Текст книги "Жандарм. На пороге двадцатого века"

Автор книги: Андрей Саликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Второй взвод, вперёд! – скомандовал я, едва наметился отход противника, на глазах превращающийся в поспешное бегство. Врага надо добивать, иначе он оправится и убьёт тебя.

Мигунов, достигнув холма, принялся охватывать правый фланг. Одновременно с началом атаки «максимы», что были на вершине, ударили по смешавшейся массе, приведя её в полнейшее замешательство. Это стало переломным моментом, восставшие не выдержали и побежали, втоптывая в землю остатки воинства цицикарского губернатора. Не медля ни секунды, я бросил вторую полуроту преследовать противника.

Спустя полчаса всё закончилось. Первый взвод собирал трофейное оружие, пленные, числом не менее трёхсот, сидели под прицелом двух так и не побывавших в деле «станкачей».

– Так, урядник, вот этих, – кивнул я на «боксёров», – рассортируйте. Вожаков отдельно, солдат отдельно, офицеров и унтер-офицеров отдельно.

– Есть, – козырнул Терещенко и, собрав своих подчинённых, начал сортировку.

А я смотрел на город и мучительно думал, что с ним делать. Вне всякого сомнения, там полно мятежников или им сочувствующих, что в принципе одно и то же. Вот только стирать (вернее, обстрелять) город артиллерией мне не хотелось. Хотя любой европеец это сделал бы без колебаний. Сил же для зачистки у меня не было. Тут две роты потребны, а лезть сейчас – людей терять напрасно.

– Не понял, быстро к поручику Сакену, – приказал я посыльному, стоящему рядом. Тот мигом рванул к командиру второй полуроты. В бинокль было видно, как из ворот выбегали горожане, причём, судя по одежде, отнюдь не нищие. – Что думаешь?

– Христиане, – мгновенно ответил командир первой полуроты подпоручик Голиков. – Больше некому. Повезло им.

– Да, – согласился я с ним. – Вон тот китаец, видишь? – обратил его внимание на довольно высокого крепкого мужчину.

– Да, точно. Перекрестился, – подтвердил Голиков. – С собой забираем?

– А как же, иначе их тут поубивают. Думаешь, кто-то из них прикидывается?

– Не сомневаюсь. Но для выяснения этого у нас есть другие люди…

Купец Ван Шуи, в крещении Иван Фёдорович, уже приготовился к смерти. Правда, в смирении умирать он не собирался. А прихватить с собой на тот свет как можно больше врагов – это да. Дело богоугодное, как бы ни говорили священники. Ведь сказал же Спаситель: «Не мир я принёс, но меч». Сыновья и племянники деловито набивали обоймы. Вот ведь как вышло, ведь почуял он, что неспроста к нему староста Дзян приходил. Всё смотрел, на себя примерял и одежду, и дом. Да вот подавился, не стал Ван ждать, а лишь глазами показал на него сыну и остался в доме, который так хотел себе забрать староста с перерезанным горлом. Быстрые сборы – и вот он уже у племянника Си, тот, правда, католик, но какая для него и Вана в принципе разница? Точно такого же мнения придерживались и местные ихэтуани, на следующий день они разгромили оба костёла, убив двух священников-европейцев. А потом началась охота на всех христиан, их убивали, не щадя никого, жутко, страшно.

Тяжело вздохнув, он посмотрел на жену. Та спокойно собрала вокруг себя женщин и детей. В руках у неё была бутыль с собственноручно приготовленным ядом. Когда мужчины погибнут, они примут его. Грех, конечно, великий, но ведь попасть в руки ихэтуаней ещё страшнее. Бог простит.

Вначале прочность дома попробовали нищие. Оставив шесть тел, эти крысы поняли, что добыча им не по зубам. Однако штурм, которого все со страхом ожидали, так и не случился. Словно вымерло всё вокруг, будто предлагая: ну же, рискни, попробуй прорваться. Отогнав это наваждение, Ван Шуи прикрикнул на племянника, чтобы тот внимательно смотрел по сторонам. Прошёл час, и вдалеке раздались раскаты грома. Потом ещё и ещё…

– Пушки, – тихо произнёс он. – Русские, больше здесь никого быть не может.

