Текст книги "Марафон со смертью"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая
Профессионал

I

За последний год Алина измучилась совершенно.

С тех пор, как российские федеральные войска штурмом взяли Грозный и на Северном Кавказе развернулась настоящая война, она потеряла покой.

Сначала она толком не поняла, что же происходит. Да, были сообщения средств массовой информации о многочисленных жертвах в результате вооруженных столкновений между федеральными войсками и группировками чеченских боевиков. Да, по-человечески, по-женски было страшно задумываться, во имя чего гибнут совсем еще мальчишки. Да, было дико и жутко слышать про бомбардировки сел и городов Чечни российскими боевыми самолетами и вертолетами. Да, было недоумение, и это мягко сказано, – как можно воевать так, чтобы всего за несколько часов уничтожались целые батальоны и даже полки регулярной армии.

Но это все было сначала. Это были чувства обыкновенной русской женщины, к тому же женщины умной, умеющей думать, анализировать и сопоставлять факты и информацию из различных источников.

А потом Алина услышала о том, что в Чечню послали подразделения ОМОНа и мобильные отряды некоторых спецслужб. Еще чуть позже – про знаменитую «Альфу», которая так неудачно «отметилась» в Буденновске.

Вот тогда покой оставил молодую женщину – ведь ее муж тоже служил в спецгруппе.

Каждый день она ждала чего-нибудь ужасного – очередного захвата города, очередного террористического акта или еще чего-нибудь в том же роде.

Воображение рисовало ей, что однажды ее Банда, ее любимый муж Сашка не вернется вечером с работы домой, потом его не будет еще какое-то время, а еще чуть позже в один прекрасный день ей сообщат, что «майор Бондарович погиб при выполнении важного правительственного задания»…

Она вздрагивала и отгоняла подальше эти страшные мысли, ругая себя: «Дура набитая! Про что ты думаешь?! Накаркать хочется?»

И все же нет-нет, но мысли эти снова возвращались к ней, и тогда страх за Банду, за себя, за их годовалого сынишку Никитку сковывал душу женщины, невыносимой болью сжимая ее сердце.

Особенно остро почувствовала Алина опасность в тот день, когда началась эта безграмотная операция по штурму поселка Первомайского, в котором силами федералов были блокированы террористы под командованием Салмана Радуева с двумя сотнями заложников.

Вечером, как обычно, они всей своей большой семьей – а жили молодые с родителями Алины, благо позволяли размеры квартиры Большаковых и самое благожелательное отношение стариков к своему зятю – собрались у телевизора посмотреть выпуск новостей. Александр пристально всматривался в экран, как будто хотел увидеть в коротком репортаже из Чечни что-то особенное.

И как только сюжет с места боевых действий закончился, Банда вдруг резко откинулся на спинку кресла, в гневе сильно ударив кулаком по подлокотнику:

– Идиоты!

– Что ты имеешь в виду? – спокойно спросил Большаков, хоть и удивленный столь эмоциональной реакцией зятя, но постаравшийся скрыть свои чувства.

– Ой, простите, Владимир Александрович! Не смог сдержаться…

– И все же?

– Вы заметили, показывали ребят – в камуфляже, в бронежилетах?

– Ну, – неопределенно протянул отец Алины, – там все, вроде, в камуфляже были…

– Да, конечно. Но там сейчас происходит что-то ужасное. Это ведь были не обыкновенные солдаты…

– Банда с горечью кивнул на телевизор и вдруг встал, нервно прошелся по комнате, потом снова опустился в кресло. – Помните ли вы захват террористом автобуса с корейцами?

– Конечно.

– Обезвреживание проводила спецгруппа по борьбе с терроризмом из УВД Москвы. Есть такое спецподразделение. Хорошие ребята, настоящие профессионалы. Я знаю некоторых из них, встречались по делам службы…

– И что?

– Мне говорили сегодня на работе, по секрету, конечно, что их туда бросили на съедение. Но я не поверил. А теперь сам увидел, – Банда снова кивнул на телевизор, – узнал их, убедился. Показали на весь экран.

