Текст книги "Тайна мастера (СИ)"

Автор книги: Андрей Калифулов

Соавторы: Николай Калифулов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 9

Штайнер возвратился к зданию библиотеки, войдя внутрь, он встретил Хюбнера.

– Добрый день, господин Хюбнер.

– Добрый день, Генрих. Рад вас видеть в библиотеке. Просвещение – это в большей части удел истинных немцев. Тяга к знаниям возвеличивает их перед другими народами. Не скрою, Генрих, я вам все больше симпатизирую. Только культура и просвещение приведет дремучие народы к истинной цивилизации.

– В ваших мудрых словах я слышу настоящую правду великого сына и патриота своего народа.

Хюбнер с удивлением посмотрел на Штайнера и сказал:

– Хотя я не приемлю пафос между друзьями, но все равно спасибо за комплимент. Вы сейчас не торопитесь, мой друг?

– Нет, я в полном вашем распоряжении, – ответил Штайнер.

– Поскольку мы затронули возвышенные ценности, у меня к вам есть один разговор, – заговорщицки произнес Хюбнер.

– Я слушаю вас.

– У меня есть предложение посидеть за столом с кружкой пива или с бокалом хорошего вина и поговорить в спокойной обстановке. Здесь поблизости есть питейное заведение. Может, пройдемся?

– С удовольствием!

Они прошли мимо торговых рядов и остановились перед трактиром.

– Пройдем, Генрих, я уже здесь бывал, и не раз. Эти местные «нэпманы» неплохо научились готовить. Я бы даже сказал, вкусно.

Они вошли в трактир. Их встретил худой официант. Узнав в немце постоянного клиента, официант обратился к нему:

– Господин, прошу вас вот к этому столу. Сейчас я вас обслужу по высшему разряду.

Они прошли и сели за стол в самом дальнем углу этого заведения. Их быстро обслужили. На столе появилось все, что необходимо в подобных случаях, а именно: мясное рагу, овощной салат и графинчик водки.

– Я прошу прощения, пива и вина сегодня нет, – объяснил официант.

– Будем пить и кушать то, что Бог послал, не правда ли, Генрих?

– Вы неплохо здесь осваиваетесь, господин Хюбнер, и русская поговорка к месту сказана. Ваша манера общения притягивает людей. Из вас получился бы хороший педагог.

– Действительно, мой друг. Моя первая профессия – учитель.

– Если не считать первую и последнюю, какие еще профессии вы имеете?

– Я профессионал в своем деле, – уклончиво ответил собеседник, – неважно, сколько у меня было профессий, важно другое.

– Что именно?

– Важно, Генрих, как вы правильно подметили, люди ко мне тянутся. Не просто люди, какие-то дилетанты, а настоящие профессионалы своего дела. Например, такие, как вы. Вот это важно для меня. Именно профессионалы вершат судьбами людей, они делают политику в любой стране и даже в мире.

– Вы правильно говорите. Здесь важно, чтобы нужный профессионал понял и принял условия вашей игры.

– Вы умный человек, Штайнер, и с ходу поняли мою мысль.

– Да, я понял, куда вы клоните. Я на вашей стороне, господин Хюбнер. Здесь нужно быть круглым идиотом, чтобы не понять очевидную истину.

– Вот! – воскликнул Хюбнер и продолжил: – Наконец мы подошли к главному.

– О чем вы?

– Надо выпить! Как говорил один мудрец: «Именно истина в вине!»

Он разлил водку из графина по стаканам и произнес:

– Выпьем за профессионалов, чтобы они понимали друг друга с полуслова, как мы с вами. Правда, Генрих?

– Я с вами солидарен, господин Хюбнер.

Они выпили и закусили. Уже слегка захмелевший Гельмут Хюбнер произнес:

– Эта водка – крепкий напиток. Как ее пьют русские люди?

– Пьют с превеликим удовольствием и по праздникам. А в повседневной жизни пьют первачок, который в полтора раза крепче.

– Бог мой! Какое же надо иметь железное здоровье, чтобы пить эту гадость. У нас в Германии мы в основном пьем пиво, иногда хорошее вино. Всякое питье должно приносить удовольствие. А какое удовольствие может приносить водка, а тем более первачок? В этом я не понимаю русского мужика.

