Текст книги "Перекресток времен. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Захаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Оставшиеся внизу с нетерпением ждали сигнала, разрешающего движение. Люди уже немного отдохнули, и им поскорее хотелось убраться из столь негостеприимного места. Получив сигнал по радио, первым на перевал стал подниматься «Ханомаг». Экипаж бронетранспортера остался прежним: Григоров, Штольке и Громыхало. Ганс вел свою машину осторожно, на малой скорости из-за плохой видимости и опасения сбить стоявших по краям тропы красноармейцев и солдат, обозначавших направление движения. Следом за ним, держа дистанцию, начал движение и Максим, усевшийся вместо отца за руль УАЗа. За ними по тропе потянулись и все остальные.

Последним на перевал поднялся «лексус». Кожемяка остановил джип, развернув его так, чтобы Климович имел возможность увидеть плато.

– Ну вот мы и выбрались из капкана, – вздохнул с облегчением Кожемяка.

– Да, еще б чуть-чуть, и даже косточек наших никто не нашел бы, – поддержал его ординарец. – Все бы сгорели, или камни со снегом нас в нем похоронили бы.

Климович молчал и отрешенно смотрел в сторону еле видневшегося сквозь снежно-пепельную бурю котлована с озером. Он понимал, что обратной дороги у них нет, надо двигаться только вперед. Но куда и как долго, этого никто сказать не мог.

В центре котлована, словно фотовспышка через дымную пелену, вдруг ярко вспыхнул белый с искрами огненный шар, на мгновение ослепив людей. Во все стороны от вспышки пошла световая и взрывная волна. Земля затряслась, вздыбилась и начала раскалываться, образуя глубокие трещины, в которые проваливались большие куски горной породы и где исчезала кипящая лава. В небо поднялся огромный гриб пыли, пара и частиц грунта.

– Это ядер… – успел крикнуть Кожемяка, и его голос утонул в грохоте.

Взрывная волна, словно игрушечную машинку, кинула «лексус» прямохонько в расщелину на вершине перевала, после чего обрушила весь проход.

Глава 12

На другой стороне перевала выход из расщелины возвышался над ледником метров на пять. Саперы двумя точными взрывами откололи часть скалы, и люди смогли спуститься вниз по пологому спуску на снег. Снег был достаточно плотным, люди и повозки почти не проваливались, только тяжелые бронетранспортер и автомобили оставляли после себя глубокую колею.

Сама расщелина на вершине перевала протянулась метров на сто, это если по прямой. Но расщелина не была прямой, она извивалась, словно змея. Не успел ротмистр Новицкий с группой казаков ступить на ледник, как позади прогремел мощный взрыв. Земля затряслась, а над горами в небо поднялось громадное пылевое облако, напоминающее большой гриб.

– Матерь Божья! Пресвятая Богородица! Прости нас, Господи! За какие грехи такое лихо на наши головы?!

Из расщелины, как из огромной водосточной трубы, взрывной волной вместе с камнями и пылью выплюнуло побитый «лексус». Перевернувшись несколько раз в воздухе, он пролетел над головами казаков и упал на ледник, утонув в снегу и подняв при этом вокруг себя белое облако. Все, кто был недалеко от места падения автомобиля, бросились к нему. Когда снежная пыль немного осела, люди увидели, что машина лежит на левом боку. Судя по внешнему виду, автомобиль восстановлению не подлежал, да и негде было его восстанавливать.

 
В числе первых подбежавших к «лексусу» были Уваров и Долматов.
 

– Живые али нет, ежики курносые? – тревожно спросил старшина-пограничник.

– После такого полета вряд ли, – покачал головой Уваров.

– А что это было, товарищ подполковник? – продолжал интересоваться Долматов.

Уваров из-под ладони посмотрел в небо на начинающий распадаться пылевой гриб:

– Судя по внешнему виду и взрывной волне, похоже на ядерный взрыв. Но откуда он здесь? Е-мое! Неужто нас в светлое будущее забросило?

– Ваш высокоблагородь! Там стонет кто-то! – крикнул Олегу молодой казак.

