Текст книги "Гаврюша и Красивые"

Автор книги: Андрей Белянин

Соавторы: Игорь Касилов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Егор Красивый, – хотел было представиться мальчик, но слова застряли у него в горле.

– ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!

Пока девица по прозвищу «секретарь» то краснела, то бледнела попеременно, начальник выплеснул последние аргументы, чётко разделяя слова:

– Здесь! Серьёзная! Организация! Чтобы! Никаких! Детей! Понятно?!

Дверь с треском хлопнула, и скандальный толстяк исчез, как чёрт в табакерке.

Катенькины бровки медленно вернулись в исходное положение, она выдохнула и села на вертящийся стул.

Вопросы переполняли Егора, но поговорить с Катенькой по душам так и не удалось.

– Пошёл вон, мальчик! – одними губами приказала она, и герой Лысого леса вылетел из приёмной как ошпаренный кролик.

Светлана Васильевна вернулась домой рано, до полудня. Она положила гневный усатый свёрток на тумбочку, сняла пальто, сапоги и принялась разворачивать кота.

– Ути-пуси, ты мой хороший! Устал? Проголодался? Сейчас мы тебя разденем, и бабушка тебя покормит.

При первой возможности Маркс вырвался, сбежал и засел в кладовке, приходя в себя. В темноте блеснула вторая пара глаз, и голос домового спросил:

– Рассказывай – чё было-то?

– Метйо достало! Ветейинай – нахал бесцейемонный! Хойошо хоть митинг сойвался! – нервно сглотнув, ответил баюн.

– Киса-киса-киса! – заискивающе послышалось снаружи.

– Может, не найдёт? – прошептал Гаврюша.

– Она всё найдёт, – обречённо выдохнул кот.

– Усыпи! Делов-то?

– Хйапеть будет. Замкнутый кйуг!

– Усыпляй давай. Остальное беру на себя.

– Пйавда?

– Пйавда, пйавда, – передразнил домовой.

Баюн вышел из укрытия и добровольно сдался в ласковые бабушкины руки. Довольная, обнимая кота, она плюхнулась на диван и включила телевизор. Маркс начал процесс замурлыкивания. Через пять минут от храпа заслуженной пенсионерки содрогались стены и дребезжали стёкла квартиры Красивых. Кот вопросительно поднял бровь на появившегося домового:

– Обещал, что хйяпа не будет?

Гаврюша кивнул, сбегал на кухню, приволок в гостиную азбуку заклинаний и помог Марксу выползти из-под бабушкиной руки.

– Вот, противохрапное. – Он ткнул пальцем в страницу. – Пользуйся!

Кот молча сел перед книгой и про себя прочитал текст.

– Слишком много непйоизносимых букв, – разочарованно сказал он и покосился на Гаврюшу. Тот развёл руками, дескать, увы, товарищ, твои проблемы.

В тот же миг рация на домовом проснулась и закричала голосом Егора:

– Гаврюша! Ты мне очень-очень нужен! Прилетай скорее!

– Кто бы сомневался… – философски заметил Маркс и ещё раз уткнулся носом в текст. В круглых кошачьих глазах появилось выражение безысходности и тоски.

Домовой застонал, подвинул книгу к себе и начал засучивать рукава.

– Значит, так, недотепа! Я сам прочту, но с одним условием. Ты будешь смотреть за домом, пока мы с Егоркой не вернёмся. Понял?

Кот покосился в сторону бабушки:

– Да, товайищ! Как будто у меня есть выбой?!

Выполнив обещанное, домовой оседлал мамин веник, прихватил котомку с волшебными предметами и через кухонную вытяжку покинул Маленькое Гнездо. Он быстро летел над крышами, время от времени делая мёртвую петлю.

А отчаянный храбрец Егор тем временем продолжал наблюдать за логовом врага. Он бродил по коридору с отсутствующим видом и как бы невзначай заглядывал в приёмную. Туда-сюда, туда-сюда. Сначала секретарь Катенька смотрела в одну точку и шевелила бровками, потом взялась красить ногти и долго сушила их, выставив напоказ растопыренные пальцы.

Потом ей позвонил Олег Петрович и что-то прогавкал. Она отпустила кнопку коммутатора и сказала: «Да». Минут через десять злой начальник вышел и повторил важные производственные указания ей в лицо. Катенька равнодушно отвернулась, и он закончил разговор уже с её затылком.

