывшиеся мечты.

В этой придуманной сказке можно стать капитаном быстроходного судна, грабить торговые караваны, смело идущие на верную погибель, смотреть одноглазо на мир и чувствовать полкилограмма щебечущей важности у себя на плече. Ах, вот были времена! И только сонное королевство позволяет, наконец, воплотить все наши детские мечты. Вот мы стоим на деревянной палубе, омываемой грозными и холодными морскими волнами, пена вздымается до самой кормы, а мачты жалостно скрипят, пытаясь удержаться на небольшой пиратской шхуне, которую безжалостно бросает по диким и своенравным волнам Карибского моря. Всё тогда в мечтах, в мыслях, казалось легко, прекрасно и естественно. Только успел представить, а шторм уже утих, как по велению Посейдона. Гладкая и тихая гавань теперь утопает в лучах заходящего солнца, в руках верная шпага, в крови целая бутыль отвратного рома, а перед кормой испанский фрегат грозно ощетинился парой десятков чёрных как смоль пушек. Вот оно, то мгновение, миг триумфа каждого ребёнка, когда он чувствует себя на вершине мира, центром Вселенной, богом своего нового мира. Взмах шпагой рассекает тягучий и солёный морской воздух, гремят одобрительный возглас верной команды и наполненный до краёв истинным счастьем, бравый и отважный крик семилетнего капитана: «На абордаж!», и…

Вот оно – чудо! Мы переносимся в земли великого дракона: злобного, огромного и по стечению обыденных обстоятельств чуточку слабее и ничтожнее, чем наш юный герой. Сны – великое изобретение природы, они позволяют не только уйти с головой в собственный выдуманный мир, но и прожить там свою истинную жизнь, ту, которую ты хочешь и выдумал сам, а не ту, что тебе навязывает порочное общество. Будь сильным, будь наглым, топчи любого, кто встал на твоём пути, – вот догмы нового мира. Тебе вторят: ты должен быть взрослым и подчиняться лишь безумному порядку вещей, делай то, делай это, подчиняйся, подчиняйся… А где же место для детской мечты, место для собственного справедливого мира? Оно, к сожалению, только там. Забыть весь мир, заботы и хлопоты, отринуть бесконечные проблемы… Здравствуйте, перина и плюшевый мишка, только здесь я могу снова побыть ребёнком и ощутить хотя бы до утра, что солнце снова стало ярче, а люди добрее. Вперёд, мой верный конь, принцесса не будет ждать слишком долго, дракон обязан быть повержен! Это мой мир и мои правила!

Люди постепенно превращаются в зомби, в полуживые ходячие тела со стеклянными и опустошёнными взглядами. Каждый день навязчивая невидимая длань ведёт нас по рельсам повседневности, разрушает разум, ломает психику, превращая нас в бездушные автоматы. Мы потеряли вкус к жизни, к творчеству и хотим только одного: чтобы блеклое солнце поскорее зашло за горизонт и можно было вновь сбежать в свой истинный дом и немного помечтать. Новый мир исполняет все заветные желания: ребёнку, что мечтал о море и драконах, вручает саблю, корабль и верного скакуна, а повзрослевший юноша получает свой первый опыт любви в компании той, о ком он грезит по ночам. Но этот дар доступен не всем.

