Текст книги "Александр Невский. Друг Орды и враг Запада"

Автор книги: Андрей Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

"Странный мир" крестоносцев с Полоцким княжеством и Смоленском можно понять. У епископа Альберта было довольно хлопот с орденом и призванными им на помощь датчанами, не говоря уже о войнах с литовцами, эстами и покровительствовавшими последним русскими из Пскова и Новгорода. Уже один орден создавал ему огромную головную боль.

Меченосцы и Рига

Рыцарей, которым пришлось противостоять Александру Невскому, обычно называют меченосцами. Однако название «меченосцы» (gladiferi, ensiferi) – позднейшее, при жизни их ордена не употребительное. Ливонское братство воинов Христа (Fratres militiae Christi Livoniae), по-немецки – орден братьев меча (Schwertbruderorden), просуществовало недолго, всего 35 лет, с 1202 по 1237 г., когда официально превратилось в наместничество (ландмейстерство) Тевтонского ордена. Его возглавляли лишь два магистра: таинственно убитый братом-рыцарем Винно фон Рорбах (1202–1209) и павший в битве с литвой под Шауляем Волквин фон Винтерштайн (1209–1236).

Братство состояло из братьев-рыцарей, братьев-священников и "служащих братьев" из простонародья – простых воинов и работников, строивших и обслуживавших рыцарские замки, центры военных округов-командорий. Знатнейшие рыцари служили командорами и фогтами, управлявшими и судившими на завоёванных землях. Они составляли при магистре совет-капитул.

"Братьев-рыцарей" всегда было очень мало, несколько десятков, но за каждым из них, по немецкому обычаю, стояли сотни воинов (а не десятки, как, например, во Франции). По существу немецкий рыцарь у себя на родине, прежде всего на завоёванных славянских, венгерских или французских землях, был командиром сильного воинского отряда и начальником большого военного округа. Даже один брат мог совершить карательную экспедицию или начать строительство замка, которым орден закреплял завоёванные территории.

"Для кого завоёванные?" – таков был главный вопрос, отражавший изначально двойственную природу ордена братьев меча. Призванные в Ливонию епископом рижским, рыцари и священники, солдаты и работники ордена формально имели цель защитить в его лице католическую церковь среди буйных и, если верить самому Альберту фон Аппельдерну, упорных в своих заблуждениях язычников. Проще говоря, орден должен был служить епископу.

При этом в структуре ордена существовало своё священство. Он не хуже епископа мог представлять церковь, т. е. выступать субъектом католической экспансии под рукой папы римского. Однако на дворе стояли Средние века, и даже папа не мог отменить вассальные отношения, обозначающие, от кого феодал "держит" землю, т. е. кому он служит. Завоёванные земли жаловал братьям под управление епископ Альберт, считавший, что меченосцы служат ему и вроде бы не имеют "своей" земли, – несмотря на то, что они мигом построили собственную крепость Вейден.

В 1209 г., когда епископ выехал в Германию, конфликт из-за земельной собственности и подчинённости (что было в те времена одно и то же) крайне обострился. Брат-рыцарь из Вестфалии Викберт, по сообщению Рифмованной хроники Ливонии, отстранённый магистром от управления землями вокруг Вендена, пытался перейти на службу епископу, но был схвачен братьями и заточён. Возвращение Альберта вынудило братьев отпустить "повинившегося" Викберта в Ригу, где под присмотром епископа вынужден был жить и сам магистр Венно. Заманив магистра в свой дом, Викберт секирой, с которой никогда не расставался, отрубил голову Венно и главному брату-священнику Иоанну.

Замок Венден (Цесис) – резиденция Верховных магистров Тевтонского ордена в Ливонии (Лифляндии)

Орден был буквально обезглавлен, но находившиеся в Риге братья лишь теснее сомкнули ряды. Они взялись за оружие, захватили Викберта в епископской капелле, где он искал спасения, «и, осудив гражданским судом… предали жестокой смерти», – сообщает хронист епископа Генрих Латвийский. Рыцарская Рифмованная хроника Ливонии уточняет, что Викберт был четвертован. А спешно избранный магистр Волквин возглавил борьбу за овладение орденом своей землёй.

