Текст книги "Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни"

Автор книги: Андрей Куприянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Круг девятый. Крылов, Потанин, Уткин

У каждого человека свой путь в науку. И у каждого своя судьба. Как и в любой отрасли человеческой деятельности, в науке есть свои «генералы», которые определяют стратегический путь развития, есть «полковники», которые воплощают замыслы «генералов», и есть труженики, добывающие «руду» знаний, из которой выплавляется чистое золото науки. Положение в этой иерархии определяет прежде всего талант человека, без которого «генералом» не стать. В ботанике, как ни в какой другой науке это важное условие, но не определяющее. К таланту еще необходимы такие качества, как физическое здоровье и работоспособность, это те условия, которые дают таланту раскрыться. Затем вступает в силу фактор случайности: необходимо быть в нужное время и в нужном месте. И наконец, в ботанике одним из наиболее важных условий для раскрытия таланта является наличие учителя, который закладывает необходимый научный фундамент. Можно любить науку, можно отдавать ей все свое время, трудиться не покладая рук, но если нет научной школы, то рассчитывать на большой успех едва ли возможно.

П. Н. Крылов был очень талантливым учителем. Одним из первых его учеников стал Леонид Антонович Уткин (1884–1964).

Он родился в 1884 году в поселке Кушве Екатеринбургской области в бедной семье. Отец, Антон Макарович, крестьянин Вятской губернии, самоучкой научился грамоте. Он зарабатывал тем, что писал вывески и иконы. Знакомый отца и его работодатель И. И. Галямин уехал в Томск, семья Уткиных также переехала, поскольку в Томске для отца была работа. В 1894 году в доме, где жили Уткины, случился пожар, отец потерял работу, и семья вынуждена была переселиться в маленький домик на Воскресенской горе. Грамоте Леня Уткин научился почти самостоятельно. «Мой дядя Олимпий Палкин, – вспоминал Л. А. Уткин, – задавал мне уроки – списывать с азбуки буквы. Раньше всего я научился заглавным буквам и начал понемногу писать. Дядя после этого совсем оставил занятия со мной. Далее я обучался самостоятельно. Бойкость чтения я приобрел благодаря журналу «Нива», читал роман «Призрачный царек», смысла не понимал, но навыки чтения при этом получил».Родители отдали его в начальную церковную школу, которую Уткин окончил первым учеником. После он шесть лет бесплатно учился в Томской духовной семинарии и также окончил ее одним из первых учеников. Дальнейший его путь был в духовную академию, а затем в священники. Л. А. Уткин хотел поступить в Томский университет. Но этому мешала откровенная бедность, у родителей не было денег для обучения. В годы первой русской революции семинарию, где учился Уткин, закрывали четыре раза. За участие в демонстрации учащихся Уткина избили нагайками казаки. К этому времени относится его первый литературный опыт. «Однажды у нас в семинарии, – вспоминал он, – был литературный вечер, и я написал о нем заметку в литературную газету «Сибирская жизнь», ее напечатали. Помню, много у меня было радости по этому случаю: «Неужели я еще и дальше что‑нибудь напишу и написанное напечатают?» И сказал я себе самому: «Это будет моим счастьем». В 1906 году Уткин окончил семинарию и поступил работать учителем в подготовительный класс Новониколаевского [8]8
  Так раньше назывался Новосибирск (прим. редактора электронной версии)


[Закрыть]реального училища. Так он зарабатывал необходимый стаж для поступления в университет.

Новониколаевск в начале XX века

В этот период, как и вся либерально настроенная молодежь, он увлекается чтением запрещенной литературы, в том числе «Капиталом» К. Маркса.

В 1907 году происходят большие изменения в жизни молодого учителя – он поступает в Томский университет. И, как многие из молодых людей, меньше всего он думает о ботанике. В это время все были увлечены успехами физиологии человека, его мозгом, чему способствовали работы И. Павлова и З. Фрейда. В Томске Уткину очень повезло – он попал в очень хорошую компанию – композитора и этнографа А. В. Анохина [9]9
  Андрей Викторович Анохин (1867—1931) – известный алтайский учёный-этнограф, композитор, основоположник профессиональной музыки алтайцев, просветитель (Wikipedia)


[Закрыть]и молодой художницы А. А. Ворониной, которая в последствии стала его женой. Вторым судьбоносным событием стало знакомство с Г. Н. Потаниным(1835–920).

