Текст книги "Мутант"

Автор книги: Андрей Буторин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Все эти мысли пронеслись в голове Глеба стремительно, да и некогда было заниматься раздумьями – следовало срочно будить хозяев и тушить хлев, чтобы огонь не перекинулся на дом.

Но будить никого не пришлось – Макусин в одних подштанниках уже выбегал на крыльцо.

– Костер! – закричал ему, размахивая руками, Пистолетец. – Нет, не костер, пожар!

Глеб невольно поморщился: это каким же надо быть бестолковым, чтобы сообщать столь очевидные вещи. А то вдруг Макусин подумает, что их бессонница замучила, и это они лучину жгут – книжки читать собрались!

Хозяин, конечно же, так не подумал. Зато вдруг выкрикнул такое, чего Глеб от него совсем не ожидал.

– Сволочи! Гады! За что?! Ведь думал же, что вы прихвостни храмовницкие, а вот поверил вам, дурень!.. – Макусин по-звериному завыл, сжал кулаки и бросился к оторопевшим Глебу и Пистолетцу.

Опомнившись, Глеб хотел крикнуть, что они тут ни при чем, но вспомнил, что он-то как раз при чем… Однако говорить, объяснять хозяину, что он пирокинетик и все получилось случайно, тоже было бессмысленно – ведь он и сам-то еще пять минут назад не поверил бы в подобные сказки. А Макусин и слов-то таких не слыхал даже.

Глеб, приготовившись защищаться, выставил согнутые в локтях руки. Но тут завопила, причитая, выскочившая из дома супруга хозяина:

– Ой, Макся, Макся! Сгорим ить!.. Ой, тушить надо, мужиков да баб гаркать!.. – Она метнулась было в сторону сельской улицы, но всплеснула вдруг руками и круто повернула к горящему хлеву: – Ой, поросят ить с козой выпустить надо! Сгорит скотинка-то!..

Макусин, которому оставалось до Глеба каких-то пара-тройка шагов, начавший уже замахиваться, дернулся, развернулся и побежал наперерез жене:

– Стой, дура! Сама ить сгоришь! Беги, народ гаркай, я животину выпущу… – сказал и кинулся к двери в хлев, из щелей которой уже вовсю валил дым.

Глеб тоже машинально сделал шаг к хлеву, но почувствовал вдруг сильный тычок в бок локтем. И тут же Пистолетец, громко шипя, потянул его за рукав:

– Ты куда?! Ошалел?… Бежим! Быстро!

– Куда?…

– На реку, куда еще-то? На плот – и улепетывать, пока нас не прибили тут.

На удивление, Пистолетец не переврал ни единого слова, но Глебу сейчас было не до лексических успехов напарника. Тем более что он понял: Пистолетец прав! Никто не будет разбираться, виноваты они или нет. Они – чужаки, они находились на сеновале, когда там начался пожар. Какие еще нужны разбирательства? Конечно же, разгневанные сельчане устроят над ними расправу.

И Глеб побежал. Впереди, в призрачном свете летней северной ночи, маячила спина Пистолетца. Да уж, что-что, а бегать лузянин оказался горазд. Точнее, драпать. Улепетывать. Впрочем, и сам мутант оказался ничуть не лучше напарника. Его заполнял жгучий стыд (вероятно, спасаться бегством от кого бы то ни было он не привык, хоть и не помнил этого), очень хотелось повернуть назад, попытаться объяснить все Макусину, помочь в тушении пожара, но все-таки он продолжал бежать, здраво осознавая, что никто их слушать не станет. В лучшем случае быстро прикончат – и все. А в худшем… Об этом не хотелось даже и думать, тем более воображение у Глеба оказалось весьма богатым.

Хорошо хоть теперь удача наконец повернулась лицом к беглецам. Во-первых, за ними пока, похоже, никто не гнался. Впрочем, это как раз не вызывало удивления – первоочередной задачей для сельчан было потушить пожар, не дать огню распространиться на другие дома и постройки. Вторым везением стало то, что ночь выдалась ясной, а потому вполне светлой. Книгу почитать вряд ли кто смог бы, даже если б умел, но было хотя бы видно, куда бежать. Ну, а третье способствующее обстоятельство – то, что путь к реке шел под горку, знай переставляй ноги.