Спор рассматривал не император, которому рыцари приносили вассальную присягу на владения в Германии и на завоёванных землях Франции, Венгрии, Италии и западных славян, а папа римский, как сюзерен епископа рижского. Современник событий монах Арнольд из Любека рассказал об этом так (в переводе С.А. Аннинского): "Братья говорили, что им принадлежит третья часть всех языческих земель, какие господин епископ сумеет приобрести либо словом проповеди, либо военной силой. Так как епископ решительно отказал им в этом, возник между ними тяжкий спор: рыцари много усилий употребили в курии римской, действуя против епископа, но он, тем не менее, подтвердил свое решение".

Если Арнольд ничего не напутал и Альберт временно победил, то не надолго. Уже 20 октября 1210 г. плачевной памяти вдохновитель крестоносной резни папа Иннокентий III издал буллу о разделе Ливонии, адресованную епископу рижскому и магистру Волквину. Булла высочайше утверждала существование ордена, подчинённого епископу лишь в лице магистра, а в массе его сочленов подчинённого лишь магистру.

Что это означало? Для людей XIII в. смысл буллы был вполне ясен, а нашим современникам его можно объяснить на простом примере. Завоеванными немцами порубежными землями (например, на Эльбе) руководили воинственные графы и маркграфы. Первые передавали власть по наследству, вторые служили лишь назначаемыми чиновниками сюзерена. Магистр был вассалом епископа, но избирался независимыми от него братьями ордена, то есть положение Братства меча уподоблялось графству.

Соответственно, по воле папы за воинскую защиту епископства братья получали треть захваченных крестоносцами земель: "чтобы, следовательно, братья держали от рижского епископа третью часть тех земель, то есть Лэттии и Ливонии". Но они получили право на дальнейшие самостоятельные завоевания, делясь землями с их утверждёнными папой (в будущем) новыми епископами: "По землям, которые после того приобретут названные братья с помощью божьей вне Ливонии и Лэттии, они ни в чем не будут ответственны перед епископом рижским, и он ни в какой мере не будет их тревожить в этом отношении, а будут они договариваться разумным образом с будущими там епископами и соблюдать то, что апостольский престол сочтет нужным решить об этом".

Мечта Альберта фон Аппельдерна создать в Ливонии церковное княжество наподобие Майнцкого, Кёльнского или Трирского провалилась, хотя он так и не оставил своих претензий на полную власть. А братья-рыцари, как и хотелось папе, ещё энергичнее бросились на завоевание новых языческих земель, где тоже не получали бесконтрольной со стороны Рима власти, деля её (как и собственность) с епископами. Таким образом, при любой ситуации в выигрыше оказывался Рим.

* * *

Как только земли современных латышей были с грехом пополам поделены, братья-рыцари (при поддержке епископа Альберта!) в поисках «своих» новых земель ринулись на восток, во владения многочисленных и довольно воинственных эстов. Любопытно, что серьёзную поддержку немцам оказывали предки латышей, увидевших возможность отмстить соседям за старые обиды.

Но племена финно-угров, в отличие от балтов, оказалось сложнее расколоть и покорить. Тем более что за спиной у них стоял Господин Великий Новгород. Уже в 1209–1210 гг. новгородцы, вопреки традиции, предприняли масштабную акцию крещения населения (скорее всего – знати) в южной Эстонии. Видимо, русские надеялись отнять у крестоносцев главный мотив "натиска на восток", ещё не понимая, что идея борьбы с язычеством была для крестоносцев лишь удобным предлогом для завоеваний. К тому же католики считали богомерзким всякое христианство, непокорное папе римскому. Если в 1204 г. они не моргнув глазом разорили центр православного мира – Константинополь – и разграбили храмы почти во всех европейских владениях Византии, то крещение эстов тем более не могло их остановить.