Судьба этого человека была посвящена развитию и изучению Сибири/ Он последовательно отстаивал идею земского положения Сибири, предусматривающую создание Сибирской государственной Думы. Он основывался на том, что существует значительная диспропорция в развитии европейской и азиатской части России. Сибири отводилась роль поставщика сырья. Впрочем, в этом он был абсолютно прав – и через сто лет Сибирь осталась колонией России, из которой выкачивается нефть, газ, уголь, населению остаются нерешенные экологические проблемы и низкий уровень жизни.

П. П. Семенов-Тян-Шанский, познакомившись с молодым Потаниным, писал: «Один из них родом казак, поразил меня не только своей любознательностью и трудолюбием, но и необыкновенной, совершенно идеальной душевной чистотой и честностью своих убеждений…В то время казачьи офицеры в чине хорунжего получали в год только 90 рублей жалованья и пополняли свои бюджеты поборами с киргизов. Но в этом отношении один Г. Н. Потанин составлял исключение. Действуя неуклонно по своим убеждениям, он не собирал с киргизов никаких поборов и ухитрялся жить на свои 90 рублей…».

Авторитет Григория Николаевича Потанина в общественной жизни Томска был огромен. Об этом свидетельствует факт, случившийся в январе 1905 года. На банкете по поводу намечающихся реформ он выступил с яркой «подрывной» речью, призывая силой отстаивать свои права. Пожилого ученого арестовали. Но общественный резонанс был таковым, что власти побоялись передать дело в суд. Живший тогда в Томске известный писатель Вячеслав Шишков [10]10
  Вячеслав Яковлевич Шишков (1873—1945), русский советский писатель. Автор романов «Ватага» и «Угрюм-река», а также сборника путевых очерков «По Чуйскому тракту» и рассказов «Чуйские были». Лауреат Сталинской премии первой степени (1946 – посмертно) (Wikipedia)


[Закрыть]писал: «Потанин пользовался по всей Сибири громадной популярностью, почти такой же, как Лев Толстой в России». В дни студенческих волнений, когда студенты, засевшие в общественной библиотеке, были окружены казаками и могли быть избитыми, Григорий Николаевич собрал толпу и во главе ее, среди ночи отправился к губернатору. Очевидцы передавали, что толпа во главе со стариком, с длинными развевающимися волосами, с распахивающимися полами шинели, опирающимся на длинную палку, производила потрясающее впечатление. Казаки отступили от университета.

Г.Н. Потанин (1835–1920)

Потанин служил в Томском губернском совете, где занимался делами по освобождению крестьян, приписанных к Алтайским заводам и делами по улучшению быта «инородцев». Он совершил многочисленные экспедиции в Монголию, Туву, Кош-Агач, где собирал гербарий, зоологические коллекции, изучал географию, собирал и изучал алтайский фольклор, опубликовал произведения устной поэзии алтайцев.

И этот великий старик запросто приходил в гости к А. В. Анохину, с которым жил в то время Л. А. Уткин, и даже согласился послучаю познакомить его с П. Н. Крыловым. Это знакомство оказалось для молодого человека решающим и определило весь его дальнейший жизненный путь. «Поначалу – вспоминал Л. А. Уткин —Порфирий Никитич Крылов встретил меня не особенно приветливо, полагая что ботаника – дело серьезное, и спрашивал, не легкомысленно ли я наметил себе путь ботаника. Причем он так убедительно доказывал мне всю тяжесть предстоящей работы, что яушел от него крайне взбудораженный и дал себе клятву не отступать от своего желания быть ботаником». Летом следующего года на деньги А. В. Анохина ему удалось побывать на Алтае и в Монголии и собрать первый гербарий, который он сдал в основной фонд Гербария.

В этом же году вокруг Крылова сформировался знаменитый кружок молодых ботаников, куда входили Л. А. Уткин, Б. К. Шишкин, В. С. Титов, В. В. Ревердатто, а позднее к ним присоединились Л. Ф. Покровская и Л. П. Сергиевская. Вот как об этом времени вспоминал Л. А. Уткин: «Работали мы самозабвенно, бескорыстно, с захватывающим интересом. У нас в году было только два праздничных дня: первый день Пасхи и первый день Рождества Христова. Во все другие праздники мы не приостанавливали своей работы, каждый день находясь в Гербарии у Крылова».Именно в это время с непосредственным участием Л. А. Уткина, как самого старшего среди студентов-ботаников, были организованы «ботанические чаи», которые просуществовали пять лет – с 1910 по 1915 год. Участниками этих чаев были маститые ученые – П. Н. Крылов, В. В. Сапожников, Г. Н. Потанин. В дальнейшем «ботанические чаи» переросли в Томское отделение Русского ботанического общества, существующее и поныне. Интересно, что традиция такой самоотверженной, бескорыстной работы с гербарием студентов и преподавателей характерна для всей Томской школы.  В условиях совместной работы учителей и учеников выросли многие и многие сибирские ботаники.

