Текст книги "Абсолют"

Автор книги: Андрей Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

ГЛАВА

1

В дверь позвонили. Марина Михайловна поспешила к входной двери, на ходу радостно приговаривая:

– Сыночек, мой сыночек пришел! – открыла входную дверь. Сын, не дав его хорошенько рассмотреть, с большим букетом в руках, обнял с порога мать, подхватил на руки и приподнял в объятиях. У матери от такой неожиданности перехватило дух, она залепетала:

– Ты что, ты что с матерью творишь, сорванец ?

Сын поставил мать на ноги, улыбаясь, вручил ей букет в руки, радостно воскликнул:

– Соскучился, мамка!

Мать свободной рукой обхватила за шею сына, три раза поцеловала, по – военному скомандовала:

– Марш мыть руки! Чай готов и блинчики, как заказывал тоже.

Сын лукаво, по – детски прищурился, спросил:

– И с творогом тоже?

Уходя, мать добавила:

– И с творогом тоже, малыш.

Сын вслед наигранно, по – детски, будто обиделся, бросил:

– Не малыш, мамочка, а целый подполковник, начальник УВД города Сочи!

Мать, уже из кухни, ответила:

– Жду, начальник, сейчас все расскажешь, два года носа не казал, засранец!

Через минуту сын, показав только голову из за кухонного косяка, улыбаясь спросил:

– Можно?

Мать подыгрывая сыну, прошипела:

– Ну сейчас…

Сын прошел в кухню, присел за стол. Мать стала разливать чай по чашкам на столе, в вазе уже стояли цветы и два блюда с душистыми блинами. Сын потянул носом.

– Вкуснятина! – Потер ладони, спросил: – Ну, как вы тут с товарищем генералом?

Мать поставила в сторону чайник, ответила вопросом:

– Ну – ка сам рассказывай, подполковник, что да как, и что за сюрприз приготовил, про кототрый по телефону говорил? Надеюсь сюрприз хороший?

Сын подтвердил:

– Сюрприз замечательный.

– Тогда начинай с сюрприза, давненько от тебя сюрпризов не было.

– Ну я думал вечером, в присутствие, так сказать всех свидетелей, и при бате.

Мать вздохнула:

– Твоему бате и на работе сюрпризов хватает, порадуй хоть мать – старуху, колись мент!

Сын возразил:

– Какая ты у нас старуха?

Мать резко отрубила:

– Ровно три секунды и лишаю блинчиков. Без тебя поняла, что жениться собрался, приехал к родителям без вещей, значит остановился в гостинице. Остановился в гостинице, значит приехал не один.

Сын поднял ладони к верху:

– Сдаюсь!

– Что ты хотел, засранец, я всю жизнь жена мента. Как хоть ее зовут?

– Эльва, между прочим, дочь очень богатого человека, он – друг Губернатора.

Мать неожиданно вздрогнула:

– Ты что, мам.

Лицо матери изменилось, стало серьезным.

– Все нормально, сынок, ты кушай блинчики, знакомое имя.

Сын принялся как ребенок за обе щеки уплетать блины с творогом, приговаривая:

– Ее так мать назвала в честь одной древней принцесы.

Мать поинтересовалась:

– С будущей тещей знаком?

– Да конечно, Светлана Викторовна, мировая женщина.

Мать многозначительно покачала головой:

– Да, да. Хорошо. «Клякса, значит, жива».Ты хочешь узнать как мы познакомились с твоим отцом?

– Да я вроде знаю все.

Мать откинулась на спинку стула.

– А теперь слушай правду.......

– Рауль, тебе никогда не достичь абсолюта.

– Почему, Горн?

– Потому что абсолют – это привилегия богов, только боги абсолютны во все времена.

– Но ты говорил, что мы, цари, являемся наместниками богов здесь, в нашей жизни.

