Текст книги "Новая Орда"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Скромность украшает любого, – вымолвила девчонка.

– К тому же я могу запросто проиграть тебя в кости или пропить.

– Как вам будет угодно, мой господин.

– А вот это правильно! – Кондотьер неожиданно расхохотался, подкрутив лихие усы. – Вот так всегда и говори, коли я теперь твой хозяин. Стряпать умеешь?

– А как же!

– Ну, вот и совсем хорошо. Видишь тот рыжий шатер? – синьор Аретузи показал рукою вперед, где на самой окраине города, за рядами глинобитных мазанок, располагался военный лагерь. – Иди туда и жди. Можешь, кстати, прибраться и сготовить чего-нибудь поесть – продукты в шатре найдутся.

– Слушаюсь, мой господин.

– Вот это по-военному! Хвалю. Да! Не вздумай бежать, – замедлив шаг, на всякий случай предупредил предводитель наемников. – Бежать здесь некуда, да и незачем – знаешь, что делают с беглыми?

– Наслышана, – невольница зябко повела плечом. – Сдирают с живых кожу. Так делают нехристи, но вы, славный господин капитан, все же – добрый католик.

– Католик – да, но вовсе не такой добрый, как тебе почему-то кажется!

Сопровождающие своего бравого капитана солдаты громко засмеялись.

– А вы-то что ржете, лошади? – неожиданно обиделся кондотьер. – Ну, где тут ваш посланец?

– Вон, господин, у костра.

– У костра… – Острый взгляд капитана мгновенно выхватил из толпы сидевших у костра наемников щегольски одетого человека в длинном красном плаще европейского кроя. На боку его висел короткий меч, а покрой короткого кафтана напоминал рыцарскую налатную накидку – котту. – Хм… по виду не татарин.

– Он наш земляк, господин капитан.

– Совсем интересно! А ну-ка, пошли быстрей… Даная, в шатер!

– Слушаюсь, мой господин.

Улыбнувшись, девушка проводила кондотьеров глазами, осмотрелась и быстро зашагала к шатру.

Незнакомый щеголь в красном плаще при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не таким уж и незнакомым – капитан тут же припомнил, что как-то уже видел его в городском совете Кафы. Посланец – да… и славный синьор Аретузи его давно ждал… только не итальянца, а татарина от эмира Джелал-ад-Дина.

– Доброго дня, уважаемый синьор капитан, – увидев подошедшего кондотьера, посланец поздоровался первым.

Не так уж молод, но и не стар. Длинные черные локоны, темные усы, бородка. Лицо обычное, неприметное, не писаный красавец, но и не урод.

– Меня зовут Барберини, Джованни Барберини, и я только что приехал от консула. Где бы мы могли без помех поговорить?

Капитан хотел было позвать посланца в шатер, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что в шатре-то как раз теперь появилась помеха… весьма симпатичная, надо сказать, помеха, большеглазая и грудастая.

– Пойдемте, прогуляемся, достопочтенный синьор, – тут же выкрутился предводитель наемников. – Денек-то нынче чудесный.

День и в самом деле выдался неплохим – с высоким лазурным небом, едва тронутым длинными полупрозрачными облаками, с зеленой пахучей травой, ромашками и ласковым весенним ветром.

– Вот письмо от синьора консула и членов совета, – не дойдя до ромашкового поля, гость замедлил шаг, передав капитану свиток.

Синьор Аретузи быстро сломал печать, прочел – все-таки иногда неплохо быть грамотным!

– Уйти? – ознакомившись с содержанием грамоты, несколько удивленно спросил кондотьер. – Вы предлагаете нам уйти в Кафу?

– Не я, уважаемый господин капитан, а великий консул и члены городского совета, – усмехнулся посланец. – И не предлагают, а приказывают. Видите печать? Узнаете?

– О да, – старый воин прикрыл глаза.

Вот ведь как получается – Джелал-ад-Дину обещали одно, делают другое…

– Что же мы, царевича дожидаться не будем?

– Вы же прочитали все!