Сны – это отражение нас самих, наших желаний, тайных помыслов и страхов. Этот мир, как изнанка сознания, выворачивает наружу и показывает человеку его истинное Я, которое он не ведает, усиленно прячет или не хочет знать. Это воодушевляет, удивляет, но в большинстве своём очень пугает человека. Все привыкли носить маски на бездушном карнавале жизни, скрывать за ними своё эгоистичное и мерзкое чудовище, что прячется за ширмой и разрывает изнутри, пытается прогрызть маску и стереть лицемерную улыбку с лица хозяина. Порой люди боятся самих себя, закрывают глаза на своё тщедушное нутро, неспособное обуздать звериные инстинкты, бегут от правды и рисуют маски на зеркалах. Для таких людей сон – это свой маленький ад, тёмный и жгущий душу личный кошмар, приходящий каждую ночь и рассеивающийся со спасительным горном заведённого будильника. Обычно в такие моменты сознание вытаскивает на свет все потаённые страхи и тёмные помыслы, скрытые в самых дальних уголках разума. Это своеобразное зеркало, справедливый суд, учиняемый сознанием, где главным мерилом для человека служит чистота его собственной души. Для одних – это бегство от ужасов жизни в лучший мир, а для других – это муки совести, пытки страхами и желание вырваться из оков правосудия в такую блаженную для них реальность, где они давно примирились с собой.

Вы спросите, а почему я столько думаю об этом? Возможно, потому, что отдал бы всё, чтобы ещё хоть раз взглянуть на этот дивный мир, испытать чувство всевластия, сладость полёта и наслаждение от безграничных возможностей. Я не боюсь ни мук совести, ни тайных желаний, ни потаённых страхов, пускай даже это, но хотя бы ещё одну ночь провести в этом мире. Я устал от небытия и темноты, что пожирают меня, медленно и усердно обгладывая до костей каждую ночь, стоит мне только закрыть глаза. Ужасное чувство. Полное непонимание, состояние прострации, тоски, ненависти, страха, скорби, всего сразу и ничего одновременно. Пустота окружает меня сейчас, вчера, всегда. Каждую ночь я опускаю голову на подушку и молю всех богов, Систему и Техников, что её поддерживают, сделать хоть что-нибудь, разорвать порочный круг погружения в бездну. Но что бы я ни делал, как бы ни молился, стоит мне только закрыть глаза, приходит она – Тьма.

Кромешная тьма окружала меня и в данную минуту. Тягучая, всепроникающая, она будто покрывала с ног до головы, проникала во все поры и ласкала каждую косточку и каждую клеточку тела. Я не знал, где нахожусь и что здесь делаю. Тьма была настолько густой и непроницаемой, что слепила своей чернотой, выжигала глаза. На секунду я подумал, что ослеп. В бесплодных попытках разглядеть себя я подносил руки к лицу, натужно напрягал глаза, но все старания были тщетны. Иногда мне начинало казаться, что я что-то вижу, какую-то тень, очертание самого себя, словно отражение в бездонном зеркале, но я не был полностью уверен. Здесь ни в чём нельзя быть уверенным. Я пытался ощупать себя, но не получалось. Невероятное чувство: я знал, что у меня есть руки, но не мог ничего поделать, как будто они существовали только в моём сознании. Но они есть, где-то там, передо мной, я знаю точно, просто не вижу их! Ведь так? Тихий шелест безумия подкатывался к моим невидимым ногам. И где я? Пытаясь осмотреться, беспомощно вращал головой или, по крайней мере, думал, что вращаю. Хм, странно. И, вообще, на чём я стою? И стою ли? Может, это бездонная пропасть, и я падаю вниз… Хотя нет, не похоже. Пола не было видно, но я мог поклясться, что ощущал, как твёрдо стою на ногах. Но в этом снова нет никакой уверенности, как и в том, что делать дальше. Идти страшно, да и куда? Вперёд? А вдруг там обрыв? Назад? А если я стою спиной к обрыву? Ну уж нет, останусь тут, скоро этот кошмар закончится, зазвонит будильник и вырвет меня из мглы бессмысленного страха.

Тишина. Как же здесь тихо. Такое чувство, что весь мир просто выключили на время и он замер в ожидании нового рождения. Может, проблема не во мне и не в моих снах? Вдруг вся Система просто отключается на ночь? Нет, я снова брежу. Боже, что творится с моим сознанием в этом месте, какие-то глупые мысли, несвязные действия, что происходит со мной? Да ещё эта невыносимая тишина, ну почему здесь так безмолвно? Ни единого звука или шороха, всё мироздание, похоже, застыло в мёртвой темноте безвременья. Даже слышно, как гудит сама тишина, неспешно протекая сквозь голову, или это Тьма говорит со мной? Я схожу с ума. Я пытался изо всех сил закричать, хотел впервые в жизни громко и грязно выругаться, но Тьма в ответ лишь немного вздрогнула, но не нарушила свой покой.