Карикатура на Г.Н. Потанина

Практически за два года Л. А. Уткин из восторженного приверженца общего прогресса науки и неопределенных целей становится профессиональным ботаником. В 1909 году он сопровождает В. В. Сапожникова по Монголии. Под руководством П. Н. Крылова он проходил ботаническую практику в Барабинской степи. История этой поездки была весьма примечательна.

Инициатива исходила от членов студенческого общества любителей естествознания, которые решили устроить ботаническую и зоологическую экспедицию на озеро Чаны. Деньги из личных средств выделил В. В. Сапожников, и 200 рублей выделила администрация университета. П Н. Крылов был одним из организаторов этой поездки. Л. А. Уткин так вспоминал об этой поездке: «Он всегда энергично хлопотал, чтоб в летнее время они (студенты) имели возможность в разных местах Сибири коллекционировать, заниматься флористическими исследованиями. С начала студенты делали простые сборы, в ходе которых отрабатывалась методика гербаризации, учились визуально определять границы растительности. Пройдя эту подготовку, П. Н. Крылов знакомил их с растительностью леса, степи, боров, торфяных болот и т. д. При этом он увязывал особенности формирования растительности с почвенными исследованиями. Он учил студентов делать флористические списки, на основании которых потом давалась флористическая характеристика района». Крылов организовывал работу студентов так, чтобы каждый из них отработал флористический состав березовых колков, солонцов и солончаков прибрежной растительности. Он ежедневно просматривал собранные растения, чаще всего называя видовую принадлежность. Растения переписывались в журнал, затем закладывались в пресс для сушки. Экскурсия длилась 20 дней.

П. Н. Крылов принял большое участие в жизни Л. А. Уткина. Для того чтобы тот хоть как-нибудь поправил очень неблагополучное материальное положение, он предоставил ему возможность работать ботаником в экспедициях Переселенческого управления в Барабе. Гонорар за работу в экспедиции помог продолжать учебу в университете. «До этого – писал Уткин – моя студенческая жизнь была полна материальных невзгод и нужды. Я существовал на частные уроки, да на те 15 рублей, которые получал за проверку электрических счетчиков в квартирах. Труднейшей проблемой для меня было вносить плату за обучение в университете. Взносы эти делала за меня университетская общественность. Не даром мой друг Анохин говорил, что я «с пятаком в наличности закончил университет».

В 1912 году Л. А .Уткин окончил университет, получив диплом лекаря. Крылов ходатайствует перед администрацией университета, чтобы Уткина оставили ассистентом на кафедре фармации и фармакогнозии. Химиком-фармацевтом он не стал, но эта работа во многом определила его интерес на всю жизнь к лекарственным растениям. Он продолжил работу П. Н. Крылова по изучению народного применения лекарственных растений. Следует вспомнить, что П. Н. Крылов был превосходным знатоком лекарственных растений и как ботаник, и как фармацевт. Для Пермской губернии он приводил 255 лекарственных растений, применяемых в народной медицине. Л. А. Уткин продолжил исследования своего учителя в этом направлении. Его работа «Народные лекарственные растения Сибири», опубликованная только в 1931 году, является непревзойденной и до сих пор не потеряла своего значения.

По протекции Крылова Л. А. Уткин в 1916 году получил место заведующего отделом лекарственных растений в Тифлисском ботаническом саду.

Л. А. Уткин прожил большую жизнь в науке. Он работал в Московском химико-фармацевтическом институте, во Всесоюзном институте растениеводства, Ботаническом институте АН СССР. В 1935 году решением ученого совета ВИРа ему была присуждена степень кандидата наук без защиты диссертации. В 1936 году Л. А. Уткин защитил в Ленинграде докторскую диссертацию «Дикорастущие лекарственные растения Кавказа». После войны он прошел по конкурсу на заведование кафедрой ботаники Челябинского педагогического института, где проработал до пенсии.

