Текст книги "Введение в библейскую экзегетику"

Автор книги: Андрей Десницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Книга Юбилеев (гл. 50):

«И вот я записал тебе также повеление относительно суббот, и все установления законов относительно них: шесть дней делай дела, и в седьмой день суббота для Господа Бога вашего. Вы не должны делать в нее никакого дела, вы, и ваши сыновья, и ваши рабы, и служанки, и весь ваш скот, и чужеземец, который у тебя. И человек, который делает какое-либо дело, должен умереть. Всякий, кто оскверняет этот день, кто спит с своею женою, и кто говорит о том, что он хочет предпринять в субботу путешествие или о разного рода купле и продаже, и кто черпает воду, не приготовив ее себе в шестой день, и кто поднимает ношу, чтобы перенести ее из своего шатра или из своего дома, тот должен умереть... И днем святым, и днем святого царства для всего Израиля должен быть этот день в вашей жизни непрестанно. Ибо велика честь, которой Господь удостоил Израиля, чтобы они ели, и пили, и насыщались в этот праздничный день, и отдыхали от всякого дела, которое относится к человеческим делам, кроме воскурения фимиама и принесения даров и жертв пред Господом в субботы. Только это дело пусть совершается в субботы... Но каждый человек, который совершает дело, и предпринимает путешествие, и ухаживает за своим скотом, будь это дома или в другом месте, и кто зажигает огонь, или едет верхом на каком-нибудь животном, или путешествует на корабле по морю, и каждый, кто убивает и умерщвляет кого-либо, и кто закалывает животное или птицу, и кто ловит зверя, или птицу, или рыбу, и кто постится, и кто ведет войну в субботний день; всякий, кто делает что– нибудь из этого в субботний день, тот должен умереть».

Вавилонский Талмуд (Песахим, 6.1-2):

«Вот что можно делать в субботу (пришедшуюся на Пасху): режут пасхального агнца, кропят его кровью жертвенник, вычищают его внутренности и воскуряют его жир на жертвеннике; однако в субботу не жарят его и внутренности его не промывают. В субботу нельзя взять его на плечи, принести его с расстояния, большего, чем субботний путь, и срезать у него бородавку.

Но рабби Элиэзер говорит: "Можно". Сказал рабби Элиэзер: "Да ведь этого требует принцип экстраполяции: уж если ритуальный убой жертвы, который запрещен (в субботу) как работа, (на Пасху) оттесняет субботу – эти работы, которые запрещены как швут[59], не оттеснят субботу?"

Ответил ему рабби Йегошуа: "Праздник явится доказательством: работу в праздник разрешили, а швут запретили". Сказал ему рабби Элиэзер: "Как это, Йегошуа? Разве можно приводить для заповеди как доказательство право, предоставленное человеку?"

Возразил ему рабби Акива, сказав: "Кропление очистительной водой[60] явится доказательством: оно для заповеди, и оно же запрещено как швут, и не оттесняет субботу; так ты и не удивляйся, что эти работы не оттесняют субботу – хотя они и для заповеди, и запрещены как швут". Сказал ему рабби Элиэзер: «Как раз это я и обсуждаю: уж если ритуальный убой, который запрещен как работа, оттесняет субботу – разве не логично, чтобы кропление очистительной водой, которое запрещено как швут, от теснило субботу?» Ответил ему рабби Акива: «Или наоборот – уж если кропление очистительной водой, которое запрещено как швут, не оттесняет субботу – разве не логично, чтобы ритуальный убой, запрещенный как работа, не оттеснял субботу?» Сказал ему рабби Элиэзер: "Акива, ты стер то, что написано в Торе[61]: после полудня... в предназначенное для этого время – хоть в будни, хоть в субботу". Ответил ему тот: «Рабби, приведи мне пример времени, предназначенного для этих работ, точно так же, как есть время, предназначенное для ритуального убоя».

Общее правило сформулировал рабби Акива: всякая работа, которую можно сделать накануне субботы, не оттесняет субботу; убой жертвы, который невозможно совершить накануне субботы – оттесняет субботу».

