Текст книги "Кровавые жернова"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Вот вы как! – словно изумляясь расторопности оперативников, проговорил смуглолицый мужчина. – Ловко! Быстро бегаете.

И тут в механизме эскалатора что-то тяжело захрустело, надрывно заскрежетало и длиннющая лента, почти стометровая, замерла на месте. Резиновые перила тоже остановились. Сила инерции толкнула стоящих на ленте людей, и они посыпались по ступенькам, падая, как костяшки домино, друг на друга.

– За мной! – крикнул вновь майор Артамонов, но его крик потонул в вое и грохоте.

Артамонов, перепрыгнув на соседнюю, пустую ленту эскалатора, побежал вниз. Он не отрывал взгляда от Ястребова, видел его среди толпы людей, боялся потерять из виду. Мужчина в сером костюме со смуглым лицом махал майору Артамонову рукой. Когда Артамонов сбежал на платформу, справа стоял поезд, а слева только подходил, выныривая из черного тоннеля, светя тремя фарами другой.

– Он там! Туда! – крикнул Артамонов, вскакивая в последний вагон и не давая створкам двери сойтись.

Оперативники вбежали в вагон метро, мгновенно посеяв панику среди пассажиров.

– Он где-то здесь! – бормотал Артамонов, медленно бредя по вагону.

Он увидел Ястребова, когда дошел до конца.

Смуглолицый мужчина с приклеенной улыбкой смотрел на Артамонова через два стекла из соседнего вагона. Смуглолицый держал за плечи маленькую девочку с двумя бантиками на белокурой головке. Майор Артамонов медленно опустил пистолет, понимая, что Жорж Алатур церемониться не станет и преспокойно закроется ребенком, а он не сможет выстрелить, когда на него смотрит девочка с наполненными страхом глазами…

…Черные грозовые тучи, в которых наполовину утонула Останкинская башня, сгущались все больше. Гидрометеоцентр на сегодня не обещал дождя. Погода по прогнозу предвиделась солнечной и ясной. Но гидромет ошибся. Тучи, наполненные влагой, разразились зигзагами молний – и на западе и на юге, и хлынул ливень, такой густой и плотный, что машины остановились. Трамваи перестали бежать по рельсам, троллейбусы встали, а пешеходы даже не успели раскрыть зонтики.

Пассажиры метро о том, что творится наверху, не знали. Поезд мчался под землей.

Жорж Алатур улыбался приклеенной к смуглому лицу улыбкой, держал за плечи девочку, готовый в любой момент взять ее на руки и закрыться ею.

– Сейчас будет станция, – отдавал распоряжения майор. – Вы вдвоем бросаетесь к двери, я вас страхую. Только осторожно, там люди.

Оперативники поняли план, предложенный майором, и готовы были выполнить его любой ценой. Вдруг на мгновение погас свет во всех вагонах поезда, а когда вспыхнул, смуглолицый мужчина исчез. Стояла девочка, положив розовые ладошки с разведенными пальчиками на стекло двери, и, улыбаясь, смотрела на грозного майора с пистолетом и рацией. Поезд до половины въехал на станцию, не дотянул совсем немного, последний вагон дернулся и замер в тоннеле.

Майор бросился к двери. Опустил ручку.

Дверь, естественно, не открылась.

– Прыгайте в тоннель, к перрону!

Жорж Алатур выбрался из вагона на перрон, разведя створки двери. Они с грохотом захлопнулись за ним.

– Теперь догоняй, – произнес он, направляясь к эскалатору.

Поезд ожил и, не остановившись на станции, пронесся мимо перрона под изумленными взглядами собравшихся на платформе пассажиров.

Майор вскарабкался на платформу, даже не обернулся проследить, все ли бойцы поспевают за ним. Его вела интуиция, он всегда полагался на нее больше, чем на разум. Он вел себя как собака-ищейка. Ноздри трепетали, голова поворачивалась то вправо, то влево, глаза были широко открыты.

– За мной! – выкрикнул он, бросаясь к эскалатору.

Артамонов понимал: эскалатор может заскрежетать, заискриться и замереть в любой момент.

– Почему туда? – тяжело дыша, спросил один из офицеров группы захвата.

– За мной, я сказал!

И четверо здоровенных мужчин, расшвыривая, расталкивая пассажиров, с криками «мы при исполнении», бросились вверх по медленно ползущей ленте эскалатора.

