Текст книги "Химеры. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

– Меня Никитой Васильевичем звать, – представляюсь я.

– Понятно.

Мы отходим от весёлой компании и Семён неожиданно выпалил: – Я всё знаю.

– Что именно? – останавливаюсь я, с интересом смотрю в его серые, как свинец, глаза.

– Я догадался, и вы тоже всё знаете. Во-первых, у меня было предчувствие с месяц. Думал бред какой-то, мерещилось, что полечу в "Ноль", – он усмехается. – Якобы нам дают шанс жить с начала, остальные обречены. Оставят кучку людей, причём без разбора. Выкарабкаются, значит, у человека есть будущее, а нет, что-то придумают, на замену. Вы обратили внимание, Никита Васильевич, солнце взошло с моря, а не наоборот? Мы вообще неизвестно где, может это даже не Крым. Я орлов видел, как страусы по размеру. Недавно бегал наверх, всюду лес. За оленем наблюдал, он величиной с буйвола, на него саблезубый тигр охотился, это доисторический мир.

– Твои ребята знают?

– Нет, но чувствую, о чём-то догадываются, сегодня слишком веселятся, как перед истерикой. Наверное, этот мир нас, людей, подготовил, чтоб стресса сильного не было.

– Моя племянница медведей видела, никто не поверил, кроме меня, – я вздыхаю.

– Очень скоро поверят, – с горечью говорит Семён.

– Придётся выживать, – мне грустно и тяжело на душе.

– Придётся. Только необходимо подойти к этому грамотно.

Мы выходим из-за камней. Нас с нетерпением ждут.

– Поторапливаться надо, – Егор искоса смотрит на Семёна.

– Это, Семён, молодой хирург, будет ассистировать, – с ходу бросаю я. Семён подходит к раненому.

– Нападение акулы? – без обиняков спрашивает он.

– Да, – кивает Катерина.

Семён существенно разгружает Катерину, которая, наконец, смогла взять за руку хныкающую дочурку. Маленький сын ведёт себя по-мужски, не плачет и пытается помогать матери, правда, этим больше мешает. Но она с благодарностью принимает заботу малыша. Мне импонирует её позиция, очень верное воспитание, из мальчугана будет толк, когда вырастит.

Осторожно идём по берегу. На этот раз много людей проявляют сочувствие к раненому, хотя, вижу, некоторым просто любопытно. Мы предупреждаем всех, в море появились опасные хищники и вовремя, многие открыли для себя пляжный сезон. Нам мало верят, даже глядя на изувеченную руку подводного охотника, но идущий с нами рыбак, в таких красках рассказывает, как он выловил белую акулу, что всех купающихся, чуть ли не за шиворот повыдёргивали из воды их друзья и родственники.

Наконец прибываем на свою стоянку. Мать, как обычно, грохается в обморок, она не переносит вида крови. Тёща тоже еле держится, другие покрепче, включая мою Ладушку, она у меня вообще молодец, трудности её только мобилизуют. Аскольд близко не подходит, с непонятно странным выражением на лице наблюдает со стороны, тесть сразу предлагает помощь, Стасик с Ирочкой взялись за руки, как школьники, очень переживают. А Светочка примкнула к детям и принялась утешать их в меру своего возраста.

Егор с Игнатом быстро разбивают палатку, а сынок откуда-то приволок два ящика и четыре доски. Из них сооружаем, нечто подобие операционного стола и взгромождаем туда раненого.

Он очень плох, пару раз терял сознание и я побаивался, что может умереть от болевого шока. Не раздумывая, вливаю в рот полбутылки водки, он приоткрыл глаза и благодарно представляется: – Геной меня звать.

– Ожил, очень хорошо. Так вот, Гена, лежи не дёргайся, привязывать не будем, всё равно не получится, ящики сами по себе неустойчиво стоят. Сделаем новокаиновую блокаду, она несколько снимет боль, но если будет невтерпёж, попросишь ещё водки. Договорились?

Он кивнул, в глазах появилась твёрдость, приготовился, значит. Я разложил инструмент, глядя на который, плакать хочется. Но, по крайней мере, скальпель, пару зажимов, иглы, нитки имеются.