И вот так каждую ночь. Я закрываю глаза и исчезаю, буквально падаю в небытие. Что это? Какой-то своеобразный сон? Кома? Или, может, меня отключают от Системы на время, пока я сплю? Возможно, так делают с каждым, чтобы сэкономить ресурсы на обработку. Правда, гениально? Нет, мой разум снова уносит ветром бредовых мыслей. А вдруг это такое проклятие? Мы пытались уподобиться богу, уйти из-под его опеки, создать свой собственный мир внутри его творения, разрушить естественный ход жизни, бороться со смертью. Мы возжелали стать равными ему, и это наше наказание. Но почему он наказывает именно меня? Из-за моей профессии? Всё может быть, хотя Техники убеждали, что это естественные проблемы, которые бывают у многих после процедуры Отречения. Говорили, что это временно, всё само собой наладится, и сны обязательно вернутся. Надеюсь, что так. Не знаю, сколько ещё смогу терпеть эту Тьму в себе каждую ночь. В конце концов, я сам принёс эту жертву, когда решил взойти на высшую ступень служения Системе и согласился пройти Отречение. Интересно, а…

Кап.

Что это? Мне послышалось или…

Кап.

Вот опять. Звук падающих капель так резко и неожиданно громко ворвался в тишину, что я опешил, испугался и чуть не вскрикнул, хотя это всё равно не имело смысла. Я замер и прислушался. Такое на моей памяти было впервые. Прогресс! На короткий миг меня даже озарило внутренней теплотой от нахлынувшей радости. Может, вот оно?! Может, это сон пытается пробиться сквозь масленый покров темноты, как спасительный лучик доброго солнца после долгой полярной ночи?

Кап!

Я вдруг отчётливо почувствовал воду у себя на лице. Похоже, капает откуда-то сверху. Я принял волевое решение, всеми силами заставляя себя посмотреть наверх. Меня сильно тряхнуло, и я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Пол качнулся под ногами и опрокинулся, отбрасывая меня в темноту… и глаза открылись навстречу хлынувшему свету.

* * *

Зрение постепенно возвращалось, неохотно вырываясь из цепких лап темноты, свет становился менее ярким, объекты обретали всё более чёткие границы, а разум креп. Всё то, что совсем недавно во сне казалось чем-то важным, значительным, очередной гениальной идеей, в мгновение ока начинало таять и рассыпаться на сонм никчёмных и до жути смешных мыслей. С каждой секундой они продолжали растворяться и утекать обратно в скрытые уголки разума. Сознание пыталось пробудиться, вырваться из небытия, я практически ощущал, как постепенно включаются и разгоняются все участки мозга.

Вскоре свет окончательно померк, а в комнате воцарился серый, тоскливый и давящий в груди полумрак. Но первое, что я увидел, – это не привычный для меня серый бетонный свод потолка, что являлся каждое утро и напоминал о цветах реальной жизни, а из остатков сонного тумана выплыло до боли знакомое лицо. Оно склонилось надо мной, скорчило недовольную гримасу, полную злости и презрения, но в то же самое время источало некую дружескую ненависть, ненастоящую, так можно злиться на закадычного приятеля, снова забывшего вернуть тебе любимую вещицу. И, вообще, разве не здорово смотреть на прелестную девушку, пытающуюся строить из себя назидательную мать, которая с укором будит своего непутёвого сына в школу? Меня всегда умиляло, когда Кира злилась на что-то, она так очаровательно хмурила брови и закатывала глаза, что иногда хотелось специально разозлить её чем-то, покапризничать как дитя малое или подшутить над ней. Пускай мне уже много лет по меркам внешнего мира и давно пора завести собственных сыновей, водить их в школу, поучать жизни, но порой так хочется почувствовать себя ребёнком. Возможно, так мы пытаемся убежать от тяготеющих проблем, найти утешение там, в беззаботном и почти забытом прошлом, когда из всех забот была только одна: как заполучить очередную игрушку.