– Прочел, конечно, – синьор Аретузи махнул рукой: в конце концов, он всего лишь наемник, кондотьер, солдат – воин, воюющий за деньги – сольдо, а от наемника сложно требовать преданности и чести. Пусть будет так, как велит приказ, хоть и не очень этичный… Правда, если вдруг татарский царевич решит отомстить…

– Эмир Джелал-ад-Дин нынче уже отыгранная фигура, – поправив широкополую – от солнца – шляпу, пояснил синьор Барберини. – Играете в шахматы, господин капитан?

– Только в кости, – поправив съехавший с плеча плащ, угрюмо отозвался Аретузи. – Значит, эмир больше не нужен… пусть так. А он-то на нас надеялся… и обещал щедро заплатить.

– Вам платит совет, – снова напомнил посланник. – Полагаю, пора уж и распорядиться.

– Распоряжусь.

Кивнув, старый солдат повернулся на каблуках и, не оглядываясь, зашагал к лагерю. То, что происходило сейчас, ему не очень нравилось, но синьор Аретузи был солдатом и повиновался приказу. Тем более, платил-то действительно городской совет Кафы.

– Что же касается молодого эмира, – придерживая шляпу, Барберини быстро нагнал капитана, – то, полагаю, битвы с русскими он не перенес.

– С какими еще русскими? – удивленно обернулся капитан.

Похоже, день сегодня выпал такой – настало время всему удивляться.

Вскоре по всему лагерю затрубили трубы. Оживленно переговариваясь и обсуждая на все лады только что поступившую новость, солдаты проворно сворачивали шатры, готовясь к очередному маршу. Все радовались – и было чему, ведь идти-то предстояло домой, в Кафу. Наконец-то!

Отряд Джелал-ад-Дина – те, кто остался в живых – добрался до Карыма через три дня после ухода наемников. Потерявший удачу эмир выждал еще двое суток, после чего созвал всех своих верных людей и исчез в степи, серебряной от ковыля и красной от цветущих маков. Куда понесла царевича злодейка судьба – никто не знал, хотя многие поговаривали о литовцах. Великий князь Витовт – давний союзник покойного Тохтамыша, а Джелал-ад-Дин – Тохтамышев сын. Куда еще ему податься? Ну, разве что в Москву.

Вступившие в Карым объединенные войска московского и заозерского князей уже не обнаружили там молодого эмира, того давно простыл и след, и где было его искать – непонятно. Одно утешало – основные силы Джелал-ад-Дина были наголову разбиты, а уж куда делся опальный царевич – это другой вопрос, более интересный сейчас Едигею, нежели Вожникову.

В Карыме Егор решил дать своему войску небольшой отдых, после чего возвратиться одновременно с радостной – и горестной – о смерти и похоронах великого хана – вестью обратно в Сарай, а уж там… там начать новый виток борьбы, на этот раз с Едигеем. Именно к этому склонялся сейчас ушлый заозерский князь, однако его опасения вызывала Кафа и все прочие генуэзские города-колонии, присягнувшие когда-то Джелал-ад-Дину, а ныне, похоже, просто предавшие своего неудачливого сюзерена. Впрочем, даже не так – не предали, а продали – поменяли на… Керимбердея? Именно этому хану уже подчинялась большая часть Крыма… даже тот же карымский бек Ичен-огорул – сутулый хитроглазый старик в зеленом чекмене. На прямые вопросы мирза отвечал уклончиво: очень, мол, скорбим о безвременной кончине великого хана Булата, очень скорбим, да и вообще, подчинились бы с удовольствием славному эмиру Едигею, но ведь рядом – Кафа! А там сильное войско, там богатства неисчислимые, там – Керимбердей-хан, желающий жить с достопочтенным сарайским правителем Булатом в мире и согласии – о чем и прислал грамоту – ярлык.