В 1211 г. крестоносцы штурмом взяли крепость Вильянди (переименовав её в Феллин) и залили кровью эстонскую область Саккала. В ответ против них поднялось множество племён. Пока немцы вели с ними тяжёлые бои, в 1212 г. Новгород при поддержке Пскова двинул в землю эстов сильную армию под командованием Мстислава Удатного – по словам немецкого хрониста, она насчитывала 15 тысяч воинов[25]25
  НПЛ. С. 52–53; Генрих Латвийский. Хроника. XV.8.


[Закрыть]. Русские повоевали землю эстов до самого моря и восстановили подданство местного населения Новгороду.

Такой простой и внятный аргумент, как меч, сильно затормозил продвижение крестоносцев, действовавших в Эстонии грабительскими набегами. В 1216 г., когда эсты умоляли князя Владимира Полоцкого двинуться на Ригу, псковичи прислали войско в захваченную немцами землю Уганда со стольным градом Отепяа и восстановили здесь своё налогообложение. В ответ, как только русские ушли, немцы построили здесь замок. На этот раз вся Эстония, включая даже жителей острова Сааремаа, откликнулась на призыв русских глашатаев к освобождению Отепяа.

В 1217 г. под городом развернулись ожесточённые бои новгородских, псковских и эстонских воинов с крестоносцами. Через 20 дней братья-рыцари капитулировали и покинули замок, заключив с Новгородом мир. Ободренные победой эсты под водительством князя Лембиту попытались освободить и город Вильянди в земле Саккала. Но их 6-тысячное войско было истреблено 3-тысячным отрядом магистра Волквина, сопровождаемым толпами ливов и латталов.

Новгородцы под командой князя Всеволода Мстиславича, псковичи и эсты выставили 16 тысяч воинов для взятия крепости Венден – немецкого форпоста в Восточной Эстонии. Они сокрушили передовые отряды рыцарей, но после двухнедельной осады вынуждены были отступить. И русские, и немцы чувствовали, что в войне наступило равновесие сил.

В 1219 г. епископ Альберт и братья ордена решительно его нарушили, призвав на северные земли эстов датчан. Захватив крепость эстов Линданисе, они назвали её Ревель (современный Таллинн). С этой базы войска датского короля Вальдемара в 1220 г. захватили почти весь север Эстонии и… столкнулись с немцами. Потомки викингов действовали решительно. Язычников они крестили, а тех, кто уже принял крещение у Братьев меча, перекрещивали, считая факт принятия христианства актом признания подданства. Немцы не сдавались и где могли – перекрещивали эстов вновь. Датчане таких выкрестов ловили и вешали как государственных преступников[26]26
  Генрих Латвийский. Хроника. XXIV. 1–2.


[Закрыть].

К моменту рождения княжича Александра в 1221 г. Альберт жестоко пожалел о выходке с призванием датчан. Король Вальдемар (помимо прочего – сюзерен части Померании и о. Рюген) попросту запретил гражданам Любека возить людей и товары в Ригу. Скрепя сердце, епископ признал датского короля сюзереном всей Ливонии и Эстонии. А тот "даровал" часть земли, которую предстояло завоевать, только Братьям меча! (В Риге по этому поводу даже случился бунт, который братья-рыцари безжалостно подавилию.)

Интересно, что в том же 1221 г. в прибалтийские события вмешался дядя Александра, владимиро-суздальский великий князь Юрий Всеволодович. Он направил в Новгород княжить своего сына Всеволода[27]27
  Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. I. Стлб. 445.


[Закрыть]и войско под предводительством брата – Святослава Всеволодовича. Русские решительно двинулись на Венден, выжгли городские посады, даже разорили (в союзе с литовцами) окрестности Риги, и ушли восвояси с немалой добычей. В отместку немцы совершили набег в принадлежавшую Новгороду область Ингрию.

В 1222 г. Прибалтика обратила на себя внимание ещё более знаменитого государя – императора Священной Римской империи германской нации Фридриха II Штауфена. Утомлённый бесчисленными жалобами епископа Альберта на датчан, просвещённый государь жалует "право" на земли к востоку от Ливонии… ордену, как своему (а не папскому) вассалу[28]28
  Пашуто В.Т. Героическая борьба. С. 133.


