Текст книги "Недетские игры"

Автор книги: Андрей Романов

Соавторы: Максим Есаулов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

***

Вика позвонила Роману на «трубку», когда он еще ехал на работу:

– Я все сделала.

– Молодец. Он не заметил?

– Нет.

– Где поставила? В комнате?

– Там больше и негде.

– Спасибо. Теперь тебе нужно уехать. С самолетом я…

– Не надо. У меня два земляка домой едут, на машине. Хорошие ребята.

– Что за ребята?

– Мы в школе вместе учились. Один художник, второй бизнесом занимается. Тимофей и Марат. Они почти каждый год ездят, и меня всегда с собой звали.

– И когда?

– Завтра, прямо с утра.

Шилов подумал: лучше бы сегодня, но в принципе завтра утром тоже еще не поздно. Что хорошо – Бажанов не сможет проследить ее маршрут и перехватить в дороге. А пока она едет в Улан-Удэ – это, наверное, займет не меньше недели – станет ясно, нужно ей дальше прятаться, или ее не раскрыли.

– Хорошо, – сказал Шилов. – Только звони обязательно. И с дороги, и когда домой приедешь.

– Позвоню. – Тигренок улыбнулась. – Пока!

Быстро проведя утренний инструктаж, Шилов отправился к знакомому хозяину автосервиса и одолжил у него машину. Это была старая «девятка», купленная ремонтниками для разборки на запчасти. Что-то с нее они уже сняли, но до Благодатной она как-то доехала, и Роман, определив расположение квартиры Бажанова – третий этаж в подъезде налево от арки, – поставил машину так, чтобы она не бросалась в глаза, но при этом находилась в зоне уверенного действия слабосильного передатчика из фумигатора. Глупо будет, если машину угонят. Хотя кто на нее позарится? Самая ценная вещь в ней – это цифровой диктофон. Вот его, конечно, могут помылить. Если найдут: Роман подключил его не к гнезду прикуривателя, а к проводам под торпедой, и замаскировал всяким хламом, которым в изобилии был наполнен багажник.

***

Напротив зала игровых автоматов стоял «Мерседес». Не новый, предыдущего поколения, но очень приличный. В тонированных стеклах искаженно отражались дома и прохожие, на передней стойке в кабине мигал светодиод сигнализации.

Скрябин подошел, сильно дернул за ручку двери. Сигнализация заорала. Почти тотчас же из игровых автоматов выскочил лысоватый полный мужик – тот самый администратор. Стас уже успел пробить его полные данные: Лемехов Александр Павлович, шестьдесят пятого года рождения, прописан в Приморском районе, не судим… А наблюдение со стороны – Скрябин почти час просидел за автоматом, безуспешно скармливая ему жетон за жетоном и глядя, как администратор вальяжно ходит по залу и общается со знакомыми игроками, – показало, что вызывать его на допрос и взывать к гражданскому долгу бессмысленно. Испугается и ничего не скажет. Или не испугается, но, один черт, промолчит. Просто из принципа.

– Ты что, сука, делаешь? – Лемехов перебежал через дорогу и подскочил к Стасу, замахиваясь кулаком.

Скрябин развернулся навстречу и ткнул стволом пистолета в дряблый живот администратора:

– Тихо, братан, тихо. Машину открой. Быстренько.

Лемехов растерянно посмотрел на пистолет и нашарил в кармане пиджака ключи от машины. Скрябин немного посторонился, подпуская Лемехова к двери, но при этом держась вплотную, чтобы прохожие не видели пистолета. Лемехов с брелка отключил сигнализацию. Сирена замолкла, щелкнул, срабатывая, центральный замок.

– Садись, – приказал Скрябин.

Лемехов тяжело опустился на сиденье машины. Скрябин достал наручники, приковал администратора за одну руку к рулю, потом обежал «Мерседес» спереди и занял пассажирское место.

– Приплыли, Саня!

– А вы кто?

– Майор Чернов, спецотдел по борьбе с терроризмом. Ох, и сядешь ты теперь у меня, Саня, лет на двадцать.