Так вот сказал карымский мирза. И не придерешься, формально царевич Керимбердей никому войны не объявлял, ничьим врагом не был. Не к чему пока прицепиться было! А влияние свое царевич упрочивал тихой сапой – уже не только Кафа, но и Тана, и Солдайя, и многие другие – от мала до велика – поселения признали его власть. Сила Керимбердея, плюс генуэзское золото – все это вполне могло свалить сарайских владык и вновь объединить Орду… что в планы заозерского князя вовсе не входило! Не сочеталось никаким образом. Егор сейчас даже чувствовал себя обманутым – одного хана свалил, другого неведомые «партизаны» убили и… и что? Керимбердей – этот новый враг был сейчас куда как опаснее Едигея! Сильный, хитрый, богатый… Вот он, рядом – рукой подать. И самое главное – никто о нем ничего конкретного сказать не мог! Вот уж поистине – человек-невидимка. Тем более, не подавал никаких вестей посланный в Кафу Яндыз – а ведь давно бы нашел способ передать весточку, коли б захотел… или б имел возможность. Значит, случилось что-то… или просто посланник – или посланники – Яндыза не смогли еще настигнуть победоносное войско заозерского князя. Так вот, может быть, объявятся здесь, в Крыму? Ах, Яндыз – скоро и твоих ушей достигнет благая весть о гибели Булата, если, конечно, ты жив еще – всякое бывает.

Егор потянулся, лежа в шатре – предпочел все же разбить лагерь вне города, вежливо отказавшись от назойливого гостеприимства местного мирзы. Возвращаться в Сарай, дабы почтить память павшего в битве хана, оставив за спиной зреющий на глазах гнойник – Керимбердея? Нет, пожалуй, это было бы слишком уж опрометчиво. Хотя бы разобраться, кто и что этот Керимбердей, ведь слухи ходили разные, вплоть до того, что царевич давно отравлен подосланными Булат-ханом убийцами. Отравлен… Однако ж выходит – жив. Тогда почему открыто не собирает войско, не идет походом на Сарай? Ведь может, может же, есть силы! Чего-то выжидает? Очень может быть. Скажем, чужими руками – его, Егора, руками, – уже нейтрализован очередной соперник – молодой эмир Джелал-ад-Дин. Осталось дело за Едигеем – и если Вожников сейчас ударит, то… Керимбердей будет очень и очень благодарен. Что может быть лучше, чем таскать каштаны из огня чужими руками? А именно этим, похоже, и собрался заняться царевич Керимбердей… Керим Берди – или как его там по-татарски?

– Господине… – раздался за шатром голос Федора. – Позволь войти.

– Входи!

– Так тут гриди твои.

Ах, да – неподкупная и неприступная стража, положенная князю по должности, кстати, предосторожность вовсе не лишняя в военном походе… и не только в военном.

Встав на ноги – шатер был высок, можно стоять, не сгибаясь, – Вожников откинул полог, выглянул, глядя на освещенные костром фигуры воинов с бердышами.

– Эй, парни! Федьку ко мне пропустите.

Дружинники без лишних слов раздвинули бердыши, и юноша, войдя в шатер, низенько поклонился:

– С вестью до тебя, княже.

– Ну, говори, да садись, в ногах правды нету.

Егор искренне улыбнулся – он всегда рад был видеть Федора, с которого, собственно, и началось его знакомство с этим недобрым миром, прозванным «средними веками».

– На вот, держи кружечку.

– Да я…

– А я говорю – пей! Да не переживай – винишко-то слабенькое. – Вожников поднял чашу. – Ну, будем!

Оба чокнулись, выпили. Федька посидел немного, почмокал губами:

– Переветника мы поймали, княже. Говорит, к тебе пробирался.

– Так-так! – мигом оживился Егор. – Что за переветник? Откуда?

– Мужик один, торговый гость из Кафы.

– Из Кафы, говоришь… – князь обрадованно потер руки. – А ну, веди его сюда.

Федор опасливо моргнул:

– А вдруг он убивец подосланный?

– Так он что говорит-то?

– Тебе, княже, поклон передает от… какого-то московского полоняника.

– Что-то?! А ну, живо его ко мне! Живо!

Переветник – точнее, посланник – не первой молодости купчина, торговец кожами и скобяным товаром – повторил князю то, что уже говорил Федору и прочим:

– Полоняник московский-от поклон князю заозерскому Егорию передает.

– Поклон – это хорошо, – сказал Вожников. – А что еще?

Купец повел плечом:

– Помощи просит. Так и велел передать, когда сговаривались.

– Когда сговаривались? Где? – быстро спросил Егор.

– Так в Кафе же, есть там одна таверна – «Золотой Единорог» называется. Он, гость-то московский, туда частенько наведывался – мы там с ним знакомство и свели. Так, не особо короткое знакомство-от, да он про себя мало говорил, все больше вином угощал да расспрашивал – интерес у него был к торговому делу.