[Закрыть]. Этот небольшой, казалось бы, штрих в процессе «натиска на восток», как отдалённый раскат грома, предупреждает о надвигающейся грозе: жесточайшей войне императора и папы друг против друга.

Действия русских в 1223 г. – в год трагичной для нас битвы на Калке – показывают православного великого князя Владимиро-Суздальского как вполне возможного союзника императора. Почти год эсты, поднявшие всеобщее восстание против захватчиков, с помощью денег и даров пытались "призвать королей русских на помощь против тевтонов и всех латинян". Юрий Всеволодович на этот раз послал в бой своего лучшего полководца – Ярослава Всеволодовича, отца Александра, которого новгородцы призвали на "стол"[29]29
  Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. I. Стлб. 445.


[Закрыть]. С «низовыми» (великокняжескими, – «низом» новгородцы называли земли ниже их владений по течению р. Волги), новгородскими и псковскими полками тот занял в Эстонии города Юрьев и Отепяа, а затем, к изумлению позднейших историков, двинулся не на ослабленную распрями немецкую Ригу, а на полный датскими войсками Ревель!

Даже с 20 тысячами воинов, не считая отрядов эстов, с баллистами и прочим осадным снаряжением князь Ярослав за месяц осады не преуспел в штурме крепости. Разорив датские владения, он ушёл. В результате датский король отказался от своих прав на южную Эстонию и "вернул" их немцам, с условием совместной борьбы против русских и язычников[30]30
  Генрих Латвийский. Хроника. XXVI. 2.


[Закрыть].

Александру Ярославичу было три года, и он ещё находился "под юбкой" матери, живя в женском тереме Переяславльского дворца, когда положение в Прибалтике угрожающе изменилось.

Устрашённые всеобщим восстанием финно-угорских племён, немецкие и датские крестоносцы примирились. Епископ Альберт пошёл на компромисс с магистром Волквином[31]31
  «По новому соглашению треть земель поступала Альберту, треть – епископу Эстонии и треть – ордену». – Пашуто В.Т. Героическая борьба. С. 136, ср. с. 135.


[Закрыть]и смог выехать на Риги, чтобы набрать в Германии большое войско «пилигримов». В 1224 г. объединённое немецкое войско с многочисленными отрядами порабощённых ливов вторглось в подданные Руси земли эстов.

Подвиг и предательство: оборона Юрьева

Основной удар крестоносцев был нацелен на основанный Ярославом Мудрым в 1030 г. Юрьев (переименованный немцами в Дорпат или Дерпт, а позже эстонцами – в Тарту). Этот старинный центр новгородской власти в землях эстов управлялся уже знакомым нам князем Вячеславом Борисовичем – из смоленских Рюриковичей.

Потеряв в 1208 г. Кокнес в землях ливов, но отмстив коварному епископу, этот небогатый и не обременённый значительной дружиной князь, которого новгородский летописец и германский хронист уменьшительно именуют Вячко (как простого горожанина), служил теперь Великому Новгороду.

Немецкие шпионы знали, что Новгородская республика, сочтя усиление власти владимиро-суздальских князей слишком большой ценой за владение подданными ей землями эстов, наняла для их обороны подчёркнуто не влиятельного князя. В противном случае "низовые" князья могли столкнуться здесь со смоленскими или черниговскими (как уже бывало), и защита эстов обошлась бы Новгороду ещё дороже!

"После того (похода князя Ярослава на Ревель. – Авт.), – пишет немецкий свидетель событий, – новгородцы послали короля Вячко, некогда перебившего людей епископа рижского в Кукенойсе, дали ему денег и двести человек с собой, поручив господство в Дорпате и других областях, какие он сумеет подчинить себе. И явился этот король с людьми своими в Дорпат, и приняли его жители замка с радостью, чтобы стать сильнее в борьбе против тевтонов, и отдали ему подати с окружающих областей".