Ястребов был уже наверху. Руки он держал в карманах пиджака и вел себя беспечно. Народу у входа в станцию скопилось великое множество. На улице лил как из ведра дождь, даже противоположной стороны не было видно. Колдун добрался до стеклянной двери, толкнул ее плечом, взглянул на небо и бросился к стоящему посреди лужи такси. Он потянул на себя дверцу и плюхнулся на заднее сиденье.

– Ну и дождь! – сказал водитель, глядя на нервно дергающиеся по ветровому стеклу «дворники».

– Сейчас кончится, – словно сам себе, сказал Ястребов, – еще пару минут.

Водитель поправил бейсболку, свернув ее козырьком на затылок, и посмотрел на часы, словно пытаясь засечь те две минуты, о которых сказал смуглолицый пассажир.

Колдун смотрел на стеклянную дверь.

– Можем ехать. Давай вперед.

– Куда? – водитель повернул ключ, и такси, как рыба, выплыло из огромной лужи.

– Машину ко входу! – в рацию кричал майор Артамонов. – Скорее, Петя!

Артамонов заметил желтую машину такси, мигнувшую габаритами, и, не дождавшись, когда подъедет его машина вместе с сотрудниками, размахивая оружием, бросился к микроавтобусу, заехавшему колесами на тротуар. Водитель сидел уткнувшись в баранку. Майор ударил кулаком в стекло. Водитель вскинул голову и ошалело посмотрел на вооруженного мужчину в камуфляже. Трое сотрудников уже влезли в салон. Майор устроился впереди.

– Вперед давай! Мы при исполнении, слышишь?

– Да, да, понял. Куда ехать?

– Вперед!

Мотор загудел, автомобиль дернулся и, обрызгав стоящие у тротуара в луже машины, помчался по улице.

– Вперед! – стуча рукояткой пистолета по приборной доске, надрывался майор. Желтая машина такси ехала впереди. – Догоняй! – выкрикивал Артамонов.

Дождь, до этого ливший как из ведра, моментально закончился. Ни единой капли не падало с черных низких туч. Небо напоминало темную, хорошо отжатую и растянутую тряпку.

– Дождь кончился, – как свидетель некоего фокуса, пробормотал водитель. – Я, вообще, шефа жду.

– Ну и жди! – рявкнул Артамонов. – Обойдется твой шеф, пешком доберется.

– А вы мне справку дадите?

– Я тебе такую, мужик, справку выпишу, что твоему шефу плохо станет. Дай сигарету, – рявкнул майор через плечо. И тут же зажженная сигарета, зажатая пальцами, возникла перед его лицом. Майор схватил ее зубами. – Вот так-то лучше. Гони, я тебе говорю!

Белый микроавтобус, разбрызгивая воду, мчался вслед за такси. Расстояние между машинами постепенно сокращалось. Ястребов оглянулся, все та же неестественная улыбка искажала смуглое лицо.

– Так куда мы едем? – поинтересовался водитель, пальцы его дрожали, словно в лихорадке.

– Вперед, – односложно процедил пассажир с заднего сиденья. – Поезжай на красный.

И водитель, уже было притормозивший на перекрестке, вдруг дал газ. Он и сам не ожидал от себя подобной прыти, будто неведомая сила надавила на ногу, а та вжала педаль газа до самого пола. В фейерверке брызг автомобиль пересек перекресток. Раздался вой клаксонов идущих наперерез автомобилей. Завизжали тормоза белого микроавтобуса. Грохот, лязг, визг и истошные вопли. Микроавтобус успел проскочить, лишь по заднему бамперу ударил синий «Фольксваген» с девушкой за рулем. То, что творилось за перекрестком, майора не интересовало.

– Догонит, – вдруг сказал водитель такси, кося глазом на зеркальце заднего вида.

– Никогда, – услышал он в ответ от пассажира.

И когда расстояние между машинами сократилось метров до двадцати, Ястребов увидел троллейбус, отъезжающий от остановки.

– Подходит, – сказал он и щелкнул пальцами.