Обильно смачиваю водкой салфетки, Лада поливает на руки всё той же водкой и, отогнав всех от палатки, принялись оперировать. Я никогда в жизни так виртуозно не работал, но всё же, иной раз, хотелось опустить руки. Не в условиях стационара, эта операция почти безнадёжна. Семён ассистирует первоклассно, удивительно, как его не заметили, он же просто самородок. Я хирург с большим стажем, но без Семёна были бы проблемы. И Гена ведёт прилично, боль терпит, водку не просит.

Прошло два часа, завязываю последний узелок, устанавливаем на руке шину и облегчённо вздыхаем. Получилось, шанс, что рука останется, больше девяноста процентов.

– Никита Васильевич, первый раз вижу такую работу, я ваш ученик навсегда, – серые глаза Семёна источают восхищение.

– Без тебя у меня могло не получится, – говорю истинную правду. – Что ж, пойдём к народу.

Мы выползаем из операционной. Катерина подлетает как наседка.

– Всё, через месяц останутся только шрамы. В рубашке родился твой мужчина.

Она бросается благодарить, но я отмахиваюсь.

– Вот теперь можно выпить, да, Семён?

– Как скажете, профессор.

Показывается Аскольд с ведром картошки.

– Может, запечём?

– Нет! – вскричали мы с Семёном одновременно.

– Почему? – удивляется он, рассматривая овощи, словно увидел в них скорпионов.

– Это бонус, – говорит Семён.

– Повремени, – предлагаю я. Картошка, это же плодовая культура будущего. Как прав, Семён, это бонус, возникает мысль.

– Папуля, – прижимается к Аскольду Светочка, – а солнышко наоборот движется, не в море, а туда, – с детской непосредственностью машет ручонкой маленькое сокровище.

Возникает тишина. Все проанализировали слова ребёнка, и оказалось это правдой. Солнце, действительно заходит за скальную гряду, не тонет в море.

Игнат не удерживается на ногах, рухнул на песок. Для штурмана это чересчур.

– Природная катастрофа, – шепчут его уста. От бравого вида не осталось и следа. В глазах, как злобные тараканы, бегает паника, – океаны выйдут из берегов, цунами смоют материки...

– Никто ни кого не смоет, – плеснул на него презрительным взглядом. В данный момент он начинает меня раздражать. Не люблю паникёров, – мы оказались в другом мире, и я докажу это. Сейчас подымаемся вверх. Гарантирую, место не узнаете, Семён видел лес и зверей. Кстати, и Светочка видела лес, думаю, медведей тоже. Только давайте не паниковать. Организуем жилища, займёмся пропитанием. Уверен, всё наладится, нас много, не сомневаюсь в блистательных результатах, – я произнёс пламенную речь, но аплодировать никто не стал.

– Пойдём, поглядим, – с явным скепсисом соглашается тесть. Он встаёт, дёргает плечом, будто поправляет ружьё. Не дожидаясь нас, идёт к тропе.

– Вот здорово! – подскакивает ко мне Ярик. – В школу идти не надо, гуляй целый день.

– Это ты ошибаешься, бабушка Лиля не допустит, что бы ты рос неучем. Правда, мама, – обращаюсь к тёще.

– Да, да, конечно, – всхлипывая, выговаривает она, вытирая слёзы. Я с удивлением замечаю, как вмиг она постарела.

– Сынок, может, ты ошибаешься, а солнце всегда заходит в ту сторону, – мать просящим взглядом смотрит на неправильное светило.

Все молчат. Мы часто бывали на этом берегу и любили смотреть, как оно, наливаясь багровым огнём, заходит в море – это событие постоянно разное, но всегда прекрасное.

Гл.2.

На пляже начинается некоторое оживление, раздаются возбуждённые голоса, небольшая группа людей столпилась у кромки воды и высматривают что-то на горизонте.

– Однако, кит?! – прогудел над моим ухом голос Игната.

– В Чёрном море? – встрепенулся Егор, с недоверием глянул на моего дядьку, затем вновь устремил взгляд вдаль.

Я поддался вперёд, там, где сейчас должно быть солнце, бледным пятном маячит луна, море спокойное, ни волнения, ни ряби ... внезапно чётко вижу водяной фонтанчик, где-то вдали действительно пасётся кит.

