355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Воронин » Умереть — непозволительная роскошь » Текст книги (страница 3)
Умереть — непозволительная роскошь
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 19:47

Текст книги "Умереть — непозволительная роскошь"


Автор книги: Андрей Воронин


Соавторы: Марина Воронина

Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Патрик Глен быстро вел темно-синий «БМВ», без которого в Москве не сделал ни шагу. В огромном городе безлошадный журналист – это посрамленный статист, который вечно опаздывает к праздничному пирогу и которому достаются только крохи с барского стола, язвительные усмешки журналистской братии и постоянные выговоры начальства.

Бывали, правда, моменты, когда журналист оставлял своего железного четырехколесного друга на стоянке возле дома, а сам брал такси и спешил на вечеринку, где предполагалось крупное застолье с обильным питьем. Но такие торжественные случаи выпадали крайне редко, вернее будет сказать, что американец под разными предлогами старался избегать бурных пирушек. А если уж он присутствовал, то старался употреблять минеральную воду или русский квасок, который предпочитал всем своим хваленым «Кока колам» и разной дряни с химическими добавками.

Сегодняшняя поездка, как и большинство других вылазок в город, носила неофициальный деловой характер. Тот материал, который очень хотели видеть его боссы, сам плыл в руки американскому журналисту. Вернее сказать, Патрику стоило немалых усилий и времени, чтобы на него вышел Гришин или кто-нибудь еще с нужным предложением. Теперь это случилось, и необходимо оперативно взять «пирожок» тепленьким, пока он не остыл и был в цене! Настроение было приподнятым, под ложечкой приятно щекотало в предчувствии халявного кусочка, которым можно было полакомиться за мелкие гроши и обеспечить себе безбедное будущее…

* * *

Патрик Глен въехал в зеленый тенистый дворик, где бывал уже не раз в гостях у главного редактора еженедельника «Новый век» Петра Гришина. Соблазн поскорее заполучить необходимую информацию был настолько велик, что Патрик не выдержал и явился в редакцию минут на пятнадцать-двадцать раньше запланированного времени.

Выйдя из салона автомашины, высокий мужчина поставил на сигнализацию свой «БМВ» и окинул взглядом дворик. Была какая-то странно подозрительная тишина, от которой у Патрика возникло дурное предчувствие. Однако со свойственной ему американской деловитостью журналист отмахнулся от всякого рода предрассудков и уверенной походкой направился к полуподвальному помещению редакции.

Обдумывая на ходу план предстоящей сделки с Гришиным, Патрик вдруг поймал себя на мысли, что его что-то беспокоит: подъезжая к НИИ, он заметил в «Жигуленке» симпатичную темно-русую женщину, которую он, несомненно, где-то встречал раньше. Глен напряг свою память, силясь вспомнить симпапушку и неожиданно быстро нашел ответ: он видел ее в агентстве Кириллова и, кажется, даже успел переброситься несколькими фразами.

Зато людей в «Форде» кофейного цвета, с которым американец чуть не столкнулся при въезде во двор, Патрик точно никого не знал, хотя обратил внимание на их суровые, мрачные лица, которые тут же запали в уголках его цепкой памяти. Патрик отметил про себя, что эти зверообразные мужики могли сойти для съемок фильмов ужасов или боевиков про русскую мафию.

Особенно Патрику запомнился верзила на переднем сиденье – с монгольским разрезом глаз и дьявольской ухмылкой на тонких бледно-синих губах.

С такими мыслями американец резко шагнул вниз по ступенькам и, оступившись, выругался:

– Бля!

Далее он продолжил свой путь не так резво, внимательно глядя под ноги и на чем свет стоит мысленно проклиная Россию и все, что с ней связано.

Железная дверь была приоткрыта. Толкнув незапертую входную решетку ногой, Патрик Глен вошел в полумрачный коридор, где за столом, откинувшись на спинку стула, «отдыхал» молодой охранник с полуоткрытым ртом и закатанными вверх глазами.

– О матка Русь, – не поздоровавшись с охранником, с презрением бросил американец, – одна пьянь да лодыри!