Изменения заметил не только он. Нищие, подобно гиенам крутившиеся возле дома, как-то быстро исчезли. А потом началось бегство, чиновники вместе с семьями и охраной устремились к северным воротам. Ван смотрел на это с каким-то умиротворением. Обернувшись, он увидел стоящую жену. Та сразу всё поняла и начала успокаивать женщин, которые уже стали впадать в истерику.

– Вей Лунь, возьми троих и сходи на разведку, – громко приказал Шуи.

При этих словах могучий китаец поклонился и ловко спустился со стены по верёвке. Вслед за ним скользнули трое охранников. Служивший почтенному купцу уже полтора десятка лет Лунь не был христианином. Однако он, поездив по стране и увидев иностранцев, не впал в детство, как ихэтуани. Наоборот, он проявил завидную волю и выбился в старшие стражники. Вот тут и подвернулся случай возвыситься, и упускать его он не намерен. У южных ворот не было никого, сами ворота были распахнуты, и можно было видеть, как солдаты в незнакомой форме идут к городу. Задумавшись, Линь чуть не допустил постыдную оплошность, но в последний момент увидел двоих в знакомой форме охранной стражи.

Китайский купец оказался для меня хорошим подспорьем: зная этот город, он указал, где находятся все интересующие нас здания. Иллюзий относительно своей судьбы он не питал и мигом развил бурную деятельность. Его даже не пришлось просить: узнав о множестве пленных, он сразу заявился туда и опознал трёх вожаков. Потом, осмотрев трупы погибших офицеров, указал на тех, кто наиболее «отличился» в убийствах христиан. Вожин накрыл всю командную верхушку на втором залпе. Вот теперь мне стало ясно, почему солдаты вели себя так пассивно. Переночевав в городе, на следующий день рота с уцелевшими китайцами-христианами ушла обратно в Харбин.

Харбин. Штаб батальона осназа. 1900 год

В который раз мой начштаба капитан Милютин смотрит то на карту дороги, то на выданные в столице секретные пятивёрстки.

– Что, Иван Тимофеевич, – окликаю его. – Ошибки?

– И это тоже. Главное, Сергей Петрович, как интересно симпатии и антипатии расположились. Взгляните, я тут специально кроку под это дело изготовил. – И протянул мне раскрашенный лист.

– Действительно, занятно. – На отлично скопированной пятивёрстке была нанесена текущая обстановка. Мукден и Цицикар, главные города провинций, синели, а значит, фактически две трети территории Маньчжурии были на стороне мятежа. Причём Мукден отрезал связь с Порт-Артуром, а Цицикар – с Читой. Единственная радость – Гирин, в кольце красных «ресничек». Но он, кстати, в стороне от главной ветки – совпадение или нет? – Вот что, други мои, оставлять здесь всё как есть – значит проиграть. На нас смотрят не только враги, но и друзья. – Господа офицеры согласно закивали, хотя межрасовые предрассудки никто не отменял, просто перешедшие в православие считались уже своими. – Задача – их защитить. Даже если их и обзывают «желтомордыми макаками». Если мы это не сделаем, то Маньчжурия для нас потеряна. А это недопустимо. Итак, вы, Иван Тимофеевич, назначаетесь командиром сводного отряда. Ваши силы: две роты батальона осназа. Батарея орудий под командованием капитана Крамаренко. Александр Фёдорович, вы возьмите двойной запас снарядов. Взвод сапёров, Артемий Сергеевич, надо. И двести стрелков губернатора Чан Шуня. Пулемёты «максим» я вам не даю, своих хватит. Задача: выбить из складывающейся коалиции Мукден, чтобы тамошний губернатор приказал своим войскам подавить выступления мятежников.

– Сергей Петрович, а если он не согласится? – Капитан Милютин, как истинный служака, моментально просёк, ЧТО придётся делать в случае отказа.

