Текст книги "Звездный рыцарь"

Автор книги: Андрей Шаганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Андрей Шаганов
Звездный рыцарь

Глава 1
НЕОФИТ

Стояла на дворе та самая пора, когда осень отряхнула с деревьев листья, промочила их холодными колючими дождями, превратив в однородную бурую массу и, утомленная, угомонилась. Зима же все не приходила, словно никак не решалась выбелить черную землю первым снегом. За ночь легкий морозец подсушивал листья, и они снова шуршали под ногами, как в далеком теплом сентябре. Столбик термометра вот уже который день пребывал в состоянии полного покоя, облизывая красным язычком нулевую отметку на шкале. Солнце в эту осень не показывалось вообще, скрытое низкими свинцовыми тучами, время от времени разрешающимися мелким, нудным дождем, более похожим на туман. От постоянного мрака и холода было тоскливо и муторно. Казалось, что свет и тепло навсегда покинули этот мир. Поэтому хотелось горячего чая и неспешной беседы где-нибудь в. уютном уголке у огня.

Это началось в один из тех сумрачных осенних дней, переполненных жгучим осенним ветром, когда хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Мрак, наполнявший улицы Москвы, начал сгущаться сразу после полудня, и уже в три часа почти во всех окнах горел свет. Витрины магазинов напоминали аквариумы с разноцветными рыбками, но стоило человеку выйти на улицу, как самое яркое одеяние превращалось в серую заношенную дерюгу, и становилось стыдно за свой внешний вид. Автомобили осторожно крались вдоль скудно освещенных улиц, включив габаритные огни, похожие на разбросанные в беспорядке тлеющие угли, раздуваемые ветром.

Вот прямоугольник, обозначенный по вершинам двумя белыми и двумя красными огнями, замигал желтым глазом и бесшумно остановился у края черной полосы дороги. Огни погасли, щелкнул замок, и из открытой двери показалась очередная тень, точно такая же, какие во множестве двигались по улице. Тень захлопнула дверь автомобиля, повозилась с замком и, зябко поеживаясь, направилась к освещенным ярким светом окнам парикмахерской. Немного замедлив шаги, человек бросил взгляд на рекламный щит, косо стоящий между рамами. «Макияж, маникюр, педикюр» – было написано на нем. Была когда-то и еще одна надпись, но то ли от времени, то ли от нерадивости изготовителя весь ряд пластмассовых букв в одночасье осыпался, и теперь решительно невозможно было ее прочитать. Тень скользнула в некогда стеклянные, а теперь заколоченные древесностружечными плитами двери и, попав на свет, вдруг превратилась в молодого человека.

На вид ему было лет двадцать пять. Невысокий ростом и суховатый в сложении, он всегда мечтал о героической внешности – непомерно широких плечах, росте под два метра, но трюмо, стоящее в углу вестибюля, наподобие того, как в продовольственном магазине стоят контрольные весы, отражало печальную картину. Ему вполне подходили костюмы размера сорок восьмого, третьего роста, но даже их иногда приходилось подгонять. Тем не менее многие считали его высоким.

Это рослым людям свойственно сутулиться, маленькие же стараются ходить прямо, и от такой, напряженно тянущейся вверх фигуры часто веет некой жертвенностью, которая порождает невольное уважение. Средний рост молодой человек компенсировал прямым, незыблемым станом и такой посадкой головы, при которой кажется, что он смотрит на вас сверху вниз. Даже прическа была призвана на службу этой кампании. Волосы его, коротко остриженные, были зачесаны на прямой пробор и назад, что создавало две симметричных волны над высоким открытым лбом, но по временам эти волны напоминали уши плюшевого мишки, пришитые нерадивым портным. Головных уборов он принципиально не носил ' даже в самые лютые морозы, и поэтому его прическа оставалась неизменной круглый год.