Задрав высоко голову, Патрик даже не удостоил вниманием никчемного работника, который надрался на работе и спал на посту, словно убитый.

– А еще в Европу лезут! – пренебрежительно буркнул журналист, медленно продвигаясь к кабинету главного редактора. – Азия она и есть Азия!

Находясь под впечатлением «пьяной выходки» охранника и в возбужденном состоянии от встречи с колким взглядом пассажиров «Форда», журналист не сразу уловил, что в редакции стоит подозрительная тишина и спокойствие.

– Может, у них вчера был какой-то религиозно-партийный праздник? – рассуждал Глен, но, неплохо зная русские обычаи и все праздники, гость ничего не мог припомнить существенного. – Наверное, кто-то родился или умер! Да мало ли причин и поводов у этих варваров, чтобы надраться! – Его лощеное лицо скривилось в презрительной гримасе. – Интересно, а в каком состоянии тогда находится их шеф Петр Гришин? Судя по утреннему разговору, вроде бы был в норме.

Американец с горем пополам добрался до кабинета главного редактора и с надменной улыбкой открыл дверь. То что предстало перед взором самоуверенного гостя потрясло его до глубины души, а вернее, мгновенно стряхнуло с него всю спесь и гонор. Патрик Глен неподвижно стоял с перекошенной челюстью и выпученными бесцветными зрачками. Рыжие волнистые волосы медленно выпрямились и стали топорщиться в разные стороны от страха.

Картина была жуткая: в развороченной комнате в нелепой позе «по уши» в крови сидел главный редактор еженедельника Петр Миронович Гришин со снесенным куском черепа, словно у него сняли скальп дилетанты-садисты. Рядом лежала молодая девушка с развороченной резаной раной от низа живота до области сердца. Все ее внутренности вылезли наружу, и Патрику даже показалось, что некоторые еще пульсируют и увеличиваются в размерах.

Забыв о выдержке, американец неловко икнул и, отвернувшись в сторону, протяжно блеванул на пол.

– Во бля-я-я… – вдруг заговорил американец на чисто русском языке да еще с вологодским акцентом, – Чи-ка-го-о-о!..

Очухавшись от первого потрясения, американец вдруг перешел на родной английский язык и закричал тонким протяжным, несвойственным ему голоском:

– Ре-e-e-opl!

С этим криком, рванувшись с места, он бросился в соседнюю комнату и тем самым только усугубил положение: там также было несколько трупов, среди которых возле работающего компьютера в нелепой позе с отрешенным видом монотонно покачивался в кресле седой юноша в наушниках. Паренек смотрел куда-то мимо гостя и, глупо улыбаясь, напевал какую-то модную песенку про Мурку в кожаной тужурке.

Это был предел: Патрик Глен почувствовал, что ему необходимо в туалетную комнату, однако ноги стали свинцовыми, а дыхание остановилось.

Неизвестно, что случилось бы с американским журналистом дальше, но в это время сзади раздался грозный окрик:

– Стоять!

Двое крепких мужчин в штатском набросились на иностранца и с силой заломили руки назад, отчего у онемевшего и парализованного американца внутри что-то хрустнуло…

Глава 6

Полковник Варанов сидел в своем кабинете и разбирал служебные записки. Он страшно не любил заниматься бумажными делами, но должность обязывала.

На вид Андрею Васильевичу было под пятьдесят или чуть больше. Он был поджарым мужчиной высокого роста и спортивного телосложения. В далекой юности полковник Варанов серьезно занимался вольной борьбой и даже был призером Спартакиады народов СССР. На борцовском ковре Андрей Васильевич встречался с великими мастерами вольной борьбы, в том числе и с легендой белорусского и мирового спорта Александром Медведем, неоднократным чемпионом мира и Олимпийских игр, которому проиграл схватку только по очкам.

Полковник Варанов не спал уже вторые сутки в связи с происшедшей трагедией в Баренцевом море.

Андрей Васильевич широко зевнул, медленно и с наслаждением потянулся и вдруг резко встал. Открыв окно настежь, службист сделал несколько приседаний и наклонов. Потом он плеснул из графина воды на руку и обтер уставшее лицо. Помотав седовласой головой из стороны в сторону, мужчина громко крякнул и промокнул лицо носовым платком.

