Текст книги "ПОЧЕМУ мы – мещанство!?…"

Автор книги: Андрей Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2. Пространственная сущность мещанства

В соответствии с идеей общей относительности

концепции о пространстве, его, лишенного

какого-либо физического содержания, не существует.

Альберт Эйнштейн

2.1. Поселенческое нахождение мещанства

Печальный и в тоже время счастливейший удел человечества в том и состоит, чтобы без конца измерять расстояния от того места, где мы находимся, до того, где мы хотим быть.

Рэй Брэдбери

Мы уже выяснили, что мещанство есть местное общество, так как изначально состоит из словосочетания двух слов – «место» и «общество». Видимо, первоначально оно обозначало именно «место, занятое обществом». Интересно, почему понятие «место», а не «общество» в этом словообразовании имеет первостепенное значение? Может, потому, что общество без занимаемого места в пространстве не проживет и дня? Исходя из этого очевидного вывода, мы, изучая далее мещанство, попробуем определить его пространственную сущность. Городское или домашнее пространство определяет такой характерный признак функционирования мещанства, как пребываниепроживание отдельного общества в определенном месте. Мещанство, находясь в каком-то постоянном месте своего проживания – местечке или городе, не стоит в нем на одном и том же месте. Его характеризует периодическое перемещение в городском, домашнем пространстве, т. е. прибытие или убытие мещан из своего места проживания – дома. К тому же, проживая постоянно в одном и том же определенном месте-доме, они в то же время передвигаются в нем с одного места на другое. Мещане, занимая и освобождая свое домашнее пространство, т. е. практически находясь в постоянном движении с места на место, называются еще и обывателями, так как бывают то тут, то там. Понятие «мещанство» – есть местопребывание мещанского общества, которое представляет собой территориальное поселение – известное (городское, местечковое, домашнее) пространство на земле, занятое мещанами. Подтверждение этого факта мы находим в словаре В. И. Даля, где говорится: «Мещанин – горожанин низшего разряда» [Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. С. 373], следовательно, занимает определенное место в поселенческой структуре общества. Отсюда становится очевидной поселенческая пространственно-территориальная сущность мещанства как сложного пространственно-общественного явления, указывающего на занятое людьми определенное место на Земле. Для подробного выяснения пространственной сути мещанства как места, занятого обществом в пространстве, мы сначала рассмотрим, что собой представляет философская категория «место», которая научно представлена как фундаментальная составляющая пространственной формы бытия материи в физическом понимании.

Подобный мировоззренческий взгляд на понятие «место» мы замечаем уже в античной философии. Употребление термина «место» для обозначения материальных пространственных структур присутствовало у Платона и Аристотеля, откуда мы узнаем, что значение «место» рассматривалось античными философами как одна из основных категорий, отображающая пространство. Так, в сформулированном Платоном определении пространства фигурирует понятие «место»: «…есть еще один род, а именно пространство: оно вечно, не приемлет разрушения, дарует обитель всему рождающемуся, но само воспринимается вне ощущения, посредством некоего незаконного умозаключения, и поверить в него почти невозможно. Мы видим его как бы в грезах и утверждаем, будто всякому бытию непременно должно быть где-то, в каком-то месте и занимать какое-то пространство, а то, что не находится ни на земле, ни на небесах, будто бы и не существует» [Платон. Собр. соч.: в 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 445]. Если мы применим это утверждение Платона к определению мещанства, то убедимся, что существовать что-то или кто-то, быть что-либо гделибо, в том числе и мещанство, может, только находясь в определенном месте, а именно в каком-то указанном пространстве. Стало быть, общество и, соответственно, мещанство без пространства, без занятого мещанами в нем места, существовать не может, в отличие от пространства как такового, которое может существовать и без общества. Значит, пространственная суть мещанства заключается в обязательном занимании обществом определенного места в пространстве.