Лицо молодого человека было правильной овальной формы и довольно пропорционально. Будучи от природы светлым шатеном, он имел брови и ресницы почти такого же цвета, разве что немного потемнее. Время от времени он отпускал рыжеватые усики, но через полгода они ему надоедали и исчезали до следующего раза. Нос с горбинкой, несколько больший, чем хотелось бы его владельцу, был главным украшением молодого человека. Губы его, по мнению многочисленных подруг, были не слишком чувственны, но и строги тоже в меру. Глаза, расположенные, как и у всех нормальных людей, по обеим сторонам носа, смотрели на окружающий мир с интересом и ожиданием – молодой человек был мечтателен, – отражая голубизну неба и жадно вбирая все новое.

Вот так выглядел посетитель парикмахерской, который с первых же шагов повел себя немного странно. Вопреки ожиданиям мужчин, ожидающих своей очереди в мужской зал, молодой человек не составил им компанию, а пошел в противоположном направлении и, отворив дверь в женский зал, просунул голову в проем.

– Девушки, извините, бога ради! Можно вопрос?

Три парикмахерши, вполне подходящие под определение молодого человека, с удивлением повернулись на голос. На лице вопрошавшего почти в равных долях перемешались озабоченность и крайнее смущение.

– Закройте дверь! Видите, люди работают!

Молодой человек то ли не расслышал реплики, то ли пропустил ее мимо ушей.

– Видите ли, у меня вопрос. У вас там написано «макияж»… Я хорошо заплачу… Мне, понимаете, надо сделать макияж на дому.

– Вам? – прыснули парикмахерши. – Вы и так неплохо выглядите.

– Если вам так угодно – мне, – охотно рассмеялся молодой человек. – Вот здесь я оставлю адрес и задаток.

Из его кармана последовательно появились две мятые купюры и клочок бумаги с ровными, словно отпечатанными на пишущей машинке, строчками.

– Мне хотелось бы, чтобы вы сделали это сегодня. До свидания!

Дверь за ним закрылась. Девушки удивленно смотрели на деньги, покачиваемые ветерком, неизвестными путями вырывающимся из чрева одного из фенов. Никогда ранее к ним не обращались с подобными просьбами и тем более не платили вперед. После недолгого обсуждения, в котором приняли участие и присутствовавшие при разговоре клиентки, они пришли к выводу, что малый просто псих, и старательно сделали вид, что напрочь забыли о нем. Быть может, каждая в душе надеялась, что кто-нибудь заберет деньги, а с ними и записку, тем самым проблема решится сама собой.

Однако вышеназванные предметы пролежали почти весь день и в конце смены были обнаружены на прежнем месте – на столике возле двери. Это обстоятельство вынудило сотрудниц парикмахерской вернуться воспоминаниями к дневному разговору. Короткое совещание быстро выявило самую смелую. Впрочем, скорее, самую любопытную и безрассудную из них. Ей было девятнадцать лет, а в этом возрасте любознательность и отсутствие собственного жизненного опыта толкают на самые экстравагантные поступки.

Ее звали Лена. Она была маленького, даже для женщины, роста – едва дотягивала до метра шестидесяти. Но фигура ее при этом была весьма примечательна – если в плечах она была сорок второго размера, то в бедрах едва умещалась в пятидесятый. Выглядело это довольно комично, на что она, впрочем, привыкла не обращать внимания.

Работая в парикмахерской, Лена весь день проводила перед зеркалом. Часто, окинув себя украдкой взглядом, она, забывшись на мгновение, недоуменно пожимала плечами. И чего им еще надо? Каштановые, с золотистым отливом волосы, очень выразительные карие глаза. Она не мнила себя верхом совершенства, но вышеназванные достоинства считала главными в своей внешности. Не чуждая самокритике Лена была недовольна своим носом, поэтому, дабы не показывать рельефно его неопределенной формы, она старалась не поворачиваться к собеседнику в профиль, что уже можно считать своего рода искусством. Губы у нее были блеклые, но этот недостаток она считала исправимым. Такова была девушка, которая откликнулась на призыв молодого человека.

Может быть, конечно, не стоило столь подробно описывать эпизодическую фигуру нашего повествования, но я считаю, что и она имеет право на упоминание.