Егор в очередной раз развернулся, собираясь шагать обратно, и… столкнулся со своим замечательным, долгожданным, верным другом домовым.

– Привет! – сказал тот и сразу полез в котомку. – На, надень.

Это была обычная вязаная шапка, Егор надел её и пропал.

– Ух ты! Шапка-невидимка! – обрадовался он. – Откуда у тебя такие волшебные вещи?

– От бабушки досталась, – не стал вдаваться в подробности Гаврюша. – Правда, у неё носки-невидимки были. Ну, я один и…

– Пойдём, я покажу тебе страшилище Олега Петровича! – не дослушав, перебил Егор, а домовой был только рад перемене темы.

Директор как раз вовсю проводил общее совещание, когда будущие перевоспитатели тайком вошли в его кабинет. За длинным столом сидели дяди, тёти и Вал Валыч. Гаврюша нашёл свободное местечко и присоединился к ним. Достал из котомки свиток, чернильницу и перо, положил перед собой на стол и застрочил точно так же, как это делали другие. Егор пристроился рядом, стараясь не шевелиться.

– Повторяю! Здесь! Серьёзная! Организация! – брызгая слюной, стучал по столу Олег Петрович. – Я тут главный, а вы должны меня слушаться! Все! Без исключения! Если вызываю, то надо лететь пулей, а не ползти как черепахи!

– Черепахи… – повторил себе под нос Гаврюша, корябая пером бумагу.

– Я жду от каждого полной самоотдачи, а вы только и знаете, что в носу ковырять! – орал главный.

– В носу ковырять… – вывел Гаврюша и макнул кончик пера в чернила.

– Клоуны!

– Кло-у-ны… – записал Гаврюша и повернулся к Егору. – Нам этого по уши хватит! А теперь – гляди в оба, представление начинается!

Домовой отложил письменные принадлежности и, надув щёки, изо всех сил дунул в волшебный свисток! Звук был такой, что все невольно пригнулись. А прямо над головой директора вспыхнула синяя звёздочка. В тот же миг она рассыпалась на сотни крошечных огоньков, которые обсыпали Олега Петровича, как новогоднее конфетти.

Разумеется, никто этого не заметил, кроме Егора и Гаврюши. А вот странные изменения в поведении толстого злого дяди заметили все. После привычного крика «Идите работайте!» он издал робкое «ой», потом второе, третье и, кроме «ой», уже ничего не мог сказать.

– Ой-ой-ой-ой-ой! – испуганно завопил он, глядя на ближайшего перепуганного сотрудника. Потом перевёл взгляд на другого и на третьего и ойкал уже, наверное, от полной безысходности и ужаса.

Люди за столом удивлённо переглядывались. Егор с рыжим приятелем пересели на диванчик, чтобы смотреть представление было удобнее. Они единственные понимали, что происходит. Обидные эпитеты, которыми начальник награждал подчинённых, чудесным образом сбывались. Всё, что Гаврюша записал на волшебном свитке, явственно воплощалось в околдованном мозгу Олега Петровича.

– Ой, ой, ой!

Итак, в глазах директора все его сотрудники разом превратились в черепах и теперь ползали по столу для совещаний. Он схватил горстку бумаг и стал брезгливо отмахиваться. Два проказника так и покатились со смеху по дивану.

– Брысь! Кыш отсюда! Прочь! Катерина-а-а!!!

Вошла секретарша, привычно невозмутимая:

– Звали? А что случилось-то?

– Черепахи повсюду! Унеси! Унеси их! – срываясь на визг, потребовал начальник и спрятался за кресло. – Чертовщина какая-то! Кто пустил сюда черепах?!

– Унести черепах? – ни капли не удивившись, переспросила секретарша и обратилась к онемевшим сотрудникам: – Покиньте помещение, пожалуйста. Олег Петрович очень устал.

Дважды просить никого не пришлось. Когда все вышли и хлопнула дверь, толстый директор какое-то время сопел за креслом, будто испуганный ребёнок. Удостоверившись, что в кабинете тихо, с трудом поднялся и распахнул окно, впуская морозный воздух.

– Нет, Олежа, так нельзя! – сказал он себе, медленно вращаясь вокруг собственной оси, чтобы охладиться полностью. – Всё! Надо завязывать! Со сладким завязывать! С горьким завязывать! С красным завязывать! С белым завязывать! С Катькой завязывать! С Ленкой завязывать! Со всем надо завязывать!