Слегка освежившись, Андрей Васильевич закурил папиросу и несколько раз прошелся по кабинету. Отдохнув таким образом, мужчина сел за стол и снова принялся изучать документы и ставить резолюции.

Неожиданно в дверь постучали, и в кабинет вошел взволнованный старший лейтенант Петровский.

– Разрешите?

Полковник недовольно посмотрел на секретаря.

– В чем дело, Петровский? – строго спросил начальник. – Я же просил меня не беспокоить тридцать минут.

В голосе Баранова явно чувствовалась скрытая угроза.

– Неотложное дело!

Полковник глубоко вздохнул.

– Какое может быть неотложное дело? – чуть ли не выкрикнул начальник и отбросил ручку на стол.

Старлей слегка побледнел и выдавил:

– ЧП…

У полковника вдруг засосало в груди, и он непонимающе уставился на Петровского. Бледный вид старлея и та интонация, с которой он произносил слова, заставила Баранова насторожиться.

– Где?

– На Дмитровском…

Андрей Васильевич вдруг резко встал.

– Да не тяни ты!.. – повысил голос полковник. – Говори, что случилось Старший лейтенант Петровский покраснел и, собравшись с духом, выпалил:

– Погиб капитан Челядинский.

– Что-о-о?..

От такой новости у Баранова подкосились ноги, и он медленно осел на свое прежнее место.

– Как ты сказал?.. – не веря своим ушам, тихо переспросил полковник старлея.

– Погиб Челядинский…

Петровский чувствовал себя прескверно: он прекрасно знал, что Варанов относился к Владимиру Челядинскому как к сыну и не скрывал этого.

– Володя, – беззвучно прошептал губами Андрей Васильевич и потянулся за папиросой.

– Да.

Возникла неловкая пауза. Варанов медленно закурил и, опустив голову на грудь, тихо заскрежетал зубами.

– Как это произошло? – сухо спросил полковник.

Старлей пожал плечами и неуверенно доложил:

– Вроде.., застрелился.

Полковник мгновенно вскинул голову.

– Застрелился?

– Да.

– Что за чушь Петровский поежился и пожал плечами.

– И я так думаю Андрей Васильевич затушил папиросу и резко встал из-за стола. Глаза его пылали гневом.

– Кто сообщил о самоубийстве?

Петровский вытянулся по стойке смирно.

– Майор Барышников.

При упоминании майора полковник на мгновение застыл и недоверчиво посмотрел на старшего лейтенанта.

– Барышников?

– Так точно! – отчеканил старший лейтенант Петровский.

Полковник Варанов, ничего не сказав, медленно покачал головой. Потом взял пачку «Беломора» и закурил очередную папиросу.

– Так… – задумчиво протянул полковник. – Экспертно-медицинская группа выехала на место происшествия?

– Да.

– Кто за старшего?

– Подполковник Грищенко.

Варанов одобрительно кивнул и глубоко затянулся вонючим дымом. Старший лейтенант Петровский брезгливо поморщился: он не курил и не переносил табачного дыма. Заметив недовольную физиономию подчиненного, полковник Варанов презрительно махнул рукой.

Андрей Васильевич недолюбливал Петровского, считая его штабной крысой и карьеристом.

– Свободны!

– Слушаюсь!

Старлей развернулся и собирался уже выйти, но неожиданно полковник остановил его.

– Петровский…

Ответственный секретарь развернулся.

– Слушаю.

Варанов вышел из-за стола.

– Наш «конь» на ходу?

– Да, вчера починили.

– Хорошо, – удовлетворенно произнес полковник. – Предупредите Алексея, чтобы подогнал машину к четвертому подъезду.

Старлей удивленно посмотрел на Баранова.

– Хорошо, – тихо произнес он и, не выдержав, поинтересовался:

– Вы уезжаете?

Полковник Варанов уже надевал серый плащ.

– Да, – решительно произнес Андрей Васильевич и направился к выходу. – Я на Дмитровку. Буду через минут сорок-пятьдесят.