Итак, сверяясь с оставленной незнакомцем запиской, Лена вошла в подъезд блочной пятиэтажки и поднялась на второй этаж. Здесь она отыскала квартиру №8 и нажала на белую пуговку звонка. Звук, раздавшийся за дверью, был неожиданным. Казалось, что на мелодичное «бим-бом» к двери из глубины квартиры подбежала обутая в солдатские сапоги сороконожка. Щелкнул замок, и дверь медленно отворилась.

Лену никто не встретил. И вообще было непонятно, кто открыл дверь. Узкий коридор был пуст.

– Кто там пришел? – раздался из глубины квартиры знакомый голос.

Лена уже было открыла рот, чтобы ответить, но ее опередили.

– Девушка из парикмахерской, – сказали откуда-то сверху.

Лена подняла голову и увидела сидящий на потолке бело-зеленый пылесос «Чайка-3». На его корпусе была расположена добрая дюжина непонятных устройств, среди которых светились любопытством два невероятно голубых глаза. Шланг пылесоса оканчивался жилистой старческой пятерней. Эта, с позволения сказать, рука покачивалась на уровне дверного замка, а глаза внимательно изучали пришедшую.

– Пропусти, – ответили из комнаты, – это ко мне.

– Проходите, пожалуйста, – повел шлангом пылесос.

И Лена сделала шаг вперед, хотя впору было развернуться и убежать. Но шаг был сделан, дверь захлопнулась, и путь к отступлению был отрезан.

Это была стандартная двухкомнатная квартира, с маленькой, в пять метров кухней, с санузлом, в котором человек покрупнее чувствует себя как мышь в спичечном коробке. Узкий коридор соединял две комнаты – одну побольше, другую поменьше – и, переломившись направо, упирался в кухню. Когда в шестидесятых люди переезжали из коммуналок в такие дома, они казались им дворцами, но к концу последней четверти XX века жильцы осознали, что подобное жилище слишком тесно для цивилизованного человека.

Квартира была запущена и ухожена одновременно, как это бывает, когда мужчина живет один. Временами в хозяина вселяется некий бес, который переворачивает все вверх дном. Начинается ремонт. Запыленные потолки размываются и покрываются свежей побелкой. Потом настает очередь обоев. Некоторое время пол устилают старые газеты и клочья совершенно ни на что не похожей бумаги но вот и со стенами покончено. Тут выясняется, что и двери не мешало бы подлатать, да и оконные рамы давно просят подкраски, а что касается паркета, так он скоро вообще разлетится на отдельные элементы. Но ни сил, ни средств на все это уже не хватает, да и энтузиазм потихоньку испарился. Таким образом, квартира принимает почти что прежний вид, когда кое-что приведено в порядок, а остальное вполне может подождать до следующего «беса».

Однако, несмотря на некоторую запущенность, квартира имела опрятный вид. Все горизонтальные поверхности были тщательно протерты, словно хозяин ждал придирчивых гостей. Окна, которые большинство хозяек моют не чаще одного раза в год, тоже были совсем недавно вымыты. И уж ни в коем случае нельзя было обнаружить окурок, лежащий вне пепельницы, мятую газету или грязное белье. По всем признакам хозяин квартиры был чистоплотен и любил порядок.

Пахло канифолью, застарелым табачным дымом и еще чем-то средним между плохим кофе и подгоревшей молочной кашей.

– В каком положении вам будет удобнее работать? – донесся голос из комнаты. – Сидя, стоя, лежа?

– Что вы сказали? – не поняла Лена.

– Я спрашиваю, как вам удобнее: сидя, стоя или лежа?

– Кто? – начиная смутно подозревать неладное, спросила она.

– Ну не вы же! – раздраженно воскликнул молодой человек, появляясь в дверях. Руки его были скрыты резиновыми перчатками с крагами. – Снимайте плащ, я думаю, он вам будет мешать. Вэл, прими!