Не закрывая окна, он решительно зашагал к выходу.

– Катерина! Я должен пройтись! – бросил он. – Успокоиться мне надо.

– Быстро за ним! – скомандовал Гаврюша, и они с Егором побежали.

Снаружи Олега Петровича ждал второй сюрприз. Каждый, кто попадался ему на пути, ковырял в носу указательным пальцем. Каждый! Без исключения! От высокомерной во всех отношениях Катеньки и до уборщицы, которая из-за этого даже не могла нормально мыть пол.

Поначалу директор делал замечания, но, походив по отделам, понял, что странное наваждение захватило всю его фирму и в одиночку с этим массовым помешательством ему не справиться.

Злой и раздосадованный, он ворвался в приёмную, с ходу заорав на секретаршу:

– И как тебе не стыдно?! Взрослая женщина! При всех!

Катенька молча уставилась на него, не вынимая пальца из носа.

– Ах, вот как, значит… Игнорируем? Ну ничего! – начал наливаться краской папин начальник. – Я вас живо научу хорошим манерам! Катерина! Созвать совещание!

– Да ведь только что совещались…

– Сейчас же, я сказал! И чтобы ты там тоже была! В обязательном порядке!

Он сокрушительно хлопнул дверью и занял место в чёрном кожаном кресле. Едва Олег Петрович перевёл дух, как в дверь постучали.

– Войдите!!! – грозно крикнул он и потерял дар речи, потому что в глазах у него запестрело от разноцветных париков, лиц, покрытых белой пудрой, красных носов, штанишек в клетку и огромных смешных туфель.

Визг, смех, пищалки и клаксоны заполнили всё вокруг. Директор с ужасом узнал в высокой клоунессе в балетной пачке свою секретаршу. Она вертелась как заведённая и трясла смешными резиновыми ушами. Другие клоуны тоже вытворяли разные весёлые штуки. Один жонглировал канцелярскими принадлежностями, другой ходил на руках и уморительно крякал, третий, крича: «Пуся! Пуся! Пуся!» – побежал к начальнику обниматься.

Олег Петрович влез с ногами на стол и визжал оттуда, как сломанная сигнализация. Он расстроился ещё больше, когда случайно увидел своё отражение в отполированном столе и понял, что сам теперь выглядит как клоун!

Директор схватился за нос и обнаружил шарик на резинке. Схватился за голову и наткнулся на огромный цилиндр. Вместо делового костюма – раздутые полосатые штаны до самых подмышек, а вместо слёз – весёлые струйки воды из брызгалок.

Счастливый Егорка хлопал в ладоши и смеялся.

– Какое весёлое перевоспитание! Лучше чем в цирке! – с трудом выдохнул он. – А слоны будут?

Гаврюша вытащил из-за пазухи свиток с записями. Шум внезапно стих, клоуны растворились, на столе тихо стонал директор, похожий на выброшенного приливом кита.

– Нет, слоны программой не предусмотрены! – сухо ответил домовой, внимательно изучив бумагу.

– А что предусмотрено?

Гаврюша прикрыл губы ладонью и что-то зашептал мальчику в ухо. Затем они оба посмеялись, и Егорка, по-прежнему невидимый, выскочил из приёмной. Когда он выбегал, секретарь Катенька нервно застёгивала пальто.

– Всё, сил моих больше нет… Ладно, орал, ладно, приставал с намёками, но психоз?! Валить, валить отсюда-а…

– Ну за что мне это? – скулил Олег Петрович, лёжа на спине и глядя в потолок неподвижными глазами. – За что?!

– Так ты ещё не понял за что? – спросил вдруг Гаврюша из-под стола.

– Нет, – честно ответил Олег Петрович. – А ты кто?

– Я – твоя совесть! Сейчас всё объясню. А ты слушай и на ус мотай…

Егор вприпрыжку подбежал к отцовскому столу и сорвал шапку-невидимку.

– Папа! Папа! – задыхаясь, крикнул он. – Твой страшный начальник Олег Петрович хочет сделать вам сюрприз!

– Он уже сделал, – не поднимая глаз, откликнулся Вал Валыч, быстро печатая на клавиатуре. – Совсем свихнулся, хотя какой это сюрприз? Погоди, ты что, в приёмную ходил? Егор! Я же просил!

– Да! Я только что оттуда! – Мальчика переполняла гордость. – И я кое-что слышал!