– По-моему, Александр, никто из этого никакого секрета не делал. Кажется, я уже неоднократно слышал, еще несколько дней назад по радио или по телевизору, что этот отряд перебросили в Первомайский для участия в операции по освобождению заложников.

– Это я знаю.

– Так что же тебя так смутило?

– Они шли в бой.

– Я не понимаю…

– Владимир Александрович, их просто бросили на съедение, – повторил Банда свою фразу. – Это… Как вам объяснить? Это примерно то же самое, если классного хирурга отправить работать в магазин рубщиком мяса, – нашел наконец Банда подходящее сравнение.

– Да ты не нервничай так, – пожал плечами Большаков, уже не на шутку встревожившись, – такая реакция всегда выдержанного и хладнокровного Банды была для него полной неожиданностью. – Объясни мне толком, что тебе не понравилось. Что-то я ничего не понимаю. «Идут в бой»… Так их же туда для этого самого боя, наверное, и послали?

Алина и Настасья Тимофеевна испуганно переглянулись, тоже не понимая, чего это Банда так кипятится.

– Эти ребята – настоящие профессионалы. Они очень хорошо подготовлены, – Александр никак не мог успокоиться, заметно нервничал. – Они все отлично экипированы. Понимаете, это спецподразделение, для решения спецзадач. Это штучный товар.

Ночью, незаметно проникнув в Первомайский, подкравшись к бандитам поближе, они бы обязательно выполнили задание на «отлично». И никто из заложников не пострадал бы.

– Ну, это понятно. А что же – изменилось? Они так и сделают – вот наступит ночь…

– Изменилось все – их используют как обыкновенное пушечное мясо. Как каких-нибудь мотострелков или десантуру. Хватайте автоматы – и в атаку. Вперед, на пулеметы…

– Так ты же сам говоришь, что это профессионалы! Они же должны справиться…

– С кем и как справиться, Владимир Александрович?! Кто так делает? Да их же сразу половину положат! Это ведь лобовая атака! Бред собачий…

– Саша, успокойся, – мягко проговорил Большаков, положив руку на плечо зятя.

– Понимаете, их ведь беречь надо. А их вместо этого – под пули, как простых солдат. Зачем их тогда вообще дергали, если не хотят использовать по назначению? Хотели положить как можно больше народу – так гнали бы в атаку пехоту, а при чем тут спецподразделение?

– Да… – протянул Большаков. – Действительно, ты, наверное, прав. А я, видишь, ничего этого не понял, хоть и генерал.

– Вы, Владимир Александрович, – ученый, который занимает генеральскую должность, – горячо перебил тестя Банда. – Простите, конечно, я не хочу вас ни в коей мере обидеть, но вы не боевой генерал. Вы профессионал в своей сфере.

– Абсолютно верно. Так почему, по-твоему, я должен на это обижаться?

– Конечно, не должны… Но я о другом – там-то командуют боевые генералы! И вытворять такое!.. Этак, глядишь, завтра и моих ребят, чем черт не шутит, дернуть могут: автомат Калашникова в руки – и вперед, на мины…

– Типун тебе на язык, придурок! – вдруг крикнула, вскакивая с дивана, Алина. – Думай иногда, что плетешь!

Вся семья опешила, не ожидая от нее подобных выходок. Банда вскочил с кресла, сделал шаг навстречу жене, но Алина, сверкнув в его сторону разъяренным взглядом, лишь отступила, затем от переполнявшего ее гнева даже топнула ножкой, но уже в следующую секунду, не выдержав, вдруг заплакала и выбежала из комнаты…

* * *

– Саш, прости меня, не выдержала я, сорвалась. Я не хотела… Как-то само собой получилось.

Уложив Никитку спать, Алина быстро юркнула под одеяло и прижалась к мужу, уютно устроившись на его широкой сильной груди.

Она очень любила эти сладкие мгновения перед сном, приносящие неповторимое чувство тепла, близости, единства. В эти чудесные минуты он принадлежал ей и только ей, и умиротворение мягко охватывало молодую женщину, прогоняя все дневные страхи и волнения.