Искры побежали по проводам. Троллейбус вильнул, а затем выехал на соседнюю полосу, перекрыв дорогу, остановился как вкопанный прямо перед белым микроавтобусом. Майор Артамонов закрыл голову руками, водитель вжался в сиденье, и микроавтобус, пытаясь вывернуть, ударился в бок троллейбусу. Посыпались стекла. Провода все еще продолжали искрить, а сорвавшиеся усы дергались в воздухе, ударяя по проводам и высекая из них тысячи оранжевых искр.

– А теперь поезжай спокойно, спешить уже некуда, – сказал пассажир такси, забрасывая ногу на ногу и потирая ладони – Что это было? – заикаясь, осведомился водитель. Он вытер бейсболкой мокрое от холодного пота лицо, его русые волосы прилипли ко лбу от волнения.

– Ничего страшного. «Дворники» выключи, дождь кончился.

«Дворники» дернулись и замерли. В такси повисло гнетущее молчание. А по улице мчались к перекрестку машины. На скользком асфальте бились друг о дружку автомобили, создавая гигантскую пробку.

– Дальше я сам, – сказал пассажир и положил ладонь на затылок таксиста.

Тот задрожал, выпустил баранку, и его голова откинулась, а глаза закатились.

– Поспи. Ты ничего не вспомнишь, ты здесь стоял давным-давно.

Пассажир вышел из такси и все так же беспечно, засунув руки в карманы, двинулся по улице, аккуратно обходя многочисленные лужи.

Ястребов куролесил по Москве и везде, где он появлялся, случались невероятные вещи.

На перекрестках, где он переходил, судорожно начинали мигать сразу всеми лампами светофоры, водители терялись, тормозили, газовали.

Скрежетал металл, сыпалось разбитое стекло, истошные вопли заполняли перекресток. В метро останавливались поезда или проносились мимо платформ, а в темных вагонах пассажиры вжимались в сиденья и начинали причитать, молиться. Ленты эскалаторов замирали, двери магазинов закрывались сами собой. Мобильные телефоны отключались и самопроизвольно включались.

Все эти непонятные происшествия сотрудники правоохранительных органов и спецслужб объясняли непогодой, висевшими над городом тучами, скользкой дорогой и беззвучными вспышками молний, разрывающих низкие тучи в разных концах города.

Глава 19

– Вы не сможете взять его в городе, – сказал доктор Рибера, обращаясь сразу ко всем. – Не сможете. В городе он неуловим. Слишком много народу, и слишком он силен. Так было в Сан-Франциско четыре года назад.

– Доктор, послушайте, – воскликнул майор Брагин, – и погасите свою сигару, пожалуйста. – Доктор Рибера выбросил погасшую сигару за окно. – При чем здесь Сан-Франциско?

Мы в Москве, а не в Америке.

Холмогоров тронул негра за плечо:

– Надо возвращаться в Погост, найти икону во что бы то ни стало, пока не поздно. Только ©на сможет всех защитить.

– Я согласен с вами, господин Холмогоров, – тихо произнес негр, быстро перебирая янтарные камешки четок, – но как это сделать?

– Полковник, – произнес Холмогоров, – давайте назад. Здесь, в городе, нам делать нечего. Мы не успеваем за ним.

– Он прав, – отозвался специальный агент Питер Нехамес, – такое уже было в Сан-Франциско. И в Бостоне происходило что-то похожее: ливень, гроза, аварии, пробки на дорогах.

– Чертовщина какая-то. Вы что, серьезно в это верите?

– Да, – сказал Питер Нехамес, – уже верю. Я прошел стадию непонимания. Вы находитесь только в начальной ее стадии. Если бы я сейчас сидел в самолете, то, наверное, молился бы и просил Бога защитить самолет, дать возможность приземлиться.

– А ты что думаешь? – Брагин тряхнул за плечо полковника в черном костюме.

Тот кричал в трубку телефона.

– Майор Артамонов! Артамонов, доложи обстановку!

– Майор ранен, – вдруг раздалось из трубки, – говорит лейтенант Сидоров.

– Слушай, Сидоров, объясни, что там у вас?

– Троллейбус выскочил, перекрыл движение. Мы не смогли вывернуть. Водитель мертв.

– Какой водитель?

– Мы задействовали частный микроавтобус.

– Где вы?

– У Киевского вокзала.

– Артамонов жить будет?

– Наверное, будет, но он без сознания, товарищ полковник!

– Надо возвращаться в Погост, – уже второй раз убежденно произнес Андрей Холмогоров, – там, где икона.

