Текст книги "Учебник жизни для дураков"

Автор книги: Андрей Яхонтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

И еще он заметил:

– Всю жизнь ты не жил, а раздавал долги. Родителям, учителям, друзьям. Это не жизнь, а существование в долг.

ОДИНОЧЕСТВО В ПУТИ

– Жизнь учит нас свободе, – говорил он. – Она не терпит насилия над собой. Попробуй, заставь ее сделать то, что ей не хочется – ничего не выйдет. Она тебя сбросит как необъезженный мустанг. Вот ты, к примеру, как ни выкручивал ей руки, чтобы защититься… И что, удалось? Черта с два! Напротив, попробуй жить вольно, независимо, как я, ничего не желая и не подгоняя действительность под свои цели – нужные люди сами будут встречаться тебе на пути, ты преуспеешь во всем и в результате достигнешь того же, чего бы достиг, затратив гигантские усилия.

То, что он излагал, я уже знал и сам. И сам бы мог прочитать ему подобную лекцию. Но я слушал его, слушал, затаив дыхание.

– Ты не жил никогда, а готовился. Собирался начать жить. Подкрадывался к жизни. Выверял, вымерял… И так боялся совершить хотя бы одну ошибку, что допустил их целую кучу… А я, в отличие от тебя, жил – всегда, сразу, набело. Ошибался. Спотыкался – как без этого? – но жил.

Он хлестал меня словами, будто кнутом. Справедливость его была очевидной. Я ведь и сам много раз замечал то самое, о чем он говорил. Ему, а не мне, впору было приниматься за создание Учебника Жизни.

– Но ты ничего не понял. Увидел лишь внешнюю сторону происходящего. А есть еще не видимая глазу глубина. Тебе мешали. Всю жизнь мешали. Но ведь мешают всем и всегда. Существует заговор против каждого, кто хочет быть собой и заниматься тем, чем хочет. Люди не могут этого простить, потому что давно отказались от себя подлинных – в угоду своим же слабостям, соблазнам и страхам. Каждый смельчак для них непереносим. И мне мешали, а как ты думаешь? Вредили. Но я этого будто не замечал. Делал вид, что все вокруг – друзья…

Признания слетали с его губ легко, так отделяются от веток спелые плоды. И тут я понял: ему вполне по силам было написать даже Учебник Жизни для Умных.

– С одной стороны, те, кто наделен разумом, будут тебе мешать, чтобы ты с ними не сравнялся. А с другой – вокруг толпы идиотов, тысячи кретинов и отдельные сумасшедшие. Тратить время на то, чтобы всех образумить, переделать, воспитать?.. Зачем? Чтобы они соответствовали твоим представлениям о том, каким должен быть человек? Но это невозможно: сделать всех похожими друг на друга и на тебя! Поэтому: делай свое дело, не обращай внимания на докучливых слепней, мух и комаров. Делай свое, и у тебя появятся попутчики, те, с кем ты сможешь разделить груз, перемолвиться словом. Это будут только попутчики, не следует их переоценивать и слишком им доверять, каждому из них собственная жизнь дороже твоей (что естественно), но все же они скрасят твое одиночество в пути…

Я смотрел на него – и любил и ненавидел одновременно. Он все, все знал – про меня, про себя и про всех других.

– Думаешь, я ничего не понимаю? Всю жизнь ты стеснялся быть собой. Что-то казалось тебе неудобным, что-то – неловким. А то, на что надо было попросту наплевать, – обязательным. В результате ты прожил какую-то странную, никчемную, и уж, во всяком случае, не свою жизнь. Ты и сейчас, беседуя со мной, стесняешься дать волю чувствам. А вот я никогда не стеснялся. И не стесняюсь.

ЧТО ВЕРНО, ТО ВЕРНО

Он жил на всю катушку, а я робел.

Он жил в свое удовольствие, а я отпихивал радости или откладывал их на потом.

Он жил, как ему удобно, а я – так, как удобно другим.

* ЕСЛИ КТО-ТО ЖИВЕТ ТАК, КАК ЕМУ УДОБНО, – ТЕМ, КТО РЯДОМ ПРИХОДИТСЯ ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ. И ЖИТЬ НЕУДОБНО.

КОГДА ВСЁ БЛЕСТЯЩЕ

– У тебя все складывалось блестяще, – сказал он. – Ты – классический тип неудачника. Таких все любят, потому что таким не завидуют. Но ты сам все испортил. Ты не состоялся ни в чем. Но стал доказывать, что заслуживаешь лучшего, хотя неудачи – это типичное, естественное для тебя состояние.