– Что тут удивительного, – кривится Аскольд, его несуразная бородка дёрнулась вверх, он щурится, усмехается: – Это уже не Чёрное море, а ... Чёрный океан.

– Бр-р-р, папа, не хочу океанов, – Светочка жмётся к его ногам. Он с нежностью потрепал её за волосы: – Беги к маме, мы сами поднимемся на плато.

– Я с тобой, хочу мишек увидеть! – заканючила девочка.

Аскольд покачал головой и, его дочка с неудовольствием поджала пухлые губки, вздохнула, но перечить отцу не стала, решительно подошла к детям Катерины, развела руками:– Не пускают, надо быстрее вырастать.

Видя такую детскую непосредственность, я улыбнулся, но на душе становится пусто и холодно, внезапно понял, в какой опасности мы находимся. Нет сомнения, это первобытный мир, каким-то образом этот кусок берега был перемещён во времени и теперь неизвестно с какими хищниками придётся встретиться. Я огляделся по сторонам, берег тянется широкой полосой и утыкается в мрачные скалы. Люди, прозревая, как зомби бродят по прибрежной гальке, в случае внезапного нападения, немногочисленные тенты и палатки их не защитят. Что же делать? Я кидаю взгляд на красноватые склоны, замечаю природные площадки, возникшие в разломах, вероятно, после минувших землетрясений, а сейчас засыпанные рыжей почвой. Очевидно, придётся лезть на эти кручи.

– Ещё фонтанчики, там целое стадо китов, – в великом возбуждении раздувает ноздри Игнат.

– А вон плавники акул, – мрачно произносит Аскольд, его кадык дёргается, бородка нервно взлетает.

– Мальчики, а на берегу не опасно? – с тревогой спрашивает Лада. Я глянул на свою жену, в её огромных глазах вижу нешуточную тревогу, но паники нет.

– Пляж с двух сторон замыкают скалы, звери вряд ли пройдут, – произношу я.

– Но если начнутся шторма, здесь так всё перемешает, – безжалостно заявляет Игнат.

– Перемешает, – соглашается Аскольд и уже шарит взглядом прилегающие склоны.

– Так что же нам делать! – истерично выкрикивает Надежда.

– На месте не прыгать, не то обвал будет, – сурово осадил её Игнат.

– Мой муж всегда может успокоить, – она в раздражении закатывает глаза.

– А что мы стоим, надо идти на разведку, – мой тесть осторожно отодвинул от себя свою жену, глазами ищет тропу, но даже он, охотник со стажем, не может её найти, на склонах произошли такие изменения, что всё перемешалось, но я, с трудом, но увидел её следы у упавшей на землю скалы.

– Всем наверх идти не надо, неизвестно что там, – произношу я.

– Почему неизвестно? – Светочка в недоумении поджимает губки. – Там мишки!

– М-да, хороший ребёнок, – Семён улыбнулся, но взгляд быстро гаснет, когда посмотрел на крутые скалы.

– Пойду я, Аскольд и ... – сталкиваюсь с требовательным взглядом тёщи, она нахмурила брови и явно не хочет, чтобы я назвал её мужа, но Анатолий Борисович шагнул вперёд: – Что стоим, пошли, – тесть всё же заметил следы от тропы и первый двинулся вверх

Я развёл руками, а тёща даже покраснела от негодования, но перечить не стала, характер её мужа железный и это она прекрасно знает.

Раньше здесь была целая дорога, петляющая между нависших скал, лихие водители иногда даже по ней спускались прямо к пляжу. Но это было раньше, теперь всё изменилось, тропа едва обозначена, словно произошедшие метаморфозы не смогли полностью сгладить разлом и теперь она тянется, как едва заметная тропинка, а в самом начале её и вовсе нет, лишь небольшая осыпь из мелких камней. Очень может быть, Светочка ещё застала тропу, когда она только трансформировалось, иначе для меня загадка, как хрупкая девочка смогла преодолеть такой сложный маршрут.

– Наверное, так всё начиналось, сначала появилась чуть заметная трещина между скалами, затем, через сотни тысяч лет она раздалась, – делает вывод мой тесть, он останавливается, вытирает пот с лица.