Даже сейчас, когда моя напарница пыталась выразить на лице всю гамму чувств и слов, что ей хотелось высказать мне, она всё равно не утратила своей женской красоты, детской непосредственности и внутренней энергии, а также невероятной притягательности. Никогда не понимал, как ей это удаётся. Другие стараются изо всех сил приблизиться к идеалу, который, похоже, известен и понятен только им одним, правят свою внешность, накладывают тонны макияжа, покупают дорогостоящие заплатки по коррекции виртуального образа, почти с нуля переписывают себя. Но ничто не способно заменить невероятного внутреннего тепла, что может исходить от человека, и оно дороже любых изменений. Кира – одна из таких уникальных личностей. Она не пользовалась косметикой и не особо следила за собой, прямые тёмные волосы всегда были небрежно подстрижены под каре, я бы даже сказал, обгрызены и нелепо уложены. Волоски то и дело пытались жить своей жизнью и топорщились в разные стороны. Но эта неряшливая причёска обрамляла вполне миловидное лицо: прямые и тонкие губы, обычно сложенные в приятную и мягкую улыбку, небольшой аккуратный носик, а самое главное, невероятно глубокие и притягательные голубые глаза, так укоризненно выглядывающие сейчас из-под томно свисающей чёлки.

Вдобавок Кира обожала наряжаться в мужскую одежду: джинсы, кожаная курточка поверх свитера с высоким воротом, а на ногах всегда помятые чёрные кеды. Как она любила говорить, главное, чтобы было удобно бегать! И правда, при нашей работе сложно от неё требовать хоть немного женственности, мы все равны, и Кира ни в чём не хотела отставать от мужского коллектива. Тем более она боец, Страж третьего уровня, а следовательно, прошла ту же подготовку, что и я когда-то. Так что, это далеко не хрупкая девушка, а настоящая машина для убийств. Трудно её представить в обычной жизни, в кругу семьи с заботливым мужем, детьми и уютными посиделками по выходным. Нет, от подобных мыслей у меня перед глазами всегда возникает одна и та же картина: Кира одной рукой переламывает горло своему мужу, что забыл помыть посуду. Я даже усмехнулся в душе. Хотя иногда жалею, что такая девушка, с такой внутренней энергией, тратит её на уничтожение Отступников. Наверное, она заслужила более спокойную жизнь. Эх, в робкие минуты слабости я тоже думал о том, чтобы оказаться свободным от клятвы Стража и прожить долгую счастливую жизнь с такой женщиной, как Кира. Но, увы, наш долг превыше всего. Сейчас я вижу перед собой не красивую женщину, а друга и соратника, верного напарника, кто всегда прикрывал меня на самых тяжёлых и опасных заданиях, обычно выпадающих на долю Палачей. Такова наша работа.

Мы смотрели друг другу в глаза, тихо, неподвижно, она прищурилась, пытаясь всем видом что-то сказать, но продолжала молчать. Я лежал на спине, смотрел на свою верную соратницу, согнувшуюся над моей кроватью, и пытался не шевелиться. Мне ужасно хотелось потянуться, поёрзать на месте, включить в работу заиндевевшие мышцы, а ещё у меня невыносимо ныли спина и шея, но это неудивительно, когда всю ночь спишь в неудобной позе, растянувшись прямо в одежде на диване. Да, своё ночное обиталище я иногда называл кроватью, хотя на деле это был скромный коричневый диванчик с потёртой обшивкой и невысокой спинкой. Меня это совсем не беспокоило, я не особо стремился к комфорту и не позволял себе расслабляться даже дома. Но обычно я не сплю в одежде, просто вчера… хм, честно говоря, не помню, почему не стал раздеваться перед сном.