Заглянув в кабину, они увидели, что от ударов сработала защита и воздушные подушки, надувшись, придавили Климовича и Кожемяку к сиденьям. Оба были в бессознательном состоянии. Кожемяка изредка стонал. У обоих были разбиты лица, но они были живы. Больше всех не повезло ординарцу. У него была сильно разбита голова и неестественно вывернута шея. Из спины торчал большой осколок стекла.

 
Попробовали открыть двери, но их заклинило.
 

– Бегом к машинам! Тащите ломы и топоры! Освободите одну подводу, и сюда ее! Быстрее, быстрее! – принялся распоряжаться Олег. Казакам Новицкого он приказал откапывать крышу «лексуса», надеясь через нее вытащить зажатых в машине людей.

Караван встал. К месту трагедии уже спешили люди с ломами и топорами, гнали двух лошадей, запряженных в освобожденную от поклажи подводу. Задыхаясь, в сопровождении санинструктора и медсестры Вари к утонувшему в снегу автомобилю бежал Баюлис. Следом за ними, прижав к груди сумку-чемоданчик с красным крестом и путаясь в длинной шинели, торопился молодой красноармеец. Общими усилиями удалось вырвать правую переднюю дверь и вырубить правую стойку машины. Уваров выхватил десантный нож и перерезал подушки безопасности, а также обшивку салона. Сначала осторожно вытащили Климовича, после Кожемяку. Последним из «лексуса» было извлечено тело ординарца. Всех положили на расстеленный на снегу брезент. После беглого осмотра Баюлис доложил:

– Командир и Кожемяка живые. Побило их немного, но жить будут. Судя по ссадинам и шишкам на голове, у обоих сотрясение мозга. Сейчас они без сознания. Кроме старых ранений у командира полка сломано правое предплечье. Это если не считать порезов и ушибов. У Кожемяки сломана левая рука и несколько ребер. Как они ноги себе не переломали, понять не могу! При ДТП это обычное дело.

– Здесь, Янис Людвигович, не было ДТП, а был удар взрывной волной, затем полет и неудачное приземление, – поправил его Уваров.

 
Не обращая внимания на его выпад, Баюлис продолжил:
 

– Сейчас я им шины наложу, рваные раны зашью и уколы сделаю. Кожемяке покрепче грудь перетянем, чтобы ребра лучше срослись. А вот с ординарцем я бессилен.

Пока Баюлис со своими помощниками оказывал первую медпомощь пострадавшим, Уваров устроил короткое совещание с подошедшими к нему командирами.

– Товарищ подполковник, Олег Васильевич, что это такое? Вы нам можете объяснить? Что это было, новый вулкан или что-то другое? Что с Алексеем Аркадьевичем и с вашим современником, будут они жить?

– Товарищи командиры и господа офицеры! Долго говорить не буду, – оборвал все вопросы Уваров. – Одно могу сказать: у нас с вами очень мало времени. Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше для нас. Врач заверил, что Климович и Кожемяка будут жить. Ординарец погиб. То, что вы увидели, очень похоже на ядерный взрыв. Это неуправляемый процесс высвобождения большого количества тепловой и лучистой энергии в результате цепной ядерной реакции деления или реакции термоядерного синтеза за очень малый промежуток времени. По своему происхождению ядерные взрывы являются либо продуктом деятельности человека на Земле и в околоземном космическом пространстве, либо природными процессами на некоторых видах звезд. Почему произошел этот взрыв, я ничего сказать не могу. Но знаю точно одно: чем быстрее мы отсюда уйдем, тем больше шансов, что останемся в живых. Все объяснения будут потом. А сейчас все по своим местам, порядок движения прежний. Без остановок спускаемся вниз по леднику. Движение начать немедленно!

Если для Антоненко и Нечипоренко объяснения Уварова были понятны, сами из двадцать первого века, то люди из девятнадцатого года и сорок первого ничего не поняли. Но, понимая серьезность положения, решили все вопросы отложить на потом и выполнить приказ – срочно уходить подальше от возникшей новой опасности.