Рауль заметил, как под густой, седой бородой верховного жреца мелькнула улыбка. Горну было уже около ста лет, но у него по прежнему была гордая осанка, проницательный взгляд, светлый ум, он излучал живую энергию, присущую, наверное только людям с чистым сердцем и душой, в нем не было корысти и злости и основные пороки людей ему были не свойственны. И если бы Рауль не общался с ним с детства, то при первой же их встрече Рауль принял бы Горна за бога. Горн заговорил, из его уст опять полилась спокойная сладкая речь, которая была способна убедить любое разумное, небесное создание.

– Во-первых, ты еще не царь, нашим народом по прежнему правит твой отец, хранят боги его душу. Во-вторых, это цари придумали себе сан полубогов, и открою тебе большую тайну, я с этим не согласен.

– Но почему?

– Не прерывай меня, Рауль, это еще один из плохих пороков нас смертных, всегда умей выслушать до конца говорившего, если даже тебе противна его речь, и он говорит словами черной расы. Только мы – друиды, посвященные в дела богов, знаем истину, и в свою очередь посвящаем в эту истину вас царей. Вы приравнены в сан полубогов еще с давних времен тогда, когда наш народ был разрознен на множество племен, кругом царил хаос, люди ненавидели друг друга и убивали не задумываясь по пустякам, из-за пищи, из-за женщин, из-за гордыни. Место царей занимали вожаки племен, и наш народ жил в лесах в суровых нравах и не помышлял о том, чтобы жить в равнинах мы поклонялись богам черной расы и боялись черную расу, которая несла нам смерть, унижение и разорение. Первым кто восстал против черной магии и их религии, был молодой жрец Рамь, он то и открыл глаза нам на светлую жизнь. К нему являлись боги, и он проповедовал их учения, он и возвел в ранг полубогов царей, чтобы объединить племена и создать новый народ, новую, белую расу и, чтобы цари могли управлять своим народом и держать его в правильном русле. И, третье, только царю белой расы предначертано ввести в нашей жизни правдивую религию, утвердить ее перед всеми народами и укрепить на многие века. Это предначертано сделать тебе, мой юный Рауль.

– Но, ведь ты сам сказал, что я даже еще не царь? Что я могу сделать для своего народа?

– Поэтому-то, Рауль, я всегда рядом с тобой и учу тебя, веду тебя к истине, твой отец выполнил поставленную задачу перед богами, тебе предстоит довершить начатое богами до конца и тебе держать великий ответ перед ними после своей смерти. Предначертание сбудется, впереди у тебя большие трудности и слава. Главное тебе верить в своих богов и не сворачивать с пути истинного. Люби и цени своих предков, почитай и слушайся своего отца Гера.

Рауль поднялся со своего места, поправил на себе белое холщевое платье, покрывавшее его до колен, заломил руки за голову, сладко потянулся. Они с Гором сидели на склоне большого холма, перед ними простилалась живописная долина, насыщенная плодовыми садами и пресными каналами. Посередине долины возвышался красивый, белокаменный город, крепостные стены напоминали больше сплошную скалу, которую камнетесы подогнали под единую линию, что скажешь – это культура древних предков, они не походили на грозную оборонительную мощь. Небо было прозрачно-голубым, солнце подходило к своему пику. Рауль посмотрел справа от себя, в конце долины возвышались гигантские горы Кавзу, над ее тремя пиками плавали густые белые облака.

Горн, заметив, что юноша наслаждается видом красивых гор, сказал:

– Богиня Сита посылает нам хороший день.

– Богиня Любви и плодородия? Это правда, что в горах хранится ее огромная статуя из драгоценного металла и что ее стерегут женщины войны?

– Да, Рауль, это правда. Жрецы каждый год отправляют туда молодых, красивых девушек, те, которые хотят посвятить себя служению богине Сите. Они охраняют статую и никого не подпускают к ней из простых смертных, чтобы оставлять статую непорочной, как сама невинность, и чтобы тем самым не разгневать богиню.

– Ты, Горн, говорил, что народ, где находится статуя Ситы, всегда живет в мире и земли того народа всегда плодородны, а жены рожают здоровых детей.

– Так и есть, Рауль, береги ее.

Рауль повернулся к Горну, сидевшему у его ног.

– Я хочу видеть ее.

