Текст книги "Слепой. Защитнику свободной России"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Хорошо, только сначала давайте присядем.

Психотерапевт возвратился в свое кресло, а Сиверов сел напротив.

– Я ввел пациента в состояние гипнотического сна. И он рассказал не только то, что происходило той ночью, когда он столкнулся с чем-то ужасно пугающим, но и о своих чувствах, которые ему довелось пережить.

– То есть медведь-монстр не подбрасывал его вверх и не пожирал внутренности?

– Разумеется, нет, – доктор улыбнулся. – В противном случае я бы не проводил с ним лечебные сеансы, а вы бы не слышали нашего с ним разговора. Если же говорить серьезно, он на самом деле возвращался вечером от своей сестры, которая живет в деревне, в паре километров от лощины. Мне не совсем понятно, почему еще до того, как он услышал некий страшный рык, у абсолютно здорового с терапевтической точки зрения человека вдруг начала сильно кружиться голова и учащенно забилось сердце. Он был трезвым, поскольку не пьет вообще и ведет здоровый образ жизни. Заметьте, нет никаких раздражающих психику факторов.

– Но ведь он заблудился, и это могло его напугать.

– Я беседовал с Борисом Аркадьевичем на эту тему. Он говорит, что это лишь совсем немного его встревожило. Был теплый майский вечер, ему ничто не угрожало, и он поразмыслил, что в крайнем случае может побродить в лесу до рассвета, подышать свежим воздухом, а утром найти дорогу. Здравый подход, ведь он же не в пустыне или тайге заблудился. Здесь повсюду деревни, живут люди.

– А вдруг он, попав в лощину Сатаны, вспомнил легенду и испугался? – предположил Глеб.

– На подсознательном уровне это возможно. Хотя Борис Аркадьевич до встречи с монстром, по его словам, не верил во всю эту чушь, называл легенду «бабушкиными сказками» и не более того. Во всяком случае, такие острые симптомы, как сильнейшее головокружение и сердцебиение, от которого он подумал, что умрет, – это уже слишком. Нужно сильно постараться, чтобы так напугать взрослого, здравомыслящего человека. Именно поэтому мне как врачу эти внезапные симптомы непонятны. К тому же после этого у него начался приступ паники, «паническая атака», как мы говорим.

– Наверное, он испугался проявления внезапных симптомов, – предположил Сиверов.

– Пожалуй, здесь я с вами соглашусь, – размышляя, произнес психотерапевт. – Ну а дальше для страха вообще благодатная почва. Человек в панике. Он слышит рык зверя, который, по словам моего пациента, повалил его на землю. Он всеми силами пытается освободиться. Если помните, он в начале своего рассказа сказал такую фразу: «Интуитивно я чувствовал, что мне побыстрее нужно убраться из лощины».

– Да, он сказал примерно так, – подтвердил Глеб.

– Он слышит дыхание за собой, которое его пугает еще больше. Он уверен, что его преследует какой-то зверь. Но какой? Пока он этого не знает. Однако уверен, что ему грозит смертельная опасность. Собирает остаток сил, поднимается с земли и пытается уйти. Снова слышит некий пугающий звук. Оборачивается, видит вспышки и гигантского, невероятных размеров, медведя. Ну а далее в его рассказе присутствует воображение напуганного до смерти человека. Я о том, что зверь его подбросил, разодрал горло, вспорол живот… Сознание столкнулось с ужасающей реальностью – мнимой или настоящей, это уже без разницы – и выдало такой ужасный коктейль воображаемых событий. А на самом деле он вышел из лощины. Но как? Он не помнит. Дошел до дороги и там упал, потеряв сознание. Какие-то сердобольные люди на машине подобрали Бориса Аркадьевича и доставили в Суздаль, в больницу. Там я, собственно, с ним и познакомился, – закончил Андрей Васильевич.

– Как вы считаете, доктор, ваш пациент действительно видел медведя-монстра? – напрямую спросил Сиверов.

Товаров ответил не сразу. Некоторое время он напряженно думал, а затем произнес:

– Понимаете, то, что все это странно, необычно, необъяснимо, – факт. Кто-то может сказать, что все наслушались легенды и внушили себе на подсознательном уровне страхи, связанные с обитателем этих мест медведем-монстром, который охотится на людей. И таким образом получилось нечто вроде массового психоза, который подкрепляется рассказами очевидцев, встречавших монстра. А тут еще и странные смерти в лощине.