– Все гораздо сложнее, чем вы думаете, уважаемый господин Хюбнер. Чтобы понять русскую душу, нужно родиться в России и жить вместе с русскими людьми. Еще поэт Федор Тютчев писал: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить, у нее особенная стать – в Россию можно только верить».

– Я вижу, библиотека идет вам на пользу, вы хорошо знаете русскую литературу, однако вернемся к нашим «баранам» – так, кажется, у вас говорят.

– Да, здесь, в России, так говорят. Вы тонко подмечаете русский фольклор. Мне остается только удивляться.

– Для вас, мой друг, все удивления только начинаются.

– О чем это вы? – спросил Штайнер.

– Речь идет о вас, Генрих, о вашей будущей судьбе, и не нужно все усложнять, все гораздо проще. Я многое узнал о вас, прежде чем сделаю вам это предложение. Вы мне симпатичны. В вас есть что-то, чего я не вижу в других немецких летчиках. Я предлагаю вам, Генрих, перейти на нашу сторону. Вы истинный сын своего немецкого народа, и вы сохранили в себе ту внутреннюю мощь, которая должна присутствовать у настоящего немецкого парня.

– Хм, интересное предложение, черт возьми, но как на практике вы представляете это? Здесь, в России, у меня есть почти все: моя летная служба и мой дедушка, но и это еще не главное, здесь проживает моя девушка, которую я люблю и на которой хочу жениться.

– Девушка – это хорошо. Кто она, русская или немка?

– Она немка.

– Как ее зовут, чем занимается и где проживает?

– Не слишком ли много вопросов, господин Хюбнер?

– Нет, дорогой Штайнер, поскольку мы говорим о твоем будущем, я должен знать о тебе все.

– Понимаю вас. Ее зовут Анна Майер, сейчас она учится в Московском университете, а проживает на даче одного профессора, помогает ему переводить научные статьи.

– Если не секрет, кто он, этот профессор?

– Это профессор физики Нудельман Моисей Казимирович.

– Очень хорошо! Я полагаю, такая умная фрейлин достойна вас, мой дорогой Генрих, и Германия с удовольствием примет вас в свои объятия. Сегодня Германия нуждается в своих сыновьях и дочерях, волею судьбы разбросанных по всему миру. Пора собирать их в свое родное гнездо. Именно такие, как вы, Генрих, должны возродить Германию из пепла первой мировой войны. Я вас хочу спросить: вы принимаете мое предложение? Отвечать прошу искренне и немедленно. Я жду вашего ответа.

– Сочту за высочайшую честь перейти на сторону Германии, но меня интересуют детали.

– Все детали переброски вас в Германию я беру на себя. Не волнуйтесь, Генрих, «коридор» надежный и проверенный, работает как швейцарские часы, а чуть позже мы займемся вашей невестой.

– Я верю вам, господин Хюбнер. В этом деле я полагаюсь на Бога и на вас, мой друг.

Хюбнер налил водку в рюмки и произнес:

– Предлагаю выпить за тебя, Генрих, и за твое скорейшее обретение настоящей Родины.

* * *

Утром Генрих проснулся рано, от выпитого накануне спиртного голова у него раскалывалась. Усилием воли он заставил себя подняться и выпить рассол. Спустя четверть часа его голова заработала, позволяя ему думать.

«Чего только не приходится испытывать на такой работе. Вот и этот Хюбнер втянул меня в авантюру. Нужна мне эта историческая Родина, как телеге пятое колесо. Ну, раз вляпался, придется идти на доклад к Ждановичу».

Генрих вышел на улицу и побежал заниматься утренней физзарядкой. Пробежав несколько кругов по своей излюбленной беговой дорожке и изрядно вспотев, он вернулся домой. Его встретила хозяйка:

– Почему вы вчера припозднились, Генрих?

– Мне пришлось задержаться на службе по уважительной причине.

– Конечно, служба есть служба, и это не мое дело. Вчера приходила Матильда и долго вас ждала. Хотела вам что-то сказать.

– Она что-нибудь просила передать?

– Да, она просила сообщить: если вам не трудно, зайдите к ней в библиотеку.

– Хорошо, я постараюсь ее навестить.

Генрих принял душ, позавтракал и пошел на службу. По дороге он завернул к зданию ОГПУ. Жданович был на месте и встретил его с нескрываемым радушием. Он внимательно выслушал Штайнера и произнес:

– Гельмут Хюбнер нам с тобой все планы переворошил. Его идея перетащить тебя в Германию нам пока ни к чему. У нас с тобой другие задачи, и они тебе известны. Хюбнер контролирует всю новейшую авиатехнику, которая поступает на немецкую базу. Он главный технический вдохновитель и организатор. Его действия относительно тебя как первоклассного летчика ясны. Он собирает отличных пилотов в Германию, чтобы возродить мощный костяк Люфтваффе.

– Да, его действия вполне обоснованны и соответствуют его полномочиям, – отреагировал Штайнер.

– Я думаю, ты поторопился, дав свое согласие на выезд в Германию. Необходимо было согласовать свои действия с центром.

Штайнер с недоумением посмотрел на Ждановича и сказал:

– В своей беседе он подвел меня к этому и выбора мне не оставил. Ну не мог же я ему сказать, что не нравится мне Германия и здесь, в России, хорошо. После этого он прекратил бы со мной заигрывать и насторожился бы.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво произнес Жданович.

– В таком случае игру с ним необходимо продолжать. А согласие, которое я дал ему, можно всегда отменить по различным причинам, – с удовлетворением сообщил Генрих.

– Да, задал он нам задачку. Хорошо, я свяжусь в Москве с руководителем иностранного отдела Янисом Берзнишем, а дальше решим, как нам поступить.

– Что будем делать с Клаусом? – спросил Штайнер.

– Я полагаю, что он ведет странную игру. Использует дешевый прием с Орловым. По-видимому, он нас держит за дилетантов. Пусть будет так, как он хочет. Скажи ему, что мы в нем заинтересованы.

– Хорошо, Георгий Михайлович, я так и передам.

– Если нам действия Гельмута Хюбнера на сегодня ясны, то заигрывания Клауса фон Фрича не совсем понятны. Нам необходимо проанализировать создавшуюся ситуацию с бароном.

ГЛАВА 10

– Погода выдалась сегодня отличная, – заявил командир на построении летчиков авиаотряда и продолжил: – Всем, кто задействован на сегодняшних полетах, прошу получить предполетный инструктаж.

Летчики направились в учебный класс. К Генриху подошел посыльный из штаба:

– Товарищ командир, вас вызывает начальник штаба.

Штайнер быстро направился в штаб. В кабинете его встретил Жданович.

– Извини, Генрих, что оторвал тебя от дел, но у нас новость.

– Что случилось, Георгий Михайлович?

– Пришла шифротелеграмма от Берзниша. На советско-польской границе при попытке ее пересечения задержан Бергер. На допросе он сознался, что является агентом германской разведки, а также о том, что Клаусу известна твоя истинная роль. Отсюда вытекает следующее: барон заигрывает с тобой, преследуя свою цель – устранение Хюбнера любыми путями. Надо что-то предпринимать.

– Думаю, нужно продолжать принимать его заигрывания и вести наблюдение за ним, в ходе этого постараться выявить его помощников. Мы же не знаем, с кем он контактирует.

– Я с тобой не согласен. Надо немедленно нейтрализовать Фрича.

– Не понимаю вас. Его связи для нас сейчас важнее, даже чем он сам.

– У нас нет времени с ним рассусоливать.

– Воля ваша, – в недоумении произнес Штайнер.

– Тебе необходимо выманить его под благовидным предлогом в город, например в трактир, а там мы его арестуем. В стенах ОГПУ мы развяжем ему язык.

– А если он не признается? – спросил Генрих.

– У нас есть следователь, ты его знаешь, так вот он сумеет развязать ему язык.

– Степан Степанович?

– Именно он.

– Я возражаю и думаю, арест барона преждевременен.

– Выполняйте приказ, Штайнер! – сердито произнес Жданович.

* * *

Генрих находился в трактире и ждал Клауса фон Фрича. Стол был уже накрыт. Он взглянул на часы.

«Пора бы уже явиться», – подумал он.

Штайнер увидел, как на пороге трактира появился его гость, который подошел к столу и поприветствовал Генриха.

– Присаживайтесь, мой друг Клаус. Ты опоздал на полчаса. Это тебе как летчику непростительно, – с иронией усмехнулся Штайнер.

– Извини, Генрих. Это не моя вина. Мне пришлось вступиться за одну белокурую девушку. Какие-то пьяные парни к ней приставали, и мне пришлось заступиться и проводить ее до дома.

– Я вижу, ты успеваешь везде. Вот и с девушкой познакомился. Неужели в благодарность она не пригласила тебя в гости?

– Если бы это было так, но, увы, она не оставила мне никаких шансов надеяться. Она была со мной строга и держалась на удалении.

– Выходит, все твои попытки приударить напрасны?

– Поживем – увидим. А теперь, Генрих, я хотел бы услышать, о чем ты мне здесь хотел сообщить.

– Сейчас ты об этом узнаешь, Клаус.

В это время в трактир вошли трое мужчин и подошли к ним. В одном из них он узнал следователя ОГПУ Земцова, который, обратившись к барону, произнес:

– Господин Клаус фон Фрич, вы арестованы.

– По какому праву? – возмутился барон.

– Чуть позже мы все вам объясним.

Клаус повернулся и, посмотрев на Штайнера, произнес:

– Ну что ж, Генрих, спасибо тебе за приглашение.

Штайнер промолчал. Сотрудники ОГПУ увели Клауса, а Генрих еще остался сидеть за столом. Он невольно был обескуражен высказыванием барона относительно причины его опоздания.

«Этот намек на инцидент с белокурой девушкой был его выдумкой, либо он хотел подчеркнуть свою информированность о нем. В любом случае ему известно, что я знаком с Матильдой Левандовской. А что это дает ему? Ровным счетом ничего! Мало ли с кем я знаком. И тем не менее что-то здесь не так».

Он вдруг вспомнил: когда он был в гостях у Клауса, тот ему показывал фотоальбом, и фотоснимок, случайно выпавший из альбома, и испуганное с пунцовым оттенком лицо Клауса. Он припомнил фотоснимок с изображением улыбающейся белокурой девушки на фоне замка с двумя мужчинами, одним из которых был Клаус. Черты лица девушки его встревожили.

«Не может этого быть, кажется, померещилось», – подумал он.

Штайнер встал из-за стола и направился на выход. Был теплый летний вечер, однако настроение у него было испорчено. Показательный арест Клауса оставил неприятный осадок в душе Генриха. Он шел по дороге и думал:

«Не я руковожу этой операцией, и не мне судить, но считаю, что арест Клауса был преждевременный. Нельзя было так поступать. Нужно было продолжить игру с ним и выявить его связи, а в особенности связь с этой молодой женщиной. А если методы допроса следователя Земцова не дадут положительных результатов, тогда что? Остается только одно! Но не выпускать же его. Ах, как глупо все получается».

Так, полностью окунувшись в свои размышления, он не заметил, как ноги его привели к дому Матильды Левандовской. Генрих прошел через калитку и вошел во двор. Из будки выскочил дворовый пес и облаял его. Отворилась входная дверь, и на крыльце появилась женщина.

– Вам кого нужно, молодой человек?

– Извините меня. Мне Матильду, пожалуйста, пригласите.

– Ее нет дома, она на работе.

– Матильда еще не приходила с работы!? – с удивлением спросил Генрих.

– Нет, как утром ушла так больше не возвращалась. А что случилось?

– Ничего не случилось.

– Может, что-нибудь передать?

– Ничего не надо передавать. До свидания.

Штайнер был обескуражен таким известием.

«Похоже, Клаус фон Фрич, вы мне солгали. Надо срочно увидеть Матильду», – подумал он.

Недолго раздумывая, Генрих направился в библиотеку. Подойдя ближе к зданию, он увидел на дверях замок.

– Час от часу не легче, – с досадой произнес он и направился к себе домой.

Спустя полчаса он вошел в дом и увидел Матильду. Она с хозяйкой сидела за столом и о чем-то беседовала.

– А вот наш Генрих со службы вернулся, – отреагировала хозяйка. – Мойте руки, и прошу к столу, а я ненадолго отлучусь.

Увидев Генриха, Матильда улыбнулась:

– Здравствуйте, Генрих! Где вы пропадаете? В библиотеке не появляетесь. В гости не заходите, – спросила она.

– Все пытаюсь с вами встретиться, и никак не получается.

– А вы очень пытаетесь?

– Вы даже не представляете, как хотел вас увидеть.

На миг улыбка скользнула на лице Левандовской.

Генрих помыл руки и получил от Матильды полотенце.