– Конечно, Алинушка. Я же все понимаю. Это ты меня прости, милая моя…

Банда прижался щекой к ее голове и ласково погладил по спине, чуть сильнее прижимая к себе.

Ему очень нравилась эта ее почти кошачья привычка прижиматься к нему, игриво и нежно прикасаясь всем телом, и выгибать спину, прислушиваясь к его поглаживаниям. Иногда ему даже казалось, что Алина вот-вот замурлычет от восторга.

– Саша, я боюсь.

– Чего ты боишься, малышка? Я ведь с тобой. Помнишь, как в том старом фильме – «не бойся, я с тобой»…

– Я все равно боюсь… – перебила она его, не дослушав. – Я очень боюсь, что твою группу тоже отправят в какой-нибудь очередной Первомайский.

– Ну, нет. В Чечню нас ни в коем случае не дернут, – уверенно возразил Банда. – Если только случится что-то уж совсем из ряда вон…

– Например? – она тревожно подняла голову, пытаясь разглядеть в темноте глаза мужа.

– Ну, не знаю.

– И все же? Сколько надо чеченцам захватить людей в заложники, чтобы операцией по их освобождению занялась ваша группа?

– Алинушка, ты спрашиваешь глупости, на которые никто не даст тебе ответа.

– И все-таки?

– Я не знаю, как ответить на твой вопрос. Скажу одно: мы – слишком элитные. И слишком секретные. Про наше существование знают очень немногие даже в самой системе ФСБ. Там, в Чечне, – война, открытое противостояние, настоящие бои. Мы же предназначены совсем для другого – для секретных, тайных, молниеносных операций, понимаешь?

– Но ведь этот спецотряд московской милиции послали! И прямо в бой…

– Нас не пошлют, – еще более уверенно, чем перед этим, специально придавая голосу почти что металлическое звучание, ответил Банда. – И вообще, Алина, милая, выброси из головы всякую ерунду. Поверь, я не могу тебе всего рассказать, но наше подчинение гораздо более узкое и конкретное, понимаешь? Нас никогда не пошлют в обычный бой.

– Очень хотелось бы тебе верить, – она еще сильнее прижалась к нему, пряча лицо на его груди. – А если и попробуют, ничего у них не получится. Я же тебя никому не отдам»

– А я никому, кроме тебя, и не собираюсь отдаваться! – игриво, чтобы успокоить и подбодрить жену, со смехом ответил Банда, нежно поглаживая ее бедро…

* * *

Пейджер на тумбочке у изголовья кровати запищал ровно в два часа ночи, с каждым мгновением настойчиво увеличивая громкость сигнала.

Алина, которая после рождения сына спать стала даже более чутко, чем ее знаменитый спецназовец Банда, первой проснулась и на этот раз. Перегнувшись через мерно сопящего мужа, она нащупала на тумбочке маленькую коробочку и нажала, как учил ее Александр, первую попавшуюся под пальцы кнопку Мигание красного сигнального светодиода тут же прекратилось, и на сразу же автоматически осветившемся дисплее пейджера женщина прочитала сообщение: «Общий сбор. Ситуация ноль».

За два года службы ее Банды в этом спецподразделении ФСБ Алина уже привыкла к подобным ночным вызовам и, хотя Сашка ей ничего и не рассказывал, быстро научилась классифицировать для себя сбрасываемые на пейджер сигналы.

Если пейджер выдавал «ситуацию три», Банда стонал, разочарованно кряхтел, несколько раз потягивался спросонья, затем нехотя вылезал из-под одеяла и шлепал босиком в коридор к стоящему там телефону, а потом, позвонив на работу, отметившись, как он говорил, тут же снова заваливался спать.

При прохождении по пейджеру сигнала «ситуация два» Банда десяток раз чертыхался, натягивал, не особенно торопясь, спортивный костюм и крое-; совки и, приготовив кофе, сидел у окна на кухне и курил, высматривая дежурную машину их группы, которая должна была за ним заехать.