В прихожей что-то брякнуло, и девушка ощутила позади себя движение. Оглянувшись, она обнаружила непонятно откуда взявшееся сооружение, отдаленно напоминающее старинную дедовскую вешалку. Внизу конструкция имела четыре изогнутых ноги, от которых вверх поднималась полутораметровая никелированная труба, увенчанная, в свою очередь, короной из всевозможных крючков. На одном из этих крючков висела та самая куртка, в которой молодой человек приходил в парикмахерскую, еще на двух или на трех висели свободные «плечики». Все сооружение было около двух метров в высоту, и оттуда, из торца трубы, вниз спускались два тонких щупальца, с первого же взгляда вызывавшие гадливое чувство. У вешалки были такие же, как и у пылесоса, голубые глаза, висящие на манер лесных орехов на коротком красном проводе, уходящем в трубу. Немного пониже глаз был приклеен красивый рот, по всей видимости вырезанный из обложки «Огонька».

Галантно подхватив плащ, «вешалка» ловко накинула его на «плечики», повесила на свободный крючок и удалилась.

– Простите, я не поздоровался, – сказал молодой человек, снова появляясь в дверях, но уже без перчаток. – Проходите, садитесь. Чаю хотите?

– Я пришла работать, – холодно ответила Лена, мечтая поскорее покинуть это жуткое обиталище, где предметы внезапно оживают и принимают самый невероятный облик.

– Превосходно! – воскликнул хозяин, словно и не ожидал другого ответа. – Тогда сразу и приступим.

– Но я не вижу…

– Сейчас увидите, – рассмеялся молодой человек и подошел к длинному столу, стоящему посреди комнаты и почему-то напоминающему больничную каталку. На нем, покрытое грубым черным пластиком, покоилось нечто напоминающее человеческое тело.

– Ах да! Я забыл спросить: вы со своим инструментом?

– Разумеется, а как же иначе?

– Хм. – Молодой человек был явно смущен. – Видите ли, ваш… ваша клиентка имеет не совсем обычную кожу, поэтому желательно, чтобы вы воспользовались моим комплектом.

– Но я привыкла к своему.

– Как вам угодно, – немного уступил он, – но косметика все же моя. Не бойтесь, я заплачу сполна. Ну а вы сможете немного сэкономить. Идет?

– Ну что же, если вы так настаиваете, пожалуйста.

– Вот и чудненько! – Он откинул край покрывала. Лена ахнула и отшатнулась. Ноги стали тяжелыми и непослушными, словно по колено увязли в холодном песке.. Голова же, напротив, стала легкой и горячей. Однако ожидаемого обморока не последовало.

Под покрывалом лежала мертвая девушка лет двадцати. Лицо ее, необыкновенной красоты, было бело и неподвижно, словно гипсовая маска, но густые брови и ресницы говорили о том, что это не холодный камень. Каштановые, вьющиеся от природы волосы были подняты наверх и забраны в мелкую сетку, но несколько прядей выбивалось у висков и оттеняло жуткую белизну лица. Шея лежащей имела, однако, совершенно естественный цвет живой человеческой кожи, тронутой легким загаром.

– Вам будет удобно, если она будет лежать? – как ни в чем не бывало спросил молодой человек.

– Нет!!! – сумела выдавить из себя Лена. – Я вообще!..

– Что значит «вообще», что значит «вообще»?! Нет, работать вам все же придется! И если это необходимо, то она может сесть… Ну хотя бы в это кресло.

– Как сесть?! – взвизгнула она. – Как это «сесть»?!

– Очень просто, – пожал плечами молодой человек и, уже обращаясь к лежащей, сказал: – Гала, девочка моя, сядь, пожалуйста, в это кресло.

Тело дрогнуло и стало медленно подниматься, сгибаясь в поясе. Лицо же оставалось неподвижным, так же, как и руки, продолжающие висеть вдоль тела. Нормальный человек почти никогда не садится таким неудобным способом. Как правило, и руки и ноги принимают участие в этом упражнении. Но Гала двигалась чисто механически, и если бы Лена сохранила способность трезво соображать, то сразу бы заподозрила, что перед ней нечто только внешне похожее на человека. Движение продолжалось. Покрывало с шуршанием съехало, обнажив округлые небольшие груди и плечи прелестных очертаний. Молодой человек подхватил это импровизированное одеяние Галы, накинул ей на плечи и завязал узлом позади, почти так, как это делают в парикмахерской. Потом он помог Гале развернуться и спуститься со стола. Раздался глухой стук. Лена бросила мимолетный взгляд вниз и увидела два страшных обрубка, оканчивающиеся металлическими штангами. Ступней у Галы не было…

Когда Лена очнулась, молодой человек брызгал ей в лицо водой.