– А если вам будут звонить из генерального штаба? – задал каверзные вопрос секретарь.

Пожилой мужчина внимательно посмотрел на молодого карьериста и понял, что этот малый – «далеко пойдет»"

– Скажи, что умер! – выкрикнул на ходу полковник.

На лице старлея появилось изумление.

– Как?

Андрей Васильевич усмехнулся и указал ему на дверь.

– Вот так, Петруша!

Проглотив обиду. Петровский Петр Петрович молча вышел исполнять приказания начальника. Однако все сделанное или сказанное в Управлении навсегда оставалось в его цепкой памяти.., до походящего момента.

Глава 7

В квартире воцарилась мертвая тишина. Изредка слышался шум улицы да звуки падающих капель воды в ванной комнате…

На полу, рядом с валяющимся пистолетом, в полуобморочном состоянии сидела Марина Метелкина, тупо уставившись в одну точку на ковре.

Устало протерев взмыленную лысину, майор Барышников отошел от телефона и, аккуратно взявшись за дуло пистолета, поднял оружие с ковра.

Потом осторожно развернул целлофановый мешок и бросил в него орудие убийства – неопровержимую улику.

Он просчитал все до мелочей: застрелив капитана Челядинского, старый чекист до появления Марины Метелкиной уничтожил отпечатки своих пальцев носовым платком, вынул из обоймы оставшиеся пули и бросил пистолет на видное место, рассчитывая на нервное потрясение Метелкиной смертью любимого человека.

Так и вышло: обезумевшая Марина совершила непоправимую ошибку, взявшись за оружие и оставив на нем свои отпечатки.

– Ну что, красавица, – ухмыльнулся майор, – одного отправила на тот свет и меня следом хотела отправить?

Марина не реагировала на вопросы Барышникова, а только монотонно твердила:

– Убийца, убийца, убийца.

Постоянное повторение одного и того же стало раздражать Барышникова. Минут через десять-пятнадцать должны были подъехать эксперты из Управления, и за это время нужно было привести Метелкину в нормальное состояние, чтобы не возникло непредвиденных осложнений.

– Дура ты, Метелкина! – беззлобно произнес мужчина. – Говорят же тебе, Володька сам застрелился.

Об этом я и начальству доложил.

Марина отрицательно замотала головой.

– Не правда!

– Что не правда?

Девушка подняла голову и ненавидящим взглядом впилась в Барышникова.

– Это вы его застрелили!

Майор презрительно покачал лысой головой.

– Глупая ты, Марина, – устало произнес Барышников, – зачем же мне его убивать?

– Не знаю, но это вы сделали!

– Я?

– Да!

– Ты в этом уверена?

– На все сто!

Сан Саныч рассмеялся и, достав пакет с пистолетом, показал Марине.

– Как ты думаешь, девочка, – сказал он, – а чьи здесь пальчики на пистолете?

Марина вдруг все поняла, и майор наконец увидел страх у нее в глазах.

– Это не мои, – пробормотала Метелкина, – это вы специально подстроили!

Мужчина вплотную подошел к девушке и рассмеялся ей прямо в лицо.

– Это теперь решать экспертам: твои это пальчики или нет, – заметил майор. – Это им выносить приговор убийце капитана Челядинского!

Девушка от негодования изменилась в лице и вдруг бросилась на Барышникова.

– Сволочь!

Однако Сан Саныч был готов к такому повороту событий и встретил Метелкину увесистой оплеухой, от которой она отлетела на несколько метров.

– Проститутка! – процедил сквозь зубы майор – Если бы ты не расставила свои длинные ноги перед Челядинским, то он и теперь бы спокойно жил со своей семьей, а не терзался угрызениями совести!

Думаешь, я не знаю о ваших шашнях? Думаешь, никто в Управлении не догадывался о ваших отношениях?!

– Это все не так, – истерично ревела молодая женщина.

Майор подошел к лежащей на полу женщине и, схватив за волосы, зарычал:

– Что?! Думаешь, я не видел, как мучается Володька? А все из-за кого? Из-за тебя, стерва! Хотела окрутить парня, разбить семью, отнять у сына отца!

– Нет!