Когда сонные круги перестали туманить мой взор, я заметил, что Кира вся промокла, пока добиралась сюда, но при этом выглядела крайне умилительно, как котёнок, которого хочется обнять и согреть. Волосы её тоскливо блестели на свету от покрывающей их водяной плёнки. Зато стало понятно, откуда у напарницы такой мрачный вид. В это время по её волосам пробежала резвая капелька, соскочила с кончика волоса и звонко плюхнулась прямо в мой левый глаз.

– Эй! – Мне пришлось разрушить затянувшуюся игру в гляделки.

Я вскочил, потирая глаз рукой. Кира отступила на два шага от дивана-кровати.

– Я что, по-твоему, должна каждый день с тобой нянчиться? Ты как ребёнок, ей богу. Неужели так трудно завести будильник?

Сегодня Кира была явно не в духе, хотя обычно сдержанно относилась к моим выходкам и пыталась не замечать во мне некоторую безалаберность и халатность ко всему, что не касалось работы. Но не сейчас.

– Так я заводил. – Я пытался искусно парировать её выпад, но подкравшееся сомнение уже совестливо смотрело в душу. – Вроде…

Кира в ответ всплеснула руками, потом подошла к круглому деревянному столу, скромно ютившемуся посреди практически пустой комнаты, и взяла с него подозрительно пустую бутылку из-под неизвестного содержимого.

– Это было до или после этого? – Она укоризненно покрутила бутылью в руках, внимательно изучила этикетку, понюхала горлышко и, скривившись от омерзения, резко отстранилась от неё в сторону. – Фу, что это ещё за дрянь? Ты что, это пил?

– В магазине сказали, что это средство поможет уснуть, – ответил я и ощутил остатки горечи во рту.

Что-то такое я вспоминал: и тоскливый вечер, и страх перед новыми объятиями Тьмы, и невероятно противное средство, от которого выворачивало наизнанку. Но потом в памяти только темнота и безмолвие.

Кира вздохнула, с печальным звоном поставила бутыль обратно на стол, отодвинула один из стульев и устало опустилась на него.

– И как, помогло?

Хороший вопрос. Я нащупал ногами пол, привстал с дивана и смачно потянулся, широко при этом зевая, а затем пригладил свалявшийся джемпер.

– Ага, понятно, можешь не отвечать, – Кира покачала головой. – Посмотри на себя, как так можно? Ты даже одежду не снял!

Я ворчливо скорчился, намекая, что мне не нравится её назидательный тон и, вообще, когда меня будят, к тому же я был не особо настроен на разговоры. Вместо этого медленно побрёл на кухню или, скорее, даже поплыл. Этим утром каждое движение давалось мне очень тяжело, и непонятное снотворное явно сыграло здесь не последнюю роль. Моя квартирка имела очень скромные габариты, даже по меркам спальной части города, и ничем не выделялась среди прочих, а скрытность и неприметность и вовсе считались главными достоинствами Стражей. Обычный серый дом на обычной «серой» улице, четыре этажа, бедное убранство и маленькие крысиные лачуги, которые по ошибке назвали человеческим жильём. Входная дверь сразу же вела в единственную небольшую комнату с деревянным полом и единственным окном на противоположной от неё стороне. Круглый деревянный столик грязно-коричневого цвета по центру, пара стульев и в самом углу моё ночное обиталище – его величество диван. Обычно в такие квартирки ничего больше и не влезало. Уберёшь что-нибудь – станет совсем пусто, добавишь – будет не пройти, так что, я считал свой набор мебели оптимальным. С краю помещения было выделено небольшое пространство под кухню, отделённое от основной комнаты лишь невысокой, в половину человеческого роста, перегородкой. Там же рядом располагалась дверь в ванную комнату. Всё рядом и на ладони, мне нравился такой аскетизм, что бы другие ни говорили.

По пути на кухню я внезапно передумал и заглянул сначала в ванную, немного смочил лицо и только потом направился к первоначальной цели.

А в это время напарница всё не унималась:

– Ты хоть понимаешь, что я добиралась сюда через полгорода под проливным дождём, когда это ты должен был заехать за мной?! А он тут спит и в ус не дует, и это в такой важный день, эх! Сегодня же нового руководителя отдела Стражей должны представить. Ещё не хватало мне явиться туда одной, без напарника. И это считается лучшая оперативная группа во всей Системе! Да уж. Ты что, забыл?

– Не забыл, прости. А кто нас считает лучшей группой?

– Я считаю, разве этого недостаточно?

– Многие бы с тобой поспорили, – хмыкнул я.

Мне сейчас действительно не хотелось разговаривать. Кажется, что сегодня Тьма выела слишком большую часть, оставив так мало воли плыть под серым светом нового дня. Я продолжал проживать своё мучительное утро на полном автоматизме: достал огромный бокал и банку кофе из настенного шкафа, полез за ложкой…

Кира вскочила из-за стола.

– Ты что там делаешь?

– Кофе себе готовлю, – безразлично ответил я.

– Какое, к чёрту, кофе? – Кира была возмущена до глубины души.

Она подскочила ко мне и одёрнула за рукав джемпера.

– Немедленно собирайся и поехали! Потом кофе попьём, заедем в кафе после совещания.

– А сколько сейчас времени? – ошарашенно спросил я и вдруг понял, что по-настоящему проснулся.

– Без пяти минут опоздали, одевайся быстрее, говорю!

Кира энергично развернулась на месте и пошла к двери. Она хотела выйти, но вдруг остановилась, оглянулась и недоумённо спросила:

– А где твой меч?

Я тоже пару раз окинул комнату беглым взглядом, почесал голову, пытаясь по крупицам восстановить в памяти вчерашний вечер.

– Хм, наверное, в машине оставил.

Кира красноречиво закатила глаза, покачала головой и выскочила в открытую дверь, бросив напоследок пару слов, но я их не расслышал, поскольку уже был занят выуживанием куртки из-за дивана. После удачной ловли я надел свои любимые и удобные туфли, ничуть не хуже, чем её кеды, накинул на себя куртку, одёрнул её и последовал к выходу. По пути пригладил растрёпанные волосы, потёр красные и сонные глаза, чтобы выглядеть не таким помятым после ужасной ночи, и нащупал колючую щетину на лице.

– Надо побриться… – пробормотал я.

Затем вышел в пустой и мрачный коридор, закрыл за собой дверь и направился к лестнице, ведущей в мир, полный надежд.

* * *

Дверь подъезда выходила прямиком на узкую улочку, заставленную по обеим сторонам точно такими же скромными и невыносимо серыми бетонными лачугами. Они жались друг к другу неприглядными копиями и стройными рядами уходили далеко в туманную изморось дождливого дня. Мимо проскальзывали небольшие кучки людей, прорастая целой грибницей разноцветных зонтов, суетливо обгоняли друг друга и скрывались в серой дымке над дорогой. Возможно, они спешили на свои рабочие места или в парикмахерские и магазины, а может, просто стремились поскорее уйти из-под вечного небесного наказания. Но, заглядывая в их полные ненависти и негодования глаза, я понимал, что, скорее всего, последнее. Больше повезло тем, кто смог каким-то неведомым чудом накопить на личный автомобиль. Пускай небольшой и лишённый бесноватых удобств, но даже такой становился истинным спасением, если часто приходилось отдаваться на волю неумолимой стихии.

Несмотря на прохожих и редкое шуршание проезжающих по дороге автомобилей, улица всё равно казалась пустынной, печальной и тоскливой. Захотелось сразу же вернуться домой, в тепло и уют крысиной берлоги. И плевать на собрания, бесконечную суету, на эти игры в догонялки и всех вокруг! Но я не мог так поступить: на нас возложена великая миссия. Мы защитники этого города, проводники к светлой мечте. Мы оберегаем покой и личное счастье каждого человека и творим будущее своими руками.

Я посмотрел в небо. Серые и тяжёлые облака клубились в причудливом танце под музыку дождливой симфонии, играющей уже второй месяц подряд. Кто заказал такую мелодию и как её остановить – неизвестно до сих пор. Облака угрюмо вздымались, сворачивались, набегая друг на друга, и продолжали изливать потоки холодного дождя, который и не думал заканчиваться. Я прищурился от того, что моё лицо окропило увесистыми каплями, и сразу вспомнилось пробуждение и милое лицо напарницы. Точно! Напарница! Уже и забыл, зачем вышел на улицу. Я демонстративно съёжился, поднял воротник куртки и лёгкой трусцой побежал к нашему автомобилю. Благо я припарковал его вчера на тротуаре всего в десяти метрах от дома.

Наш служебный транспорт не представлял собой ничего интересного: стандартная модель легкового автомобиля, самого популярного в Системе из-за невероятно низкой цены, отсутствия удобств и крайней скромности прочих технических характеристик. Главный принцип нашей работы всегда заключался в её незаметности для обывателя. Тем более этот автомобиль только снаружи казался типичным чёрным седаном с округлыми формами, тонированными стёклами и люком на крыше. Но внутри скрывался мощный и ревущий скакун, какой положен по статусу всем Стражам высших уровней.

Когда я подбежал к машине, Кира уже сидела на месте водителя, при этом нервно постукивая пальцами по рулю и озираясь в поисках пропавшего напарника. Я провёл указательным и средним пальцами правой руки по небольшой металлической пластине на дверце, и та, негромко пискнув, поспешила отвориться. После чего плюхнулся на сиденье рядом с водителем и торопливо захлопнул дверь.

– Брр, жуть какая!

– Почему так долго? – процедила сквозь зубы Кира.

– В пробку попал. – Я попытался разрядить обстановку, но заслужил только осуждающие косые взгляды от напарницы.

Кира потянулась к небольшой пластинке на приборной панели и, в свою очередь, провела указательным и средним пальцами правой руки. Мотор взревел.

– Пристегнись, Стил, поедем очень быстро. Надеюсь, успеем за десять минут промчаться через весь город. Как думаешь?

Впервые за всё утро Кира позволила себе небольшую улыбку. Вождение доставляло ей огромное и нескрываемое удовольствие, в отличие от меня, гораздо больше предпочитавшего роль пассажира и дорожного собеседника. Я лениво перекинул через себя ремень безопасности, хотя зачастую игнорировал его, полагаясь на самонадеянное авось. Потом обернулся на заднее сидение, где вчера по забывчивости или собственной глупости оставил свой меч, и с облегчением выдохнул – он всё ещё был там. Потеряй я служебное оружие – и меня бы немедленно лишили звания Стража, а то и вовсе записали бы в Отступники.

Машина медленно вырулила на дорогу и начала быстро набирать скорость. Она грозно рычала и взвывала каждый раз, когда Кира умело орудовала рычагом переключения скоростей. К счастью, салон был хорошо изолирован, и доносившиеся из-под капота звуки целого табуна лошадиных сил блекли, таяли и сливались в чуть слышимый, ровный и мягкий ропот. Дома за окном проносились с каждой секундой всё быстрее и быстрее, постепенно размазываясь в одну серую, невзрачную ленточку. Так мой бедный и тихий район выглядел совсем уж жалким и бесконечным туннелем одиноких душ. Набрав воздуха полные лёгкие, я с горестью выдохнул. Кира мельком посмотрела на меня и вернула взгляд на дорогу.

– Что, опять мучила бессонница? – Она выглядела немного взволнованной.

– Бес… сонница, какое точное слово… – задумчиво произнёс я, глядя в окно. – Да, всё ещё мучает. Честно говоря, я уже устал с этим бороться. Руки опускаются.

– А что говорят наши прохиндеи из технического отдела?

– Как всегда, ничего толкового. Ты, говорят, потерпи, само наладится, всякое бывает после процедуры Отречения: и память теряют, и разум, и овощами становятся. Тебе, говорят, ещё повезло. Повезло, представляешь?

– Да уж. – Напарница мило улыбнулась мне в ответ. – Может, тебе стоит ещё раз обследоваться, провести полное сканирование? Вдруг что новое узнают?

– Ну нет уж, хватит с меня обследований, больше я на стол к этим извергам не лягу. Сколько уже прошло? Почти пять лет, как я в рядах Стражей, а воз и ныне там. Иногда мне кажется, что я скоро начну сходить с ума.

– Только ещё начнёшь? – хихикнула напарница.

– Да ну тебя…

Кира засмеялась, потеряла контроль, и машину слегка повело в сторону.

– Ты за дорогой лучше следи, – обиделся я.

Затем поёрзал в удобном, мягком сидении, сел поглубже и принялся смотреть в окно. Дождь тихо и неугомонно стучал по крыше, умиротворял и уносил в мыслях далеко-далеко. Капельки проворными ручейками сбегали по лобовому стеклу, чтобы резво отскочить от настигнувших их щёток и навсегда исчезнуть из этого мира. В мокрой пелене от дождя мелькающие полоски домов размывались в совсем уж замысловатую и серую массу. Но вскоре их ряды поредели, а машина начала притормаживать, выезжая на оживлённую автостраду, ведущую в центр города – куда более красочные и живые районы, разительно отличающиеся от простого человеческого мира.

Я вновь сложил два пальца правой руки в знакомый жест и быстро провёл ими по воздуху перед собой, рисуя невидимую вертикальную линию. Здесь стоит поведать о самом важном: про нашу святая святых, главного друга и помощника на всю жизнь – Консоль. О, эта штучка стала единственным окном в мир для любого человека: через неё общались, покупали вещи, управляли домом, автомобилем; она служила ключом от всех дверей. Консоль содержала всю информацию о человеке: где он был, что приобретал и видел, о его здоровье и финансах и, конечно же, кредитной истории. Но, главное, она служила якорем, что удерживает цифровую оболочку внутри Системы и привязывает её к настоящему телу, пока оно хранится где-то там, далеко за гранью реальности, одиноко лежащее в специальной капсуле. По сути, вся жизнь человека заключена в маленький квадратный чип, вживлённый в запястье его правой руки. У каждого он свой, с разными возможностями, доступным набором функций и товаров. Естественно, что самым широким функционалом и немыслимыми способностями обладали Консоли Стражей. Простые люди и представить не могли, на что способны их защитники, фактически боги нового мира. Только жаль, что в последнее время нам существенно подрезали крылья и запретили использовать большинство возможностей до тех пор, пока наши Техники не разберутся с этой странной и затянувшейся проблемой с погодным модулем.

Консольный чип простых граждан почти не выделялся на руке, где оставались заметны лишь едва различимые линии, идущие от чипа в запястье и далее, по всей ладони, к кончикам двух пальцев: указательного и среднего. Там они заканчивались небольшими серыми кружочками контактов, выходящих на поверхность подушечек пальцев. Неудобств это не вызывало и совершенно не ощущалось на руке, чего не скажешь о самой процедуре установки или замены чипа, которая была до жути болезненной. Чип Стражей наоборот имел существенные внешние проявления: он будто изнутри выжигал на запястье поперечные линии, внешне напоминающие обычную татуировку, и чем больше линий, тем выше уровень Стража. В том числе это служило рабочим удостоверением и отличительным знаком нашей службы.