Кстати, нам следует отметить, что для древнегреческого народа было характерно мифологическое восприятие пространства в качестве дискретных, особо поименованных мест. Так, Ю. А. Асоян, исследуя представление о пространстве и понятии места у Аристотеля в учении о естественных местах, замечает по трагедии Софокла «Эдип в Колоне», что «местность» (священная роща – локус – место) выступает для греков как очень значимый элемент жизни общества. Архаическая мифологема «пространство-место» и ее преломление в трагедии Софокла не только выделяют представление о «хозяевах» местности, но также и понятие «силы места» в качестве одной из важнейших характеристик этого восприятия пространства. Древнегреческое представление о пространстве как понятии места отражено у Аристотеля в учение о естественных местах. Аристотель, приемля влияние «силы места» как окружающей людей среды обитания, учитывает неразрывную связь «силы места» с ее участниками. Он также указывает на то, что мифологическое восприятие пространства-места у древнегреческого народа воспроизводится в естественной близости с ним, что находит свое проявление в названии мест различных объектов (реки, страны, города), например: Нил, Спарта, Афины, т. е. в топонимике [Асоян Ю. А. Древнегреческое представление о пространстве и понятие места у Аристотеля: учение о «Естественных местах»: автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 1988]. У Аристотеля в работе «Категории», где понятие «место» считается одной из десяти основных категорий, обозначающей пространство, оно находит свое отражение в данном ему особом названии. Там определенное пространство-место, занятое людьми, представлено в виде наименования населенного пункта-города (в качестве примера называется Ликей), где люди живут-находятся в конкретном, поименованном пространстве – «в Ликее». В этом городе-месте Аристотель образовал свою школу, в которую приезжали ученики из других мест проживания. Со временем подобные места-образования в России получили однотипные названия – лицеи. Как мы видим, в этом обозначении Аристотеля показана не только пространственная форма бытия материи, но и ее образовательно-пространственная функция, которая представлена в виде специального названия.

Мы замечаем, что традиция древнегреческого народа воспринимать пространство в качестве дискретных, особо поименованных мест сохранилась и в наши дни. Для нас название места жительства по-прежнему объясняется особой ролью пространства в структуре мироздания. Так, мы и сегодня продолжаем применять названия к местам проживания – городам: Ярославль, Москва, Смоленск, Волгоград и т. д. Аналогичное присвоение геополитических именований отражено и в территориально-пространственном заселении различных народов. Свои особые названия имеют разные страны (Россия, Китай, Швеция, Германия, Франция, Англия и т. д.), они отграничивают свое занимаемое геополитическое пространственное месторасположение от других, заселенных иноземцами стран-мест. Такое территориально-пространственное наименование мест определяет проживание там соответствующего этноса: Россия (местожительство и нахождение русского народа), Финляндия (местожительство и нахождение финского народа), Швеция (местожительство и нахождение шведского народа) и т. п. Для характеристики мещанства как проживания определенной части общества в конкретном, специально назначенном месте (местечке) также существует определяющее название, одновременно указывающее его постоянное местонахождение – адрес, точное наименование местожительства в поселенческом территориальном пространстве. Так, мещане определяют свое нахождение в условном наименовании местопребывания – названии страны, города, улицы, номеров дома, квартиры.

Однако мы знаем, что большинство пространственных мест остаются неназванными. В таких случаях, если пространство не имеет своего наименования, оно, как правило, получает название по факту основного его заполнения. Так, если оно занято в основном воздухом, то его именуют воздушным; если степью – степным; если сконцентрированными в определенных местах домами – городским и т. д. К такому простому местоопределению (без названия) относится и мещанство. Согласно Далю, место – «округ или область, известное пространство земли <…> посад, селенье в виде городка, города, более употр. местечко» [Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 2. С. 369–370]. Мещанство получило данное ему название от занимаемого места проживания мещан, находящихся в определенных населенных пунктах-местечках.

Однако со временем прежнее наименование-значение мест может терять свой изначальный смысл, тогда формальное название мест проживания не совпадает с их сущностным значением. Например, негры, привезенные американскими колонизаторами когда-то из Африки, проживающие сегодня в США, теперь себя считают афроамериканцами; в Германии может проживать множество турок, во Франции – алжирцев, в России – таджиков. При этом название страныместа остается неизменным, а вновь прибывшие люди, адаптируясь к местным условиям проживания, принимая новое гражданство, становятся полноправными жителями этих стран. Аналогичное изменение изначального состава мещан происходило и в местечках. «На практике не раз возникал вопрос о том, какого рода населенные места следует относить к числу местечек, ввиду того, что по «Высочайше учрежденным временным правилам от 3 мая 1882 года» (ст. 952, прил. IX о состоянии) евреям воспрещено на будущее время в губерниях их постоянной оседлости селиться, приобретать и арендовать недвижимость в селах и деревнях. Правительствующим Сенатом дано по этому поводу разъяснение (11 августа 1894 г.) в том смысле, что единственным признаком местечек, отличающим его от села, является его официальное название таковым» [Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. СПб., 1894. Т. 20. С. 231–232]. Таким образом, было утрачено первоначальное предназначение местечек как поселений только еврейского народа. В мещанство стали входить и другие нации и народности, которые просто селились и проживали в местечках и уже не по этническому, а территориально-пространственному поселенческому признаку именовались мещанами, просто как жители, постоянно проживающие-находящиеся в определенном месте. Мещанство – это, прежде всего, местное общество.

Мы ранее уже выяснили, что понятие «мещанское общество» происходит от родственного ему по значению местного общества, это название изначально служило для обозначения-нахождения определенной группы людей-мещан в постоянно занимаемом ими месте на территориальном пространстве. При этом мы иногда сопоставляем понятие «место» с применением определений-указаний «тут» и «там». Слово «тут» уже как наречие говорит о своем давнем происхождении, связанном с глаголом «турить – гнать, прогонять». Тур – это «вымерший дикий бык» [Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., 2000. С. 1353]. Отсюда турки, туркмены – потомки погонщиков скота с места на место, кочевников, находящихся в постоянном движении-перемещении то тут, то там, при переходе от стоянки к остановке на месте, стойбищу – обозначали свое местонахождение словом «тут», а цель своего перемещения словом «там». Понятия «тут» и «там» и сегодня в разговорном русском языке означают для нас определение места: «В этом месте, здесь. Тут светло, а там темно. Остановимся тут. Деньги лежали тут же. И тут и там; тут и там; то тут, то там (здесь и в другом месте)» [Там же. С. 1354]. Соответственно, наречие «там» обозначает его нахождение: «В том месте, не здесь. Буду там только завтра. Ушел в гости и там задержался. Быть там, где трудно. Жить там же (в том же месте)». Отсюда разговорное значение слова «тамошний» – «находящийся, имеющийся, живущий там, на том месте, в той местности, о которых говорится; не здешний. Тамошняя природа. <…> Тамошние жители» [Там же. С. 1305]. Эти условия особо существенны при рассмотрении перемещения людей с места на место. Так в свое время переселялись кочевые народы, но все равно они периодически, хоть и на короткий срок, где-то останавливались для ночлега, и их по месту пребывания тут или там в это время можно было найти. Так и сегодня находят кочевые народы-оленеводов на крайнем севере России. По-видимому, обозначение «мещане» – как жители, постоянно проживающие на одном и том же месте – стало актуально в период перехода общества от кочевой жизни к оседлости.

В определенный исторический период развития общества значительная часть пастухов-скотоводов перешла от кочевой жизни к оседлости. Кочевники, поселившись в каком-то месте на планете Земля, как правило, начинали заниматься земледелием и проживать постоянно на одном и том же месте, таким образом превращаясь в мещан. Но и в этом случае, находясь в основном там, на месте, они могли менять свое местожительство, временно или постоянно перемещаясь в другие места проживания. Переселения людей часто связаны с бытовыми и демографическими проблемами. Прежде всего, с теснотой в родительском доме при большом количестве новорожденных детей. Вырастая, они, как правило, начинают искать для себя новое, более свободное и комфортабельное жилье, переселяются в другие места жительства, таким образом расширяя общественное жизненное пространство в целом. Такое отселение из родительского дома сопровождается созданием новых семей с их новыми местами проживания. Так происходит развитие и рост народонаселения в целом мире. В то же время места поселения людей находятся в определенном пространстве, и их всегда где-то можно найти.

Эти представления о пространстве-месте показаны и в рассуждениях о местонахождении у Томаса Гоббса, который уточняет: «Тут, там, в городе и тому подобные имена, отвечающие на вопрос: «где?» – не являются именами самого места. о котором спрашивают, ибо здесь и там только тогда обозначают что-нибудь, если одновременно пальцем, или как-нибудь иначе более точно, указывается место. Но если взор ищущего направляется на искомую вещь, следуя движению пальца или какому-нибудь знаку, то место не определяется отвечающим, а отыскивается тем, кто ищет. Из указаний при помощи одних слов, которые даются, например, в тех случаях, когда говорят в деревне или в городе, одни являются более, а другие менее широкими. Таковы указания: в деревне, в городе, в окрестностях города, в доме, в комнате, в кровати. Ибо эти имена все ближе подводят ищущего к самому месту, но все же не определяют последнего, а лишь замыкают его в более узкие пределы, указывая, что место заключается как часть в целом внутри известного, очерченного этими словами пространства. Все имена, служащие для ответа на вопрос: «где?», являются видами родового понятия «где-то». Отсюда, все существующее где-то, находится, в строгом смысле слова, в определенном месте. Это место есть часть обширного пространства, обозначаемого такими словами, как в деревне, в городе и т. д.» [Гоббс Т. Соч.: в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 150]. Мы видим, что выводы полученные, Т. Гоббсом, находят свое подтверждение относительно одного из главных признаков мещанства – проживания людей в определенном месте пространства.

Итак, мы выяснили, что мещанство – определенная часть общества, всегда находящаяся где-то в пространстве, имеет строго указанное ему занимаемое местонахождение – место (город, местечко, дом, квартира). Подтверждение этого условия мы находим и в словаре

B. И. Даля, поскольку мещанин занимает определенное место в поселенческой структуре общества как «горожанин низшего разряда» [Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. C. 373]. Значение термина «мещанство» с поселенческой точки зрения мы также можем рассматривать как постоянное местожительство мещан, т. е. местонахождение, местопребывание мещанского общества в месте его поселения. Это место представляет собой известное пространство на Земле, занятое людьми, и определяет такой характерный признак функционирования мещанства, как место его проживания – пребывания на определенной пространственной территории части общества, которое мы именуем мещанством, в смысле скопления обывателей, проживающих в основном месте их постоянного нахождения.

Мещанство, как мы ранее выяснили, считалось в царской России городским сословием, которое было одним из основных пространственно-структурных элементов, составляющих население монархических государств. Оно обозначало и конкретное место поселения мещанского общества в местечках (поселках городского типа – городках) или в слободах при больших городах, где относилось также к горожанам по пространственно-территориальному признаку. Так мещанство, располагающееся в городах или местечках, относится к городскому населению, поэтому мещанских жителей, которые постоянно проживают в городах, называют «горожане», а если они проживают в местечках – «мещане».

В царской и современной России, а также в СССР, проживание на месте рассматривалось и рассматривается для обязательного определения местонахождения граждан на территории страны как обозначение их основного места жительства. Такое определенное местопроживание людей, получив юридический статус, официально прописывается в специальных документах граждан (паспортах) как их постоянное местожительство. Исходя из вышесказанного, мы определяем, что один из главных характерных признаков существования и определения мещанства состоит в месте жизни и пребывании мещан на определенном территориальном пространстве – занимаемом ими местожительстве – в неразрывной связи особого территориально-пространственного поселенческого места проживания людей с его территориально-поселенческой структурой. Рассмотрение значения термина «мещанство» с пространственно-поселенческой точки зрения помогает нам определять местонахождение, местопребывание мещанского общества в месте его проживания. При этом условии мещанство представляет собой известное пространство на Земле, занятое мещанами, и определяет такой характерный принцип его функционирования, как местожительство. Указывая на постоянное место проживания, пребывания мещан в пространственно-поселенческой структуре, мы и именуем их мещанством в смысле обывателей, проживающих в определенном занятом ими месте. Мы, люди, постоянно проживаем в определенных территориально-пространственных местах, и по поселенческому признаку нас можно отнести к мещанству как обывателей жителей на местах, каковыми мы все являемся, т. е. получается, что мы – мещанство!

2.2. Мещанство как часть социального пространства

Во всех частях земного шара имеются свои,

даже иногда очень любопытные, другие части.

Козьма Прутков

Как мы выяснили ранее, исследование категории «пространство» уходит корнями в глубокое прошлое, его рассматривали уже античные философы, и с той поры эта категория является объектом пристального внимания со стороны ученых, что объясняется прежде всего особой ролью пространства в структуре мироздания. Заметим, что пространство практически всегда рассматривалось нами как «вместилище» тел, в том числе и человеческих. Категория «пространство» выглядит наиболее фундаментальной в человеческом понимании. Однако органически нам присуще осознание пространства в единстве с категорией времени как хронотоп, пространственно-временной континуум, как охватывающая и включающая нас самих действительность. Наряду с географическими изысканиями различных пространств, сегодня ведутся исследования и общефилософского характера, посвященные множественности исторических форм пространства и времени. Освоенное человеком – искусственное и неосвоенное – естественное пространства с точки зрения природных свойств не различаются, но в социальном плане их различие существенно. Оно определено отношениями человека к миру, исторически складывающимися особенностями воспроизводства способов человеческой деятельности и поведения. Пространство – это своеобразная арена, на которой развертываются все события мирового действа, причем не только географические природные катаклизмы, но одновременно, как стало особенно очевидно в последнее время, и исторически социальные. Непосредственный участник этого социального действа в пространстве – человек-мещанин, т. е. человек, живущий в нем не просто занимая какое-то место, а определяющий его развитие. Историческая разновидность пространства – мещанское пространство.

Нам известно, что пространство есть не что иное, как объективная форма существования материи. Мир, в котором мы живем, устроен так, что, куда бы мы ни посмотрели, везде будет находиться пространство. Все, что нас окружает, – это единая система различных пространственных форм, связанная с ее заполнением в определенных местах. Так мы получаем великое множество самых разнообразных пространственных образований: земное пространство, воздушное пространство, подводное пространство, межклеточное пространство, социальное пространство, постсоветское пространство, информационное пространство и т. д., и т. п. Как мы уже выяснили, одним из видов подобных пространств является и мещанство, т. е. пространство, принадлежащее определенному обществу, место, занятое людьми и их имуществом. В качестве генеральной социально-пространственной сущности мещанства выступает народонаселение – непрерывно воспроизводящая себя совокупность людей в определенных местах планеты, региона, государства, города. Мы замечаем, что народонаселение, соединенное с географической средой, является первейшим условием образования поселенческой структуры социального пространства. При этом условии мещанство как местное общество служит частью существования пространства социального, т. е. конкретным местом, занятым людьми. Мы уже выяснили, что расселение людей на определенной территории зависит от благоприятных физических условий, необходимых для проживания людей: климатических, рельефа местности, водных, сырьевых и энергетических ресурсов и пр. Часто бывает так, что пространство Земли практически не занято людьми – пусто, тогда мы называем его пустыней, несмотря на то что при этом пустыни бывают песчаными, каменистыми или снежными, но для нас это не важно. Для нас существенно то, насколько возможно на этой территории Земли проживание людей-мещан, так что, когда говорят «пустыня», независимо от того, какая она – ледяная, песчаная или после аварии на АЭС, ее главный признак – это отсутствие народонаселения.