– Хочу узнать, – спросил я. – Был ли случай, чтобы я кого-нибудь подвел? Обманул? Предал?

– Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал Марко-фьев. – Ты не пойдешь ни на какую подлость, хитрость, ложь… А в жизни на это сплошь и рядом приходится идти. Ты – урод. Белая ворона. От таких, как ты, отворачиваются, ибо не знают, чего от них ожидать. Нет, любят других.

* БЕЗУПРЕЧНОСТЬ – ХУДШАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА. Нет худшей для человека характеристики, чем БЕЗУПРЕЧНОСТЬ. Ведите себя БЕЗУПРЕЧНО – и сами увидите, что из этого получится.

ПСУ ПОД ХВОСТ

– На что ты потратил отпущенный тебе срок? – спросил он. – Сидел в одиночестве, изводил бумагу, всех отшил, жену упустил. И оказался банкротом. Человек – тот же самый банковский сейф. Что ты накопил? И что я? Нет, не о человечестве ты заботился, о себе. А вот я – был и остаюсь настоящим человеком. И человечество по достоинству оценило именно мои заслуги. Ты не находишь, что в нашем с тобой споре оно поддержало меня? Я – такой же, как все. А чего ждать от хмыря, который сам не живет и другим не позволяет? Не мешай людям осуществлять свое право на счастье! А помогай! Другой философии в этой жизни нет. Когда мы устраивали гулянки и выписывали девочек, может быть, они приезжали к нам, просветленные высокой идеей материнства? Или мы были одержимы манией отцовства? Нет, и мы, и они хорошо знали, чего хотим от этих встреч. У-до-вольст-вия! – чеканя каждый слог, произнес он.

ВМЕСТЕ СО СТРАНОЙ

И еще он сказал, причем не без гордости:

– Я всегда жил вместе со страной. Вся страна гуляла, и я гулял. Все бездельничали, и я бездельничал. За отчетный период мною прожиты сотни ящиков водки, десятки флаконов французского одеколона, уж не говорю про горы съеденных деликатесов: балыка, икры, севрюги, говядины… А уж пива выпито… Попытаться переплыть – захлебнешься! Но теперь… – Голос его посуровел, он сверкнул глазами. – Вся страна засучила рукава, и я засучил. Все взялись за работу – и я взялся. Я живу в гармонии с обществом. У меня идеально развито чувство времени. Я талантливый сын века. А может быть… – Тут он скромно потупился. – Это время и страна подстраиваются под меня…

КОЛЛЕКЦИОНЕР ОШИБОК

Мне он посочувствовал:

– Обидно, что ситуация всегда против тебя. Что ты лежишь, прикованный к постели. Мне действительно тебя жаль. Мне и всегда было жаль… У тебя на лбу написано, что ты – из породы проигравших. И ты останешься на больничной койке, а я улечу к теплому морю и уже вечером искупаюсь…

Он засмеялся. Наверное, предвкушая удовольствие.

– Ты дурак, – сказал он. – Ты – коллекционер ошибок. Я действительно хотел тебе помочь. Но теперь даже к лучшему, что тебя не станет. Я в очередной раз присвою твое новое открытие, твою незащищенную диссертацию. И слава моя вновь прогремит по свету. А тебя закопают в землю, и даже памяти о тебе не останется.

Он придвинулся ко мне:

– Ну, где украденные вещи?

Я не спешил отвечать. И в свою очередь задал ему вопрос:

– Как считаешь, если начну исправлять совершенные ошибки и исправлю их все – наверстаю упущенное? Верну счастье?

– Счастье – в том, чтобы ошибаться, – изрек он. И спохватился: – Я уже опаздываю. У меня билеты в кармане. – Маркофьев похлопал себя по груди, там, где сердце и где хранят возле него наиболее ценные документы. – Печально, конечно, с тобой расставаться. Все-таки прожили вместе целую жизнь… Но я хочу искупаться… Я мечтаю искупаться…

– А может, останешься? – не без издевки попросил я.

– Ах, вот оно что, – догадался он. – Ты, значит, решил испытать мое терпение… Что ж…

Усмехнувшись, он выдернул из-под пластыря, налепленного на мою ключицу, гибкую трубочку капельницы с иглой на конце.

– Ты умрешь даже раньше, чем того ожидают врачи, – наблюдая за моей реакцией, сказал Маркофьев. И, опять не сдержавшись, повысил голос: – Где вещи? Говори, где они?

Дробно стучали по линолеуму падающие из иглы капельки, мгновения моей жизни. Их, наверно, натекла целая лужа.

