Текст книги "Слепой. Защитнику свободной России"
Автор книги: Андрей Воронин
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Какое? – вскинул брови Павел.
– Никто тебе мозги не компостирует. Живешь, как в санатории. Птички поют, свежий воздух…
– В общем, ты прав. В лесники я подался после Афгана, чтобы наслаждаться тишиной и одиночеством. Иногда в лесу в голову приходят интересные мысли. Только, кроме моей собаки, их рассказывать некому. Но мой Барс – очень благодарный слушатель. Ну а у тебя как с бабами дела обстоят?
Глеб вздохнул:
– С переменным успехом. Журналистика – хлопотное дело. Разъезды, командировки и другие заботы. А женщинам нужно, чтобы мужик был рядом. На данный момент вроде есть одна красивая дама, но, как оно там получится дальше, непонятно.
– Выходит, мы с тобой и в этом похожи, – Корягин отхлебнул чаю.
– А что у тебя, Павел, с лицом? Я про шрам. Афганистан?..
– Да, было дело. Собственно, это случилось по моей глупости. Короче, наша артиллерия обстреливала позиции духов. Я в десантуре служил, в разведроте. Мы окопались и были достаточно близко от духов. Нам приказали сидеть и не высовываться. А тут такая красивая свистопляска началась, словно дьявол дул в огромную трубу. Вой снарядов, взрывы… В общем, дискотека еще та, не тебе рассказывать. А я молодой, интересно мне было посмотреть, как там все взрывается. Ну и высунул свою глупую башку. В итоге меня как шандарахнет осколком! Хорошо, что в каске был. А так привезли бы домой в цинковом ящике. Каска моя развалилась пополам. Осколок по касательной задел лицо.
– Значит, привет от своих получил, – грустно улыбнулся Сиверов.
– Так и есть, от своих. Но, как говорят, шрамы украшают мужчину, если нет других украшений.
– А контузило тебя, Паша, как? – поинтересовался Глеб.
– На боевом выходе. Поднимались мы в горку, и один из наших пацанов наскочил на мину. Двоих убило на месте. Трое были тяжело ранены. А меня подбросило вверх взрывной волной. Повезло – ни одной царапины; видимо, в рубашке родился. Только в глазах потемнело и кровь пошла из носа. Подбежал ко мне санинструктор, расспросил что да как. Потом сказал, что меня нужно эвакуировать на вертолете вместе с другими ранеными и убитыми. А нас изначально было всего пятнадцать человек. И я подумал: если заберут и меня, то останется всего девять пацанов, а нам важную высоту надо было занять и держать. К тому же я был пулеметчиком. В общем, отказался лететь, пояснил, что чувствую себя нормально и буду воевать дальше. Только попросил горсть таблеток анальгина. Залпом забросил их в рот, проглотил и запил водой из фляжки. Затем закинул пулемет на плечо и полез в горку. И хорошо, что пошел с ребятами. Очень духам приглянулась эта высота, как озверелые перлись на нее. Но хрен им в зубы! Не скинули они нас! Много их полегло на склонах той горки. А мне после контузии кошмары всякие начали сниться, орал я по ночам так, что пугал ребят до смерти. Вот такая история, – закончил рассказ Корягин.
Воцарилась тишина. Каждый вспоминал свой Афганистан.
– А тебе что запомнилось, Федор? – спросил Павел.
– Я тоже в разведке служил. Одни боевые выходы. Бывало, вернемся на базу, поесть и умыться не успеем, как опять в горы… Особо и рассказывать-то нечего. Прошло уже много лет. Что-то стирает время, кроме друзей, с которыми воевал. И конечно, погибшие ребята стоят перед глазами, – Сиверов тяжело вздохнул.
– Это точно. Погибшие не отпускают ни днем, ни ночью. Так и идут с нами по жизни, помогая нам, грешным, в житейской суете.
– Ты прав, Павел, золотые слова.