Подняв финно-угров на освободительную борьбу, Вячко энергично поражал крестоносцев всюду, где бы они не появились. По словам немецкого хрониста, русский князь "был ловушкой и великим искусителем для… эстов", – ведь он вновь нёс им свободу! Вскоре под его властью оказались области Уганди, Вайга, Вирумаа, Ярвамаа и Саккала, т. е. большая часть племён эстов. Вторгнувшиеся в эстонские земли отряды лэттов и ливов были разбиты. 14 апреля 1224 г. на Юрьев внезапно налетели рыцари ордена, но после 5-дневной осады вынуждены были ретироваться.

Интересно читать, как хронист, многословно прославлявший грабежи и убийства, чинимые крестоносцами, обличает князя Вячко и эстонских повстанцев: "И отправили епископы послов к королю в Дорпат, прося отступиться от тех мятежников, что были в замке (отбитом у крестоносцев. – Авт.), так как они оскорбили таинство крещения; бросив веру христову, вернулись к язычеству; братьев-рыцарей, собратьев и господ своих, одних перебили, других взяли в плен и таким образом вовсе извели в своих пределах, а все соседние области, перешедшие в веру христову, ежедневно грабили и опустошали".

"И не захотел, – с гневом пишет хронист о храбром Вячко, – король отступиться от них, так как, давши ему этот замок с прилегающими землями в вечное владение, новгородцы и русские короли обещали избавить его от нападений тевтонов. И собрались в тот замок к королю все злодеи из соседних областей и Саккалы, изменники, братоубийцы, убийцы братьев-рыцарей и купцов, зачинщики злых замыслов против церкви ливонской".

Удар на Юрьев епископ Альберт подготовил очень хорошо. Он договорился с датским королём (как раз попавшим в плен в Саксонии) и помог датчанам в Прибалтике, а ордену предложил треть завоёванных земель эстов (оставляя треть себе, а треть – новому епископу Эстонии, которым стал… его брат Герман). Но главное, о чём прямо нигде не говорилось, Альберт сделал ставку на нейтралитет Руси в лице властей Великого Новгорода.

Сама Новгородская республика вовсе не хотела воевать, т. к. для этого привыкла использовать войска не слишком любимых ею князей, и, одновременно с посылкой Вячко в Юрьев, направила мирное посольство в Ригу. О результатах этого посольства, в котором, по словам немецкого хрониста, принимали участие представители "королей русских", источники не сообщают, но факт налицо: республика и князья не поспешили помочь Вячко против объединённого похода крестоносцев.

15 августа 1224 г. войска ордена, епископа рижского и целая свора жадных до добычи "пилигримов" осадили Юрьев. Их сопровождали толпы не слишком храбрых, но взявших у своих новых хозяев уроки жестокости ливов и лэтов. Немецкий хронист Генрих рассказывает об этих событиях настолько подробно и, в общем-то, без прикрас, что не грех процитировать его рассказ полностью. Он прекрасно передаёт дух той далёкой эпохи.

"Итак, – писал Генрих не более чем через год после событий, – поля покрылись шатрами, началась осада замка. Стали строить малые осадные машины и патерэллы (большие камнемёты. – Авт.), наготовили множество военных орудий, подняли крепкую осадную башню из бревен, которую восемь дней искусно строили из крупных и высоких деревьев в уровень с замком, затем надвинули поверх рва, а внизу тотчас начали вести подкоп. Для рытья земли днем и ночью отрядили половину войска, так чтобы одни рыли, а другие выносили осыпающуюся землю.

Поэтому с наступлением утра значительная часть подкопанного обрушилась с вала, и вскоре можно было продвинуть осадную башню ближе к замку. Между тем к королю (Вячко. – Авт.) посылали для переговоров знатных людей, священников и рыцарей. Ему предлагали свободный путь для выхода с его людьми, конями и имуществом, лишь бы он ушел из замка и оставил этот народ отступников. Но король, в ожидании помощи от новгородцев, упорно отказывался покинуть замок.

В это время пришли русские разорять область; слухи об этом распространились по шатрам. Тотчас явились в полной готовности тевтоны, желавшие с ними сразиться, и выступили в поле, оставивши других осаждать замок, но так как русских не оказалось (наши дружины на самом деле так и не выступили из Пскова. – Авт.), они снова вернулись к осаде замка.

Многих на верху вала ранили стрелами из баллист, других перебили камнями метательных орудий, бросали в замок из патерэллов железо с огнем и огненные горшки. Одни готовили орудия, называемые ежом и свиньей, другие складывали костры из бревен, третьи подкладывали огонь, наводя всем этим великий страх на осажденных. И бились так много дней.

Точно также и бывшие в замке построили свои машины и патерэллы против христианских орудий, а против стрел христиан направили своих лучников и балистариев. Подкоп велся день и ночь без отдыха, и башня все более приближалась к замку.

Не было отдыха усталым. Днем бились, ночью устраивали игры с криками: ливы и лэтты кричали, ударяя мечами о щиты; тевтоны били в литавры, играли на дудках и других музыкальных инструментах; русские играли на своих инструментах и кричали; все ночи проходили без сна.

И собрались вновь все христиане, ища совета у бога. Были среди них вождь Фридрих, и вождь Фредегельм, и судья пилигримов, человек знатный и богатый, который говорил: "Надо взять этот замок приступом, с бою, и отомстить злодеям на страх другим. Ведь во всех замках, доныне взятых ливонским войском, осажденные всегда получали жизнь и свободу: оттого другие и вовсе перестали бояться (это неправда – согласно хронике, крестоносцы нередко вырезали даже стариков, женщин и детей. – Авт.). Так теперь, мы всякого, кто из наших первый взберется на вал и вступит в замок, превознесем великими почестями, дадим ему лучших коней и лучшего пленника из взятых в замке, за исключением короля, которого вознесем надо всеми, повесив на самом высоком дереве".

Эта мысль веем понравилась, люди стали приносить обеты господу и пресвятой деве, и тотчас по наступлении утра, после торжественной мессы, началась битва. Стали подносить бревна, но весь труд был напрасен, так как не пришло еще время возмездию божьему. В девятом часу эсты в замке зажгли большие огни, открыли широкое отверстие в вале и стали через него скатывать вниз колеса, полные огня, направляя их на башню и подбрасывая сверху кучи дров. Но сильные христианские воины в доспехах разбросали огонь, разломали колеса, сбили силу пламени и защитили свою башню. Между тем другие нанесли дров и подожгли мост, а русские все сбежались к воротам для отпора.

Иоанн из Аппельдерина, брат епископа, славный рыцарь, взяв факел в руку, первый стал подниматься на вал. Вторым за ним тотчас пошел его слуга Петр, и они без всякого промедления сразу добрались до самого верха вала. Увидев это, и другие в войске побежали вслед за ними.

Что же сказать дальше? Каждый спешил взойти первым ради вящей славы и чести Иисуса Христа и матери его Марии, а также, чтобы и самому получить честь и награду за свой подвиг. И взошел кто-то первый, а кому это удалось, не знаю, знает бог; за ним последовала вся масса.

Каждый помогал товарищу подняться в замок, а иные проникли в отверстие, через которое осажденные катили колеса с огнем; вошедшие первыми приготовляли место следующим, гоня эстов мечами и копьями с вала. Когда уже много тевтонов вошло в замок, за ними двинулись лэтты и некоторые из ливов.

И тотчас стали избивать народ, и мужчин и даже некоторых женщин, не щадя никого, так что число убитых доходило уже до тысячи. Русские, оборонявшиеся дольше всего, наконец, были побеждены и побежали сверху внутрь укрепления; их вытащили оттуда и перебили, всего вместе с королем около двухсот человек.