Самой хлопотной и неприятной оказывалась «ситуация один» – при этом сигнале муж, сразу посерьезнев, вскакивал с постели и, даже не вспоминая про чашечку обязательного утреннего кофе, исчезал в темноте двора, не дожидаясь, пока за ним заедут. После такого сигнала он мог не появляться дома два-три дня, а когда возвращался, то сразу же заваливался спать, как правило, чуть ли не на целые сутки.

«Прости, Алинушка, – говорил он ей всегда после очередного возвращения, – работа у меня такая дурацкая. Хлопотная какая-то, нервная. Любят периодически нас дергать, чтобы мы особо не расслаблялись».

Алина все прекрасно понимала, не обижалась на него, не устраивала ему дома сцен, только тревожилась каждый раз – где он пропадает все это время?

Что делает? Сыт ли он? Тепло ли ему? Не угрожает ли ему какая-нибудь опасность?

– Что-то серьезное было? – каждый раз спрашивала она одно и то же после его возвращения, всеми силами стараясь рассмотреть в глазах мужа искренний ответ.

И он не отворачивался, не прятал от нее взгляда, абсолютно честно, как ей казалось, отвечая:

– Нет, что ты! Ерунда, обычная тренировка. Учебная, так сказать, тревога. Ты же понимаешь, у нас служба такая – как в армии.

– Да, конечно.

И Алина действительно всегда верила ему, потому что сомневаться в правдивости сияния его голубых любимых глаз было выше ее сил.

Но сообщения с таким сигналом, как на этот раз, – «ситуация ноль» – за эти два года его службы на пейджер еще не сбрасывалось, и теперь Алина явственно почувствовала, как тревожно сжалось ее сердце.

Она постаралась подальше отогнать от себя тоскливые предчувствия.

– Саша, слышишь… – легонько потрясла она его за плечо. – Вставай!

– Что такое? Почему тревога? Что случилось? – не сразу сообразил спросонья Банда, где он и что с ним происходит, а затем, отогнав сон, быстро открыл глаза и резко сел на постели. – Что, Алинушка, произошло?

– Читай – пейджер твой только что сработал. «Ситуация ноль».

– Что?! – Банда вдруг резко встрепенулся, выхватил из ее руки пейджер, и даже в темноте Алина разглядела, как изменилось выражение его лица. Он внимательно вчитался в полученное сообщение.

– «Ситуация ноль», – почему-то еще раз испуганно повторила Алина.

– О, ч-черт!

Его выбросило из кровати, как будто под одеялом сработала мощная пружина. В одно мгновение Банда оделся, Схватил ключи от своего старого «Опеля», доставшегося ему после гибели Олежки Вострякова, и уже готов был выбежать из комнаты, как вдруг остановился на пороге, обернувшись к жене.

Алина сидела на кровати все в той же позе, и из ее огромных глаз вот-вот готовы были покатиться слезы.

В своей кроватке, разбуженный шумом собиравшегося по тревоге Банды, заворочался и что-то встревоженно залопотал маленький Никитка.

Алина приложила палец к губам, знаком приказывая Банде вести себя потише, и несколько раз слегка качнула кроватку, успокаивая сына.

Банда на цыпочках вернулся, опустился перед ней на колени и притянул ее к себе:

– Алинушка, я прошу тебя – не волнуйся. Со мной все будет хорошо, – зашептал он, целуя ее глаза, волосы, губы…

– Что такое «ситуация ноль»?

– Алина!

– Я давным-давно уже Алина!.. Саша, скажи мне правду, это опасно?

– Ну что ты! Это обыкновенная учебная тревога. Просто она проходит под наблюдением высшего начальства, поэтому и подняли такой переполох…

– Сашенька, милый, я прошу тебя – будь осторожен. Ты мне обещаешь?

Он еще раз поцеловал ее, стараясь скрыть свое смущение, – первый раз в жизни напропалую врал жене:

– Все, милая, пока. Мне уже пора бежать…

Он исчез за дверью, а Алина так и не смогла уснуть до самого утра.