– Похоже на то, – соглашаюсь я, с некоторой завистью глянул на Аскольда, в отличие от нас он совсем не вспотел и рубашка на спине сухая. – Ты когда-нибудь, устаёшь?

Он остановился, с недоумением глянул на нас, пожал плечами: – Всякое бывает и как лось рванул по тропе.

– Удивляюсь, как твоя дочка весь этот путь проделала! – вдогонку кричу я.

– Она вся меня, – через плечо ухмыльнулся Аскольд и, внимательно посмотрев вперёд, добавляет: – Подходим к поверхности, вижу просветы между скалами.

Он первый выходит наверх и сразу отпрянул назад, на него с размаху налетает мой тесть, удивлённо вскидывает брови, но Аскольд прижимает пальцы к губам. Я торопливо вскарабкиваюсь к ним, вижу, как Анатолий Борисович на животе подползает к кромке почвы, нависающей над тропинкой, протискивается между корней и замирает.

– Что там?– заинтригованно спрашиваю я.

Тесть поворачивает ко мне какое-то просветлённое лицо, глаза горят охотничьим блеском, пальцы вцепились в торчащий корень, словно в охотничье ружьё: – А ведь, правда, мы в доисторическом мире, – уверенно заявляет он.

– Так что там? – едва не выкрикиваю я.

– Сам посмотри, – Аскольд беззвучно смеётся, его безобразная бородка выписывает игривые пируэты.

Я ползу вверх, тесть нехотя пропускает меня: – Осторожнее, сильно не высовывайся, – предупреждает он.

Раздвигаю полёгшую траву и, меня с головой накрывает тяжёлый звериный запах. В наступающих сумерках вижу непонятного происхождения холмы и вроде толстую змею, обвивающую сочные стебли, с хрустом рвётся трава и, я замираю от восторга и страха, это не змея – хобот исполинского слона. Холмы сдвинулись, земля вздрогнула, я понял, что это животные, но какие! Лишённые шерсти гиганты выше любого мамонта, уши как паруса – развиваются, словно под сильным ветром, один из исполинских слонов изверг из глотки такой умопомрачительный рёв, что я кубарем сваливаюсь вслед за слетевшим вниз тестем.

– Ну как? – смеётся Аскольд.

– С простой винтовки такого не убьёшь, – нервно пожевал губы тесть.

– Была б винтовка, – ухмыльнулся Аскольд.

– М-да, кроме ножей ничего нет, – соглашаюсь я, – но мяса то, сколько! – это так позабавило моего друга, что он весело хохотнул:– Да если он просто нагадит, такой лепёшкой человека насмерть зашибёт.

Древние слоны будто делают перекличку, их рёв доносится то слева, то справа, вздрогнула земля.

– Уходят, – прислушался тесть.

– Похоже на то, – вытянул шею Аскольд.

Любопытство меня просто раздирает, я вновь подползаю к поверхности, раздвигаю траву. Действительно, гиганты неторопливо бредут в сторону леса.

– А ведь здесь когда-то стояли наши автомобили, вон там, была палатка, где торговали пивом, – почему-то проговорил тесть и сглотнул липкую слюну.

– Воду надо найти, – облизнулся я.

– Это на склонах, я заметил тёмные участки, по-видимому, там родники, – уверенно произнёс Аскольд.

– Пора вниз, – с некоторым сожалением говорю я, – темнеет, то, что нам надо было выяснить, мы узнали, нет сомнения мы ... – я замешкался, не зная какие подобрать слова, но мне на выручку подоспел Аскольд: – Ты хотел сказать – мы в настоящей жо...е?

– Где-то так, – невесело улыбнулся я.

– Винтовку бы, с разрывными пулями, – не слушает нас Анатолий Борисович, сейчас в нём живёт охотник и его мало интересует, где мы сейчас находимся.

В молчании спускаемся к морю, почти полностью стемнело, кое-где горят костры, доносится запах жареных мидий, слышится приглушенный женский плач.

Ко мне мигом подбегает Лада, Ярик уцепился за мой пояс, подходит моя мать, затем все остальные.