Стремительные изменения социального пространства на рубеже XX–XXI вв. привели к тому, что современный обыватель все чаще стал задавать себе экзистенциальные вопросы о своем состоянии, о смысле своей жизни, о своем месте в мире и т. д. Чтобы ответить на них, он пытается найти себя и свое место в мире, выработать порядок, который обеспечил бы его существование и обозначил рамки его жизненного пространства. Как нам представляется, именно поэтому существовавший до недавних пор приоритет интереса к исследованию времени в современной социологии все более уступает место изучению пространства и его границ, где существует социум. Социальное пространство очень долго воспринималось как некоторая идеально «прозрачная» среда, по которой транслируются какие-то идеи, общественные «смыслы», под воздействием которых перемещаются человеческие тела. Но в 70-х гг. XX в. начинает преобладать трактовка социального пространства как сугубо социальной категории, определяемой человеческим опытом. Исходя из этого, главным субстратом социального пространства становятся индивиды, формы их социализации, способы организации социальной среды, формы отношений, коллективные представления. Исследование социального пространства включает в себя практически все, что связано с функционированием социума.

Изучение категории «социальное пространство» принимает многодисциплинарный характер, и для его исследования используют опыт, накопленный в различных областях знания. Его изучение требует привлечения множества наук: истории, социологии, социальной философии, социальной экономики, социальной психологии и т. д. Следовательно, на пути познания столь сложной и многоаспектной категории как «социальное пространство» мы должны встать на путь междисциплинарного диалога. Кроме этого, нам надо отметить, что проблема анализа категории социального пространства связана еще и с тем, что эта категория никогда не является самостоятельной, она всегда шла и идет в паре с другой категорией – временем. Все более углубляющиеся исследования изменения пространства социума во времени с дифференциациями внутри него привели нас к рассмотрению частей социального пространства, к стремлению выявить тот конкретный уровень занимаемого обществом пространства, который наиболее полно характеризует жизнь частей разделенного общества, именно к таковым мы отнесли и мещанство.

Для того чтобы мы смогли более четко понять теоретическое обоснование мещанства как части занимаемого социального пространства в единой пространственной мировой структуре, вначале нам следует определить, что собой представляет понятие «социальное пространство». Актуальность исследования социального пространства, его форм и внутренних процессов, в особенности развития, сегодня обусловлена как фундаментальными теоретическими разработками академической науки, так и решениями задач, выдвигаемых конкретно-научным заказом для современных исследований социальных процессов и социальной практики. Эти обстоятельства обусловили стремление ряда ученых исследовать социальное пространство. Современные представления о социальном пространстве изложены в зарубежных теориях Г. Зиммеля, П. Бурдье, Х. Эйхберга и др., а также в исследованиях российских ученых: диссертации М. В. Корчинской «Социальное пространство мо но профильно го города Европейского Севера: проблема гуманизации» (2003); диссертации Т. Ю. Петровой «Социальное пространство как процесс» (2003); диссертации И. В. Тулигановой «Социокультурное пространство современного города» (2009); статье А. Ф. Филиппова «Социология пространства: общий замысел и классическая разработка проблемы» (2000); статье О. С. Чернявской «Социальное пространство: обзор теоретических интерпретаций» (2008) и др. В этих исследованиях происходит обобщение взглядов с выработкой единой теории как на категорию пространства в целом, так и на выделение конкретной его части – социального пространства. Вместе с тем мы замечаем, что всестороннее теоретическое осмысление факторов и условий, позволяющих конструировать и структурировать мещанство как часть социального пространства, в данных исследованиях практически отсутствует.