– Только тогда, когда ты станешь Царем, и я посвящу тебя во все, что ты должен знать. А сейчас нам пора возвращаться во дворец.

Перед тем как им спустится в долину, Рауль посмотрел слева от себя, в конце долины начинался мрачный, густой лес, из этого леса появился когда-то давно его народ Арицы, со стороны этого леса могла прийти смерть и разрушение, там, в его глубине и глуши жил народ Нарки. Когда-то единое племя с Арицами, Нарки проповедовали черную магию, поклонялись черным богам и поэтому назывались черной расой. Они не приняли истину Рамь, поэтому произошел раскол. Между этими народами давно не было войн, но народ Арицы еще помнили своих кровожадных соплеменников и не забывали о лесной опасности, хотя охотились в этих лесах без страха и пользовались его плодами, конечно в пределах разумного, не заходя глубоко в лес. За городом, глубоко в долине, роскошные земли Арицов граничили с дружественным народом Анталы, они в свое время также приняли веру белых богов, возделывали земли, выращивали скот, а самое прекрасное, их земли выходили к огромному морю. Давней мечтой обоих народов было воссоединение, но в силу обстоятельств эта мечта оставалась мечтой.

Роман проснулся от того, что в дверь позвонили, он с трудом оторвал голову от подушки, во рту было сухо, погано, в комнате стоял спертый воздух. Он поднялся только на третий звонок в дверь, заставил подняться своему телу, с трудом нащупал тапочки, поправил трусы на голом торсе, неотличающимся особыми атлетическими чертами. Шаркая ногами по полу, подошел к двери, не глядя в глазок открыл дверь, направился сразу на кухню, даже не взглянув, кто к нему пришел. На неработающем холодильнике лежали сигареты, взял из пачки сигарету, прикурил, еще непотушенной спичкой, зажег газ, поставил на плиту полупустой чайник. Сел за стол, поднял тяжелую голову, увидел в дверном проеме кухни свою давнюю знакомую Марину, они дружили с детства, жили в одном доме, и даже поступили учиться в институт вместе, в котором и учились третий год на историческом факультете. Марина рассматривала его внешний вид, печальным взглядом покачивая головой, тихо спросила:

– Опять?

Роман виновато отвел взгляд, с нервозностью и дрожью в голосе проговорил:

– Опять, опять, что опять?

– Ты опять принимал наркотики?

– Не опять, а снова, тебе-то что? И вообще не лезь ко мне в душу, отстань.

На плите засвистел чайник, Марина сняла его с плиты, спросила:

– Тебе как всегда, кофе?

Роман выдохнул:

– Да.

Затушил сигарету. Марина налила ему чашечку кофе без сахара, поставила на стол перед ним, села за стол, уставилась тем же взглядом на Романа, проговорила:

– Ты на меня, Ромка, не обижайся, я тебе зла не хочу.

Роман сделал глоток кофе.

– Только не учи, Марго, меня жить.

– Да ты и не живешь, так существуешь, скоро тоже, как Борька, от передозы лапки откинешь.

– Я не откину, я не такой дурак, как некоторые. Ты чего пришла? Что нужно?

– Узнать, пойдешь в институт или нет.

– Нет, хреново себя чувствую.

Марина тяжело вздохнула.

– Тебя так из института выкинут.

– Не велика беда, восстановлюсь на следующий год.

– Это надо быть полным дураком, чтобы перед последней сессией бросать учебу.

Роман допил кофе.

– Я просил тебя, чтобы ты не читала мне нотации, ты мне не мать.

– Вот именно не мать, а жаль что тетя Александра в больнице уже год, она бы такого не допустила.

Роман резко спросил.

– Дай сигарету.

Марина подала ему сигарету, Романа трясло, он уже не мог прикурить сам, Марине пришлось самой прикурить сигарету ему. Роман сделал глубокую затяжку, спросил.

– Ты принесла?

Марина решила соврать:

– Нет, у меня нет денег. А Ганс тебе в долг больше не дает.

Опухшее, с черными кругами под глазами, лицо Романа исказилось в страшной гримасе. Металлическим голосом он проревел:

– И ты туда же! Хочется тебе надо мной издеваться, не ври, если ты пришла ко мне, чтобы забрать меня в институт, то у тебя точно есть.