– А теперь мне полейте, – попросила она и передала ему кувшин с водой.

Генрих взял кувшин и приблизился к ней. Он почувствовал прежний аромат ее восхитительных духов. Генрих полил воду ей на руки и любовался шелковистой белизной ее нежной кожи. Настолько близкое восприятие девичьего тела обворожило его, и он на миг потерял самоконтроль. Рука летчика легла ей на талию. Матильда вздрогнула и выпрямилась, с удивлением взглянув на него. Он смутился. Глаза их встретились. Генрих увидел глубину ее небесно-голубых глаз, которые его так очаровывали. Ее выразительные глаза несколько секунд глядели на него, ожидая решительных действий, но, мгновенно осознав последствия, Генрих усилием воли преодолел свои чувства и неожиданно подал ей полотенце.

– Вот возьмите, – в замешательстве произнес он.

– Спасибо, – сказала она и опустила глаза.

Вернулась хозяйка. Генрих, обратив внимание на изобилие блюд и бутылку вина, спросил:

– По какому случаю этот торжественный стол?

Хозяйка радостно объявила:

– Вам я признаюсь: все эти хлопоты по случаю именин Матильды.

– Вот как, – удивленно произнес он.

Штайнер бросился в свою комнату и спустя минуту явился, держа в руках сверток.

– Это вам.

– Что это? – спросила Матильда.

– Подарок от меня.

Она взглянула на хозяйку и улыбнулась. Генрих развернул сверток и показал содержимое. Ядвига Адамовна воскликнула:

– Вот это действительно настоящий подарок. Какая красивая кофточка! И по размеру подходит.

Обращаясь к Генриху, она добавила:

– Вы как будто бы все знали и подарок успели приготовить. Как же таким парнем не гордиться? Да любая девчонка за такого пойдет.

– Тетя, не перехвалите Генриха, – произнесла виновница торжества.

Услышав неожиданное замечание племянницы, хозяйка ответила:

– Правда, что это я заговариваться стала. Разговорами сыт не будешь, лучше присаживайтесь к столу, – и, обращаясь к племяннице, продолжила: – Матильда, поухаживай за мужчиной, что-то он застеснялся.

– Нет, нет, я не стесняюсь, – промолвил Генрих, – смотрю я на ваш стол, Ядвига Адамовна, и удивляюсь. Поистине в наше время такое великолепие блюд на столе можно увидеть не всегда. Как вам это удается?

– Вы ведь знаете, Генрих, было бы желание, а кашу можно из топора сварить, и будет вкусно. Только надо знать, как его варить.

– За вас можно порадоваться, с вами голодным не останешься.

Хозяйка сияла своей доброжелательной улыбкой. Вскоре Ядвига Адамовна оставила их одних.

– Откуда у вас такое интересное имя – Матильда? – осведомился Генрих.

– Мама назвала меня этим именем. Тебе не нравится?

– Почему же, неплохое имя. Ты знаешь, что оно означает?

– Хотелось бы услышать, – слукавила она.

– Ее значение: опасная красота.

– Вот как. Откуда тебе известно?

– Это немецкое имя. Наверное, твоя мама – немка?

– Да, Генрих, во мне, как и в тебе, течет немецкая кровь.

– В таком случае где твои корни? Где ты родилась?

– Все мои корни в Германии, и там же я родилась.

– А как ты оказалась в России?

– Перед революцией мама привезла меня в Россию. Наши родственники жили в колонии недалеко от Петербурга. Мама умерла от тифа, и я воспитывалась у тетки.

– Эта колония называется Новосаратовка? – спросил Генрих.

– Нет, это Среднерогатская колония, впрочем, они находятся рядом.

– Знаю, она в пяти верстах от нашей колонии.

– Может, тебе это покажется странным, оказывается, я тебя помню еще с детства. Ты часто приезжал к семье Бич – они наши соседи.

– Удивительно, я действительно с дедушкой Карлом часто бывал в семье Бич. Они наши родственники – там жили родители моей бабушки. Почему же ты раньше мне об этом не говорила?

– Я сомневалась, прошло столько времени. А когда ты упомянул Новосаратовку, я поняла, что именно тебя я видела у соседей. Я к ним часто заходила. А ты меня не помнишь?

– К сожалению, никакой девочки я у них не видел.

– Ты, вероятно, забыл. А жаль!