– То есть вы, как специалист, не исключаете вероятность массового психоза? – подался вперед Сиверов.

– Массовый психоз возможен, – кивнул Товаров. – Но для его проявления нужно запустить механизм. Приведу пример, так будет понятнее. Допустим, залаяла маленькая собачонка, а вам в темноте кажется, что это огромный пес бойцовой породы. Вы всматриваетесь в темноту и принимаете какую-нибудь корягу за этого страшного зверя. Воображение разыгрывается, и вам кажется, что собака преследует вас и собирается напасть. Я допускаю, что один из пусковых механизмов – страшная легенда о медведе-монстре. Мозг человека уже как бы заранее запрограммирован, подготовлен. Осталось только создать предпосылки.

– Чтобы собачонка залаяла, – заметил Сиверов.

– Вроде того. Сам я не верю в существование медведя-монстра. Но что-то происходит в лощине – это точно. А вот что? На этот вопрос у меня, к сожалению, ответа нет.

– Спасибо, Андрей Васильевич, что согласились встретиться и пообщаться со мной, – поблагодарил Глеб.

– Не за что. Даже и не знаю, помог я вам хоть как-то?

– Наш разговор был весьма полезным для меня. Если можно, дайте мне номер вашего мобильного. Возможно, у меня появятся еще вопросы, – попросил Сиверов.

– С радостью встречусь с вами еще, Федор. Записывайте номер телефона.

Психотерапевт продиктовал Глебу комбинацию цифр. Сиверов попрощался с доктором и покинул его дом.

Глава 9

Вечерело, когда темно-синий «БМВ» Глеба остановился в переулке возле двухэтажного дома. Взяв пакет, Сиверов надел черные очки и, осмотрев двор, вышел из машины. Быстро поднявшись по лестнице, позвонил в дверь квартиры Оксаны.

– Добрый вечер, Федор, – радостно произнесла женщина.

– Это тебе и Светику, – он протянул хозяйке пакет.

– Спасибо. Проходи, располагайся, – Оксана закрыла за Сиверовым дверь. – Светик… – повторила она. – Интересно ты, Федор, сказал и как-то весьма трогательно.

– Просто я люблю детей.

– Светика, правда, нет дома. Она с моей мамой поехала на дачу. Хотя это, быть может, громко сказано – дача. Там небольшой огородик и старый деревянный домик, оставшийся от моей бабушки. Он уже почти врос в землю, однако дорог нам. Да и Свете там раздолье – луг, река… Ну а для моей мамы только в радость пресловутые дачные сотки.

– Прямо идиллическую картину ты нарисовала, Оксана. Хоть сейчас отправляйся к этому домику, – устроившись в кресле, произнес Глеб.

– Да, в этом милом домишке прошло мое детство, время, когда облака кажутся сахарной ватой, а речка – чудной, извивающейся по равнине ящерицей. Иногда я думаю, что в детстве мы были по-настоящему свободны, не знали, что такое условности и всякая другая дребедень взрослой жизни.

– Ты умная, интересная женщина, – притянув к себе за руки Оксану, произнес Глеб.

Он усадил ее на колени и начал нежно целовать. Вскоре обоюдная страсть накрыла их волной непреодолимого желания. Сиверов снял с Оксаны нежно-желтое короткое летнее платье, трусики… Она помогла раздеться ему. Здесь же, в кресле, они придались любовным утехам. Глеб отметил, что еще ни у одной женщины, с которой он занимался сексом, не было такой идеально пропорциональной фигуры, как у Оксаны. «Любой великий художник посчитал бы за честь изобразить это удивительное, божественное совершенство женской красоты», – подумал Сиверов, страстно лаская свою любимую.

Оксана застонала и откинула голову назад. Было в ней что-то девичье, беззащитное, целомудренное, то, что трудно выразить словами. Это вот едва уловимое тонкое очарование светлой юности, удивительным образом сочетающееся у Оксаны со зрелой женственностью, особенно и привлекало Сиверова.