– Что нет? – повысил голос до крика Сан Саныч. – Это ты не мне, а вдове будешь объяснять, почему он пустил себе пулю в лоб.

Молодая женщина испуганно замотала головой.

– Я не виновата.., я…

– А кто виноват, что он застрелился? – давил на очумелую Метелкину опытный психолог. – Я, что ли? Это ваши дела, а мне насрать! Ты заварила кашу, сама и расхлебывай!

– Я не виновата, я не хотела, я любила его…

Майор Барышников добился своего, но решил «добить» свою жертву до конца. Он вдруг резко и бесстыже запустил волосатую руку под платье женщины и с силой сжал пальцами между ее ног.

– Этим ты его любила? – задыхаясь от волнения, произнес мужчина.

– Пусти! – возмутилась Марина и попыталась высвободиться от железной хватки майора. – Подонок!

Сан Саныч был в ударе. Свободной рукой он дал женщине звонкую пощечину, от которой та упала на спину. Не отпуская своей руки под платьем и еще энергичнее шевеля пальцами, он грозно прошипел:

– Из-за тебя произошло самоубийство! Твои пальчики на рукоятке и курке пистолета! И только я могу вытащить тебя из этого дерьма!

Молодая женщина испуганно вытаращила глаза и больше не сопротивлялась. В словах Барышникова была страшная правда, и она не видела пути к спасению.

– Как?

Ее голые ноги расслабились, а из глаз брызнули горькие слезы.

– Очень просто… – пообещал майор. – Ты будешь делать все, что я тебе прикажу! – донеслось до ее сознания. – Поняла?

Марина отвернулась в сторону.

– Да.

* * *

Когда на явочной квартире на Дмитровском шоссе появилась экспертно-медицинская группа во главе с подполковником Грищенко Зиновием Семеновичем, труп капитана Челядинского находился все в том же положении, что и ранее, только в похолодевшей руке мертвеца за посиневшие пальцы цеплялся злосчастный пистолет – неопровержимая улика вины и глупости «самоубийцы»…

Глава 8

Патрик Глен, под кодовой кличкой Шнобель, отошел от первого шока и уже осмысленно отвечал на вопросы старшего оперуполномоченного по особо важным делам Северного округа, молодого, но перспективного лейтенанта Викентия Павловича Прошкина.

Первые сумбурные показания американец давал человеку совсем из другого ведомства, а точнее, пожилому майору ГРУ Илье Матвеевичу Звягинцеву.

Однако, получив необходимую информацию и поняв, что иностранец мало в чем повинен и больше из него ничего не выкачать, люди из военной контрразведки, тщательно прошмонав всю редакцию, передали американского журналиста гражданским властям. Правда, они не отказались от своего подопечного, а только отошли на время в «тень», продолжая вести необходимый негласный надзор за развитием событий и контролируя ситуацию.

* * *

Старший лейтенант Викентий Прошкин недовольно поморщил конопатый нос, в котором с самого утра щекотало и чесалось. Возможно, молодого человека ожидала халявная выпивка, по народной примете, а возможно, по той же примете, он мог схлопотать по своей чувствительной и любопытной носопырке.

– Так, – с серьезным видом принялся за дело настырный старлей, – фамилия, имя, отчество.

Американец недовольно встал с места.

– Я же говорил…

Прошкин со всей силы стукнул по столу.

– Сидеть!

Журналист нехотя сел.

– Сижу!

Старший лейтенант грозно зыркнул на подозреваемого и стал барабанить пальцами по столу.

– Все это мы слышали, – усмехнулся Викентий, – а теперь перейдем непосредственно к делу, поминутно. – Следователь снова пододвинул к себе чистый лист бумаги и приготовился записывать показания. – Фамилия, имя, отчество.

Подозреваемый, поморщившись как от боли, медленно расправил плечи и, глубоко вздохнув, пренебрежительно бросил старшему оперуполномоченному:

– Патрик Глен, американский подданный, журналист, корреспондент газеты «Вашингтон пост».

Прошкин настороженно скосил глаза на иностранца.

– И документы имеются?