– К торговому делу? Интерес? О как!

– Особливо как узнал, что я и в Карым, и в Тану, и в оба Сарая езжу – ой, не простое дело-то, господине, это так кажется, что торговать просто – купи да продай! А купишь кожу – иногда и заранее все проплатив – а потом куда везти? Ежели Аюм-бек свои стада забивает – тогда в Тану ехать нечего, а ежели Укчияр-батыр – тогда в Карыме с кожами прогоришь. А уж если речь зашла про Сарай, так тут надобно знать…

Вожников слушал вежливо, не перебивая, знал – рано или поздно человек все равно все нужное скажет, а может, даже и больше того. Тут просто слушать внимательно надо – всего-то и дел.

Впрочем, торговец кожами – точнее, Яндыз через него – поведал не особенно-то и много, только помощи попросил, ежели, конечно, возможно…

– А еще об вашем общем знакомце тако сказывал – мол, призрак это! Морок, который и есть, и нет.

– Угу, угу, – князь хмыкнул. – Святой полумертвец. Знаем, смотрели фильмы. Некрома… Тьфу ты! Значит, говоришь – призрак?

– Так друг твой сказывал. А я только лишь передал.

– Молодец! – Егор хлопнул вестника по плечу и полез за деньгами.

Однако, к большому удивлению князя, торговец от серебра отказался. Поклонился, приложив руку к сердцу, да попросил в качестве награды просто разрешить свободно поторговать на карымском рынке пару-тройку деньков.

– От того мне самая лучшая награда будет. Выгода!

Князь, выслушав, рассмеялся:

– Ну, торгуй, коли выгода. С местным мирзой я договорюсь.

Итак – Кафа. «Золотой единорог» – таверна. И Яндыз – где-то там, рядом, если уже не схвачен. А схвачен он может быть по одной причине – что-то узнал. Или – его узнали, всяко случается. Кафа… По всему выходило, хорошо бы ему самому, Егору, туда и съездить, посмотреть своими глазами, послушать – и все решить. Тем более, чего в Сарае-то зря ошиваться – победу праздновать? Двойник есть, Горшеня, вот пусть он и празднует – его время настало. Да, так и сделать! Тем более что никакого чувства опасности у Егора не было, никаких видений. Правда, может быть – не время еще?

Горшеню молодой князь вызвал уже под утро, после того, как тщательно все обдумал. Подробно проинструктировал, как с кем себя держать, как вести. Знать о нем должны были только самые верные люди, ватажники, средь которых – Федор да Никита Купи Веник.

– Уж с ними-то ты, Горшеня, не пропадешь! Да… к купцу Феруччи обязательно зайди, только в разговоры долгие не вступай, сошлись на дела да просто дай денег. Я скажу – на что и сколько. Ну вот, вроде все… Да! Девчонка там есть одна, Ай-Лили, танцовщица – так ты ее избегай. Она дюже хитрая, враз тебя расколет, как два байта переслать!

– Что, батюшка, сделает? Расколет? Чем?

– Ох ты, господи, – Вожников спрятал улыбку. – Это просто выражение такое, фигуральное, означает – она быстро о том, кто ты на самом деле таков, догадается. Потому что умная… и еще – женщина. А женщины, они сердцем все чуют, усек?

– Понял, господине.

– Ну и молодец. Думаю, геройствовать там тебе особенно не придется – с кем надо уже повоевали, осталось лишь пировать… до начала осени. А потом… Потом – видно будет.

Выпроводив проинструктированного двойника, Егор наконец-то завалился спать и проспал беспробудно почти до полудня. Спал не просто так – видел сны. Обычные сны, вовсе не вещие. Снился ему внезапно забредший на пилораму алчный пожарный инспектор, чей-то бурный – с девками и пьяной рок-группой – день рождения и обнаженная танцовщица Ай-Лили, исполнявшая старый хит «Модерн Токинг» «Шерри, шерри леди». Хороший, в общем, сон, жизнерадостный.

А о Булат-хане в Орде никто особенно не жалел – ну, убили и убили, туда и дорога, был этот хан, станет другой – мало ли на свете ханов?