Погибшего ординарца пришлось похоронить прямо в снегу. Погрузив раненых на подводу и забрав все, что возможно, из побитого «лексуса», превратившегося в металлолом, людской караван двинулся в путь по снежной дороге, медленно стекающей вниз по наклонному ложу.

Солнце начало уходить за серые облака, затем резко наступила темнота. И только благодаря белому снегу можно было различить темные очертания скал, проплывающих мимо еле бредущих людей.

Они уходили все дальше и дальше от перевала, прикрывшего их от непонятного, а поэтому загадочного и страшного взрыва.

– Господин подполковник… Олег Васильевич, – еле слышно обратился капитан Невзоров к Уварову, – объявите привал, прошу вас. Люди и животные обессилены. Уже почти сутки без еды и отдыха. Еще немного, и многие просто не смогут идти. А ведь среди нас женщины и дети.

– Я все понимаю, Борис Иванович, но, если мы сейчас остановимся, потом никто живым отсюда не уйдет.

– Почему вы так думаете? Мы ведь уже достаточно далеко отошли от того страшного места.

– Да. Это правда. Слава богу, что ветер изменился и радиационное облако унесло в другую сторону. Да и вулканического пепла здесь тоже нет. Но и на леднике мы оставаться долго не сможем.

– Почему? Несколько часов ничего не решат, а люди и лошади смогут немного отдохнуть.

– Вы раньше были в горах?

– Нет. Я всю свою жизнь прожил на равнине.

– Я вам сейчас попытаюсь объяснить. – Уваров прокашлялся. Чем ниже они спускались, тем легче становилось дышать, сухой горный воздух уже не так драл горло, как раньше. – Вы, наверное, заметили, что снег под ногами потерял прежнюю плотность, люди начали проваливаться. Лошади еле тащат подводы, а автомобили чаще буксуют.

– Конечно, заметил. Мы уже прошли по этому леднику верст двадцать, высота гор уменьшилась, стало теплее, вот снег и сходит. Хотя ветер остается по-прежнему сильным, до костей продирает.

– А заметили вы трещины в леднике? Чем ниже мы спускаемся, тем они шире и глубже. Идущий впереди бронетранспортер Григорова уже несколько раз чуть не провалился. Хорошо, что немец – классный водитель, вовремя отворачивал. По дну трещин часто текут ручьи или происходит движение льда, в любой момент может отколоться большой кусок, тогда мы окажемся на дне и лед нас просто раздавит. Здесь также велика вероятность схода снежных лавин. Так что мы можем запросто провалиться под лед или быть погребены под снежной лавиной. В конце концов, мы можем просто замерзнуть. Чем быстрее мы отсюда уйдем, тем лучше.

– Что же нам делать?

– Профессор Левковский посоветовал искать сходы на свободную от снега и льда площадку. На бортах ледников встречаются боковые морены – вытянутые гряды неправильной формы, сложенные песком, гравием и валунами.

– Так надо послать разведку!

– Уже послал. Но пока результат отрицательный. Вокруг нас сильно отвесные скалы, нет ничего подходящего…

Разговор был прерван видом застрявшей рядом с ними подводы. Пожилой мужчина устало нахлестывал слабых лошадей и пытался сдвинуть с места глубоко засевшее в снегу колесо. На подводе, закутанные в тряпки, сидели двое маленьких ребятишек, из-под платков были видны только блестящие глазки. Неопределенного возраста женщина, одетая во все, что только можно было надеть ради спасения от пронизывающего ветра, пыталась помочь мужчине, толкая телегу вперед. Сзади к подводе была привязана исхудавшая корова. Она тихо мычала и смотрела на людей совершенно измученными, словно молящими о смерти глазами. Невзоров с Уваровым при помощи подоспевших солдат и красноармейцев вытолкнули подводу и помогли лошадям начать движение.

– Господа командиры! Долго мы так идтить будем, уже мочи нету? Хоть бы издохнуть быстрее! – в сердцах проговорил один из солдат.

 
Его поддержал худой небритый красноармеец в каске и рваной шинели:
 

– Зашли черт знает куда, лучше б там сдохли!