В 1956 году он подготовил латинско-русский словарь для ботаников. Издан в те годы он не был, поскольку в это время заканчивал аналогичную работу М. Э. Кирпичников. Надо сказать, что словарь Кирпичникова объективно был лучше и полнее словаря Уткина и сейчас является настольной книгой всех ботаников. Большую роль в появлении словаря Кирпичникова сыграла позиция Б. К. Шишкина. В мемуарной книге М. Э. Кирпичникова «…Телега на ходу легка…» об этом эпизоде мы можем узнать из письма Кирпичникова жене, написанного из Пекина в июне 1956 года. «Теперь еще одно осложнение. Нора Ноевна Забинкова мне сообщила, что Б. К. Шишкин настаивает, чтобы в сентябре словарь был закончен, иначе он в 1956 году в печать не пойдет. К тому же тогда может пойти раньше нашего словарь Уткина с таким же названием, и тогда крах. Таким образом, получается, что сентябрь дни и ночи надо потратить на словарь».Несмотря на жесткую научную конкуренцию, Л. А. Уткин и Б. К. Шишкин оставались хорошими знакомыми.

На протяжении всей жизни Л. А. Уткин сохранил яркие воспоминания о своей ботанической молодости и преданность своему учителю П. Н. Крылову.

Родиола розовая – Rhodiola roseaL .

Круг десятый. Крылов, Ревердатто, Покровская

На рубеже XIX и ХХ веков в Томске наступили большие перемены. Город становился университетским. Увеличивалось количество студентов. В 1898 году состоялось открытие юридического факультета в составе четырех кафедр: истории, русского права, политической экономии, гражданского права. В начале 1903 года было построено второе общежитие для студентов. По инициативе купца П. И. Макушина был открыт народный университет. Образовалось общество естествоиспытателей и врачей, в которое вошли и ботаники. Развивалось краеведческое движение: в 1889 году состоялась конференция краеведов «Города и села Томской области», на которую собрались 445 участников. В 1909 году было создано «Общество изучения Сибири», в которое вошли многие профессора университета(геолог М. А. Усов, ботаники В. В. Сапожников, П. Н. Крылов, знаменитый исследователь Сибири Г. Н. Потанин). Общественность Томска широко отметила столетний юбилей А. С. Пушкина: проведены 142 торжественных собраний, театрально-музыкальных вечеров с чтением произведений поэта. В актовом зале университета состоялось торжественное заседание, на котором наравне с профессорами-словесниками выступил ботаник В. В. Сапожников.

Общественная жизнь в Томске на рубеже веков была очень насыщенной и разнообразной.

К этому времени П. Н. Крылов хорошо освоился в Сибири. Он предпринял ряд экспедиций на Алтай в самые отдаленные и труднодоступные места. Он хорошо изучил степи юга Западной Сибири. А самое главное – приступил к написанию и изданию «Флоры Алтая и Томской губернии». Этот труд Крылов задумал сразу по приезде в Томск, и он потребовал 30 лет напряженной работы. Печатание его растянулось на 14 лет – с 1901 по 1914 год. В нем он дал описание 1787 видов растений. Эти описания отличаются лаконичностью и точностью. Ключи для определения сделаны настолько добротно, что до сих пор ботаники используют их для определения. В то время в России не было таких обстоятельных, фундаментальных и в то же время написанных доступным языком флористических сводок. Еще до окончания «Флоры Алтая и Томской губернии» Казанский университет присудил ему степень почетного доктора ботаники. Академия наук отметила выход этого труда присуждением ему премии Бэра.

П. Н. Крылов был харизматической личностью. Он был знаком всему Томску, во‑первых, как один из ветеранов Томского университета и во‑вторых, он много времени уделял не только своим ботаническим исследованиям, но и внес значительный вклад в озеленение Томска. С его легкой руки на улицах Томска появились сибирские растения: липа сибирская из села Кузедеево, кедр, ель, пихта, лиственница, а также инорайонные растения – дуб монгольский, амурская сирень. В-третьих к П. Н. Крылову приходили все любители ботаники, которых в то время было немало.