– Выкладывай! – сказал папа, после чего их окружили другие дяденьки, сгоравшие от любопытства.

– Олег Петрович собирается просить прощения, – важно сообщил Егор, – и готов исполнить все ваши желания. Их нужно подать в письменном виде не позднее чем через десять минут.

– И, разумеется, ни минутой позже? – с улыбкой спросил Красивый-старший, подмигивая дяденькам.

– И ни минутой позже, – подтвердил Егор.

Вал Валыч взглянул на наручные часы:

– Ну что, мужики, успеем составить весь список?

Дяденьки улыбнулись.

– Диктуйте! – решительно предложил папа. – Набираю на бланке приказа, чтобы смотрелось натурально!

Дяденьки рассмеялись.

– Увеличить зарплату! – подкинул один.

– Втрое, – добавил второй и прыснул.

– Двухчасовой перерыв на обед! – хихикая, присовокупил третий.

– За счёт фирмы! – уточнил Вал Валыч, щёлкая клавиатурой.

– Рабочий день с одиннадцати до трёх!

– Пятница, суббота, воскресенье – выходные!

– И никаких совещаний! – строго добавил папа. – Рас-с-с-печатать! Держи, сынок! – Он вручил вылезший из принтера лист бумаги Егору. – Можешь нести подписывать!

И дяденьки снова дружно расхохотались.

Секретарши Кати в приёмной уже не было. Поэтому мальчик, ни у кого не спрашивая разрешения, влетел в кабинет, в котором громко рыдал Олег Петрович.

– Я негодяй! – вопил он, стуча лбом об стол. – Какой же я подлец и негодяй! Нет мне прощения! О, совесть лютая, как страшно ты караешь…

– Действуй, клиент готов! – подсказал из-под стола Гаврюша.

Егор осторожно подошёл к начальнику.

– Не плачьте, пожалуйста, дяденька директор! – тихо попросил мальчик и сел за стол, прямо перед лежащим на нём зарёванным начальством.

Поверженный Олег Петрович в изнеможении всхлипнул.

– Мальчик, – скорбно улыбнулся он. – Прости меня, мальчик! Я так себя плохо вёл! Что мне сделать, чтобы ты меня простил?

– Ничего особенного, – сказал Егор. – Подпишите это, и все вас сразу полюбят.

– Правда? Подписать, и всё? – искренне удивился Олег Петрович, принял ручку от домового и черкнул по листочку. – Всё-всё-всё?

– Ага! – подтвердил Красивый-младший.

– Спасибо, мальчик! – неуверенно поблагодарил толстяк.

– Да не за что, Олег Петрович! – ответил Егор, унося с собой листок. – Можно мы с папой домой поедем? А то у нас там только кот и бабушка.

– Разумеется, мальчик, езжайте! – Директор впервые за много лет чувствовал себя бесконечно счастливым.

Гаврюша оседлал веник и стоял на подоконнике перед распахнутым окном, с котомкой за спиной и рацией на шее.

– Догоняйте, братцы! С меня мигалка! – крикнул он и вылетел.

В кабинет ворвались папа и дяденьки, с которыми он смеялся. Директор улыбнулся им и приветливо помахал ручкой.

– Егор! Ты зачем сюда пошёл? Я же пошутил! – возмутился Вал Валыч.

Мальчик передал отцу теперь уже официальную бумагу, и тот с ужасом уставился на знакомую подпись.

– Теперь вы будете меня любить, правда? – шмыгнув носом, спросил директор.

– Сынок, пойдём отсюда! – шепнул папа Егорки и, оглянувшись на других сотрудников, громко добавил: – Теперь, Олег Петрович, мы вас на руках носить будем!

А в тот же самый момент на заднем дворе, на стоянке автомобилей, мстительная секретарь Катенька замахнулась хоккейной клюшкой на заднее стекло директорского «мерседеса». Рука у девушки оказалась тяжёлая…

Глава шестая,
в которой безумный день перетекает в безумный вечер

Маркс сидел перед магнитофоном Глаши, положив лапу на кнопки, и внимательно слушал модную песенку на одной из популярных радиостанций. «Ты целуй меня везде – восемнадцать мне уже!» – требовал сладкоголосый исполнитель под бодрый танцевальный мотивчик. Баюн презрительно фыркнул, переключил волну и нарвался на поток рекламы. Реакция последовала сразу – шерсть его вздыбилась, и он зашипел на магнитофон, как на лающего пса, затем намотал шнур питания на лапу и резко выдернул его из розетки.