– А ну прекратить паникерские разговорчики! – оборвал недовольных Невзоров. – Стыдно вам, мужики! Вон бабы и дети идут, а вы тут сопли распустили! Осталось совсем немного, потерпите, скоро привал будет.

– А каша будет, а то уже желудок свело?

– И каша, и тепло. Все будет. Вы же русские солдаты. А русских ничего не берет, потому что мы непобедимы! Нет такой силы, что может сломить наш воинский дух!

– Да, ребята! – поддержал капитана Уваров. – А ну скажем дружно тетке с косой: хрен нас возьмешь, карга старая! А насчет привала – это я вам обещаю! Еще немного, и будет. Готовьте ложки, не потеряли их еще?

Бойцы, не очень-то веря в обещания командиров, все же замолчали и пошли вперед.

– Еще немного, и может быть бунт, – предостерег Невзоров. – Что тогда делать будем? Это верная смерть для всех.

– Бог не выдаст, свинья не съест. Нутром чую, выход где-то рядом.

В подтверждение слов Уварова к ним с головы каравана, освещая перед собой узкую полоску исполосованного колесами и ногами снега, громко тарахтя, приближался мотоцикл.

– Нашли! Товарищ подполковник! Нашли!

– Что нашли, Синяков?

Мотоцикл резко развернулся и остановился возле командиров. Синяков сидел за рулем, а за его спиной на заднем сиденье расположился бурят Будаев. Сержанта-радиста Хворостова с ними не было.

– Нашли, товарищ подполковник! Место нашли, где свернуть с ледника можно и отдохнуть нормально. Правда, немного в сторону отойти надо, а то впереди трещина большая, не объедешь и не обойдешь.

– Далеко ли до этого места?

– Да не особо. С полкилометра вперед пройти и влево свернуть. Там до скал не больше двух сотен метров, затем вдоль скал вниз немного, а потом подъем небольшой будет, кусок от скалы отвалился. Щель хоть и небольшая, но автомобили пройдут. Дальше вроде пещеры большой, ветра нет, и отдохнуть нормально можно. Все поместимся.

– Молодец, Виталий! А где радиста своего оставил?

– На том подъеме оставил, чтобы наше движение корректировал. Я уже и Григорова остановил, а Дулевич по рации с Хворостовым связался. Ждем только ваш приказ.

– Хорошо. Считай, что приказ уже получил. Сейчас дуй в голову колонны и поворачивай всех в тот район. Передашь начальнику штаба Бондареву, чтобы выставил регулировщика на повороте, и Будаева там оставишь, пусть показывают дорогу.

– Есть, товарищ подполковник! Галдан, держись крепче!

Мотоцикл взревел и рванул с места, выбросив из-под колес большие комья снега.

– Ну и везет же вам, Олег Васильевич! – восхитился Невзоров. – Только проговорили, и вот вам, пожалуйста, получите, что заказывали!

– Просто жизненный опыт и интуиция, – спокойно ответил Уваров. – Ну не может нам все время не везти! За черной полосой всегда будет белая! Надо в это верить. Что я и делаю. Как говорили наши предки, на Бога надейся, а сам не плошай! Мне ведь в свое время довелось в горах послужить, затем, когда сюда попали, с нашим профессором переговорил, оценил общую обстановку и местность, вот и сделал вывод, что где-то должен быть сход. Ну не могло его не быть! Поэтому и послал разведку вперед. Вот вам и результат.

– Я понял, почему вы гнали нас без остановок все эти сутки! Боялись, наверное, чтобы ночью не прошли мимо.

– Так точно. Ваша взяла… Хотя если честно, то уверенности у меня не было, но надежда умирает последней.