Забрав к себе в постель Никитку, она долго беззвучно плакала, нежно прижимая к себе малыша.

Она чувствовала, как где-то в темноте ночи ее Банда, ее милый любимый муж Сашка вступает в бескомпромиссное единоборство с чем-то безмерно страшным и опасным.

Если бы это было не так, его услуги – услуги суперпрофессионала, в чем он сам не раз признавался, – не пригодились бы…

II

«Ситуация ноль» на пейджере – это действительно было более чем серьезно.

Этот сигнал означал боевую тревогу…

Банда вел свой старенький, но все еще довольно резвый «Опель» по не замирающим даже в ночное время улицам Москвы на предельной скорости, не обращая внимания на светофоры и дорожные знаки.

Когда на скорости около ста сорока километров в час он пролетел мимо патрульного «жигуленка»

ГАИ, тот включил было мигалку и дернулся вслед, но, тут же потеряв «Опель» из виду, лишь поднял тревогу, сообщив по рации номер «взбесившейся» машины.

Следующий патруль продержался за «Опелем» минут пятнадцать, но ни времени, ни желания останавливаться для выяснения ситуации у Сашки не было.

В районе МКАД гаишники попытались было перекрыть ему дорогу, сделав даже несколько предупредительных выстрелов из автоматов в сторону бешено летящей машины. Но Банда, пригнувшись, только выругался и проскочил по полосе встречного движения, свернув на левую обочину, обогнув блокирующие дорогу грузовики.

Наконец в сопровождении двух машин ГАИ с включенными проблесковыми сигналами, прицепившихся к его хвосту и здорово помогавших расчищать дорогу, Банда подъехал к воротам загородной базы отряда – месту сбора по сигналам «ситуация ноль» и «ситуация один».

Предъявив охраннику через опущенное стекло удостоверение, Банда рванул через ворота, которые тут же закрылись за его машиной, оставив охранника разбираться с гаишниками о правомерности подобного стиля вождения автомобиля по столичным улицам.

Быть может, он зря так рисковал, но боевая тревога в его спецподразделении была объявлена впервые.

«Все, успокойся, хватит нервничать. Особенно перед ребятами распускаться нечего!» – приказал сам себе Банда, вбегая в здание штаба.

Как майор Бондарович ни торопился, полковник Котляров, руководитель управления, все равно оказался здесь раньше него, и Банда понял, что вызов пошел с самого верха, скорее всего от генерала Мазурина…

* * *

Решение о создании супергруппы в составе подразделения Котлярова, который стал все же после перемещения Мазурина начальником управления, было принято вскоре после завершения удачной операции в Праге, когда на волне похвальных отзывов в прессе о деятельности ФСБ и благорасположения руководства страны органы действительно почувствовали себя увереннее.

Полковник Котляров, переговорив с Бандой, нашел в его лице горячего сторонника своей идеи и, пользуясь расположением к своей персоне генерала Мазурина, своего бывшего начальника, после старательной проработки всех деталей вышел на него со своей инициативой.

Суть предложения Котлярова сводилась примерно к следующему – после реформирования КГБ, после рассекречивания прессой многих аспектов функционирования спецотрядов типа «Альфы» или «Вымпела», после создания подобных спецподразделений во множестве государственных структур, включая даже милицию, после всяческих Форосов и штурмов Белого дома, после падения престижа службы и ухода из органов многих настоящих профессионалов, в обстановке растущего терроризма, расцвета преступного беспредела и возросшей активности противоборствующих международных мафиозных организаций – в результате всего этого появилась потребность в создании настоящего боевого спецподразделения профессионалов.

Подобные подразделения существовали. Их было много. Но… Про них знали все. Знал Кремль.

Знали депутаты Государственной Думы. Знала даже пресса.

Организовать что-то действительно тайное и грандиозное мог в такой обстановке только одиночка, например такой специалист, как Банда.