Другие же из войска, окружив замок со всех сторон, не давали никому бежать. Всякий, кто, выйдя из замка, пытался пробраться наружу, попадал в их руки. Таким образом, изо всех бывших в замке мужчин остался в живых только один – вассал великого короля суздальского (Юрия Всеволодовича. – Авт.), посланный своим господином вместе с другими русскими в этот замок. Братья-рыцари снабдили его потом одеждой и отправили на хорошем коне домой в Новгород и Суздаль сообщить о происшедшем его господам.

Когда все мужчины были перебиты, началось у христиан великое торжество; били в литавры, играли на свирелях и других музыкальных инструментах, потому что отомстили наконец злодеям и истребили всех вероломных, собравшихся туда из Ливонии (т. е. повстанцы шли к князю Вячко со всех завоёванных крестоносцами земель. – Авт.) и Эстонии.

После того собрали оружие русских, одежду, коней и всю добычу, бывшую в замке, а также оставшихся еще в живых женщин и детей, подожгли замок и на следующий день с великой радостью пошли назад в Ливонию, славя бога на небе за дарованную победу, ибо благ он и милостив во веки.

Новгородцы же пришли было во Псков с многочисленным войском, собираясь освобождать замок от тевтонской осады, но услышав, что замок уже взят, а их люди перебиты, с большим горем и негодованием возвратились в свой город"[32]32
  Генрих Латвийский. Хроника. XXVII–XXVIII. Цит. XXVIII. 5–6.


[Закрыть].

Последнее сообщение сильно преувеличено. Новгород и его младший союзник Псков не собирались начинать большую войну с крестоносцами. Для войны они неизменно приглашали профессиональные войска князей. Ведь оплата дружинников обходилась городским республикам много дешевле, чем кровь своих воинов во главе со своими же боярами. Владимиро-сузальское летописание ничего о подготовке к войне не сообщает. Новгородский летописец отметил коротко: "В лето 6732 (1224). Пришёл князь Всеволод Юрьевич в Новгород. Того же лета убили князя Вячка немцы в Юрьеве, а город взяли"[33]33
  НПЛ. С. 61.


[Закрыть].

Зато послы Новгорода и Пскова были наготове. В том же году они заключили мир с немцами, сдав им всю Эстонию, но оговорив возвращение себе права собирать дань в части Ливонии, Талаве. Крестоносцы с правом завоевателей учинили в Юрьеве епископство для Германа, брата Альберта, и стали энергично покрывать страну своими замками, продержавшимися более 300 лет.

* * *

«Уступка» городскими республиками большей части Прибалтики на время умиротворила крестоносцев, занятых любимым ими делом усмирения и онемечивания язычников. Но «золотые пояса», руководившие политикой Новгорода и Пскова, допустили к границам русских земель крайне опасного соседа, понимавшего лишь один аргумент – острый меч.

На западных, крайне далёких от тихого Переяславля рубежах Руси обстановка, вследствие княжеских и боярских усобиц, была столь же неустойчивой. Поляки, венгры, чехи и даже немцы участвовали в грабежах, которые вели в ходе борьбы между собою русские власти. Ни один западный сосед не мог оспорить силу западнорусских княжеств, но все они отхватывали себе добычу на востоке как союзники, родственники и "друзья" самих русских!

Когда Александр Невский сядет на боевого коня, проблемы Западной Руси придётся решать его столь же молодому современнику – князю Даниилу Романовичу Галицкому. Александр увидит, кто стоит за объединёнными усилиями западных рыцарей, поднимет меч за православную веру и станет святым спасителем Руси. Даниил, в надежде на "помощь Запада", примет королевскую корону от католиков и потеряет своё государство – самые богатые и цветущие земли Руси, которые будут разодраны на части и поделены соседями.

Корни исторического решения не покоряться папству, которое принял князь Александр, лежали, конечно, в его воспитании, начатом с самого малолетства матерью, продолженном духовными наставниками, отцом и его боевыми товарищами. Вы скажете, что в 1220-х г. вера у обоих юных княжичей Даниила и Александра была одна. Это так. Но если Западная Русь не делала различий между союзниками, то Восточная выдвигала на первый план домашние, семейные и родственные связи.