– А мне вот еще один случай запомнился в Афгане, – начал лесник. – Вроде ничего особенного, но почему-то врезался он мне в память. Возвращались мы с разведвыхода. Жара за сорок градусов. Казалось, дышать нечем. Всю воду из фляжек выпили. Мне уже стало мерещиться, будто я в озере купаюсь. Спускаемся с холма, смотрим, а там коза пасется. Кто-то из наших говорит: «Ребята, если ее поймать и подоить, было бы просто здорово». Естественно, всем очень хотелось пить, поэтому идея эта пришлась большинству по душе. Короче, начали мы эту козу ловить. Шустрой она оказалась. Умаялись, но поймали. Казалось, дело сделано. Но тут встал вопрос: кто же будет доить? Так вышло, что все мы были городскими жителями и, как подоить козу, никто понятия не имел. В общем, бросили жребий. И надо же было такому случиться, что выпала эта задача мне. Делать нечего, все зверски хотят пить и смотрят на меня как на спасителя. Один парень из Одессы, Димка Короленко, зацепил козу автоматом за рога. Остальные держали скотину со всех сторон. Снял я свою каску, подлез к козе и, как получалось, стал дергать за вымя. Долго маялся. Коза орала как резаная. Я со злости едва ее не прибил. Кое-как, но надоил немного. Каждый выпил буквально по глотку козьего молока, но, странное дело, всем вроде полегчало, мы благополучно вернулись обратно. Сейчас смешно это вспоминать, а тогда было не до смеху. Никогда в жизни мне не хотелось так сильно пить, как в тот день, – заключил Павел.
– Интересная история, – покачал головой Сиверов.
– Да уж, чего только не бывает на войне. Посреди опасности и смерти обязательно отыщется что-то забавное и смешное. Случай с козой как раз из этой оперы, – произнес лесник. Немного помолчав, спросил: – Как тебе мой харч?
– Вкусно, все ведь натуральное.
– Это точно, не то что в магазинах сейчас. Давай, брат, водочки примем, так сказать, для души и за знакомство.
– Огромное спасибо, Павел. Я бы с большим удовольствием выпил, да еще под такую закуску. Однако на машине я, за рулем. Да и дел сегодня решить надо еще немало.
– Обещай тогда, что обязательно зайдешь ко мне в другой день. Мы с тобой посидим душевно, вспомним Афган.
– Без вопросов! Обещаю. Грех не посидеть с хорошим человеком.
– Ловлю на слове. Буду ждать тебя, Федор, снова в гости.
Закончив с едой и выпив чай, Глеб сказал:
– Мне редактор мой в Москве поставил задачу написать серию статей про вашего медведя-монстра.
– Даже серию? Вон оно как. Не дает наш мишка никому покоя после смерти краеведа Клаковского. Слыхал об этом?
– Слышал, – кивнул Сиверов.
– Тогда не меньше недели было настоящее паломничество вашего брата. Ко мне тоже заходили, только я всех их посылал куда подальше. Собаку спускать с цепи приходилось. В самом деле, не стрелять же из ружья было! Потом немного все улеглось.
– Понимаю тебя. Иногда я и сам свою работу ненавижу, но что поделать. Спасибо, что не саданул в меня из двустволки, – пошутил Глеб.
– Да ладно, ты свой человек. Если тебя что-то интересует, спрашивай. Что знаю, то расскажу, выдумывать ничего не буду, – развел руками Корягин.
– Спасибо. Во-первых, хотел бы узнать, может, тебе доводилось самому видеть лютого зверя?
– Слава богу, не видел, но от местных наслышался всякого.
– И что говорят?
– Да, собственно, одно и то же. Мол, монстр выбирает погоду похуже: дождь, туман… Появляется исключительно ночью, когда оживает всякая нечисть. Ну и плетут люди, что это гигантский зверь: если встанет на лапы, то метров восемь– десять будет в высоту. Или еще больше. Послушать их, так это не медведь, а слон. Оскал у него дьявольский и глаза горят. Вот такое рассказывают с добавлением всяких мелких деталей, – поведал лесник.
– А ты веришь во все это? – поинтересовался Глеб.
– Да хрен его знает. Я хоть и контуженый, но мыслить стараюсь здраво. Раз столько людей его видели, да еще смерти случились, значит, все-таки что-то есть. Короче, без ружья и собаки я в лощину не суюсь. И тебе советую обзавестись оружием и по ночам в плохую погоду, от греха подальше, лучше туда не ходить. Береженого Бог бережет.
– Спасибо за предупреждение, Павел. Выходит, монстра не видел, но живешь ты рядом с лощиной, поэтому наверняка слышал его звериный рык?
Лесник отрицательно покачал головой:
– Ничего не слышал, врать не стану. Хотя свидетели говорят, что этот медведь издает такой рев, что аж земля трясется.
– Странно все это, – Сиверов взглянул на Корягина.
– Что странно, Федор?
– Зверь орет, ты рядом живешь и никогда ничего не слышал. Может, ты крепко спишь? – размышляя вслух, предположил Сиверов.
– Как раз наоборот, люблю я кемарнуть в обед часик-другой, а по ночам обычно сплю не более трех часов, потом телевизор смотрю или просто брожу до утра вокруг дома.
– Тем более странно.
– А ведь ты прав, – произнес Павел, – я как-то раньше не задумывался об этом. По идее, я должен был хоть что-то слышать. Действительно интересно.
Оба на несколько минут замолчали. Первым заговорил Сиверов:
– А ты встречал в лощине обыкновенного бурого мишку? Доходяга такой.
– Конечно, видал я его. Он, наверное, больной.
– И давно он тут шастает? – поинтересовался Глеб.
Павел задумался, а потом ответил:
– Первый раз я его увидел примерно два года назад. Или чуть раньше.
– Я сегодня видел издалека, как этого медведя подкармливал рыбой какой-то лысоватый мужик, лет пятидесяти, с небольшой бородкой. Не знаешь, случайно, кто это?
– Я тоже его видал в лощине, но, кто он и откуда, я, брат, не знаю. Может, турист какой или зоолог? В общем, не буду гадать, не знаю я.
– А когда ты его увидел впервые?
– Если мне память не изменяет, то в прошлом году по весне. Вообще тут шастает немало народу. Туристов понаехало тьма-тьмущая. Все жаждут приключений, хотят увидеть медведя-монстра и обязательно сфотографировать или снять его на видеокамеру.
– Кому-нибудь удалось это сделать? – спросил Глеб.
– По крайней мере, я не слыхал о таком. Подделки всякие в Интернете видал, но ведь при теперешних компьютерных технологиях состряпать страшную фотографию медведя-монстра большого труда не составляет. У многих, видать, немало свободного времени, вот они и балуются. Но в жизни-то на самом деле все гораздо страшнее.
– Что ты имеешь в виду? – взглянув в глаза собеседнику, настороженно спросил Сиверов.
– Слыхал о гибели в лощине в апреле этого года туристки из Франции?
– Ее нашли со вспоротым животом…
– Да-да, значит, ты в курсе. Так вот, эту мамзель, или как их там во Франции называют, я обнаружил примерно в девять часов утра, когда уже почти взошло солнце. Ночью, как я уже сказал, в лощину не суюсь, не дурак.
– Так это ты обнаружил француженку?
– Вернее, моя собака. Она нашла труп девушки. Я бы, возможно, и прошел мимо, но пес громко залаял, словно подзывая меня. Я подошел и увидел страшное зрелище.
– Расскажи подробнее. Это мне может пригодиться для статьи, – попросил лесника Глеб.
– До сих пор только полицейским говорил об этом, но тебе, Федор, расскажу. Подошел я и замер. Девушка очень красивая. Кстати, лежала она на спине. Ее темная куртка из болоньи была задрана вверх к груди. Живот – вспорот. Виднелись внутренности, труп был окровавлен. Ее темные глаза были выпучены, словно перед смертью ее окатили ведром кипятка. На груди висели фотоаппарат и видеокамера.
– Значит, это был не бандит, иначе он забрал бы дорогие вещи, – задумчиво произнес Сиверов. – Может, маньяк-насильник?
– Нет, экспертиза показала, что девушку никто не насиловал. Об этом мне сказал один знакомый полицейский, – растирая ладонью лоб, произнес Корягин.
– Но кто вспорол ей живот?
– Медведь.
– Ты считаешь, – Глеб сделал небольшую паузу, – что живот ей вспорол медведь?
– В здешних местах все так считают. И в Интернете писали о нападении монстра на иностранную туристку, и телевизионщики толковали о том же. Только это был не монстр, а обыкновенный бурый миша, наш общий друг, – понизил голос лесник.
– Ты уверен в этом?
– На сто процентов. На животе жертвы остались характерные следы от медвежьих когтей. Кроме того, рядом с трупом я обнаружил следы медведя.
– Получается, что туристку убил этот медведь-доходяга? – искренне удивился Сиверов.
– И это неверно. Девушка умерла от острой сердечной недостаточности. Проще говоря, ее кто-то напугал настолько сильно, что даже здоровое сердце молодой девушки не выдержало. Об этом мне рассказал все тот же полицейский. А медведь подошел позже. Обнюхав труп, он и вспорол живот. Так что в этом случае монстр ни при чем. Хотя можно предположить, что француженка умерла, увидев именно его, а обычный мишка просто гулял неподалеку. Вот такие, брат, дела, – закончил Корягин.
– Странные дела, – задумчиво протянул Сиверов.
– Не спорю, – кивнул Павел. Помолчав немного, он сказал: – Я еще этого никому не говорил, а тебе скажу, если только ты пообещаешь не использовать это в своих статьях.
– Клянусь, не напишу ни слова из того, что ты мне сейчас скажешь.
– Это мои предположения. Не знаю, верные или нет… – начал Корягин. – Короче, примерно в восьми – десяти километрах отсюда, – лесник понизил голос и перешел на шепот, – есть какой-то военный химический завод. Естественно, секретный.
– Откуда ты знаешь про этот завод? – поинтересовался Глеб.
– Я лесник, Федор. Человек, можно сказать, свободной профессии. Мой дом – лес. А я в нем хозяин. Словом, бродил я как-то в тех краях и наткнулся на завод. Сначала подумал, что это тюрьма. Три ряда колючей проволоки, высоченный забор из досок, охранники с автоматами на вышках, надписи на заборах: «Опасная зона!», «Не подходить!», «Стреляют без предупреждения!». А главное – лабиринты каких-то стальных труб. Все это я разглядел в бинокль. Люди в защитных серебристых одеждах, лица закрывает не то темное стекло, не то пластик. И запах вокруг такой, что сам не захочешь туда соваться. Едкий очень. Место неприятное, прямо скажу тебе. Больше я туда никогда не ходил и ходить не собираюсь. Мне кажется, что без специальной защитной одежды там можно до смерти отравиться. У меня потом голова болела неделю.
– Так у вас не только медведь-монстр водится, но и какой-то сверхсекретный химический завод под боком.
– Погоди, я еще не закончил. Так вот, я как-то подумал на досуге: а что, если это военные химики проводят опыты над животными? Наверняка это так. Не стиральный же порошок они выпускают! Может, какое химическое оружие. Это и дураку понятно. Нетрудно предположить, что им нужно знать, как это оружие воздействует на живой организм. Возможно, они испытывали оружие на каком-нибудь медведе, а потом произошла непредвиденная мутация. Мишка этот вырос до невероятных размеров, затем озверел, случайно вырвался на свободу, а сейчас лазит по окрестностям и пугает людей, которые и мрут от страха. А тут еще местная легенда о душе кузнеца, вселившейся в медведя. Все, как говорится, круг замкнулся. Невероятное стало очевидным.
– Да, Павел, интересная версия, явно не лишенная смысла, – задумчиво произнес Сиверов. – Такое вполне возможно.
– Вот и я о том же. Только, Федор, как и договорились, ни слова об этом никому. Мало ли, может, вся эта история с медведем-монстром по каким-то причинам много значит для военных. Глядишь, и найдут потом меня в канаве с простреленным черепом. И все. Понимаешь, о чем я?
– Да уж куда яснее. Что касается меня, можешь не волноваться. Я все прекрасно понял.
– Вот и отлично.
– Интересно только, почему монстр появляется именно ночью и в плохую погоду? – задался вопросом Сиверов.
– Кто ж его знает? Может, днем он слабо видит или вообще не видит, а ночью зрение у него более зоркое. Остается только гадать, – пожал плечами Корягин.
– Давно ты, Паша, работаешь здесь лесником?
– Больше двадцати лет. Как пришел из Афгана в 1988 году, так и хожу по лесу, как отшельник.
– А медведя сколько уже лет видят местные жители? – поинтересовался Глеб.
– Где-то год-два, не больше. Это, кстати, еще один довод в пользу того, что зверюга вырвался из секретного завода нашей доблестной армии. По крайней мере, до этого никто ни из местных жителей, ни из Суздаля ничего не слышал и не видел. Я бы знал, потому что сам суздальский. И если бы что-то случилось, то, учитывая размеры города, все бы знали об этом. Да и лощина Сатаны, считай, у меня под боком.
– Выходит, медведь-монстр активизировался в последние два года?
– Так оно и есть, – подтвердил лесник. – Легенда о душе кузнеца давно популярна среди местных. В наших краях каждый о ней слыхал с детства. Старухи и старики рассказывали, что и раньше люди в лощине погибали, встретив монстра. Но я думаю, что это была обычная болтовня. Так, попугать друг друга. А сейчас, похоже, завелся настоящий монстр. Только это дело не сатаны, а рук человеческих. Ну и знаний, конечно, – заключил Павел.
– Ситуация достаточно интересная, – покачал головой Глеб.
– Все, что знаю об этом деле, плюс свои мысли, я тебе, Федор, изложил без утайки. А ты теперь возьми да и напридумывай всякой жути. А потом толкни читателям! Им что, абы интересно было. Народ у нас в России любит всякие небылицы. И тебе не надо будет лазить по этой лощине и рисковать жизнью, и народ будет читать с удовольствием.
Сиверов усмехнулся:
– Я подумаю над твоим предложением.
– В самом деле, видно, что ты мужик умный, это тебе раз плюнуть.
– Скажи, Павел, может, среди твоих знакомых есть такие, кто видел воочию медведя?
– Таких хватает. Только ничего нового ты от них, Федор, не узнаешь. Поверь, я рассказал тебе все за них. Хотя, погоди, чуть было не забыл, – спохватившись, произнес лесник и взглянул на Сиверова.
– В чем дело? Что-то вспомнил?
– Да, – Корягин кивнул. – В Суздале есть один человек, мой давний знакомый, врач-психотерапевт. Товаров Андрей Васильевич. Когда я вернулся из Афгана, у меня была жесточайшая депрессия. Я чуть было не свел счеты с жизнью. Товаров мне здорово тогда помог, вылечил и, кстати, посоветовал устроиться работать лесником. За это я ему очень благодарен. Короче, есть у него пациент, который в прошлом году встретил монстра. Этот человек теперь болен тяжелым нервным расстройством. Товаров уже год наблюдает за ним, лечит. Но, видимо, случай серьезный, если даже такой специалист, как он, не может вылечить.
– А ты откуда об этом знаешь?
– Месяц назад ездил в Суздаль и встретил там Товарова. В разговоре он вспомнил этого больного, как-то к слову пришлось. Имени, конечно, не называл, врачебная тайна, сам понимаешь.
– Безусловно.
– Мне кажется, что Товаров, со своей научной точки зрения, мог бы тебе рассказать что-нибудь интересное.
– А ты можешь организовать мне с ним встречу? Это на самом деле может быть интересно для меня, – попросил Сиверов.
– Без проблем. Прямо сейчас позвоню ему и договорюсь.
– Буду весьма признателен.
Павел вышел в другую комнату. Через несколько минут возвратился.
– Андрей Васильевич готов с тобой встретиться сегодня в шестнадцать часов, – сообщил Корягин и протянул Сиверову листок, на котором черной ручкой был написан нужный адрес.
– Огромное тебе спасибо, Павел. И за угощение, и за то, что рассказал мне много чего полезного, и за встречу с Товаровым.
Глеб поднялся:
– Мне, пожалуй, пора.
– Только не забудь, Федор, ты обещал проведать меня.
– Обязательно приду, это не обсуждается, – ответил Сиверов.
Попрощавшись с лесником, Глеб направился в сторону лощины Сатаны. Быстрым шагом Сиверов пересек ее и взбежал по склону вверх. Здесь он остановился и несколько минут рассматривал лощину. Три туриста ходили между деревьями, время от времени что-то фотографируя. «Пока ничего важного», – подумал Сиверов, развернулся и направился к машине.
Глава 8
Психотерапевт Товаров принимал пациентов в своем кирпичном доме на окраине Суздаля. Это был высокий, полный мужчина под шестьдесят лет. Его жена умерла от сердечного приступа несколько лет назад, а единственная дочь Лера уехала в Москву, где вышла замуж за обеспеченного владельца ресторана. Андрей Васильевич работал в суздальской больнице и занимался частной практикой. После смерти жены, которую Товаров очень любил, он вообще старался больше работать. Все необходимое у него было, включая дом, автомобиль «пежо» цвета металлик и работу, которая, по выражению самого Товарова, держала его в тонусе и не давала раскисать.
Сиверов остановился возле дома из белого кирпича около четырех часов вечера. Выйдя из машины, он огляделся. Это был небольшой переулок, за которым начиналось поле. «Что ж, неплохое место для психотерапевтических сеансов. Может, и мне давно пора «поправить» мозги?» – Сиверов улыбнулся своей мысли.
Дверного звонка не было, поэтому Глеб с силой постучал. В доме послышались шаги.
– Добрый вечер. Я журналист из Москвы, Федор Молчанов.
– Рад вас видеть. Товаров Андрей Васильевич, – представился доктор. – Проходите в дом, – пропуская Сиверова, произнес хозяин. – Павел мне звонил и говорил, что вы его друг.
– Так и есть, – войдя в прихожую, кивнул Глеб.
– Не знал, что у Павла есть друзья в Москве. Он ведь ведет затворнический образ жизни.
– Да, он такой.
– Проходите в мой кабинет, – психотерапевт открыл первую дверь справа, жестом руки приглашая Сиверова войти.
Кабинет представлял собой довольно просторную комнату. В углу стояла белая ширма, а вдоль стены – большой диван с обивкой коричневой расцветки. Напротив него размещались два кресла такого же цвета.
– Вот мои апартаменты. Простите, как ваше отчество? – осведомился Товаров.
– Зовите меня просто Федор. В журналистской среде принято называть друг друга по имени. Кроме главного редактора, конечно, – улыбнулся Глеб.
– Ясно, субординация.
– У вас хороший кабинет, Андрей Васильевич.
– Спасибо. Обустраивать его мне помогала моя покойная жена. Вот уж четыре года живу без нее, – хозяин тяжело вздохнул. Немного помолчав, он сказал: – Павел говорил, что вы собираете материал для серии статей о медведе-монстре.
– Так и есть. Наши читатели проявляют к этому большой интерес. Поэтому главный редактор вызвал меня и попросил добыть материал, чем я, собственно, и занимаюсь.
– И что, есть успехи? – понизил голос Товаров.
– Пока особо похвастать нечем, – пожал плечами Сиверов.
Доктор взглянул на круглые настенные часы.
– Через десять минут ко мне должен прийти пациент, который утверждает, что видел медведя-монстра. У него были серьезные проблемы с нервной системой. Сейчас ему лучше. Но терапию необходимо продолжать. Слишком сложный случай.
– Мы могли бы об этом поговорить? – спросил Сиверов.
– Разумеется, но только позже. Это будет сегодня мой последний пациент, а потом мы сможем спокойно за чашкой чая все обсудить.
– Меня вполне устраивает такой вариант, – улыбнулся Сиверов.
– Если хотите, можете поприсутствовать на сеансе.
– А как же пациент?
– Вы сядете за ширмой и просто послушаете. Вы же журналист, наверняка вам это будет любопытно.
– Безусловно.
– Вот и хорошо. Я поставлю для вас стул. В общем, располагайтесь за ширмой и постарайтесь не чихать. Вы понимаете меня.
– Не беспокойтесь, я не выдам своего присутствия, – Сиверов отправился за ширму и сел на стул, скрестив ноги.
Едва он расположился, как послышался стук в дверь. Психотерапевт пошел открывать. Через пару минут Товаров вернулся в кабинет вместе с пациентом. Глеб чуть высунулся из-за ширмы. Пациент был невысокого роста, худощавый. Провалившиеся щеки и бледность лица указывали на болезнь. Сиверов исчез за ширмой и стал слушать.
– Как вы себя чувствуете, Борис Аркадьевич? – осведомился доктор.
– Лучше, Андрей Васильевич. Но когда начинает темнеть, на меня наваливается сильная тревога. Бывает, мечусь по комнате около часа, а потом все проходит. Вот кошмары стали меня реже посещать, но если вижу во сне медведя-монстра, то каждый раз переживаю этот смертельный ужас. Медведь разрывает меня на части и пожирает мои внутренности. А днем я нормальный человек, хожу на работу. Если бы не ночное время, я бы, наверное, уже полностью излечился, – посетовал пациент.
– Ложитесь на диван, Борис Аркадьевич, устраивайтесь удобнее. Что касается тревоги по вечерам, мы ее снимем. Я выпишу вам антидепрессанты. А вот с ночными кошмарами будем разбираться.
– Замучили они меня, Андрей Васильевич. Как бы от них избавиться? Ради бога, помогите.
– Избавимся, но для этого нужно время. Итак, приступим к сеансу. Закройте глаза и постарайтесь расслабиться. Дышите спокойно и ровно. Внимательно слушайте только мой голос. Когда я досчитаю до десяти, вы погрузитесь в сон, крепко уснете. Очень крепко, так, что не будете помнить никаких сновидений. Я начинаю считать.
Товаров медленно досчитал до десяти и замолчал. Сиверов, сидя за ширмой, слышал ровное, сонное дыхание пациента. «Доктор действительно погрузил его в сон», – подумал Глеб.
– А сейчас вы увидите пугающий вас сон и расскажете о нем. Проснувшись, ничего не будете помнить. Повторяю: ничего, – размеренным, спокойным голосом произнес психотерапевт. – Итак, что вы видите? Говорите.
После продолжительной паузы Борис Аркадьевич начал:
– Ночь. Непроглядная темная ночь. Я заблудился, возвращаясь от сестры. Но мне не страшно. Я люблю ночь. Я думаю о том, что летом поеду в Италию, увижу Рим. Но я, кажется, совсем заблудился. Пошел дождь. Мне становится холодно. Дождь усиливается. Я спускаюсь по откосу в какую-то низину. Иду дальше. Вдруг у меня начинается приступ сильного головокружения. Я едва не упал. Земля качнулась и поплыла под ногами. Со мной такого никогда не было, поэтому я испугался. Я не понимаю, что со мной происходит. Несколько раз поскользнувшись, падаю. Становится тяжело дышать, словно кто-то взвалил на грудную клетку огромный валун. У меня сильнейший страх, почти паника. Не могу объяснить, чего же я боюсь. Сердце начинает бешено колотиться. Может, у меня сердечный приступ? Но я недавно делал кардиограмму, мое сердце абсолютно здорово. Я повторяю себе, что у меня здоровое сердце. Но страх только усиливается. Мне хочется бежать, но я не могу. Ноги будто налились свинцом и не хотят меня слушать. Во рту пересохло, появился какой-то странный привкус. Привкус крови? Инстинктивно я понимаю, что мне нужно как можно быстрее выбраться из этой лощины. Иначе я здесь умру, а мне еще только сорок восемь лет, я хочу жить. Внезапно слышу оглушительный звериный рык. Этот ужасный звук сбивает меня с ног. Я не могу идти, ползу по липкой грязи прочь. Я так хочу жить! Но позади слышу тяжелое дыхание зверя, который идет за мной. Боже, он хочет растерзать меня! Мне кажется, что от ужаса я схожу с ума. Страх и желание выжить придают мне силы. Я вскакиваю на ноги и пытаюсь бежать, но ничего не получается. Я медленно иду, шатаясь из стороны в сторону, цепляясь руками за кусты и деревья. Дыхание зверя усиливается. Он где-то совсем рядом. В ужасе я оглянулся назад. Темноту разрывает какая-то вспышка, и я вижу огромного медведя. Он идет на задних лапах ко мне. Медведь такой огромный, метров десять в высоту, не меньше. У него большие зубы, которые вот-вот вопьются в мою плоть. Я падаю, медведь, словно куклу, подбрасывает меня вверх. Я снова падаю, больно ударяюсь о камень. Чудо, что я не убился. Медведь-монстр издает бешеный крик. Мое сердце останавливается. Я судорожно пытаюсь вдохнуть, как рыба, выброшенная на берег. Теряю сознание. Темнота. Мое тело лежит в грязи, но сам я словно наблюдаю за происходящим со стороны. Медведь ударом лапы, как молотком, проломил мой череп. Бело-красная жижа мозга вытекает через трещины, словно через сито. Медведь когтями разрывает мне глотку, моя кровь фонтаном заливает его морду. Медведь сдирает с меня одежду и когтями, похожими на ножи, вспарывает мне живот. Затем он начинает пожирать мои внутренности. Нет! Мне очень страшно! – завопил на всю комнату пациент.
– Спокойнее. Это только сон, который проходит, стирается из памяти, и вы ничего не помните. Все прошло и забылось. На душе легко и свободно. Дыхание ровное, глубокое. Вы свободны от всех страхов, – растягивая слова, медленно произнес психотерапевт. – Я досчитаю до десяти, и остатки сна исчезнут, словно дымка. Вы будете чувствовать всеобъемлющее спокойствие. Вы не помните сон, полностью забыли его. Начинаю считать.
Досчитав снова до десяти, как и в начале сеанса, Андрей Васильевич сказал, обращаясь к пациенту, который, видимо, открыл глаза:
– Сразу не нужно вставать. Полежите несколько минут. Дышите спокойно и ровно, расслабьте каждую мышцу тела.
Товаров поднялся с кресла и прошелся по комнате.
– Как вы себя чувствуете, Борис Аркадьевич? – поинтересовался врач.
– Мне стало легче дышать, я как будто освободился от какого-то невидимого гнета. Мне определенно лучше, – сообщил пациент.
– Это хорошо. Лечение действует, и с каждым последующим сеансом вам будет становиться все лучше и лучше.
– Скажите, доктор, а кошмар пройдет?
– Непременно. Уже с этого вечера, этой ночи он станет ослабевать, а вскоре и вовсе перестанет вас беспокоить, – заверил психотерапевт.
– Это замечательно. Неужели я стану прежним, жизнерадостным, веселым человеком?
– Не сомневайтесь! Обязательно станете, уже становитесь.
– Хорошо, – облегченно вздохнул пациент.
– Еще полежите пару минут, Борис Аркадьевич, а я вам пока выпишу рецепт на антидепрессанты. Сеансы и таблетки, которые вы будете принимать достаточно продолжительный период, дадут положительный эффект и полностью поправят вашу нервную систему.
Доктор присел на стул и выписал рецепт.
– Все, можете медленно, не торопясь вставать, – сказал Товаров.
Борис Аркадьевич встал. Поднялся и психотерапевт.
– Вот вам рецепт. Будете принимать лекарство по одной таблетке утром. Приходите ко мне через два дня в это же время, – произнес доктор.
– Спасибо.
– Выздоравливайте, Борис Аркадьевич.
Когда пациент вышел, Товаров обратился к Сиверову:
– Можете выходить из укрытия.
Глеб поднялся и вышел из-за ширмы.
– Ну как? – слегка прищурив глаза, поинтересовался Андрей Васильевич.
– Я впервые присутствовал на психотерапевтическом сеансе и должен сказать, что впечатлен.
– Да, психотерапевтические методики в умелых руках могут творить чудеса.
– Скажите, доктор, ваш пациент действительно избавится от кошмаров?
– Думаю, через пару недель он о них забудет. А еще через пару месяцев перестанет тревожиться и по поводу темноты. Он выздоровеет.
– Павел сказал, что вы уже долго работаете с этим пациентом.
– Да, – кивнул Товаров. – Скоро уже год будет. Это сложный случай, поэтому и курс лечения такой продолжительный. У него был сильнейший испуг, основательно потрясший нервную систему. Благо оказался крепким малым. После таких испугов люди нередко лишаются рассудка. Так что с полной уверенностью можно сказать, что ему повезло.
– Скажите, Андрей Васильевич, он рассказывал вам свой сон?
– Да, вы правы.
– Как я понимаю все, что мне удалось услышать, это, по словам одного из физиологов, «небывалые комбинации бывалых впечатлений».
– Да, очень точно подмечено.
– А вы можете сказать, что в его словах является выдумкой, а что правдой?
Андрей Васильевич ответил не сразу. Он прошелся по комнате и остановился возле окна, опершись правой рукой о подоконник.
– В принципе могу, – твердо произнес доктор.
– Будьте добры, прокомментируйте рассказ вашего пациента.