Марина выдержала паузу, проговорила:

– Да, я принесла, ты прав, но постарайся это растянуть на целый день, уменьши дозу.

Марина положила на стол квадратик из сигаретной фольги.

– Здесь две дозы.

Дрожащими руками Роман отварил себе раствор. На руках вен уже не было, он сделал себе укол в вену на ноге, с облегчением откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Через несколько минут, не открывая глаз, проговорил:

– Вот теперь становится хорошо. Где брала дрянь?

– У Ганса, где еще.

Роман открыл глаза.

– Перестал падла мешать героин с димидролом. Спасибо тебе, Марго, не дала умереть старому другу.

Марина закурила сигарету.

– Если бы ты знал, как мне противно покупать для тебя эту гадость, я всегда проклинаю себя за это. Ты ведь обещал завязать.

Роман поднялся со стула. Глаза его из мутных превратились в стеклянные, он сел перед Мариной на корточки, ласково проговорил:

– Я обещаю тебе, что брошу, но сейчас не могу.

– Но почему?

– Я не могу бросить свой народ.

– Ты вчера опять принимал ЛСД?

Роман положил руки ей на колени.

– То, что я вижу под этим кайфом – это не спроста, именно под «ЛСД» я вновь и вновь возвращаюсь в одно и тоже место, ты не представляешь, какая там прекрасная жизнь, доброта и любовь к людям присутствует там, в полной мере этого смысла слова.

Марина тяжело, с волнением в голосе выдохнула:

– Пойми меня, Ромка. Это все твои фантазии, иллюзии, ты ведь грамотный парень, ЛСД, это глюкоген, ты ловишь глюки, вернись к реальному миру: ты тонешь в дерьме. Подумай о своей матери, она уже год, как лежит парализованная в больнице.

– Марина, я плачу за лечение. Ты не права, я не забываю о ней.

– Да. Если бы она знала, откуда берутся у тебя деньги, она бы сразу умерла. Ты грабишь людей, взламывая их квартиры…

Роман прервал ее:

– Я и мои друзья грабим зажравшихся буржуев, которые заработали деньги неправильным путем.

Марина истерично рассмеялась:

– Не смеши меня, это гнилое оправдание для тебя и твоих друзей наркоманов. Не сегодня, завтра, вы попадетесь. И что тогда? Срок, принудительное лечение. Вся жизнь улетит к черту.

Роман выпрямился во весь рост.

– Хватит, Марго!

Глаза Романа налились кровью, ему было не по себе, беря себя в руки, с трудом выдавил из себя:

– Не надо больше об этом, я пошел в душ.

Роман направился в ванную комнату, Марина хотела еще кое-что сказать ему, но решила, что с него на сегодня хватит, он и так обиделся на нее. Через пол часа они вышли на улицу, Марина, чувствовавшая себя виноватой, решила сгладить неприятную обстановку. Она взяла его под руку и попросила:

– Мне интересно то место, куда ты улетаешь под ЛСД, расскажи, что тебе рассказал жрец Горн на этот раз?

ГЛАВА 2

Царь Гере восседал, как всегда, на своем, выложенном из белого гранита, троне, справа от него, возле стены замка расположились на каменных скамейках Верховный Жрец Горн и его сын Рауль. Гере был задумчив, облокотился на подлокотник трона, его лицо казалось, превратилось в маску. Горн не решался нарушить молчание, Рауль заерзал на скамье и тут же получил от Горна неодобрительный взгляд. Входная дверь в залу большого совета открылась, и в залу вошел, атлетического телосложения, в военных латах и шлеме с белыми перьями, давний друг отца и военачальник Жакс. Из – под его военных лат виднелось белое платье до колен, на ногах военные, из грубой кожи сандалии. Он остановился в центре залы, приложил правую руку к груди, проговорил:

– Великий царь белого народа! К тебе прибыл царь народа Нарки, Шаки. Он просит великого царя принять его.

Горн тихо проговорил:

– Дурной знак.