Американец суетливо полез в карман и достал документы, с которыми не расставался в Москве ни на минуту, разве что в ванной или в постели с русской проституткой.

– Как полагается!

Патрик Глен небрежно протянул свой паспорт гражданина США и удостоверение журналиста.

– Please!

Старлей поднял голову и недовольно посмотрел на подозреваемого.

– Что?

Шнобель виновато усмехнулся.

– По-жалуй-ста по-русски…

– А-а… – протянул Прошкин и, решив блеснуть познанием английского, вологодский парень небрежно бросил:

– Yes, yes.., обэхээсэс!

В свою очередь лицо американца нервно дернулось, и он непонимающе посмотрел на Прошкина.

– Простите, не понял!

Старлей хмыкнул.

– А тут и понимать нечего, – сказал следователь, – поговорка у нас такая! Одним словом, это тогда, когда твое дело труба, кореш!

Лицо Патрика в недоумении вытянулось.

– Нет, я трубку не курю, – признался капиталист, – я курю сигареты!

Старший оперуполномоченный обреченно покачал головой и вдруг с новым запалом перешел к делу.

– Ладно, это к делу не относится, – сухо отрезал он. – Расскажите, как вы оказались на месте преступления и с какой целью.

Американец тяжело вздохнул и в который раз стал повторять свою историю.

– Я американский подданный, – начал журналист, – приехал в Россию по заданию своей редакции освещать демократические преобразования в вашей великой стране.

– Ну, это мы уже слышали, – резко оборвал американца Викентий, – ближе к делу.

Патрик кивнул рыжеволосой головой и, шмыгнув большим носом, продолжал:

– Хорошо… Сегодня утром мне позвонил господин Гришин, главный редактор газеты «Новый век», и сообщил, что у него есть интересный материал.

Старлей с любопытством и подозрением вонзил свои колючие зеленые глаза в рассказчика.

– Какой материал?

Глен удивленно развел руками.

– Об этом он мне не сказал.

Прошкин ехидно усмехнулся.

– Вы что, господин Глен, – саркастически заметил следователь, – нас тут за идиотов принимаете?

Журналист сделал обиженное лицо.

– Почему вы так решили?

– Неужели вы думаете, что я вам поверю в то, о чем вы мне тут плетете? – произнес Прошкин. – Да вы, иностранцы, и шагу не сделаете, если вам это невыгодно!

– Конечно, – согласился Шнобель, – бизнес есть бизнес!

Старший лейтенант Прошкин начал выходить из себя. Он уже более или менее представлял сложившуюся ситуацию и понял, что спецы отдали им этого урода как ненужный, отработанный материал. Патрик Глен не был замешан в убийстве коллектива редакции газеты, – тут и слепому было видно. Однако какая-то связь все же между ними была, и Прошкин чувствовал это. Но с какой стороны к нему подойти, следователь не знал. Да и на чем поймать этого зажравшегося прощелыгу? Прямых улик пока нет, а следовательно, нужно приносить извинения и отпускать журналиста до прояснения ситуации.

Единственное, чем мог помочь Патрик, так это рассказать, чем же Гришин заинтересовал американца, но тот явно не хотел этого выкладывать следствию…

– Значит, господин Глен, – задумчиво произнес Викентий, – вы не хотите объяснить нам причину вашей встречи с Гришиным?

Патрик недовольно насупился.

– Я уже вам сказал, – сухо произнес журналист, – господин Гришин сообщил, что есть интересный материал из жизни столичного бомонда…

– А поконкретнее можно?

– Нет! – отрезал иностранец. – Гришин сказал, что это будет для меня большим сюрпризом.

Следователь Прошкин невольно усмехнулся, вспомнив, что пришлось почувствовать Патрику Глену по приезде в редакцию.

– Да уж… – вздохнул старлей, – сюрприз, конечно, удался на славу!

Патрик ничего не ответил, а только побледнел при воспоминании жуткой картины.

– Это мы можем! – произнес Прошкин.

Американец покачал головой.

– Ужас!

– Не то слово, – причмокнул старлей и, отодвинув почти чистый лист допроса, встал из-за стола: все равно писать было нечего. – Ну а подозрительного ничего не заметили?