– Скажи, а Моцарт смог бы стырить у Сальери партитуры? – спросил я.

Возможно, он решил, что я брежу. И забеспокоился:

– Пойми, тебе уже вообще ничего не нужно… Ты уже одной ногой на том свете… Ну, куда ты их дел? Мне плевать, но Лаура меня достала.

Я поманил его здоровой рукой. Он почти приник ко мне, чтобы услышать мой слабеющий шепот и различить слова… Гипсом, что было силы, я двинул ему в челюсть. А затем обрушил эту тяжесть – на его затылок. Медленно он стал сползать на пол.

Вы не забыли: ЧТОБЫ ВЫЙТИ ИЗ БОЛЬНИЦЫ, НАДО ИМЕТЬ ЖЕЛЕЗНОЕ ЗДОРОВЬЕ!

И еще: УБИТЬ МОЖЕТ КАЖДЫЙ. Стоит только захотеть.

Большого труда мне стоило раздеть поверженного титана, напялить на себя его мешковатый костюм, а бесчувственное тело уложить в постель – на свое место.

Прихватив с тумбочки окровавленную стопку отцовских визиток, я вышел из палаты.

Навстречу по коридору спешила длинноносая студенточка в очках. Рот ее раскрылся от удивления.

– Стойте! Вы куда? Мы так не договаривались! Вы должны были умереть…

Я замедлил шаги.

– Запомните, девушка, – сказал я. – НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН. В палате вы найдете человека, который расскажет вам о своих ощущениях не меньше, чем я.

И заспешил вниз по лестнице.

СОВЕТ

* ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ ВРЕДНЫЕ ПРИВЫЧКИ, КОТОРЫЕ КОМУ-ТО МЕШАЮТ, НАДО ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОГО КОГО-ТО.

ИТОГОВОЕ ЗАНЯТИЕ ПО ГЛАВЕ «ИСЦЕЛЕНИЕ»

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ:

1. Какое здоровье надо иметь, когда отправляешься в больницу?

2. Как нужно разговаривать с людьми, которые не понимают нормального языка:

а) шепотом,

б) громко,

в) с помощью удара гипсом по голове. Нужное подчеркнуть!

3. Считаете ли вы, что жизнь справедлива и позволяет жить дольше наиболее достойным, и меньше – наименее достойным? Должны ли вы, в связи с тем, что считаете себя менее достойным, уходить из жизни раньше и по собственному желанию? Не есть ли это один из частных вариантов уже рассмотренной нами проблемы ОСВОБОЖДАЮЩИХСЯ МЕСТ – в транспорте, на службе, в дверях, где дорогу уступает наиболее слабый? Должны ли вы уступать не только место в троллейбусе и автобусе, но и под солнцем?

4. Вспомните примеры, когда более достойные живут дольше, чем менее выдающиеся:

а) в литературе: Пушкин, Лермонтов, Маяковский;

б) в политике: Жанна д 'Арк, царевич Дмитрий;

в) в науке: Коперник, Кассандра;

г) в вашем окружении:

5. Приходилось ли вам получать весточку с того света?

6. Нужно ли бояться совершать ошибки?

а) если вы живете безошибочно, то кто вы есть – небожитель? Соседство с небожителем бесит и раздражает;

б) если вы ошибаетесь, то заслуживаете прощения, это понятно всем, кто ошибался и ошибается.

7. Так ли обязательно расшибать лоб и производить в мозгах сотрясение, если речь лишь о том, что вам нужно измениться? Не проще ли переосмыслить себя, избегая травм?

8. Можно ли утверждать, что невезение человека фатально? Или оно зависит от него самого?

ОШИБКИ НАДО СОВЕРШАТЬ ВОВРЕМЯ – вот что я вам скажу. Чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтоб не томила печаль несбывшегося. И не терзала тоска неосуществленного. ВОВРЕМЯ, ИНАЧЕ ОПОЗДАЕТЕ. Так и запомните.

Не так-то просто, скажу я вам, искусственным, напускным путем вернуть легкомыслие, присущее юности. Сделаться таким, каким не позволял себе быть в молодые годы. Что такое молодость? Это – безрассудство и небоязнь совершить ошибку. Если вы не совершали ошибок, значит, у вас не было молодости. А может, и всей последующей жизни.

ВОПРОС

Сами подумайте: если бы врачи могли и умели вылечить – разве они сами болели бы и умирали?

Глава десятая
УБИТЬ МОЖЕТ КАЖДЫЙ

УЛЕТ

Возле больничного корпуса стояла машина Маркофьева. «Мерседес» с номерным знаком 01–01. Я сделал знак, чтобы шофер открыл дверь.