Однако добежав до реки, Глеб понял, что опасность пока отнюдь не миновала. Ведь плот по-прежнему находился на берегу, на опущенных в воду слегах, и нужно было как-то спихнуть его в реку. Возле плота лежали две толстые длинные жерди, а точнее, шесты; их приготовили для того, чтобы путешественники во время плавания могли при необходимости отталкиваться от берега или от дна. Теперь мутант решил использовать их в качестве рычагов. Он поднял шесты, дал один Пистолетцу, а более толстый конец своего засунул под край плота.

– Делай как я! – крикнул он лузянину.

Пистолетец, глядя на Глеба, тоже подпихнул шест под плот и так же, как и мутант, навалился грудью на второй его конец. Раздался громкий щелчок. Пистолетец, роняя шест, подпрыгнул.

– Стреляют! Беда! Не успели! – завопил он, намереваясь кинуться прочь.

– Да никто не стреляет, горлопан, – сердито сплюнул Глеб. – Это мой шест обломился.

– И как теперь? Второй тоже может мослаться…

– Как-как… А вот так!

Мутант отбросил в сторону обломки своего шеста, наклонился, подхватил ладонями край плота и, выпрямляясь, стал с усилием толкать плот вперед. Тот стронулся с места неохотно, но потом соскользнул по слегам и с плеском лег на воду. И как раз в этот миг беглецы услышали приближающийся со стороны Ильинского топот нескольких пар ног, а потом и крики:

– Вон они, вон! Сейчас уплывут! Наддадим-ко!..

– Живо на плот! – скомандовал Глеб.

Подобрал оставшийся шест, прыгнул вслед за лузянином на бревенчатое судно и оттолкнулся шестом от берега. Затем оттолкнулся от дна, потом еще и еще, пока плот не оказался на середине реки. Неспешное течение Лузы подхватило их и медленно понесло в ночь.

– Спаслись?… – тревожно вглядываясь в темный берег, спросил Пистолетец.

– А я почем знаю? – буркнул, откладывая шест и берясь за гребь Глеб. – У них ведь лодки есть. Но может, по темноте и не погонятся.

– Лично я думаю, – глубокомысленно изрек лузянин, – что за нами нет никакого мсысла гнаться. Даже если бы мы были вивонаты, то все равно хлев назад не ревнем. А мы к тому же и ни при чем вовсе. Так ведь?

– Не так, – проворчал, снимая с плеч рюкзак, Глеб.

– А как?… – попятился и едва не свалился в воду Пистолетец. – Ведь это не ты его пождег?!

– Я.

– Но зачем?!..

Глава 6
Сашок

Ответить напарнику Глеб не успел. С той стороны удаляющегося берега, где их едва не настигли ильинские мужики, послышались сперва тревожные крики, а затем наполненные болью и ужасом вопли.

– Что там?… – настороженно стал вглядываться в сумрак Пистолетец.

– Почем я… – начал отвечать Глеб, не привыкший еще к тому, что может вполне хорошо видеть даже ночью, но как раз об этом вспомнил и воспользовался своей способностью.

– Что там? – переспросил лузянин, увидевший, как загорелись синим глаза мутанта.

– Не пойму что-то… Драка там, что ли, у них? Бегают, суетятся… Э, нет! Кто-то большой там на них прыгает… Очень большой.

– Волк?… – дрогнул голос Пистолетца.

– Да какой там волк! Корова целая, – пробормотал Глеб. – Только что-то прыгает больно резво.

Он присмотрелся внимательней. Среди разбегающихся, падающих мужчин и впрямь металось нечто очень большое. Причем, что поначалу весьма озадачило Глеба, странное существо становилось то совсем огромным, то словно сдувалось… все-таки «ночное зрение» мутанта не было столь идеальным, как обычное, и он бы, наверное, еще долго терялся в догадках, если бы неведомый зверь вдруг… не взлетел!.. Да-да, его размер казался непостоянным из-за того, что существо то расправляло, то прижимало к телу крылья. А вот теперь оно расправило их и взмыло над мужиками. Но пробыло в воздухе недолго – сделало полукруг и, словно коршун на ягненка, рухнуло на одного из убегавших ильинчан. Тот истошно взвизгнул, но тут же захлебнулся, захрипел и умолк.

– На них там какая-то гигантская птица нападает, – сказал Глеб.

– М-мутант?… – замычал Пистолетец.

– Да уж наверное не голубь разжиревший.

– Я боюсь, – пробормотал лузянин. – Сильно. Она сейчас их докушает и нас доногит…

– Ну, не думаю. Она ведь уже сытая будет Да и мы на месте не стоим, все дальше и дальше уплываем. Сейчас вот изгиб реки пройдем, и нас оттуда видно не будет.

– Так ты ж горовишь, это птица!

– Да, птица. И что?

– Так, значит, она летать умеет. А ментота же не полная. Взлетит – и сразу нас удивит…

– Чем она нас удивит? – продолжать смотреть назад Глеб.

– Я про то, что мы ей станем видны. Увидит, во!.. Но и удивить тоже может. Тем, что летает быстро. Догонит в два счета и слепит нас.

– Слепит? – рассеянно отреагировал мутант, которого сейчас больше интересовало то, что происходит на покинутом берегу, чем несуразная болтовня напарника.

– Не… не слепит… Слопает. Мы ей и намопнить не успеем, что она и так уже сытая.

– Так… – напрягся Глеб. – Ну-ка, полезай в шалаш, ложись и прикинься ветошью.

– Как это?

– Замри и не шевелись.

– По-о-о-чему?… – по-местному окая, завибрировал Пистолетец.

– По-о-отому! – передразнил мутант. – Накаркал ты, «птичка» сюда летит.

Лузянин испуганно хрюкнул, вжал голову в плечи, но перед тем, как забраться в шалаш, не удержался, глянул назад и увидел на фоне тускло-серого летнего неба крылатый силуэт, закрывший на пару мгновений бледный диск луны. Больше его уговаривать было не надо. Пистолетец юркнул в шалаш и проскулил:

– Ты тоже сюда полезай! Она увидит, что никого нет, и утелит.

– Тихо ты! – огрызнулся Глеб. – Сказал же, замри! Меня она и так уже увидела.

В самом деле, крылатая нечисть целенаправленно и очень быстро догоняла плот. Мутант присел, достал и сжал в левом кулаке нож, а правую ладонь положил на шест, приготовившись схватить его при первой необходимости.

«Птичка» не стала кружить возле плота – обрушилась на него сразу. Реакции Глеба едва хватило, чтобы сжать ладонь и резко поднять шест, уперев один его конец в бревна. Гигантская птица заметила опасность слишком поздно. Она шумно захлопала крыльями, пытаясь погасить инерцию падения, но шест возвышался достаточно высоко, и ей не хватило какой-то пары метров, чтобы избежать опасности. Не повезло твари и в том, что напоролась она на шест шеей, которая, как успел разглядеть Глеб, была у нее по-лебединому длинной. Заметил он и кое-что еще. Например, длинную, усеянную зубами, раскрытую пасть чудища, огромные, блеснувшие лунным светом глаза, перепончатые, как у летучей мыши, крылья… Осмысливал увиденное Глеб позже, в тот момент ему было не до этого, и вывод он сделал очевидный: никакая это не птица, скорее нечто вроде птеродактиля. Теперь же он, воткнув в бревно нож, вскочил во весь рост, обеими руками вцепился в шест и резко качнул его.

Захлебывающаяся собственной кровью тварь издала нечто вроде булькающего клекота, сорвалась с шеста и, продолжая неистово, но уже беспорядочно, размахивать крыльями, рухнула в реку. Поднявшимися волнами едва не перевернуло плот. Мокрый с головы до пят Глеб упал на колени и вцепился в бревна, благо что ногти – скорее, когти – у него были длинные и крепкие. А когда течение отнесло плот от бьющейся в агонии крылатой уродины и мутант поднялся на ноги, он увидел сидящего возле шалаша враскорячку испуганного, мокрого Пистолетца.

– Ты зачем выбрался?! – набросился на лузянина Глеб. – Тебе жить надоело? То из-за ерунды трусит, то, когда не надо, храбрый! Ты не только слова, ты вообще все путаешь! У тебя мозги сикось-накось повернуты.

– Не ругайся, – неожиданно спокойно сказал Пистолетец. – Я боялся. Еще как! За тебя. Вот и не смог усидеть там.

Лузянин вновь не сделал в довольно длинной тираде ни единой ошибки, и это, вкупе с обыденным тоном, подействовало на Глеба отрезвляюще.

– Ладно, – буркнул он. – А теперь полезай и постарайся поспать.

– Давай пристанем и оба попсим, – предложил лузянин.

– Нет уж. Ночью вся эта дрянь только и ждет, кого бы слопать! Лучше уж на воде оставаться, все ж летунов в небе проще заметить, чем какого-нибудь змеемедведя в зарослях. Так что ты дрыхни пока, а я порулю. Рассветет – тогда и пристанем. И тогда я буду спать, а ты – головой вертеть.