– А вы, доктор Рибера, как считаете?

– Советник Патриарха прав, здесь мы его не возьмем.

– А там?! – глядя в глаза негру, крикнул Брагин.

– Там проще.

– С чего вы взяли, что он вернется в Погост?

– У вас есть другое предложение? Доверьтесь специалистам.

Антон Полуянов, все это время сидевший молча, вдруг подал голос:

– Слышите, Андрей Алексеевич, у меня сон был очень странный… – и доктор Рибера, и Холмогоров приблизили свои лица к Полуянову. – Жернов, который лежит во дворе, ну, этот большой мельничный камень, помните вы его?

– Конечно, помню.

– Мы с Гришей, да и другие жители деревни копали везде, золото искали. Везде, но только не под жерновом. А сон мне приснился, что жернов упал мне на грудь и я не могу из-под него выбраться.

– Когда вы видели этот сон? Вспоминайте!

Вспоминайте! – негр схватил Полуянова за плечи, сильно тряхнул, сжал виски большими пальцами и уставился немигающим взглядом в широко открытые глаза Антона. – Говори, когда?

Губы Полуянова шевельнулись, и он прошелестел что-то. Но доктор и Холмогоров услышали.

– Полковник, назад, в Погост. Давайте, полковник, – попросил специальный агент ФБР Питер Нехамес. – Я им верю, они знают, что говорят. Они к нему ближе, чем мы, они его чувствуют!

– Разворачивай! – в сердцах произнес Брагин. – Быстрее разворачивайся!

– Бензина мало, не дотянем.

– Заправимся по дороге.

Микроавтобус заехал на тротуар, резко визжа тормозами, развернулся.

– Мигалку вруби и сирену.

Оглашая улицу воем, черный микроавтобус с раскачивающимися усиками антенн помчался по Москве.

Совсем обессилевший Полуянов сидел на заднем сиденье с закрытыми глазами.

* * *

На деревню Погост надвигались низкие черные тучи. Они закрыли солнце, тень опустилась на деревню. Испуганно мычали коровы, кричали петухи. Люди переглядывались.

– Боже, что это? Страх-то какой, небо чернее ночи!

Листья на деревьях затрепетали, трава пригнулась к земле, – Дети, в дом! – матушка Зинаида позвала сыновей в дом.

Отец Павел стоял на коленях перед домашним алтарем. Горели три свечи. Он молился, просил Господа, чтобы тот защитил деревню.

А тучи все надвигались и надвигались. Вот и последняя полоска чистого неба исчезла. Тучи сомкнулись с черным лесом на горизонте, стало темно, как поздним вечером. Самые пугливые, понимая, что сейчас разразится гроза, выкручивали из счетчиков пробки, вешали на розетки резиновые галоши, словно эти нехитрые меры могли защитить и спасти.

Петухи из разных дворов кричали охрипшими, надорванными голосами. Ни люди, ни птицы, ни животные не понимали, что происходит, но чувствовали приближение катастрофы, ужасного природного катаклизма, способного уничтожить все живое, а возможно, и стереть деревню с лица земли, как смахивают хлебные крошки со стола.

Колокол над церковью вдруг ожил, и густые раскаты поплыли над окрестностями.

Петрович остановил стройку, испуганно поглядывая в небо, дернул рубильник, обесточивая систему.

– Господи, да что же это такое? – бормотал он.

И лишь Марина, глуповато улыбаясь, протирала полотенцем тарелки. Брала одну за другой и тщательно расставляла идеально чистую посуду, напевая песенку, слышанную когда-то в детстве, но затем на долгие годы забытую.

На горизонте полыхнула молния, озарив окрестности неверным фосфорическим светом. То, что было темным, вдруг стало слепяще-белым, как на черно-белом негативе. Колокол гудел, и его тревожные звуки плыли над деревней, рекой, лесом. Священник вместе со всей семьей молился, глядя на трепещущие огоньки толстых восковых свечей.

Микроавтобус с затененными стеклами уже мчался к деревне.

– Вынести икону из церкви, – вдруг сказал Холмогоров, глядя на покачивающийся крестик четок в руках доктора Рибера, – мог только невинный человек. Кто же этот человек? Сам Ястребов к ней не прикоснется, только невинный.

– Но он, господин Холмогоров, может заставить невинного человека сделать это помимо его воли.

– Вы хотите сказать, доктор Рибера, что он…

– Вот именно, он кого-то зомбировал.

После долгой паузы Холмогоров воскликнул:

– Мне кажется, я знаю это невинное существо. Знаю. Все сходится.

Многочисленные факты и наблюдения вдруг сложились. Фрагменты собрались в целое.

– Господи, я знаю! Скорее к дому священника! К дому священника! Он там! – и Холмогоров принялся объяснять водителю, как добраться к дому отца Павла.

Микроавтобус с включенной мигалкой пронесся по пустынной улице – даже собак и домашних птиц на улице не было – и затормозил напротив дома священника. Холмогоров выскочил первым, за ним доктор Рибера, полковник Брагин. Питер Нехамес остался в машине.

Андрей Алексеевич вошел в дом и увидел всю семью священника, занятую молитвой.

– Отец Павел, – сказал Андрей Алексеевич, – прошу прощения, мне нужен Илья.

Мальчик взглянул на отца, мать, словно прощаясь с ними, и подошел к Холмогорову.

– Идем со мной.

Холмогоров взял Илью за плечи, увлек в свою комнату и усадил на диван. Сам сел рядом на стул.

– Оставьте меня с ним, – попросил Холмогоров, взглянув на полковника Брагина. – А вы, доктор, останьтесь.

Мальчик с интересом посмотрел на огромного негра в белом костюме, на золотой крестик четок, на янтарные камешки. В комнате было темно, как поздним вечером.

– Илья, родной. Смотри на меня, слушай, что я тебе буду говорить, и постарайся ответить на мои вопросы. – Холмогоров провел ладонью перед лицом мальчика один раз, второй, третий. – Ты меня слышишь? – через несколько мгновений спросил он.

– Слышу, но плохо. Вы далеко.

– Я сейчас подойду поближе и буду разговаривать с тобой, а ты отвечай.

– Не надо ко мне подходить, лучше я подойду.

– Подходи, – произнес Андрей Алексеевич, зажав в своих ладонях ручонки мальчика. – Теперь ты лучше слышишь?

– Да.

– Ты видел икону Божьей матери – ту, которая висела в церкви?

– Видел.

– Когда ты ее видел?

– Ночью.

– Это ты ходил в церковь?

– Да.

– Ты забрал ее? Она лежала за алтарем, на столе?

– Да, я забрал ее. Завернул в полотенце и забрал.

– Куда ты ее спрятал?

Выражение лица мальчика, до этого спокойное и сосредоточенное, вдруг резко изменилось.

Казалось, еще секунда – и он расплачется.

– Успокойся, – Холмогоров почувствовал волнение ребенка и сжал руки. Погладил Илью по голове, медленно проведя ото лба к затылку несколько раз. – Не надо расстраиваться. Рассказывай, куда ты ее спрятал?

– Я ее похоронил, опустил в глубокую яму и засыпал песком.

– Где та яма?

– У реки, за высоким забором, высоким-высоким, до самого неба. Через тот забор не перелезешь.

– А ты как перебрался?

– Я вошел в калитку.

– Говори, Илюша, не останавливайся.

– Там была яма под серым камнем. Я ее положил в яму и закопал. Это мой секрет. Вы не скажете отцу? И маме тоже не скажете, да?

– Никому не скажу, Илья.

Глаза мальчика закрылись.

Холмогоров подхватил уснувшего ребенка на руки, уложил на диване, накрыл одеялом, подсунул под голову подушку.

– Уходим, – шепотом произнес он, – уходим отсюда. Матушка Зинаида, пусть Илья спит. Не беспокойте его, он очень устал. Когда проснется, все будет хорошо, поверьте мне.

– Что с ним?

– Все нормально, – произнес огромный негр. – Он помог нам, ваш маленький сын. Отец Павел, нужна лопата.

– Сейчас дам. Я иду с вами.

– Нет, вы оставайтесь дома с детьми. Мы с доктором Рибера сами попытаемся справиться.

Полковник Брагин и Питер Нехамес бежали вслед за Холмогоровым. Вспышки молнии все чаще озаряли землю неверным светом.

– Как перед страшным судом, – вдруг произнес Питер Нехамес, вытирая вспотевшее лицо.

Полуянов пошатывался, но тоже бежал.

Первым во дворе Ястребова оказался Холмогоров. И опять то же тяжелое чувство на мгновение обрушилось на него, словно вдавило в землю.

– Камень, мельничный жернов, – сказал Холмогоров. – Давайте-ка его попробуем сдвинуть.

Полуянов, Питер Нехамес, доктор Рибера, Холмогоров, полковник Брагин и еще один полковник и майор попытались вырвать вросший в землю огромный каменный круг.

– Еще, еще! Ну, все вместе! – командовал полковник Брагин.

Камень немного оторвался. Полуянов подсунул под него бревно.

– Ну, взяли! Раз, два!

И треснувший камень, словно чугунный канализационный люк, отъехал в сторону. Мужчины с облегчением выдохнули. Холмогоров принялся копать, затем лопату перехватил доктор Рибера. Полуянов и Питер Нехамес ладонями отгребали песок.

– Стоп! – воскликнул доктор Рибера, опускаясь на колени.

Все замерли. Полыхнула молния, расколов небо сразу в четырех местах.

– Вот она, – доктор Рибера бережно вытащил завернутую в ткань доску иконы Казанской Божьей матери. – Господи! – воскликнул он, взглянув на свои руки. Пальцы и ладони были в густой липкой крови. Он положил икону на землю и уставился на свои ладони. – Это кровь? – спросил он.

– Да, – подтвердил Холмогоров.

– Откуда кровь? Какая кровь? – полковник указательным пальцем прикоснулся к ткани, к мокрому тяжелому песку. – Похоже на кровь… – поднеся пальцы к глазам, пробормотал он. – Но вполне может быть и вещество иного рода.

– Кровь, – убежденно сказал Холмогоров – Икону надо раскрыть.

Ткань полотенца прилипла и присохла к доске иконы, как бинт к глубокой ране.

– Нельзя отрывать. Ни в коем случае, нельзя отрывать! – воскликнул Холмогоров. – Только к источнику, только водой источника можно смыть с нее кровь.

Доктор Рибера пожимал широченными плечами и не знал, куда деть руки в пятнах крови.

– Какой источник?

– Там, на горе.

И, бросив яму незакопанной, все, кто там был, покинули двор. Сейчас впереди шел Антон Полуянов.

– Тут недалеко, совсем недалеко.

– Быстрее! – торопил Холмогоров.

– Он сейчас будет здесь, я это чувствую, – бормотал гаитянский теолог.

Холмогоров бежал. Они спустились в низину.

Полыхнула молния, опять же беззвучная. Лишь звон колокола заполнял окружающий мир, сея тревогу и предвещая недоброе.

* * *

Машина «Скорой помощи» с бригадой врачей из больницы Склифосовского мчалась с включенной мигалкой к подземному переходу у Киевского вокзала, в котором произошел взрыв.

Были человеческие жертвы. Водитель смотрел на дорогу, гнал машину по осевой. Человек в сером костюме возник на осевой словно из-под земли. На лице застыла улыбка, он широко расставил руки, словно играл, пытаясь поймать кого-то невидимого.

– Твою мать! – вдавливая педаль тормоза и вцепляясь в баранку, крикнул водитель.

Хоть дорога и была мокрой после недавнего ливня, машину не понесло, и она, истошно визжа тормозами, неслась прямо на улыбающегося мужчину. За метр до него машина замерла. Сумасшедший все так же продолжал улыбаться.

Водитель опустил стекло:

– Ты что, сбрендил, псих конченый? – он уже открыл дверцу и готов был выскочить, чтобы врезать незнакомцу оплеуху, но тот, будто делал утреннюю зарядку, свел руки перед собой и положил ладони на ветровое стекло.

Водитель замер, его нога повисла над землей.

– Не надо ругаться, – прошептал Ястребов. – Вон из машины! Выметайтесь все до единого!

Бригада врачей и водитель безропотно покинули машину и гуськом пошли через дорогу на тротуар. Врачи, облаченные в белые халаты, держали в руках чемоданчики.

Илья Ястребов запрыгнул в кабину. Машина ворвалась с места и, полыхая синей мигалкой, помчалась прочь из города.

– Успею. Обязательно успею. Я должен успеть, – шептал Ястребов.

Он щелчком сбил иконку, висевшую в машине над ветровым стеклом, подхватил ее кончиками пальцев и выбросил за окно.

* * *

Холмогоров с иконой в руках, а за ним и Полуянов первыми взобрались на пригорок. Вода в Святом источнике бурлила, словно собиралась вскипеть. Холмогоров перекрестился, Полуянов последовал его примеру.

– Господи, помоги нам! – сказал Холмогоров и медленно опустил забинтованную, окровавленную икону в воду.

Он держал доску в холодной воде, осторожно проводя по ней рукой, словно ласкал изображение, скрытое под полотенцем. Вода в источнике, зачерпнутая Антоном Полуяновым, была красная. Огромный негр, перебирая пальцами янтарные камешки, тоже опустился на колени и погрузил четки в воду. Он по-своему бормотал молитвы, обращаясь к Божьей матери.

Ткань понемногу отходила от доски, вздувалась, отлипала.

Холмогоров медленно стаскивал край полотенца. То и дело полыхали молнии, теперь уже прямо над пригорком, над Святым источником. В небе извивались, ломались яркие стрелы разрядов.

– Сейчас хлынет, – шептал Полуянов.

Полковник Брагин и специальный агент ФБР Питер Нехамес переглянулись. Связь с миром была потеряна, «мобильники» умерли и стали абсолютно ненужными.

Холмогоров вытащил из воды освобожденную икону, поднес к лицу. Полыхнула молния.

Икона стала яркой, словно художник только что закончил над ней работу.

– Прекрасная! – воскликнул доктор Рибера по-испански. – Прекрасная!

С доски текла вода, и ее капли были прозрачными, как слезы.

– Как тихо! – проговорил полковник Брагин, оглядываясь по сторонам. – Даже листочки на деревьях не вздрагивают.

– Действительно.

– Колокол замолчал, – Холмогоров глянул на купола церкви, возвышающейся над старыми липами.

– Он уже здесь, – произнес доктор Рибера.

И в этот момент где-то совсем рядом закричал петух. И застучали по земле крупные, тяжелые капли дождя. Когда крик петуха резко оборвался на самой высокой ноте, послышались странные звуки, словно в огромную пустую бочку заколачивали гвозди. Рокот и гул наплывали со стороны деревни.

– Это он! Его барабан! – доктор быстро осенил себя крестным знамением. – Он идет, слышите? Идет!

– Деревня горит! – закричал Полуянов, показывая на зарево на краю деревни. – Пожар!

Первым к деревне побежал Антон.

– И там горит! – крикнул полковник Брагин.

Молнии били в дома, в землю рядом с домами, в деревья, столбы. Грохот барабана выворачивал наизнанку, заставлял жадно хватать воздух открытыми ртами. Так бьется рыба, выброшенная на берег.

Брагин пытался дозвониться по своему мертвому «мобильнику», но безуспешно.

– Что здесь вообще происходит? Чертовщина какая-то!

– Хуже, полковник, – прошипел Питер Нехамес, глядя в спину шагающего Холмогорова, – намного хуже.

– Вот же угораздило меня уйти в Интерпол!

Сидел бы сейчас в своем райотделе, ловил преступников и горя не знал. Все ясно и понятно.

Украл – отвечай. А здесь колдуны, Гаити, Буду. Чертовщина!

– Спокойно, полковник, не кричите, – остановил его специальный агент ФБР. – Все скоро кончится. Правда, не знаю, хорошо или плохо.

– Плохо, – уверенно сказал полковник.

Молния сверкнула над церковью. Дождь еще не превратился в настоящий ливень. Наполненные влагой тяжелые тучи висели над миром абсолютно неподвижно. Возможно, если бы ветер тронул эти тучи, то хлынул бы ливень. Но ни малейшего дуновения, полный штиль. Лишь плыл рокот барабана, да сполохи молний озаряли окружающий мир призрачным светом.

С церкви упал крест, вздрогнул колокол.

Илья Ястребов шагал в своей черно-фиолетовой накидке на голое тело. Зажимая под мышкой барабан, босой, с окровавленным ртом, он двигался по деревне все с той же приклеенной к лицу улыбкой.

Они шли навстречу друг другу – колдун Вуду в шелковой накидке и мужчина, прижавший к груди образ Казанской Божьей матери. Справа от советника Патриарха Андрея Холмогорова в уже потемневшем от дождя белом костюме с мрачным лицом двигался доктор Рибера. Остальные словно прятались за них.

Холмогоров и доктор Рибера увидели фиолетовое пятно, вспыхнувшее на долю секунды на темной пустынной улице, на другом конце которой горело несколько домов. Холмогоров и колдун Буду даже не замедлили шаг.

Когда между ними осталось десятка три шагов, полковник Брагин выхватил пистолет, вскинул руку и выстрелил в воздух.

– Стой! – закричал он. Руки вверх! Буду стрелять!

Длинные пальцы Ильи Ястребова все так же быстро прикасались к коже узкого барабана. Он все так же продолжал улыбаться и, пританцовывая, двигаться вперед.

– Стой! – еще раз крикнул полковник Брагин, целясь в колдуна.

– Стреляйте, полковник! – крикнул специальный агент ФБР.

Полковник трижды нажал на курок табельного пистолета. И трижды сухой щелчок осечки был ответом на движение указательного пальца.

– Да черт тебя подери! – бледнея, Брагин остановился.

Лишь Холмогоров и доктор продолжили движение.

На мгновение пальцы Ястребова оторвались от барабана. Прямо над головой Холмогорова изломалась стрела молнии и ударила в землю.

Холмогоров и доктор Рибера продолжали идти. Лицо советника Патриарха было белым как мел, глаза горели. Он держал икону, как держит щит воин, выронивший в схватке меч.

Еще раз ударила молния, воткнувшись в землю фосфорически сверкнувшим острием.

Гигантский негр схватил Холмогорова за локоть, выставил вперед кулак, из которого торчал золотой крестик четок. Негр смотрел в лицо колдуна, смотрел не мигая, широко открытыми глазами.

Расстояние между ними сокращалось с каждым шагом, с каждой секундой. Казалось, ученик Жоржа Алатура пройдет сквозь Холмогорова и доктора Рибера, как сквозь дым, словно они не представляют для него никакой реальной угрозы.

– Уйдите! – воскликнул Ястребов гортанным голосом.

– Изыди, – прошептал советник Патриарха, и ему по-латински вторил доктор Рибера:

– Изыди, нечисть!

Ястребов остановился, перестал стучать в барабан, запрокинул голову и взглянул на небо. Шелковые складки полыхнули. Доктор Рибера увидел, что на ноге Ястребова отсутствует палец.

– Изыди, – прошептал он и тяжело вздохнул, словно держал на плечах многопудовый мешок с зерном или могильный камень. – Изыди! – из последних сил выставив вперед золотой крестик, произнес негр.

Ученик гаитянского колдуна воздел в небо правую руку, и Холмогорову показалось, что рука колдуна достает до черных, низко висящих облаков. Колдун щелкнул пальцем, и где-то высоко за пологом туч раздался раскат грома такой силы, что Холмогорову показалось: земля, как орех, раскалывается надвое. Затем сверкнула молния, и Андрей Алексеевич, выставив вперед икону Казанской Божьей матери, смог только воскликнуть:

– Господи, помоги!

Полыхнула молния такой яркости и такой силы, что стал виден каждый листок, каждая песчинка и травинка. Стрела, летящая в Холмогорова, остановленная святой иконой, почти над самой головой изломалась, метнулась в сторону и вошла во вскинутую руку Ястребова. Тело его судорожно дернулось, фиолетовый шелк накидки вспыхнул.

Когда дым рассеялся, на песчаной деревенской улице остался лишь силуэт, будто высыпанный черным песком. Рядом, в двух шагах, догорал длинный узкий барабан.

И тут хлынул спасительный ливень такой силы и мощи, что смог погасить начинающийся в деревне пожар.

Холмогоров стоял на месте, прижав икону к груди, прикрывая от ливня полой пиджака.

Полковник Брагин протер глаза и посмотрел на мокрый пистолет. Доктор Рибера улыбался, подставив дождю лицо.

Антон Полуянов сидел на траве, на обочине дороги. Обняв колени и уткнувшись в них лицом, он плакал. Обращаясь к Холмогорову, доктор сказал:

– Он всегда пользовался чужими желаниями, материализуя их.

– Кто? Ястребов? Жорж Алатур? – переспросил Холмогоров, – И он, и его учитель, и учитель его учителя.., тоже. Ястребов оказался способным учеником. Но он так и не понял, кому служит. Он считал, что служит дьяволу.

– Но дьявола не существует.

– Зато есть его слуги. Дьявол – темные людские желания.