Но, во-первых, сил одного человека, пусть даже самого лучшего профессионала, далеко не всегда бывает достаточно. Во-вторых, задачи, которые подчас возникают, требуют довольно глубокой специализации, в лице героя-одиночки в должной мере зачастую просто недостижимой. И, наконец, в той же самой Праге Банде просто повезло – он оказался на высоте, выручив всю службу. Но если бы, не дай Бог, произошла осечка… Единственным стрелочником оказался бы в итоге сам Банда, и понятно, что перспектива расхлебывать в случае чего все в одиночку ему не слишком улыбалась.

Поэтому ФСБ действительно понадобилось создавать суперсекретную и суперпрофессиональную спецгруппу, которая могла бы спокойно работать, зная, что ни свои, ни чужие не догадываются о ее существовании.

Генерал Мазурин, как и ожидалось, одобрил инициативу Котлярова, заручился поддержкой руководства ФСБ и назначил командиром нового спецподразделения Александра Бондаровича, посодействовав в досрочном присвоении ему звания майора. Эти погоны помогли Банде набирать в свой отряд людей, не смущаясь перед их званиями (капитаны, майоры и даже подполковники среди настоящих профессионалов сил специального назначения далеко не редкость), а также позволили ему пройти стажировку в других подразделениях подобного типа.

Полгода занимался Банда тщательным отбором людей, полгода добивался слаженности в работе своего отряда, спаянности коллектива. И только девять месяцев назад доложил Котлярову о готовности отряда к выполнению боевых заданий, ни на день не прекращая тренировок.

Степану Петровичу Котлярову очень нравились работоспособность и требовательность Бондаровича. И теперь он был уверен, что имеет группу людей, действительно способных в случае необходимости совершить даже невозможное.

И когда такая необходимость возникла, Котляров предложил генералу Мазурину испытать это спецподразделение – дать шанс ребятам из команды Банды проверить себя в настоящем, очень серьезном деле…

Когда все двадцать бойцов собрались в классе инструктажа и разработки операций, полковник Котляров вышел к доске и очень буднично доложил:

– Два часа назад в аэропорту Минеральных вод террористами был захвачен пассажирский самолет с заложниками на борту. ТУ-154 должен был выполнять рейс Минводы – Москва. Террористов, судя по сообщениям, четверо. Предположительно – чеченцы, Требований пока не выдвигали, по крайней мере, на протяжении первых полутора часов после захвата.

«Бандовцы», так по прозвищу командира называли между собой свою группу ее члены, настороженно переглянулись – «ситуация ноль» на самом деле оказалась по-настоящему боевой и серьезной.

– Принято решение, – продолжал тем временем полковник, – для освобождения заложников и обезвреживания террористов использовать вашу группу. Вылет в Минеральные воды через полтора часа. Готовность к выезду в аэропорт – час. Про экипировку и необходимое снаряжение вам доложит майор Бондарович. Я лечу с вами, но моя роль будет координирующая и, если так можно выразиться, громоотводная. Буду прикрывать вас и обеспечивать вашу работу на месте. Командование вашим отрядом полностью осуществляет Банда…

Степан Петрович специально употребил не фамилию их командира, а его «второе имя» – Котлярову важно было, чтобы ребята еще раз прочувствовали свое единство, свою спаянность, свою мощь и силу.

Полковник хотел сказать еще и о том, что это их первая операция, что на них возлагаются сейчас большие надежды, что было вообще очень нелегко создать подобное спецподразделение и так далее и тому подобное. Но вместо всего этого он лишь просто добавил:

– Короче, мужики, вы – лучшее, что есть сегодня в России. Помните об этом. И удачи вам!..

Речь Банды была куда более короткой. Отметая лирику, он четко отдал приказ, какое вооружение и в каких количествах брать с собой, определил норму выдачи боеприпасов и специальных средств, напомнил об экипировке.

План операции по захвату самолета он решил разработать на месте, после осмотра местности и сбора всей необходимой для этого информации, которую можно было получить только в аэропорту Минводы.