– Едем в аэропорт, – сказал я. Все же он не был уверен.

– Шеф ничего такого не говорил…

– Шеф останется здесь, – сказал я. – Я – вместо него.

МОЖНО ЛИ ИЗМЕНИТЬ СУДЬБУ?

Весь вопрос в том, можно ли изменить судьбу, перейти из разряда неудачников – в компанию везунков?

Читайте, читайте мой Учебник – и вы найдете ответ на поставленный вопрос.

Не так это просто, скажу я вам, переиначить ход событий. Подкараулив удачный момент, оседлать скакуна, который придет к финишу первым. Схватить счастливую фишку, которая принесет выигрыш. К тому же все скакуны уже прикормлены и оседланы, а фишки разобраны.

Запомните: никто просто так, по доброй воле, не уступит вам своего везения. Но везение можно украсть – точно так, как крадут оставленные без присмотра вещи.

Пока зазевавшийся хозяин смотрит в другую сторону, можно прикарманить его счастливый билет! Те, кому постоянно, всегда везет, склонны впадать в приятную эйфорию и расслабленность, склонны допускать ошибки и просчеты, ибо верят, что их везение незыблемо и вечно. Напротив, те, кому не везет, постоянно пребывают настороже, всегда в боевой стойке (если только не в прострации после очередного нанесенного судьбой нокаута или нокдауна), короче, они в постоянной хорошей спортивной форме, хотя даже и не мечтают о том, чтобы переиграть или победить везунка. Они слишком заняты своими неприятностями. Между тем победить везунка ничего не стоит. Надо только решиться на это. Набраться смелости. И наглости.

Нет проигранных партий. Есть смирившиеся с поражением игроки.

НЕДОТРОГА

По дороге в аэропорт я заглянул в прежнюю свою квартиру, к Маргарите. Она была дома одна. Оба пса, увидев меня, поджали хвосты. Чуткие животные прекрасно ощущали, с кем имеют дело и на кого можно тявкать, а на кого – не стоит.

Не произнеся ни слова, я взял Маргариту за плечи и повалил на кровать. Кажется, моя недотрога даже не удивилась, а все приняла как должное. Только голубоватые полукружья под глазами сделались еще темней. На мгновение мне стало ее жаль, она смотрела на меня снизу, и было в этом взгляде что-то от преданности четвероногого друга. Кроме того, мешала и побаливала загипсованная рука, но это была не та помеха, которая могла меня остановить.

Уходя, я прихватил с собой хрустальную вазу, ее в день свадьбы нам подарила теща. Хотел забрать и подаренное тестем ружье, но куда девать эти две громоздкие вещи, решительно не знал. Новый образ, в который я входил, предписывал забирать все ценное (или ничего не стоящее), попавшее под руку. Что я и сделал.

* ХВАТАЙТЕ ВСЕ, ПОСЛЕ РАЗБЕРЕТЕСЬ!

Завидев меня с вазой под мышкой, шофер окончательно уверовал, что я – свой.

ВЛАСТЬ ПЕРЕМЕНИЛАСЬ

И никаких сомнений быть не должно. ВСЕ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ, – ПРАВИЛЬНО.

В аэропорту с маркофьевским паспортом и билетом, извлеченными из внутреннего кармана его пиджака, я прошел регистрацию и присел отдохнуть в зале ожидания. Я был абсолютно безмятежен. Я начал новую жизнь, и никакие неожиданности не могли больше на меня влиять. Я не зависел ни от кого и ни от чего. Мне на все было плевать. Я жил ради себя.

Неуверенно ко мне приблизилось юное создание в голубых джинсах и с распущенными по плечам светлыми волосами и вопросительно на меня взглянуло. Я по-хозяйски нагловато улыбнулся и сказал:

– Дорогая Елена Прекрасная! Планы изменились. Полетишь со мной. – И прибавил: – Моя крошка.

БЕДНЫЙ ЙОРИК

Двое коротко стриженных мордоворотов были при ней. Видно, в своей-то неуязвимости Маркофьев был абсолютно уверен, а вот за девушку опасался.

* МЫ ВСЕГДА БОИМСЯ НЕ ТОГО И УВЕРЕНЫ НЕ В ТОМ.

Да и не такой уж этот Маркофьев был, оказывается, провидец. И даже не слишком начитанный, вот что я осознал.