– Тогда он сам становится мятежником, а, соответственно, его жизнь и имущество перестают пользоваться неприкосновенностью. – Чётко формулирую приказ: – Те части, что открыто встали на сторону мятежа, – уничтожить. Сейчас не до сантиментов. За убийства российских подданных виновных вешать! За убийства христиан виновных расстрелять, вожаков передать в распоряжение капитана Мейра. Обязательно зачитать, что оные будут казнены отдельно. Вопросы?

– Никак нет, – ответил Милютин.

Своим приказом насчёт имущества милейший Сергей Петрович найдёт множество сторонников среди гиринского чиновничества и офицерства. Жажда наживы – очень хороший стимул.

– Теперь вы, Артемий Сергеевич. Подготовить город Харбин к круговой обороне. Срок – месяц. Полтора максимум, – озадачил Извольского комбат, хотя проделанная тем работа уже внушает определённый оптимизм. Так просто город уже не атаковать, а уж закрепиться в занятых районах…

– Будут только полевые укрепления, – предупредил сапёр. – Иначе не успеть.

– Согласен. Действуйте. – Плевать, подумалось мне, главное, туда можно посадить ополчение и этим высвободить значительные силы для получившего генерал-майора Гернгросса. – Курт Генрихович, на вас ляжет разведка и общение с китайскими союзниками. Кроме того, необходимо по примеру европейцев создать колониальные части. У нас есть старые «берданки». Вооружите ими христиан. Я уверен, что в добровольцах отбоя не будет. Для начала сформируйте три взвода лёгкой пехоты по тридцать человек.

– Всё понятно.

– Теперь вы, Афанасий Михайлович, – обратился к Дуббельту. – На ваши плечи ляжет вся контрразведывательная работа и выявление местонахождения подданных империи. Кроме того, вы должны подготовить список ценностей, находящихся на балансе дороги.

– Вывоз их будет осуществлять Курт Генрихович, я правильно понял?

– Совершенно верно. Всё, господа, за работу.

Оставив господ офицеров заниматься подготовкой к предстоявшим боям, я направился в свой кабинет. В приёмной сидел поручик Потапов, а на диване ожидал меня начальник жандармского управления Харбина ротмистр Митрохин.

– Здравствуйте, Илья Иванович. – Вот только, похоже, обиделся местный Малюта Скуратов на меня, хотя вида не показывает. Высокого роста, под метр восемьдесят, крепкого телосложения, он был выходцем из старых, но обедневших дворян. Снобизмом не страдает, но и запанибрата не держится. А потому я и поздоровался с ним по имени-отчеству, сразу переходя на неофициальный характер разговора. Теперь, как говорится, мяч на его поле. – Рад с вами познакомиться.

– Взаимно, Сергей Петрович. – Рукопожатие у Митрохина было крепким.

– Дмитрий Александрович, нам чаю с лимоном.

– Слушаюсь.

– Присаживайтесь, – указал я рукой на стоящий у стены столик. – Разговор у нас долгий будет. Вы не обижаетесь, что вас только сейчас и вызвали?

– Отнюдь. Я, Сергей Петрович, не барышня. Вы сначала хотели сами атмосферой проникнуться, а потом и меня вызвать, чтобы ответ держал, – спокойно ответил он. – Бумага у вас очень сильная, с её помощью много чего сделать можно.

– Вы правильно подметили, много чего. Итак, Илья Иванович, мне в данный момент пока не интересны махинации, завышение стоимости и банальное воровство. – Заметив, как тот скис, я предостерегающе поднял руку: – Не спешите унывать или, упаси Боже, считать меня способным потакать казнокрадам. Просто сейчас важнее сохранить дорогу. Да, совсем забыл, согласно моему приказу мобилизованы служащие дороги. И когда неприятель попытается захватить Харбин, придётся им повоевать.

Ух ты, а глазки у него как засверкали! Видимо, очень не любит он господ из управления.

– Хм, вы правы, Сергей Петрович, сейчас каждый штык на счету, – ухмыльнулся он.

– Хорошо, что мы друг друга правильно поняли. У меня к вам один очень важный вопрос. – Тот напрягся. – Вы долго прожили здесь и изнутри видели всю картину. Скажите, идеи Желтороссии здесь осуществимы? Только мне нужен правдивый ответ, а не в духе нашей официальной политики.

– Нет, – после долгого размышления ответил он. На меня смотрел человек, который наконец-то может однозначно ответить на главный вопрос: есть ли перспективы у нашего пребывания в Маньчжурии. – Идея, высказанная китайскими купцами и подхваченная нашими «патриотами», мертворожденная. Мы опоздали на несколько лет. Когда здесь жили лишь маньчжуры, кое-какие шансы были на присоединение к нам. Но теперь, когда императрица Цыси дала добро на переселение сюда десятков тысяч китайцев… Увы.

– Русские варвары резню устроить не смогут, – с горькой улыбкой сказал я. – А цивилизованные европейцы…

– Да, – кивнул Митрохин, соглашаясь со мной. – Кроме того, им, я имею в виду китайских переселенцев, разрешили обрабатывать землю.

– А как кочевники отреагировали? – холодея, спросил я у него, заранее зная ответ. Это был удар ниже пояса. Без дураков.

– Как и должны были. – Ухмылка у ротмистра была ещё та. – Попытались перебить поселенцев, но их художества быстро задавили с помощью солдат. Ещё лет двадцать – и всё, маньчжуры станут на своей земле маленьким племенем. Как индейцы в Североамериканских Штатах.

– Плохо. А с чего это верховная власть так расщедрилась? – Некое несоответствие зудело, словно засевшая под кожу заноза. – Раньше за ней меценатство и гуманизм к своим подданным не числились.

– Сергей Петрович, я уже писал рапорт, но боюсь, он далее Читы не пошёл. Слишком опасная информация. Причём, если копнуть глубже…

– И? – Он смелый человек и наверняка понимает, что этого ему не простят. Значит, сведения у него такие, что плевать ему на начальство, которое, скорее всего, пойдёт в отставку. А может и в Петропавловке осесть. Не надолго, на пару лет, но и этого хватит. Тут если ты сел, то автоматически лишаешься всех чинов и привилегий. И пенсии.

– Вот прочтите. – Он протянул мне папку, лежавшую рядом с ним.

– Да… – задумчиво протянул я, отложив последний лист. Нет, молодцы предки, умели работать. Это вам, господин подполковник, не направо и налево стрелять. Сидящий напротив меня ротмистр ожидал вердикта. Вот только что сказать-то? – Вы уверены, что вам не подсунули дезинформацию?

– Да, – твёрдо произнёс он, отрезая себе пути к отступлению.

Очень хотелось курить, но усилием воли я задавил эту слабость. Убойная вышла папочка. Пожалуй, даже для меня, известного своей кровожадностью и прозвищем Вурдалак, будет небезопасно подать эти документы на высочайшее рассмотрение. Если отбросить все экивоки, то милейший Илья Иванович через свою сеть собрал материалы, которые, попав на стол к императору, повлияют на дальнейшую судьбу империи. Да, именно так. Выбив пальцами на столе такты «Преображенского марша», я с ненавистью посмотрел на папку.

– Это война, – наконец произнёс я страшные слова. Ротмистр смотрел на меня тяжёлым взглядом. Нет, он это знал, но даже сам себе не озвучивал этого. Но надо смотреть правде в глаза. Переселение китайцев было не просто прихотью старой императрицы, это был приказ Лондона, который давно перекроил его под свои нужды. Японо-китайская война, после которой англичане выпустили на континент нового хищника в противовес нам и немцам. А вот теперь и заброска агентов. – У вас есть информатор, который опознал торговца И Вена как офицера японской армии?

– Да, тот человек очень хотел убить его, но я запретил.

– Кореец? – Заметив удивление, промелькнувшее на лице Митрохина, продолжил: – Китайцы тоже не любят японцев, но они дома, и, скорее всего, просто зарезали бы невезучего шпиона.

– Да.

– Что же, Илья Иванович, давайте начистоту. ВСЮ папку я не покажу. Сами понимаете. – Тот кивнул. В ней кроме всего прочего были доказательства саботажа местных чиновников, сознательный подрыв боеспособности армии и флота. Их связи, уходящие в столицу… и фамилии с чинами тамошних подельников. За такое Читинское и Иркутское управления его сожрут, а скорее всего, падёт храбрый ротмистр в стычке с хунхузами. – Последнюю часть его величество получит, где описаны и приведены доказательства подготовки японцами против нас враждебных действий. И ещё: раз война началась, то давайте действовать. Итак, первое: на вас ляжет подготовка и формирование туземных частей лёгкой пехоты из корейцев. Второе: подготовка и проведение саботажа и диверсий на объектах, принадлежащих Японии. Третье: вам необходимо создать сеть разведчиков в Корее. Война начнётся там. Вопросы?

– Как и кем укомплектовать созданные части? – Ротмистр подобрался, как тигр перед прыжком. Изрядно послуживший, он моментально понял, что становится одной из персон, которые будут определять дальнейшее положение на востоке империи.

– Вам разрешается набрать офицеров и унтер-офицеров из Читинской пешей команды. Документы для этого я вам подготовлю и предупрежу, чтобы вам не чинили препятствий.

– Акты саботажа согласовывать с вами? – уточнил самое главное Митрохин. Тут нужно быть особо осторожным.

– Да, но в экстренных случаях разрешаю действовать самим исполнителям, в случаях невозможности связаться с вышестоящим руководством. Только учтите, это должны быть действительно глобальные и важнейшие дела. А не мелочёвка.

– Вас понял, Сергей Петрович, по третьему пункту у меня условие. – Он аккуратно одёрнул мундир. – Сеть знаю только я. Вам при нужде передаю лишь трёх человек.

– Согласен. – В таких тонких материях, как агентурная работа, информатор, можно сказать, становится родственником. И попытки чужого получить доступ к списку сотрудников, а то и самой сети всегда вызывают решительный отпор куратора. – Илья Иванович, у меня к вам вопрос довольно деликатный.

– Слушаю вас, Сергей Петрович.

– Подскажите, кто из полицейских чинов лучше всего подойдёт для борьбы с хунхузами? – Заметив его недоумение, пояснил: – Мне необходим результат, а некоторые, скажем так, досадные недоразумения, могущие возникнуть при этом, меня не интересуют.

– Вахмистр Ильин. У него бандиты украли сына и потребовали выкуп. Мы платить не стали, и спустя неделю к нашим постам подкинули голову ребёнка[5]5
  Реальный случай, произошедший в 1907 г.


[Закрыть]. После этого Ильин начал настоящую охоту на убийц сына. И нашёл, представьте. Головы убийц вахмистр разложил вдоль полотна дороги.

– Спасибо. Вы мне очень помогли.

После ухода ротмистра я задумался. Дело, которое должен был возглавить вахмистр, было на порядок серьёзнее, чем просто ловля бандитов, и гораздо страшнее. Нам, по сути, противостояла система, где у каждого более-менее крупного чиновника была своя банда. Она кормила его, уничтожала врагов, а он предоставлял, как говорилось в моём времени, «крышу». Можно сказать, законное бандформирование. Занимались они отнюдь не каллиграфией, а очень даже серьёзными делами: контрабанда, незаконная золотодобыча, наркоторговля, работорговля, заказные убийства, рэкет. Да-да, всё это было в 1900 году от Рождества Христова, и я собираюсь эту систему ломать. Ломать и через попавших в мои руки главарей постепенно, шаг за шагом выйти на верхушку. Зачем? Странный вопрос, потому что они были прямыми конкурентами власти. Здесь и сейчас нашей. Старые китайские императоры за такое уничтожали со страшной, нечеловеческой жестокостью. И я иду по тому же пути. Кстати, для местных мои действия будут понятны, вполне логичны и оправданны. Согласие вахмистра получить просто: человек будет занят «любимым» делом и, главное, у него будут развязаны руки.

Достав папиросу, привычно дунул в неё, смял гильзу, на мгновение замер, словно решаясь, а потом чиркнул спичку. Облако ароматного дыма поплыло по кабинету. Удивительно, сам уже для себя всё решил, а в последний момент начинаю колебаться.

– Дмитрий Александрович, – вызвал я звонком адъютанта, – пришлите мне унтер-офицера Дроздова.

– Слушаюсь, господин полковник.

Спустя полчаса в кабинет вошёл сын. Мой единственный ребёнок и единственный близкий человек в этом мире.

Глава 2

1

Москва. Особняк князя Черкасского. 1881 год

Да-с, пропитался я временем и изъясняться стал не хуже дворянина с длинной родословной. Моё звание дало право называться таковым, НО пока я имею лишь ЛИЧНОЕ дворянство. А это совершенно другой расклад в империи, уже не чернь, однако в КРУГ пускать такого никто не будет. Вот и сейчас князь с ледяным презрением цедит слова. И платочек у носа держит, ага, мол, навозом от меня несёт. Нет, понять я его могу, да и ситуация очень уж щекотливая, но меру знать надо. Пустить меня по матери и сказать, чтобы я убирался вон, – вполне нормальная реакция для отца, вместо этого мне демонстрируют стародворянский снобизм. Наконец мне надоела эта сцена, словно списанная из бульварного романа.

– Князь, – перебиваю я очередную порцию похабщины (ни единого слова матерного, гад, не сказал, но в морду ему дать очень захотелось) в свой адрес, – давайте перестанем вести себя, словно на дворе шестьдесят первый год. Сразу вас обрадую, что крепостным не был ни я, ни мои родители с дедами и бабками. И не надо драматизировать ситуацию, словно в романе Эжен Сю. То, что произошло, личное дело моё и вашей дочери.

Да, вляпался, как и многие до меня. Два слова «я беременна» перевели наши отношения в совершенно другую плоскость. Винить в этом некого, кроме самих себя. С дочерью князя я познакомился весьма прозаически: она нанесла визит своей дальней родственнице (отец отправил кровиночку в путешествие, дабы та оказалась как можно дальше от одного конногвардейца), где и узрела меня. Её тётушка Мария свет Викентьевна была вдовой, но нисколько этим не тяготилась, в свои сорок с хвостиком она великолепно выглядела, была умна и весьма состоятельна. Всё это делало её вожделенным призом для местных донжуанов и вдовцов, желающих заполучить такой бриллиант. Меня это ничуть не волновало – ну кто с жандармским офицером будет общаться? Но, как известно, человек предполагает, а Господь располагает.

У милой дамы некие злоумышленники умыкнули пятёрку лошадей, весьма дорогих (одним из источников её дохода было коневодство), в результате у милейшего Ильи Ивановича образовалась нешуточная головная боль, ибо тут требовался только положительный результат, а как его достичь? Полиция и прочие органы эмвэдэ были представлены весьма сомнительными по расторопности чиновниками. Правда, у него были мы, но вся заковырка, как МЫ будем ловить воров? Пикантность была в том, что Мария Викентьевна не так давно в кругу местного бомонда высказала мысль, что вряд ли у этих солдафонов есть хоть капля мозгов. И становой пристав не сомневался в ответном алаверды. Начинать нашу совместную службу с подставы не хотелось, и потому ловили с «огоньком». Окрестные крестьяне, прослышав о конокрадах, оказали нам самую горячую помощь. И как результат – приезжий барышник, решивший поправить свои дела, скоропостижно скончался. На это общество посмотрело сквозь пальцы, благо покойный был из «подлого сословия», ну а мне досталась в наследство пара мелких чинуш из губернской управы, изредка помогавших сему господину. Если бы не это, то, вероятно, последний и оказался бы в живых, как его подручные (правда, крестьяне их здорово помяли, но, главное, до суда дожили), но возможность заиметь «дятлов» перевесила жизнь барышника. Дело было сделано, но отказать себе в маленькой мести я не смог. Так что, когда появился во главе десятка своих бойцов в полевой экипировке и тремя лошадками, с Марией Викентьевной чуть родимчик не случился: коня и кобылицы, кои и являлись основой генофонда, не было. Что произошло бы далее, никто не узнает, как говорится, возможны варианты. Но тут юная прелестница (назло папе) решила пригласить столь импозантного офицера к столу. Обе дамы, к моему удивлению, оказались умными и весьма эрудированными. И вскоре лёгкий флирт между мной и Ксенией перерос в бурный, но короткий роман. Результат его не заставил себя ждать: спустя полтора месяца Мария Викентьевна передала письмо, в котором мне сообщили, что скоро я стану отцом…

– Вы в этом уверены? – Сидевший в кресле пожилой мужчина пристально смотрел на меня. Больше всего меня удивило его спокойствие. Князь – человек мстительный, а тут – ну чистый вегетарианец. – Что же, а вам произошедшее понравилось бы?

– Нет, ни в коей мере, – честно ответил я. В гостиной чуточку потеплело. Примерно на градус, не больше. От абсолютного нуля. – Потому я и пришёл к вам, чтобы разрешить столь щекотливую ситуацию.

– Хм, насколько я вас знаю, кроме партикулярного платья для маскарада, вы с собой и своих драбантов прихватили, – съязвил Черкасский. Намёк на недопустимость для офицера одеваться в гражданку я проигнорировал. Всегда можно сослаться на оперативную необходимость. И Немов со товарищи сюда же отлично укладываются. – Ах да, присаживайтесь, как я мог забыть о гостеприимстве. Как-никак, будущий зять – негде взять пришёл знакомиться.

– Ничего, мы люди простые, постоим. А вот насчёт родственничка – тут вы маху дали, как у нас в простонародье говорят, – ёрничая, ответил я. – Зачем мне титул? У меня профессия есть.

– Какая же? – На лице князя от злобы пару раз дёрнулась левая щека.

Вне всякого сомнения, он пребывал в нешуточной ярости. Впервые с ним так разговаривали. Ничего, стерпит, я, бывало, и за меньшее убивал.

– Родину защищать. Знаете, – и, посмотрев на него, словно решив для себя, что он достоин дальнейшего разъяснения, продолжил: – у нас, простых людей, понятия государства и родины различаются. Но я здесь не за этим.

– Что вы хотите сказать? – Взяв себя в руки, князь посмотрел на меня с бесстрастностью английского джентльмена.

– Всё очень просто. Я забираю ребёнка, и на этом всё успокаивается. Вам ведь не нужен бастард?

Князь кивнул, подтверждая это незыблемое правило аристократии. Что же, не он первый оказался в столь щекотливой ситуации. Да и не с нигилистом, прости Господи. Боевой офицер, отмечен наградами.

– Насчёт моего молчания можете не сомневаться. Слово офицера. – Услышав эти слова, князь скривился. А вот это ты зря, ой зря, ну да ничего, сейчас мы тебя в чувство-то приведём. – Не стоит, я же не кривлю лицо, когда очередной Рюрикович принимает взятку от варшавского жидка.

– Хм. – Похоже, не ожидал князюшка такого. За ним это не водилось, но куда от знакомых убежать? Брали и, что особенно бесило Черкасского, ничуть не стыдились этого. М-да, не похож этот «штабе» на простого крестьянина. Может, и правда такой же бастард, ходят о нём разные слухи, вот и его отношение к будущему ребёнку иное. Старик Тотлебен к нему благоволит и отмечал как дельного офицера, да и Имеретинский, несмотря на его поведение при Ловче, ему покровительствует. Положеньице. Хотя, чего лукавить, едва он узнал о беременности дочери, сразу навёл справки об этом молодце. То, что ему сообщили, вполне устраивало всех – его, Ксению, Дроздова. – Согласен. Забирайте…

– Очень хорошо, прощайте. – Судя по всему, аудиенция окончена.

Я не дошёл до двери (ага, не стал смерд кланяться) пары шагов, как меня догнал его вопрос:

– А если вам не отдадут ребёнка?

Повернувшись, я встретился с взглядом князя. Нехорошо он смотрел, ой нехорошо. Словно раздумывая, правильно ли он поступает…

– Я буду огорчён, – без всяких театральных жестов и угроз ответил я. – Просто для меня начнётся ПОИСК МОЕГО РЕБЁНКА.

Черкасский, уловив интонацию и не отводя от меня колючего взгляда, кивнул, словно соглашаясь с собственным решением.

– Кто в случае вашей кончины займётся его воспитанием? – Вопрос у князя не в бровь, а в глаз.