Ориген (О началах, 4.13-19):

«И вообще, по апостольскому повелению, во всем нужно искать мудрость, в тайне сокровенную... Кто настолько глуп, чтобы подумать, будто Бог, по подобию человека-земледельца, насадил рай в Эдеме на востоке и в нем сотворил дерево жизни, видимое и чувственное, чтобы вкушающий от плода его телесными зубами тем самым обновлял свою жизнь, а кушающий от плодов дерева (познания) добра и зла участвовал бы в добре и зле?... Знаменитую субботу, при точном понимании слов: "Сидите каждый в дому своем, никто же из вас да исходит от места своего в день седьмой", невозможно соблюсти буквально, потому что никакое животное не может сидеть целый день, не трогаясь с места. Поэтому обрезанные и те, которые не желают открывать (в Писании) ничего, кроме буквы... выдумывают пустые объяснения, приводя жалкие предания: так, о субботе они говорят, что каждому определено место в две тысячи локтей. Другие же, к которым принадлежит Досифей самарянин, осуждают такое толкование и думают, что каждый должен оставаться до вечера в том положении, в каком застал его день субботний... Если мы перейдем к Евангелию и поищем здесь подобных,.. то что может быть бессмысленнее повеления: "Никого же на пути целуйте", которое, по мнению простецов, Спаситель дал апостолам? Также, когда гокорится об ударе в правую щеку, то представляется в высшей степени невероятное дело, потому что всякий бьющий, если только он не страдает каким-нибудь природным недостатком, бьет правою рукою в левую щеку...

Но кто-нибудь может подумать, что мы говорим это обо всем (Священном Писании), что ни одно повествование (Писания) не действительно исторически, коль скоро не действительно какое-нибудь одно, и никакого закона не должно соблюдать буквально, коль скоро некоторые законы по букве неразумны, или что написанное о Спасителе не истинно в чувственном смысле, или что не должно исполнять никакого закона или заповеди Его. Чтобы кто-нибудь не подумал так, мы ясно должны сказать, что в некоторых повествованиях мы признаем историческую истину. Таковы, например, повествования о том, что Авраам был погребен в Хевроне в двойной пещере так же, как Исаак и Иаков, и по одной жене каждого из них; что Сихем дан был в удел Иосифу, а Иерусалим есть столица Иудеи, где Соломон построил храм Божий, и многое другое».

Феодорит Киррский (На Бытие, 27):

«Древо жизни и древо познания добра и зла как должно называть, древами ли мысленными или чувственными? Божественное Писание говорит, что и сии древа произросли из земли, а потом имеют не иную какую природу, отличную от природы других растений. Как древо Креста есть собственно древо и именуется спасительным ради спасения, приобретаемого от веры в силу оного, так и сии древа произросли из земли, но по Божию определению одно из них наименовано древом жизни, а другое названо древом познания добра и зла, потому что при последнем древе произошло ощущение греха... древо же жизни предлагалось как бы в награду соблюдшему заповедь. Так и патриархи давали наименования местам и колодцам; иной колодец называли колодцем видения[62] не потому, что даровал он силу прозрения, но потому, что при нем явился Господь всяческих... И холм назван свидетелем[63] не потому, что холм был одушевлен, но потому, что в сем месте заключены взаимные условия... и древо познания наименовано так ради происшедшего при нем ощущения греха. Ибо не изведавшие дотоле опытно ощущения греха и потом вкусившие запрещенного плода, как преступившие заповедь, почувствовали угрызение совести».

Выберите одно из произведений иудейской или христианской литературы (вплоть до эпохи Реформации исключительно) или отрывок из такого произведения, где рассматриваются вопросы экзегетики, и подготовьте краткий доклад по этому произведению, ответив на следующие вопросы:

♦ Какие общие цели ставит автор и в каком контексте рассматриваются экзегетические вопросы? ♦ Какие тексты он рассматривает и почему, по вашему мнению, выбирает именно их? ♦ Каковы его основные методы? Насколько универсальными он их считает? ♦ Актуальны ли эти методы сегодня? Где границы их применимости? ♦ Какие из них лично вы считаете полезными и применимыми на практике сегодня, а какие остаются целиком в прошлом?