– Мужика одного акула сожрала. Полез в воду, хотел устриц надрать, а там сразу большие глубины, – Семён горестно вздохнул, – всё произошло очень быстро, она его пополам перекусила, затем и другие акулы подоспели ... ужас какой. Надо наверх выбираться, вот, люди подходили, тропу ищут, но мы, пока не сказали где она.

– И правильно сделали, там ловить нечего, – тоска сжимает мне сердце и мучает неопределённость, зажаты, словно между жерновами, пока выхода не вижу, а ещё ветер задул резкими порывами. – Надо на склонах подыскать убежище, на берегу оставаться опасно, любой хороший шторм здесь так всё перемешает.

– А если выбраться наверх? – гнёт свою линию Семён.

Я посмотрел в его серые глаза, отрицательно качнул головой: – Там звери, их много и все не наши.

– В смысле?

– Это первобытные животные, или съедят, или растопчут. Каким-то непостижимым образом мы попали в доисторический мир, как это не глупо звучит – это далёкое прошлое. Мы наверху видели стадо степных мамонтов, современные слоны у них под брюхом пройдут.

– Здорово! – радостно восклицает Светочка и хлопает в ладоши, маленький Коля угрюмо глянул на восторженную девочку и тоже неуверенно улыбнулся – им всё игра, а ведь на самом деле – ужас.

– Боже, куда мы попали?! – Семён обхватывает голову и стонет.

– Хватит ныть, – безжалостно пихает его Аскольд, Семён мгновенно замолкает, его квадратная челюсть безвольно опущена вниз, в глазах паника. Но он совладал с собой, виновато посмотрел на окружающих людей: – Простите, как-то всё наплыло, как представил, что нам здесь жить ...

Тяжёлая тишина возникает вокруг, смотрю на людей, слёзы наворачиваются на глаза, действительно, куда мы попали, как жить? Но никто не ропщет, даже эмоциональная Надюха не закатывает глаза и не ломает пальцы, но быть может, разум ещё не осознал всю пропасть нашего положения. В любом случае, лишние истерики не нужны.

Внезапно доносится голос: – Вот она, я нашёл тропу!

– Блин, кто это? – я оборачиваюсь назад, долговязый мужчина зовёт своих товарищей, призывно взмахивая рукой.

– Эй, – кричу я, – туда нельзя!

– А здесь можно? – он так злобно выкрикивает, что мне даже стало не по себе.

– Тебе сказали, наверх нельзя, там звери, – напористо произносит Аскольд.

– Да пошли вы все ... придурки! – неожиданно взрывается мужчина и демонстративно вытаскивает из-за пояса туристический топорик. К нему подходят несколько человек: трое молодых мужчин, две женщины и три ребёнка.

– А вот уж нет, – взрываюсь я, – сами можете валить куда угодно, а детей оставьте!

– Здесь смерть! – долговязый мужчина угрожающе взмахнул топориком, а кто-то из его товарищей выхватили ножи.

– Идиоты, – попятился я.

– Сейчас я с ними разберусь, – решительно шагнул вперёд Аскольд.

– Папа, родненький, стой, они тебя убьют! – вцепилась в него Светочка.

– Спорный вопрос, – угрюмо проговорил Аскольд.

– Не лезь! – хватает его за руку Яна.

– Она правильно говорит, – прогудел Игнат, с неприязнью глядя на незнакомцев.

– Там дети, – я присоединяюсь к Аскольду, как назло у нас нет даже ножа.

Долговязый подтолкнул детей к тропе, я не выдерживаю, кидаюсь к ним, свист лезвия и плечо мгновенно немеет и что-то липкое и тёплое полилось по телу – кровь, я отшатываюсь, злобно скалю зубы и, наверное, рычу, меня отдёргивает Аскольд: – У них крыша поехала, Никита оставь их в покое.

– Но там дети!

– Может, хватит у них мозгов не идти в лес.

– Какой лес, – взрывается долговязый и вновь взмахивает топориком.

– Там первобытные звери! – кричу я.

– Дебилы, какие звери? Там машины, надо срочно уезжать, на пляже творится что-то запредельное! – слышу в ответ.

– Никита, у тебя кровь! – взвизгивает Лада. – Сволочь! – с яростью кричит она.