Глава 5
Кондотьер

Наверное – даже наверняка! – в Кафе отлично знали, кто такой синьор Амедео Феруччи. Имя почтенного банкира и работорговца много значило на всей территории, подвластной Орде, и Вожников именно на это рассчитывал, собираясь назваться кому-нибудь из местных «больших людей» представителем и доверенным лицом господина Феруччи. В принципе, так бы вышло неплохо – сразу появились бы и нужные связи, и положение в городском обществе, без которого сложно было бы вести поиски… не столько Яндыза, сколько Керимбердея, который, по сути, уже начал по-тихому прокладывать себе дорогу к ордынскому трону.

Да, да – представитель досточтимого синьора Феруччи… может, даже лучше – друг и компаньон… явившийся в Кафу для поисков и возможной покупки подходящих повозок для задуманных маршрутов «Сарай-сити-тур». Вот именно так, и сам господин банкир, ежели что, явно не будет в обиде.

Рассудив таким образом, князь пришпорил коня и быстро спустился с холма, нагоняя ползущую телегу с подарками, образцами товаров и бредущими позади слугами – верными воинами своей малой дружины – Федька, кстати, напросился тоже. Все правильно, как же… ну, не купцу, а даже старшему приказчику – без слуг? Сам себя обслуживай, сам себя одевай, а что случись, так и зло сорвать не на ком? Непорядок! Полдюжина слуг плюс возница не должны были вызвать никаких подозрений, неприятностей в пути до Кафы – тут рукой подать – тоже никаких не предвиделось – с давних времен безопасность торговых путей гарантировалась властью великого хана, и горе было разбойникам!

И все же Егор проявлял разумную осторожность – либо посылал воинов, того же востроглазого Федьку, либо сам взбирался на какую-либо возвышенность – по левую руку от укатанной телегами и арбами колеи тянулись узловато-коричневые отроги, сами же горы маячили вдали синим, дрожащим на ярком солнце маревом. Дорога была пуста – ни позади, ни впереди не виднелось никаких возов или всадников, даже просто прохожих – идущих куда-нибудь по своим делам крестьян. Вообще-то в степи должны были пастись табуны и отары, однако степь велика, поди разгляди, что там.

– Будем делать привал, княже? – с прищуром взглянув на солнце, осведомился Федька.

Вожников улыбнулся – с момента их первой встречи парень сильно вытянулся, повзрослел, правда, при этом ничуть не раздался в плечах и почти не набрал весу, оставаясь все таким же худым. Нынче юноша, как и все «слуги», был одет на генуэзский манер – в короткий, расшитый цветными нитками колет поверх белой рубахи и в узкие штаны-чулки – шоссы, которых поначалу очень стеснялся, а сейчас вот ничего, привык. Ну, как еще одеться-то? По-русски – слишком подозрительно, по-татарски… да татарская одежка мало чем отличалось от русской. А вот как итальянцы – это вполне катило, их хватало в Крыму. И сам князь то и дело поправлял короткую узорчатую накидку темно-синего бархата, отороченную золотой тесьмой. Подобные щедро украшенные гербами накидки благородные западноевропейские рыцари обычно носили поверх лат, ну а перенявшие эту моду – как придется. Кто поверх кафтана набрасывал, кто сразу на рубаху – как сейчас вот Егор, солнышко-то пекло – в кафтане жарко.

На широком поясе князя висел – сообразно костюму – палаш в красных сафьяновых ножнах и устрашающих размеров кинжал, кроме того, к седлу были приторочены сулица и секира. Все это, конечно, слишком грозно для обычного торговца, но тут уж Вожников прислушался к советам своих воинов, вполне сообразуясь с пословицей – лучше уж перебдеть, чем недоспать.

Образ богатого человека довершали крепкие кожаные башмаки фасона «медвежья лапа», шляпа с широкими – от солнца – полями и перьями и узкие, европейского кроя, штаны с широкими черно-белыми полосами. Вполне пристойный вид, где-то даже рыцарский.

Егор покачал головой – видела б его сейчас Еленка! Интересно, сказала бы шутя какую-нибудь едкую гадость или просто бы посмеялась? Скорее, первое.

– Так что с привалом, княже? – хлопнув ресницами, напомнил Федька.