Среди любознательной молодежи и интеллигенции он был известен как автор «Флоры Алтая и Томской губернии» в семи томах. Известность его была очень велика. Об этом свидетельствует статья «Первый сибирский флорист», написанная Г. Н. Потаниным и опубликованная в 1912 году на страницах томской газеты «Сибирская жизнь». В ней автор назвал П. Н. Крылова «лучшим знатоком нашей сибирской флоры, не имеющим пока соперников между сибирскими флористами». Далее он подчеркивал значимость исследований Крылова. «П. Н. Крылов изданием своей «Флоры Алтая»,– писал Потанин, – оказал неоценимую услугу любителям сибирской флоры… Книга Крылова даст возможность каждой сельской учительнице или учителю, живущему в каком‑нибудь захолустье на границе урмана или тайги, определить растения, составить гербарий, увлекаться ботаникой и бродить по лугам и косогорам, имея перед собою не немую книгу природы, а озаренную человеческой речью».

П. Н. Крылов много работает с молодежью. Одна из самых потаенных страниц из жизни П. Н . Крылова, недавно раскрытая томскими историками, касается его работы директором Мариинского приюта для девочек.

Этот детский приют был организован в 1844 году томскими купцами и чиновниками и был предназначен для девочек-сирот, которых учили в пределах трех классов женской гимназии, а также много времени уделялось домоводству. У приюта была собственная дача, на которой дети в летнее время не только отдыхали, но и занимались выращиванием овощей для своего питания. В 1895 году для преподавания садоводства и огородничества был приглашен П. Н. Крылов.

Мотивом этой деятельности, скорее всего, была высокая гражданская позиция ученого, который считал, что этим он помогает наиболее нуждающейся части населения. Как талантливый садовод, он в течение двух лет не только организовал выращивание необходимых овощей, но и провел испытание 115 сортов малораспространенных овощей, о чем доложил на заседании общества сельского хозяйства. Результаты опытнической работы были новинкой для томских обывателей. Томский губернатор А. Ломачевский так писал в своем донесении в Петербург: «… позволю себе сказать, что помимо пользы, принесенной питомцам приюта, выставка продуктов приютского огорода возбудила живой интерес к этому новому для Томска, поставленному на научных началах делу, как среди общества, так и среди лиц, занимающихся огородным делом, вызвала в последних полное желание ознакомиться с новыми, не известными для них приемами огородничества и произведениями этой отрасли промышленности». Приют находился в ведении губернского попечительного совета, возглавляемого самим губернатором. Деятельность Крылова получила одобрение у членов попечительного совета, и его назначили директором приюта. П. Н. Крылов недолго был на хорошем счету у начальства. По простоте душевной он считал, что работать в приюте должны добрые, профессиональные люди, знающие специфику работы в приюте. Он отказал в месте помощницы смотрительницы некой С. М. Кожиной. Казалось, это право директора формировать кадры для своего учреждения, но рекомендовала Кожину сама жена губернатора. И губернатор, который всего год назад превозносил Крылова, писал начальству: «Бестактность директора Крылова в отношении попечительницы и меня распространилась и на домашнюю жизнь Мариинского приюта. Старшие девушки, оставленные по его желанию для приготовления к званию садоводниц, были им помещены в отдельную комнату, которая посещалась им не только по службе, но Крылов был гостем приютянок, стал без моего разрешения давать им уроки латинского языка для подготовки их на курсы фармацевтов, здоровался с ними за руку и всячески искал популярности среди воспитываемых в приюте, дабы тем возможно больше поднять свой авторитет против несоответствующих, по его мнению, смотрительницы и помощницы смотрительницы». В начале 1890 года П. Н. Крылова освободили от должности, поставив ему в вину, что он мало занимался делами приюта. Сам Крылов болезненно отнесся к этому, поскольку он долго, почти полгода боролся за справедливость, но она, увы, оказалась, как всегда, на стороне богатых. Не помогло и то, что в местную прессу попали материалы, в которых рассказывалось, как Кожина била девочек и таскала их за косы за провинности.

Кроме работы в приюте, П. Н. Крылов занимался разносторонней деятельностью по пропаганде ботанических знаний. В Гербарии Томского университета хранится удивительный фотоальбом, в котором сделаны фотографии по морфологии растений: строение цветка, типы листьев и т. д. Все сделано предельно аккуратно и великолепно сфотографировано. Этот альбом предназначался для общества трезвости, который также имел летний лагерь, и, очевидно, Крылов там проводил ботанические экскурсии.