– Пйогнивший капитализм! – подытожил Маркс и, гордо задрав пушистый чёрный хвост, отправился вон из девичьей. День плавно двигался к вечеру, кот просто не знал, чем себя занять.

На диване в гостиной мирно сопела бабуля, благодаря заклинанию домового – без храпа. Баюн мягко подошёл к дивану и поднялся на задних лапах, чтобы поправить подушку. Светлана Васильевна распахнула глаза и подозрительно уставилась на него.

Маркс уткнулся мордой хозяйке в ухо и замурлыкал «Интернационал». Подействовало – бабушка Красивых, сладко причмокивая и вздыхая, повернулась носом к стенке. Она даже помычала: «Воспрянет род людской…» – и сладко уснула снова.

Часы на стене показывали четыре после полудня. Баюн, назначенный Гаврюшей старшим по дому, честно облазил всю квартиру, проверил каждый угол, поиграл со старым чеком из аптеки, повалялся под всеми кроватями и на кроватях, почитал журналы (особенно ему понравились мамины, с рецептами), посмотрел новости по телевизору.

И вот пришло самое время по старой кошачьей традиции посидеть на подоконнике и поглазеть на мир за стеклом. Так он и сделал. Подоконник на кухне был широким, с этого местечка открывалась хорошая панорама двора, видно было и песочницу, и качели, кто заходит в подъезд и кто оттуда выходит.

Кот лениво глядел на воробьёв, смело и безнаказанно чирикающих на снегу, до тех пор, пока не заметил красивую чёрную машину, подкатившую к подъезду. Встала она точь-в-точь на папином месте возле песочницы – там, где обычно стояла его зелёная «шестёрка».

Из кожаного салона с водительской стороны появился человек в дорогом костюме. Захлопнув дверцу, парень мельком глянул в зеркало заднего вида и поправил причёску. Затем он обошёл свой автомобиль, похожий на толстого тюленя, развалившегося на льдине, и открыл вторую переднюю дверцу. Баюн навострил ушки, потому что девушкой, которой помогали выйти, оказалась Глаша. У неё был яркий бумажный пакет, который она сразу отдала молодому человеку.

«Восемнадцать мне уже, ты целуй меня везде!» – вспомнилось Марксу, и кот отправился поднимать хозяйку. Спать в то время, когда в дом идут гости, да не просто гости, а без пяти минут готовые женихи для единственной внучки, бабушке совершенно не к лицу.

Баюн запрыгнул на спинку дивана, пробежал по ней к хозяйкиной голове, сел и опустил хвост, как сказочный волк в прорубь. Щекотание носа – и дело сделано. Светлана Васильевна расчихалась, вскочила и в тот самый момент услышала трель дверного звонка.

– Иду-иду! – отозвалась зевающая пенсионерка, сунула ноги в тапки, поправила халат и бросилась в прихожую. – Иду-иду!

Распахнув дверь, она сразу всё поняла и пожалела, что не привела себя в порядок. Причёска у бабули слегка съехала набок, а случай требовал выглядеть как можно лучше. В такие моменты любая мелочь должна быть на высшем уровне, это она прекрасно понимала, но внучка поступила в своём стиле, совершенно не заботясь о том, какое впечатление произведёт на жениха.

– Ой! – сказала бабушка. – Глаша! Ты почему меня не предупредила, что придёшь не одна? Я выгляжу как старая каракатица!

– Вы прекрасно выглядите… Светлана Васильевна! – будто диктор с телеэкрана, произнёс высокий блондин профессионально поставленным голосом.

Он снисходительно посмотрел на растерянную хозяйку и повернулся к девушке, чтобы увидеть, восхищена ли та его манерами, но Глаша оттеснила бабушку в сторону и прошла вперёд. Молодой человек вручил пенсионерке тяжёлый от бутылки с вином и дорогих сладостей бумажный пакет. Красивая-младшая покровительственно улыбнулась.

– Бабуля, знакомься! Максим – мой новый… знакомый по институту.

– Скворцов Максим Леонидович, – чётко произнёс парень и поправил волосы.

– Ой! – повторила бабушка, открыто любуясь гостем, будто конём на выставке. – Красавец! И чего я вам глаза мозолю? Пойду на стол соберу!

– У тебя прекрасная бабушка, – тихо, но в то же время достаточно громко сказал парень, принимая у Глаши пальто.