– Это за что?

– За связи с «Аль-Каидой».

Лемехов нервно захохотал, дергая прикованной рукой и оглядываясь по сторонам:

– Это что, розыгрыш? Скрытая камера?

– Камера у тебя будет закрытая, общая. Друзей надо выбирать аккуратнее, Саня.

Администратор перестал смеяться и вертеть головой в поисках съемочной группы. Наморщив лоб, уставился в одну точку. Задвигал толстыми губами, видимо, беззвучно перечисляя самых ненадежных товарищей.

Скрябин ему помог:

– Засветился ты, Санек, с одноглазым, – и показал фоторобот.

Вид казенной бумаги со штампом «Экспертно-криминалистическое управление ГУВД…», перечислением примет взрывника и примечанием мелким шрифтом: «При задержании преступника сообщить по телефону…» – убедил Лемехова лучше любых других доказательств.

– Я так и знал, что этот гад что-нибудь натворит! – В голосе администратора послышалось облегчение.

– А ты, значит, не при делах?

– Да откуда я?… Какое «при делах»! Он в прошлом году случайно зашел. Мы в одном классе учились, а потом лет двадцать не виделись.

– С кем?

– С Толяном этим.

– Полностью фамилия, имя, отчество.

– Грибов Анатолий, отчества не знаю.

– Номер школы?

Лемехов с трудом вспомнил:

– Эта, как же ее? Уй, ё-ё… Сто тридцать шесть!

– Под какими кличками его знаешь?

– Ну, Румын. Еще Поджига. Да снимите вы наручники, ей-богу, неудобно же!

– Почему Румын? Почему Поджига?

– Румыном звали, потому что он в Бухаресте родился, у него отец там служил. А Поджигой прозвали потому, что он хотел стул химичке взорвать. Что-то сделал не так, и только загорелось.

– Зато потом взрывалось удачно. Хочешь сказать, ты не знаешь?

– Нет, не знаю, честно, – Лемехов прижал к груди растопыренную пятерню.

– Что, и на руки его не смотрел?

– Он сказал, что взрывником на севере работает.

– Работает на севере, а к тебе играть приезжает?

– Так командировки. Туда, сюда… Он так говорил.

– Когда он последний раз приходил?

– Позавчера. Посидел чуть-чуть, рублей пятьсот проиграл и ушел.

– Сейчас, значит, в городе?

– Да, вроде, должен быть. Обещал на днях опять появиться. А он что, правда, с арабами связался?

– Адрес у него какой? Телефон?

– Да откуда я…

– Что, не выпивали никогда вместе?

– Почему? Здесь бар есть поблизости. Иногда бухали…

– А как у него с бабами?

– Их у него море. Я так понимаю, он у них живет. То у одной, то у другой. Если деньги есть, то бабы любят.

– Кого-нибудь знаешь?

– Он их сюда не приводит. Правда, одной как-то песенку заказал. Это как раз позавчера было, когда он приходил. Шел концерт по заявкам. Он позвонил и сказал, что в день рождения любимой хотел бы заказать песенку «Александра». А потом позвонил этой девахе и сказал: «Санька, включай „Эльдорадио“, там для тебя подарочек будет». Я, кстати, могу вам адрес этой девахи дать.

– Та-а-а-ак… Откуда взял?

– У нас здесь один пацанчик играет из агентства недвижимости. Так вот Толька квартиру для этой девчонки через него снял. Я могу узнать.

– Иди, узнавай.

– Так пацанчик-то вечером только придет. Он после работы играет.

– Когда узнаешь – позвонишь. – Стас вырвал из блокнота на торпеде машины листок, нацарапал номер «трубы». – Если придет Румын – тоже позвонишь. Будет неудобно говорить – спросишь про запчасти для своего «Мерседеса». Все понял?

– Все. – Лемехов спрятал бумажку.

– И не вздумай валять дурака. У нас приказ с террористами не церемониться. Если что – снайпер просто завалит тебя с твоим корешом, вот и вся песня.

Скрябин расстегнул наручники. Потирая запястье, Лемехов наклонился к лобовому стеклу, высматривая спрятавшихся на крышах домов снайперов.

***

Закрывшись в кабинете, Шилов и Джексон обговаривали последние детали.

– Вот тебе «Лексус» на всякий случай, не потеряй, – Роман положил на стол брелок с радиомаяком, подаренный Нео. – Жми кнопку, и мы примчимся на помощь.

– Если успеете. – Джексон подбросил брелок на ладони. – Кто еще будет в курсе?

– Стасу скажу.

– А Громов?

– Не знаю. Не уверен.

– Нет уж, ты ему, пожалуйста, скажи. А то вас где-нибудь грохнут, а меня потом реально уволят за пьянку.

– Да ладно, за участие в банде Кальяна ты одним увольнением не отделаешься.

– Спокуха, героев не убивают.

– Да, их только увольняют и сажают… – Романа прервал звонок телефона. Это была Юля:

– Ты на работе?

– А где же еще?

– Ты опять утром ушел, ничего не сказав.

– Ты спала. Не хотелось будить.

– Ты это каждый день говоришь.

Шилов сильнее сжал трубку:

– Я сейчас занят. Ты просто так звонишь?

– Ты всегда занят.

– Слушай, давай не будем сейчас выяснять отношения, хорошо?

– Рома, тебе не кажется, что мы живем как-то не так?

– Кажется. – Шилов покосился на Джексона. Тот сидел, закинув ногу на ногу и глядя в потолок, всем видом показывая, что чужие семейные дрязги его не интересуют. – Кажется, только давай об этом как-нибудь в другой раз поговорим. Хорошо?

– Хорошо, – неожиданно легко сдалась Юля, и Шилову показалось, что между ними что-то оборвалось. – Я после работы встречусь с Наташкой.

– Мне казалось, что вы вместе работаете.

– Она давно ушла в другую фирму, и ты это знаешь.

Роман этого не знал. Вернее, забыл.

– Передавай ей привет.

– Обязательно. – Юля повесила свою трубку, а Шилов, пробормотав: «Вот и поговорили», – бросил на аппарат свою. Трубка легла неровно, по кабинету понеслись короткие гудки. Шилов поправил ее и посмотрел на Джексона:

– Ну что, вперед?..

Джексон встал, размял плечи и шею. Вздохнул:

– Эх, тяжело дурить своих.

Шилов подмигнул:

– Давай.

Джексон набрал в легкие воздуха и заорал в полный голос:

– Да пошел ты на хрен! Командиров развелось, как вшей в окопах! Без тебя обойдусь! Тоже мне, воспитатель хренов нашелся!

Вошел Стас. Вошел и замер у двери, удивленно глядя на распоясавшегося Джексона.

Джексон его оттолкнул и вышел в коридор, громыхнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

Шилов с непроницаемым видом продолжал сидеть за столом.

– Начальник плавно выдавливает из себя опера, – прокомментировал увиденное Стас. – Теряем своих.

– Воспитателей, и правда, многовато. Что по Румыну?

– Есть имя, фамилия и номер школы, которую он заканчивал. Я все передал Оле, она собирает информацию. Возможно, к вечеру будет адрес его бабы.

Шилов стукнул кулаком по столу:

– Звиздец котенку! Молодца!

– Чего на Женьку взъелся? Сам же знаешь, что после такого загула он потом полгода пашет, не разгибаясь.

– Садись и слушай.

В коридоре Сапожников с Ольгой успокаивали Джексона:

– Не кипятись, он не серьезно, он в запале.

– Да не выгонит тебя Роман Георгиевич после стольких лет…

Джексон успокаиваться не желал:

– Клал он на все эти годы с прибором! Счастливо оставаться. Пишите письма!

Джексон потопал по коридору к лестнице. Навстречу ему попался майор из управления кадров. Сжимая подмышкой папку, майор растерянно посторонился. С особой ненавистью, питаемой фронтовиками к тыловым крысам, Джексон толкнул его плечом и, прошипев:

– В следующий раз раздавлю, – ушел из отдела.

– Растешь, Рома, – прокомментировал Скрябин. – Людей внедряешь направо и налево.

– Чего ты иронизируешь? Я тебе разве для этого все рассказал?

– Спасибо за доверие. Теперь и я должен волноваться, где Джексона похоронят?

– Стас, что ты хочешь от меня? – Шилов начал говорить спокойно, но постепенно завелся. – Что ты колешь меня все время? Ну погиб Серега. Что мне теперь, застрелиться? Тебе легче от этого будет? Давай!

Роман выдернул из плечевой кобуры и бросил на стол пистолет. Несколько секунд они оба смотрели на хромированную «беретту», потом Скрябин опустил голову, а Роман встал и возбужденно заходил по кабинету.

– Ты знаешь, у меня, наверное, с башкой что-то. Говорю не то, что хочу. – Скрябин посмотрел на Романа и невесело усмехнулся. – Злость какая-то рвется… Чувствую, что не прав, а все равно продолжаю.

– Наверное, головой ударился, когда падал с лестницы.

– Наверное…

Они помолчали, успокаиваясь. Наконец Роман сел за стол, воткнул пистолет в кобуру.

– Чего делать-то будем? – спросил Стас.

– Воевать со спецназом, копать под генерала Бажанова, искать супервзрывника и выявлять агента Кальяна в отделе у Арнаутова.

– Ты уже в курсе, что Арнаутова сегодня повязали на взятке?

– Пашку, что ли?

– Какого Пашку? Дровосека!

– Чего?

– На него заявили, что он обещал за деньги устроить прекращение дела. А при обыске дома нашли десять тонн баксов. Номера купюр совпадают с теми, которые были выданы банком под залог дома.

– И что он сам говорит?

– Что какая-то баба принесла посылку, якобы от бывшей жены из Америки с лекарствами для сына. Он бандероль не вскрывал, как положил в коридоре, так она и пролежала до обыска. В ней деньги и были. Сейчас большие боссы решают, арестовывать его или только на двое суток закрыть. Громов к прокурору поехал. Вот такие дела… Не все нам с тобой, Рома, в оборотнях ходить.

19

Громов разговаривал с прокурором.

Прокурор был настроен вполне благодушно. Расстегнув китель, достал из шкафа коньяк и плитку шоколада, наполнил стопки. По сравнению с ним Громов выглядел очень скованным. Его должность подразумевала необходимость уметь маневрировать и договариваться по проблемам, но он так и не научился делать этого с легкостью, присущей большинству руководителей его ранга. И каждый раз, когда приходилось просить за своих, он чувствовал внутреннюю неуверенность, словно занимался чем-то постыдным.

Выпили по второй стопке, и прокурор, закуривая, спросил:

– Что делать будем, Юрий Сергеевич?

– Это ваша епархия, Владимир Николаевич. Здесь я вам не советчик. Разве что проситель…

– Московская проверка еще не закончилась?

– То-то и оно. Хотя бы избежать лишней огласки… Если пресса пронюхает, Бажанову придется реагировать по-другому.

– Боюсь, что без прессы не обойдется. УСБ точно сольет информацию, это их успех. Причем первый заметный успех при новом начальнике. Ткачев производит впечатление здравомыслящего профессионала и не карьериста, но кто знает, почему его перевели сюда из Москвы? Ведь для него этот перевод – понижение, я правильно понимаю? И он, возможно, хочет реабилитироваться.

– Скорее, равнозначная должность. А перевели его из-за того, что он там, в Москве, слишком высоко замахнулся. Подробностей, конечно, не знаю, но общая картина примерно такая. А что касается успеха, то история с душком, и еще неизвестно, что покажет следствие.

– Разберемся тщательно, это я вам обещаю. – Прокурор непринужденно наполнил стопки и разломал толстую шоколадную плитку с орехами. – Но сейчас Арнаутова задерживать надо. Все основания: и заявители прямо указывают на него, и в его квартире обнаружены следы преступления.

Громов посмотрел в пол, осторожно хрустнул суставами пальцев.

Прокурор, откинувшись на спинку кресла и держа двумя пальцами кусок шоколада, ждал ответа.

– Все-таки начальник отдела, с хорошей репутацией, – сказал Громов. – Не сбежит, влиять на ход следствия не будет. Готов за него поручиться.

– Не хотел говорить, Юрий Сергеевич, но мне уже сегодня звонили с противоположной просьбой. И говорили, что если Арнаутова не закрыть, то он обязательно попытается воздействовать на свидетелей. Причем воздействовать в своем стиле, самыми жесткими методами.

– Это кто ж на Арнаутова такой зуб имеет?

– Зуб? Там целая челюсть. И не одна… Ладно, в конце концов у нас есть следователь, фигура процессуально независимая. Я думаю, следует узнать его мнение. – Прокурор повернулся к селектору, нажал кнопку: – Голицын, через пять минут зайдите ко мне.

После этого прокурор поднял стопку:

– Что ж, давайте, Юрий Сергеевич. За, так сказать, законность и справедливость.

– За то, чтобы эти понятия совпадали, – безнадежно дополнил начальник уголовного розыска.

Они выпили, и прокурор убрал бутылку и стопки. Шоколад остался лежать на столе, ярко блестя фольгой упаковки.

Когда раздался короткий стук в дверь, прокурор крикнул: «Войдите» и зачем-то пояснил Громову:

– Это Голицын.

Но вместо следователя вошел Шилов:

– Можно на пару слов?

Прокурор удивленно кивнул.

Стоя посреди кабинета и держа руки в карманах кожаного плаща, Роман на одном дыхании произнес:

– Арнаутов – мой враг. Потому что тупой. Но он не предатель. Мне на него наплевать, но в его честности я не сомневаюсь. Если его закроют, то выиграют только те, против кого мы должны бороться. Давайте хоть один раз не доставим им этого удовольствия. До свидания!

***

Шилов вышел, не видя, как недоуменно переглядываются руководители.

В просторном предбаннике прокурорского кабинета он столкнулся с Голицыным.

– Ты-то здесь как? – спросил Юра. – Вызвали, что ли?

– Сам пришел.

– А меня вот на толковище позвали. Знаешь что? Подожди меня, я, наверное, быстро освобожусь.

– Не хочется здесь отсвечивать лишний раз. Мы со Стасом тебя на улице подождем. Помнишь кабачок, где мы тогда…

– В подвале-то? Помню, конечно. Давай там. Если застряну, то позвоню.

Они разошлись.

Скрябин ждал Шилова в коридоре. Кроме Стаса, там были Лютый, Молчун, Топорков, Паша. Отдельно, под наблюдением двух уэсбэшников, сидел Арнаутов. Вид у него был совершенно потерянный: система, которой он долгие годы так рьяно служил, повернулась к нему новым лицом. Даже не лицом, а… Все напряженно молчали.

– Пошли, – сказал Шилов, и, сопровождаемые пристальными взглядами арнаутовских, они со Стасом направились к лестнице.

– Как там?

– Выступил, – Роман устало пожал плечами. – Аплодисментов не прозвучало. Думаю, все давно решено. И Юрку сейчас позвали чисто формально, никого его мнение не волнует.

– Куда поедем? В отдел?

– Водка пить, трава валяться.

Кабачок располагался в квартале от прокуратуры и занимал длинное подвальное помещение со сводчатыми стенами из неоштукатуренного кирпича. В зале было шумно и накурено. Отдыхало сразу несколько компаний, мелькали знакомые прокурорские и милицейские лица. Отклонив поступившее от кого-то предложение присоединиться, Шилов и Скрябин заняли столик и взяли по пиву.

– Может, все-таки водки?

– Ты опять скажи, как она просветляет и греет. Пиво, Стас, пиво. Впереди много работы.

Не успели они выпить по кружке, как появился Голицын.

– Ну? – в один голос спросили Шилов и Стас.

Юрка ухмыльнулся:

– Твоя пламенная речь имела успех.

– Могу исполнить на бис. Что с Арнаутовым?

– На подписке. Поехал домой. А его бойцы сюда сейчас завалятся. Я их чуть-чуть обогнал.

– Я был уверен, что Дровосека закроют, – покачал головой Шилов.

Голицын немного обиделся:

– Для этого надо было отобрать у меня дело.

– А что, если бы тебе шеф прямое указание дал, ты бы не выполнил? – прищурился Скрябин, налегая локтями на стол.

– Иди ты на хрен, Стас! Думаешь, мне таких указаний не пытались давать? А теперь вспомни, кого я закрыл против совести? Да любому дураку ясно, что Арнаутов не брал. Достаточно на его квартиру взглянуть. Тоже мне, нашли взяточника!

– Ладно, парни, не ссорьтесь, – вмешался Роман. – Стас, закажи лучше пива. А ты, Юрка, не обижайся. Стас у нас головой стукнулся и иногда говорит, не подумав. А я как раз и имел в виду, что дело у тебя отберут и дадут кому-нибудь по-сговорчивее. Что, мало таких?

Голицын тоже сбавил обороты:

– Ладно, замяли. Где мое пиво?

В зал спустились Лютый, Топорков, Молчун и Паша. Подождав, пока они закажут и устроятся за столом, Шилов встал:

– Пойду, проверю одно очень популярное место.

Закрывшись в туалете, он набрал номер Джексона…

А когда вернулся за столик, к нему подошел Паша:

– Спасибо.

– Да не за что.

Крепко пожав Шилову руку, Паша вернулся к своим.

– Благородство – это красиво, – сказал ему Лютый. – Только надо было им еще пузырек выставить.

– Щас устроим, – Паша нащупал в кармане бумажник.

– А вот этого нельзя, – сказал Молчун. – У них сухой закон. Ихний Джексон загулял. Так Шилов его слил.

– А, так это тот хлопчик, который тогда на Торжковской с Шиловым мутузился? – Лютый посмотрел через плечо на Романа, Скрябина и Голицына, что-то оживленно обсуждающих.

– Нормальный опер. Зря его так, – заметил Топорков.

– Ты не понимаешь политику, – взялся объяснять Лютый. – Московская проверка работает. Надо же кого-то в жертву принести. А он сам подставился.

Время шло, зал понемногу пустел. Разминувшись на ступенях с уходившей компанией, ввалился Джексон: кепка сдвинута козырьком набок, куртка распахнута.

– Вот и жертва, – Молчун первым заметил его появление.

Пошатываясь, Джексон встал посреди зала и указал пальцем на Шилова:

– Люди добрые, посмотрите, начальство водку жрет! Само пьет, а нам не дает!

Шилов сделал вид, что не слышит, но Джексон подвалил к нему и вознамерился похлопать по щеке. Шилов отбил его руку, вскочил, и они бы сцепились, если бы Скрябин не встрял между ними. С опозданием присоединился Голицын, и кое-как их удалось растащить. Одергивая плащ, Роман сел на место, а Джексон направился к стойке и, врезав по ней кулаком, рявкнул на бармена:

– Человек, водки!

Бармен невозмутимо наполнил стограммовый стаканчик. Пригубив, Джексон огляделся и увидел арнаутовских. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

– О! Здорово, коллеги! – Неверной походкой он подошел, по дороге подцепив свободный стул, и устроился, потеснив Пашу: – Не против? Что отмечаем? Потерю шефа?

– Слухи о нашей смерти несколько преувеличены, – ответил Лютый, передвигая свои ноги, которые чуть не отдавил Джексон.

– Херня! Система сдает своих, как последняя сука. – Джексон прикончил свою порцию и положил стакан в забитую окурками пепельницу. Закурил и рявкнул на весь кабак: – Мир катится в жопу!

Роман обернулся. Джексон посмотрел на него, нехорошо подмигнул и продолжил:

– Если Рома Шилов приссал какого-то генерала – все, сливайте воду. Пора сваливать, пока не посадили.

Шилов начал вставать, явно намереваясь подойти к Джексону. Джексон, прищурясь, ждал этого. Но Стас и Голицын опять смогли не допустить развития скандала. Было не слышно, что они говорят, но слова возымели на Шилова действия, и они втроем, не оглядываясь, ушли из подвала.

Джексон плюнул под ноги и отвернулся.

– Может, и пора сваливать, – негромко сказал ему Лютый, – но куда ты пойдешь?

– В гору! – Джексон наклонился и приобнял Лютого за плечи. – Сила есть, стрелять умею. Стану авторитетом и начну гонять ментов. А потом вы меня шлепнете при задержании, как Шахида, и хлопнете рюмаху за помин души.

При упоминании о Шахиде Лютый дернулся и освободился от объятия Джексона, все тем же тихим голосом заметив:

– Круговорот ментов в природе.

– Как? Круговорот ментов? – Джексон расхохотался и потянулся к бутылке. – За это надо выпить!

В бутылке оставалось чуть-чуть. Джексон встряхнул ее, будто не веря, что водка могла закончиться, и заорал бармену:

– Эй, пришли еще пузырек! Мы пообсохли!

– Ты, братишка, потише, нам скандалы сейчас не нужны, – напомнил Молчун.

– Обмельчали опера, – вздохнул Джексон, опуская голову.

И тут же, ошарашив всех, выхватил пистолет и с криком: «Мне дадут сегодня водки или нет?» – выстрелил в потолок.

Все, кто были в зале, вздрогнули и обернулись. Даже телевизор вроде бы замолчал.

Паша и Лютый схватили Джексона за руки:

– Ты чего, совсем спятил? Мы же не отпишемся потом!

Глумливо хохоча, Джексон пистолет не отдал, но какое-то время позволил себя подержать. Потом, дернув плечами, высвободился и спрятал пушку под куртку.

– Шел бы ты отсюда, – сказал ему Лютый.

– Угрожаешь?

– Просто советую.

– Ну и уйду я от вас. – Джексон встал, уронив стул.

– Куда ты такой? – спросил Паша, которого выходка Джексона достала меньше других.

Джексон сделал серьезное лицо, наклонился через стол к Паше и оглушительно заорал:

– Куда надо!!!

Шилов, Голицын и Скрябин собирались садиться в машину, когда из кабака долетел приглушенный дверьми, но очень характерный хлопок.

Голицын встрепенулся, неуверенно посмотрел на украшенный неоновой вывеской спуск в подвал:

– Рома, ты разве не слышал, что стреляли?

Шилов невозмутимо отключил сигнализацию и открыл дверь «Фольксвагена»:

– Я не Саид, чтобы все слышать.

– А если он дров наломает?

– Там арнаутовские, разберутся.

– Раньше ты к своим так не относился.

– Раньше земля была плоская и стояла на трех китах. А теперь шарик кругленький. – Роман сел за руль и закрыл дверь.

Голицын растерянно посмотрел на Стаса. Тот пожал плечами и начал обходить машину, чтобы сесть на переднее пассажирское место.

– Поеду-ка я на метро, – сказал Юра и, не прощаясь, ушел.

Роман смотрел в зеркало, как он уходит. Плохо, конечно, но с ним можно будет потом объясниться. Он поймет, почему ему сразу всего не сказали.

У Стаса прозвонил телефон.

– Алло, товарищ майор? Это Лемехов из игровых автоматов. Я узнал адрес этой девушки…

– Спасибо, Александр Павлович. Грибов не появлялся?

– Пока нет.

– Если придет – не забудьте про запчасти для «Мерседеса».

Выключив телефон, Стас посмотрел на Романа:

– Слышал?

– Слышал.

– Поехали смотреть адрес?

– Поехали. Только никакого геройства. Поводим жалом, и все. А утром закажем «наружку». Теперь он никуда от нас не денется.

– Пока только она.

– Стас, ты бы стал случайной бабе песни заказывать и квартиру снимать? Придет, падла. Вопрос времени. Меня сейчас больше Джексон волнует…