СОДЕРЖАНИЕ

[9] См., в частности, Reventlow 2009 и Reventlow 2010. [10] См., к примеру, Сорокин 2002 и Снегирев 2006. [11] См. подробный рассказ в Мецгер 1998. Также о каноне ВЗ и НЗ см. McDonald 2007. [12] Впервые такая категория была ясно выделена в 39-м праздничном послании Св. Афанасия Александрийского; встречается она и в вероучительных книгах нашего времени, например, в Пространном, Катехизисе митр. Филарета (Дроздова). [13] См. подробнее Свенцицкая – Трофимова 1989. [14] Жукова 1998. [15] См., в частности, Гиршман 2002. [16] Kronholm 1978:215-224. [17] Существуют и другие религиозные традиции, вышедшие из ветхозаветного иудаизма, например, караимская – признавая Писание, караимы совершенно не признают Талмуда – но они настолько малозначительны, что говорить о них мы не будем. К тому же сегодня и сами караимы, и иудеи скорее всего придут к согласию в том, что караимов, собственно, нельзя отнести к иудеям – это вполне самостоятельная религиозная традиция. [18] См. Шифман 2002, Vermes 1961, Weingreen, 1976. [19] См., напр., Avery-Peck 2009. [20] Bascom 1988. [21] Fishbane 1998:13 и далее. [22] Менахот, 29Ь. [23] Vermes 1961. [24] Bernstein 2005. [25] Подробнее см. Штейнзальц 1996. [26] Описание его методов с лингвистической точки зрения см. Кнорина 1997. [27] См. краткий очерк на русском – Сидоров 2008. [28] De doctrina Christiana, 4.7. [29] В древности – Беда Достопочтенный со своей книгой Liber de schematibus et tropis, см. о нем также Kannengiesser 2004:149, а в наши дни, напр., Biihlman – Scherer 1973. [30] См., папр., Храповицкий 1891, где разбирается Книга о семи правилах епископа Тихония (IV в.). [31] Такое определение дает Bergjan 1992. [32] Ириней Лионский. Против ересей. 1.7.3. [33] На практике и сегодня нередко можно услышать нечто подобное от людей, считающих себя традиционными христианами. [34] Послание к ефесянам, 3-6. [35] См., прежде всего, Crouzel 1989. [36] Часть богословских воззрений Оригена (о предсуществовании душ и конечном спасении всех разумных существ, включая бесов) была позднее отвергнута Церковью как ересь, однако это не умаляет его влияния на церковную традицию в том, что касается экзегезы. [37] См., в первую очередь, Нестерова 2006, 2008. [38] О началах. 4.2.5. [39] О роли межкультурного и межъязыкового барьера в христологических спорах греков и сирийцев см. Селезнев 2002. [40] См. очерк на русском языке – Балаховская 2008. [41] Thuren 2001. [42] Нестерова 2005; см. также фундаментальный труд Lubac 1959-1964. [43] О началах. 4.11. [44] van der Heide 1983. [45] См. Нестерова 2008. [46] См., напр., Childs 1977. [47] Фаст 2000. [48] Zakovitch 2000; пересказ см. в Десницкий 2007:163-167. [49] Patmore 2006. [50] См., напр., Соколов 2005. [51] Демаркация этой границы есть предмет научных споров, см. обзор (на примере Оригена) в Martens 2008. [52] См., напр., Danielou 1959. [53] Историю образа Мелхиседека в межзаветный период, а также анализ соответствующих мест в Евр см. Longenecker 2004:187-219 и Mason 2005. [54] В анонимных Изречениях отцов пустыни (они же – Алфавитный патерик) встречается и рассказ о том, что Мелхиседека могли почитать Сыном Божьим, и что только особое откровение свыше окончательно убедило сомневавшихся, что он всего лишь человек – Аверинцев 2003:84-85. [55] Кстати, это сближает его с некоторыми основателями ближневосточных династий, генеалогия которых в их официальных биографиях тоже не приводилась или приводилась в кратком, зачастую мифологизированном виде, так что они представали любимцами или воспитанниками богов – например так заявлял о себе Саргон I (царь Аккада XXIV-XXIII вв. до н. э.). [56] Толкованию этой притчи посвящена вторая половина его 34-й проповеди на Евангелие от Луки. [57] Quaestiones Evangeliorum 2.19. См. критику этого подхода: Додд 2004:5-6. [58] См. историю этого перехода в творчестве Оригена и его продолжателей: Нестерова 2006. [59] Швут, – действия, которые не запрещены в субботу Торой напрямую (как запрещена любая работа), но рассматриваются традицией как однозначно недопустимые, поскольку они граничат с работой – например, торговля. [60] См. Числ 19:1-20. [61] См. Числ 9:3. [62] См. Быт 16:14. [63] См. Быт 31:47-48.