К началу XX века, вместе с научным признанием Крылова, росли его обязанности по ведению Гербария. Времени становилось все меньше и меньше. И он, и В. В. Сапожников понимали, что без молодых юных сил им не выполнить задачу ботанического изучения Сибири. Надо было искать учеников. Одними из наиболее талантливых стали Л. Покровская и В. В. Ревердатто.

Виктор Владимирович Ревердатто родился 23 мая 1891 года в Харькове. Его далекие предки были корсиканцами французского происхождения и в России не меняли подданства. Его отец был юристом. По правилам того времени, поступив на государственную службу, принял русское гражданство, но его дети, которые родились до этого, оставались гражданами Французской Республики. Служебные перемещения отца, несомненно, сказывались на уровне образования сына. В гимназию Володя поступил в Благовещенске, в Якутске поступил в реальное училище. Окончил его в Томске в 1908 году и в этот же год поступил в Томский технологический институт и готовился стать химиком-технологом. Скорее всего, он был порядочным шалопаем, поскольку в 1911 году был исключен из института за участие в студенческих беспорядках, хотя никаких «идейных» исканий у него не было – скорее всего, это было проявлением чрезмерной любознательности и попытки хоть как‑нибудь утвердиться в глазах своих сверстников.

В государственном архиве Томской области сохранился любопытный документ «Дело о принятии в российское подданство французского гражданина В. В. Ревердатто».

«Я родился и получил воспитание и образование в России,– писал В. В. Ревердатто прошение на имя губернатора Томской области, – которая таким образом стала для меня не только родиной, но и отечеством. Отец мой также родился в России и по окончании университета принял русское подданство уже после моего рождения, вследствие чего я и остался иностранцем. Достигнув ныне 21 года, в свою очередь, хочу принять русское гражданство, а потому имею честь просить Ваше Превосходительство сделать распоряжение о приведении меня к присяге на русское подданство».

По закону о принятии гражданства требовалась справка о политической благонадежности. В деле имеется сообщение начальника Томского губернского жандармского управления на имя губернатора: «Имею честь уведомить Ваше Превосходительство, что В. В. Ревердатто участвовал на неразрешенной сходке, происходящей 17.01.1911 года в здании Технологического института, и, по имеющимся в управлении сведениям (не проверенным формальным порядком), в том же году поддерживал сношения с политически неблагонадежными лицами».Тем не менее губернатор посчитал донесение жандармов недостаточным основанием, чтоб не дать молодому человеку русского гражданства. И 31 октября 1913 года В. В. Ревердатто стал российским гражданином.

В это время он уже знал П. Н. Крылова и был завсегдатаем кружка «маленьких ботаников», так называли молодых людей разных специальностей, возраста, увлеченных ботаникой. Кружок складывался не сразу и не вдруг, и не по принуждению. Молодые люди находили там возможность проявить себя, получить новые знания, заняться полезным делом. Они были дружны, молоды и веселы, давали друг другу шутливые прозвища. В. Ревердатто там звали по инициалам «Вэвэй», так же как несколькими годами позднее Л. Сергиевскую звали «Эльпас». Великолепный знаток Казахстанской флоры и поклонник Лидии Палладиевны академик Н.В. Павлов в честь ее описал новый вид – повилику Эльпасовскую ( Cuscuta elpassianaN. Pavl.).

Неторопливая спокойная речь, уверенность и исключительное знание растений привлекали студентов. А побывав один раз в уютной, теплой обстановке Ботанического кабинета, они оставались там навсегда. В 1912 году на добровольных началах в Гербарий приходили и работали В. С. Титов, Л. А. Уткин, В. В. Ревердатто.

Если В. В. Сапожников на своих лекциях зажигал и увлекал студентов широкими горизонтами науки и ботаники в частности, далекими от конкретного воплощения и осязаемых результатов, то П. Н. Крылов работал с каждым индивидуально. Его учеников манили безбрежные просторы Сибири, еще не открытые земли и удивительные растения, которые там обязательно растут и ждут их – молодых исследователей.

В 22 года по рекомендации В. В. Сапожникова, который сочувственно относился к «опальным» студентам, В. В. Ревердатто отправляется в путешествие в низовья Енисея в составе экспедиции физика Б. П. Вейнберга. П. Н. Крылов выдал молодому исследователю палатку и другое необходимое ботаническое оборудование. Технологический институт при поддержке Б. П. Вейнберга помог деньгами в размере 75 рублей. Управляющим Государственных Имуществ Енисейской губернии М. Окулевичем было представлено место на яхте «Омуль», которая все лето должна находиться в низовьях Енисея.