– Баб, слышала? – крикнула она в сторону кухни. – Максим сказал, что ты у меня прекрасная. Кто бы сомневался! Снимай уже ботинки, Скворцов, и я тебе нашу берлогу покажу.

Баюн возник в тот момент, когда гость аккуратно снимал новенькие кожаные туфли с острыми носами. Маркс придерживался строгих правил, поэтому воспринял незнакомца исключительно в роли жениха. Тщательно одетый, выбритый, подстриженный, выглаженный, начищенный и надушенный – разве не жених?

– Глафира? – неожиданно поморщился молодой человек. – Ты не могла бы убрать мои туфли в шкаф?

– Это зачем?

– Видишь ли, у котов есть дурная привычка портить обувь.

Баюн так и сел, сражённый в самое сердце…

Он – высокообразованный, идейно подкованный, прекрасно себя зарекомендовавший, сдержанный, рассудительный кот – и писать в тапки?!

– В каком смысле портить? – Глафира посмотрела на своего Скворцова, как будто видела его впервые, и тут вдруг появилась бабушка, в очередной раз доказывая, сколь отменный слух бывает у заслуженных пенсионерок.

– Не волнуйтесь, Максим! – пропела она. – Котик ничего плохого не сделает, он у меня такая умница! Правда, Марксик? У-тю-тю-тю-тю! – Она подхватила своего любимца и унесла на кухню. – Сейчас бабуля что-нибудь вкусненькое сготовит дяде Максиму, а умного Марксика напоит молочком! У, ты ж моя пуся-а!

Светлана Васильевна приземлила негодующего питомца перед миской, открыла холодильник и достала пакет молока. Кот с отвращением глядел на белую струйку и терпеливо сносил поглаживания и сюсюканье.

– Сыйка бы, – в никуда сказал Маркс, как только бабушка унеслась в гостиную.

– Обойдёшься, – буркнул в ответ домовой, вылезая из вытяжки.

А поскольку Гаврюша как раз занимался проверкой хозяйства: духовка, мусорное ведро, корзина с овощами, – то и кошачью морду заодно осмотрел, мало ли куда этот усатый тип лазил!

– Что за суета в доме? – поинтересовался он, когда бабушка вновь вернулась и начала греметь посудой.

– Да так, – вздохнул кот, косясь на молоко. – Гость пожаловал, к Глафийе…

– Из какого мира пришелец? – Гаврюша избавил Маркса от мучительного зрелища и в один миг уполовинил содержимое кошачьей миски.

– Из этого, из йеального.

Рискуя быть разоблачённым, домовой открыл холодильник.

– Говори, что хочешь? У меня сегодня праздник, угощаю.

– Да мне бы… – с надеждой встопорщил усы Маркс.

– «Дружбы» не проси, с этим покончено. На вот, сыровяленой попробуй. – В миску шлёпнулся душистый кусочек свежей колбаски.

Дверца холодильника закрылась в тот миг, когда к нему повернулась бабуля, чтобы взять масла. Гаврюша зевнул, а баюн, жадно давясь, отвернулся от хозяйки.

– Устал я сегодня, шибко устал. Колдовал много, летал быстро и не спал совсем. Побудь за старшего, пока наши не вернутся, лады?

Маркс утвердительно икнул и удовлетворённо повалился на спину. Рыжий домовой допил молоко и дёрнул прямиком в ванную, чтобы вздремнуть часок-другой внутри стиральной машины, а баюн ёрзал и мурчал от блаженства. Бабуля с умилением посмотрела на пустую миску и довольный результат рядом.

– Марксик у меня умница, правда? – проворковала она, обращаясь к любимцу.

– Вам помочь, Светлана Васильевна? – В кухню, сияя, как витрина ювелирного магазина, вошёл высокий блондин. – Глафира переодевается.

Он был слишком изыскан для всей этой обычной обстановки и, когда проходил, старался ничего не задеть, то и дело проверяя рукава пиджака. Быстро окинув взглядом скромную кухню, Максим потерял к ней всякий интерес.

Бабушка засмущалась и уронила салфетку.

– Нет, нет, нет! Садитесь, молодой человек, чай готов, всё есть. – Она поспешила протереть и без того чистую скатерть, не забывая любоваться внучкиным «приобретением». – Много сегодня занятий было?