Рауль насторожился, теперь он понял, зачем его отец был задумчив. Гере принял гордую осанку, провел рукой по короткой седой бороде. Голос прозвучал у него твердо.

– Пригласи, Жакс, царя Нарков!

Жакс удалился, через некоторое время в залу вошел царь народа Нарки, Шаки. При его появлении, по спине пробежала неприятная дрожь, впервые Рауль видел этого, маленького роста, неприятной внешности человека, у него была густая кучерявая шевелюра переходящая в густую черную бороду на груди. Когда он проходил вглубь зала, было заметно, что он прихрамывает на одну ногу. Несмотря на то, что на улице было лето, поверх его черного платья была надета двухсторонняя накидка из овечьей шкуры, подпоясан он был широким кожанным ремнем. От одного его вида исходил холод и смерть. Он остановился в центре залы, обвел взглядом присутствующих, остановил свой взгляд на Рауле прохрипел:

– Мне говорили о твоем сыне, царь Гере.

Гере чуть заметно кивнул головой, пригласил знаком руки гостя присесть на лавку по левую руку от него. Шаки проковылял к своему месту, сделал толчок ногой и заскочил на лавку, сложив ноги калачиком под себя. Он вел себя крайне вызывающе: как дикарь, он даже не поприветствовал Великого царя, поэтому Гере спросил его:

– Что тебе нужно от нас, Шаки?

Шаки прокашлялся, сплюнул сгусток на каменный пол залы. Рауль дернулся на своем месте, чтобы кинуться на Шаки и избить его за оказанное неуважение. Но Горн резким движением остановил его, так резко предугадав намерения Рауля, что даже Шаки не заметил его порыва. Шаки проговорил:

– Мой народ тоже хочет поклоняться богине Сите.

Дерзость со стороны Шаки была неслыханной, его народ не только не имел права поклоняться Сите, но и вообще они поклонялись другим богам, на некоторое время в зале воцарилась тишина. Затем Гере нашелся:

– Ты и твой народ никогда не сможет поклоняться Сите, она останется непорочна, как завещали нам наши предки, если конечно Нарки решили принять нашу веру и наших богов то мы можем обсудить этот вопрос, но при этом ты Шаки лишишься трона и народ как Нарки перестанет существовать, будет единый народ Арицы. Мы знаем, в это лето твой народ голодает, и, наверное, это толкает тебя на такой поступок.

Шаки опять кашлянул, но на этот раз не сплюнул на пол, прохрипел:

– Гере, ты я смотрю, привык повелевать, не кажется ли тебе, что ты много берешь на себя, ты пророчишь мне нищету и безвестность, хочешь иметь полную власть?

– Мне вполне достаточно то, что я имею и мой народ, и мне жаль твой народ, который идет неправильной дорогой благодаря твоим жрецам, которые до сих пор приносят в жертву богам своих соплеменников. Вы сможете получить покровительство Ситы только тогда, когда примете наших богов и перестанете жить как дикари.

Шаки резко вскочил на ноги. Он тяжело дышал от охватившего его гнева:

– Гере, ты можешь оскорбить меня и мой народ в стенах своего дворца, но мы не позволим надсмехаться над нами на поле сражения.

Лицо Гере было спокойным, он спросил:

– Ты объявляешь нам войну, Шаки?

Конечно , Шаки хотел бы объявить войну Арицам. Он с самого начала визита искал ссоры, но здраво рассудив в уме, он понял что сможет стать первой жертвой в этой войне: во дворе дворца его ожидало только десять вооруженных всадников. Он принял важный вид и громко проговорил:

– С этого дня я и мой народ запрещаем вам охотиться в нашем лесу и пользоваться его плодами!

Сказав это, Шаки ловко развернулся и вышел из залы, Гере крикнул ему вслед:

– Шаки ! Я хотел бы поговорить с тобой на эту тему!

Но Шаки даже не обернулся, хлопнув дверью. Гере повернулся к Горну:

– Мой друг, скажи мне, зачем приходил к нам этот дикарь? И что он хотел от нас этим визитом?