Женщина глубоко вздохнула, напряглась всем телом и сладострастно застонала, настигнутая оргазмом. Отдышавшись и немного успокоившись, она сказала:

– Ты потрясающий мужчина, Федор. Это было нечто фантастическое.

– Спасибо, я старался, – продолжая целовать Оксану в шею, выдохнул Глеб, наслаждаясь каждым мгновением близости с этой изумительной женщиной.

Немного передохнув, они снова занялись любовью, словно не видели друг друга целую вечность. Невероятный секс поднимал их на невиданные вершины сладострастия…

Они оделись и сели за приготовленный Оксаной стол. Положив Глебу в тарелку несколько котлет, она произнесла:

– Кажется, мы планировали сначала поесть… Однако все было прекрасно.

– И это самое главное. Это единственная область человеческой жизни, где я не хочу планировать и предвидеть, – признался Сиверов.

– Тогда ты восхитительно импровизируешь в сексе, – улыбнулась Оксана и присела напротив Глеба.

Вскоре стемнело. Женщина выключила свет и зажгла три свечи в серебряном подсвечнике девятнадцатого века. Комнату наполнил умиротворяющий мягкий свет свечей, успокаивающий душу и настраивающий на неторопливый лад разговор людей, недавно испытавших тайну любовной близости.

– Мне дышится легко и как-то по-особенному, весело, что ли, – призналась Оксана. – Ты освободил меня от этого негодяя Острова и его головорезов. Я не думала, что с ними кто-то может справиться.

– Главное, что мы сейчас с тобой вместе и, судя по всему, нам хорошо, – тихо ответил Глеб.

– Ты прав. Давай выпьем немного вина. Согласись, секс, свечи, вино – это так естественно и гармонично, – рассмеялась Лаврентьева.

– Это сама гармония счастливой жизни.

Сиверов откупорил штопором бутылку вина и наполнил бокалы.

– Давай выпьем за нас и за твое легкое дыхание, – улыбнулся он.

– Прекрасные слова, – Оксана снова весело и непринужденно рассмеялась.

Они медленно выпили вино, пристально глядя друг другу в глаза. На некоторое время воцарилось молчание. После паузы первой заговорила Оксана:

– Вот закончится твое редакционное задание, и ты уедешь навсегда в Москву. В столице много красивых, умных женщин, а ты мужик видный, смелый. Женщины это безошибочно чувствуют. В общем, – Оксана запнулась на секунду, – я боюсь, что ты уедешь и мы больше никогда с тобой не увидимся. Это меня по-настоящему страшит, – призналась она.

– Не бойся, Москва достаточно близко от Суздаля. Всего пара часов быстрой езды. Ну а какой же русский не любит таковой, особенно если его ждет женщина невероятной красоты!

– Спасибо, Федор, это так приятно слышать. Ты здесь совсем недавно, а уже столько для меня сделал. Я тебе благодарна от всего сердца.

– Твои удивительные котлеты – самая лучшая для меня благодарность, – подмигнул хозяйке Глеб.

Оксана улыбнулась своей неповторимой обворожительной улыбкой. Ровный «жемчуг» белоснежных зубов ослепительно блеснул в полутемноте.

– Я готова готовить их для тебя всю жизнь.

– Подумаю над твоим предложением. К тому же знаешь что? – Сиверов сделал умышленную паузу. – Мне так нравится ваш уютный, милый городок. Настоящий русский… Я подумываю когда-нибудь при случае перебраться сюда.

– Я буду счастлива, – искренне сказала Оксана и, вздохнув, добавила: – Хотя, как говорили наши предки, «мужик полагает, а Бог располагает». Жизнь так переменчива. Это я поняла после убийства мужа. Вроде все прекрасно, а потом – бах! И жизнь бьет, словно кувалда, по голове, и ты остаешься совершенно одна, будто тебя осудили на вечное одиночество. Такое тяжело пережить.

– Мне твои чувства понятны. Поверь, что и мне жизнь раздавала не только пряники. В принципе, скорее наоборот.

– Расскажи мне больше о себе. Я так мало о тебе знаю, – попросила Оксана.

– А что рассказывать? Служил, работаю в газете, всеми силами пытаюсь выжить в этом непростом мире, не потерять достоинство. Вот, собственно, и вся моя жизнь, – Глеб улыбнулся и развел руками.

– Как-то негусто получается, – с грустью в голосе заметила Оксана.

– Я же не работаю в шоу-бизнесе, где каждый день может быть сплошным скандалом или выдумкой.

– Скажи, Федор, какое у тебя самое любимое высказывание? Я имею в виду какого-нибудь знаменитого писателя, философа, – спросила Оксана.

– Интересный вопрос, – Глеб проглотил кусок котлеты и почесал затылок. – В разные периоды жизни мне нравились различные высказывания. Душа ведь тоже, как и мы, растет, развивается.

– Это точно, – вставила Лаврентьева.

– Сейчас мне нравится высказывание Альберта Камю: «Все люди избранные, других нет». К сожалению, а иногда к счастью, мне в своей жизни приходилось, если можно так выразиться, опровергать это высказывание. Но в эту тему я не хотел бы углубляться. Ну а у тебя какое любимое высказывание? – в свою очередь поинтересовался Сиверов.

– Мне нравятся слова Иисуса Христа: «Не бойся, только веруй». После случая с Островым и моего избавления я повторяю их как молитву много раз за день, – призналась женщина.

– Лучше сказать просто невозможно, – тихо произнес Глеб.

Воцарилось молчание. Было лишь слышно, как в подсвечнике потрескивают горящие свечи. Наконец Оксана спросила:

– Как проходят твои изыскания? Я насчет медведя-монстра.

– Встречаюсь с людьми, собираю факты для статей. Вот сегодня, например, перед приездом к тебе побывал у психотерапевта Андрея Васильевича Товарова.

– Он очень известен в нашем городе, да и за его пределами. К нему частенько приезжают из Владимира и других близлежащих городов. Все его хвалят, говорят, что он врач от Бога и человек хороший. Сама я с ним не встречалась, однако слышала о нем много интересного. А что тебя привело к нему, если это не государственная тайна, конечно? – спросила Лаврентьева.

– Тайны здесь никакой нет, – начал Глеб. – Просто меня интересовало его мнение как специалиста о происходящих событиях в лощине Сатаны. Ведь ему приходится лечить людей, которые видели медведя-монстра.

– Вот оно что! – вскинула брови Оксана. – Любопытно его мнение.

– Короче, если суммировать то, что он рассказал, получается примерно следующее. Легенда о монстре, которую здесь все знают, как бы настраивает сознание человека. А ночью, как известно, все кошки – серые.

– То есть это некий психический феномен, запускающий механизм, при действии которого мозг как бы рисует картинку с монстром. Я правильно поняла?

– Да, что-то вроде этого, – согласился Сиверов.

– Но как быть со смертями людей в лощине? Как это объяснить? Они что, все умерли от страха?

– Почему бы и нет? Внезапный, сильный приступ. Ну а если у человека «мотор» слабоватый, то летальный исход вполне вероятен. Мне на память приходит случай, который я прочитал в одной из газет. Автор – весьма заслуженный ученый, поэтому происшествию, свидетелем которого он оказался, можно верить.

– Сгораю от нетерпения услышать эту историю, – Оксана придвинулась ближе к столу.

– Так вот, – продолжил Глеб, – дело было в послевоенное время. Мальчишки на окраине какого-то поселка (название его я, к сожалению, забыл) самозабвенно гоняли на пустыре мяч. За импровизированным футбольным полем начинался овраг, поросший кустами, а далее – лес. Как нередко бывает в игре, кто-то со всей силы ударил по воротам. Мяч просвистел рядом с воротами и прямиком полетел в овраг. Один из пацанов, лет двенадцати-тринадцати, лихо устремился за мячом, чтобы быстрее продолжить игру. Он видел, что мяч пролетел сквозь кусты и упал в овраг. Парнишка разогнался, со всего размаха сиганул в овраг и… оседлал спящего волка. Перепуганный зверь вскочил и, спасаясь бегством, понесся в сторону леса. А горе-наездник с перепугу вцепился волчаре двумя руками в загривок.

– Ничего себе! – воскликнула Оксана.

– Игроки обеих команд застыли на месте от ужаса, наблюдая, как зверюга уносит их перепуганного товарища в лес.

– Ну а что они могли сделать? Чем помочь?

– Да, только ждать, – Сиверов развел руками. – А развязка наступила совсем скоро. Перепуганный волк через несколько сот метров забега упал замертво. Не выдержало звериное сердце.

– А что же было с наездником? – поинтересовалась Лаврентьева.

– Парнишка отделался легким испугом и потом долго рассказывал друзьям о своем подвиге.

– Надо же такому случиться, – покачала головой Оксана.

– Я это рассказал к тому, что от сильнейшего страха не только человек, но и матерый зверюга умереть может, – заключил Сиверов.

– Но согласись, Федор, не все так однозначно. Погибают в наших краях от медведя-монстра, слава богу, немногие. А вот видело его немало народу, включая и мою сестру Машу. Все-таки есть здесь что-то необъяснимое, – задумчиво произнесла Оксана.

– Кстати, Товаров тоже соглашается, что многое во всех этих случаях неясно. Но все же в существование медведя-монстра он не верит категорически.

– А вот я бы не стала так безапелляционно утверждать. Я лично своей сестре верю. К тому же, Федор, не забывай, что ее бойфренд служил в разведроте воздушно-десантных войск, а там, как ты сам прекрасно понимаешь, психов не держат. Они вдвоем видели этого медведя. И нет причин им не доверять. К сожалению, медведь-монстр обитает в лощине Сатаны, и это реальность. А психотерапевт просто рассуждает, умствует в уютном, чистом кабинете. Попробовал бы он ночью сходить туда, я бы на него посмотрела.

– Возможно, ты права, – нейтрально сказал Глеб.

В коридоре зазвонил телефон.

– Извини, я сейчас, – поднимаясь со стула, произнесла Оксана.

– Ничего.

– У папы приступ? – донесся из коридора взволнованный голос женщины. – Я постараюсь приехать как можно быстрее, вызывай «скорую»! – сказала она кому-то и положила трубку.

Взволнованная Оксана возвратилась в комнату.

– Что случилось? – с тревогой спросил Глеб.

– У папы сердечный приступ. Слава богу, там сейчас сестра. Она вызовет «скорую помощь». Федор, отвези меня, пожалуйста, к дому родителей, – волнуясь, скороговоркой выпалила женщина.

– Поехали, – решительно вставая с кресла, произнес Сиверов.

Выйдя из квартиры, Оксана быстро закрыла входную дверь, и они сбежали по ступенькам вниз. Уже в машине Лаврентьева объяснила Глебу, как быстрее добраться до родительского дома.

Сиверов повернул ключ зажигания, и «БМВ» сорвался с места.

– У отца два года назад был обширный инфаркт миокарда. Его еле вытащили с того света. Я очень волнуюсь. – Слезы потекли из глаз Оксаны.

– Мария вызвала «скорую». Я уверен, что с ним все будет в порядке, – подбодрил женщину Глеб. – Не волнуйся, мы скоро приедем.

Свернув направо, машина понеслась по центральной улице Суздаля.

– Сейчас будет поворот налево, – предупредила Оксана.

Повернув, они уперлись в довольно большой деревянный дом с резными ставнями. Возле него стояла машина скорой помощи.

– Слава богу, «скорая» уже здесь, – выскочив из «БМВ», с облегчением сказала Оксана.

– Я подожду тебя, потом выйдешь и скажешь, как там, – участливо произнес Глеб.

Женщина побежала к дому.

«Только бы с отцом Оксаны было все хорошо, – ожидая ее, думал Сиверов. – У нее убили мужа. Сейчас с отцом проблемы. А сколько из-за Острова ей пришлось всего испытать… Многовато для молодой хрупкой женщины. Только бы все обошлось».

Примерно через сорок минут «скорая» уехала. Тут же к машине Глеба подошла Лаврентьева. Она открыла дверцу и села рядом с ним.

– Ну что? – с тревогой спросил Глеб.

– Все обошлось. Ему просто стало плохо. Сделали кардиограмму, более-менее неплохая. Врач сделала ему два укола и сказала, что все будет хорошо.

– Вот видишь, я же говорил тебе то же самое.

– Я боялась, что у него случился повторный инфаркт и его сердце не выдержит.

– Не волнуйся, твой отец поживет еще немало. Поверь мне, я такие вещи чувствую, – как мог успокаивал Оксану Глеб.

– Жаль, что все так получилось с папой. У нас сорвалась прекрасная ночь, – пожала плечами женщина.

– Главное, что с ним все в порядке.

– Ты прав. Я останусь с сестрой, присмотрю за папой.

– Конечно. Доброй ночи вам. Я завтра позвоню тебе, – сказал на прощание Сиверов.

– И тебе спокойной ночи, – произнесла женщина.

Она вышла из машины, легонько хлопнула дверцей и, не оглядываясь, быстро пошла в дом.

Было уже около двух часов ночи. Глеб развернулся и поехал в сторону гостиницы. «В Суздале все находится очень близко, особенно если ты передвигаешься на одной из последних моделей «БМВ». Вот и Торговая площадь с гостиницей, в которой я остановился», – размышлял Глеб.

Он оставил автомобиль на платной стоянке, расплатился и пожелал охраннику доброй ночи. Затем Сиверов поспешил в свой номер на втором этаже. Из кармана джинсов он извлек ключ и, открыв дверь, вошел внутрь. В темном помещении Глеб никогда сразу не включал свет. В этом не было нужды, ведь в темноте его зрение было не менее острым, чем при самом ярком дневном свете.

Закрыв дверь, Сиверов щелкнул замком и молниеносным захватом за шею свалил на пол человека, выходившего из комнаты.

– Ты чего, Глеб? Это же я! Ты меня до чертиков напугал, – трепыхаясь в жестком тиске захвата, запричитал нежданный гость.

– Теперь, когда вы на полу и не в состоянии мне ничего сделать, я вижу, что имею честь говорить с полковником ФСБ Веремеевым Павлом Анатольевичем, – хладнокровно произнес Сиверов, слегка ослабив захват. – Я ведь мог вас и прибить, товарищ полковник. Кажется, вы не предупреждали меня, что сегодня окажетесь здесь.

– Да отпусти же ты меня, в конце концов, Глеб! Извини, но я хочу дослужить до пенсии.

– Вполне естественное земное желание, – Сиверов отпустил Веремеева и поднялся.

Некоторое время Павел Анатольевич, кряхтя, лежал на полу и растирал ладонями шею.

– Ну у тебя и захват, Слепой! Я чуть не обмочился от боли, – выдавил полковник.

– Это не самый худший вариант развития событий. Поверьте, бывает намного хуже.

– Вместо шуток лучше бы помог мне подняться, – закашлялся Веремеев.

Глеб включил свет, нагнулся, протянул руку и помог фээсбэшнику встать.

– Вот так-то лучше, – продолжая растирать шею, произнес Павел Анатольевич.

– Так что же вас привело в столь поздний час да без предупреждения? – поинтересовался Сиверов.

– Сейчас все объясню, Глеб, давай присядем, – предложил Павел Анатольевич.

Мужчины прошли вглубь комнаты и устроились на аккуратно застеленной кровати.

– Полчаса назад мне позвонил генерал Потапчук. Он велел найти тебя и передать кое-что на словах.

– Что за срочность такая? – удивился Сиверов.

– Сейчас, – переводя дыхание, произнес Веремеев. – Я был неподалеку, вот и заскочил к тебе в отель, предварительно не позвонив. Стучал, но никто не открывал. Короче, у меня есть дубликат ключей. Так я оказался в твоем номере, включил свет, присел на стул. Затем решил свет выключить, чтобы ты не подумал, к примеру, что ворюга зашел какой-нибудь. И минут через пять-семь заходишь ты. Я пошел навстречу, чтобы поздороваться.

– Извините, товарищ полковник, у меня другие манеры. И вообще дурной характер, – перебил Сиверов. – С вашим появлением все понятно. А что нужно генералу в столь позднее время?

– Ты сам понимаешь: если Федор Филиппович звонит посреди ночи, значит, это действительно важное дело, – заметил Веремеев.

– Не сомневаюсь, – Сиверов потянулся.

– Мне велено передать следующее, – начал Павел Анатольевич. – Завтра Потапчук ждет тебя на своей даче в четыре часа вечера. То есть срочный вызов.

– Насчет доклада о медведе-монстре Федор Филиппович ничего не говорил? – поинтересовался Сиверов.

– Ни слова.

– Следовательно, генерала интересует нечто другое, – задумчиво произнес Глеб.

– Я тоже так полагаю, – кивнул Веремеев.

– Генерал не говорил, будет ли кто-нибудь еще на встрече?

– Федор Филиппович умолчал об этом, – взглянув на Сиверова, сказал полковник и, улыбнувшись, продолжил: – Я, естественно, знал, что ты, Глеб, прекрасно видишь в темноте. Но это знание едва не стоило мне жизни.

– Я действительно вас чуть не придушил, – заметил Сиверов.

– Скажи, мне просто любопытно, что значит видеть в темноте? Вернее, я не так выразился. Какую картинку ты видишь – темную, зеленоватую, как в приборе ночного видения, или цветную? Я никогда в жизни не сталкивался с человеком, обладающим такими способностями. Мне просто интересно, – честно признался Веремеев.

– Для меня нет разницы видеть днем или ночью. Восприятие и ощущения одни и те же. Так что ничего особенного. Однако советую по-доброму: больше так со мной не шутите. Всегда информируйте о встречах заранее. Собственно, мы ведь так и договаривались.

– Понимаю твое недовольство, Глеб. Но я же пояснил, что это был форс-мажор.

– Ладно, проехали. У вас, Павел Анатольевич, еще есть информация для меня?

– Нет, добавить больше нечего.

– Тогда доброй вам ночи. Не знаю, как вы, а я бы хотел вздремнуть, – Сиверов взглянул на настенные часы. – Все-таки уже начало четвертого, а в шесть утра я обычно просыпаюсь, как по команде.

– Понял, Глеб, – полковник поднялся с кровати. – Завтра не опаздывай на встречу с Потапчуком. Он терпеть этого не может, – предупредил Веремеев.

– С Федором Филипповичем мы работаем давно и прекрасно знаем друг друга. Но вам простительно, полковник, напомнить мне об особенностях характера Потапчука. И еще, после одного случая, произошедшего со мной в одной стране, я никогда и никуда не опаздываю.

– За сим откланиваюсь, – театральным жестом пригнул голову Веремеев и, развернувшись, пошел.

– Не забудьте, Павел Анатольевич, закрыть входную дверь. У вас же есть дубликат, – вдогонку, слегка повысив голос, сказал Сиверов.

– Не беспокойся, Глеб, дверь я закрою.

– Буду вам признателен, товарищ полковник.

Веремеев вышел. Через несколько секунд послышалось, как щелкнула дверь. Сиверов поднялся, выключил свет и, не раздеваясь, прилег на кровать, прикрыв глаза и скрестив руки на затылке. «Меня ждет нечто очень и очень важное, – чуть потянувшись на кровати, подумал Сиверов, – явно генерала в данное время интересует не медведь, а, возможно, кто-то пострашнее этого зверя. Выходит, снова «покой нам только снится». А я уже было размечтался о спокойной, размеренной жизни в старинном русском городе Суздале. Видимо, не судьба. В общем, снова «эмиграция», – Глеб скривился в язвительной улыбке. – Черт с ней, с этой встречей! Как говорится, утро вечера мудренее. Разберемся».

Усилием воли Сиверов отбросил ненужные мысли, расслабился и вскоре крепко уснул. Однако сон его был недолгим. Словно по будильнику, в шесть утра Глеб открыл глаза, вспомнил о разговоре с Веремеевым, поднялся с кровати и направился в ванную принимать ледяной душ. Только струи обжигающей воды могли прогнать остатки короткого ночного сна.

Позавтракав в ресторане гостиницы блинчиками со сметаной и запив их двойной порцией крепкого кофе, Сиверов вышел из гостиницы. Через пятнадцать минут его «БМВ» уже стоял неподалеку от городской библиотеки. Глеб взглянул на наручные часы. Было без двадцати девять. «Скоро должна появиться Оксана», – посмотрев в обе стороны уютной тихой улочки, подумал он.

Оксана показалась из-за поворота через пару минут. На ней было платье нежного лазурного цвета, которое необыкновенно шло ей, подчеркивая достоинство и красоту совершенной фигуры. «Эта женщина – «ходячая виагра», – улыбнулся Сиверов и, повернув ключ зажигания, тронулся с места. Он подъехал к краю тротуара и притормозил возле Лаврентьевой. Слегка опустив стекло и поправив очки на переносице, Глеб произнес:

– Девушка, можно с вами познакомиться?

Оксана широко улыбнулась.

– Доброе утро. Ты меня ждал, Федор?

– Скрывать не буду. Пока до начала работы еще есть немного времени, я бы попросил даму присесть рядом со мной.

– С превеликим удовольствием, – кокетливо сказала Оксана, усаживаясь в машине. – Какой сегодня прекрасный день! Такое яркое солнце в лазурной небесной чаше… Красота невиданная. Я обожаю любоваться восходами и закатами, – сообщила она. – Знаешь, как только ты приехал в Суздаль, погода стала просто великолепной. А до этого целую неделю шли дожди. Значит, ты обладаешь уникальным даром.

– Если бы я обладал таким даром, то работа у меня явно была бы другой. Да и жил бы я получше, – пошутил Глеб и после паузы спросил: – Ну, как там твой отец? Все в порядке?

– Спасибо, что интересуешься. После уколов ночью приступы не повторялись, но утром мы с сестрой решили сообщить о случившемся маме. Я вызвала такси и отправилась за ней на дачу. Дело в том, что отец может послушать только свою жену. Нас с Машей он выслушивает, но делает все по-своему. Словом, по дороге обратно я обрисовала маме ситуацию, и она со мной согласилась, что от греха подальше отца следует положить в больницу и комплексно пролечить. После такого инфаркта, что он пережил, шутить нельзя, да и опасно. К тому же он будет под постоянным контролем врачей, а это важно. Да и нам так спокойнее будет. Вот уже два года, как мама на пенсии. Она более сорока лет проработала терапевтом, ее здесь все врачи знают. Короче, рано утром мы настояли, и отец, к счастью, согласился лечь в больницу. В восемь утра мы его туда отвезли.

– Что ж, в данной ситуации это разумное решение, – согласился Глеб. – Я тоже так считаю. На тебе прекрасное платье, ты словно богиня лета, – сделал комплимент Сиверов.

– Спасибо! Это мне сестра дала поносить. У нас с ней схожие фигуры, вот мы и устраиваем иногда вещевой взаимообмен.

– Я вот что хотел сказать тебе, Оксана, – медленно начал говорить Глеб, подыскивая слова. – Мне нужно на какое-то время уехать в Москву.

– В Москву? – переспросила женщина. – А как же серия сенсационных статей о медведе-монстре?

– Надеюсь, я их допишу. Работа уже проделана немалая. Сегодня утром мне позвонил главный редактор и сказал, что мне нужно вернуться в столицу для написания какой-то важной статьи может, о политике, а может, о «звездах» или «звездуньях» шоу-бизнеса. В общем, толком пока не знаю. Разберусь на месте.

– А сколько времени займет написание этой статьи? – осторожно поинтересовалась Оксана и внимательно посмотрела на Глеба.

– Трудно сказать, статья статье рознь. Бывает, управляешься за день-два, а иногда только на сбор материала уходит несколько недель.

– Если честно, Федор, ты меня огорошил. Чего-чего, но такого поворота я не ожидала.

– Я и сам удивлен. Но ничего не поделаешь! К сожалению, не только сама по себе журналистская работа непредсказуема, но еще и главные редакторы. Никогда не знаешь, что у них на уме и что в очередной раз они придумают. Вот и приходится подстраиваться, тем более что платят недурно.

– Значит, ты не знаешь, когда вернешься в Суздаль? – спросила Оксана.

– Честно скажу – не знаю, но рассчитываю сделать это как можно быстрее. Но пойми, далеко не все зависит в этой жизни от меня.

– К большому сожалению, – тяжело вздохнула женщина. Помолчав, она обвила руками шею Сиверова, поцеловала его в губы и сказала: – Знай, Федор, что я тебя буду ждать. Мне очень хочется прочитать твои статьи о медведе-монстре. Мне кажется, что ты очень хорошо пишешь, хотя я и не читала ни одной твоей статьи. Просто ты очень основательный, надежный мужчина. И нетрудно понять, что все, чем ты занимаешься, – журналистика или еще там что-то – все это профессионально и надежно в высшей степени.