– В каком смысле?

– Когда ехали на встречу, – пояснил старлей, – может, видели кого-нибудь…

Американца передернуло: он вдруг сразу вспомнил злые, хищные глаза, которые до сих пор приводили его в трепет. Патрик решил некоторые козыри оставить при себе: чем меньше власти будут знать, тем больше шансов вернуть необходимые материалы о «золотой рыбке».

– Нет, господин полицейский, – твердо заверил иностранец собеседника, – никого не видел и ничего полезного для следствия вспомнить не могу.

– Ничего?

Журналист встал.

– No! – ответил Глен и решительную встал. – Мне больше нечего вам сказать – это во-первых, а во-вторых, я американский подданный и официально заявляю, что мне необходимо связаться с американским посольством, с мистером Джоном Маккоуэллом!

Прошкин успокаивающе взмахнул рукой.

– Не беспокойтесь, господин Глен, – заверил старлей, – мы права и обязанности иностранных граждан прекрасно знаем: уже сообщили в ваше посольство и связались с консулом.

– И каков результат?

– Господин Маккоуэлл прибудет с минуты на минуту прямо сюда.

– Прекрасно!

Патрик Глен присел на стул, заложив ногу за ногу, и демонстративно достал из кармана коричневого пиджака изящный серебряный портсигар.

– Надеюсь, здесь курить позволительно?

– Да, пожалуйста!

Прошкин пододвинул пепельницу, очень напоминающую банку из-под консервов, – Спасибо!

Патрик Глен закурил, а следователь Прошкин, дописав на листе несколько предложений, аккуратно подал его иностранному гражданину.

– Попрошу вас ознакомиться и расписаться.

Американец недовольно взял лист бумаги и внимательно прочитал написанный текст.

– Все верно? – поинтересовался старлей.

– Да.

– Тогда подпишите.

Прошкин хотел протянуть Патрику шариковую ручку, но тот небрежно достал свой «Маркер» и размашисто черканул на бумаге свою подпись и число.

– Please!

– Спасибо!

Старший лейтенант осторожно взял лист и аккуратно положил его в папку.

– Я свободен?

Глен нетерпеливо встал.

– Секунду…

Неожиданно в кабинет вошел пожилой мужчина в милицейской форме.

– Викентий Палыч, – доложил старшина, – из американского посольства прибыли…

– Хорошо, Остапчук, – сказал старлей и повернулся к иностранцу. – Вы свободны!

Патрик Глен надменно кивнул головой.

– И вам того же– тихо прошептал Прошкин в ответ.

* * *

Когда двери кабинета закрылись, старший оперуполномоченный по особо важным делам Викентий Прошкин дал волю своим чувствам и «богатому» словарному запасу народного лексикона.

– Ну, бля… – заорал конопатый следователь, – Ну мудилы! Очередной «висяк» на наш отдел повесили!

Да еще иностранца прип-плели, е.., вошь!

Прошкин стал заикаться от негодования и возмущения.

– Нет, ты понял, Константиныч, – распылялся старлей, – эти говнюки гэбисты наорали, а нам теперь убирай за ними!

– То шо, Палыч, – устало произнес старшина с хохляцким акцентом, – это цветочки, а уси ягодки впереди! У прошлым мисяци в Южном округе та сама картина була, тилькы с совместной фирмой…

Прошкин не курил, а когда был на взводе, «прижигал» нервные окончания или водкой, или на худой конец жевательной резинкой. Его раздражение было прямо пропорционально количеству потребляемой жвачки.

На сей раз он забросил себе в рот аж три подушечки «Стиморол».

– И че?

Старшина хитро усмехнулся.

– А шо… – угрюмо вздохнул хохол, – вси про всих зналы, а дало закрылы.

Старлей недовольно поморщился, не улавливая намека старшины Остапчука.

– Ты на че намекаешь, старый пердун?

Старшина равнодушно пожал могучими плечами.

– Да ни на шо, Викентий, – спокойно ответил Кузьма Константинович, – просто того следчего, яки тэ дело вел и след простыв. Где вин? Никто его боле не бачив! Это дело темное… Гэбисты не зря там сшивались!