СОДЕРЖАНИЕ

2.3. «БИБЛЕЙСКАЯ КРИТИКА» И ЕЕ НАСЛЕДСТВО

В этом разделе мы рассмотрим некоторые самые общие черты научного или критического подхода к библейскому тексту, свойственного Новому времени. На самом деле, элементы научного или критического подхода можно найти и в глубокой древности, начиная с Иосифа Флавия, который изучал историю и культуру своего народа по библейским текстам. Достаточно часто встречаются они и у христианских толкователей, например, грандиозный труд Оригена – «Гексаплы», т.е. сопоставление всех известных ему греческих переводов ВЗ с оригиналом, по сути, был первой и весьма при том фундаментальной работой в области библейской текстологии. В деятельности еврейских масоретов VII-XI вв. (кодификаторов, оформителей, издателей и комментаторов Библии, создателей т.н. Масоретского текста) мы также обнаружим многие элементы критического подхода.

Но вплоть до Ренессанса и, в особенности, Реформации все подобные усилия оставались где-то на периферии, были разрозненными, не составляли единой и последовательной методологии. Тогда основное направление экзегезы уделяло куда больше внимания аллегориям, мистике, схоластике. Зато начиная с XV в. в Западной Европе новые способы прочтения Библии стали пробивать себе дорогу, что и привело к формированию в XVIII-XX вв. целого букета научных дисциплин, которые чаще всего называют «библейской критикой». Сегодня, разумеется, методы стои двухсотлетней давности не вполне устраивают библеистов, но многое из наследства этой критики вошло и в инструментарий современной библеистики.

2.3.1. Возникновение «библейской критики»
2.3.1.1. Ренессанс и Реформация

Не стремясь дать общих оценок таким эпохальным явлениям, как Ренессанс и Реформация, стоит все же сказать несколько слов о том, как они повлияли на развитие библейской экзегезы.

Плоды Ренессанса в Западной Европе XV-XVI вв. – интерес к античности и древним языкам, развитие университетов и иных центров образования, изобретение печатного станка, а затем и переводы Библии на национальные языки – постепенно привели к тому, что Библию стали читать и комментировать не только священнослужители и отдельные миряне, причем исключительно в церковном контексте, как это было в Средние века, но и практически все образованные люди. Они подходили к тексту с разных позиций, сравнивали его с другими текстами, сличали разные рукописи и издания между собой. Появилась возможность достаточно широких и квалифицированных дискуссий о Библии с обращением не только к ее латинскому переводу (Вульгате), но и к греческим и еврейским изданиям оригинала. Конечно, нельзя сказать, что прежде таких дискуссий вовсе не бывало, но теперь их не просто стало больше – они вышли на качественно новый уровень.

В результате схоластические модели начинали казаться слишком искусственными, оторванными от живой плоти библейской истории. Правда, постепенная эмансипация культуры от Церкви способствовала тому, что библейские сюжеты и тексты уходили от своего изначального контекста еще дальше, даже простые повествования Нового Завета все чаще трактовались аллегорически, в соответствии с интересами толкователя и ожиданиями аудитории. Но в конце концов первенствующее положение занял сугубо рациональный анализ: так, в конце XVII в. англичанин Дж. Локк уже выработал своего рода критерии, по которым можно было определять, насколько историчным является то или иное повествование – вопрос, которым совершенно не задавались традиционные толкователи.

Революционным событием тут, разумеется, стала Реформация (XVI в.) – движение, изначально направленное на очищение западной (католической) Церкви от искажений и злоупотреблений, но приведшее к созданию новых христианских деноминаций. Реформация, опять-таки, не была первым большим богословским спором в церковной истории, но теперь совсем другими были масштабы этого спора, степень вовлеченности и подготовки его участников. Главное, достаточно быстро выяснилось, что речь идет не о расхождении в некоторых частностях, но в принципиально разных подходах к одним и тем, же текстам.

Вот как можно определить принципиальные позиции, которые объединяют отцов Реформации (М. Лютера, Ж. Кальвина, У. Цвингли и их ближайших соратников) при всем различии их взглядов по другим вопросам[64]:

♦ Sola Scriptura: Только Писание может служить основой для христианского богословия. Это не значит, что реформаторы полностью отвергали предшествующую церковную традицию – они, в отличие от своих католических оппонентов, не рассматривали эту традицию как обязательный и нормативный способ толкования Писания. Для них это были частные мнения, с которыми можно соглашаться или не соглашаться, но доказательной силой обладало только Писание. Следовательно, возникала острая необходимость выработки некоторых общих принципов толкования Писания, по которым можно было бы доказывать то или иное положение, ♦ Библия истолковывает себя саму: Для понимания текста Писания не требуется каких-то внешних источников знания, все необходимые сведения мы можем почерпнуть в Писании. Это утверждение тоже в огромной степени стимулировало развитие библеистики как относительно объективной науки, ♦ Два уровня Писания: На внешнем уровне Писание полностью доступно всякому читателю, не требуется никакого специального образования или духовного прозрения, чтобы уразуметь основной смысл текста. В то же время духовное познание сокрытых в Писании истин возможно только по действию благодати Святого Духа. Такой подход открывал широкие возможности по изучению внешнего, буквального смысла Писания с точки зрения обычных гуманитарных дисциплин, что и стало основой библейской критики. С другой стороны, он прекрасно соответствовал другому основному принципу реформаторов: Sola gratia, только по благодати Божией, а не по собственным заслугам человек бывает спасен и вообще получает всякий дар от Бога, ♦ Вера как ключ к пониманию: Подлинное понимание Библии неотделимо от христианской веры. Этот тезис связан с третьим основным принципом Реформации: Sola fide, только верой обретает человек спасение, ♦ Единство Писания: Библия должна пониматься в своей целостности, НЗ и ВЗ неразрывно связаны друг с другом. В этом, впрочем, реформаторы были вполне согласны с католиками и православными. ♦ Библейская весть как призыв к обновлению: Смысл Писания заключается прежде всего в том, чтобы призвать всех людей к возрождению и обновлению.

Итак, отцы Реформации произвели своего рода революцию по отношению к Писанию, и это касалось далеко не только протестантов. Католические богословы, отвечая на вызов Реформации, тоже должны были доказывать свои высказывания по Библии, иначе бы оппоненты просто не восприняли их всерьез, и одних ссылок на церковные авторитеты и схоластические схемы тут уже было недостаточно. Так не просто обновился интерес к Писанию, но возникла постоянная потребность в его истолковании применительно к разным теоретическим и практическим вопросам, потребность в его систематическом изучении, что, в конечном счете, и привело к формированию библеистики как науки.

При этом, конечно, было бы неверно называть библеистику порождением Реформации: она не только появилась значительно позднее, но и в ранних своих формах (библейская критика) резко противопоставляла себя как протестантской, так и любой другой ортодоксий (особенно в том, что касается последних трех тезисов из приведенного выше списка). Лютер и Кальвин ни за что не согласились бы с тем, что писали представители классической библейской критики, но, по-видимому, можно сказать, что без Реформации не родилась бы на свет и библеистика, какой мы ее знаем.

2.3.1.2. Наука нового времени

Итак, Ренессанс подготовил почву для научного подхода, а Реформация поставила экзегетику в центр богословской мысли и сделала ее достоянием всех образованных людей. Но, разумеется, это само по себе еще не было началом библеистики как науки. Прежде всего, недоставало исторического измерения: как на картинах ренессансных художников мы видим библейских персонажей в одеждах и интерьерах ренессансной Европы, а не древней Палестины, так и в целом Библия понималась как нечто вневременное и абсолютное, словно бы она возникла целиком и сразу, вне какого-то определенного культурно-исторического контекста, наложившего на текст свой отпечаток. Такое отношение характерно для любого традиционного толкователя, и зачинатели Реформации в целом здесь ничем не отличаются от ранних отцов Церкви и от раввинов[65].

Но по мере того, как Библия активно изучалась и исследовалась, экзегетам поневоле пришлось обратить внимание на историю ее возникновения. Так, подготовка печатных изданий Библии в XVI в., в частности полиглот (параллельных изданий на разных языках), привела к тому, что издатели стали активно сравнивать меж собой различные библейские рукописи на языках оригинала и в переводах, они замечали в них явные расхождения, так что им пришлось определять, какие именно варианты могут считаться наиболее достоверными и как объяснить происхождение остальных вариантов. Так возникла текстология, или текстуальная критика. Вставал вопрос и об адекватности различных переводов, а значит – о тонкостях фидологического анализа текста.

Например, в трудах Эразма Роттердамского (XV-XVI вв.) постепенно вырабатывался понятийный аппарат и методология гуманитарных дисциплин, которые известны нам сегодня. А главное, так зарождался критический подход к Библии – т. е. отношение к ее тексту как к объекту рационального логического анализа, а не просто как к высшему авторитету, как это было в схоластическом богословии.

Но если оказывается, что сам оригинал Библии не дошел до нас неповрежденным (пусть даже эти повреждения касаются ничтожной доли текста) то, по-видимому, можно задуматься и об исторической критике текста – исследовании истории его происхождения, его анализе на фоне переменчивого культурно-исторического контекста, неодинакового даже для разных книг Библии, и уж тем более отличного от мира, в котором живет читатель. К тому же, в эпоху Просвещения все больше становится мыслителей, не склонных ограничивать себя традиционным церковным вероучением. Соответственно, Библия для них – уже далеко не абсолютный авторитет, но материал для исследований[66]. Интересен не столько сам ее текст, сколько исторические события, стоящие за этим текстом, которые и надо реконструировать. В этом – основной пафос классической библейской критики.

Особую роль здесь сыграла либерально-протестантская экзегеза. Конечно, слово "либерализм" используется сегодня во множестве смыслов, но тут оно обозначает определенное направление богословской мысли XIX-XX в. Кстати, в католицизме подобное движение, возникшее в конце XIX в., обычно называется не либерализмом, а модернизмом. Говоря упрощенно, можно сказать, что эти движения основывались на деизме (представлении о том, что Бог, сотворив этот мир, уже не вмешивается в его существование), философии И. Канта и его последователей, затем – на позитивизме (учении, отдающем эмпирическому опыту безусловный приоритет над умозрительными построениями). Основателем этого направления часто называют Ф. Шлейермахера, но изложение его положений в наиболее «классическом виде» предложил в середине XIX в. А. Ричль. Суть его позиции в том, чтобы, решительно отказавшись от всякой метафизики и мистицизма и в то же время прислушиваясь к собственному внутреннему опыту, изучать библейский текст в поисках важных истин нравственного и богословского характера. Признавать ли Иисуса Сыном Божьим – личный вопрос для каждого, такое признание вовсе не требуется для того, чтобы следовать его этике.