– У меня есть друзья, – обтекаемо ответил я. Не стоит этого ему знать. И закрыл за собой дверь.

Князь же после ухода этого молодчика, а вернее, головореза (да-да, господа, именно так и обстоит дело) задумался. Не сказать, что его напугали завуалированные угрозы жандарма. Хотя какие к чёрту угрозы, этот молодой убийца без всякого эзопова языка сказал, что не остановится ни перед чем ради ребёнка. Что же, внук (Устинья ещё не ошибалась) будет в надёжных руках. Горько усмехнувшись, Черкасский подумал, что вряд ли кто-то из аристократов стал бы утруждать себя в такой мелочи, как незаконнорожденный ребёнок.

Харбин. 1900 год

– Господин полковник, старший унтер-офицер Дроздов по вашему приказанию прибыл, – доложился сын.

Как такое возможно, что в столь юные годы… Господа, не смешите меня. Так же, как и высокопоставленные аристократы получают выпуск в Старую гвардию. Ну да кому это интересно…

– Присаживайся. – Владимир сел напротив и спокойно ждал, какое задание поручит ему Старик. Да, он тоже привык называть отца Стариком. Что такое синекура, в батальоне не знали. – Вот что, ротмистр Митрохин будет формировать туземные части. Пойдёшь туда начальником контрразведки.

– Из русских я буду один? – уточнил сын.

Удивления у него не было, отец целенаправленно готовил его к такой службе. Мало кто знал, что у него за плечами пара выявленных боевиков БУНДа. И пусть невежды ухмыляются, мол, не велика заслуга. Настоящие офицеры, наоборот, отлично знают все трудности, с которыми он столкнулся. Недооценивать еврейские боевые организации может только идиот. К сожалению, таких было ещё очень много и сидели они высоко.

– Отнюдь. Ты получишь троих, двух рядовых и одного ефрейтора, – успокоил я его. – Но учти, время на раскачку уже нет. Поэтому у тебя задача – чистить тылы. Всё, как и раньше. Нюх, наган, ноги. Необходимо выявить агентуру «боксёров». Помимо этого вновь формируемые части будут набивать шпионами или просто, без затей, вербовать всех, кого не лень. А это, сам понимаешь, и предводитель хунхузов, и английский консул. Кроме тебя, этим будут заниматься ротмистры Дуббельт и Митрохин.

– Я здесь никого не знаю, и вначале, – он особо выделил это слово, – будут естественные ошибки. Сразу качественно работать мы не сможем.

– Я знаю, но ты должен расти. Сам, без моей протекции. Первое время тебе помогут, но потом ты должен сам сделать себе имя. – Дальше растекаться мыслью по древу было некогда. – Вот приказ о твоём назначении. Заметь, должность офицерская, а потому держись соответственно. С бумагами зайди к капитану Мейру. Он откомандирует к тебе людей. Всё, свободен, и удачи, сынок.

– Есть.

Подождав, когда за Владимиром захлопнется дверь, я достал карту…

Харбин. 1900 год. Вахмистр Ильин

– Алёна, где ты? – Вошедший в сени Иван Лукич положил на лавку портупею, снял папаху с шинелью.

Погода в очередной раз показала свой норов: метель с мокрым снегом живо напомнила, что весна тут ещё не полновластная хозяйка.

– Батюшка. – Старшая дочь вынырнула из горницы.

– Просуши, – кивнул он на лежащие вещи.

Та мигом подхватила шинель с папахой и скрылась обратно в горнице…

– Что случилось-то? – Марьюшка тихо сидела рядом, смотря, как он ест только-только сваренные щи.

– Ты вот что, гости к нам придут, собери там нам…

Жена кивнула, а у Ивана снова кольнуло в груди. После того, как сынка убили ироды, стала его любушка очень тихой. Скрипнув зубами, он вспомнил, как принесли ему голову Алёшки. Ну да ничего, посчитался он с ними, вот только мало! Ништо, сегодня переговорил с ним жандармский ротмистр. Команду предложил возглавить… Согласился он, а как не согласиться-то? Чудно, раньше за такое на каторгу могли определить или без мундира оставить. Зато сейчас делай, что хошь, главное – племя это извести.