Молодые люди, слегка опьяненные, продолжали вести непринужденную беседу. Общение затянулось, и Матильда случайно взглянула на часы:

– Уже второй час ночи.

– Я тебя провожу, – сказал Генрих.

– Сейчас уже поздно, ложись спать, а я что-нибудь придумаю. В доме найдется место и для меня.

Штайнер пошел в свою комнату и лег спать.

ГЛАВА 11

Генрих внезапно проснулся от громких ударов в дверь. Он спрыгнул с кровати, выдернул наган из кобуры и подбежал к дверям.

– Кто? – спросил он.

– Посыльный от Ждановича, – крикнули с улицы.

Генрих отворил дверь и увидел военного, который, козырнув, сообщил:

– Товарищ командир, вам нужно немедленно явиться к товарищу Ждановичу.

– А что случилось?

– Не могу знать.

Генрих вернулся в комнату и взглянул на часы.

– Четверть пятого, разбудил в самый сон, – недовольно проворчал Генрих.

Он быстро оделся и вышел из комнаты. В прихожей уже находились хозяйка с племянницей.

– Что случилось? – спросила Матильда.

– Вызывают на работу. Да вы спите и не волнуйтесь.

Генрих выскочил на улицу и направился к Ждановичу. В коридоре первого этажа здания ОГПУ выстроились сотрудники. Жданович был взбешен и устраивал разнос своим подчиненным. Перед ним навытяжку стоял следователь Земцов. Его перебинтованная голова и понурый вид указывали на то, что он побывал в серьезной переделке.

– Я требую немедленно арестовать виновных и приступить к расследованию происшествия. А вас Земцов я отстраняю от дела. Прошу сдать дежурному оружие и удостоверение. А остальным сотрудникам приказываю заниматься делом, – возмущенно говорил начальник ОГПУ.

Все разошлись по своим местам. На пороге появился Генрих Штайнер и, увидев Ждановича, подошел к нему.

– Что случилось, Георгий Михайлович?

– Случилось, дорогой мой, безобразие. Во время допроса сбежал Клаус фон Фрич.

– Как это могло произойти? Ведь уже был горький опыт.

– Вот именно – был! Следователь Земцов проводил допрос без охраны, даже не в следственной комнате изолятора, а в своем служебном кабинете. Проявив самонадеянность, следователь Земцов потерял бдительность, вот и поплатился сам. Получил по голове табуреткой, пока ох и ах, а этот барон и был таков, теперь ищи ветра в поле. Я поднял на ноги всех, кого надо, сейчас ведем поиски. Если к утру не найдем, то, считай, все пропало. Вся наша оперативная игра коту под хвост.

– Необходимо взять под контроль немецкий городок, – произнес Генрих.

– Уже взяли. Там у меня все под контролем. Если Клаус там появится, его сразу же схватят. Нет, туда он не сунется, у него в городе есть явки. Да вот только где они? Похоже, рано мы его арестовали.

– А ведь я вас предупреждал, – не сдержавшись, съязвил Генрих.

Жданович внимательно посмотрел на него и спросил:

– Подумай, где Клаус может скрываться? Ты часто с ним общался, знаешь круг его знакомых.

– Рад был бы помочь, но, поверьте, вот так сразу на ум ничего не приходит.

– Я тебя не тороплю. Ты иди погуляй, подумай в спокойной обстановке. Есть у тебя чутье, я ведь все знаю, – хитро ухмыляясь, произнес Жданович.

– Я вас не понимаю, Георгий Михайлович, выражайтесь ясней.

– Но коль ты настаиваешь, тогда скажу. В прошлый раз, когда сбежал Бергер, ведь ты его сразу нашел, а потом отпустил. Почему ты это сделал?

Жданович смотрел Генриху прямо в глаза.

– Что молчишь? Отвечай! – сердито спросил чекист.

Колючий взгляд разоружал его. Кровь ударила Генриху в лицо, он покраснел.

– Вижу, совесть мучает. Значит, я был прав.

– Жалко мне его стало, – прошептал Штайнер и ощутил сухость во рту.

Генрих стоял опустошенный, слушая нарекания Ждановича.

– Мы с тобой не в бирюльки играем, мы военные люди и должны действовать разумом, а не эмоциями. Пожалел ты его, а зря! Он враг и тебя не пожалел бы, окажись ты на его пути.