– Сам нарвался, – сплёвывает долговязый и спешит за своими товарищами.

Семён ловко зашивает мне рану, стягивает бинтом: – Вскользь задел, повезло, – добродушно говорит он. – Надо же, попал прямо под старым шрамом. Интересный силуэт получается, корону напоминает.

– Это мой сын в детстве с дерева слетел, да на осколки стекла напоролся, – вздыхает моя мать.

– А ведь действительно, как корона, – вскользь посмотрел Аскольд и многозначительно вздёрнул к верху бородку.

– Нам следует убираться с берега, надо людям на пляже сообщить, – мне не нравится усиливающийся ветер, поднимаются волны и с грохотом накатываются на берег, перемешивая гальку с песком.

– Нас уже один раз послали, – дёрнул бородкой Аскольд.

– Всё же предупредите людей, а нам бы туда взобраться, – я указал на сливающуюся, на воне склона, природную площадку, – необходимо запастись дровами, пока сушняк волнами не замочило.

– То же верно, – кивает Аскольд. – Слышали, что Никита сказал? – обернулся он к нашим мужчинам.

У тропинки, на высоте десяти метров от берега, мужчины находят природную площадку, приблизительно сто на пятьдесят метров, она завалена камнями, ветками прочим мусором. Дальше, на разных уровнях, виднеются другие, не менее удобные площадки, также в грудах камней и земли, до которых можно добраться от основной площадки. Приложив достаточно усилий, вполне возможно облагородить и приспособить для жилья. Меня весьма обрадовало то, что из-под камней вытекают многочисленные родники, а широкие трещины наполнены красноватой, жирной на ощупь, землёй. Щелей на склоне бесчисленное множество. Если правильно поставить дело, то там будут и огороды и сады. Раньше склоны мало прогревались солнцем, но сейчас, когда оно поменяло направление, тепла станет в избытке. Конечно, необходимо построить жильё. Вверху лес заселён первобытным зверьём, не знающего человека, поэтому добыча строительного материала представляет достаточную сложность, если не смертельную опасность. Над этой проблемой поразмыслю на досуге.

Рука ноет, но не болит как раньше, поэтому я не стал отсиживаться, а с Семёном и Аскольдом спустился к берегу, надо предложить людям перебираться на верхние площадки, там безопаснее, а волны уже захлёстывают половину пляжа. Но народ жмётся ближе к скалам, на наше предложение или не отвечают вовсе, им, кажется, на склонах значительно опаснее, чем на берегу, или, как это было с компанией Вилена Ждановича, посылали нас куда подальше, причём в ярко выраженной агрессивной форме. Они до сих пор надеются, скоро прибудет яхта и увезёт в город к благам цивилизации, где господствуют большие деньги, плебеи лижут пятки и много алчных, без интеллекта и совести прекрасных женщин, ждут своих папиков. Из всего этого делаю вывод, нервы у людей напряжены до придела, может произойти срыв и паника захлестнёт пляж. Буду молить, чтобы на берегу ничего не произошло непредвиденного, к утру народ успокоится и, дай бог, мозги заработают, а там можно будет спокойно поговорить. Немногие, очень немногие, вняли нашему предложению и полезли наверх.

Как-то получилось, главным по "стройке" избрали меня, хотя Игнат рвался в "бой" и хотел захватить управление в свои мощные руки, но его напористость, больше раздражает, чем сплачивает – поэтому, все начали собираться вокруг моей персоны. В принципе, опыт управления людьми у меня есть, в своей больнице я работал главврачём, а это включает в себя и хозяйственные и строительные обязанности. Я понимаю, разлад и шатания пользу не принесут, поэтому, на общем собрании, закрепил своё положение голосованием и предложил несколько жёстких пунктов, которые приняли единогласно.

После собеседования, разделяю людей по направлениям, где считаю, они принесут больше пользы, и работа кипит. Часть расчищает площадки для будущего

жилья, другая – готовит из камней и глины бассейны для сбора родниковой воды, другие – места для костров, где будет жариться пища. Детвора, под командованием Стасика и Ирочки, заготавливает хворост, благо на берегу и на склонах его много. Тесть руководит постройкой коптильни для холодного копчения. Я понимаю, это мероприятие архиважное. На данный момент, копчение, единственный способ хранения морепродуктов и мяса.