Шекспироведы давно обнажили схему исторических хроник великого драматурга: сперва друзья приводят короля к власти, первым делом он расправляется с врагами, а следом – с друзьями, теми самыми, которые ему помогли. После чего оставшиеся в живых сподвижники убивают его самого. Идеально просто и точно – как в жизни. Но если все про эту схему знают, то почему же не могут избежать ее повторения?

Все, абсолютно все жизненные ситуации, катаклизмы, конфликты уже давно произошли и случились в истории, стали классическими и отражены в литературе. Все уже было, ничего нового ваша судьба к уже имеющемуся опыту не добавит.

Задача человека – вспомнить подходящий сюжет из истории и определить, в какой роли в этом сюжете он сам выступает.

Если бы друзья диктаторов почаще вспоминали почерпнутые ими еще в школе факты прошлого, разве они бы позволили, чтобы их предали закланию? Они что, лыком шиты, эти друзья? Я, например, не собирался класть свою голову на алтарь маркофьевской всепожирающей мании величия.

– Остаетесь здесь, – приказал я охранникам.

Они переглянулись. Поскольку ничего о подобной корректировке планов не знали и никаких инструкций от Маркофьева не получали. Но я держался уверенно, кроме того одна рука была в гипсе, другая сжимала хрустальную вазу (нормальный вид человека, собравшегося на курорт), а главное, – был в мешковатом маркофьевском костюме. Что, разумеется, насторожило бы любого думающего человека. Но ведь мы с вами уже успели убедиться: чем нелепее, несообразнее и наглее себя ведешь, тем естественнее и благосклоннее это воспринимается.

Да и не собирался я забивать голову размышлениями о том, что они думают и в чем могут меня заподозрить. Мне что, делать было нечего, как думать за них?

* НИКОГДА НЕ ГОВОРИТЕ И НЕ ДУМАЙТЕ ЗА ДРУГИХ. ИХ ЛОГИКИ ВАМ ВСЕ РАВНО НЕ ПОСТИЧЬ. ДО ИХ МЫСЛЕЙ ВСЕ РАВНО НЕ ДОДУМАТЬСЯ.

– Для вас есть другое дело, – сказал я. И назвал адрес, по которому они должны были поехать. Тот самый адрес, где я побывал накануне. – Там на лестнице двое козлов режутся в шахматы. Заберите у них вещи вашего шефа.

Охранники изобразили на лицах понимание. А мы с Еленой Прекрасной проследовали в самолет.

ЕСЛИ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ВСЕ У ВАС БЫЛО ХОРОШО…

Если хотите жить для других, а не для себя – отложите этот Учебник и не дочитывайте, эта книга не для вас.

Если хотите жить в свое удовольствие, тогда…

* ПЕЙТЕ ШАМПАНСКОЕ.

* ЖИВИТЕ В ЛУЧШИХ ОТЕЛЯХ.

* УЖИН НЕ ОТДАВАЙТЕ ВРАГУ, А ДЕЛИТЕ С ХОРОШЕНЬКИМИ ДЕВУШКАМИ.

Ну, а уж если решаете лететь на самолете – только по украденному билету.

В САМОЛЕТЕ

Когда мы взлетели и я начал задремывать в кресле, ко мне подошел и наклонился к моему уху мужчина. Небольшого роста и в измятой одежде. Лицо его показалось смутно знакомым.

Что-то он хотел сказать, но неохота было слушать. Я велел ему убираться.

* НИКОГДА НЕ ДЕЛАЙТЕ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОТИТЕ!

Принесли обед. Елена Прекрасная, все время напряженно молчавшая, открыла свои коралловые (цвет помады) губки и с тревогой спросила:

– С Маркофьевым что-то случилось? Я знаю, я чувствую…

– Милашка, – сказал я. – Как тебя на самом деле зовут?

– Лена, – пролепетала она.

– Ленусик, – я и не пытался скрыть фальшивости своей улыбки. (Хотите, чтобы я улыбался? Так принято в человеческом общежитии? Ведь именно так принято обозначать свою приязнь? Пожалуйста, получите мою улыбку!) – Не твоего ума дело: где он и что с ним. Слушать теперь будешь только меня.

Мои слова и, главное, тон, которым они были произнесены, произвели нужное впечатление. Ленусик судорожно кивнула.

БАБЫ – ДУРЫ

Спускаясь по трапу, я подставлял лицо жаркому солнышку.

Елена Прекрасная тащила багаж – и вздыхала, стонала и перекладывала из руки в руку свой здоровенный чемодан. Я оживленно вертел головой, любуясь пальмами и кактусами.

* ЖИТЬ НАДО ЛЕГКО И НАЛЕГКЕ.

– До чего я устал, – говорил я. – Ну, теперь хоть немного отдохну.

НА КУРОРТЕ С ЖЕНЩИНАМИ СЛЕДУЕТ ОБРАЩАТЬСЯ ТАК ЖЕ, КАК ДОМА, НА РАБОТЕ, НА УЛИЦЕ. А именно: плевать, не замечать, не реагировать. При попытке со стороны женщины привлечь к себе внимание – проявить грубость.

– Какого черта! Ты можешь мне помочь? – завизжала она.

– Заткнись, – огрызнулся я. – Не видишь, что ли, у меня рука болит. И потом я несу вазу.

ТОМУ, КТО НЕ ПОНИМАЕТ, НИЧЕГО НЕ ОБЪЯСНИШЬ. Пусть бы протерла свои глаза!

Она заплакала и поставила чемодан на землю. Я шел вперед, не оглядываясь. БАБЫ – ДУРЫ. РЕВУТ ПО КАЖДОМУ ПОВОДУ. Кто этого не знает?

– Со мной никто так не обращался! – крикнула она.

Но этим вряд ли могла меня пронять. Уж я-то наслушался за свою жизнь воплей. И не таких, а похлеще. Да и чихать мне в конце концов было, пойдет она за мной или останется. Таких, как она, я мог склеить сотню возле любой гостиницы. Они бы сами устремились ко мне. Что я, не знаю, их только пальцем (или чем-нибудь другим) помани!

На пути возник низенький человечек. Тот самый, который подходил ко мне в самолете. И что-то опять попытался мне сказать. Я отодвинул его плечом.

Уже когда я опускался на переднее сиденье рванувшей ко мне машины, подбежала запыхавшаяся Елена. По лицу растеклась косметика, волосы растрепались. Чемодан болтался в руках, как груз, который привешивают желающие утопиться, чтобы потом не всплыть.

Она смотрела на меня преданно и нежно.

ОТЕЛЬ

Еще когда вышли из самолета, мое внимание привлекли двое амбалов в одинаковых спортивных куртках и с одинаковой черной небритостью щек. Они встали поблизости от трапа и сразу посмотрели на меня и Елену Прекрасную как-то очень внимательно. Двинулись следом. Шли вразвалочку, но не отставали.

И когда мы сели в машину, двое громил (я видел через заднее стекло) вскочили в свое авто. И держались в кильватере.

В конце концов они нас обогнали и знаками попросили следовать за ними. До гостиницы, где портье вручил мне ключ от трехкомнатного «люкса», мы домчали за считанные минуты. Я направился к лифтам. Двое сопровождающих сделали попытку помочь Елене Прекрасной с багажом. Я остановил их взглядом.

ВОСПИТАНИЕ ЖЕНЩИНЫ (БУДУЩЕЙ ЖЕНЫ И МАТЕРИ) СЛЕДУЕТ НАЧИНАТЬ В РАННЕМ ВОЗРАСТЕ. Кто станет в последующей жизни таскать вместо нее тяжести? Напротив, она должна готовиться к тому, что до конца дней будет оттягивать руки кошелками, сумками, ведрами.

В номере я сразу залез в душ. Ах, какое это блаженство – принять душ, держа загипсованную конечность на весу и в сторонке!

ВОСПОМИНАНИЕ

Только вспомнить, в какой спешке я принимал душ раньше.

Скорей, скорей! Ведь еще надо побриться и проглотить завтрак! И доехать до института. Нельзя опоздать к положенному часу… Это был не душ, а мысленная репетиция завтрака и пути следования…

А душ надо именно принимать. При-ни-мать – как водную, оздоровительную, приносящую наслаждение процедуру. Его надо принимать как солнечную ванну – целиком отдавшись процессу поглощения водной искрящейся энергии. Так тянут по капелькам ликер из маленькой рюмочки. Так кайфуют над чашкой кофе…

Когда принимаете душ, вы должны забыть о времени. Потому что это само время струится по вашему телу, обтекает и омывает его, дарит блаженство… Блаженство… Ничего, кроме блаженства…

ПРИЧЕСКА

Набросив на плечи полотенце, я выглянул из номера. Двое амбалов, дежуривших в холле, вскочили из кресел.

– Парикмахера, – распорядился я.

И пока меня брили и стригли, я опять наслаждался. Можно посещать дешевые парикмахерские и выходить оттуда с квадратной или ощипанной головой. А можно доверить себя хорошему мастеру – и ваше самочувствие будет иным. Вы сами начнете ощущать, насколько стали привлекательнее, красивее, элегантнее…

Вошла Елена Прекрасная.