Разумеется, не все представители либеральной школы (именно к ней В. Соловьев, кстати, и относил «новаторскую экзегезу» Антихриста – см. раздел 1.1) разделяли все идеи Ричля, даже, к примеру, его известнейший ученик А. фон Гарнак. Собственно, сама суть либерального направления и состоит в том, чтобы не иметь никаких общеобязательных догм, поэтому мы можем говорить лишь о некоторых характерных для него идеях, которые в разной мере разделялись разными людьми. Эти идеи можно определить так[67]:

♦ Высшая реальность постигается не разумом, а нравственным чувством, поэтому задача построения догматического богословия, по сути, снимается. ♦ Откровения свыше, в том смысле, в каком его понимают пророки (непосредственное возвещение воли Божьей), не существует. ♦ Иисус был великим человеком, основавшим духовно– нравственную систему, свободную от оков догматики, которые затем были нал ожены на христианство Церковью. ♦ Все религии, не исключая и христианства, возникали и развивались по своим собственным законам, которые следует изучать, как изучаются другие исторические процессы.

Особенно много проблем при таком подходе вызывал ВЗ: он явно содержал несколько иное этическое учение, чем НЗ, в нем было много рассказов о чудесах, в которые разум отказывался верить, да и вообще его применимость к жизни христианина оставалась под вопросом. Во многом именно по этим причинам на основе принципов либерализма в Геттингене на рубеже XIX-XX вв. возникла «Школа истории религий» – неформальный кружок близких по духу библеистов, к которым, в частности, принадлежал Г. Гункель. Они предлагали отказаться от попыток выстроить некую богословскую схему, а вместо этого заняться созданием истории религии Израиля, которая развивалась примерно по тем же законам, что и другие религии. При этом предполагалось, что история может быть воссоздана с полной достоверностью: «как оно произошло на самом деле»[68].

Особенную популярность подобные взгляды получили в связи с открытием и расшифровкой текстов других ближневосточных культур – вавилонской, ассирийской и т.д. Также этот подход был связан с поисками «исторического Иисуса» – реальной личности, стоявшей за повествованиями НЗ, во многом, по мнению либералов, легендарными. Соответственно, подобный подход, например у А. фон Гарнака, приводил к тому, что в Евангелиях выделялась некая подлинная историческая основа, а все остальное объявлялось позднейшей интерпретацией, а порой и домыслом. Иисус из Назарета, таким образом, оказывался исторической личностью, а вот Христос – объектом церковной веры, и один был далеко не тождествен другому[69].

Попутно стоит заметить, что все основные течения внутри библеистики зарождались в протестантской среде, прежде всего либеральной. Католические, а затем и православные богословы могли перенимать (как правило, медленно, осторожно и лишь до некоторой степени) одни их идеи и отвергать другие, более радикальные, но их реакция была по преимуществу именно что реакцией на идеи протестантов. В современной библеистике нечасто приходится слышать о конфессиональных границах: сторонники одной теории могут принадлежать к разным конфессиям или не принадлежать ни к какой, и внутри одной конфессии встречаются люди с очень разными взглядами. Но если говорить о возникновении новых идей, то первенство со времен Реформации остается за протестантским миром. Кроме того, стоит отметить, что вплоть до начала XX в. основным центром библеистики была Германия, а в течение XX в. эта роль отчасти перешла к Британии и США, впрочем, не в ущерб германским научным и богословским центрам. Таким образом, основной язык классической библейской критики – немецкий, основной язык современной библеистики – английский.

Среди современных библеистов, пожалуй, невозможно найти таких, которые бы полностью следовали всем методам и выводам классической библейской критики. Однако в рамках этого направления возникло несколько достаточно важных школ, дисциплин, методов анализа, которые мы и рассмотрим в следующем разделе. На английском и немецком языках принято говорить о «критике»[70] текста, источников, редакций и т.д., однако по-русски слово «критика» слишком тесно связано со значением полного отрицания, поэтому мы будем говорить скорее об «анализе»[71].

Классическая библейская критика делилась на «низкую», к которой относилась только текстология, и «высокую», куда обычно определяли все остальные дисциплины, но сегодня такое иерархическое деление уже стало редкостью. В каком-то смысле «низкая» критика оказалась намного убедительней «высокой» – может быть потому, что имела дело с конкретным рукописным материалом.