Дымогенератор делается из камней и глины, вместо дымохода предложил использовать естественную трещину. Она тянется по скале метров пятнадцать и переходит в небольшую пещерку, добраться до которой не проблематично. Её решил использовать для развешивания полуфабрикатов, а трещину снаружи замажем глиной, её на склонах изобилие, и получится труба для движения дыма.

Игнату предложил, поутру, занялся ловом рыбы, на что он сплюнул сквозь зубы, и я так и не понял, принял он моё предложение или нет. Катерине поручил организовать группу по добыче устриц с подводных камней. А нашу Надежду назначил воспитателем для детей, их у нас от трёх до шести лет набралось целых семь.

Когда всё закрутилось, завертелось, немного успокоился и начал обдумывать тему: "Как изготовить оружие". Неожиданно ко мне подбегает сын:– Папа, смотри, что я нашёл, когда собирал дрова!– Он протягивает два куска блестящего чёрного камня.

– Ярик, ты знаешь, что нашёл?! – на меня снисходит озарение.

– Обсидиан, его там много. А ещё агаты есть и яшма.

– Это наконечники для копий и стрел, – ликуя, восклицаю я,– смотри! – один кусок положил на землю, а другим, резко размахнувшись, ударил. Нижний камень треснул и развалился на несколько кусков. Беру один острый как лезвие осколок, провожу по руке, волоски срезаются, словно острейшей бритвой. Улыбаюсь: – А заодно и побриться можно. Ярик, позови дядю Аскольда, необходимо запастись обсидианом. Там его точно много?

– Навалом, склон обвалился, и они между обычными камнями лежат.

До поздней ночи Аскольд и Ярик ведут добычу этого минерала. И вот, у нас накопилась целая горка сверкающих камней.

С скептически настроенным Егором, он всё меня подкалывает насчёт дикарей, а я парирую, нам до них ещё дорасти надо, крушим камни и осколки сортируем по будущим назначениям.

Ближе к утру, под сверкающими звёздами, присаживаемся у костра, обсуждаем прошедший день и делимся планами дальнейшей жизни, а она уже не кажется нам какой-то безнадёжной. Постоянно мучавший меня вопрос: "Каким образом нас занесло в прошлое?" – я сознательно отпихиваю в самый отдалённый уголок своего сознания, но перед внутренним взором, словно из небытия, выплывает чёрный джип, стоящий у помойки и старик, взмахивающий колбой с каким-то газом. Как всё странно и не реально, настоящая жизнь стала будущим, а прошлое – настоящим. Страшно-то как! Я смотрю на угольно-чёрное море, к счастью шторм утих, так и не успев начаться, сегодня никого не смоет с пляжа.

Сижу в окружении семьи, ко мне жмётся Ладушка, Ярик дремлет на моих коленях.

– Ты молодец, – шепчет жена.– Сегодня столько сделали ... всё благодаря тебе. Ты для всех стимул. Тебя так слушаются, я горжусь тобой.

– Не преувеличивай мои скромные заслуги, просто у нас организовалась неплохая команда, да и прижало нас, поэтому руководить легко. Но как обживутся, увидишь, ещё потребуют меня переизбрать, – я усмехаюсь, очень хорошо знаю людей.

– А ты постарайся так организовать работу, чтобы вредных мыслей не возникало,– советует жена.

– Вредные мысли вышибаются палкой, – шучу я. – Лада, моя Ладушка, жизнь непростая штука, ты не допускаешь мыслей, что у меня не получится, или кто другой лучше меня будет, а может, мне всё надоест?

– Не может,– перебивает жена, – у нас семья. В будущем, наше положение зависит от тебя.

– А ты эгоистка, Ладушка, я не замечал раньше этих проявлений. Но ... ты права, как всегда права, я что ни будь, придумаю.

– Знаю, – восхищённо говорит Лада, глаза сверкают словно звёзды. – Главное, не бойся решительных действий и нестандартных решений.

– Это по поводу палки? – я продолжаю шутить, но где-то гнездиться мысль, и это применять придётся, народ на пляже разный.