– Мы пойдем в ресторан? Или закажем обед в номер? – спросила она.

– Хорошая мысль, – ответил я. – Только женщинам в ресторане делать нечего.

– И потом я прилетела без вещей… Нужно купить хотя бы пару платьев.

– А где ты собираешься появляться? – удивился я. Она фыркнула и вылетела с моей половины – на

свою территорию.

РЕСТОРАН

Выбритый и причесанный, в новом костюме, доставленном прямо из магазина, я вышел в холл.

– Девчонку из номера не выпускать, – сказал я охранникам. – И принесите ей чего-нибудь перекусить.

Уходя из апартаментов, я на всякий случай срезал телефонную трубку.

Не успел сделать и нескольких шагов по устланному ковром коридору, меня догнал человечек. Тот самый, который приставал ко мне в самолете и пытался заговорить в аэропорту.

– Прошу прощения, вы не узнали меня? – забегая то справа, то слева, спрашивал он.

Прошляпившие его амбалы мигом подлетели и завернули ему руки за спину. Он продолжал тараторить:

– Я тот самый пострадавший… Которого сбил на вашей машине Маркофьев. Вы еще приходили ко мне в больницу…

Я вспомнил. И спросил:

– Что надо? Он бормотал:

– Я здесь с женой. Мы остановились в другой гостинице, поскромнее. Но я непременно хотел вас увидеть…

Благосклонно кивнув, я велел охранникам его отпустить и сказал, чтобы он шел прочь. В ресторанном зале ко мне птицей устремился метрдотель. И проэскортировал до свободного столика возле стеклянной стены – отсюда было видно, как плещется море. Я успел застать самый красивый момент: солнце погрузилось в черную воду, мелькнул зеленый луч. Я загадал желание. Словно услышав мои мысли, возникший официант спросил:

– Чего изволите?

– Никогда больше не видеть поганых рож.

Он понял, что я думаю о своем, и улыбнулся понимающе.

ОЧАРОВАШКИ

Пока длилась трапеза, один из охранников дежурил возле входа. (Его напарник, наверно, стерег и кормил Елену Прекрасную.)

А за столиком, неподалеку от меня, устроились две очаровашки: загорелые, зеленоглазые, в легких платьицах на бретельках. Я отправил им три бутылки шампанского, а потом предложил продолжить гулянье в моем номере.

Втроем и в сопровождении телохранителя мы поднялись ко мне. Официант доставил закуски, вино и фрукты. На шум выглянула Ленусик, но, увидев посетительниц, с грохотом захлопнула дверь.

Когда под утро очаровашки, заботливо оберегая мою больную руку, помогли мне раздеться, уложили в постель и тихо удалились, Елена снова явилась, глаза ее сверкали, волосы развевались – как у фурии. Она была очень хороша в гневе.

– Специально это устраиваешь? Да? – закричала она.

Я повернулся на другой бок. Однако следующая фраза меня развеселила:

– Вот приедет Маркофьев, он тебе задаст!

– Плевать я хотел на твоего Маркофьева. И на тебя тоже, – пробурчал я.

Она еще что-то кричала, я провалился в густую ватную темноту.

НА ПЛЯЖЕ

После завтрака я вышел на пляж. Очаровашки призывно замахали мне со своих лежаков. Я немного поиграл с ними в карты, выпил вина, а потом они повели меня купаться. Забота о моей загипсованной руке продолжалась.

Как, оказывается, внимательны и трогательно предупредительны бывают люди! Но это лишь при условии, что твои поступки отвечают их представлениям о жизни и не противоречат устремленности к радости.

Унылые телохранители, сидевшие поодаль в костюмах, тоже воспряли и, сбросив одежду, полезли в воду.

Ах, это так приятно – ничего не делать, не забивать голову заботами, а просто – купаться, лежать на пляже, загорать.

Я видел, я чувствовал: мир вращается вокруг меня и по моему велению. Зеленели пальмы, море лениво лизало камни, светило жаркое солнце, и градусы чувствовались не только алкогольные…

ЛИЦО

Интересные вещи происходили с моим лицом в эти дни: оно обретало нормальный облик, последовательно отражая все стадии моей прошлой жизни: бледнело, старело, покрывалось морщинами – и, лишь последовательно пережив эти превращения, принимало здоровый вид, возвращало себе цветущую пленительность: полнело, розовело, меняло выражение, морщины разглаживались, а глаза блестели. Моя кожа под влиянием ласковых лучей и соленой влаги становилась гладкой. Сон делался крепким. Вино напоминало о себе не утренней головной болью, а приятно обволакивающей дымкой блаженства. И тело мое набирало силу, я приходил в себя, начинал отлучаться из гостиницы на короткие прогулки. Токи жизни начинали свое движение во мне. Я думал: нет, не все еще потеряно, ничто еще не закончено, я еще могу начать другое, новое бытие – если не с самого начала, то хотя бы с середины.