Путешествие начиналось 31 мая и закончилось 20 августа 1812 года. Три месяца ботанических сборов закалили молодого ботаника, позволили собрать обширный материал. Обработка материала продолжалась под руководством П. Н. Крылова полтора года, и в 1914 году вышла первая серьезная статья В. В. Ревердатто «Наблюдения, произведенные летом 1912 года в низовьях Енисея, и список растений, собранных там». В результате этой поездки Виктору Владимировичу удалось установить северные границы лесной и древесной растительности в пределах приенисейской полосы и собрать гербарий, насчитывающий около 400 видов. На долгие годы осталась у В. В. Ревердатто любовь к приенисейской Сибири и геоботаническим исследованиям.

Л. Ф. Покровская в Гербарии Томского университета (из фототеки Гербария ТГУ)

По приезде из экспедиции в Томск Виктор Ревердатто познакомился с молоденькой гимназисткой Любой Покровской. Весной она окончила гимназию, поступила на высшие женские курсы и так же, как Ревердатто, увлеклась ботаникой. Под влиянием П. Н. Крылова многие приходили, пробовали и уходили, не выдержав рутинной работы с гербарием, а Люба Покровская осталась. Она увлеченно занималась определением, монтировкой сухих растений. Летом 1913 года, когда ей исполнилось всего 17 лет, она участвовала в первой большой экспедиции, организованной Переселенческим управлением. В 1914 году, опять же в составе экспедиции Переселенческого управления, она побывала в Центральном Казахстане.

Здесь вместе со своим учителем П. Н. Крыловым и петербургским ботаником Е. Кучеровской исследовали растительность поймы Иртыша и Казахского мелкосопочника. Вот как вспоминала об этом участница той экспедиции В. Л. Некрасова: «… я живо помню ее худенькую девическую фигурку, которая с молодым задором набрасывалась на работу, и из‑за этого у нее выходили постоянные споры с Крыловым, который требовал, чтобы она ела и ложилась спать в положенное время, а не питалась одними сухарями и не просиживала бы до 3‑х ночи за определением растений, зная по опыту, как легко подорвать свои силы, но Люба, несмотря на все свое уважение и почтение к Крылову, все‑таки не слушалась и работала запоем».

Ее жених Владимир Ревердатто летом 1914 года был в составе отряда Переселенческой экспедиции, работавшей на другом конце Сибири. Он изучал растительный покров приенисейских тундр. Виктор Ревердатто и Любовь Покровская поженились в 1915 году и были очень счастливы. У них была любимая работа, обожаемая дочь, которой было позволено ползать по широченным гербарным столам. И даже не по годам суровая, всегда требующая порядка и тишины в Гербарии Лида Сергиевская смотрела на эти «безобразия» снисходительно и с улыбкой.

После окончания химического факультета Томского технологического института и получения специальности инженера-технолога В. В. Ревердатто вместе с супругой и маленькой дочкой отправились в Судженск в Кузнецкое каменноугольное и металлургическое общество «Копикуз». Перед революцией это была одна из наиболее крупных и хорошо организованных частных угольных компаний, дававших почти треть всего угля Кузбасса. Уголь Анжерских и Судженских копий относится к коксующимся, являясь важнейшим сырьем для получения кокса и великого множества химических веществ. В. В. Ревердатто был направлен в Щегловск (ныне Кемерово) для участия в строительстве Кемеровского химического завода.

Но время было совсем неподходящее для созидательного труда. Первая мировая война, февральская революция не способствовали развитию угольной промышленности Кузбасса. Надо сказать, что дирекция «Копикуза» пыталась решать социальные вопросы: был установлен восьмичасовой рабочий день для шахтеров, повышена заработная плата, осуществлялся контроль за производством. На шахтах «Копикуза» был создан Совет рабочих старост, в котором действовали техническая, расценочная, производственная, культурно-просветительская и квартирная комиссии. В. В. Ревердатто возглавлял культурно-просветительский кружок. Он даже был делегатом первой Кольчугинской конференции горнорабочих. В декабре 1919 года вместе с инженерно-техническим персоналом завода он был эвакуирован на восток вслед отступающей армии Колчака. Вместе с военными в теплушках, на товарняках переселялись в Сибирь граждане Российской империи, не согласные с новой властью, инженеры, их семьи, которых заставляли эвакуироваться.