– Откуда вы это знаете?

– Такая у меня работа, чтобы все знать.

Штайнер был изумлен. Жданович дружески похлопал Генриха по плечу и произнес:

– Я тебя ни в чем не обвиняю, Генрих. Знай одно: я в тебя верю! Только молод и горяч ты, и мало у тебя жизненного опыта, но ничего, это со временем проходит. А сейчас помоги нам найти Клауса фон Фрича. Ступай, Генрих, и подумай.

Он вышел из здания с огромным чувством вины перед этим человеком.

Генрих Штайнер стоял на улице и смотрел на ясное голубое небо. Свежая утренняя прохлада его бодрила. Он вспомнил тот день, когда встретился со Ждановичем, и, сожалея об этом, размышлял: «Не мое это дело – разыгрывать шпионов, не мое. Истинное мое призвание – авиация. Здесь все ясно и понятно. А с этими шпионами сам черт ногу сломает, одно притворство».

Генрих осмотрелся, думая, куда ему направиться. Город просыпался. Он вспомнил вчерашний вечер и подумал: «Говорили мы с Матильдой о многом, а главного я у нее так и не спросил».

Генрих вернулся домой вовремя. У калитки он встретил Матильду.

– У меня к тебе важный разговор, – произнес он.

– Слушаю тебя.

– Скажи мне, кто тебя вчера провожал? – хмуро спросил Генрих.

На ее лице выразилось недоумение. Овладев собой, она раздраженно заявила:

– Генрих! Ты меня удивляешь. Неужели ты ревновать надумал?

– Я не об этом.

– Тогда о чем ты? Объясни мне?

– Сначала ответь мне на вопрос.

Она усмехнулась и произнесла:

– Хорошо, я отвечу на твой вопрос. После последней нашей с тобой встречи меня никто еще не провожал. Теперь ты доволен?

– Это правда?

– Не сомневайся во мне, я лгать не умею.

– Странно.

– Почему странно? Объясни мне наконец, что происходит?

– Хорошо, объясню. Вчера один человек мне сообщил, что он провожал белокурую девушку. Он якобы заступился за нее и отбил у пьяных парней. Вот я и подумал о тебе.

– А кто этот человек? Ты можешь мне сказать? – с нескрываемым интересом спросила она.

– Конечно, могу сказать. Это германский летчик Клаус фон Фрич.

– Да, я его знаю, – холодно ответила она.

– Откуда?

– Он часто бывает в библиотеке.

– Неужели он так много читает?

– Я бы так не сказала. Это все его сердечные дела.

– Он встречается с девушкой? – в недоумении задал вопрос Генрих.

– Да, представь, что это так.

– И кто она, если не секрет?

– У меня нет от тебя секретов. Это моя подруга Ольга Гаевская.

– Как ты сказала? – удивленно спросил Генрих.

– Ольга Гаевская! – повторила она.

– А где она проживает?

– Рядом со мной, в соседнем доме. Там еще огромная ива во дворе растет.

– А брат у него есть?

– Не знаю, она ничего мне про это не рассказывала.

– Кстати, какая она, Ольга Гаевская?

– Она похожа на меня, тоже светловолосая.

– Позволь я провожу тебя до работы?

– Пожалуйста, я буду только рада.

– В таком случае вперед, Матильда, и быстрее.

Они преодолели небольшое расстояние до библиотеки и торопливо вошли в здание. Матильда осмотрела все помещения и сообщила:

– Ее пока нет.

– В таком случае мне необходимо отлучиться.

– Да, что все – таки произошло?

– Я все объясню потом. Только я прошу тебя: о нашем разговоре никому не рассказывай, а тем более своей подруге.

– Хорошо, – задумчиво произнесла Матильда.

* * *

Генрих выскочил из здания и бегом побежал к дому Гаевской. Он бежал и думал:

«Неужели Клаус скрывается у нее? По крайней мере, все сводится именно к этому. Хотя не так уж глуп этот барон, чтобы смиренно сидеть и ждать ареста у своей девушки. Наверняка он что-нибудь придумал».

Вот уже показался тот дом и роскошная ива во дворе. Генрих замедлил бег и остановился перед домом. Вокруг никого не было. Он постучал в дверь. Через минуту дверь открыли, и Генрих увидел старушку.

– Здравствуйте, бабушка.

– Здравствуй, коль не шутишь.

– Мне Ольгу нужно увидеть.

– Какую Ольгу? – изумилась она.

– Мне Ольгу Гаевскую можно увидеть? – нетерпеливо выкрикнул он.

– Вы, мил человек, верно, адресом ошиблись, здесь такая не проживает.

– Бабушка, да что вы тут мне говорите? Как же не проживает?!

– Вот так и не проживает, говорю вам.

– Тогда пропустите меня в дом, я хочу сам в этом убедиться.

При этом Генрих вытащил наган и вошел в дом. Хозяйка испуганно отстранилась.

– Пожалуйста, проходите, – пролепетала она со страху.

Осмотрев внутреннее помещение, он понял, что следов пребывания в таком убогом жилище тех, кого он ищет, просто не могло быть в силу ряда причин. Была в избе лишь одна маленькая кровать и стол. Все вещи из одежды были надеты на самой хозяйке. Генрих понял, что его провели. Хмурый, он вышел из дома и направился в библиотеку. Как он и предполагал, Матильды Левандовской там уже не было. Он вошел в кабинет заведующей.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – ответила белокурая молодая женщина.

– Скажите, где Левандовская?

– Она сегодня уволилась. Вот ее заявление на столе.

– Причина ее увольнения?

– Я не знаю.

– Неужели она вам ничего не объяснила.

– Нет.

– А Ольга Гаевская у вас работает?

– Да, это я.

Генрих сердито смотрел на нее, и дикая злоба вспыхнула в его сознании.

– А подпоручик Гаевский кем вам доводится? Это ваш брат? – громко выкрикнул он, доставая наган из кобуры.

Испуганная женщина побледнела. Ее губы затряслись, она со страхом выговорила:

– Нет у меня никого и брата тоже. Вообще никого. Все погибли в Гражданскую войну.

– В таком случае где Клаус фон Фрич?

– Я не знаю, возможно, на службе. А что вы имеете в виду что, наконец, происходит? – возмущенно спросила она.

– Это не важно.

Генрих заткнул наган обратно в кобуру и произнес:

– Простите, я погорячился.

Он вышел из кабинета и направился на выход.

– Вот так мне и надо. Провели, как самонадеянного щенка, – с болью в голосе произнес он сам себе.

Штайнер шел по улице, и казалось, весь белый свет был ему не мил. Он понял унизительность своего положения, а поэтому чувство огромного стыда накатилось на него. Перед его глазами возник образ Ждановича с его незабываемыми словами надежды: «Знай одно: я в тебя верю!»

Ноги привели его домой. Генрих понуро вошел в избу. Хозяйка, увидев его, удивленно поинтересовалась:

– Генрих, что с вами?

Он промолчал.

– Что случилось? На вас лица нет. Вы поругались? – вновь поинтересовалась она.

Тут до его сознания дошел ее вопрос.

– Почему поругались? – спросил он.

– Это я вас должна спросить. Прибежала Матильда, взяла свои вещи и убежала.

– Куда убежала? – резко выкрикнул он.

Хозяйка вздрогнула и возмущенно ответила:

– Не понимаю я вас, молодых. Простите меня, Генрих, она была не одна. На улице ее ждал мужчина. Они сели в бричку и укатили. Напоследок она заявила, что напишет мне письмо и все объяснит.

– Куда она могла уехать? – с сожалением осведомился Генрих.

– Я полагаю, в сторону столицы. Дорога у нее одна. Там у нее знакомый человек проживает. Есть где остановиться. Я думаю, запуталась она. Не суди ее очень строго, дорогой Генрих.

Он посмотрел в окошко и увидел во дворе хозяйского коня. В голове у него мелькнула шальная мысль:

– Ядвига Адамовна, а разве коня она не вашего взяла?

– Нет, они на своей бричке прикатили.

– Разрешите мне взять вашего коня? – с надеждой попросил он.

– Пожалуйста, берите, если это вам поможет.

– Спасибо! – обрадовано выкрикнул он и выскочил во двор. Генрих быстро запряг коня и спустя минуту уже скакал галопом по улице. Хозяйка вышла во двор и, глядя на удаляющегося всадника, прошептала:

– Вот что любовь делает с молодыми людьми.

Генрих быстро выбрался из города и мчался галопом по дороге.