Сколько же радостей и удовольствия я упустил по собственной глупости!

КАК ЭТО БЫЛО

Вот как это бывало.

С трудом довлачив свое обессилевшее тело до отпуска, я уезжал в загородный санаторий. (Если вообще позволял себе взять отпуск.) Где полностью расслаблялся, вернее, мой организм сам делал это, не спрашивая моего разрешения. Я не просто спал, а впадал в забытье, пробуждаясь лишь для того, чтобы пойти в столовую и проглотить пищу, после чего снова вырубался.

На самом деле отдыхать надо не так. Не так…

Я либо сладко задремывал, либо выходил на балкон, где свежий ветерок овевал меня, либо спускался на пляж, к морю.

Я поражался далекому и точно рассчитанному замыслу судьбы. Каким долгим, запутанным путем она вела меня к постижению смысла жизни!

ЗАКОН КОЛОДЦА

Закон колодца верен для всех времен и народов:

* ЧЕМ БОЛЬШЕ ОТДАШЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ПОЛУЧИШЬ.

Чем больше из тебя вычерпают, тем скорее снова наполнишься.

Тратьте время и деньги, не считая. Раздавайте все, что имеете, а лучше – то, чего не имеете (это всегда предпочтительнее).

* ПОЗВОЛЯЙТЕ СЕБЕ ТО, ЧЕГО НЕ ПОЗВОЛЯЮТ ДРУГИЕ. ЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ КОРОЛЕМ – И ВАМ БУДЕТ ПОЗВОЛЕНО ВСЕ.

Кормите окружающих ужинами и обедами. Проигрывайтесь в карты. Транжирьте и проматывайте последнее. Делайте дорогие подарки. И вам воздается. Все вернется. И еще с какими процентами! И во сколько раз преумноженное!

Ранним утром охранники предложили мне сесть в ожидавшую меня машину. И мы помчали по узенькому шоссе. Дорога тянулась вдоль моря. Ближе к берегу оно было темным, а дальше – такой невообразимой дымчатой голубизны, что я испытал восторг, который уже давно не посещал мою душу. Подумать только, я мог умереть, я собирался умереть – и, значит, никогда не увидел бы этой красоты…

Но я не умер, остался жить… Собственная мудрость и дальновидность все больше и больше восхищали меня. Сколько поразительных мыслей, какая бездна открытий, оказывается, ожидают каждого, кто решил поумнеть!

А потом дорога стала навинчиваться на гору. Ответвлявшиеся от нее асфальтовые побеги вели к металлическим воротцам, за которыми виднелась густая зелень мандариновых деревьев. Мы взбирались все выше и выше. Боги живут на Олимпе, подумалось мне.

КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ

Охранники проводили меня внутрь приземистого домика, возле которого мы затормозили. Здесь стояли игровые автоматы, крупье вытряхивал из стаканчика на зеленое сукно костяные кубики с симпатично выжженными точечками на каждом боку.

С видом завсегдатая я направился к рулетке. Достал из маркофьевского бумажника пачку купюр и поставил на черное.

Шарик пошел описывать круги и упал на черное.

Я передвинул столбик выигранных фишек на красное.

Теперь и шарик скакнул на красное деление.

Вежливо взяв меня под руки, охранники повлекли мою персону к двери, ведущей куда-то в глубь помещения.

БОГИ ЖИВУТ НА ОЛИМПЕ

В крохотной задымленной табаком комнатке я оказался напротив сидевшего в кресле плотного человечка, наряженного в черный костюм. Пальцы человечка были унизаны перстнями. В галстуке сияла бриллиантовая булавка. Не произнеся ни слова, а лишь положив локоть на инкрустированную перламутром поверхность круглого столика и посасывая сигару, мужчина поиграл новой, запечатанной колодой карт. Я кивнул. Он разорвал обертку, разделил колоду на две половины и, надавив, вогнал их одну в другую, таким образом перетасовав. При этом он не спускал с меня глаз. Я позволил ему банковать и кивком поблагодарил, когда, после сдачи, набрал двадцать одно очко. У него было девятнадцать. И вторую партию я выиграл. Мой партнер остался невозмутим, только уголок рта задергался. А из рукава выпало два туза. Я ему на эти две легшие на пол карты показал.