Само понятие «социальное пространство» (далее – С. П.) – термин, введенный П. Бурдье в работе «Физическое и социальное пространство» (1990) [Бурдье П. Физическое и социальное пространство: проникновение и присвоение // Социология политики. М., 1993] для обозначения абстрактного пространства, конституированного ансамблем подпространств или полей, которые обязаны своей структурой неравному распределению отдельных видов капитала. Согласно его взглядам, С. П. в современном капиталистическом обществе может также восприниматься в форме структуры распределения различных видов капитала, функционирующей одновременно как инструменты и цели борьбы в различных полях. Реализованное физически С. П., по мнению П. Бурдье, представляет собой распределение в физическом пространстве различных видов благ и услуг, а также индивидуальных агентов и групп, локализованных физически и обладающих возможностями присвоения этих более или менее значительных благ и услуг. Он считает, что распределения благ и услуг соответствуют различным полям и накладываются друг на друга, следствием чего является концентрация наиболее дефицитных благ и услуг, а также их владельцев в определенных местах физического пространства, противостоящих во всех отношениях местам, объединяющим наиболее обездоленных. Причем места скопления дефицитных благ не могут рассматриваться иначе как в соотношении с местами, лишенными этих благ.

В созданной П. Бурдье теории С. П. представлено не как физическое пространство, но оно стремится реализоваться в нем более или менее точно и четко. Он считает, что то пространство, в котором мы обитаем и которое мы создаем, является социально обозначенным и сконструированным. Физическое пространство – это социальная конструкция и проекция социального пространства, социальная структура в объективированном состоянии, объективация прошлых и настоящих социальных отношений. Социальные агенты, а также предметы, обозначенные как собственность агентов, помещены у Бурдье в некое место С. П., которое может быть охарактеризовано через его позицию по отношению к другим местам и через дистанцию, отделяющую это место от других. С. П. стремится преобразоваться более или менее строгим образом в физическое пространство с помощью искоренения или депортации некоторых людей. С. П. вписано одновременно в объективные пространственные структуры и в субъективные структуры, которые являются отчасти продуктом инкорпорации объективированных структур. Места и площади присвоенного физического пространства обязаны своей дефицитностью тому, что они являются целями борьбы, происходящей в различных полях. Эта борьба может принимать как индивидуальные формы (пространственная мобильность, внутрии межпоколенная мобильность), так и осуществляться на коллективном уровне (войны).

В соответствии с развитием теории социального пространства П. Бурдье в его работах «Социальное пространство поля и практики» [СПб., 2005], «Социальное пространство и генезис классов» [Социология социального пространства. М.; СПб., 2007] конец 1990-х и 2000-е гг. в России отмечены повышением интереса к объективной оценке теоретических концепций в конструировании отечественной социологии пространства. Ряд современных российских ученых (А. И. Аверин, В. В. Богдан, Б. А. Исаев, В. Н. Казанцев, Ю. Л. Качанов, В. Н. Макаревич, В. И. Патрушев, И. М. Слепенков, А. Ф. Филиппов и др.), с их стремлением рассматривать выводы зарубежных исследователей, достаточно продуктивно используют инновационные методы освоения С. П. Они сосредоточены в большей степени на его информатизации и создании новых технологий. Изучению структуры социального пространства также уделял внимание наш отечественный ученый В. И. Ильин. Проблемами формирования границ социального пространства в современной российской социологии занимаются О. Е. Бредникова, В. М. Воронков, М. А. Рожанский. Изучением процессов формирования социального пространства заняты представители Новосибирского Академгородка Е. Г. Водичев, В. А. Ламин, Н. А. Куперштох. Анализ причин возникновения поселений в России проводят А. А. Болотова, А. И. Выговский, И. А. Гончаров, М. С. Тысячнюк, О. Д. Цепилова, О. Н. Яницкий и др. Процессы формирования Евросоюза рассматривают в своих работах Д. И. Васильев, Р. Т. Гриффите, Л. Зидентоп. В целом анализ литературы о разработках в области С. П. свидетельствует о возрастании научного интереса к проблемам его формирования, что, в свою очередь, потребовало обращения к таким областям философского знания, как антропология, герменевтика, философия культуры, этика, эстетика и т. д.