Прошкин присел на стул, но ему не сиделось, и он снова стал расхаживать по кабинету.

– Хватит байки травить, Константинович! – зло выпалил старлей. – Я и без тебя знаю, что дело с запашком, однако хош не хош, а повозиться с этим дерьмом нам придется.

Старшина пожал плечами.

«Набегавшись», следователь сел за стол.

– Давай сначала и по порядку… – серьезно и п6 деловому начал Прошкин. – Убийство произошло около двенадцати часов дня.

– Да.

– Что мы имеем?

– Пять трупов.

Старлей вздохнул.

– Пять трупов и двух свидетелей…

Старшина усмехнулся и, закурив папиросу, ехидно добавил:

– Один из них иностранец-засранец, а други – дурны!

Старший лейтенант поднял на Остапчука настороженный взгляд.

– Че с компьютерщиком Слесаренко?

– А ни че, – развел руками пожилой человек, – вин уже не жилец – прямым рейсом отправлен у психбольницу.

Прошкин сокрушенно покачал головой.

– А еще совсем пацан… – тихо прошептал старлей. – Не люди, а звери! Ни капли человеческого!

Если бы курносый следователь знал, что Макар Лигачев заменил молоденькому парнишке смертную казнь на пожизненное заключение, то, возможно, изменил бы свою точку зрения относительно «капли», но, думается, ненамного…

Помолчав несколько секунд, Прошкин возобновил разговор.

– Что мы еще имеем? – задал вопрос Викентий.

Старшина хитро скосил глаза.

– Константиныч, – произнес старлей, – ты, кажется имеешь что-то сказать мне?

Остапчук хмыкнул в кулак.

– Вин какой быстрый!

Глаза у Прошкина загорелись: Викентий давно работал со старшиной и хорошо знал его причуды. Если он начинал валять дурака, значит, в его руки попалась зацепка.

– Ну давай, старый пердун, не томи! – нетерпеливо подгонял старлей подчиненного.

Остапчук серьезно посмотрел на начальника.

– Сынку, килькы горилки ставишь?

Прошкин махнул рукой.

– Если по делу разговор, Константиныч, то до усрачки! – пообещал старший лейтенант и указал на сейф, в котором постоянно находились спирт или водка.

Остапчук усмехнулся и затушил папиросу.

– Тады наливай! – махнул рукой старшина. – Одна гарна дивчина, годков эдак восьмидесяти…

– Ну, ну…

– Бачила, як возле редакции стояли две легковые машины… – сказал старшина и кивнул головой на сейф, в котором томились дары Бахуса.

– Успеем, успеем, – успокоил старлей приятеля и встал из-за стола, – не тяни кота за хвост!

Старшина вздохнул и стал докладывать дальше.

– Одна була «Жигули», – многозначительно произнес хохол, – а друга – иномарка…

Прошкин закрыл на ключ кабинет и достал из сейфа «боеприпасы».

– А кого-нибудь из «жокеев-наездников» твоя красавица видела? – наливая в стаканы спирт, выпалил старлей.

Старый служака, еще советской закалки застойных времен, медленно поднял свою пайку и, не разбавляя спирт, одним махом опрокинул себе в рот.

– А як же, – шумно выдохнул старшина, занюхивая огненную воду огромным кулаком, – целая банда: четыре чоловика и одна людына… – вельми гарна дивчина!

Старший лейтенант не совсем понял, о какой «гарной дивчине» ведет речь старшина, а чтобы быстрее и доходчивее дошел смысл сказанного, он решил не томить себя и подлечил свою нервную систему крепким напитком.

– Так про что это ты, Константиныч, только что говорил? – выдохнул этиловые пары следователь. – Че-то я не совсем догоняю…

– И я про то… – согласился умудренный жизнью хохол, наливая по новой в стаканы спирт и продолжая свой рассказ.

Прошкин задумчиво ковырял свой конопатый нос, который его никогда не подводил, и с интересом вслушивался в каждое слово собеседника. А тот, кстати сказать, рассказывал весьма любопытные и полезные для следствия факты. Вырисовывалась довольно-таки интересная картина


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю