Текст книги "Артефакт (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Людоеды приблизились к решётке, изучают нас, глаза холодные, лица бесстрастные. Я подхожу совсем близко, впиваюсь взглядом в глаза, они легко выносят взгляд, но нечто улыбок скользит по лицам.

«Вы, что, нас съедите?» – в упор гоню им мысль.

Они смеётся столь весело, что теплеет на душе, их мысли как бабочки порхают над нами. «Мы не будем вас есть, вы добыча химер» – бабочки обломали крылья и рухнули к нашим ногам.

– Сволочи! – лает жрица и плюёт в них кровью. Один из долговязых с удовольствием слизывает кровь.

– Ни какого прогресса, оболочка, простая оболочка, – делится мыслями Грайя.

– Права, – я разочарован, всё же надеялся на благополучный исход. «Где дети?» – я требую от них немедленного ответа.

«А они причём? Химерам их не отдадим, воспитаем, будут одни из нас. А за вами скоро придёт господин Бросс из нижних уровней, он передаст вас химерам».

В глазах темнеет, ярость вновь овладевает мной, болью вспыхивает корона на плече. Вновь хватаю стальные прутья, ко мне присоединяется Семён, на этот раз мы едва их не ломаем… но не ломаем. Людоеды отступают, испуг выплёскивается наружу, но поняв, что у нас ничего не получается, загоготали как гуси за оградой, этим раскрывается вся их сущность, приметив, оболочка. Ничего «смеётся хорошо тот, кто смеётся последним!»

Они уходят. Мы сгрудились друг возле друга: я, Семён и жительница глубоких пещер – мы как родные, трагедия у нас общая.

Семён целует Грайю, женщина дрожит как лист на сухой ветке, по молочно белому лицу, скатываются прозрачные словно хрусталь, слёзы. Семён утешает её, как может, я храню молчание. Мысли хаотично скачут в голове, а вокруг толстая черепная коробка – идей нет.

Глава 9

Прихожу к выводу, ну и дилетанты мы. Ловушку поставили столь очевидно, ещё табличек не хватало: прямо, чуть левее, а вот за эти камнем, мы вам по голове дадим. Стыдно перед Аскольдом, сколько раз он демонстрировал нам, как необходимо управляться в незнакомой местности, а я только поддакивал, ведь это так понятно, да и Аскольд всегда был рядом, вот и вляпались. Как стыдно! Хочу покраснеть, но от злости скриплю зубами. Сильно беспокоит судьба ребят, не могу простить себя за такой промах. Что-то необходимо решать. Осматриваюсь. Клетка изготовлена со знанием дела, всё добротно, с любовью подогнаны прутья, строго выдержаны зазоры, допуска. Вверху вижу закреплённую сеть с острыми крючьями. На случай, если необходимо быстро обездвижить строптивых узников, можно её элементарно скинуть и любое существо будет тужиться в этих оковах как мышь на унитазе не в силах даже ругнуться матом, так как любое движение заставит крючья сильнее впиваться в плоть. Невероятный садизм!

Наблюдения совсем меня расстраивают, шансов выбраться нет. Придётся ждать. Вряд ли долго будем находиться в этой клетке, людоеды ушли за каким-то господином Броссом, который и передаст нас химерам. Кто они такие? Пришельцы? Или их слуги? Мутанты, выведенные для того, чтоб не умереть в нашей атмосфере? Я содрогаюсь от того, что нас сожрут, причём не наши земные хищники, это не так противно, а нечто чуждое. Боюсь, даже души будут искалечены, после смерти.

Семён трогательно ухаживает за Грайей, обтирает её лицо от крови, прикладывает примочку к рассечённой пухлой губе и, о чём-то беседуют на телепатическом уровне. У жрицы то разгораются в пламя глаза от гнева, то проступает на лице нежность, когда чувствует ласковое прикосновение пальцев.

Действительно, долго ждать не приходится, слышится звук подкованных в железо, сапог, шлёпанье босых ног и заискивающий лепет. Из темноты показываются наши долговязые знакомые, а рядом идёт коренастое человекоподобное существо: тяжёлая, словно оплывший воск, голова, покоится на плечах, без признаков шеи, прорези для глаз, едва виднеются из многочисленных складок, руки перекручены жгутами выпуклых мышц, на пальцах короткие, треугольные когти. На нём кольчуга как у рыцарей средних веков, на коротких, толстых ногах сапоги из грубой кожи, за поясом торчит моё ружьё. Гоблин! Я так его сразу окрестил. Неужели такие уроды могут существовать на нашей Земле? Он явно не относится к человеческой расе, ближе к рептилиям. Ну, точно, жаба переросток! Был бы булыжник, не раздумывая, впечатал бы в эту безобразную рожу! Но его глаза, просто ужас! В них светится не дюжий интеллект. Какая гадость! Почему не тупость и обычная злость? Это было бы более естественное для такого гада… но в его взгляде мудрость и нескрываемая насмешка. Мои мгновенные наблюдения, совсем выводят меня из себя, усилием воли сдерживаюсь и придаю своему выражению полное безразличие.

Он вплотную подходит к прутьям, мощно и тяжело дышит и всё заполняется звериным запахом. Существо внимательно нас разглядывает. Грайя напугана, отползает вглубь клетки, у Семёна, в глазах ненависть и бугрятся тугие мышцы, если б они сейчас сошлись один на один, шансов у гоблина, не было никаких, хотя и выше он нас на целую голову.

Но господина Бросса интересую, прежде всего, я. Он сверлит меня взглядом – ни каких эмоций не вижу на безобразной морде. Я демонстративно выдерживаю тягучий взгляд, чудовищу это не нравится, толстые губы расходятся, плоский, раздвоенный на конце, фиолетовый язык, мелькает в чёрной щели. Слышу его мысли: «Хм, мяса совсем нет. Что за герои пошли сейчас? Столько сил бросили ради этого недоношенного. Как необычно видеть на твоём плече Корону власти» – он не сводит взгляда с моего шрама.

Я с раздражением прикрываю плечо курткой: «А, ты глуп, жабья твоя голова, мозги твои в брюхе, вот-вот шлёпнутся на землю и расплывутся как коровья лепёшка. Как жить будешь дальше без них?» – я сознательно издеваюсь, хочу вывести его из себя, глядишь, и найду слабые места.

«Не обделён юмором, хотя он примитивный, очень забавно. Ещё придумаешь нечто похожее?» – сказано это с таким спокойствием и насмешкой, что, напротив, я едва не выхожу из себя. Вот сволочь такая, на место меня ставит, жаба жирная!

Господин Бросс откровенно ухмыляется, понимает, что посадил меня в лужу, но я сейчас спокоен, его сильные стороны мне понятны, это тоже плюс.

«Надеюсь» – звучит липкая мысль, – «ты осмотрелся, понимаешь, дёргаться бессмысленно. Мы вас свяжем, проводим в другие хоромы. Жаль не мне решать твою судьбу, хотел бы с тобой пообщаться, ты не похож на других героев… тщедушный какой-то. Странно, что из-за тебя возникла такая возня».

«А, ты что, многих видел?» – стараюсь окрасить мысль в пренебрежительные тона.

«Не поверишь, многих. Видишь, пузо отъел. А ты особенный, с царицей на короткой ноге, но ничего, и до неё доберёмся, с помощью тебя, вытащим её чистую душу и бросим на Помойку, в щель между Вселенными».

«А ты вообще кто?» – в упор спрашиваю гоблина и тот, неожиданно для меня вздрагивает.

«Я? Землянин» – мне кажется, чудовище, словно очнулось и сейчас пребывает в замешательстве.

«Ты весьма не глуп, хотя рожей не вышел и смердит от тебя. Ты говоришь, что землянин, дышишь нашим воздухом, а теперь, на досуге, подумай, чем дышат твои хозяева. Вывод, уверен, сделаешь правильный».

«Странный ты, герой, слюной не брызжешь, на стены не бросаешься, меня смущаешь, веришь, я даже готов покраснеть. Что делать с тобой?»

«Отпусти».

«Интересная мысль, но никак не можно. Вон верёвки, связывайте друг друга… иначе сеть скинем».

«Послушай» – не унимаюсь я, – «у тебя есть женщина, такая же красивая как ты, с такой же рожей? Вижу есть. Подумай на досуге, а ведь и она дышит, нашим с тобой, воздухом. Надеюсь для тебя не секрет, воздух на Земле скоро начнут менять. Как же твои, будущие жабята, смогут дышать? Давай союз заключим?»

У гоблина глаза наливаются непонятной синевой: «Не в тему говоришь» – пускает он рассеянную мысль. «Лучше скажи, какой я мерзкий, противный и что мордой не вышел. Вяжите себя верёвками, и не пытайся меня больше вербовать».

А я не унимаюсь: «Конечно, ты не человек, нас не любишь».

«Почему не люблю?» – чудовище демонстративно облизывается раздвоенным языком. «Люблю».

«Вот об этом, я где-то и говорю. Ведь так приятно драться с нами, на свежем воздухе, глядишь, и царство себе отгрохаешь – жабье государство. Перспектив – целое море, герои на поклон станут ходить».

«Связывайте себя, иначе сеть сбросим!» – флегматично произносит господин Бросс. Но я понял, дрогнуло его безобразное сердце и в конвульсиях забилось. Программа запущена, теперь будем ждать результатов.

Больше давить на психику не стал, иногда это может привести к отрицательным результатам, подчинился, верёвками себя связали.

Дверь открылась, долговязые, бесцеремонно выволокли нас от туда. Грайя заартачилась, но сопротивление жёстко сломили ударом в рассечённую губу. Семён взревел, словно пещерный медведь, но и ему врезают под дых, но сероглазый богатырь лишь сплюнул и даже дыхание не сбилось. С трудом сдерживаюсь, бросаю взгляд на идущего рядом гоблина. Он улыбается, доброжелательно смотрит на меня и демонстративно облизывается раздвоенным языком.

«Скажи своим шестёркам, чтоб не зарывались» – я впиваюсь взглядом в тёмные глаза господина Бросса.

Гоблин анализирует мою мысль, понимает значение, безобразно усмехается: «Никак не могу, часть ритуала – это прелюдия, пытки будут впереди. И, вообще, зачем о них беспокоишься, судьба их предрешена, а если быстрее издохнут, меньше страдать будут».

«Как ты заметил, беспокоюсь и не только о них… и о тебе тоже, хоть ты и безобразный, как раздавленная консервная банка, мы с тобой в одной лодке, мы на Земле. Поэтому мы обречены, по крайней мере, в данной ситуации, стать союзниками… а как сообща расправимся с химерами, можно с удовольствием подраться друг с другом. Ты ведь воин, а не надзиратель, для тебя каждый бой интереснее, чем возня с заключёнными. Я прав?».

«Допустим, понятие о красоте, спорный вопрос. Для меня, вы как омерзительные, голые червяки. Мы же в теле, всё при нас» – вновь сажает меня в лужу гадкая тварь. С удивлением замечаю, он не обделён чувством такта, не оскорбляет, просто выполняет свою работу. Чудовище продолжает: «За меня не надо беспокоиться, лучше о своей душе подумай, она ведь у тебя одна» – но всё, же господин Бросс рявкает на своих слуг, когда они вновь пытаются бить по лицу Грайю. Я удовлетворённо замыкаюсь, программа начинает работать.

Спускаемся на дно карьера. Озерцо оказалось не таким маленьким, каким его видели сверху. В воде валяются брошенные монолитные блоки, у одного из них покачивается, вполне приличное парусное судно. На блоке выбиты ступени и навешаны перила.

На корабле суета. Полуголые матросы, как юркие ящерицы, шныряют по реям, готовят судно к отплытию. Старший состав явственно выделяется среди них гордыми осанками, своей одеждой – не пёстрой, но великолепного покроя.

Мы поднимаемся на борт, ощущаем множество любопытных глаз. Бледные как смерть матросы откровенно пялятся, офицеры, украдкой кидают взгляды, мы для них, необычные персоны.

Нас грубо толкают на палубу. В сопровождении конвоиров идём между бухт канатов, клеток с рептилиями, ящиков, бочек пахнувших бражкой и какой-то кислятиной. Открывают трюм и нас бесцеремонно спихивают вниз. Падаем, едва на ломаем конечности. Крышка с грохотом закрывается, и без того тусклый свет, сменяется кромешной тьмой.

– Никита Васильевич, что делать будем? – голос друга наполнен тревогой, но нет и следа паники.

– Мы уже всё сделали, нужно только ждать. Программа работает, ей необходимо лишь перезагрузиться, только бы сбой не произошёл.

– Что за программа? – недоумевает Семён.

– Даю руку на отсечение, наш гоблин ещё заявит о себе, в положительном аспекте для нас.

– Этот урод?

– Он очень не глуп. Правда это не вяжется с его внешностью. Ему нужно подумать над моими весьма заманчивыми перспективами.

– Что ты ему предложил?

– Очень многое – будущие бои с нами и власть.

– С ними нельзя договориться, – отрезвляет меня жрица, – он демон нижних уровней, у нас с ними идёт война.

– Но «низшая» каста как-то договорилась с ними.

– Предатели.

– Ваша беда, что вы сильно вознеслись, вместо того, чтобы наладить с ними отношения. Вас разобьют поодиночке, а вы единый народ, по крайней мере, с твоих слов.

Ожидаю, Грайя как обычно вспыхнет, но она неожиданно вздыхает: – Я давно понимаю это, но не мне решать. У нас нет действительно сильного лидера, – внезапно она вскидывает взгляд на Семёна, видимо посылает ему какую-то мысль, тот неопределённо пожимает плечами и говорит вслух: – Я ничего пока сказать не могу, а в храм эльфов я попал случайно.

– О чём это вы? – напрягся я.

– Я ему предлагаю остаться в нашей стране, он удивительно вписывается в наш мир и способен стать всеобщим лидером, – уверенно выдаёт жрица.

– Вот уж нет, он мне на поверхности пригодится! – фыркаю я, не придавая всерьёз её слова. С насмешкой глянул на своего друга и с удивлением замечаю, как потяжелел его взгляд, словно он действительно задумался над идеей жрицы Огня. – Семён, очнись! Мы тут в непонятном положении, жизнь болтается на волоске, а они глобальные проблемы решают! – возмутился я.

– Действительно, мы ведь в плену, я как-то совсем отвлеклась, – Грайя затравленно оглядывается и неожиданно лезет к Семёну, забирается под его мощную руку и вроде как успокаивается: – Сдаётся мне, мы ещё поживём на этом свете… да и твоя непонятная программа должна заработать.

– Будем надеяться, что наш рептилоид шевельнёт мозгами в правильном направлении, – помрачнев, киваю я. Но вспомнив жабью морду господина Бросса, ещё сильнее мрачнею. Ну, не могут такие рожи, решать, что-то адекватно! Или могут? Сомнения меня раздирают и выворачивают душу наизнанку. Сильно заболел мой шрам на плече, мне кажется, он плавится и ещё мгновение и куртка задымится, появилось желание её сбросить и приложить к плечу что-нибудь холодное, но боль внезапно отступает и на душе становится легче.

Томительно тянется время, небольшая качка говорит, мы движемся по озеру, а может – вошли в подземную реку.

Через несколько часов, спускают ведро с водой и бросают живую рептилию, с перебитыми ногами.

– Обед, – зло усмехается Семён, чтобы не мучилось животное, быстро ломает шею и, зашвыривает труп в дальний угол.

Грайя прижимается к Семёну, недовольно сопит: – Вообще-то, я голодная, неожиданно заявляет она.

– Ты, что, хочешь съесть сырое мясо? – удивляется сероглазый богатырь.

– Ну-у… – протянула женщина и грустно умолкает.

Усмехаюсь, всё же, какие мы разные. Грайя недовольно сопит, Семён отвлекается тем, что затянул какую-то песенку, но долго не поёт, размеренная качка убаюкивает, он клюнул носом и уже что-то возбуждённо выкрикивает во сне, затем очень внятно произносит: – Мой род идёт от эльфов? Не смешите и идите к чёрту к вашим пурпурным бабушкам! Какая библиотека? Какой янтарный океан? Ах, этот, согласен, он прекрасен… мечтаю выкупаться в его водах и поласкать зубастых крогов… как это было в моём далёком детстве. Стоп! Это не мои воспоминания! – Семён раздосадовано выкрикивает и умиротворённо затихает, видно от него наконец-то отстали назойливые сны.

Я удивлённо смотрю на друга, такие сны просто так не появляются, Семён явно подхватил какую-то тайну. Ещё долго прислушиваюсь, но он, словно назло мне, начинает мощно похрапывать, Грайя усмехнулась, заметив моё явное любопытство и, разводит руками.

Некоторое время размышляю обо всём, что произошло, но накопившаяся усталость берёт своё, на меня наваливается дремота… отползаю в сновидения, но краем глаза замечаю, как Грайя тихонечко соскальзывает из объятий моего друга и вот уже с наслаждением урчит над дохлой ящерицей, тонкие косточки хрустят под крепкими зубами, мне смешно и очень жаль её. Сон, как спасение, словно накрывает тёплым одеялом, я засыпаю крепко, без сновидений.

Разбудили меня лающие крики, шум, суета, какое-то лязганье, что-то падает. Крики сменяются злыми воплями. С разных сторон доносится нечеловеческий рёв. Топанье тяжёлых ног сотрясает палубу, звякает металл, снова крики и предсмертные стоны, затем, нестройным хором проносится удовлетворённо рычание.

– Что это? – мгновенно просыпается Семён.

– Какое-то действие. Может программа заработала?

Грайя испуганно шипит, жмётся к Семёну. Битва на палубе сменяется вознёй, что-то волокут по доскам, раздаются гортанные команды. Затем крышка трюма с лязганьем откидывается, свешивается верёвочный трап. Я в некотором замешательстве, но будет, что будет, решаюсь, уверенно хватаюсь за лестницу и выбираюсь наверх и едва не падаю, поскользнувшись на мокрых досках, палуба залита ещё тёплой кровью и от неё парит как в весеннюю оттепель. От того что вижу, бросает в оторопь, машинально хватаюсь за пояс, но вспоминаю, что нас давно обезоружили, лихорадочно озираюсь, слышу добродушный смешок. У борта, облокотившись о леера, за моими телодвижениями, с жадным любопытством наблюдает господин Бросс. Его соплеменники, как две капли похожие на нашего избавителя бродят по скользким доскам, хватают истерзанные тела охапками, волокут к борту и скидывают вниз.

Корабль пришвартован к берегу, канаты надёжно удерживают его на небольшой волне. Открывшийся пейзаж удивляет и восхищает. Остроконечные скалы стоят вперемешку с необычными деревьями. Из корявых стволов, по всей длине растут цепкие корни, которые обхватывают скалы как лапы сороконожки. Пахнет свежей кровью и смолистой хвоей, это сочетание будоражит как колючая газировка.

«Спасибо» – говорю я гоблину.

«Пожалуйста» – ухмыляется господин Бросс.

«Что дальше будешь делать?»

«Не решил ещё».

«Знаешь, где наши дети?»

«Если их ещё не съели, в каюте» – взглядом указывает он.

Дёргаюсь в том направлении, чудовище удерживает меня: «С ними всё в порядке, не суетись… пока».

Выбирается Семён, искренне улыбается монстру. Гоблин пристально изучает нас. Показывается Грайя, глаза полыхают в гневе.

«Ты первый герой, которому я помогаю. Знаешь, почему?»

«Знаю. Ты умный».

«Оказывается, можешь быть учтивым. Думал ты обычный хам, а в тебе, оказывается, есть зачатки цивилизованности. Хорошо, сядьте у борта. Охотники здесь приберут, а затем я решу, как дальше поступить с вами».

«А ты разве ещё не решил?»

«Этот сложный вопрос до сих пор меня мучает» – с непривычной искренностью заявляет монстр.

«А ты не насилуй мозги, подчинись своей интуиции. В данный момент она важнее даже самых серьёзных умозаключений» – советую я.

Господин Бросс в задумчивости провёл когтями по своей бородавчатой шее, глаза приобрели насыщенный фиолетовый цвет, в пасти мелькает раздвоенный язык, он слизывает прилипшую мошку и, не задумываясь, втягивает её в ротовую щель (я едва не прыснул со смеху, до чего господин Бросс в этот момент стал похож на обычную жабу, только белого цвета). Чудовище не оценило моё внутреннее веселье, нахмурился, злобно глянул на меня: «Запомни на будущее… если я его тебе подарю… вы мои враги… все люди для нас безобразные гады… мы изведём вас как эту мошку. Но ты, несомненно, прав, у нас имеется общий враг, я это понял достаточно остро, и произошло это совсем недавно. Мои разведчики доложили, что они обнаружили в одной из полостей океан из жидкого аммиака, это среда обитания химер и этот океан разрастается, словно злокачественная опухоль и наступит время, когда он хлынет в нашу страну. Химеры мне врали, когда утверждали, что их цель только люди. Но сейчас мне стало ясно, для них все жители Земли, обычный мясной бульон, а ты слишком крепкая кость, которую они могут переварить. С помощью нас они хотят решить эту проблему, а затем примутся жрать нас. Как это очевидно, просто непонятно как я раньше не понял, словно был под гипнотическим воздействием и ты его снял».

«Очень может быть» – скромно соглашаюсь я.

Господин Бросс в удивлении приподнимает массивную надбровную дугу, пробормотал что-то невнятное, затем решительно приказывает нам присесть у борта.

Безропотно подчиняемся. Грайя стонет в бессильной ярости, хоть и убитые «низшая» каста, но всё, же её соплеменники. Охотники бесцеремонно волокут людей то за ноги, иной раз цепляют крючьями и исчезают в странном лесу. Я взираю на дремучую чащу и ловлю себя на мысли – не хотел бы там оказаться ночью. Воображение рисует, как деревья оживают и начинают ползти между остроконечными скалами в поисках заплутавших путников.

Господин Бросс мощно дышит рядом, иной раз, из ротовой щели, мелькает фиолетовый раздвоенный язык, слизывает пот с безобразной морды и исчезает в пасти.

«Лес спит», – неожиданно он подтверждает мою догадку, – «в своё время астероид принёс семена, они зарылись в грунт и теперь они жители Земли. Странные очень. Днём истекают лечебной смолой, любой может взять её, ночью лучше не быть на их пути».

«Вы тоже из космоса?» – осторожно спрашиваю я.

«Мы? Как и все. Думаешь, ты сто процентный землянин? Мы первые люди на Земле, это было миллиарды лет назад, планета ещё не остыла. Мелкий океан покрывал всю поверхность. Мы были приспособлены к водной жизни, но океан отступил и мы заселили сушу, развились, вышли в космос, встретились с иным разумом, произошла война – из первых глобальных войн. Спасаясь, ушли под землю. Потом появилась ваша раса. Вы тоже были разными, существовали и карлики и гиганты, были даже в виде духов, такие полуаморфные, полупрозрачные существа, метров пятнадцать, тридцать. Нравилось вам тогда экспериментировать с живыми созданиями. Все страшные ящеры – ваших рук дело. Затем и вам пришлось воевать с космическими захватчиками, с переменным успехом. Часть, также как и мы, в своё время, ушли под землю, другая – осталась на поверхности, кто-то заселил другие планеты».

«Голова кругом идёт» – признаюсь я.

«Думаешь, мне легче» – облизывается гоблин.

Грайя с подозрением наблюдает за нами, она понимает, мы мысленно общаемся друг с другом, но на этот раз не может залезть к нам в мозги, это её сильно злит и нервирует, она ехидно улыбается: – Что, душу продаёшь?

– За дорого, – улыбаюсь я.

– Ты бы не откровенничал с демоном, – она едва сдерживается.

– Он такой же демон как ты для меня, а я для тебя, – пытаюсь урезонить её.

У неё от злости разгораются глаза и, даже Семёна отталкивает от себя.

– Что-то интересное узнал? – он пытается успокоить пещерную женщину, но она плюётся, шипит, словно разъярённая кошка, отпихивает его руки.

– Оказывается, мы динозавров вывели, и в космос уже летали.

– Для меня это не новость, я и раньше об этом знал, – невозмутимо говорит друг.

– А у меня голова кругом идёт, – признаюсь я, улыбаясь, смотрю на обиженную женщину. Та молчит, надула губы, высокомерно вздёрнула носик, вся такая неприступная.

Охотники уволокли последний труп, один из соплеменников нашего гоблина подходит к нам, тычет корявым пальцем. Господин Бросс делает жест, понятный всем, типа – отвали. Тот рычит, нехотя уходит. Вскоре рыкающие голоса теряются в зарослях леса-хищника, мы остаёмся один на один с нашим спасителем.

Грайя встрепенулась, показывает глазами – гоблин один, можно брать в плен.

«Не кусай руку, дающего» – с укоризной посылаю ей мысль. Она понимает эту фразу, сплёвывает, поднимается с корточек, трещит суставами, разминаясь, с вызовом смотрит на господина Бросса. Монстр добродушно ухмыляется. В глазах, спрятанных глубоко в складках кожи, понимание: «Пойдёте по тропе охотников, но, где свод смыкается с поверхностью, уйдёте вправо от следов. Найдёте металлический люк, попытайтесь его открыть – это ход к ним» – указывает он на Грайю. «Сейчас отдыхайте. До темноты, с детьми, вы не успеете дойти, лес вас поглотит. Выйдете когда, посветлеет и деревья успокоятся. А тебе, герой, удачи, ты первый, кого я не съел. С тобой я неожиданно понял истину, хотя ты преподнёс её, в столь хамской и грубой форме. Мы иногда выходим на поверхность, по ночам. Ещё встретимся. Мне импонирует твоя мысль о «жабьем» государстве» – в пасти мелькает раздвоенный язык, он легко спрыгивает и, под ненавидящим взглядом Грайи, скрывается в сплетении ветвей.

Ёжусь, мне не нравится скрытая угроза нашего избавителя. Не будет он ни другом, ни союзником, я понимаю это остро, ждут нас войны с монстрами подземного мира – но это в будущем.