Лада пинает локтем, думает, я продолжаю дурачиться. Но мне становится тревожно и грустно. Я, конечно, всё понимаю и совет жены беру на вооружение. Значит, можно надеяться, у меня будет надёжный тыл, работать в таких условиях, проще, не будет прессинга и сопливых замечаний по поводу излишней жёсткости, я не сомневаюсь, силовые меры принимать придётся. Уже сегодня не раз замечал, что некие субъекты с пляжа, которые вроде как изъявили желание перебраться на наши площадки, неохотно принимали участие в рабочем процессе и даже делали мне замечания. В тот момент быстро ставил их на место, но рецидивы проявятся, я знаю.

Ночь в первобытном мире проходит спокойно. Дети спят на ковриках, надувных матрасах, взрослые ютятся рядом, но и немало сидит у костра, слишком много за день накопилось впечатлений.

Внизу, на берегу, так же горят костры, народ практически не спит. Исходя от количества огней, а отблески я вижу и на дальнем мысе, делаю вывод, людей под скалами много, может не одна сотня. Не исключено, очаги скопления людей существуют и в других местах.

Ночь, на радость всем, тёплая. Но это ещё ничего не значит, может, просто везёт. Неизвестно какие они будут в дальнейшем, и есть ли в этом мире зимы. В любом случае с постройкой жилья необходимо поторапливаться, а главное, на опасных участках склонов поставить камнеуловители.

Место, в плане безопасности от зверья и, быть может, от людей весьма выгодное. Проход на площадки осуществляется лишь с одной стороны, узкой тропинкой. Её можно легко перегородить, но камни сверху могут падать, хотя порода скал меня несколько удивляет. Раньше, скалы были песчаные, вперемешку с глиной и почвой, достаточно опасные в смысле обвалов. Это часто и случались, особенно в конце зимы, когда напитывались влагой. По весне, берег часто неузнаваем из-за многочисленных оползней. Но сейчас преобладают крепкие вулканические породы, хотя известняка и глины так, же немало. Конкретные обвалы вряд ли произойдут, но отдельные глыбы рухнуть могут. И ещё меня беспокоит одна проблема, продовольствие. Рыбы и моллюсков недостаточно. Пока они только добавляются к рациону, который ещё есть кое у кого от прошлой жизни, но скоро, если не принять меры, может наступить голод. Катерину и Егора, он, как и я неплохой подводный охотник, придется послать в море. Об акулах все знают, теперь это не будет неожиданностью, меры безопасности, надеюсь, примут. Про себя решил, с Семёном и ещё несколькими мужчинами, обследуем прилегающую территорию леса, и быть может, подберём заготовки для оружия. Неплохо изготовить луки, а так же стрелы и копья. Рубила из обсидиана я подготовил. При рубке веток на дрова они показывают себя прекрасно, хотя часто крошатся, в дальнейшем из них сделаем полноценные топоры. Как жалко, что с прошлой жизни не захватили достаточное количество ножей, а топоров вообще нет, но может, у кого на пляже есть? Кто знал, что так получится, всего предугадать невозможно, хорошо спички пока имеются, но скоро и они закончатся, надо будет как-то огонь добывать.

Видя, что Катерина не собирается ложиться, она возится около мужа, который не спит из-за боли, я перекладываю Ярика на колени Ладе, зову её: – Скоро будет легче, у Гены организм крепкий, в рубашке родился твой мужчина. Малёк напал, а ведь взрослая акула рыскала рядом.

– Повезло, – она задумчиво кивает головой.

– В лесу попробую разыскать обезболивающие травы. Ты бы шла, спать, с утра начнётся напряг, на охоту пойдёте.

– Устриц рвать? – усмехается она. Я впервые вижу на упрямом лице золотистые веснушки. Надо же, совсем её не портят.

– Сколько у вас комплектов для ныряния? – я не стал обращать внимание на иронию.

– Две пары ласт, три маски, три трубки, два ножа и одно пневматическое ружьё. Второе, акула у мужа выбила, – Катерина внимательно и серьёзно смотрит. Её глаза жёлтые, как у кошки.

– Катя, ты профессиональный подводный охотник? – я пристально смотрю в глаза.