Горн встал со своего места, оперся о свой посох, сказал:

– Мой Царь, этот человек глуп, но нельзя не брать во внимание его бредовые идеи. Предсказания великого Рамь сбываются, он предсказывал, что Нарки пойдут войной на Арицы и мы одержим великую победу и с того дня все наши племена объединятся в одну белую расу.

– Но насколько я знаю предсказание, война должна начаться после моей смерти.

Горн опустил голову.

– На это я тебе ничего не могу сказать, все во власти наших богов, мы лишь их рабы.

– Ты ведь знаешь все, как будет, и что было.

– Да, великий Царь, но на это я тебе ничего не скажу. Появление в стенах твоего дворца самого царя Нарков, можно воспринимать только, не иначе как вызов к войне, мы ведь не сможем уступить им весь лес.

– Ты прав, друид, твоими устами всегда говорили боги. Мы будем готовиться к войне и к великим походам, пора нести веру Арицы к другим народам.

Он перевел взгляд на Рауля:

– Сын мой, Рауль, прошу тебя, позови сюда Жакса, мы будем держать военный совет вместе, тебе предстоит сражаться за твой народ.

Рауль поднялся, посмотрел на Горна, тот преклонил перед ним свою голову.

На место происшествия лейтенант Бухвалов прибыл вместе с экспертами. Труп молодого парня лежал на диване, не нужно было быть гениальным специалистом в области криминалистики, чтобы сразу понять, что смерть молодого парня наступила от передозировки наркотиков. Труп находился в полусидячем положении: голый торс, в одном трико, и носках. Парень, по всей видимости, умер на приходе, так как не успел даже вытащить иглу из вены. Бухвалов предоставил парня экспертам криминалистам, а сам подошел к пожилому участковому капитану, поздоровался с ним за руку, спросил:

– Знаете его?

Участковый поправил фуражку на голове, шмыгнул по детски носом.

– Конечно знаю, я на своем участке всех знаю, мы ведь старые участковые, работаем на совесть.

Бухвалов был уязвлен, заметил:

– Мы, молодые, тоже не промах.

Участковый недоверчиво протянул:

– Ну…Ну. Только я давно предупреждал начальство, что мой участок самый наркоманский, просил помощи, ведь есть же сейчас отделы по борьбе с наркотиками.

Бухвалов усмехнулся. Вообще чувство юмора его никогда не покидало, для него был всегда свой один закон, никогда ни за что не падать духом, смотреть на жизнь с улыбкой, и она когда-нибудь тебе улыбнется. Бухвалов спросил:

– Ну, так кто этот бедолага?

– Борис Ткачев, по прозвищу машина, это они так на своем жаргоне шприц называют.

– Родственники у него есть?

– Конечно, как полагается, мать и отец.

– Работают?

Участковый усмехнулся:

– Ну, ты, лейтенант, даешь, да сейчас пол России не работают, а пьют горькую.

– Значит, есть на что?

– Я же говорил, вы молодежь маловато смыслите, пьют на последние, что есть в доме, а если нет – побираются, собирают стекло, на какой-нибудь суррогат хватает. Вон битый час здесь, а родителей до сих пор нет, небось, на промысле. Эх, в подмогу бы мне кого-нибудь я бы одним махом здесь порядок навел.

Бухвалов улыбнулся, достал сигарету, спросил:

– Меня в помощники возьмешь?

Участковый недоверчиво посмотрел на молодого лейтенанта.

– Ты сколько на службе – то?

– Третий месяц.

– Нет, мне нужны люди со стажем.

Бухвалов безнадежно вздохнул.

– Ничего не поделать, Степан Васильевич, работать придется вместе.

Бухвалов протянул ему свою руку.

– Бухвалов Владимир Ильич. Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Прошу любить и жаловать, я к вам на помощь.

Участковый недоверчиво пожал лейтенанту руку. Бухвалов проговорил:

– Хочу заметить на будущее, Степан Васильевич, одним махом мы здесь порядок навести не сможем, здесь нужен другой подход. Наркотики, Степа, дело тонкое.

– Что…?

– Это я так о своем.

– Ну…Ну…