Времени на сборы отряду потребовалось немного, и уже через полтора часа, как и планировал полковник Котляров, военно-транспортный самолет с группой майора Бондаровича взял курс на Владикавказ…

* * *

Чтобы не привлекать внимания террористов военно-транспортным самолетом, было решено совершить посадку на старом аэродроме Владикавказа, а к месту происшествия добираться на машинах, К тому моменту, когда спецгруппа Банды прибыла в аэропорт Минеральных вод, террористы уже успели выдвинуть требования: вывод всех российских федеральных войск из Чечни, а также невмешательство в дальнейшем во внутренние дела Республики Ичкерия.

Таким образом, еще раз подтвердилось предположение о том, что террористы – чеченские боевики.

К сожалению, как доложил полковнику Котлярову руководитель местного управления ФСБ, не удалось установить личности бандитов. Это обстоятельство, конечно же, серьезно осложняло ситуацию – не зная противника, крайне трудно предусмотреть его возможные действия и, соответственно, трудно что-либо им противопоставить.

Было абсолютно очевидным, что переговоры с преступниками конструктивными быть не могут, о чем свидетельствовала абсурдность их требований.

Поэтому оставался только единственный выход, ради которого, собственно, и прилетело на Кавказ спецподразделение майора Бондаровича – штурм самолета, освобождение заложников и уничтожение бандитов.

Ровно в 15.00 Банда, собрав свою группу на верхнем этаже очищенного от пассажиров здания аэропорта, отдал бойцам приказ о начале операции.

Время «Ч» было назначено на 20.20, когда уже стемнеет в достаточной степени – для того, чтобы возможные ответные действия террористов были скованы ограниченной видимостью.

Ребята восприняли приказ Банды спокойно и невозмутимо – несмотря на то, что для подразделения это была первая боевая операция, все члены его были опытными спецназовцами, немало повидавшими за время предыдущей службы. Многим из них приходилось не раз бывать в опасных передрягах.

И только Петя Романчук, самый молодой из их команды, благодаря своей жиденькой бороденке носивший кличку «Басмач», в запальчивости воскликнул:

– Командир, какого черта! Там же женщины и дети! Давай с ходу, как на тренировках – через десять минут, на сто процентов гарантирую, самолет будет нашим…

– Вот именно что «женщины и дети», – резко оборвал его Банда, не желая, чтобы перед столь ответственным делом его приказы обсуждались, создавая в группе атмосферу неуверенности в своих силах и разлаженность действий. – На тренировках мы с вами брали всего лишь макет – рисковали только техникой и собой. А здесь – восемьдесят пассажиров в салоне, самолет заправлен и готов к вылету, и если хотя бы у одного из этих бандитов есть граната или мина… Короче, что я вам объяснять буду?! Сами все понимаете.

– Согласен, командир, извини, погорячился я, – виновато развел руками Басмач.

– Короче, готовьте пока снаряжение и вооружение. А я пойду поговорю насчет обеда…

Банда поднялся на вышку управления полетами, где собрались все причастные к операции ответственные лица – руководство аэропорта, представители республиканской администрации, начальник местного управления ФСБ, еще какие-то облеченные властью товарищи.

Не обращая внимания на то, что среди присутствовавших были люди и в генеральских погонах, Банда направился прямиком к своему шефу – полковнику Котлярову:

– Товарищ полковник, группа к выполнению задания готова. Но нам нужна помощь.

– Давай, Банда, говори, что нужно сделать. Кстати, вон он стоит, голубчик, видел?

Степан Петрович кивнул через огромное панорамное окно вышки в сторону самолета, казавшегося отсюда каким-то ненастоящим, почти игрушечным.

Самолет был захвачен в момент окончания посадки и теперь стоял совсем недалеко от здания аэропорта, широко раскинув свои огромные крылья. Трапы были убраны, двери самолета закрыты.

Банда в задумчивости покачал головой.