Вожников посмотрел в небо – яркое крымское солнце уже явно дошло до верхней точки, все верно, пора было и отдохнуть.

Утерев со лба пот, юноша показал рукой в сторону гор, где – довольно близко уже – виднелась приметная скала, похожая на конскую голову:

– Мирзич про эту скалу молвил. Там селение… Яшчи-калы или как-то так вроде.

– К селению не поедем, – сказал Егор. – Далеко слишком, да и что нам крюк делать – завтра Кафа.

Федор шмыгнул носом:

– Да я не про селение, княже. Там ручей должен быть, даже – мирзич говорил – небольшая речка, нынче она не пересохла еще.

– А вот ручей, это хорошо, – согласился Вожников. – Я и сам про него помню – да, мирзич говорил.

«Мирзич» – так ватажники называли ушлого и верткого помощника карымского бека, Аксая-мирзу. Довольно прыткий был молодой человек, и дорогу до Кафы обсказал толково, даже схему нарисовал, не пожалев клочка итальянской бумаги. Эту-то схему князь и вытащил из переметной сумы.

– Ну да, вот дорога… вот «Лошадиная Голова»… а вот и ручей… или речка. Туда сворачиваем – во-он по той дорожке. Телега пройдет, думаю.

– Да пройде-о-от, – обернувшись, уверил возница. – Вон колеи-то – арбы проезжали, а наш воз поуже их будет.

Свернув, поехали по каменистой дорожке, довольно узкой – росшие по обеим сторонам кусты самшита царапали колючками руки. Тележные колеса, поскрипывая, подскакивали на камнях, вокруг зудели откуда-то появившиеся мухи, а вот сильно пахнуло падалью.

– Лошадь, наверное, дохлая, – брезгливо зажав нос, предположил Федька. – Или осел.

– Как бы эта падаль в воде не лежала, – сплюнув, промолвил князь. – А то, чувствую, напьемся мы тут с вами.

Подросток сверкнул глазами:

– Я посмотрю? Сбегаю?

– Давай.

Федька проворно скрылся в кустах, а отряд продолжал путь без остановки – и так медленно двигались, быстроногий отрок догонит, вполне.

Он и догнал, уже через пару минут объявился – с расцарапанной в кровь щекой и порванной штаниной:

– Не, не в воде. Рядом. Да речка туда течет, к лошади, а мы ж куда выше по течению встанем.

– Добро.

Махнув рукой, Вожников приказал искать место для дневки, точнее – для короткого отдыха. Часа два, как прикинул Егор, вполне хватит для того, чтобы дать людям и лошадям отдохнуть, а потом еще успеть пройти-проехать до отмеченного на схеме караван-сарая – примерно километров восемь-десять.

Вскоре обнаружилась небольшая поляна, у самой реки – узенькой, каменистой и бурной, там и встали, первым делом утолив жажду. Пустив коней пастись, набрали хвороста, разложили костер, ответственный за еду возница высыпал в котелок с водой муку, бросил вяленое мясо. Закипела похлебка, парни-дружинники, улыбаясь, готовили ложки.

Князь подошел к речке, нагнулся, зачерпнув ладонями воду…

– Княже, кажется, я кого-то видел там, у падали, – подойдя, негромко сообщил Федор.

Вожников резко обернулся:

– Видел или кажется?

– Чувствовал чей-то взгляд… чужой и недобрый, – юноша почесал за ухом. – И кусты шевелились. Думаю – там был кто-то. Охотник, пастух… Нас испугался – ушел.

– Может, и так, – задумчиво промолвил Егор. – Может. Ладно, иди покуда к костру…

Князь вновь склонился над водой… и почувствовал, как внезапно сдавило грудь.

– Все принесли? – Поправив на голове шлем – обычную солдатскую каску, правда, украшенную разноцветными перьями, капитан Франческо Аретузи недобро посмотрел на местного старосту – смуглого до черноты татарина неопределенного возраста, с реденькими усиками и без бороды.

Селение давно задолжало городскому совету Кафы, коему – по новой договоренности с ханом – должно было подчиняться. И сейчас уже накапали проценты, которые хитрый староста хотел хотя бы чуть-чуть снизить, не понимая того, что сие было отнюдь не во власти капитана наемников. Выколотить долги из Яшчи-Калы – это было второе поручение Совета, и уж его-то старый кондотьер исполнял нынче со всем старанием – он издавна не любил татар, считая их хитрыми и коварными дикарями.