Максим шел, держась одной рукой за подводу с ранеными. Свой карабин с оптикой он закинул на спину, поэтому обе руки оказались свободными. Плохо, что в свое время они с батей не придумали прихватить с собой перчатки. Знал бы прикуп – жил бы в Сочи! Сейчас же приходилось часто менять руки и согревать их своим дыханием. Передав уазик отцу, который сразу же загрузился ребятней, мерзшей без теплой одежды, солдатские шинели им мало подходили, Макс решил держаться поближе к Оксане, поэтому и пошел с госпиталем Баюлиса. Девушка, видно, поняла его желание и не возражала. За время спуска она сильно устала и уже еле передвигала ноги. Этому также мешали явно большая для нее красноармейская форма и ботинки не по размеру. Когда наступили сумерки, Макс еле уговорил ее сесть на подводу, где лежали двое раненых. Сам шел рядом, иногда поглядывая на поразившую его прямо в сердце девушку. За этот долгий путь они почти не разговаривали, в основном обменивались взглядами, но и по ним можно было понять, что думает каждый из них. В кармане своего бушлата Максим нашел несколько карамелек – видно, остались еще с прошлогодней поездки на озеро – и, не задумываясь, отдал их девушке. Оксана поблагодарила, но себе взяла только одну конфету, остальные отдала Варе и Рите, а также молодому красноармейцу, помогавшему им в госпитале.

За то время, что находился в этом мире, Максим понял, чем его современники в большинстве своем отличаются от людей прошлых веков. Людей двадцать первого века больше интересовала материальная сторона жизни, беспокоило собственное благосостояние. Они почти забыли, что существует такое объединяющее всех понятие – Родина! Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше, – вот основной лозунг его поколения. А здесь все по-другому. Да, конечно, и здесь были люди, ищущие для себя выгоды, но их было мало, и они старались не выделяться, как это было принято в его мире. Здесь общая беда сплотила всех, красных и белых, чего не было в двадцать первом веке. В его времени одни богатые боролись с другими богатыми, и плевать они хотели на то, что в этой их борьбе страдают простые, невинные люди. Паны бьются – у холопов чубы трещат. Так, кажется, говорил в прошлом простой люд? Но тут не было ни панов, ни холопов. Каждый стоил того, чего действительно стоил: без своей кубышки с золотыми, без связей, без родичей. Нет, родичи и «связи» у Максима здесь все-таки были! Это батя, дядя Олег и дядя Янис. Но гоняют они его, как последнего зеленого салабона. И правильно делают: тяжело в ученье – легко в бою. Правда, боя еще не было, но что такое товарищеская взаимовыручка, Максим уже узнал. Когда поднимался на перевал и сейчас, когда шел по покрытому снегом леднику. Неизвестные красноармейцы и солдаты-белогвардейцы по собственному почину освобождали подводы из снега, помогали друг другу подниматься и спускаться на крутых поворотах, при этом никто ничего не просил взамен, как было принято в его время. Каждый заботился о раненом, будь он красным или белым. Еще несколько дней с этими людьми, и ему не нужны другие. Вот где его место – среди них. Он готов делить с ними последний сухарь, последний глоток воды. Это единение придавало Максу сил и веры. «По одному нас сломать легко, а вместе мы непобедимы, – так, кажется, говорил кто-то из древних. – Ну почему нашему народу для объединения нужно горе и общая трагедия?» Макс этого не понимал, но понимал одно: взаимовыручка заложена в нем и окружавших его людях с генами, на подсознательном уровне, впитана с молоком матери.

За размышлениями Максим не заметил, что караван замедлил движение. Кругом стояла темнота, только впереди светились фары остановившихся автомобилей.

– Что случилось? Почему встали?

– Впереди большая трещина. Разведка место для отдыха нашла. Поворачиваем налево. Не отставать! Подтянуться! Дистанция минимальная!

Оксана соскочила с подводы и обогнала Максима. Сквозь мешковатую солдатскую шинель он видел ее прекрасную фигуру. Нет, не видел, чувствовал. Он не удержался, догнал и обнял Оксану за талию. Она вздрогнула, но не отстранилась. На секунду замерла, прижалась к Максиму всем телом, затем резко шагнула вперед, и возникшая между ними невидимая тонкая нить разорвалась.

– Поворачивай! Поворачивай! Осторожно! Поберегись!!!

Те, кто шел за ними, не увидели в темноте провал, одна из лошадей оступилась и провалилась задними ногами в трещину, судорожно пытаясь выбраться наружу. Следом за ней в пропасть чуть не пошла телега с ранеными. Спас положение старший сержант Левченко со своими артиллеристами, сопровождавшими госпитальные подводы. Григорий Васильевич, оставив возле своих орудий по два бойца, приказал остальным помогать походному госпиталю, где находился и его старший брат Степан.

– Хватай, ребята! Тащи ее наверх!!

Перепуганная лошадь сначала дергалась, но затем замерла, видно, поняла, что самой не справиться и спасение целиком зависит от людей. Хорошо еще, что подвода не перевернулась. С десяток бойцов окружили ее, напряглись, с криком и руганью, но все-таки вытащили лошадь из расщелины, после чего она, дрожа всем телом, резво потянула подводу за собой. На опасном пятачке сразу же встали два регулировщика, предупреждающие об опасности и направляющие движение каравана в место предстоящего отдыха. Хоть и с опозданием, но капитан Бондарев выполнил приказ общего совета.

Автомобили продолжили движение вдоль большой трещины. Впереди колонны тарахтел мотоцикл. Свет фар вырывал из темноты отвесные, неровные стены острых скал, кое-где покрытых снегом. Казалось, этой мрачной картине нет конца и им никогда не выбраться из ледникового плена. На границе ледника и скал снег почти исчез, открыв под собой тонкую кромку льда. Хорошо, что спуск был пологим, мотоцикл Синякова почти не скользил. Медленно движущийся за ним бронетранспортер своей тяжестью крошил лед, обнажая отполированные камни. Следом, переваливаясь с боку на бок, ползли автомобили, дальше подводы, сопровождаемые уставшими людьми.

Впереди вдруг сверкнул лучик света. Он то замирал на месте, то совершал круговые движения. Стало понятно, что кто-то подавал им сигналы фонариком.

– Внимание! Остановка! Сейчас будет подъем! Всем приготовиться! Не спать!

А спать так хотелось! Налитое тяжестью тело уже не могло двигаться. Голова кружилась от усталости, голода и холода. Хотелось облокотиться на подводу или прильнуть к теплому капоту автомобиля, а то и просто упасть в снег и провалиться в сон. А во сне было жаркое зеленое лето, а ты без рубашки или гимнастерки, возле теплого озера или журчащей речки, где плещется рыба, пахнет ухой или шашлыками, рядом девчонки звонко смеются, и Оксанка среди них, хочется жить и радоваться жизни! Эх! Как хорошо во сне! Никогда бы не просыпался…

– Ребятки! Вставайте! Не спать, не спать! Подъем! Вперед! Пошли, пошли, мои родимые!

Вот и подъем, весь перепаханный колесами идущей впереди техники. Из последних сил Максим толкал подводу вперед, рядом с ним своим хрупким плечиком старалась помочь лошадям и Оксана. Девушка не удержалась на ногах и, запутавшись в длинной шинели, упала. Хорошо хоть, успела выставить вперед руки и не повредила лицо, мелкие царапинки не в счет. Откуда только силы взялись, Макс подскочил к ней и одним рывком поставил ее на ноги.

– Как ты, Оксанка?

В ответ он услышал тихое всхлипывание. Фары разворачивающейся машины на мгновение осветили ее лицо. Глаза девушки были полны слез, которые текли по щекам, оставляя на них грязные подтеки.

– Я… Я больше не могу… Я устала… Я домой хочу, к маме…

– Не плачь, девочка моя, все будет хорошо. Мы выберемся отсюда. Верь мне. Ты мне веришь?

Максим крепко обнял девушку. Она, как маленький ребенок, сложив ладошки перед собой, прижалась лицом к его груди и, понемногу успокаиваясь, тихо произнесла:

– Верю…

– А ну, молодежь, не задерживай движение! Нашли время обниматься! Вперед! Освободите дорогу!

Парень с девушкой смутились и отошли в сторону, пропуская идущую за ними подводу. Затем, спохватившись, ускорили шаг и догнали свою повозку с ранеными.

Постепенно, автомобиль за автомобилем, подвода за подводой, все собрались под скалой. Найденное место не очень-то походило на пещеру. Просто под воздействием воды, а затем льда от огромной скалы откололся нижний кусок, который впоследствии был смещен ледником вниз по склону. В результате образовалась неровная площадка размером примерно двести метров на сто. Над ней естественным козырьком нависала скала. Автомобили заняли места по краям площадки, дав возможность людям расположиться поближе к скале и укрыться от пронизывающего ветра, дующего с горных вершин.

Руководивший размещением Бондарев просил занимать места плотнее друг к другу. Несколько автомобилей поставили так, чтобы они освещали фарами временный лагерь целиком. Последними на площадку поднялись казаки во главе с ротмистром Новицким.

 
С разных сторон донеслись команды:
 

– Развести костры!

– Двигатели не глушить!

– Лошадей распрягай! Накрыть их! Холодной воды не давать, только теплой!

– Коров и коз в кучу, пускай греют друг дружку!

– Палатки ставьте!

– На землю и камни не ложиться, а то замерзнете! Подстилки под низ кладите!

– Где полевая кухня? В центр ее!

Уставшие люди подходили к автомобилям и пытались о теплый от работы двигателя капот согреть озябшие руки. Кто-то даже засыпал стоя, прислонившись к машине.

Постепенно то тут, то там вспыхивали веселые огоньки костров, давая тепло и надежду. Чтобы разгорались быстрее, приходилось сначала немного полить дрова бензином.

 
Уваров вместе с Невзоровым и Бондаревым начали обход временного лагеря.
Увидев Баюлиса, Олег произнес:
 

– Янис Людвигович, осмотрите, пожалуйста, со своими помощниками всех, особенно раненых и детей. Проверьте, нет ли обмороженных, умерших…

– У меня двое раненых скончались, – глухо ответил Баюлис. – Замерзли. Видно, плохо их укрыли или сами…

– Наверное, не захотели быть обузой для своих товарищей. Светлая им память, – тихо добавил Невзоров и, сняв фуражку, перекрестился.

– Надо хотя бы несколько палаток установить и печки в них, а то все люди ночью замерзнут, – уже еле слышно сказал Баюлис. – Завтра не с кем будет дальше идти… – Внезапно доктор замолчал и начал медленно оседать вниз. Его подхватили, не дали упасть.

– Янис Людвигович, что с вами?

– Он сознание потерял. Вымотался человек, всю дорогу на своих ногах наравне со всеми шел. Да и возраст, не молодой ведь уже! На подводу его положить надо!

Уваров и Бондарев, поддерживая Баюлиса под руки, с помощью подоспевших солдат уложили врача на подводу. Медсестра Варя накрыла его одеялом, а сверху еще и солдатской шинелью.

– Варвара, вместе с Шевцовым подготовьтесь к приему больных и обмороженных, – обратился к ней Бондарев. – Я прикажу Коваленко поставить возле вас пару палаток и поместить туда печки-буржуйки, что из землянок прихватили. Первыми туда заносите доктора и раненых командира полка и Кожемяку.

– Слушаюсь, товарищ капитан, – устало отозвалась девушка и присела возле колеса.

– Как ты себя чувствуешь, Варенька? – участливо наклонился к ней Бондарев.

– Я сейчас, товарищ капитан, я только минутку отдохну и встану… Мы все, что нужно, сделаем…

Совершая обход, Уваров встретил медленно идущего ему навстречу начальника склада Ярцева.

– Никита Савельевич, как вы? Сможете организовать ужин для людей?

– Дышу пока. Правда, ноженьки болят, сил нету, уж я не молодой козлик – по горам-то бегать. А насчет ужина я уже распорядился. Ребята полевую кухню топят. Вода в баках померзла. Как бы не разорвало их. Придется на кострах греть. Опять же с хлебом проблема, только лепешки да сухари остались… Еще рыба копченая есть… Людей накормим… Животных кормить нечем, вон коровы уже ревут. Да и доить их надо. Я попробую женщин организовать…

– У меня в обозе мешки с овсом есть. Прикажу своим людям выделить немного лошадям и коровам, – разрешил Невзоров. – Хоть что-то да поедят.