– Не знаю, Светлана Васильевна, – без тени смущения признался «жених» и со значением в голосе сообщил: – У меня индивидуальный график обучения. Много работы. Три встречи до обеда, три после… День расписан практически поминутно.

На каждое его слово бабушка с восторгом кивала, словно говоря: «Да, да! Нам именно такой и нужен! Прекрасно, прекрасно!»

Он провёл ладонью по стулу и внимательно посмотрел на подушечки пальцев. Сел парень на самый краешек, чтобы не помять идеально выглаженные брюки.

– Интересно… – Бабушка задумалась. – И что же за встречи?

– Партийная работа, – как бы невзначай заметил Максим, поворачиваясь к бабуле в самом выгодном ракурсе, в римский профиль. – Я же заместитель по связям с общественностью от нашей студенческой партии. Приходится совмещать, планировать, рассчитывать.

– И что же за партия у вас такая, студенческая? В защиту животных или за мир во всём мире? А как вы относитесь к личности Владимира Ильича Ленина?

У Маркса слегка прошла эйфория колбасной радости, и он навострил ушки. Когда разговор заходил о всяких там убеждениях, партиях, лозунгах и собраниях, он всегда навострял ушки. Это же Маркс!

– Да так… Нефтегазовая надежда России. Мы молодая партия, но отбор у нас очень серьёзный, надо же соответствовать! – Максим Скворцов выпрямился, взгляд его стал очень строгим и мудрым. Сразу было видно – он соответствует.

Бабушка чуть не выронила чашку со свежезаваренным крепким чаем, но вовремя спохватилась и поставила её перед нефтегазовой надеждой своей ненаглядной внучки. Кому-кому, а Глашеньке бабуля (несмотря на коммунистические убеждения) от всего сердца желала кого-то в этом роде – понефтегазовей да понадёжней!

– Прошу меня извинить, мне нужно вымыть руки, – сдержанно сказал Максим, вполне довольный произведённым впечатлением, и вышел из-за стола. – Представляете, Светлана Васильевна, некоторые чудаки кладут пакетики прямо в заварочный чайник!

Бабушка дружески хихикнула и повернулась к разделочному столу, на котором стоял стеклянный чайник с поршнем. Рядом – начатая коробка пакетированного чая. Она открыла шкафчик и забросила улику подальше.

– Ну, Глашка! Ну, оторвала девка! – с искренним уважением вырвалось у Светланы Васильевны, и в этот самый момент в дверь снова позвонили.

В дом ворвалась шумная орда, состоявшая всего из двух человек – папы и сына.

Если бы не разница в росте, можно было принять их за друзей-первоклассников. Разбросав обувь и шапки, не замечая никого и ничего, включая Глашу, которая их впустила, они вели только им одним понятную игру.

Егор держал игрушечную рацию и строчил из неё, как из пулемёта, а папа делал вид, что убегает, пригибаясь от шквала пуль. При этом Вал Валыч смешно подскакивал, прикрывая руками задние карманы брюк, и вопил как сумасшедший осёл. При каждом таком прыжке и вопле Красивый-младший просто валился со смеху.

– Ты арестован, злой начальник! – кричал Егорка. – Сопротивление бесполезно!

– Ай-йяй! Уй-йюй!! Мама-а!!! – вопил Красивый-старший. – Не стреляйте! Во мне и так полкило пуль. Я обещаю исправиться!!!

Максим Скворцов вышел из ванной и, никем не замечаемый, смотрел на происходящее круглыми от изумления глазами. На шум и гам вслед за парнем вылез и сонный Гаврюша, сжимая в руках маленькую подушку с травами, с кухни подтянулась бабушка, и даже Маркс высунул любопытную морду.

Папа, не снимая зимней куртки, повалился на спину в прихожей, широко раскинув руки и ноги. Он стал похож на кремлёвскую звезду, а сын уселся ему на живот и, вознося руки к потолку, прокричал:

– По-бе-да-а!!!

Вал Валыч скорчил та-а-акую гримасу, что даже Глаша не удержалась и прыснула. Все остальные стояли как вкопанные.

– Баб, привет! – вежливо сказал Егор, начиная приходить в себя. – Бабуль, ты не поверишь, у нас с папой сегодня просто сумасшедший день!

– Охотно поверю! – строго ответила Светлана Васильевна. – У нас, между прочим, гости. Максим Леонидович. Друг нашей Глашеньки.

Глаша смущённо повела плечами.

– Максим, – бабушка протяжно вздохнула, – знакомьтесь, этот человек на полу – Глашин папа, Валентин Валентинович Красивый…

Вал Валыч сел и завертел головой.

– Привет, Макс! – всё ещё смеясь, поздоровался он и протянул руку. – Поможешь подняться? Я, кажется, спину потянул.

– Очень приятно… – сухо ответил молодой человек, пропуская папину просьбу мимо ушей. Он спешно пожал протянутую ладонь и выдернул руку, так что подниматься хозяину дома пришлось без его помощи.

– Я помогу, – сказала девушка и подошла к отцу. Настроение у неё подпортилось.

– Максим, там же ваш чай остывает! – пропела бабушка. – Жду всех к столу!

Светлана Васильевна вошла на кухню первой. За ней, чуть не споткнувшись о баюна, проследовал красавчик Скворцов. Зыркнув по сторонам, он пнул кота, словно тряпку, забытую после уборки. Люди этого не видели, а вот Гаврюша оказался свидетелем.

– Непорядок, – сказал он возмущённому до кончика хвоста Марксу.

– Беспйедел! – яростно возопил тот.

– Месть?

– Опйеделённо!

– Глаша! Сегодня было столько чудес! Столько чудес! Правда, папа? – моя руки в ванной и разбрызгивая воду во все стороны, прокричал Егор.

– Это точно! – стоя на очереди, подтвердил отец. – Дочь! Мы с твоим братом попали в лапы НЛО. Дважды за день! Можешь посмотреть на Ютюбе. Я уверен, что нас снимали.

– Пошли завтра с нами, мы и тебя покатаем с волшебной мигалкой! – щедро предложил младший брат, кое-как вытирая руки полотенцем. Он выскочил и добежал до кухни, где все уже почти расселись, кроме мамы, которая вернётся с работы гораздо позднее.

– Гаврюша наколдовал мигалку, и она носила дедушкину машину через всю Москву! По воздуху, по воздуху! А все думали, что это летающая тарелка, но это не летающая тарелка, это была…

– Егор, сядь! – явно смущаясь перед «высоким» гостем, потребовала бабушка. – Хватит тут сказки рассказывать! Максим у нас, между прочим, очень серьёзный и перспективный молодой человек. Лучше расскажи ему, что вы проходите в школе.

– Вы абсолютно правы, – важно заметил Скворцов и свысока посмотрел на мальчика. – Колдовство, летающие тарелки и прочие детские глупости надо оставлять в детском саду. Тебя ведь Егор зовут, я не ослышался? Поверь, Егор, чем раньше ты поймёшь, как важно учиться и уважать старших, тем скорее станешь таким же взрослым!

– Таким, как ты?

– Ну, не таким, конечно, и всё же… – Молодой человек демонстративно поправил галстук и закатил глаза.

– Не хочу быть таким, как ты, – уверенно сказал Егорка. – Хочу быть таким, как папа.

– Ты ничего не понял, мальчик! – Максим надулся и не смог этого скрыть. – Я в общем говорю, в целом, так сказать… Когда-нибудь, надеюсь, ты поймёшь, что путь мужчины наверх, на вершину карьеры и успеха, начинается ещё в школе и…

– Я не люблю школу, – заупрямился сын Красивых. – В школе карантин, а ты зануда!

Бабушка чуть не схватилась за сердце, но Глаша хихикнула и, к удивлению своего спутника, согласилась с братом:

– Да, Макс, чего-то ты занудил сегодня.

– Представляете! – появившийся из ванной Вал Валыч вовремя прервал назревающий конфликт. – Какой-то негодяй поставил свою крутую тачку прямо на нашем месте! Фиг теперь припаркуешься! Из-за этого болвана я вынужден был бросить машину в соседнем дворе! – В гробовой тишине папа сдвинул занавеску и глянул в окно. – Ага, всё ещё стоит! Посмотри, Глаш, ты не знаешь, чья это?

– Моя, – сдавленно отозвался гость, и папа чуть не поперхнулся.

– Папуля, ты просто душка! – весело откликнулась дочь, уронив лицо в ладони. – Знаешь, как нового человека к себе расположить…

– Всё нормально. – Скворцов поправил волосы и выпрямил спину ещё сильнее. – Многие просто не могут поверить, что в моём возрасте можно быть настолько успешным и ездить на авто представительского класса. Я вас понимаю, Валентин Валентинович. Наверное, для вас это что-то немыслимое.