– Все, все, милостивый Артуз-бек, – угодливо улыбаясь, староста беспрестанно кланялся, кивая на кучу старого серебра, сваленную у деревенской мечети.

В тени мечети, на специально принесенной скамье, и расположился синьор Аретузи в окружении своих верных головорезов, по приказу своего командира, несмотря на жару, облачившихся в латы, пластинчатые доспехи, кольчуги с блистающими зерцалами – что у кого имелось. Выставили напоказ и оружие, уж этого-то было в достатке – алебарды, палаши, сабли, кое у кого – и двуручные мечи самых устрашающих размеров, еще и арбалеты, и татарские луки, а кроме того… даже не ручницы, а новое изобретение – аркебузы с фитильными замками. Аркебуз – это вам не ручница – и приклад есть, можно не хуже, чем с арбалета, прицелиться, да потом ка-ак жахнуть! Мало не покажется.

– Эй, Онфимио, – капитан обратился к аркебузиру – судя по имени, хоть и произнесенному на итальянский манер, русскому – скромному с виду парню, рыжеватому, с круглым крестьянским лицом. – С одного выстрела полумесяц на минарете сшибешь?

Эту фразу старый кондотьер нарочно произнес по-татарски, чтоб хитроглазый староста понял все, как есть.

– Полумесяц? – ухмыльнувшись, Онфимио отозвался так же по-татарски и живенько скинул с плеча аркебуз.

Староста упал на колени, запричитал:

– Господин! Господин! Умоляю! Нет!

– Если ты думаешь, что это – все, – синьор Аретузи с презрением кивнул на собранную кучу добра, – то мы сожжем деревню, а всех ее жителей продадим. Так будет вполне справедливо, я думаю.

– Но, господин, мы не виноваты! Ведь Джелал-ад-Дин-хан…

– Нет больше Джелал-ад-Дина-хана! – сверкнув глазами, капитан положил руку на меч. – Есть хан Керимбердио! Сиятельный герцог и будущий властелин всей Орды.

«Вот именно, что будущий», – хотел было прошептать несчастный староста, но, встретившись глазами с надменным взглядом наемника, промолчал. Судя по взгляду и по слухам, которые до села доходили, этот мирза Артуз-бек жесток, как бешеный барс, и вполне может исполнить свою угрозу – воинов у него предостаточно.

Немного полежав в пыли, староста приподнялся, всем своим видом изъявляя покорность:

– Я… мы сделаем все… все принесем, отдадим последнее. Дай только время!

– Времени у вас до полудня! – Встав, старый наемник провел ногой черту. – Как только тень от минарета достигнет этой линии, мы начнем жечь деревню.

– Понял! Понял, господин! – татарин живенько вскочил на ноги. – Мы успеем – да. Позволь отдать распоряжения?

– Давай. Только пошевеливайся.

Синьор Аретузи многозначительно посмотрел на солнце.

Жители селения забегали, засуетились, под смех солдат стаскивая из домов все добро, которое в них было – польские серебряные кубки, литовские золотые подсвечники, собольи меха и украшения из русских княжеств. Все это было награблено и обильно полито кровью.

Несколько оборванцев-мальчишек, судя по всему – рабов, стояли чуть поодаль от мечети, откровенно радуясь происходящему. Видать, натерпелись.

– Напрасно они так, – вскользь заметил капитан. – Когда мы уйдем, с ними непременно расправятся. И очень жестоко – насколько я знаю татар.

– Так, может, возьмем их с собой? – предложил Онфимио.

Кондотьер рассмеялся:

– Зачем? У нас и без того добра будет больше, чем надо. Смотри, какая куча уже! Достаточно было просто припугнуть.

– А если они сами убегут с нами? – аркебузир оказался достаточно жалостливым. – Что, прогоним?

– Зачем? – Речь капитана оставалась все такой же насмешливо ровной. – Тебе разве не нужен слуга? Да и многим из наших. А тут – бесплатно, – наемник посмотрел на мальчишек. – Брать мы их не будем – мы не разбойники! Но если рабы убегут сами, что ж – при чем тут наше славное войско?