– Спасибо вам, Борис Иванович, – поблагодарил Ярцев. – Скотинку беречь надо, неизвестно, что завтра будет, а они наши кормилицы…

 
Закончив осмотр, Уваров приказал командирам собраться в центре лагеря.
 

– Командир полка подполковник Климович ранен и без сознания. Поэтому я беру на себя командование нашего сводного отряда. Возражений нет?

Никто из присутствующих не проронил ни слова, все прекрасно понимали, что Уваров, решив заменить Климовича, взвалил на себя тяжелое бремя ответственности за все, что с ними произошло и что еще может произойти.

 
Олег продолжил:
 

– Я понимаю, что устали и сил нет. Но на сегодня мы еще не все сделали. Сейчас наша задача – сохранить людей, не дать им замерзнуть после такого тяжелого перехода. Поэтому приказываю. По возможности, установить палатки и в них имеющиеся печки. Строго следить, чтобы люди не лежали на открытой земле или на камнях. Кому не хватит места в палатках, натянуть брезент между машинами и подводами, разжечь костры и назначить дежурных. Людей расположить плотнее, будут греть друг друга. Под подстилки использовать все, что возможно. Автомобилям двигатели не глушить, пусть работают на самом минимуме, а то мороз прихватит, и придется бросать технику, а не хотелось бы. Постараться накормить всех горячей пищей или хотя бы дать кипятка с сухарями. Капитанам Бондареву и Невзорову проверить наличие личного состава и гражданских лиц, определиться с дежурными по подразделениям. Пусть следят за огнем и за своими товарищами, чтобы не замерзли. Всех больных и обмороженных отправлять в центр лагеря, в санчасть. Медикам задача уже поставлена. Вопросы есть?

– Товарищ подполковник, разрешите, – подал голос Синяков. – А как с разведкой? Продолжать или завтра?

– Все завтра. Сейчас уже ночь. Ничего все равно не увидишь.

– Надо бы группу послать назад, может, кто отстал или с дороги сбился, – предложил политрук Жидков.

– Не надо, – остановил его ротмистр Новицкий. – Я со своими терцами замыкающим шел, всех отставших подобрали.

– С людьми надо переговорить, обнадежить их. Господь милостив, ниспошлет облегчение судьбы нашей, – произнес присоединившийся к командирам священник.

– Хорошо. Вот вы этим и займитесь, отец Михаил. Вместе с политруком Жидковым. И без возражений. Дальнейший маршрут движения будем выбирать завтра. Утро вечера мудренее. Всем все понятно? Разойдись!

Когда все было более-менее организовано, Олег подсел к костру разведчиков, среди которых находился и его друг Николай Антоненко, предложивший ему солдатскую кружку с горячим чаем.

– Ну, Коля, что нас завтра ждет?

– А что будет, то и будет. Я готов ко всему. И ребята мои ко всему готовы. Или грудь в крестах, или голова в кустах. От судьбы не убежишь.

– Да, надоело уже бегать, Коля. Определиться хочется. Еще несколько дней таких приключений, и у многих «крыша» поедет. В том числе и у меня.

– Что-то на тебя непохоже, Олежка, ведь ты всегда бойцом был…

– А я и сейчас не сдаюсь. Готов идти до конца. Но где конец-то? Если раньше мы с тобой знали, что здесь наши, а там «духи», то сейчас ничего не понятно. Идем почти вслепую, хотя и в горах я не новичок. По моим расчетам, ледник должен скоро закончиться. При такой высоте гор уж слишком длинным получился.

– Это смотря в каких горах, уважаемый Олег Васильевич, – подал голос Левковский, тоже решивший погреться возле костра разведчиков. – Все зависит от широты и места нахождения. В одних местах ледник и пару километров не набирает, а в других может быть и под пятьдесят. Но здесь вы правы. Скоро он закончится, уж больно много трещин мы внизу встречать начали, да и толщина льда меньше становится.

– Профессор, – обратился к Левковскому младший сержант Юрченко, – вот вы все знаете, везде бывали, а куда нам завтра топать, где землицу-то искать вместо льда и снега?

– Спасибо за лестные слова, – засмущался Левковский. – Но это слишком долго рассказывать…