До утра ничего особенного не происходило. Впрочем, не особенного тоже – плот несло вниз по реке сонным течением, Глеб изредка двигал гребь, корректируя направление, да смотрел по сторонам. И, разумеется, думал о случившемся; в первую очередь о своих неожиданно открытых способностях. Если одна из них, умение видеть в темноте, оказалась очень и очень полезной – особенно сейчас, ночью, под открытым небом и практически без средств самозащиты, то другая, «пиротехническая», Глебу весьма не нравилась. С одной стороны, она бы, может, тоже могла приносить пользу – для разжигания костра, например, или для защиты от хищников, но проблема заключалась в том, что пробудить эту способность к действию сознательно мутант не мог. А возникающая спонтанно, она могла принести (и уже принесла) только неприятности и беды. Если поначалу Глеб думал, что вызывает огонь, когда сильно рассердится, то теперь он уже в этом сомневался. После того как он разозлился на Пистолетца на сеновале, ему приходилось сердиться и нервничать куда сильнее, но рядом ни разу ничего не воспламенялось. Видимо, причина все же скрывалась в чем-то ином, а скорее всего, ее не было вовсе, и возгорания происходили случайно, хотя почему-то «катализатором» горения оказывался именно он.

Как всегда, мутант попытался вспомнить хоть что-нибудь из своего прошлого, и как обычно, ничего у него из этого не вышло.

Между тем небо на востоке потихоньку стало наливаться розовым. Глеб стал пристальней всматриваться в прибрежную полосу, выбирая место для стоянки. Вскоре он нашел вполне подходящее пристанище – поросшее густым ивняком на берегу и скрытое зарослями камыша со стороны реки – и направил туда плот. Привязал его веревкой из коры к ивовым стволам и заглянул в шалаш.

– Эй, Пистолетец, подъем!

Лузянин подскочил столь стремительно, что едва не своротил шалаш.

– А? Что? На нас напали?…

– Пока нет. Просто я спать хочу.

– Уф-ф, рохошо! А то я исгупался… А где мы?

– Все там же, – усмехнулся Глеб. – На реке. Я к берегу пристал и хочу вздремнуть пару часиков. Ну а ты смотри в оба. Если заметишь что подозрительное – сразу же меня буди.

– А может… – замялся Пистолетец, – может, поедим счанала немножко?

– Ты ешь, я не хочу, – помотал головой мутант, которому и впрямь спать хотелось куда больше, чем есть. – Я после поем, если ты мне оставишь чего-нибудь.

– Конечно, оставлю! – обиделся лузянин. – Чего уж ты так хлопо обо мне думаешь?… Я даже рыбы наловлю, если ты мне снасти дашь и нож, чтобы удилище срезать.

– Ну, мысль неплохая, – подумав, сказал Глеб. – Тем более, я все равно понятия не имею, как это делается. Только ты далеко не уходи, а то меня, пока ты рыбачишь, самого кто-нибудь слопает.

– Не! Я здесь и буду довить. Одойту только за удилищем, да верчей накопать.

– Чего накопать?… – удивленно заморгал Глеб.

– Верч… этих, которые в земле живут… червей, во!

– Зачем? Уж не надумал ли ты меня червями кормить?

– Да ты что?! Ты равзе не знаешь, зачем на быралке нужны черви? – в свою очередь удивился Пистолетец.

– Говорю ж тебе, не знаю я, как рыбу ловят! А ты, коли знаешь, то и делай, что нужно. Только еще раз повторяю: не увлекайся, далеко не уходи. Тем более, слопать и тебя могут, лес же кругом, вряд ли он необитаем.

Напутствовав таким образом своего товарища и выдав ему подаренные Макусином снасти, а также – весьма неохотно – нож, Глеб забрался в шалаш, вытянулся в полный рост, отчего ноги его оказались снаружи, и тут же провалился в долгожданный сон.

Когда мутант проснулся, солнышко стояло уже довольно высоко. Глеб чувствовал себя отдохнувшим, но ужасно голодным. Он вылез из шалаша. Пистолетца на плоту не было.

– Эй, рыбак! – позвал мутант. Никто ему не ответил. Тогда он крикнул громче: – Пистолетец! Ты где?! Иди сюда!

Глеб по-настоящему еще не начал волноваться, как вдруг увидел на берегу аккуратно сложенную под кустом одежду напарника.

– Он что, идиот эдакий, искупаться решил?… – охнул мутант. – Его ж, придурка, речная тварь какая-нибудь сожрала!..

Но тут метрах в пяти-шести от того места, где кончались камыши, раздался всплеск, и над водой показалась плешивая, облепленная редкими мокрыми волосенками, голова Пистолетца. Лузянин глубоко и судорожно дышал. Затем он сделал три глубоких вдоха и снова собрался нырнуть, но Глеб успел крикнуть:

– Куда, зараза?! А ну, плыви сюда! Ты что, совсем рехнулся?

– Ой!.. – обернулся Пистолетец, не собираясь, впрочем, плыть к плоту. – Ты проснулся?

– Нет, я еще сплю. А у тебя просто глюки из-за съехавшей крыши… Ты что, не понял, что я тебе сказал: живо греби сюда!

– Подоги, Глеб… – забормотал лузянин. – Поминаешь, я тут рыбки наловил…

– Вот и молодец. Плыви сюда и неси свою рыбку. Я жрать хочу!

– Так ты поешь, я там оставил тебе… Картошечка, морковка… А я пока рыбку поищу.

– Не понял… – нахмурился Глеб. – Так ты ее наловил или нет? И ты же вроде удочкой собирался ловить, а не руками под водой. Или я что-то путаю?

– Ты не путаешь. Я наловил… Я ее на кукан насаживал. Это прут такой ивовый… Я его к плоту призявал. А он… того… раззявался…

– Тьфу ты! – начал сердиться Глеб. – И ты теперь ныряешь, чтобы кукан свой с рыбой найти?

– Ну, да…

– Так он что, по-твоему, на дно ушел? Даже я знаю, что дохлая рыба кверху брюхом плавает. Его уже течением унесло давно!

– Да?… – почесал плешь Пистолетец. – Ну, тогда его, может, к тем кустам прибило, – махнул он рукой в сторону еще одного росшего ниже по течению кустарника. – Я сейчас быртсенько сплаваю, ладно?

– Никаких плаваний! – топнул мутант, отчего плот испуганно закачался. – Ты что, совсем не соображаешь? В реке тоже всяких монстров может навалом быть! Оттяпают тебе ноги, или что еще… А то и вовсе сожрут. Вот и будет тебе рыбалка наоборот.

Даже издали было видно, как побледнел, услышав о монстрах, Пистолетец. Он вылетел из реки столь стремительно, словно его и впрямь кто-то цапнул за заднее место. И все-таки к плоту лузянин не пошел. Подобрал одежду, потоптался на месте и сказал:

– Я пешком тогда схожу. Берегом. Только до тех кутсиков. Ладно?

– Да хрен с тобой, иди, – махнул рукой Глеб. – Но смотри, коли сожрут – назад не возвращайся.

– А… как же я вернусь, если меня сожрут?…

– Я и говорю: не возвращайся, – хмыкнул мутант и, видя, что Пистолетец все еще стоит, хлопая глазами, вздохнул: – Да шучу я, шучу! Иди уже давай. Только и в самом деле, поосторожней, – и буркнул тихо под нос: – А то я уже привык к тебе, идиоту, скучно теперь одному будет. Во всяком случае, поначалу.

Между тем Пистолетец, натянув одежду, семенил уже по берегу к кустам. Глеб же достал остатки съестного и сел завтракать. Или, скорее, судя по положению солнца, обедать. Увлекшись едой – хотя и было-то ее совсем ничего: две картофелины, три морковки да хвост печеной рыбы, – мутант ненадолго забыл о напарнике. А надолго и не получилось бы, поскольку из кустов, куда направился Пистолетец, раздались его возмущенные крики.

Глеб подскочил, мысленно коря себя за то, что послушался лузянина и отпустил того одного. Впрочем, он тут же осознал, что вопит напарник именно возмущенно, а вовсе не испуганно и уж тем более не обреченно. Тем не менее, мутант быстро выбрался на берег и побежал к дальним кустам.

Картина, которую он там увидел, не только успокоила его, но и весьма развеселила. Глеб даже уселся на выброшенную рекой корягу и приготовился наблюдать за дальнейшим развитием событий. А посмотреть было на что! Пистолетец, не переставая кричать: «Отдай! Мое! Гад!», еще что-то в том же духе, а также просто «А-а-аа!», вцепился левой «шестерней» в длинный, серый от грязи и пыли, похожий на балахон плащ худенького чумазого паренька. Правой беспалой рукой лузянин тщетно пытался отобрать у парня ивовый кукан, на котором болталось шесть небольших рыбинок. Противник Пистолетца изо всех сил пытался вырваться, но это ему никак не удавалось. В отличие от своего обидчика, он сражался молча, издавая лишь негромкое сопение.

Короткие, некогда, видимо, светлые, а теперь просто грязные волосы паренька торчали в стороны неопрятными сосульками, делая его похожим на дикобраза. Во всяком случае, именно такое сравнение пришло в голову Глеба, чему он весьма удивился: где и когда он мог видеть столь экзотическое для данной местности животное, он понятия не имел. А потом мутант пригляделся к парню внимательней и вздрогнул: тот был вовсе не чумазым, как ему показалось вначале. Все лицо и часть шеи несчастного юноши покрывали серо-коричневые, похожие на еловую кору коросты. Паренек, как и они с Пистолетцем, определенно принадлежал к «роду» мутантов.

– Все! – поднялся на ноги Глеб. – Хорош дурью маяться. Объявляю ничью.

Паренек, который только сейчас заметил ужасного обликом «зрителя», испуганно пискнул, отбросил кукан и, двумя руками освободив плащ от шестипалой хватки, метнулся к реке.

– Ага! – обрадованно завопил Пистолетец, бросившись в противоположную сторону, куда отлетела его добыча.

Глеб же отправился вслед за парнем – ему стало интересно, почему тот выбрал для спасения именно реку. И вскоре ему стало ясно почему: на воде, уткнувшись носом в берег, покачивалась лодка. Юноша как раз отвязывал веревку, которой та была привязана к торчавшей из земли коряге. Увидев неподалеку своего жуткого преследователя, он мигом запрыгнул в утлое суденышко. Еще пара мгновений, и, оттолкнувшись веслом, беглец оказался бы вне досягаемости Глеба. Однако мутант, не отдавая себе отчета, зачем он это делает, действуя скорее инстинктивно – убегают – догоняй! – в два прыжка оказался у воды и схватился за борт лодки.

– Не надо! Не убивай! – сжавшись в комок, упал на дно лодки паренек.

Глеб одним мощным рывком больше чем наполовину вытащил лодку на берег. Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно дружелюбней, позвал:

– Эй, ты! Не бойся, я не собираюсь тебя убивать. И есть тебя тоже не стану.

– Правда?… – приподнял голову парень, который наверняка уже сообразил, что деваться ему все равно теперь некуда.

– Чтоб я сдох!

Юноша вздохнул, будучи, видимо, не против такого исхода событий, но понимая, что сказанное страшилищем всего лишь образное выражение, фигура речи.

– Вылезай, – сказал Глеб. – Поболтаем.

– Зачем? – неохотно стал подниматься парень.

– Зачем поболтаем?… Для обмена информацией.

– Рыбу я не воровал! – выпалил юноша. – Ветка с ней мимо проплывала, я и взял. А этот… налетел!..

– Да я ж тебя разве в чем обвиняю? Вылезай, вылезай, не трону я тебя, сказал же.

– Честно?

– Честно.

– А тот, беспалый? Не набросится опять?

– Не набросится.

Паренек перекинул ногу за борт лодки, запутался в плаще и наверняка упал бы, но Глеб успел его подхватить и поставить на землю. Парень, дернувшись, толкнул мутанта в грудь.

– Ты чего? – удивился тот.

– А чего хватаешься? Обещал же не трогать!

– Так ты же грохнулся сейчас бы!

– Ну и что! Обещал не трогать – не трогай.

– Ладно, не буду, – развел руками Глеб. – Вот уж прям…

– Да! – огрызнулся юноша. – Я не люблю, когда словами бросаются.

– Договорились. Больше я до тебя не дотронусь, даже если ты сам просить станешь.

– Не стану, не надейся.

– Тьфу ты, вот же поперечина!

– Кто?… – удивился паренек.

– Да тот, кто поперек все говорит. Ты ему слово – он тебе два.

– Вот уж неправда!

– Тьфу!.. – снова сплюнул Глеб. – Пошли, а то Пистолетец там всю рыбу слопает.

– Кто слопает? – замер парень.

– Твой беспалый приятель, – усмехнулся мутант.

– Он мне не приятель.

– И ты еще будешь возражать насчет поперечины?

– У меня имя есть, – буркнул юноша.

– Одно другому не мешает. А что за имя, если не секрет?

– Сашок.

– Понял. Я – Глеб. И пошли давай, долго мы еще тут стоять будем?

Мутант повернулся и пошел туда, где остался в очередной раз искать свою рыбу лузянин. Парень оглянулся на лодку, оценил, видимо, что быстро ему ее на воду не спихнуть, и неохотно побрел следом.