Онфимио хмыкнул – старый кондотьер был не только опытен, но и житейски мудр. А этих глупых мальчишек аркебузиру действительно было жаль – он, как и капитан, хорошо представлял, что с ними сделают. Сдерут с живых кожу да бросят собакам. Вполне в духе местных традиций, вполне.

Походив вместе с другими солдатами около растущей прямо на глазах кучи, аркебузир направился к невольникам, однако был остановлен вдруг подбежавшей девчонкой. Не простой девчонкой – новой пассией капитана. Как же ее звали? Данава? Даная? Симпатичная, рыженькая, только слишком уж худа. А глаза – синие, как море. Она уже приоделась стараниями своего покровителя и выглядела не как рабыня или продажная девка, а как достопочтенная матрона – длинная синяя юбка, рубаха, черный, бархатный, вышитый мелким бисером жакет. Капитан ее, похоже, баловал! Привязался, старый черт, только вот надолго ли? Ой, девчонка – востроглазая, улыбчивая… в Кафе такая не пропадет, нет. А голос – как ручеек!

– Давно хочу тебя спросить, славный Онфимио, зачем на твоей ручнице крюк?

Наемник улыбнулся – он очень любил свое оружие, не всякий муж так жену свою любит:

– Это не ручница, а аркебуз.

– А в чем различие?

– Ха! Да здесь, видишь, курок и фитиль, и приклад, не хуже, чем у самострела. А крюк – за стены крепостные цеплять, чтоб удобнее было целиться. Правда, мой аркебуз небольшой, можно и с рук стрелять, запросто.

– Интересно как, – девушка осторожно провела по ружейному стволу рукой и вдруг встрепенулась:

– Ой! Я ж другое хотела спросить: синьор капитан где?

Аркебузир обернулся:

– Да вон, за мечетью. Со старостой говорит о чем-то.

– Ага, вижу… Он-то мне и нужен сейчас.

«Небось подарки себе будет выпрашивать», – неприязненно глядя вслед капитанской наложнице, подумал Онфимио. Все бабы такие, одна порода, верный аркебуз – куда лучше их.

Даная же, подобрав юбку, подбежала к мечети, остановилась за углом, покусывая губу и дожидаясь, когда уйдет местный староста, судя по его мерзкой физиономии – сволочуга та еще!

Староста, как назло, долго не уходил, все кланялся, говорил о чем-то. Ну вот, наконец ушел.

– Господин мой!

Капитан повернулся, и суровое лицо его озарилось улыбкой:

– Даная! Небось подарок себе хочешь? Вон, целая куча – выбирай!

– Нет, – мотнула головой девушка.

– Нет?!

– Сказать кое-что хочу. Тут дюжина татарчат, даже больше – отрядец целый, вдруг поскакали – я заметила, куда – да так быстро, словно черти за ними гнались. Все при саблях, окольчужены, у кого-то – и шлемы.

– Их всего-то чуть больше дюжины? Ну, то не страшно.

– А я вот думаю – вдруг да гонцы это? Войско на помощь звать.

– Да нет здесь никакого войска, – синьор Аретузи махнул рукой… и вдруг озабоченно сдвинул брови. – А ведь ты, похоже, права, девочка. Войско. Джелал-ад-Дин, больше тут быть некому. То-то его староста – гад ядовитейший! – поминал. Теперь понятно, почему они так тянули с оброком. Гм… кого бы послать? О! Онфимио! Это верный человек и вовсе не глупый. Где только он?..

– Я знаю, где, господин. Я сбегаю, позову.

– Давай!

Группа молодых татар на быстрых конях, вылетев за околицу, повернула к реке и так же стремительно помчалась дальше, остановившись лишь у самшитовых зарослей для короткого совета.

– Они там, там, – самый юный, мальчишка лет пятнадцати, узколицый, с бритой наголо головой, указал рукой. – Чуть выше от дохлой лошади. Я только что своими глазами видел, когда за хворостом ходил. Телега, полная всякого добра, а торговцев – всего полдюжины.

– Так и должно быть, – осклабился старший – дюжий, с усиками, в кольчуге и шлеме. – Аксай не зря ведь прислал гонца.