– Что, сомневаешься в чем-то? – в голосе полковника Котлярова не было даже намека на недовольство или тревогу – таким тоном обычно разговаривает начальник со своим талантливым подчиненным, понимая, что тот намного умнее и способнее его и что в конечном итоге именно от действий подчиненного будет зависеть успех всего дела.

– Нет. Думаю… Кто руководит республиканским управлением ФСБ? – спросил Банда окружавших их офицеров.

– Я. Полковник Латыпов, – представился высокий стройный человек в штатском.

– Есть ли у вас десяток настоящих ребят?

– В моем управлении работает триста восемнадцать сотрудников…

– Я спрашиваю вас, полковник, про десяток стоящих профессионалов, готовых к сложной работе, а не про количество ваших секретарш.

– Так точно, – немного обиженно прогудел Латыпов, – я понял. Есть у меня такие люди.

– Переоденьте их в форму технического персонала аэропорта, и через полчаса я жду их в комнате, где расположился мой отряд. Выполняйте!

– Есть! – полковник, ничуть не смущенный тем, что вынужден подчиняться этому странному парню в спортивном костюме, быстро развернулся и исчез за дверью.

– Кто начальник службы безопасности аэропорта? – снова обратился Банда к окружающим.

– Я, – вышел из толпы низенький и худенький мужчина в очках, виновато втягивая голову в плечи.

– Чем вооружены террористы?

– Мы не знаем.

– Как это?

– У того, который отгонял от самолета самоходные трапы, в руках был автомат Калашникова. Остальных никто, кроме пассажиров и экипажа, толком не видел. Оружие они несли в больших спортивных сумках.

– Как они попали к самолету?

– Точно не знаем. Но через здание аэропорта; через заслон наших сотрудников они точно не проходили, иначе мы бы их заметили и подняли тревогу.

– Не нужно рассказывать мне, что бы вы сделали, – резко оборвал его Банда. – Лучше бы охраняли свой аэропорт как следует… Вам задание – быстро подберите мне три комплекта униформы, в которой ходят водители самоходных трапов. Ясно?

– Да.

– И вот еще что, – Банда говорил уверенно и четко, ни на секунду не сомневаясь в своем праве руководить этими людьми, – ведь в конце концов это они допустили преступную халатность, позволившую террористам захватить самолет, а Банда со своими ребятами прилетел сюда исправлять ситуацию – исправлять, рискуя собственными жизнями. – Ваши люди понадобятся при эвакуации пассажиров. Возможно, будет жарко. Поэтому позаботьтесь, чтобы каждый, кто будет работать с аварийными «рукавами», был одет в бронежилет. Все понятно?

– Так точно, – вдруг по-военному ответил этот совершенно штатский человек, и Банда с невольной жалостью подумал: «Откуда только такого кадра выкопали – целый аэропорт охранять!»

Но тут же отогнал от себя посторонние мысли, снова сосредоточившись на деталях операции.

– Степан Петрович, я к своим. Буду там, если что. Сообщайте мне обо всех требованиях террористов, о каждом их шаге. Я скоро вернусь, только отдам кое-какие распоряжения.

Он повернулся к выходу, но, вспомнив о чем-то, остановился на пороге:

– Вот еще что. Мне нужен начальник аэропорта.

– Я вас слушаю, – пожилой и строгий мужчина в летной форме оторвался от компьютера, за клавиатурой которого сидел все это время, что-то вычисляя.

– Пожалуйста, накормите моих людей обедом.

– Хорошо. Сколько?

Банде понравилась такая деловитость, и он даже улыбнулся, смягчая свою просьбу:

– Двадцать порций. Потянете?

– Без вопросов.

– Спасибо…

Тот десяток местных фээсбэшников, которых потребовал Банда у полковника Латыпова, справился с заданием на «отлично» – переодетые в форму работников аэропорта, они смогли подойти к самолету под пустячным предлогом проверки состояния шасси и закрытия заливных горловин баков лайнера. Под днищем, в грузовых люках им удалось установить привезенные спецподразделением Банды «жучки» – теперь приемник их группы запросто мог передавать каждое слово, произнесенное в салоне самолета.