– А я-то уже хотел похвалить вас за мужество, – улыбнулся он.

Девушка попыталась подняться, но ноги не слушались. Казалось, что нарушились все связи и кости не рассыпаются только потому, что им не дает этого сделать кожа, заполненная расползающимися, как желе, мускулами. На мгновение в голову пришла мысль – из нее хотят сделать такую же Галу, но даже на ужас не было сил.

– Вы можете работать?

Лена отрицательно покачала головой.

– Ну, нет! Так не годится! Мне необходимо срочно довести ее лицо, и сделать это надо сегодня!

Лена снова отрицательно покачала головой. Она не могла говорить. В горле стоял комок, челюсти сводило судорогой, и даже дыхание давалось ей с трудом.

– Ну, знаете, – возмутился молодой человек, – мы так не договаривались!

– А мы вообще ни о чем не договаривались, – едва слышно прошептала она. Потом судорожно всхлипнула несколько раз подряд и добавила: – Я никогда не делала макияж трупу.

– Чего? – не понял он. – Кому?

– Покойнику, – пояснила она.

– А где вы видите покойника?

Лена молча указала глазами на Галу, приставленную к столу-каталке наподобие бревна. Молодой человек недоуменно оглянулся и вдруг расхохотался самым неприличным образом. Он просто закатывался, хватая себя за бока и хлопая по ляжкам. При этом из его горла вырывались звуки, свидетельствующие о том, что смех этот идет из самых глубин души. Что же, некоторым людям для нервной разрядки необходим смех, безудержный хохот, точно так же, как другим – рыдания. Это откровенное веселье хозяина квартиры вернуло девушке силы. Она поднялась с пола и направилась к двери. И если бы не од-, но маленькое обстоятельство, ушла бы, не сделав своей работы.

Для того чтобы выйти из комнаты, Лене нужно было протиснуться в узкий проход между продолжающим хохотать хозяином и столом-каталкой. А на самом краю стола, в крайне неустойчивом положении, пребывал некий сосуд, напоминавший осколок круглого аквариума. Протискиваясь мимо, Лена задела его рукой, и мутная жидкость, напоминающая апельсиновый сок, выплеснулась ей на платье.

– Осторожно! – запоздало воскликнул молодой человек, но реактив уже впитался в ткань. – Скорее раздевайтесь!

И он, не дожидаясь ответа, принялся срывать с нее одежду. Лена хотела было возмутиться, но, увидев неподдельный ужас в глазах хозяина странной квартиры, сдалась.

– В ванную! Живо! – рявкнул он тоном, исключающим возражения.

Не менее часа он поливал горячей водой бедро девушки и безостановочно тер мочалкой, пока вода в ванной из пурпурной не стала сначала голубой, а потом зеленоватой.

И Лена всеми силами помогала ему, забыв про стыд, потому что чувствовала, как деревенеют мускулы и кожа становится все менее и менее чувствительной. Она поняла уже, что пролила на себя какую-то страшную отраву, и поэтому тоже заразилась беспокойством молодого человека, хотя в глубине ее души еще бродили некоторые сомнения. Ей уже устраивали подобные представления, чтобы заставить раздеться. Дальнейшее не отличалось разнообразием, но здесь все было пока в пределах приличий. Наконец самое страшное, по всей видимости, осталось позади.

– Пить не хочется? – неожиданно спросил он.

– Пить? – удивилась она. – Нет.

– Тогда обошлось, – облегченно вздохнул он и присел на край ванны.

Некоторое время они молчали. В ванной. комнате было жарко, со стен стекала вода. Лена стояла по щиколотку в воде, еще не успевшей стечь в канализацию, и не знала, что ей предпринять – остаться на месте или вернуться в комнату. Ее продолжали терзать сомнения…

Одному Богу ведомо, какими путями движется человеческая мысль. Едва избежав смертельной опасности, значение которой Лена уже считала сильно преувеличенной, она прикидывала свои шансы на успех у этого молодого человека. Ее совсем не пугало то, что она его едва знала. Грандиозные планы уже созревали в этой легкомысленной головке, покрытой каштановыми кудряшками. Лена сразу сообразила, что молодой человек живет один и квартира принадлежит именно ему, и поэтому его рейтинг сразу повышался в глазах любой невесты. Жених с квартирой – редкая и ценная находка, такого нельзя упускать. И если он предложит «познакомиться поближе», отказывать нельзя. Через минуту подобных размышлений Лена уже была уверена, что все вышеописанное было хорошо разыгранным спектаклем. Поэтому, решив поддержать игру, она спросила с самым невинным видом:

– Может, мне принять душ?

– Зачем? – не понял намека молодой человек. Зато Лена сразу осознала, что, к великому ее сожалению, ошиблась в намерениях хозяина квартиры.

Тем временем он смерил ее взглядом с головы до ног. Но взгляд этот был холодным и более озабоченным, чем заинтересованным.

– В чем дело? – забеспокоилась она.

– Не знаю, что теперь делать с вашей одеждой.

– Я выстираю. – Теперь Лена чувствовала себя обязанной ему за свое спасение и не хотела причинять новых забот. – Прямо сейчас и выстираю, пока не засохло.

Он как-то странно посмотрел на нее, поднялся и вышел. Лена отыскала среди навешанных на многочисленные крючки вещей мохнатую банную простыню, вытерлась и, неожиданно почувствовав стыд за свою наготу, завернулась как могла.

– Вот это – все, что осталось от вашего платья. – Молодой человек вернулся, держа в руках, защищенных резиновыми перчатками, жалкие лохмотья, от которых исходил резкий, неприятный запах. – К нему нельзя прикасаться голыми руками и даже выбросить на помойку без дезактивации – преступление. Благодарите Бога, что краска не попала на обнаженное тело. Тогда в этой квартире точно появился бы покойник.

– Зачем же вы ставите на ходу такие опасные вещи?

– Видите ли, я не мог предположить, что вы начнете бегать по комнате раньше, чем закончите работу. А мне эта краска была нужна в качестве грунтовки для лица Галы. Так что вы сами виноваты, что остались без одежды.

– И что же мне теперь делать? – растерялась Лена.

– Я думаю, это нестрашно. Если вы не будете возражать, мы подберем вам что-нибудь в гардеробе Галы или Теи. Они не обидятся.

– У Галы?! – Глаза девушки снова расширились от ужаса.

– О Боже! – воскликнул молодой человек. – Давайте договоримся: вы доводите до кондиции лицо Галы, я плачу вам любую названную вами сумму…

– Да я и за месячную зарплату не соглашусь!

– А за две? – прищурился молодой человек. Ответа не последовало.

– Вот что, – вдруг просиял он. – Умывайтесь!

– Что?

– Я сказал – умывайтесь! Тушь, помада, пудра… что там еще? Ведь это все у вас с собой?

– Конечно, – ничего не понимая, ответила она.

– Значит, так, умывайтесь и идите в комнату. Я жду.

Когда Лена вернулась в комнату, лицо Галы уже приобрело более или менее нормальный цвет. Не было только в нем той живости, красочности, которая присуща живой коже. Только с большой натяжкой можно было назвать это лицо человеческим. Оно по-прежнему оставалось маской. Это был эскиз, карандашный набросок, ждущий кисти живописца. Лена подумала, что без косметики и она сама выглядит не намного лучше.

Молодой человек уже успел принести откуда-то большое зеркало и установить его на низенькой тумбочке, прислонив к стене. Сам же он возился рядом с Галой, что-то прилаживая. Время от времени ему явно не хватало рук и он помогал себе зубами.

– Надеюсь, вы поняли, что от вас требуется? – бросил он через плечо.

– Не совсем, но догадываюсь.

– Я еще раз уточню. Вы не спеша будете приводить в порядок свое лицо, а Гала будет у вас учиться. Потом у вас будет возможность проверить, насколько способна ваша ученица.

Лена молча кивнула и начала извлекать из сумочки косметику. Разложив все перед собой в привычном порядке, она оглянулась.

– Одну минуту, – засуетился молодой человек. – Мы еще не готовы.

Он выбежал из комнаты и вернулся с десятком кистей рук всевозможных форм и размеров. Здесь были образцы, имитирующие лайковые перчатки и крокодиловую кожу, богатырские длани – на зависть боксерам и хрупкие тонкие пальчики юной пианистки. Многие руки были непарные. По всей видимости, круг поиска окончательной модели был достаточно широк, но ни одна из них не удовлетворила творца.

– Сейчас, сейчас. – Он повернулся к огромному древнему гардеробу.

Для того чтобы открыть дверцы, ему нужно было освободить руки от груза. Быстро осмотревшись, он сдвинул локтем сваленные в беспорядке на письменном столе бумаги и инструменты. Принесенные кисти с глухим стуком посыпались на стол. Наконец он добрался до шкафа. Из открытой дверцы на него выпала вторая, точно такая же, как и Гала, девушка. Она была совершенно нагой, и у Лены была возможность оценить ее безукоризненную фигуру. Молодой человек быстро набросил на девушку какую-то хламиду. У новой девушки тоже не было кистей рук и ступней. Но смотрелась она не так жутко, поскольку лицо ее имело более или менее приемлемую окраску.

– Тея, не будь дурочкой, – попытался урезонить девушку молодой человек. – Вот видите, что получается, когда за дело берется дилетант. – Он указал на когда-то слишком ярко раскрашенное, а потом не до конца размытое лицо Теи. И, обращаясь уже к последней, продолжал: – Ну, обними меня, я отнесу тебя на стол.

Тея обвила своими обрубками шею молодого человека, и он, с видимым усилием приподняв тяжелое тело, усадил ее на стол. Потом он быстро подобрал две кисти и присоединил их на места.

– Ну-ка, пошевели пальчиками!

Пальцы дрогнули и пришли в движение. Это были явно мужские, хотя и не очень крупные руки с припухшими суставами и разбитыми в драках фалангами. Они совершенно не вязались с тонкими, изящными предплечьями, и казалось, что на руках Теи надеты белые перчатки из толстой, грубой кожи.

– Так, теперь ты, – обратился он к Гале. Та повторила манипуляции.

– Ну вот теперь можно начинать.

Лена взяла в руки кисточку для грима и поднесла ее к лицу. Две белые кисти синхронно повторили ее жест. Молодой человек, внимательно следя за движениями, что-то перемещал на столе у нее за спиной, по всей видимости поправляя сосуды с красками, расставленные перед девушками. А они оказались очень способными. Ни для кого не секрет, что к каждому лицу должен быть свой индивидуальный подход, и ученицы Лены знали об этом. Кося глазами в верхний правый угол чуть наклоненного зеркала, Лена могла видеть, как Гала, повторяя все ее движения, все же находит время немного импровизировать. И когда дело подошло к концу, Лена призналась себе в том, что даже при ее опыте она не смогла бы достигнуть такого совершенства. Лица девушек ожили, и если не смотреть в их пустые, безразличные ко всему глаза, то теперь намного труднее было принять их за мертвых.

Уже закончив, совершенно обессиленная Лена принялась собирать инструменты, но пальцы слушались плохо. Из рук все валилось, но она поднимала то одно, то другое и снова роняла. Так продолжалось до тех пор, пока тюбик с губной помадой не закатился под тумбочку. Лезть туда за ним уже не было ни сил, ни желания. Однако помада была французская, и терять ее было жалко. Молодой человек заметил затруднения Лены и поспешил на помощь. Он уже подхватил вишневый с золотым пояском цилиндр и вдруг замер словно громом пораженный. – Простите, какой размер обуви вы носите?

«Сейчас он отрежет мне ноги», – с полным безразличием подумала Лена, но ответила:

– Тридцать шестой.

– Тогда мне придется задержать вас еще ненадолго. Не возражаете?

Она пожала плечами, давая понять, что теперь ее ничем не удивить.

– Тогда садитесь вот сюда – Он указал на жесткий стул. – И будьте добры, сначала левую. Травм не было? Переломов?

Лена покорно опустилась на предложенное место и положила ногу на ногу. При этом та часть ее тела, которой от рождения мира интересуются практически все мужчины, оказалась обнаженной на уровне глаз молодого человека, сидящего перед ней на полу. Лена попыталась прикрыться краем полотенца, но оно было слишком коротко.

– Вэл, принеси плащ, – скомандовал молодой человек и, уже обращаясь к Лене, добавил: – Надеюсь, вы понимаете, что меня интересует только нижняя часть ваших ног. Вэл, раз уж ты все равно здесь, подтолкни мне сюда вон тот сундук.

Сооружение, напоминающее вешалку, подало Лене ее плащ и, придвинув требуемый предмет, удалилось. Молодой человек открыл верхнюю часть сундучка, чем-то пощелкал, и под крышкой появилось округлое отверстие, испускающее фосфорическое мерцание. Диаметром это отверстие было как раз с голенище сапога.

– А теперь аккуратно опустите сюда вашу ножку. Не бойтесь! Больно не будет, скорее наоборот.

Лена замерла в нерешительности.

– Да что же вы на самом деле! – возмутился молодой человек, вновь обнаруживая неустойчивую, мгновенную смену настроений. – Вы что? Думаете – я отпилю вам ногу, что ли?!

– Нет, конечно, – попыталась оправдаться она.

– Ну так не тяните! Опускайте осторожно, как в новую туфлю или в ванну с водой. Вот так! Да вы просто умница!

Ноге, опущенной в сундучок, стало тепло и приятно, словно там внутри и в самом деле была горячая вода. Но буквально через минуту молодой человек попросил сменить ногу, потом она по очереди опускала руки в теплое бархатное нутро.

– А зачем вам это? – поинтересовалась Лена, когда все закончилось.

Нельзя сказать, что она не догадывалась о значении всех этих манипуляций, но ей хотелось получить подтверждение своим предположениям. Молодой человек внимательно посмотрел на нее, прищурился, словно подозревая в чем-то, на мгновение задумался, но открываться все же не стал. А вместо этого сказал:

– Там, в шкафу, – он указал рукой направление, – есть одежда. Она вся новая, подберите себе, что понравится.

Он поднялся с колен, отпихнул ногой сундучок, пнул идущий от него толстый кабель, свернувшийся петлей, и вышел.

Все вещи в шкафу пребывали в идеальном порядке. Платья, юбки, блузки, брюки действительно были все новые – бирки дорогих модных магазинов мелькали тут и там. Но Лена с первого взгляда определила, что все они ей не подходят. Она ревниво взглянула на Галу и Тек». Скорее всего, эта одежда была приготовлена для них. "А они были едва не на две головы выше Лены, шире в плечах и уже в бедрах. Однако она все же подобрала себе белье, шикарное вечернее платье и вязаный жакет. Обувь оказалась как раз впору, и Лена незаметно затолкала ногой под стол свои почти не пострадавшие ботинки. Оглянувшись на замерших в неестественных позах девушек, она решила, что переодеваться в этой комнате не годится. К тому же хозяин мог вернуться в любую минуту. О том, как она позволила совершенно незнакомому мужчине мыть ее в ванне, Лена старалась не вспоминать. Кстати, о ванной, вот там-то она и оденется.

Платье конечно же было страшно велико. Подол его складками лежал на полу, в бедрах было тесно, а в груди слишком свободно. Но Лена, с помощью обнаруженных в ванне английских булавок, сумела придать себе более или менее приличный вид, хотя по собственной оценке выглядела как пугало. И она удовлетворилась тем, что решила в ближайший выходной подогнать по себе новое приобретение.